Текст книги "Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники"

Глава 3

– Ты опоздала на целый час! – вместо изъявления радости от лицезрения моей персоны заорала шефиня. – Ты что, в Москву через Магадан ехала? Где тебя носит, горе моё!

Я ещё не отпыхалась от сумасшедших мыслей о преследовании наркомафией и от пробежки из метро к офису и потому намёк на Магадан довёл меня до полной кондиции. Воровато, как шпион, оглянувшись, я опасливо зашипела:

– Тише ты! Тося… Мне нужно выпить, покурить, постричься, перекраситься и купить чёрные очки. Срочно!

– Всё сразу?! – изумилась Тоська и положила холодную ладонь мне на лоб: – У тебя, случаем, не горячка?

– У меня «экстази», – пролепетала я, – и кое-что ещё. Не знаю что, но тоже ничего… В камере хранения.

Шефиня беззвучно пожевала губами и полезла в свою пухлую сумку.

– На! – выдохнула она, протягивая мне сигареты и тёмные очки. – Для начала возьми это. Сейчас сварю кофе и налью коньяку. Всё остальное потом.

Я спрятала очки и судорожно закурила, старясь ни о чём не думать. После нескольких затяжек мне полегчало и я стала с прищуром наблюдать, как Тоська заправляет кофеварку. Расценив мои взгляды как намёк, она достала коньяк и наполнила два «напёрстка». Мы молча сглотнули успокоительное зелье и я услышала мнение подруги:

– Ника, если я правильно поняла, ты вдряпалась во что-то нехорошее. И вот что я тебе скажу… – я виновато опустила ресницы, но выволочки от начальницы не последовало. – Давай пока не заморачиваться твоими проблемами. Надеюсь, ты помнишь, что у нас сегодня презентация новой коллекции? – я кивнула и Тоська принялась разливать кофе. – Так вот, подруга: ты сию минуту соберёшься в кучку и приступишь к работе. Нолик уже прислал микроавтобус и машину – надо грузиться. Так что топай к девчонкам и проверь комплектацию, а я соберу контракты. И приведи себя в порядок – тебе придётся дефилировать. Всё остальное после заключения договоров и фуршета. Ферштейн?

Естественно, ферштейн! Делу время – а проблемам час… Да оно и к лучшему: сейчас я бы всё равно не смогла связно рассказать об этом треклятом спецрейсе. И лучше работы меня ничто не приведёт в чувство и в разум. Кофе мы выпили молча и, убегая «на линию фронта», Тоська сунула мне в руки косметичку. «Намёк понят!» – ухмыльнулась я и, открыв шкаф, уставилась на себя в дверное зеркало. Ну и мымра! Бледная, испуганная, всклокоченная… Не женщина, а загнанная тощая кобыла!

Вообще-то многие считают меня симпатичной, а кое-кто даже красивой: мягкий овал лица, аккуратный носик, высокие брови, фиалковые глаза… Губы тоже ничего, особенно когда в помаде. И вовсе я не худая, просто тонкокостная. А волосы так, вообще, всем на зависть: пышные, вьющиеся и редкого пепельного оттенка. Ко всему прочему у меня длинная шея, отнюдь не маленькая грудь, стройные ножки. Вот только ростом я не дотянулась до модели – всего метр шестьдесят пять, но Тоська активно использует меня для дефиле. Меня и трёх наших швей. А в случае большой коллекции, Арнольд присылает нам в помощь ещё парочку смазливых девиц из своего офиса. А тем что? Им это в удовольствие…

Через пятнадцать минут я органично влилась во всеобщую суету и напряжение, вызванное утренними потрясениями, спало. Но, как выяснилось по пути к месту презентации, на время и далеко не полностью.

Антонина аккуратно вела свой форд и терпеливо пережидала вынужденные остановки, сосредоточенно размышляя о предстоящей презентации, а я вновь погрузилась в переживания, не переставая сокрушаться о том, что не вернула сумку лейтенанту Калмыкову, после того как разобралась, что она чужая.

Наверное выражение моего лица соответствовало «кислым» мыслям, потому что Тоська решила вмешаться в мои бесплодные страдания:

– Ника, как поживает твоя бабушка?

– Нормально поживает… – вяло ответила я, не отвлекаясь от своих криминальных версий и прогнозов, – шебутится с дворовыми заморочками, читает любовные романы и, как обычно, сквернословит…

– Вот как?! Сквернословит? – неоправданно бурно среагировала Тоська и ухмыльнулась: – Она у тебя славная. Прикольная… А что матерится, так ты же сама говорила мне, что она убеждена в обереговой силе русского мата.

– Это да, – согласилась я и, подумав, что тоже частенько пользуюсь бабулиными «оберегами» да вот что-то не убереглась, снова скисла.

Подруга скосила на меня глаза и сменила тему:

– Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?

Я повернула к ней удивлённую физиономию:

– Конечно! В магазине «Белошвейка». Я ещё поразилась тогда: с чего это ты так усердно набиваешься мне в подруги?!

Тоська сделала вид, что не заметила моего раздражения, и продолжила:

– А потому, милая моя, что влюбилась в твою улыбку, с которой ты разглядывала ткани и фурнитуру! Такую одухотворённую и тихую. Ты была похожа на художника, задумавшегося над чистым холстом и предвкушающего радость творчества. И улыбка твоя была как обещание радости, да и всё выражение лица… Я тогда сразу поняла, что мы с тобой одного поля ягодки, и захотела познакомиться…

– Куда ты клонишь, Тось?

– Туда и клоню… Намекаю, чтобы ты собралась и настроилась на творчество. Сменила выражение лица на более оптимистичное. А то мне тревожно… И скулы сводит, как от кислятины.

Не в силах выполнить её совет я отвернулась к окну и Тоська протяжно вздохнула.

Для презентации нашей коллекции Арнольд арендовал зал ночной дискотеки с маленькой сценой и баром. Помещение это было нам уже известно, поскольку подобные мероприятия за два года проводились уже дважды и потому подготовились мы быстро. Тех, кто, включая меня, должен был демонстрировать одежду было шестеро и, когда девчонки оделись, мне удалось собраться. Придирчиво оглядев свои модели, я осталась довольна и наполнилась оптимизмом: у нас всё получится! Да и как иначе, если мы производим нарядные, технологичные в производстве и носибельные вещи?

Создавая нашу «Тоннику», мы с Тоськой единодушно решили, что будем творить в направлении прет-а-порте – то есть в будничной моде с использованием новейших тенденций и веяний и на основе доступных современных материалов. При этом мы сделали ставку не на торговлю и индивидуальный пошив, хотя в малых дозах оказываем и такие услуги, а на продажу своих разработок швейникам малого бизнеса, которым содержать своих конструкторов и дизайнеров слишком накладно. И уже первый показ подтвердил нашу стратегию. А после второй презентации у нас определилась постоянная клиентура. Вот их-то мы сегодня и собирались обаять новой коллекцией «Весна – лето» от «Тоники».

Небольшой зал был полон потенциальными партнёрами, журналистами и смежниками с доброжелательными лицами и от вида этакого благолепия я окончательно успокоилась. Благодаря тому, что всё было высчитано и отлажено заранее, мероприятие прошло как часы: мы по одному крутились на сцене, а Антонина в это время давала разъяснения по каждой модели и зачитывала спецификации, предполагаемые затраты и прочую фигню из бизнес-плана, а также показывала готовые лекала и образцы ткани.

Потом шефиня раздала гостям проекты договоров и каталоги и у нас образовалась пауза. Я отправилась руководить упаковкой, а Тоська – охмурять партнёров. Перед самым фуршетом она заскочила к нам в подсобку и, легко оторвав меня от пола, закружилась юлой:

– Татушка, мы гении! Вся коллекция ушла нарасхват! Твои штанишки с фестонами и кардиганы с кармашками-печворк захотели шить все до единого. Теперь мы заживём! Купим ещё пару машинок и наймём портных, расширим наш магазинчик…

Тоська трещала без умолку и так кипела и булькала восторгом, что мне пришлось напомнить ей о гостях и о фуршете, где я окончательно расслабилась и оторвалась настолько, что, играючи, наплевала на всё.

И слава Бог у, потому что дальнейшие события развивались таким образом, что не будь я в весёлом состоянии, то свалилась бы в обморок, когда мне позвонил следак из Госнаркоконтроля и назначил встречу, а точнее – вызвал на допрос.

Этот судьбоносный звонок раздался сразу же, едва мы переступили порог своего офиса, и орал он так требовательно, словно устал уже домогаться непутёвого абонента. Выслушав противный голос некого Челнокова, я плюхнулась на стул и впала в прострацию. Тоська в тревоге опустилась предо мной на колени и участливо заглянула в лицо:

– Ну, давай, подруга, рассказывай всё по порядку. Что у нас стряслось?

Мой невнятный рассказ ввёл Тоську в шок. Она долго молчала и по её нахмуренным бровям я догадалась, что она тяжко и глубоко размышляет над тем, что услышала. Наконец она выдала на гора первую вымученную мысль:

– Это героин. Я знаю, что героин к нам переправляют контрабандой из Афганистана через Таджикистан и Казахстан. Астрахань рядом с Казахстаном… Десять килограммов героина это круто. Бешенные деньги. За них будут драться… Жестоко.

Я умоляюще посмотрела на свою умную подружку, словно от неё что-то зависело:

– Спасибо, родная! Утешила… А конкретней нельзя? Какие это деньги?

Тоська вздохнула:

– Никак не меньше миллиона долларов.

Кофе из моей чашки выплеснулось и горло пересохло:

– Миллион?!!!

– Ну да… – подтвердила Тоська. – Раз он такой белый, как крахмал, то, значит, самый высококачественный и дорогой. А твои «экстази», я слыхала, идут по тысяче за штуку.

Я вдруг захихикала – должно быть, начался нервный припадок:

– Тось, а давай продадим всю сумку! Станем миллионерками и такую швейную фабрику забабахаем! По высшему разряду.

– Ага, – подхватила Тоська, – продадим. Вот завтра в наркополиции и поинтересуйся, кому именно… У кого ломка на миллион?

– Классное предложение! – расхрабрилась я. – Так и сделаю… – и снова впала в транс.

Тоська обняла меня за плечи:

– Ладно, Никуша, не горюй. Мы что-нибудь придумаем… – и она немедленно приступила к осуществлению своего обещания. Я не слышала, как скрипели её мозги, но результат умственной работы она выдала быстро: – Никуша! А чего, собственно, мы раскисли? Никто же не знает, что наркотики у тебя! Если будут сильно доставать, скажешь, что как только увидела, что сумка не твоя, брать её не стала. Там, в автобусе, и оставила.

– Не получится, – встрепенулась я. – Лейтенант видел, что я ушла с сумкой. И водитель.

– Тогда говори всем, что там была вобла…

– И это не пройдёт… Потому что есть Ренат, который унёс мою рыбу.

– Так он же сошёл раньше! – удивилась Тоська. – Пусть все так и думают, что это он стырил героин! А самому Ренату и невдомёк, что ту, другую сумку взяла ты. Он ведь сошёл в Рязани? Ты же ему не отчитывалась, что везёшь астраханскую воблу?

Я схватилась за голову:

– Ой, Тосенька! Я то не отчитывалась, а вот вобла обо всём ему поведала…

– Вобла?!!!

– Да, подруга. Получается, что так… В моей сумке письмо осталось от Аллы Григорьевны, со всеми данными обо мне. Так что эта вобла как бы с именным клеймом…

– От какой такой Аллы Григорьевны? – изумилась Тоська, будто в моей ситуации это имело какое-то значение. – От той, что приютила тебя, когда ты осталась одна без гроша и сдала свою квартиру в наём?

– От неё. Я жила в Крюково почти два года, пока Никитка не подрос и его не взяла бабуля. Если бы не тётя Аля, не знаю, как бы я пережила те годы. Я попросила у неё узор для кружев, вот она и прислала мне весь расчёт по раппортам.

Воцарилась долгая пауза и Тоська разрядила её безапелляционным изъявлением своей высочайшей воли:

– Поедем ко мне. У себя дома тебе светиться нельзя. Посмотрим, как завтра решится в наркополиции, а там и думать будем…

В доме у Миллеров было просторно, уютно и спокойно. Арнольд нисколько не удивился моему появлению, а мы с подругой единодушно решили не грузить его моими проблемами. А зачем? Мы же знали, что в случае чего, он сделает всё, о чём попросит его «царица», не докапываясь до деталей и причин нашей нужды в его помощи.

Пока Тоська благодарно ластилась к своему Нолику и наслаждалась комплиментами её уму и тому, как ловко она провела презентацию, я потопала в ванную, чтобы смыть все страхи и горести. Раздевшись, я небрежно закинула джинсы на вешалку и из кармана выпала бумажка. О, ёлки! Совсем забыла, растяпа! Это же послание наркомафии!

Я подняла записку и осторожно, как если бы к ней была прикреплена чека от гранаты, развернула: Ёшкин кот! Да это же шифровка! Я что, влипла не только в наркобизнес, но и в шпионские игры? Этого мне ещё не хватало! Хотя чего уж там… Игра пошла на миллион: выстрелом больше, выстрелом меньше… Как ни крути, а уже первая пуля будет смертельной – так чего же бояться второй?

Поспешно затолкав записку в потайной кармашек, я погрузилась в ароматную пену и забылась – впала в полуобморочное состояние. Ну, и денёк!..

Через час, оставив Арнольда дремать под телевизором, мы с подругой уединились в кухне на военный совет и я напомнила ей о необходимости сменить мой имидж. Тоська критически оглядела меня с ног до головы и заявила:

– Ни стричься, ни краситься не станем! Я дам тебе парик стриженой в каре жгучей брюнетки, вывернешь свой тренч на чёрную сторону, наденешь очки и будешь дамой в футляре. Ни одна дворовая собака не узнает, не то что человек видевший тебя мельком.

Я одарила подругу благодарным взглядом и успокоила:

– Ты за меня не волнуйся, Тосенька, я выскребусь. Мне Бог и моя мамочка помогут. Она там на небесах позаботится обо мне. А вы тут тоже поосторожней будьте. И предупреди Арнольда и Николашу, чтобы никому и ничего обо мне не рассказывали. А пуще всего молчали о бабушке и моём сыне. Надеюсь мафия не доберётся до них: слава Богу у нас разные фамилии: я Татушкина, бабуля Егорова, а Никитка Берёзкин. Надеюсь они запутаются в этом лабиринте.

– Не спеши заметать следы! – рассердилась Тоська. – Рано ещё паниковать… – она немного помолчала и внесла рацпредложение: – А давай попросим Николашу полазать по секретным сайтам МВД, может там твой Ренат нарисуется… Или та рыжая наркоманка. А ещё пусть сделает подборку по теме наркотиков и вышлет сюда, к нам, электронкой.

– Не надо, Тось, – воспротивилась я, – не впутывай в эти дела Николашу. Ты же знаешь, в житейских делах он как дитя неразумное. Обязательно влипнет не туда, куда можно.

– Это точно, – безо всяких обид согласилась Тоська, – мой братец не от мира сего… И маменькин сыночек к тому же.

Вспомнив, как азартно Николаша пускал однажды с моим Никиткой мыльные пузыри, я улыбнулась:

– Он до сих пор грудничок. В том смысле, что его никогда не оторвать от женской груди. Он и муж был совершенно грудной – никак не отлепить от титьки… Но, к сожалению, не в том смысле, как хотелось бы любой женщине, а совсем наоборот: больше всего он любил засыпать на моей груди. Прилипнет щекой и сопит. Или жалуется на начальство. А мне, естественно, хотелось совсем другого…

Тоська виновато хмыкнула:

– Пусть теперь у мамочки на груди плачется. А для спанья что-то фригидное подберёт… Ладно, не будем его трогать. Тогда ты сама поищи в Интернете тексты про наркоту. Сейчас принесу тебе парик и ноутбук в гостевую. Я тебе там постелила.

Она поднялась и устало потянулась:

– И вообще, пора в постельку. Нолик, небось, уже весь истомился.

Перед тем как засесть у компьютера я вспомнила о бабушке и достала сотовый:

– Привет, ба! Как там мой вождь краснокожих? Не сильно распоясался?

– Терпимо. Мы с ним ладим. В казаки разбойники играем: он казак, а я, вестимо, матерая разбойница. Ты то там как? Что-то голос твой мне не нравится…

– Бабуля, я, кажется, влипла в историю… На миллион.

– Эва, удивила, – услышала я после тревожной паузы. – И что, тебе угрожает что-то серьезное?

– Похоже на то… – протянула я, уже жалея, что затеяла этот разговор.

– Бери отпуск за свой счет и приезжай ко мне! – приказным тоном предложила бабушка. – Отсидишься…

– Щас! Как только этот самый счет открою! – с досадой возразила я, но быстро угомонилась: – Ты за меня не волнуйся! Намылюсь и выскользну. Или я не твоя внучка?

– То-то и оно, что моя! – с показной бодростью согласилась бабушка. – У меня с этим делом тоже всегда лады были: легко находила приключения на свою задницу… – и она выдала букет изречений.

– Ба, у меня от твоих перлов труба раскалилась! Ты чего сквернословишь? Опять по гостям ходила и самогонку дегустировала? Ну-ка, подыши в трубку!..

Бабуля подхватила мою игру и густо задышала в трубку:

– Ну, как?

– Воняет, – ответила я, думая совсем о другом.

– Не болтай! Я же подышала, а не нафуняла! – возмутилась бабушка и забеспокоилась: – Ты лучше скажи, что делать будешь? Где спрячешься?

– А нигде! – захорохорилась я. – Фиг нам! Да и что с меня взять? Ни денег, ни имущества, ни девственности! И жизнь паршивая…

– Не гневи Бога, дурёха! – всерьёз рассердилась бабушка. – Жизнь её, видите ли, не устраивает! Я побольше твоего повидала, а за каждую лишнюю минутку готова зубами держаться! Ты лучше раскинь мозгами, подумай, как из всего этого выйти целой!

– Да, ладно, ба! – спохватилась я. – Это я так, понты держу. Жить мне, конечно, охота! Даже очень… И желательно регулярно… С породистым мачо…

– Ника! Я серьезно!

– И я серьезно, ба. Ладно, не грузись. Давай прощаться, мне уже пора… Буду зубы точить, чтоб покрепче за жизнь уцепиться.

Бабуля затихла, видимо, пережёвывая мои безрадостные новости, затем с несвойственной ей жалостливостью подавленно попросила:

– Ты же звони мне, Никуша… Пожалуйста! Каждый день… Я тут теперь с ума буду сходить… Ты же у меня такая бедовая…

– Вот именно, ба: бедовая! И пусть моим врагам от этого будет хуже! А ты не волнуйся, родненькая! Даже если я не смогу позвонить… Знай, что меня ничто не проймёт, от всех убегу… И помни, что я тебя сильно люблю и постараюсь не огорчать… – в трубке что-то хлюпнуло и я поспешила свернуть общение: – Береги себя, ба! И моего пострелёнка тоже. До встречи, целую…

Разговор с Астраханью оставил чувство досады. На себя. И зачем я так опрометчиво разволновала бабушку? Дура… Ладно, завтра позвоню ей и скажу, что всё рассосалось само собой…

Успокоив свою совесть таким шапкозакидательским намерением, я отправилась на познавательную прогулку в Интернет.

Засандалив в Яндекс кучу ключевых слов с корнем «нарко», я получила огромный список сайтов и, чтобы не ночевать под компьютером, выбрала информацию, связанную с перевозкой наркоты и делами наркополиции. Таковых также оказалось великое множество и я просидела перед монитором до трёх часов ночи, да и то не всё прочитала. Укладываясь спать, я подвела итог и подумала, что лучше бы я вовсе не образовывалась по этой скорбной теме: уж слишком всё было неутешительно.

Так что же я узнала? Что немало наркополицейских работают на мафию! И даже начальники отделов по борьбе с незаконным оборотом наркотиков! Что существуют особи рода человеческого, объединенные в отряд «милиционеры-наркоторговцы…». А? Разве не круто? А ещё меня просветили, что моя родная Астрахань с её старинным кремлём и лебедями – перевалочный пункт наркотрафика и что в поездах Душанбе-Астрахань и Астрахань-Москва, практически всегда перевозятся наркотики…

Наиболее полезной мне показалась информация о неустойчивых ценах на героин. Так, например, в Афганистане десять килограммов героина стоят около шести тысяч долларов, в Душанбе за мою сумку дали бы уже никак не менее пятнадцати тысяч, а в Москве её оптовая цена вырастает до двухсот тысяч баксов. А в розницу цены на героин в несколько раз больше и тоже меняются в зависимости от сезона… Выходит Тоська погорячилась с миллионом долларов? Хотя, кто его знает…

А вот за контрабанду, провоз и хранение наркотиков у нас карают строго, и знание этого не добавило мне оптимизма: ведь я держу десять кэгэ в камере хранения, пусть даже анонимно! Это сколько же мне могут впаять, если какому-то мужику дали семь лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима всего за сорок граммов гашиша? Правда он вёз наркотик через границу, а я в пределах России…

«Гашиш вам нужен, героинчику желаете? А вот шиш вам! – сердито пробормотала я, засыпая. – Нет у меня никаких наркотиков, я их и в глаза-то не видела! И по вокзалу не таскала… Это я пострадавшая! Это я щупала пульс у убитой девушки! Это у меня нагло спёрли десять кэгэ чудной астраханской воблы!»

Вот так я и заявлю завтра в наркополиции! Утром. В десять.

Вскочила с постели я в семь утра: с ясной головой и бодрая до самозабвения. И это всего после четырёх часов сна? Похоже, мой организм уже заработал в аварийном режиме – это когда все его силы мобилизуются на спасение жизни или разруливание острой ситуации. В таком состоянии моё тело собирается и не чувствует боли и дискомфорта, а мозги работают как часы, нещадно эксплуатируя интуицию. А если я не могу быстро принять нужное решение, я отстраняюсь ото всего и действую по наитию, подсознательно.

Вот и в это утро я стала готовиться к сражению отстранённо, не напрягаясь и не просчитывая каждый шаг. Сначала я приняла прохладный душ и, обшарив карманы джинсов, переложила их содержимое в прихваченную с показа юбку-брюки собственной конструкции – такая поддёва удобна тем, что выглядит женственно и не мешает двигаться, в том числе быстро бегать. Затем я отряхнула свой тренч, проверила в нём ли сигареты и зажигалка – и стала укладывать сумку. Так: паспорт здесь, ключи, деньги… очки и парик… сотовый, зарядка, платок… Визитки долой, записную книжку и фотографию Никитки тоже… Ничего лишнего не класть! И обуться в туфли-раздолбайки, чтобы ноги стали, как крылья!

Арнольд ушёл рано и завтракали мы с подругой вдвоём. Жевали мы молча и сосредоточенно, вернее, жевала Тоська, а я хлюпала горячим и убойно крепким кофе.

Управившись, я встала из-за стола:

– Пойду я, Тось, пора. А ты жди звонка.

Тоська проводила меня за порог и благословила на битву:

– С Богом, Никуша! И смотри там, не болтай ничего лишнего в этой чёртовой наркополиции. Валяй Ваньку или прикидывайся шлангом. У тебя это хорошо получается, если захочешь… Чуть что, хныкай и талдычь: «Ах, гражданин начальник, я вся такая глупая и несуразная… Так точно, гражданин начальник…»