Текст книги "Стихи"

Лариса Миронова
Стихи

«Посвящается Дагмаре».

Лариса Миронова

Отзвуки Серебряного Века

Случайная встреча

Зинаиде Гиппиус

 
Крендельком
Она ему ручку,
А рука —
Лёд.
Лёг он в своём купе,
А сон нейдёт.
 
 
Понятно,
Какой там сон!
Колёса стучат в унисон,
Искры летят…
К тому же —
Дурацкий вагон.
 
 
Страсть исходит утехами,
Если не жаждой мести.
На рубеже ночь маялся в поезде.
Слава богу, приехали —
В Томском уже уезде.
 

***

 
Проснулся
в отцовской усадьбе,
не завтракал, не ел и в обед.
Зевнул, потянулся, подумав:
Проспал сколько лет?
 
 
Стояло жаркое лето.
Чтобы взять бутылку вина,
Спустился он в погреб.
И вдруг случайно вспомнилось это —
Тогда сугробы было видно из окна…
 

Смерть поэта

СОЛОГУБУ

 
Умер одинокий,
Бедный и больной,
Хоть бы один обморок!
Или сон простой…
 
 
Он лежал, весь бледный,
Ждал, придёт весна.
Но она ведь тоже,
Как весь мир – бедна.
 
 
Что она расскажет
Про его мечты?
Ту же смерть покажет,
Сникшие цветы…
 
 
Всеми позабытый —
Где же вы, друзья?
А самое ужасное –
Что курить нельзя.
 

Власть всласть

Ларисе Рейснер

 
Музыка. Ей уже веселее…
Она весь бал смеялась и танцевала.
Белое – платье
(и, на высоком шнурке, ботинки)
Сама выбирала
Для маскарада.
Она в нём снова была
Не Валькирия, а Психея
С наивной картинки —
Как та девочка-безогляда.
 
 
Сейчас она и любимому прокурор,
Но теперь это не суть важно…
Утром подписан приговор
Какому-то кОму
Нежными ручками…
Она кормила
его последним завтраком,
Любила и нежно жалела.
Пока всё готовили для казни…
А потом долго скорбела.
 

Возможное – подать сюда!

 
«Будь проклят!
Ты сладкий путь
Мне преградил
К отчаянию…»
Так в «Ричарде»
Шекспир воскликнул.
 
 
Недостаток возможного
Равен немоте.
Необходимость
Как бы состоит из гласных.
Но чтобы их произнести,
Необходимо ни что иное как возможное.
 
 
Кто измерял возраст надежды?
Но это полная пустая чепуха!
Ибо надеяться на всё и,
Точно так же, приходить в отчаянье,
Ничего из этого всего не получая,
Это и значит —
Не иметь ни истинной надежды,
Ни настоящего отчаяния.
 
 
Вот истинный критерий: для Бога всё возможно.
И это истина на все-все времена.
И на каждое мгновенье, кстати, тоже.
И это повторяют все, как простенький припев.
Но решающим, конечно, оно будет
Только для того, кто дошёл уже до края,
Когда уже закончились наличные возможности…
 
 
Точно также спасение —
Это высшая невозможность для человека.
Но для Бога ведь всё возможно!
Это и есть как раз рубеж,
На котором происходит последняя битва веры.
Она как безумная сражается за возможное.
И без неё нет никакого спасения.
 
 
Лишаясь чувств, субьект кричит обычно:
«Воды!», «Одеколона!», или там «Нашатыря!»
Ну а тому, кто впал в отчаяние,
Кричать положено как можно громче:
«Возможное!.. Возможное – подать сюда!»
 

В нутре творца

Расчленённый поэт и взыскующий критик

 
Где же
этот
Поэт,
Который,
Тропку судьбы
Ища,
Печень
Со свежей
Кровью,
На блюдо сложит,
Брызжущим
Сердцем
В руке трепеща?!
 
 
Мдя…
Кажется…
Вот он!
На паперти брезжит
Мимо ражей толпы,
Кучки ждущих зевак.
Что ж, я готов
Очень брежно
Послушать,
Сердце с печенью
Скушать…
Начинай же
Себя расчленять,
Мой чудак!
Покажи мне
Свой стих
Непригожий.
 
 
А можно
Прохожих
Не ждать,
Сын
Собачий?
Ну давай же!
Иль ты…
Пёсья дочь?
Не в ночь
Будет сказано.
Тогда поди прочь,
Это дело тебе
Не к плечу.
Хотя… ладно уж,
Стой.
За постой заплачу —
Вот пятак,
Если за так
Расчленяться не хочешь.
 
 
Ну что ж,
Это стильно,
Зараза…
(Хоть и всё поперёк.)
Вот удача!
Однако…
Пардон-те,
Не надо покамест
Так сильно
Рыдать,
Паче чай
Я-не-Я
 
 
Вдруг заплачу…
Постойте, усядусь,
Как в ложу
Знаток.
Вижу —
Ваше искусство
Не сразу
Даётся понятью.
Постараюсь наитьем.
Мне надо
Хоть что-то принять…
 
 
Бутербродов
Намажу,
Налью
Себе чай.
Вот теперь
Уже
Можно —
Готов я.
Читай.
 

Поэт – кто только так и может

 
Мы никогда не понимаем,
Того, что стоит понимать…
Понятно, да?
Тогда о чём мы?
Смешно же это рифмовать!
 
 
Всегда ведь видно, когда пишут
не от желанья сочинять
Стихи про это,
(Это б ладно…)
От неумения – сказать!
 

Искусство быть востребованным

 
Селезнем ходит,
Рант сбивает.
О чём ни спросишь —
И всё-то он знает…
 
 
Весьма игриво
Густых волос
Трясёт гривой.
Потом глухим,
 
 
Истерическим
шепотом —
Только для посвящённых! –
Долго стихи читает…
 

***

 
Стихи полны Тамарами
И свежими омарами,
И всякими другими
Полезными товарами.
 

Счастье Поэта – того и этого

 
И в мокром асфальте поэт
Своё счастье, известно,
Найдёт,
Если чудесная синяя птица
Сама в его руки нейдёт.
 
 
Голодный,
Он сядет в трамвай,
Как желудок, пустой,
И такой вот восьмой…
Уж куда-нибудь довезёт.
 
 
Невезучим всех стран
Обещали дворцы и обеды.
Дворцы дали. Но только – радам.
А вот обеды все съели, ещё до победы.
Зато накопились обиды.
 
 
Умные тут же устроились около,
Не по жлобству,
И не по случаю —
А чисто по робости —
Вдруг завтра вздрючка?
 
 
Потому и не рядом.
Одно вот маленькое неудобство —
Обманикюренные ручки
Пепел стряхивают на головы…
В знак награды.
 

Поэтический слёт

 
Поэт повсюду
Ходит скопом,
Пьёт водку утром
Вместо кофа,
Окурки бросает
В поднос с едой,
Дежурный такой —
На пол ни-ни!
Строго следит
За чистотой.
 
 
А выпив водки,
Толкует басом
О способах
Взорвать мир
И о разном.
К примеру, о том,
что «Не дело!
Особенно этим летом…
Прорва бескрылых птах
Прилетела»…
 

Ухо Ван Гоголя

 
Зребное безмолвие,
Вопли дуреманов…
Режут глаз и ухо
Ван Гоголю стихов.
 
 
Сколько снов разбужено,
Столько слов не сказано,
Столько не написано
Темперой основ.
 

Поэтессе

 
Сидишь, умна и одинока,
В холодной комнате знобит.
Ты в пустоту вперяешь око,
Ярится в сердце боль обид…
 
 
Зачем тебе ночные бденья?
Твоё смиренье – не смиренно,
Твоё добро насильем бренно,
Невнятный глас убит…
 
 
И высший пик твоих открытий –
Есть лишь подножие чужих.
Ничтожество на здешнем свете —
Благо. Тогда о чём твой стих?
 

Путь

 
Себя набросила на строки,
Как на амбразуру.
Поэт не должен быть пророком
Разной дури!
 

*****

 
…Не проскользнув, а протаранив
свою израненную жизнь,
Не трусь ответить всякой дряни
Изыди! Не боюсь.
 

*****

 
И пусть все газеты подряд
Как по команде твердят,
Что власть захватили
наркологи,
 
 
Помни твёрдо своё,
Не сбивайся с ноги,
У поэтов свои
Идеологи.
 
 
У поэтов своя синь-дорога река,
И свои соловьи на рассвете.
Горсть зерна в небесах. Спускается трап.
И теперь – могу спеть я…
 

Вот это было б не смешно

 
Вот это было б не смешнО —
И даже чУть-чуть грУстно.
Когда бы аффторы
ПисАть
Умели
ТОлько Устно.
 

Расплата придёт не по льготному курсу

 
Подзакусив огурчиком-м солёным,
Под придурью слегка весёлых доз,
Поэт стилом напишет раскалённым
Про розы, снеги и большой мороз.
 
 
Прочтя и непочтя, поплачем и заплатим,
За то, что просмотрели невсерьёз
Его стихи. И… грозно не сочтя удачей,
Забыли тут же сей бессмысленный курьёз.
 

Маэстро и рояль

 
Пальцы пианиста,
подобно крючьям,
Вонзались в клавиатуру.
 
 
Рояль вскрикнул,
Потом испустил
Долгий вздох.
 
 
Музыкант смягчился,
Слегка погладил чёрные.
В ответ они долго урчали.
 

София и жизнь

Прошу простить

 
Бюджет России
Зарифмовать могу,
ей-богу,
Но в рифму о любви —
И не проси.
 
 
И потому
прости —
О Боге —
Мои кривые и
Беспомощные строки.
 

Ужас вечного покоя…

 
Ужас вечного покоя!
Размозжить одним ударом
На осколки… В прах стереть!
Смерчем по ветру развеять смерть…
И захочешь, да не сможешь
Даром в жизни умереть —
Без того, чтобы не вспомнить
Ужас вечного покоя.
 

О некоторых странностях

 
Самодовольно похваляться —
Непристойно.
Мы это помним.
Так же, как и
О рыбке, не золотой, а той,
Которую есть ножиком нельзя.
 
 
Любовно преклоняться
Пред собою —
Глупо.
Так же, как и
Верить
В своё величие – не злясь.
 
 
Но если вдруг нам скажут
Без лести, а «просто честно»,
Что каждый образ наш —
Брильянт в оправе драгоценной,
Поверим! И без всякого стыда.
 
 
На две части жизнь разъята,
Сердце пламенем горит.
Вспыхнет купно кровь заката —
Сонно лунный свет искрит…
 
 
Серпик, маленький и ломкий,
Полонён звездой.
Скоро станет красной кромка,
А потом – седой.
 

Где наши все?

 
Черней душой, белее – телом,
Кто в саже – всех белей.
Доколе?!
Где наши все —
Всех наших чудных дней?
Гулял их вольно стих на воле?
 
 
Искать пока – пустое дело.
Стоит унылое корыто,
Которое,
Увы – разбито,
По-прежнему всё шито-крыто,
И от угара всё во сне…
 

Зачем завидовать пороку?

 
Зачем завидовать пороку
По глупой младости годов?
Когда подступят свои сроки
(И воды отойдут с мозгов),
Родятся строки про мороку
Ну и про весь болиголов…
 

В смысле вселенская тоска

 
Частица вечности разъятой,
Душа является в миру,
Взмывая тайными крылами,
Прозрев, тоскует на пиру
Весёлых жизненных утех,
 
 
Равняя эту скуку в грех,
Уходит вновь к вершинам свЯтой,
И непорочной чистоты,
Чтобы затем из этой муки
Родился ты… для новой скуки:)))
 

Есть повод начать всё сначала

 
Брошенная тема – не поднята…
Сказанное слово – неслышимо…
Прожитая жизнь – упущена…
Вспыхнувшая мысль – невидима…
 

***

 
Брошенная тема – подхвачена!
Сказанное слово – гремит в набат!
Прожитая жизнь – огнём искрит!
Вспыхнувшая мысль… – всё развернуть назад.
 

Как темно здесь и как бесприютно!

 
Как темно здесь и как бесприютно!
Книга друга питает мой дух.
В полудрёме подумаю смутно:
Это счастье – иметь этих двух.
 

Утрата

 
Бесконечная ночь января,
В трёх шагах темнота,
И не видно ни зги.
Крыши нет, нет и дома,
Где тепло и светло,
И где милая мама
На рассвете
Печёт пироги…
 

Ни о чём конкретно, просто предупреждение. Не расслабляйтесь!

 
Время.
Оно никогда не бывает последним.
Кое-кто так думает.
Но это – неверно.
Категорически!
 
 
Доказательство:
Время не может закончиться.
Кто-то же должен
Засвидетельствовать
Этот факт!
 

Причина всех заблуждений…

 
Причина всех
Заблуждений —
Невежество.
Причина
Совершенства —
Знание.
 
 
Но как часто
Мы видим
Людей весьма
Образованных,
Однако пустых
И порочных!
 
 
И видим,
Как всякая
Мерзость,
Какая
Только и есть
На земле,
В том числе –
И неверие,
Суть плоды
Просвещения.
 
 
Да, конечно.
Но сие —
Не от знаний
Глубоких,
А от невежества
В них.
 

Наша вера

Христо среди нас!

 
«Христо, Христо среди нас!»
Кричал взахлёб Поэтишко.
«Христо, Христо, – сказал Поэт. —
Ты же – молчи, Иудушка».
 

(Случай из жизни Хлебникова.)

Откровение: бог есть

 
Бог есть,
И это не метафора
И даже не аксиома.
Это – правда.
 
 
И это можно доказать.
Но кто захочет
Ждать ответа
Полвека лет?
 
 
А есть ли дьявол?
Точно не знаю.
Возможно, это люди,
Которые пока не знают,
Что есть Бог…
 

Ищи Господа, но не испытуй, где живёт

 
Так говорили Святые Отцы…
Где Бог, там нет зла.
Но Бог являет себя нам
И тогда,
Когда мы страшно грешим.
 
 
Но в чем его правосудие?
В том, что мы грешим?
А Христос умер за нас,
Воскликнув:
«О Боже, зачем ты меня покинул…»?
 
 
И ещё Отцы говорили:
Поколику человек
совершенствуется перед Богом,
Потолику
Вслед Ему ходит.
 
 
В истинном же веке
Бог явит ему Лице Свое.
И увидит он как в зерцале
Образ Его и Явление Истины.
 

Почему человек – не бог

 
Ничто так не отличает человека от Бога,
Как то, что он грешник.
Грех – это единствнный предикат человека,
Не применяемый к самому Богу.
Один-единственный момент —
Прощение грехов —
Может сообщить человеку божественность.
И вот здесь доходит до апогея возмущение:
Но я же… БогоЧеловек?!
 
 
Но возмущение – полезное чувство,
Через него и вспыхивает индивид.
Отдельный грешник.
Через него христианство и собирает воедино всё,
Что только можно найти между небом и землёй…
Оно требует от каждого из нас – возмутись или верь!
И больше – ни слова… Это – всё!
 
 
А как же… – кричит грешный возмущённый на земле.
 
 
Теперь я всё сказал! – говорит Бог. —
Об остальном поговорим уже в Вечности…
 

Ода вере

 
Ты рождён,
Чтоб целый свет
Был зритель
Торжества и силы
Твоих дел.
Верь тому,
Во что
весь свет не верил,
И не наступит
Твой предел.
 

Отчаяние: неистовое отчаяние. стих первый

 
Человек – это дух.
Но что есть дух?
Это Я.
А что тогда – Я?
Это отношение,
Относящее себя
R себе самому.
Но и к другому тоже.
 
 
Человек —
Во временном и вечном.
В конечном и бесконечном.
В свободе и необходимости.
Это всё – ОН.
Но Я здесь ещё нет!!!
 
 
Я – там где есть
Возможность отчаяния.
Отсюда следует —
Есть два вида
Отчаяния:
От желания быть собой
И от желания – не быть.
 
 
Но отчаяние —
это не просто
Худшее страдание.
Это наша гибель.
Это наше внутреннее
Катастрофическое несоответстие.
 
 
Что же делать? Как быть?
Благо —
Уметь отчаиваться.
Доблесть —
Уметь отчаяние преодолевать.
 

Отчаяние: от нежелания быть собой. стих второй

 
Отчаяние —
И благо – если абстрактно,
И порок.
 
 
Отчаяние,
Больше чем прямохождение,
Отличает нас от зверей.
Ибо оно —
Величие нашей духовности.
 
 
Превосходство верующего
В том, что он осознаёт это.
А благо его —
В способности исцеления.
 
 
Благо —
Быть тем, кем хочешь.
Но воистину благо —
Быть таковым.
 
 
Но вот мы в отчаянии —
Переход от желанного к реальному
Завершился падением.
И мера его —
В бесконечном превосходстве
желанного над реальным.
 
 
Похоже, что подняться
И значит – не отчаиваться.
Но остаётся двусмысленность:
Отрицание здесь —
Вовсе не то же, что не быть слепым,
Ибо если шанс не отчаиваться
Равен его абсолютному «нет»,
То прогрессом и будет оно же
в смысле «да».
 
 
Реальное у философов —
Это уничтоженное возможное.
Оно неплодотворно,
потому что – разрушено.
Но это вовсе не так:
Реальное – это возможность,
Получившая сатисфакцию.
То есть возможное,
Которое уже действует.
 
 
Нет, отчаяние в нас самих
И больше – нигде.
Но если бы мы не были
Сложной частью Целого,
Не было бы в нас и этого отчаяния,
Как не было бы и той сложности,
которую мы получили от Бога
В начале начал.
 

Отчаяние: от желания быть. Стих третий

 
Отчаяние —
Это смертная болезнь.
Что буквально несчастье,
В исходе которого смерть.
 
 
Здесь нам
Интересно другое.
Для верующих смерть
Это переход в иную жизнь.
 
 
Смерть
Прекращает болезнь,
Но сама по себе —
Конечно, не есть граница.
 
 
Однако, в ином смысле,
Отчаяние всё же —
Смертельный недуг.
Ибо, в отличие от расхожего мнения,
 
 
От отчаяния
вовсе не умирают.
И в этом —
Его главная пытка.
 
 
Умирать смертью значит
Переживать саму смерть.
И даже если это всего миг,
Длится он будет вечность.
 
 
И всё это жалкая химера,
Ибо кинжалом нельзя убить мысль.
В отчаянии «умирать»
Становится быть – «жить»,
Ибо это и есть
Собирание воедино сущего.
 

Ассоциации

Вольфгангу Ф.

«Der Teppih zum gluk»

 
Ди айнен ирэн шаттен,
Ди андерн ирэ ляйт…
Что значат эти строки,
Не знаю, нихт виляйхт.
 
 
Однако свет и тени
Привиделись тут мне
А может, это птица
Метнулась вдруг в окне?
 

Страх и трепет

 
Кто знает —
что такое грех?
Грех
по сути никак не изучен.
Он совсем не научен.
 
 
О грехе проповедуют все.
А это – когда
Единичное,
В качестве единичного,
Обращается к единочному же…
 
 
Между тем, проповедь —
Самое трудное на свете искусство.
Но за него берутся почему-то все.
Не легче ли писать стихи?
Это всё-таки чуточку лучше…
 

О догмате БогоЧеловека

 
Догмат богочеловека
Сделал нас слишком дерзкими.
Всё так, как будто Бог,
Почувствовав себя слабым, —
Вспомним легенду о глиняном человеке! —
Разделил обычную судьбу благодушных,
Которым платят за добро – злом.
 
 
И будто бы ОН,
став почти либералом,
Взял и придумал богочеловека…
 
 
И тогда люди, на своё горе,
Запанибрата
Стали общаться с НИМ…
 
 
Но если мы желаем сносной жизни
И хоть какого-то в ней распорядка,
А это ведь то же, чего и ОН страстно желал, —
Он же не Бог беспорядка?!
То заботиться надо о том, чтобы сделать
Из каждого – отдельно единого,
То есть – единственного.
Ибо как только люди сгрудятся в кучу,
То есть – в толпу,
Тут же случится подмена.
И глина рассыплется в прах…
 

Жребий

 
В поэзии кто гений –
тот злодей.
Клеймят легко,
Едва возьмёт стило он в руку.
(Его, конечно, не съедят —
жить стало несомненно веселей)
Погибнет он не от ножа и не от пули,
а от скуки.
 

Гражданское

Нет, я не плачу…

 
Нет, я не плачу!
Волчицей
Хотела бы
Выть.
Расскажу,
Как получится —
Остро иль скучно,
О том, что повсюду
Веселье.
Смеются
Последние трусы
Натужно —
Чтобы отвлечься,
Забыть.
 
 
Смеются поэты,
Которые мир повторяют
В мечтаньях пустых
И разводах воды.
И просто во лжи
Искушенные люди
Нежно
Исполнят вам скерцо…
Смеются над тем,
Кто страдает,
Смеются
Над мужеством сердца
И страшной печалью
Беды.
 
 
С видом оценщиков
Здесь иноземцы
Небрежно
Пальцами тычут
В распятых святых.
 

Диалоги – с нищим и богом

 
Послушайте… как там вас…
Нищий!
Вам только что дали!
Так я всё потратил,
А вещи – украли…
Подайте на квас!
 

***

 
Добрый господи-боже!
Пошли мне блаженство!
Я ж – само совершенство!
Даже совесть не гложет…
Зацепиться не может
За моё отрешенство.
 

Не верьте лжи!

 
Ложь стоит у крыльца.
Я ей не открыла.
Она не обиделась.
Ушла.
Залегла у обрыва.
Караулит
случайного путника,
Чтобы шепнуть на ушко,
что «В жизни —
всё лживо»…
 

Смена декораций

 
У входа лакеев полно —
Спешат к хорошим господам.
А те пришли покушать суши.
Ну и музычку могут послушать
Солидные уши.
Трам-пам-пам…
 
 
Вместо служителей муз
Теперь в Доме искусств
Распоряжаются мёртвые души.
Швейцар мокрой тряпкой
Возит по стёклам расцвеченное окно,
Оно —
В клочках уцелевшей последней афишы…
 

Непременно, или умереть

 
Когда человек может умереть
На глазах милли —
онов, и никто
Не оглянется…
В одну редакцию,
нет, конечно, не глянца,
а где – «высоко ценили»,
Я принесла стихи
Вот об этом.
 
 
Мне ответили —
Напечатаем непременно.
И прокатили.
Лобовая атака захлебнулась.
Но я вернулась.
По телефону, давясь паштетом,
Редактор читал
Четверостишие
Про это…
 

Не хотите – не ходите

 
Бестолочь была во всём.
Мы вмешались в толпу,
И толпа нас сжала.
Рррасходитесь, господа!
И нас тут же оттиснули в сторону,
кажется, вокзала.
 
 
И вот уже
какой-то узкий, мрачный двор.
И нас выстраивают в пары.
Попались! Будто какие-то воры.
А когда вывели —
Толпа на площади уже не базарит.
 
 
И только такие же, как и мы,
Уныло стояли парами.
Нас уводили куда-то вглубь
Дремлющего бульвара.
 

Предупреждение

 
Ещё не начата война.
Князь Рюрик,
русские вожди
Спокойно ждут,
Когда в день роковой
их призовут
Под стяги хитреца.
 
 
Рука коварного льстеца
Играет
заводной толпой.
Постойте! Люди!
Время – есть.
И честь
пока не отдана.
 

Проект 2М

 
Проект 2М —
Ресурс
Меняет курс.
Итак… На старый
Русский Новый Год,
Срок честно отмотав.
Собрал Он всех,
Включая глав
Субъектов Федераций.
Заговорил прекрасно. Тряслись силовики —
Боялись, что разгонят к энтой мати…
Ну и напрасно
 
 
Дрожали влажные от пота шкуры
(Хотя сказал Он строго и ужасно,
Что от борьбы пока одни лишь беды,
Что террористы с МВД играют в шуры-муры,
Взрывают и гуляют только так…) —
Готовили их к неизбежности победы.
 
 
Потом изрек не для проформы
Он хорошо продуманный экспромт
(Иные думали – ипровиз):
Упали в одно место,
В един визг,
Аж сразу две реформы…
 
 
Реформа «аз»:
Введение в России
Пропорции в изБИРсистеме —
Проходит на счёт раз.
(И лишь потом узнает современник
что этот ПУТЬ и есть «Проект ПРЕЕМНИК».)
 
 
Экспромт готовил в понедельник,
Он выглядел вполне толковым,
Был вброшен загодя в пространство общей мысли
Самим предЦИК (находчивым Сашулей Вешняковым).
Пока народ жевал экспромт и пробовал на вкус,
Созрел проект и номер два – губвласти по приказу.
 
 
Силовики, уняв в коленях дрожь, поддались на искУс:
Пеняя на Беслан, реформу власти предложили.
Вот и родили, не отходя от кассы, вертикаль,
Жёстко негнутую, с окрасом в киноварь, и суперпрочную.
Так закалялась эта сталь, бюрократически весьма порочная.
Девиз простой: сначала власть, а денежки потом.
 
 
Ну что ж. Запаса прочности лет на десять им хватит.
А дальше не видать ни рожек, ни с хвостом.
Хотя… нет, вру, пожалуй, что-то всё же видно:
Крах бюрократии как масти – ох и ах!
И будет вовсе не смешно, и даже чуть обидно, коль рухнет
Влаственная рать, так толком ничего не сделав в этой части.
 
 
Такие вот кошмарные мордасти, безлапый дядя Урс!
…Однако, разрыв «кольца всевластия» – возможен:
Во избежанье мрачного конца, отлить в другой сосуд,
Хрустальный, предельно аккуратно, царственный ресурс.
Иначе… рухнувший ресурс столоначальный, медвежья туша,
Задавит всех, аминь. Спаси нас, Боже, и помилуй наши души!
 

Целуй, опять и снова…

 
И даже если на пути
Горючий белый камень,
А за рекой толчётся
Пьяная орда —
 
 
Врагов, коварных и жестоких,
Мрачный ряд,
 
 
Ты не спеши тушить
Любви священный пламень.
И зацелованный оклад целуй,
Опять и снова – до крови у рта…
 
 
Ну и ещё
семь тысяч раз подряд.
 

Лирика

И вот снова она…

 
И вот снова она,
Та, что некогда
Тихо сказала
На выдохе —
Поздно,
Мерси…
Явилась,
Без «прости»
И без тени
Улыбки
Смущенья,
Молча
Сбросив в углу
Пальто
Из джерси.
 
 
Луна,
испугавшись
Смертельно
Ярости
Красного брата,
Зыбко
Бледнела,
Чудаковато
Оставляя
Лишь пятнышко
Света
На тёмном полу…
 
 
До рассвета
Шла битва –
В живых
И несчастных
Не остался
Никто.
 

Ангел мой, прости!

 
Принёс он в объятиях душу,
Для мира скорбей и смертей,
И нежный свой голос послушать
Дал в путь ей – чтоб жить веселей.
 
 
Нескучные песни дубравы
Однако смутили её.
И грешную землю покинуть
Не жаждет. Не помнит своё
 
 
Назначенье. На травы
С любовью глядит.
И тягости мира отравы
На сердце уже не хранит.
 

Майский глюк

 
То ли просто синий ладан,
То ли глупый сон во сне…
Слабо слышен шёпот вишни
С тихой жалобой весне.
 
 
Майской ночью свет прохладен,
Рдеет цвет сквозь полумрак,
То ли просто синий ладан,
То ли чёрным дышит мак…
 

Покров

 
Вышел мил человек
На порог.
И не смог удержать
Восторг.
 
 
Выпал первый снежок,
Мягко лёг.
Поснежил, полежал
И – истёк.
 
 
Человек постоял,
И ушёл.
Что хотел он найти –
Не нашёл.
 

Между небом и землёй

 
Земля любовь-зазноба
По синю небу тужит,
Судьба императрицей
В своих объятьях душит.
 
 
Иль в небо устремиться,
Душа пока не знает,
Или к земле склониться,
Под снегом засыпая.
 
 
Простая, как травинка,
Пустая, как мечта,
Нашепчет под сурдинку
Про жизнь, что не вечна…