Текст книги "Смешное отражение"

Смешное отражение
Лариса Розена

Посвящается моей

Помощнице Б. М.

© Лариса Розена, 2023

ISBN 978-5-0059-6372-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В этой книге содержатся, глубокие по содержанию, рассказы о нелёгкой современной жизни простых людей. Перед ними, зачастую, ставится вопрос самой жизнью, как жить далее и сделать правильный выбор в той или иной ситуации, чтобы окончательно не потерять себя и преодолеть все трудности. Здесь также находятся и стихи на ту же тематику. С любовью и уважением ко всем, автор. Стихи взяты из книг автора: Розена Л. В.: «Как Божий мир красив», Ридеро 2021. «Покаянный плач на Руси православной» Ридеро 2021. «Песни сердечные», Ридеро 2022.

Копировать и скачивать без разрешения автора запрещается!

СТРАННЫЕ ЖИЗНЕННЫЕ ОБОРОТЫ

Мне грустно отчего-то,

И даже не пойму!

Люблю ли я кого-то?

Задам вопрос уму.

Но ум не отвечает,

И про себя ворчит.

А, может, и не знает,

И потому молчит…

Задам вопрос я сердцу:

– Ответищь или нет?

Оно, захлопнув дверцу,

Стучало мне в ответ.

Подумала – бывает,

Ведь жизнь всех сильно бьёт!

Никто уже не знает —

Где новый поворот…

– Автор

Мы учились с Олей на пятом курсе мединститута. Случайно встретившись в институте, болтали о том, о сём, и, вообще, ни о чём. Вдруг замечаю – стала она полнеть, раздуваться. Я ухмыльнулась про себя, ничего себе девочка, даёт стране угля! Всё, вроде, в библиотеке сидела. Но потом, опомнившись, подумала: «Моё ли это дело разбирать чужие ошибки? Ну, получилось так у бедной девчонки, проморгала, теперь думает, как быть, что делать? Со всяким такое может случиться в наше бесшабашное время! Посочувствуй, не порицай!». И как-то всё само собой забылось. Оля на некоторое время исчезла из моего поля зрения.

Вскоре у нас проходила практика в первом городском роддоме. Принимали роды у женщин и молодых девушек. И вдруг среди них я увидела Ольгу. Она родила очень хорошенького мальчишку. Роды принимали мы с главврачом. Почему-то он вызвался мне помогать. Сначала я сильно смущалась, думала, почему – я, не другая? Красотой, вроде, не сильно блещу, не самая умная и талантливая. Но потом смирилась. Когда показала Ольге её первенца, она улыбнулась. Я ещё её похвалила за выдержку – не кричала, только немного ойкала. Подержав его немного в руках и слегка хлопнув по попочке, я передала ребёнка медсестре.

Потом я заходила к ней в палату, замечала – она с удовольствием кормила сына, под конец её пребывания в роддоме, услышала, она желает отказаться от ребёнка. Я растерялась. Ведь я даже подумать не могла, что она такое устроит. Кормила, ласкала, нянчилась – и на тебе! Я зашла к ней и стала выяснять, почему всё это происходит? Она ответила – парень, от кого она родила – её оставил. А дома предупредили, что не пустят на порог, если придёт с ребёнком. И я тогда подумала: «А ведь, когда укладывал в постель, чтобы снять пеночки, нашёптывал о любви! А мы – верим всему!».

Любовь, какое слово интересное!

Зачем она на свете пребывает?

И клятвы и страдания прелестные,

И ничего о ней никто не знает.

То чувство плоти, рода продолжение,

Заводит и толкает нас в объятья.

И если друг не сделал предложения,

То Вы дождётесь от него несчастья!

Бедная, бедная Ольга! Рассказав всё это, она заплакала. Я, выслушала её, и, не проронив ни слова, тихо вышла из палаты, закрыв за собой дверь. Что я могла в таком случае сказать ей? Ругать? Она бы ответила мне:

– Дорогая, не на улице же нам обоим пребывать, жить негде и не на что!

Именно это я бы услышала!

Более мы с ней не виделись. У меня тоже всё завертелось колесом. Главврач не отходил от меня. Сначала вёл себя, почти, как товарищ, а потом… Потом я оказалась у него в постели. Я сопротивлялась. Но всё было напрасно. Он так и сказал:

– Бесполезно, ты не уйдёшь от меня. Не пытайся! Я с ума схожу по тебе! Не противься, всё равно когда-то ты должна стать женщиной. Пусть это будет сейчас! Я не отступлюсь от тебя. Хочу тебя безумно, всё перегорает от желания. Пожалей, умираю! Не отдашься сама – возьму силой. А потом делай со мной, что хочешь, хоть в суд иди! Хоть просто вонзи нож в сердце! Не могу! Всё сделаю по-людски для тебя. Ты будешь у меня маленькой королевой!

Я было плакать, умолять, но он с силой схватил меня, сорвал нижнее бельё, бросил на диван, сделал всё, что хотел. Мне было очень плохо. С перепуга я посинела, съёжилась в комочек, но жаловаться не стала. Боялась, и было стыдно. Он сразу подарил мне норковое манто и завил, чтоб я высчитывала свои дежурства с его дежурством. Они должны совпадать! Я ничего не желала знать и высчитывать. Но он стал приноравливаться тогда ко мне сам, и уже, даже не спрашивая меня, делал со мной, что хотел. Это был громоздкий, сильный мужчина. Всё в нём было большое, страстное. Что-то даже от хищника. Я уставала и ненавидела часы близости с ним, но он, поняв это, вскоре подарил мне однокомнатную кооперативную квартиру. Что оставалось делать мне, жалкой, никчемной, беззащитной студентке? Но он обнаглел, когда дежурил, то ночью звонил мне домой и требовал, чтоб я немедленно приехала к нему. Тогда он вызывал для меня такси или скорую помощь. И, если я приезжала, меня всегда ждал какой-нибудь дорогой подарок! То бриллиантовые серьги, то тяжёлая золотая цепочка на шею, то к ней – браслет.

Однажды я так устала, очень хотела спать, решила никуда не ехать, отоспаться. Вдруг среди ночи звонок в дверь. Я вскочила, поняла – это мой Саша. Он вбежал в квартиру и принялся всё осматривать, открывать дверцы шкафов, ванной комнаты, туалета. Он что-то усиленно высматривал, искал. Я догадалась, он безумно ревнует. Потом он обнял меня, стал целовать, положив на ещё тёплую постель. Тогда я задала ему вопрос:

– Ты же убежал с дежурства! А если кто-то умрёт за это время?

Он ответил, нежно глядя мне в глаза и теребя мои волосы:

– Я не смог дождаться утра, боялся тебя потерять, дорогая! – Мне даже нечего ему было возразить на это. Просто подумала: «Неужели, правда, так можно любить? И за что? Ну, кто я, актриса, писатель, модель, бизнес леди? Маленький, несчастный, никому ненужный заморыш! Да ещё как одаривает!».

Когда я появлялась в институте, девчонки всё понимали, но подшучивать боялись. Он у нас тоже преподавал и мог отомстить.

Я перестала чувствовать себя человеком, решила – я всего лишь «девушка по вызову» для богатого, бесстыжего дяди! Игрушка! Откуда он брал деньги, чтобы платить мне за услуги? Я догадывалась, видимо, брал крупные взятки. Ночами я не спала, мучили кошмары. Например, часто снилось, я лежу в его кабинете на диване, а он насилует меня. Среди ночи я просыпалась и плакала потихоньку, чтоб никто не услышал. Иногда я стонала или кричала во сне. От переживаний, я становилась чуть ли не сумасшедшей, но несчастной – точно! Я вспоминала свою одинокую, набожную бабушку, больше у меня никого не было из родных, и думала, если б она узнала, кем я стала, она прокляла бы меня! Когда на меня смотрели мои сверстники, молодые парнишки, я вся краснела, терялась, думала про себя: «Если б Вы знали, кто я, Вы не стали бы так восхищённо смотреть на меня и говорить:

– Девушка, можно с Вами познакомиться? – А сразу бы говорили – «Дай мне, девушка по вызову, свой телефончик, когда будет нужда, позвоню, порезвлюсь, заплачу за услуги!». Не выдержав однажды, рассказала своей подружке, только с ней я дружила, более у меня никого не было из друзей.

– Лилечка, милая, ведь у меня горе!

– Какое? – Заинтересовалась та.

– Все люди, как люди, а я, ну ты знаешь, кто я!

– Да весь институт знает, что твой «бой фрэнд» – большая шишка!

– Меня тяготит это, я верующий человек, мне ничего от него не надо! Хожу, опозоренная, как в воду опущенная, не знаю, как отделаться от него!

– О чём ты говоришь? Каждая девица хотела бы быть на твоём месте! Сейчас жизнь такая! Скажи спасибо, что он всё для тебя делает! Передай его кому-нибудь из наших, с руками оторвут! У всех девчонок почти есть любовники. Но толку от них – ноль! Заделают ребёночка и – бегом в кусты! Вон, как с Ольгой поступили! Будут потом искать богатую невесту, а не нашу рвань, для женитьбы. Так что успокойся и не страдай! Считай, он тебе приданное приготовил.

– Мне ничего от него не надо! – Заплакала я. – Ты не хочешь меня понять…

– Не глупи! Дело сделано, Назад ничего не вернёшь, так хоть пользуйся тем, что имеешь! – Она подошла ко мне, обняла, поцеловала, успокоила, как маленького ребёнка. На душе стало немного легче. Но это не значило, что я перестала переживать. Временами хотелось умереть, чтоб всё это прекратилось!

Мимоходом я услышала, как девчонки с курса меня осуждают. Я проходила мимо аудитории, где они сидели. И одна резко выкрикнула:

– Да она – женщина древней профессии!

Там находилась и моя подружка. Она прервала кричавшую:

– Зачем вешаешь на девчонку такое? Завидуешь?

Та ответила ей:

– А тебе какое дело? Может и завидую!

И я быстро прошмыгнула мимо, чуть не заплакав снова.

Уже трудно было всё выдерживать. Мне казалось, каждый может бросить в меня камень! Да и физиологически, чудилось, мы совершенно не подходили друг другу. Может, потому, что я всегда была напряжена, зажата, испугана, стыдлива. Всё эти обстоятельства давили тяжёлым грузом. Решила навестить бабушку, поехала к ней. Бабуля моя была некогда очень образованной дамой. Она закончила в своё время Петроградскую консерваторию по классу вокала и была певицей. Затем стала преподавать сама в консерватории. Мне всегда было интересно с ней общаться. Именно она приучила меня к серьёзной классической музыке. Еду в поезде и думаю, всё ей расскажу. Нет моих сил, терпеть этого человека, боюсь его, со всех сторон может погнать за отказ. Не надо мне ничего от него, только бы подальше! Всё б ему вернула, что дарил, всё это мне за ненадобностью, но в постель с ним забираться не могу! Сил нет выносить его ненасытную плотоядность. Ох, не могу!

Приехала к бабушке. Увидела её – удивилась. Она очень сдала. Лицо побледнело, пожухло, сморщилось. Голова тряслась, походка была нетвёрдой. При разговоре шамкала ртом, и хрипела. Я даже испугалась. Если что-то случится с ней – останусь одна! Как же я тогда буду жить без родного человека? Кто меня пожалеет, посоветует, наставить на путь истинный? Но я сдержалась, не показала вида, что очень удивлена и расстроена её обликом. Мы расцеловались, я привезла ей подарки. Здесь были обновы, вкусная еда, лекарства, в которых она нуждалась. Сели за стол, немного выпили креплёного крымского вина за встречу, пообедали. Потом опустились на диван, и я ей всё про себя рассказала. И попросила совета, объяснив, не могу даже его прикосновения выносить, не то, что спать с ним.

Она обняла меня, прижала к себе и, заплакав, откликнулась:

– Девочка милая, положение очень серьёзное, ты права. Но если от него уйдёшь, он погубит твоё будущее. Тогда получится – зря мы с тобой тянулись на то, чтоб ты выучившись, стала врачом. Надо всё-таки пока доучиться. А потом…

– Бабуленька, а потом он оставит меня в своей больнице, не отпустит по распределению! Он, как волк, вцепился в меня и не желает упускать свою добычу! А добыча его – жалкий маленький зайка, у которого от страха дрожат и сердце, и лапки. Головка кружится от непереносимой боли и ужаса, ведь волчище почти раздирает несчастного зайчика. Это огромный человек, и всё у него огромное!

– Внучка, милая, никуда тебе от него тебе не деться. Он одел, обул тебя, конечно, не это главное, из-за этого не стоит держаться за него. Но то, что он уничтожить может твоё будущее – это страшно. Ничего здесь не изменишь. Но и заставлять его разводиться с женой нельзя. На чужом несчастье, не делают счастье. Да и потом тебе этого не надо, раз близость с ним так несовместима! Пока терпи, а потом, может, случай, подвернётся какой. Когда станешь врачом, замуж выйдешь, да уедешь совсем от него.

– Я поняла бабуль всё сама. Но вот подумала и с тобой поговорить.

– Спасибо, родная! Только больше никаких подарков, они тебе уже не нужны. Если получится, лучше копи понемногу денежки, пригодятся! – Со слезами на глазах напутствовала бабушка.

– Ну, что же, еду назад. Постараюсь чаще тебя навещать, – мы попрощались с ней, и я укатила обратно.

В разгар нашей связи я вспомнила эту несчастную Ольгу и попросила его не поступать со мной так, как поступил с Ольгой её парень. Но мой кавалер был опытным, к тому же женатым. Он боялся скандала. А я -тяготилась нашей связью. Он понимал это и однажды сообщил:

– Собирайся, дорогая, в выходные летим в Париж. Походим по Елисейским полям, по магазинам, оденем тебя, как следует по парижской моде! Зайдём в Лувр, в филармонию, устроим себе праздник!

Я растерялась от неожиданного предложения, но решила – поеду! Вечером мы сели в самолёт и вскоре оказались в Париже. Места в гостинице он заказал заранее. Из аэропорта мы сразу туда и направились. Расположились в номерах, распаковали вещи, у нас их было немного. И первым делом он повёл меня в шикарный бутик и купил вечернее платье с глубоким декольте, лаковые лодочки к нему и маленькую сумочку с перчатками. Всё было в тон.

Когда мы на такси подъехали к филармонии и вошли в фойе, почти все мужчины повернули головы, рассматривая меня. Моему партнёру это не понравилось, он фыркнул, но ничего не сказал. Мы попали на концерт музыки композитора Скрябина. Я удивилась – во Франции любят русского Скрябина?! Я его музыку тоже горячо люблю! – подумала я про себя. Наконец мы заняли свои места. Музыканты готовились к игре. Начался концерт.

Он состоял из двух частей. В первом отделении оркестр исполнял симфоническую поэму «Прометей». Слушала я Скрябина «Прометей» с большим удовольствием и разумела – он, словно «посвящённый», прикоснувшийся к Богу, постиг многое из Его секретов и открывает их нам – но мы приглушенные и нерадивые, не понимаем его и не хотим понять. Не все, конечно. Но я, просто возрождаюсь от восторга, слушая его музыку! И мне кажется тогда, его музыка – это моя душа! Я лицезрю зарождение вселенной. Всё там бурлит, просыпается и расцветает, поёт и утверждается! И это – моё, без этого мне жить – нельзя! Я – нахожусь там, всё вижу, чувствую, слышу!

Взволнованная, после первого отделения, я сидела долго-долго и не могла прийти в себя от восторга! Даже не хотелось в перерыве покидать своё место. Но пришлось. Интересно было всё осмотреть! Саша глядел на меня с необыкновенным удивлением, видимо, я поразила его своим необычным восприятием музыки. Он, как бы принимал меня уже совсем другой – тонкой, рафинированной, особенной, а не побирушкой, коей он дарил свои тряпки…

Во втором отделении слушали уже «Поэму экстаза» тоже Скрябина. Я замерла, крепко вцепившись руками в перекладины кресла. Музыка захватила меня! Она, словно бурлящее море со всеми его чудесами, а я – маленькая золотая рыбка – плаваю в нём, виляю хвостиком. Вижу подводных царевен, морские сады, рощи, леса, дворцы. Я – то взлетаю на высокой волне, то вновь опускаюсь на глубину, при её падении. Думаю про себя – как прекрасен мир, созданный Богом, и на земле, и под водой… Какое это счастье видеть, слышать и ощущать такое очарование! Я просто онемела, стала сама музыкой… Когда мы, одетые, выходили из зала, он поддерживал меня за руку, меня шатало. Подводя к такси, прошептал:

– Я посматривал на тебя там иногда, и мне казалось: ты – сама музыка…

Я ничего не ответила. Пока ещё не могла говорить, поражённая, услышанным на концерте. Но через секунду я вдруг прижалась к нему, почувствовав, как токи обоюдной страсти захватывают нас обоих. Я онемела. Это просыпалась, дремавшая во мне, женщина…

Меня всё ошеломляло в Париже! А сам Лувр, с его прекрасными картинами!? Там собраны полотна старинных мастеров, современных художников! Я смотрела на «Мону Лизу» Леонардо, и не могла отвести глаз! А картины Тициана, Веласкеса, Шардена, Коро, работы импрессионистов: солнечного Ренуара, Утрилло, Клода Моне, Эдуарда Мане несчастного Лотрека, современных мастеров: Пикассо, Мунка, Шагала. Всё казалось восхитительным! Еле смогла уйти оттуда. По дороге он спросил меня:

– Ты довольна?

Я ответила:

– Очень! – Впервые за время нашей связи, в приливе невыразимого восторга, я потянулась к нему, он наклонился, и я сама поцеловала его!

Тогда он радостно добавил:

– Я всё сделаю для тебя, только не отказывайся от меня! Если оставишь меня, я умру! Знай это! – При этих словах он с укоризной посмотрел на меня. Мне стало не по себе, съёжилась вся от страха, затрепетала, ощутив необычайный холод в сердце и ноющую боль во всём теле, будто от удара. Я зашмыгала носом, промолчала.

Всю ночь в гостинице ему не спалось, мне он тоже не давал спать. Но хоть ранее я не любила всё это, иногда плакала, а он закрывал мне рот своей ручищей, чтоб никто не слышал, и всё успокаивал: «Ну, потерпи, маленькая, потерпи! Ты – моё счастье, сокровище, не представляешь, как мне хорошо с тобой!». А мне хотелось ответить ему: «Но мне – нет!». Огромный детина, просто великан, и я – маленькая, хрупкая, как Дюймовочка. Приходилось, как всегда, смиряться… Но, тогда во Франции, в отеле, переполненная прекрасными событиями и чувствами, я неожиданно стала настоящей женщиной. Я так же, как и при прослушивании «Поэмы экстаза» Скрябина, то взлетала от необъяснимой радости вверх, то плавно опускалась вниз, на самое дно морское, и шептала Сашеньке слова благодарности, испытывая неизъяснимое блаженство и наслаждение. В приливе нежности я ласкала его, и всё это длилось и длилось, пока мы не устали. Домой я приехала переполненная личным счастьем и радостными событиями. Саша стал мне необыкновенно дорог!

Однажды он пришёл ко мне и принёс огромного осетра! Я, всплеснув руками, взмолилась:

– Сашенька, милый, я не справлюсь с ним!

– Тебе не надо, сам всё сделаю! Он отрезал ему голову с заявлением: из неё можно сделать вкусную уху. Разрезал брюшко, вынул икру, засолил, затем посолил и поперчил туловище. Через день – получилось из всего этого необыкновенная вкуснятина! Оказывается, он всё умел лучше иной хозяйки! Он стал частенько баловать меня своим вниманием. Очень часто приходил ко мне домой в воскресные дни. У него был свой ключ от моей квартиры. Если я ещё спала, он забирался ко мне в постель и мы уже совсем опьяневшие от счастья, еле выскакивали из под одеяла, чтобы поесть, прибраться. Он не давал мне ничего делать, если мне не хотелось вставать, говорил:

– Лежи, отдыхай, набирайся сил, всё сам сделаю! – Я же, нежась в постели и потягиваясь, мурлыкая, словно кошечка, вновь продолжала спать, пока он на руках не поднимал меня к завтраку. Иногда, наоборот, я вставала раньше и мне было приятно за ним ухаживать. Эти часы блаженного безумия и бесшабашного счастья почти навсегда врезались в мою память. Переполненная необыкновенным счастьем, я тогда пела:

– Ах, если б навеки так было! – Саща мне иногда подпевал, а иногда бросал резкое:

– Так и будет!

Вскоре все мы закончили институт. Нас распределили по направлениям. Но меня оставили в том роддоме, где он был шефом, где я проходила практику. Испугавшись своих новых отношений с ним, я захотела с ним порвать, уехать от него, но ничего изменить не смогла. Хоть я просила комиссию послать меня в город, где жила моя старая бабушка, ссылаясь на её преклонный возраст, меня не желали слушать. Распоряжался всем мой шеф. А я уже понимала, что после всего случившегося, я стану привыкать, а это могло бы сломать мне жизнь. Он с женой, а я – его «вечная спутница». Так и закончится моя жизнь, да к тому же, когда я сопротивлялась, это разжигало его и притягивало, по инстинкту охотника, но когда я сдалась на милость победителя, он мог и бросить меня, совершенно разбитую и уничтоженную, и завести ещё парочку – тройку таких, как я. Я бы всего этого не выдержала. Я уже без него не могла дышать! «Мне надо от него отрываться в спешном порядке!», – приказала я сама себе! Вскоре в наш коллектив пришёл новый молодой врач. И мы с ним подружились. Наш главврач рвал и метал. Как же, его «девушку» могут отбить у него! Он просто заклевал молодого парня, ругал в дело, но, в основном, без дела.

Однажды Александр оставил меня после работы. Я согласилась переговорить с ним. Но он не стал говорить, закрыл кабинет и набросился на меня, аки лев. Я объяснила, что закричу, если ещё хоть раз коснётся меня даже пальцем, а сама безумно желала его ласк. Он упал на колени. Начал целовать мне ноги, умолять, не бросать его. Я испугалась. Всё это казалось мне диким, неправдоподобным, страшным. Не выдержав, закричала в истерике:

– Оставьте меня в покое, я не люблю Вас и не любила, я уже не могу терпеть Вас!

– Терпела раньше, а сейчас уже не можешь, когда пришёл новый мужик?! – Рычал он, словно разъярённое животное. Глаза его сузились, налились кровью, лицо перекосилось. Он яростно мял меня ручищами, прижимая к себе:

– Не отдам тебя ему, слышишь, не отдам! – Кричал он уже в бешенстве!

– Оставьте меня, я буду звать на помощь! – Завопила я в боязни!

Тогда он стал грозить мне, что расскажет всё новому врачу о наших отношениях. Я была готова и к этому:

– Поступайте, как хотите, всё равно меня не удержите. Не позволю портить мне жизнь ни за что! – Уже задыхаясь от страха, хрипела я.

– Тогда я тебя просто задушу сейчас и сам умру! – Он хотел схватить меня за горло. Я как-то выскочила из его цепких объятий и что было силы, закричала:

– Попробуйте, но не получится! Вы же меня любите! Но я предвидела этот вариант и оставила письмо у сестры, на случай моей гибели – просила послать его, куда надо, – я всё это не говорила, а выплёвывало, язык не слушался меня, губы дрожали. Я уже была сама не своя от ужаса и отчаяния. И в то же время, я обезумела от желания близости! Что со мной творилось? Вот и пойми этих женщин, думают одно, говорят другое! Но меня очень злило и подстёгивало к возмущению то, что он решил, будто я уже стала его собственностью! Раздираемая на части противоречивыми чувствами, мне хотелось крикнуть: «Да приласкай же ты меня, приласкай!». Но я молчала.

Он пришёл в себя и вновь стал ныть, словно щенок: не сможет без меня, умрёт. Я же в истерике стала смеяться, и не могла никак остановиться, хотя понимала – нельзя его сейчас злить, надо чем-то другим разрядить обстановку!

Наши отношения с ним напомнили мне о любви немецкого композитора Мендельсона к шведской певице Джени Линд. Он был старше её на одиннадцать лет. У нас была разница – на пятнадцать! Почему она не ответила на его чувство, не понятно. Но он её любил, говорил, умрёт, если она не станет его женой. Она отказала, и он, действительно, вскоре умер. Может, она его любила, да что-то препятствовало их счастью? Он же предложил ей убежать с ним в Америку. Не от брачных ли уз? Если так, то её отказ менял дело. Тогда это просто очень грустная история, почти, как у нас с моим шефом, нет – нет, с моим сумасшедшим Сашенькой. Но было и различие, композитор никогда не добивался её силой. А этот великан делал с маленькой девочкой, всё, что хотел… А меня это уже стало беспредельно злить. Во мне проснулся дикий инстинкт самосохранения, коий уже со свирепой силой управлял мной! Но не в этом было дело, не в этом… Я себе просто лгала, нагораживала целые горы препятствий…

Я выбежала из кабинета, сильно хлопнув дверью.

Но он не успокаивался. Наутро, когда я пришла на работу, он в приказном тоне велел мне выйти вместе с ним во двор больницы. Схватив за руку, потянул за собой. Мы оказались около новенькой японской «тойоты». Он открыл дверцу, взял с сиденья бумаги, раскрыл их и показал документы. Машина оформлена на меня и уже выписаны водительские права. Водить я умела. Я посмотрела на всё это, хлопая глазами. А он вновь завёл свою песню:

– Ты довольна? Только не уходи от меня! – Он умолял меня так, словно человек, приговорённый к смерти, просящий о помиловании.

– Нет, не довольна, ничего не хочу от тебя! – ответила я. И вдруг поняла, меня влечёт к нему с безумной силой, и если здесь он захочет моей близости, я не буду сопротивляться. Будут из окон смотреть на нас? Ну и пусть смотрят и завидуют! Меня любит такой мужчина, о котором ни одна из них не может и мечтать! Я тоже безумно, безумно, безумно его люблю! Я вдруг стала прижиматься к нему, будто, в самом деле, готова была уже здесь на всё! Я испугалась своих новых чувств, почти неподвластных моей воле. Я крепко сжала губы, чтоб не сказать ему: «Я тебя люблю, очень, очень и очень! Я не могу без тебя, понимаешь? Люблю!».

– Ну, не злись же, глупышка! – Схватил он меня за талию, приподнял и сочно чмокнул в губы, не думая о том, что из окон больницы нас могут видеть. Он насильно положил мне документы на машину в мой карман осеннего пальто и повёл назад в больницу. Я стала владелицей новенькой модной машины.

Бедного врача он избегал! Но мы с этим парнишкой стали не разлей вода. Его звали Юрий. Как-то само собой получилось, я немножко влюбилась в него. А может, я всего лишь это себе внушала? Ведь я знала, точно знала, кого я люблю! Но он тоже увлёкся мной! Встретившись, наедине с моим Сашей, я вновь попросила его оставить меня и завести себе новую пассию, ибо я не могу с ним более встречаться. Он женат, разводиться не желает, да и не приму я от него такой жертвы, а я хочу иметь семью, ребёнка, жить нормальной человеческой жизнью женщины, жены, матери! И попросила забрать все его подарки. Но он отмахнулся от этого предложения, вновь принялся умолять – не бросать его! Стал обещать, что разведётся с женой, и мы поженимся, но я ответила ему, ждать не буду, и разводиться не стоит. Не хочу быть причиной несчастья другой женщины и люблю другого. Он побагровел и тихо произнёс:

– Неужели ты притворялась последнее время, что без ума от моих ласк?

И тут, я чуть не бросилась к нему на шею и не закричала во всё горло:

– Глупый, я тоже не могу без тебя! Глупый, глупый, глупый! – но я сжала кулаки и с силой вонзила свои ногти в мякоть ладоней, чтобы физической болью заглушить боль душевную… Он пристально смотрел на меня, а я скорчилась от боли в руках. Тогда повернувшись, он быстро – быстро пошёл прочь. Почти побежал. И в моих ушах отдавались его шаги. Нет, они уже отдавались в моём сердце!

От откровенного разговора с новым врачом Юрием было не уйти. Вскоре он пригласил меня в ресторан. Я согласилась. Пришла в условленное место. Он уже ждал меня с цветами. Мы зашли в ресторан, он помог мне снять пальто, прошли в зал, сели за свободный столик. Заказали хорошее вино, лёгкую закуску, выпили, я опьянела, и всё ему рассказала. Он посерьёзнел, ничего мне не отвечая, но после, когда мы покинули ресторан, вышли на улицу, сказал, что поедет ко мне в гости. Я замялась, но не отказала. Он прихватил с собой ещё вина, кое, что из закуски, поймали такси, зашли в мою квартиру, он, без дальнейших разговоров, схватил меня на руки и уложил в постель. Когда мы пришли в себя, он резко поднялся, подошёл к столу. Разлил вино по бокалам, разложил еду по тарелкам, взял меня из постели на руки, посадил за стол. Мы чокнулись рюмками, и он властно произнес:

– Всё, дорогая, завтра идём подавать заявление в ЗАГС. И ни каких отговорок! – Я заплакала, – он подошёл ко мне, поцеловал и сказал:

– Не плачь, глупенькая, я безумно тебя люблю!

– И я – то же, наверное, – сквозь слёзы прохныкала я.

Вскоре мы с Юрием получили направление в ординатуру и вместе уехали в Москву. Под конец учёбы нам сообщили печальную новость – умер наш главврач, мы направляемся на прежнее место работы. Получилось всё-таки, как говорил мой Саша – умрёт, если я его покину. С Юриком мы уже были женаты, и я ждала ребёнка. Супруга назначили главврачом в нашем отделении. Ранее я, по своей инициативе, выплачивала бывшему шефу частями стоимость, подаренного мне имущества. Теперь выплаты прекратились в связи с его кончиной. И я, в общем, совсем не радовалась его смерти, не думала про себя: «Так тебе и надо!». Мне по-человечески стало безумно жалко его. Самая нежная юность была связана с этим человеком, ставшим любимым и близким. Хочешь, не хочешь, а вспоминать придётся неизменно. Может, я ещё по-настоящему не осознавала в суете своей жизни, что любила только его, его одного, более – никого! А жизнь шла своим чередом, не останавливаясь ни на минуту.

После родов я похорошела. На меня заглядывались мужчины. Отбоя не было. Но я любила мужа, как мне казалось, и ни о чём фривольном не думала. У меня было много забот: работа, дом, ребёнок. Вскоре появился второй. Я была очень довольна всем! Молилась усиленно Богу, боясь, что как-то утром проснусь, а всё, что я имею – куда-то исчезнет. Крутилась, как белка в колесе, стараясь всюду успеть и со всем справиться! После работы я бежала, словно угорелая, домой, старалась всё приготовить к ужину и привести квартиру в приличный вид. Дети подрастали. Муж выглядел ухоженным, видна была рука заботливой хозяйки. Мы, не спеша, делали своё дело.

Но однажды, я пришла на работу и встретилась там с Ольгой, моей бывшей однокурсницей по мединституту, той, что отказалась когда-то от своего ребёнка. Я зашла, как обычно, утром к Юре и увидела там её. Она сидела в кабинете моего мужа и о чём-то бурно разговаривала с ним. Я вышла. Заметив меня у главврача, она через некоторое время ушла оттуда и подошла ко мне. Мы поздоровались, и она сразу приступила ко мне с вопросом, дрожа и комкая в руках носовой платочек, – как найти ей своего сына, от которого она отказалась четыре года назад? Я удивлённо посмотрела на неё. Вид её меня испугал. Лицо пожелтело и опухло, стало дряблым, жалким. В глазах стояли слёзы. Она напоминала ещё довольно-таки моложавую женщину, с бегающим взглядом, но уже уставшую, измотанную. Я обняла её, приласкала, не могла без боли смотреть на её страдания. Она стала бессвязно, путаясь, рассказывать мне о себе. Мы зашли в кабинет мужа, его я выпроводила, и стала внимательно её слушать.

Оказывается, у неё ничего не вышло в её дальнейшем существовании: ни с замужеством, ни с детьми. Только работа. Мужчин тоже не было в личной жизни. Все думы были направлены, на оставленного ею когда-то ребёнка! Более она ни о чём не желала знать!

– Представляешь, – сообщала она, – ищу его, ко всем детям приглядываюсь, если встречаю на пути. Мамаши волнуются, а я всё ищу его, ищу!

Она упала передо мною на колени, стала целовать мои ноги, умолять помочь найти ей своего сынишку. Как же я могла ей помочь? Его сразу же усыновили. Мальчик был здоровенький, хорошенький, спокойный. И тайну усыновления я не могла разгласить. Что было делать? Я понимала её боль! Вот возьми и лиши меня сейчас деток – с ума сойду! Но выхода я никакого не видела. Единственное, что я смогла тогда сделать: стала плакать вместе с ней и сожалеть о её неудавшейся жизни!