Текст книги "Ложь в красках правды. Том 1"

Вернувшись в спальню, она быстро, не сворачивая, покидала сверху на деньги вещи, выбранные на первое время, натянула на себя платье, лежавшее с краю, и надела туфли. Уже выходя из спальни, девушка вспомнила, что забыла упаковать свежее нижнее белье. Она была напуганной и растерянной, но, тем не менее, вернулась, побросала его в дорожную сумку и подняла ее.

– Я готова, – сообщила она сама себе и стала спускаться вниз.

Зайдя в гостиную, она подошла к подсвечнику, протерла его и носком туфли пододвинула его на прежнее место, с которого нечаянно отбросила. Не глядя на труп, несколькими словами попрощалась с Максом, будучи уверенной, что душа его еще не покинула этот дом.

Затем направилась к задней двери, откуда, не замеченная соседями, вышла на трассу, проходящую в километре от их коттеджа. Уходя, Инна обернулась и посмотрела на дом, который покидала и где была счастлива, прекрасно понимая, что больше никогда сюда не вернется.

Ей повезло, что по дороге никто не встретился. Правда, пришлось понервничать, пока остановилась машина, но, в конце концов, она уехала оттуда, где ее неминуемо ждала тюрьма, поскольку, имея под рукой жену убитого, в полиции, без сомнения, быстро бы закрыли дело, признав ее преступницей и найдя для этого удобный мотив. Так что она сделала правильно, исчезнув с места преступления и воспользовавшись документами убитой девушки.

Ее образ всплыл в памяти, безмолвно укоряя за то, как она с ней поступила. Как никак, а всё же выдала ее за себя. А что ей оставалось делать, попав в столь сложную ситуацию? Девушке ведь уже все равно, под каким именем ее похоронят.

– Любой бы на моем месте воспользовался предоставленным шансом, и Валерия тоже, если бы мы по воле случая поменялись местами, – попыталась Инна успокоить этими доводами свою совесть, и, решительно встав, отправилась на кухню. Там она приготовила себе обед из того, что нашла в холодильнике, поела, помыла посуду и пошла проверить на балконе постиранную одежду. Она практически уже высохла, и Инна, сняв ее с веревок, вернулась в гостиную.

Нужно было найти утюг и гладильную доску. Заглянув в ванную и убедившись, что там их нет, она отправилась в кладовку, которая находилась рядом с кухней. На одной из полок стоял утюг, а к боковой стене была прислонена небольшая гладильная доска. Взяв их, Инна решила заняться утюжкой в гостиной.

Быстро выгладив всю одежду, она сложила ее на отдельной полке и отобрала еще часть висевшей в шкафу одежды для новой стирки. Постирав ее, вновь развесила на балконе. Время тянулось медленно: на часах было всего половина второго дня. Сидеть и ждать непонятно чего с ее стороны было глупо, поэтому Инна решила начать исполнение задуманного плана уже сегодня.

Глава 4

Время до обеда Никита провел на строительной площадке, и не потому, что его присутствие было там необходимо: просто он не хотел возвращаться в кабинет, где был бы вынужден большей частью оставаться один на один со своими мыслями. Здесь за решением насущных вопросов он отвлекался от них и на время забывал об утреннем разговоре с Лерой.

Строительная площадка была уже подготовлена: земельный участок огражден, сохранность материалов и техники обеспечена, территория под застройку расчищена, перетрассировка инженерных сетей, которые мешали строительству, осуществлена, необходимые коммуникации проложены, устройство временных бытовых, административных и складских помещений завершено, разметка осей здания произведена. Поэтому в настоящий момент уже приступили к земляным работам: рытью котлована под фундамент и прокладке траншей под будущие коммуникации.

Несколько раз поймав на себе удивленный взгляд прораба, Никита решил, что пора уходить, так как его столь длительное присутствие на стройке без уважительных причин выглядело, мягко сказать, необычно. Попрощавшись со своими подчиненными, он направился в кафе, расположенное недалеко от его дома. Заказав себе салат «Пикантный», запеченное филе судака с картофелем, грибами, помидорами и сыром, а также апельсиновый сок, он опять погрузился в воспоминания, мысленно воспроизводя события сегодняшнего утра.

Мозаика произошедшего не образовывала законченную картинку, поскольку поступок Леры не укладывался в рамки присущего ей поведения. Он прекрасно помнил их последнюю встречу, точнее ночь, когда после страстных, как обычно, занятий любовью она целовала его неистово и горячо, повторяя, как сильно любит его, и благодарила судьбу за их встречу в метро. Да и утром Лера уходила от него в прекрасном настроении. И, если верить ее же словам, в это время она была беременной от другого. Не могла же она столь много времени его обманывать, причем, так искусно, что он даже не замечал изменений в ее отношении к нему! Или могла? Ведь он даже мысли подобной не допускал. Может, его самоуверенность в прочности их чувств сделала его слепым и он не замечал очевидного? Но какие бы картины из прошлого не реанимировал он в своем сознании, Лера в них никак не походила на предательницу и лгунью. И несоответствие прошлого с настоящим будоражило его душу, заставляло не верить очевидному.

Принесенные блюда Никита съел машинально, даже не почувствовав их вкуса. Расплатившись, сел в автомобиль и припарковался возле своего дома. Поднявшись в свою квартиру, он достал из бара бутылку с черным ромом, плеснул себе изрядную порцию в стакан и залпом выпил. Приятное тепло разлилось по телу, расслабляя натянутые, как тетива, нервы. Не раздеваясь, плюхнулся на диван, даже не поправив подушку, и закрыл глаза.

Какой-то внутренний толчок изнутри заставил его сесть. В душе стало прорастать подозрение, что с ним через дверь разговаривала не Лера. Даже если бы у нее действительно хрипело горло из-за воспаления, она все равно открыла бы её и разговаривала с ним, глядя в глаза, так как никогда не была трусихой и решала проблемы, не прячась. Интуиция настойчиво толкала его к тому, чтобы он поехал к дому Леры и понаблюдал за ее квартирой или за ней, если представится случай.

Схватив с тумбочки ключи, Никита закрыл квартиру и поехал на свой наблюдательный пункт. Он поставил машину так, что ее прикрывал тентованный грузовик. Только он открыл дверь, чтобы выйти, как в просвет между машинами увидел выходящую из подъезда Леру. Оставшись в салоне, он захлопнул дверь и стал ждать, когда она пройдет мимо. Откинувшись на сиденье назад, чтобы быть менее заметным, Никита замер в напряжении, пристально уставившись в стекло. То, что он увидел, привело его в еще большее недоумение.

Без сомнения, по тротуару в направлении метро прошла Лера. Он узнал ее одежду, цвет волос и даже родинку над верхней губой, когда она на мгновение повернула голову в его сторону. Это была она, и в то же время что-то в ней было чужое, не привычное для него. Он долго не мог понять, что его насторожило, а потом, как проблеск молнии, осенило: походка. Пока Никита осмысливал догадку, Лера уже свернула за угол дома. Он вышел из машины и пошел вслед за ней, не упуская ее из своего поля зрения и не приближаясь на близкое расстояние. Действительно, походка была другой, пришел он к выводу, но тут обратил внимание на туфли, у которых был высокий тонкий каблук. Вскоре она скрылась от него в метро.

Никита вернулся в автомобиль и не двинулся с места, обдумывая увиденное: в том, что походка Леры показалась ему незнакомой, не было ничего удивительного, так как она при нем никогда не носила обувь на высоких тонких каблуках, предпочитая низкий каблук или танкетку и объясняя подобные предпочтения плоскостопием, из-за которого носить туфли или босоножки на высоких каблуках ей было дискомфортно. А сегодня на ней была обувь с каблуками не менее двенадцати сантиметров. Этим и объясняется ее не совсем уверенная походка, которая была для него непривычной.

Неожиданно в душе вспыхнула злость:

– Кто же он такой, черт возьми, ее любовник, если ради него она пошла на подобные жертвы, зная, что вечером даже без туфель ей будет больно ступить на ноги?

Посмотрев на себя со стороны, Никита ужаснулся собственному унижению: сидит в машине, подглядывает за девушкой, которая его нагло обманывала последние месяцы, и мучается ревностью к незнакомому любовнику, из-за которого она так грубо и неожиданно разорвала их отношения. Омерзение сдавило сердце, и он, еле справляясь с гневом на самого себя, выехал со стоянки и направился домой, чтобы уже никогда не возвращаться к дому своей бывшей возлюбленной.

Инна, выйдя из подъезда, услышала хлопок двери какого-то автомобиля и непроизвольно посмотрела в ту сторону, откуда раздался резкий звук. За газелью чуть просматривался темно —зеленый легковой автомобиль. В мозгу зажглась лампочка тревоги: а вдруг это Ник, ведь у него тоже такого цвета машина? Но, понимая, что её внезапное возвращение будет выглядеть со стороны как бегство, она, собрав воедино все свои силы и смелость, пошла по тротуару в направлении метро.

Поравнявшись с заинтересовавшим ее автомобилем, Инна на мгновение повернула голову, чтобы взглянуть на него, и убедилась, что это сааб с тонированными стеклами и последними цифрами пятьдесят восемь, которые она успела запомнить в номере отъехавшей утром машины. От нервного напряжения колени ослабели и ей стало трудно идти на высоких каблуках. Каждой клеточкой спины она чувствовала на себя взгляд Ника, который, она была уверена, пошел за ней следом, но убедиться в этом не решалась, а потому шла прямо, не оборачиваясь.

Кое-как справившись со страхом, парализующим ноги, Инна все-таки дошла до входа в метро и уже более уверенно поспешила к эскалатору.

Начав спускаться, она все же не удержалась и оглянулась, пристально рассматривая тех, кто вслед за ней спешил спуститься вниз. Среди них Ника не было, и она облегченно выдохнула.

Увидев скамейку в зале ожидания, она присела и собралась с мыслями, как поступить дальше. Просидев около сорока минут, решила, что Ник уже, по всей вероятности, уехал и можно выйти из метро. Поднявшись наверх, Инна не рискнула возвратиться к своему дому и пошла во двор соседнего. Там на скамейке возле одного из подъездов сидели пожилые женщины, и она, приветливо им улыбнувшись, спросила, где находится паспортный стол этого микрорайона.

Старушки охотно рассказали ей, как добраться до интересующего ее отделения ФМС и, поблагодарив их за помощь, отправилась по указанному маршруту, воспользовавшись автобусом и через полчаса была уже на месте. Читая график приема граждан по обмену паспортов, Инна в очередной раз поразилась своему везению: именно в настоящий момент осуществлялся приём и перед ней было всего лишь три человека. Даже в своем родном провинциальном городе она неоднократно наблюдала длинные очереди в этот отдел, не говоря уже о Москве. И, тем не менее, факт оставался фактом: у нее был реальный шанс сегодня подать заявление на обмен паспорта. И этот шанс в скором времени реализовался: заплатив штраф за испорченный паспорт, который она, якобы, случайно постирала в куртке, Инна не только подала все необходимые документы на новый, но и успела заплатить в банке госпошлину и сфотографироваться.

Довольная успешным завершением дела, она по пути к автобусу зашла в кафе и пообедала, захватив с собой недоеденную булочку. Затем побродила в близлежащем парке, покормила голубей и с наступлением сумерек возвратилась домой. Ждать новый паспорт ей придется двенадцать дней, а значит, нужно чем-то занять себя на это время.

Помимо того, что ей предстояло сдать арендованную квартиру, Инна решила посвятить большую часть времени на ознакомление с Москвой. Ей хотелось посетить все знаменитые и популярные у туристов места, так как знала, что вряд ли когда-нибудь опять приедет в столицу. Ей надо будет уехать как можно дальше от этих мест, где произошли самые ужасные события в ее жизни, и никогда в них не возвращаться.

Сварив себе кофе, Инна села в кресло и прислушалась к своей интуиции, которой безоговорочно доверяла. Плохого предчувствия не было, и это ее чрезвычайно обрадовало. Оптимизма прибавилось, и она уже без страха и опасения смотрела в будущее. Планов было много, осталось тщательно продумать их осуществление до самых мельчайших нюансов. Она чувствовала себя сапером на минном поле, которому нельзя ошибаться. Тем, что убежала с места убийства Максима и заменила свой паспорт на чужой, она поставила на карту все, что имела – свою жизнь и свободу. Пока удача сопутствовала ей, а значит, она не имела права оступиться и подвести саму себя.

В принципе, никакой опасности, кроме Ника, у нее как будто нет. Даже если кто-то другой позвонит в дверь, она не откроет, выходить же из квартиры она постарается после того, как основная часть жильцов уедет на работу, а возвращаться будет затемно. Таким образом снизится риск встречи с теми, кто хорошо знал Валерию. Лишь бы Ник не доставал ее своими посещениями и не караулил во дворе.

Его Инна боялась, как огня, ибо была уверена в том, что он сразу же поймет, что она самозванка – и тогда все ее усилия обратятся в прах, поскольку тотчас окажется в полиции. Там в ее правдивую историю никто не поверит и придется расплачиваться уже не за одно, а два преступления, которых не совершала. От этих мыслей Инне стало дурно, так как в памяти всплыли картины из прошлого, которые она всеми силами старалась забыть.

Вылив в раковину остывший кофе, она пошла в спальню и, раздевшись, легла на кровать, мысленно моля бога, чтобы ей не снились кошмары, которые не оставляли ее в покое вот уже несколько ночей. Но бог, по-видимому, в эти минуты занимался другими делами и не услышал ее.

Никита метался по комнате, не находя покоя. Он никак не мог признать тот факт, что ошибся в Лере. Уверенность в том, что она любила его, пошатнулась, заставляя искать ответ на вопрос: могла ли любящая женщина столь жестоко и неожиданно разорвать отношения, которые еще вчера казались крепкими и хорошими? Не придя ни к какому выводу, он позвонил Андрею, с которым его связывала настоящая мужская дружба еще со школьных лет, и попросил приехать. Тот, не задавая лишних вопросов, ответил согласием, сказав коротко: еду. Спустя полчаса раздался звонок в дверь, и Никита впустил позднего гостя.

Ничего не объясняя, он провел его на кухню, где на столе их уже ждали бутерброды с колбасой, сыром и ветчиной, салат из огурцов и бутылка белого рома «Бакарди».

– По какому случаю банкет? – удивился Андрей, вопросительно посмотрев на Никиту. Тот невесело улыбнулся и пригласил друга за стол, разлив по стаканам ром.

– Не банкет, а поминки по любви. Мы расстались с Лерой. Точнее, она выбросила меня из своей жизни, как ненужное тряпьё, – ответил Никита, скривившись, словно от зубной боли.

– Ну, тогда давай помянем её, вашу безвременно почившую любовь, – сказал Андрей, подняв стакан. – Чокаться не будем: не положено. И, выпив до дна, с аппетитом откусил кусок бутерброда. – Рассказывай, что случилось и почему в квартире витает сгустившийся дух трагедии.

Никита откликнулся не сразу. Сначала он тоже выпил весь ром, затем наполнил стопки по новой и принялся молча закусывать. Андрей терпеливо ждал, не нарушая процесс, а потом сам решил последовать столь заманчивому примеру. Через несколько минут они снова выпили и также молча продолжили уничтожать еду на столе. Когда тарелки опустели, а спиртное расслабило нервную систему, Никита, откинувшись на спинку стула, подробно рассказал об утреннем разговоре с Лерой и о своих наблюдениях за ней во второй половине дня.

– И что ты думаешь по этому поводу? – спросил он в заключение друга.

– Трудно сказать, какая вожжа ей под хвост попала. По правде говоря, она мне никогда особо не нравилась. Просто я это не озвучивал, чтобы не злить тебя, так как ты был влюблен в нее, как мальчишка.

Конечно, она красивая, фигуристая, да и ножки у неё, дай бог каждому, но интеллектом природа ее всё же не одарила. Никогда не понимал, что тебя к ней так привязало. Если честно, характер у нее хреновый, слишком самоуверенная, ревнивая и эмансипированная. Из таких хорошие жены не получаются. Может, конечно, она в постели сверхгорячая штучка, а так ничего особенного. И не стоит впадать в панику, что она нашла другого. Флаг ей в руки и билет на ёлку.

– Ты так цинично рассуждаешь, потому что сам никогда не влюблялся, предпочитая секс без чувств, эмоций и обязательств.

– Свят, свят, свят… Избави меня, Господи, от этого наваждения. Ну вот ты влюбился… и что? Что поимел от своей любви? Разочарование, боль и унижение. А я обхожусь без этого и весьма доволен своей жизнью.

– Если бы все мужчины занимали подобную позиции, семьи перестали бы существовать как понятие.

– Не надо усугублять. Я не против семьи и женюсь когда-нибудь, но строить ее буду не на любви, а на уважении, общности интересов и дружбе, именно на этих слагаемых, которые в ваших отношениях заслонила собой так называемая любовь. А она, как известно, имеет одну неприятную особенность – когда-нибудь заканчиваться. Вот она закончилась у Леры, а ты страдаешь. И тебе это нужно?

– Да причем тут нужно или не нужно. Я хочу разобраться, почему она врала мне два последних месяца, когда встретила другого мужчину, и была все это время и его любовницей, и моей.

– Словом, усердно работала на два фронта. Выносливая цыпочка, – с презрением прокомментировал Андрей и подлил в стопки немного рома.

– Не язви. Мне неприятно об этом говорить, но я пытаюсь понять, как не замечал этого. Впрочем, не буду врать: изменения в ней все же замечал, однако не придал им значения. Но что касается постели… Нет, всё было, как обычно.

– Такого не может быть. Ты, ослепленный своими чувствами, просто не заострил на этом своего внимания или не захотел.

– Что ты хочешь этим сказать? Что я сам себя сознательно обманывал? Зачем? Я не из тех, которые цепляются за то, чего у них нет, и адекватно воспринимал Леру, ее чувства ко мне и мои к ней.

– Да не в этом дело. Просто вы из разных весовых категорий. Она на двенадцать лет моложе тебя. Когда вы встретились, Лера была девятнадцатилетней девчонкой, не имевшей ни социального, ни сексуального опыта. И тут на горизонте появляешься ты: рост под сто девяносто, накачанный, мужественный, красивый и богатый. И курочка восхищенно клюнула на такое зернышко. Еще бы! У подружек ухажёры – молокососы, а у нее представительный мужчина за тридцать, с машиной, квартирой и своим доходным бизнесом.

– Ты хочешь сказать, что она польстилась на материальные блага, а не на меня самого?

– Не совсем. Материальные блага и все остальное стали фоном, на котором проросла ее влюбленность в тебя.

– Не любовь, значит, а влюбленность. Так, по-твоему?

– Наверное. Если бы Лера тебя любила по-настоящему, сегодняшней ситуации не было бы априори и от другого никогда бы не забеременела. Насколько я осведомлен, она от тебя не хотела ребенка, пока не закончит университет. Вот сам и делай выводы о ее любви к тебе.

– Если бы мог, тебя не позвал бы. Знаешь, очень неприятно осознавать, что оказался великовозрастным лохом, которого вокруг пальца обвела девчонка.

– Смирись с этим. Не ты первый, не ты последний. Когда у мужчины достаток выше среднего, к тому же он еще и очень привлекателен внешне, на него часто клюют рыбки, как на наживку. Таких случаев тысячи. И ты не исключение.

– Исходя из твоей логики, если Лера променяла меня на другого, значит, он превосходит меня в количестве денег, которые имеет.

– Вот-вот, ты уловил суть произошедшего. И чтобы он не сорвался с крючка, побыстрее забеременела. Типичный подход недалекой девушки, которая не понимает, что подобных мужчин этим не удержишь и жениться не заставишь. Могу поспорить, что так оно и будет: и тебя потеряет, и его не получит. Но это уже проблемы Леры. А ты успокаивайся и постарайся её забыть. Не думаю, что она составляла весь смысл твоей жизни.

– Нет, конечно. Я обдумывал планы, чтобы жениться на ней, но что-то меня в последнюю минуту всегда останавливало, какое-то предчувствие, что семейной идиллии у нас не получится. То ли возраст ее меня смущал и не внушал доверия, то ли неуверенность в своих чувствах и правильности выбора.

– Скажи честно: твоему сердцу очень больно?

– Не знаю. Меня больше беспокоит душа, которую переполняют негодование, злость и досада. Я уязвлен, это точно, а что касается других чувств, то они пока молчат от пережитого шока, выжидая.

– Мне кажется, ты просто привык к Лере и вашим взаимоотношениям после того, как острота первой влюбленности прошла. Тебе было удобно с ней и психологически комфортно, и на почве этого ты внушил себе, что это любовь.

– И что мне теперь делать? Вновь попытаться встретиться с ней и выяснить причины измены и разрыва?

– Зачем тебе это нужно? Пройти очередной этап унижения? Тебе мало сегодняшнего разговора? Имей, друг, гордость и не повышай ей цену в собственных глазах. Она сделала свой выбор. К счастью, он пал не на тебя.

– Почему к счастью?

– Да потому, что тебе было бы значительное больнее, если бы Лера выкинула подобный финт, будучи твоей женой и матерью твоего ребенка. А сейчас ты отделался малыми потерями.

– Наверное, ты прав, хотя признать это мне непросто. Что ж, отныне я вычеркиваю ее из своей жизни. Переболею как-то, помня, что жизнь продолжается. Спасибо, что поддержал в трудную минуту.

– Не стоит благодарности. Я просто по-дружески высказал свою точку зрения и считаю, что ты в состоянии сам выбраться из этой жизненной ямы, в которую она тебя спихнула. Мысль банальная, но я ее все-таки выскажу: Лера не последняя в твоей жизни, будут и другие, среди которых ты еще встретишь свою единственную и настоящую любовь. В отличие от меня, Фомы неверующего.

– Тогда за это и выпьем, – сказал Никита, подняв стопку с «Бакарди».

Андрей не задержался с ответом, выпив до дна свой ром. Закусив оставшимися ломтиками лимона, они, не сговариваясь, поднялись из-за стола и обнялись.

– Мне уже пора баиньки, – сказал Андрей, глянув на свои наручные часы, которые показывали половину второго ночи.

– Может останешься у меня и переночуешь в гостевой комнате?

– Нет. Я привык спать на своей кровати. К тому же мне надо переодеться в костюм, который спокойно висит в моем шкафу. Так что давай прощаться.

Пожав другу руку, Никита открыл дверь и проводил его на площадку. Подождав, пока он скроется в лифте, вернулся в квартиру и допил оставшийся ром. Спиртное наконец ударило в голову, сделав ее безучастной ко всему, что с ним произошло, и, послав всё к черту, он отправился спать.

Ирина Петровна Звягинцева прожила в приволжском городке всю свою жизнь. Старая дева, никогда не выходившая замуж, она состарилась в одиночестве, проверяя ученические тетрадки. Тридцать пять лет педагогического опыта наложили свой отпечаток на ее характер. Несмотря на то, что всю свою сознательную жизнь она проработала в школе, сердце её было закрыто для учащихся.

Не открыла она его и для своей десятилетней племянницы, потерявшей родителей в автокатастрофе. Будучи родной сестрой ее отца, она вынуждена была забрать девочку к себе не по велению родственных чувств, а из чувства долга и боязни осуждения за то, что позволила органам опеки поместить ее в детский дом.

Девчушка, на глазах которой погибли мама и папа, замкнулась в себе и долго была безучастной к жизни, ночами часто просыпаясь с криком от снившихся кошмаров, и сторонилась тети, которую практически не знала за свою столь недолгую жизнь и которая, по большому счету, ничего не делала, чтобы сблизиться с ней.

Воспитывая племянницу в излишней строгости, Ирина Петровна мало дарила ей душевного тепла, которым та была окружена в семье родителей. Да, она заботилась о ней, но эта забота ограничивалась сытым питанием и самым необходимым набором одежды и обуви. Ни откровенных разговоров, ни совместного чтения сказок на ночь, ни общего проведения досуга – таков был уклад их отношений.

Инна большей частью находилась в своей комнате, содержать которую требовалось в абсолютном порядке, и читала детские книги или рисовала, хотя особых способностей к этому у нее не было. Подружек в дом водить не разрешалось и ходить к ним в гости тоже, поэтому ее дружба с девочками ограничивалась исключительно школой, что не способствовало возникновению близости между ними. Поэтому она постоянно жила в своем отделенном от других мире, в котором ей было комфортно

Отчужденность между тетей и племянницей чувствовалась во всем, но, справедливости ради, следует отметить, что Ирина Петровна никогда на нее не кричала, не била, не унижала и морально не издевалась. Просто она была очень требовательной, строгой и душевно холодной и во всем прививала девочке навыки самообслуживания, считая это благом для нее. И Инна росла весьма послушной, следила за порядком в своей комнате, бережно относилась к своим вещам, всегда мыла посуду в кухне и не нарушала привычный для тети образ жизни.

Училась она чуть выше среднего, но особых способностей в учебе не проявляла. Однако была самостоятельной и без помощи тети решала все возникающие в ее жизни небольшие проблемы.

И, так как Инна привыкла полагаться только на себя, ее решение уехать после окончания школы в столицу принадлежало тоже исключительно ей.

Тетя не возражала, молча положила ей на стол деньги, чтобы обустроиться в первое время на новом месте, и попрощалась с ней дома, не проводив даже на поезд. Она знала, что девушка не пропадет и сумеет о себе позаботится, а потому не переживала и с легким сердцем отпустила в свободный полет по жизни.

За пять лет они ни разу не общались по телефону и не виделись. Правда, Инна постоянно поздравляла ее открытками с днем рождения и Новым годом, что позволяло Ирине Петровне знать, что с ней всё в порядке. Она ничего не знала о жизни племянницы, но в этом и не было для нее ни потребности, ни необходимости.

Поэтому столь неожиданным был для нее звонок из полиции и сообщение о том, что Инну убили. Зная ее, Ирина Петровна была уверена, что та не могла связаться с дурной компанией или водить знакомства с преступниками, поэтому была сильно удивлена такой безвременной кончине племянницы. До самой последней минуты, пока не увидела труп, она не верила в ее смерть.

– Вы узнаете в покойной Инну Сергеевну Звягинцеву? – спросил следователь, сверля ее пристальным взглядом.

– Да, это она, – тихо произнесла Ирина Петровна, почувствовав, как что-то сжало сердце стальными тисками.

Впервые за двенадцать лет в ней пробудилась вина перед племянницей, которую она без сожаления отпустила из дома. Если бы она воспротивилась ее решению уехать в Москву, Инна была бы жива. С этой мыслью она вышла из морга и после подписания протокола опознания поехала в полицейский участок для формального допроса и оформления всех документов, которые позволят ей забрать тело племянницы и похоронить рядом с родителями.

За все время Ирина Петровна не проронила слезинки, конкретно отвечала на все вопросы и сухо поблагодарила за помощь.

– Железная леди, – подумал майор, глядя на нее. – Не удивительно, что девушка сбежала из дома, как только представилась малейшая возможность…

Однако его размышления были прерваны вопросом:

– Как продвигается следствие по делу насильственной смерти моей племянницы?

– Оно расследуется параллельно с расследованием убийства ее гражданского мужа.

– Меня не интересует это убийство. Я задала конкретный вопрос и жду такого же ответа.

Старший следователь бросил на женщину недовольный взгляд.

– Проводятся следственные мероприятия, и я не имею права до суда разглашать подробности дела.

– О подробностях я вас не спрашиваю. Меня вполне устроит общий ответ по существу. Если вы не имеете права отвечать и на него, я задам вам вопросы, которые потребуют от вас односложных ответов.

– Моя племянница причастна к убийству своего гражданского мужа?

– Нет.

– Это предположение или доказанный факт?

– Можно сказать, почти доказанный факт. У нас уже есть подозреваемый. Он отрицает соучастие вашей племянницы в убийстве и утверждает, что никогда даже не был знаком с ней. Если впоследствии он свои показания не изменит, она будет вне подозрений.

– Вам удалось выяснить, как она оказалась на берегу того злосчастного озера?

– Нет.

– А кто её удушил?

– Тоже нет.

– Понятно, дело готовится в архив как нераскрытое.

– Не все преступления раскрываются. Мы не боги, поэтому язвительность в данном случае неуместна.

– На этой ноте и закончим. Спасибо, что уделили мне время и внимание. Тело моей племянницы мне выдадут беспрепятственно?

– Да, все документы у вас на руках.

– Тогда прощайте, – с этими словами Ирина Петровна чинно прошествовала к дверям, открыла их и ушла, не оглянувшись.

Инна зря времени не теряла. В течение десяти дней она совершила две обзорных экскурсии по Москве, посетила все достопримечательности столицы, в том числе и Третьяковскую галерею, побывала на Красной площади, прошлась по Тверской и Старому Арбату, даже сходила в циpк нa Цвeтнoм бyльвape. Через две недели получила свой новый паспорт и облегченно вздохнула, преодолев первый рубеж в новой жизни.

Возвращаясь домой, накупила газет с объявлениями и целый вечер просидела, изучая цены на жилую недвижимость и агентства по ее продаже. Запланировав на следующее утро посетить некоторые из них, она задумалась о том, нашли или нет труп Валерии. Узнать об этом не представлялось возможным, поэтому в голове возникла шальная мысль съездить к озеру и посмотреть. Сначала она загорелась ею, а потом отвергла, как опасную: не исключено, что существует вероятность натолкнуться на ее убийцу или полицию.

Незаметно воспоминания перенесли в дом тети, которая вырастила ее после гибели родителей. Если тело убитой девушки уже обнаружили, то по отметкам в паспорте легко найти адрес, где она была зарегистрирована до приезда в Москву. Не исключено, что тётю уже известили о её смерти, а возможно, даже вызвали на опознание. Не ближний свет, правда, но ей всё же придётся ехать: с полицией свой характер не покажешь – не прокатит. Интересно, подумала девушка, заметит тетя Ира подмену или нет? Вряд ли, успокоила Инна себя, поскольку она не имеет ни малейшего представления, как племянница выглядит пять лет спустя.

– Есть, конечно, одна примета, по которой мама смогла бы определить, что перед ней не я, – вдруг пришла неожиданная мысль. – Когда мне было семь лет, я упала с велосипеда и распорола о торчащую из земли железку кожу под левым коленом. Рана была глубокая и широкая и, несмотря на наложенные швы, загноилась и заживала долго. К тому же пришлось принимать уколы против столбняка. Боль от пережитого давно уже канула в прошлое, а вот шрам остался.