Текст книги "Устойчивый родитель. Как любить, поддерживать и не терять себя"

Глава 3
Нам тело строить и жить помогает

Значимость телесной подготовки в жизни спортсмена очевидна. Развитие силы, ловкости, координации, выносливости и множества других специфических телесных навыков – обязательные составляющие его тренировочного процесса. В жизни родителя телесная подготовка не менее необходима. Выносливость, сила, координация очень пригодятся бессонными ночами и при бесконечном ношении ребенка на руках. Если вы не успели подготовиться к родительству физически до рождения малыша – не беда. В первые пять лет его жизни вы отлично накачаете бицепсы и трицепсы.

А если серьезно, то в телесную подготовку входит важное умение – чувствовать и понимать свое тело. Частью этого умения является такое качество, как внимательность, которому не учат в школе и которое нужно развивать. Вы скажете: «Как это не учат? Всю школьную жизнь мы слышим: „Будь внимательным“; „Важно быть внимательным на уроках“; „Тебе не хватает внимательности“. Что же не так?» Дело в том, что можно натренироваться внимательно читать условия задачи, удерживать внимание на доске, но при этом не быть внимательным к другому, к себе, к деталям, не видеть разнообразия и не чувствовать разновкусия жизни.

Что же тогда значит быть внимательным? Пытаясь ответить на этот вопрос, невольно вспоминаю небольшую зарисовку из жизни. Мой сын, когда был маленьким, занимался в горнолыжной школе. Итак, тренировка детей от четырех до семи лет. Малыши самостоятельно спускаются с горы. Тренер стоит рядом на трассе, наблюдает и подсказывает. Самая частая подсказка, звучащая на склоне: «Андрей/Маша/Семен, делай вертикальную работу!» Малыши друг за другом проскакивают мимо. Комментарий тренера остается неизменным, меняется лишь имя ребенка. В какой-то момент он не выдерживает, останавливает девочку пяти лет и грозно ее спрашивает:

– Соня, ты делаешь вертикальную работу?

– Да! – искренне, глядя в глаза, отвечает Соня.

– Скажи, что такое вертикальная работа?

– Не знаю, но я ее делаю!

Вернемся к нашему вопросу. Что же такое внимательность, которой мы искренне учимся в школе? Внимание – это наш выбор, что считать значимым сигналом, а что незначимым. Если перевести на простой язык, то каждую секунду времени мы получаем огромное количество информации. Через сенсорные ощущения[6]6
  Сенсорные ощущения – это ощущения, связанные с рецепторами, находящимися на поверхности тела: зрительными, слуховыми, обонятельными, вкусовыми и осязательными.


[Закрыть] и ощущение своего тела в пространстве мы можем воспринимать события внутреннего мира и сигналы из внешней среды.

Вся информация для нас – белый шум, из которого нам приходится выбирать нужное. Мы цепляемся за то, что считаем значимым, как за сигнал. Это и есть внимание. Наш выбор отчасти осознан, а отчасти продиктован прошлым опытом и различными установками. Мы живем в мире тех сигналов, которые выбрали.

Если мы сами не управляем своим вниманием, то им управляют другие – СМИ, соседи, окружающие, – так как оно всегда должно быть куда-то направлено.

Например, мне пришло сообщение: «Обратите внимание на поведение вашего ребенка». Все, теперь мое внимание сосредоточено только на этом. Или я изучаю рекламу курсов скорочтения, где написано о пользе раннего чтения для развития ребенка, и переключаю внимание туда. Мои последующие действия будут продиктованы влиянием на меня этой информации – я срочно побегу записывать ребенка на эти курсы, ведь: «О боже, ему уже пять, я упустила раннее развитие!» Или, например, если мой ребенок получит замечание от учителя, я могу впасть в самобичевание: «Я плохая мать, надо срочно что-то сделать, поговорить, наказать, записать к психологу!»

Если же мы сами управляем своим вниманием, то имеем возможность смотреть вокруг, делать выбор и самостоятельно назначать то, что значимо, решать, хочу я получать какую попало информацию или могу направить свое внимание на ту, что поддерживает меня. Внимание позволяет нам каждый момент времени выбирать подходящую информацию. Если мы в панике, в стрессе, то можем обратиться к той, что делает нас более устойчивыми, живыми, дает поддержку. Так, выбирая, что считать значимым, можно менять свое состояние. Для этого важно развивать внимательность и помнить о золотом вопросе «Как я сейчас?».

Казалось бы, все просто. Отчего же мы тогда так невнимательны к сигналам собственного тела? Попробуем разобраться, как мы перестаем замечать себя в теле, когда оно пытается достучаться до нас самыми разными способами.

Начнем с самого рождения. Младенец, когда чего-то хочет, испытывает какую-либо потребность или дискомфорт, подает сигнал родителям через плач или движения (извивается, машет ручками, поджимает ножки), благодаря чему они об этом узнают и имеют возможность как-то помочь. Это эволюционный способ: есть потребность – есть реакция на эту потребность. Реакция, которую назвали эмоцией, проявляется через какое-то физическое действие. То есть эмоция – это реакция организма, призванная помочь удовлетворению потребности.

Когда у младенца в теле появляются какие-то ощущения, неудовлетворенные потребности, он кричит и телом сигнализирует об этом. Простой и действенный способ. Если в целом взрослые внимательны, потребности ребенка удовлетворяются, и он расслабляется. Постепенно, с развитием языка, если родители называют то состояние, которое, как они предполагают, испытывает ребенок, например: ты сердишься, радуешься, огорчен, обиделся, хочешь играть, то он учится соединять свои ощущения, связанные с ними проявления и слова, которые их обозначают.

Однако не всегда родители могут различить и правильно назвать, что именно переживает ребенок, а также удовлетворить все его потребности. Это может происходить из-за недопонимания, из-за того, что они сами давно разучились чувствовать, а ребенок не все может до них донести. Таким образом ребенок учится тому, что есть какие-то эмоции, и если их проявлять, во-первых, потребности все равно не будут удовлетворены, а во-вторых, может последовать наказание. Получается, у ребенка есть какая-то потребность, пришедшая из телесных ощущений, он хочет ее проявить, но не получает поддержки и понимает, что так делать нельзя. В этот момент он может чувствовать себя одиноким, испуганным, недостаточно хорошим, начать сопротивляться, сердиться, раздражаться, отказываться верить в это.

Представим, что ребенок злится, родители не знают, что с этим делать, тоже начинают злиться, а чтобы не проявлять свой гнев, просят его замолчать. Ребенок чувствует, что какие-то потребности и эмоции, с ними связанные, проявлять нельзя. Потребности удовлетворить не получается, а ощущения остаются. Возникает внутренний конфликт: ощущения есть, а мама с папой их поддержать не могут. Быть в таком конфликте достаточно трудно. Чтобы как-то его разрешить, ребенок эти ощущения отключает и блокирует свою чувствительность к ним. Такой сценарий был практически у всех нас. Мы принимали решение: раз я не могу воздействовать на родителей, поменять их, то могу научиться эти потребности и связанные с ними ощущения не замечать. А как я могу это сделать? Например, уйти в игру – придумать себе другую реальность; в депрессию – так сильно сдерживать злость, что и радость тоже перестанет проникать; или замкнуться, чтобы не чувствовать боль в отношениях.

Будучи маленькими, чтобы пережить какие-то непростые ситуации, мы часто пользуемся так называемым творческим приспособлением. Его хорошо иллюстрирует пример Золушки[7]7
  Метафора позаимствована из учебника: Лебедева Н. М., Иванова Е. А. Путешествие в Гештальт: теория и практика. СПб.: «Речь», 2010. 550 с.


[Закрыть]. Когда она жила с мачехой и сестрами, то, чтобы защититься от их нападок, закрывала лицо рукой или подолом юбки. Став постарше, Золушка заметила, что от ее попыток спрятаться становилось только хуже: на нее еще больше кидались и обзывали неженкой. Тогда она начала просто опускать глаза в пол и прятать правую руку за спину, чтобы не сорваться. Превратившись в принцессу, девушка продолжила ходить с потупленными глазами, чуть накренившись на правый бок, так как вечно по привычке прятала руку за спину. И вроде бы ситуация, в которой защита была ей жизненно необходима, прошла, паттерн поведения никуда не делся. То, что когда-то было творческим приспособлением, средством защиты и помощи, превратилось в конструкцию, мешающую полноценно жить. Так и у нас: если в детстве родители не могли по каким-то причинам удовлетворить наши потребности, то, став взрослыми и способными сделать это самостоятельно, у нас может не выйти. Потому что когда-то мы отключили чувствительность к этим потребностям в своем теле.

Неудовлетворенная потребность по закону устройства нашей психики должна быть удовлетворена: гештальт требует завершения. Она будет продолжать посылать сигналы, возможно, даже через сильные болевые ощущения, и определять наше поведение до тех пор, пока не удовлетворится.

Мы часто боимся, что чувство, от которого так долго убегали, поглотит нас. Нам кажется, что мы этого не переживем и, может, не стоит тогда открывать этот «ящик Пандоры»? Мысль, что как только другие увидят нас такими, то откажутся от нас, пугает, поэтому мы заранее отказываемся от самих себя. Став родителями, мы можем уйти еще дальше от себя, сфокусировавшись на детях, отдавая им все свое внимание. Но в таком случае мы отдаляемся и от детей, и от природной сути. Лучше воспользоваться шансом, даже с начальной мотивацией «ради детей», чтобы встретиться со своими потребностями и чувствами, связанными с ними.

Сначала будет страшно. «Я слишком сильно все чувствую», – говорим мы себе и снова хотим вернуть контроль. Но важно осознавать, что неприятные эмоции – это не конец света, они имеют свой цикл: достигают пика, а затем сходят на нет. Этого пика мы как раз и пытаемся не допустить. Однако есть хорошая новость: когда мы решаемся открыть «ящик Пандоры», в котором таятся наши запретные чувства, то часто переходим на новый уровень близости со значимыми для нас людьми.

Осмелившись продемонстрировать то, что ощущаем в реальности, мы осмеливаемся и анализировать, какие чувства к нам испытывают другие люди. Поначалу может не очень хорошо получаться. Возможно, будет казаться, словно вы пытаетесь сдвинуть огромную махину с места. Все будет трястись, ходить ходуном, прежде чем занять новое положение. Понадобится время, чтобы научиться быть внимательным к своим ощущениям и описывать их словами, бояться и продолжать делать то, что необходимо именно вам. Учась преодолевать страх и смотреть в лицо своим чувствам, мы обретаем новую уверенность в себе. Открывая свои эмоции, понимаем, что на самом деле «ящик Пандоры» – это сундук с сокровищами, в котором хранятся наши нерастраченные таланты и невоплощенные мечты (см. практику «Ящик Пандоры», с. 200).

Интересно, что, если сформировать все первичные запросы к психологу по двум большим группам, они будут выглядеть так: изменить поведение ребенка/мужа/жены/мамы/др. и научиться контролировать свои эмоции либо научить этому ребенка/мужа/жену/маму/др. Но теперь-то мы знаем цепочку: ощущение – чувства – мысли – поведение. Знаем, что если хотим изменить поведение, то придется идти в самое начало.

Энн Джин Айрес[8]8
  Энн Джин Айрес – психолог, эрготерапевт, автор теории сенсорной интеграции, основанной на системном подходе к функционированию мозга.


[Закрыть], одна из прародительниц метода сенсорной интеграции, создала схему, которая помогает увидеть, как различные виды сенсорной информации объединяются, формируя функции, необходимые ребенку для достижения успеха и получения удовольствия от жизни. Для простоты понимания связи сенсорного опыта и ощущения себя в окружающем пространстве воспользуемся образом. Представьте себе дом (см. рисунок ниже). Мы видим, какой он внешне: его стиль, архитектуру, из какого материала он выстроен. Понимаем, что дом опирается на фундамент, – он невидим глазу, но от его качества зависит устойчивость всей конструкции. Фундамент дома под названием «человек» сложен из сенсорных и проприоцептивных ощущений[9]9
  Проприоцептивные ощущения – двигательные и статические ощущения, дающие информацию о расположении тела в пространстве и частей тела относительно друг друга. Отвечающие за них рецепторы находятся в мышцах, связках и сухожилиях.


[Закрыть]. Способность организовывать себя и концентрироваться, самооценка, самоконтроль и уверенность в себе опираются на ощущение тела как некоего умелого целого, способного эффективно взаимодействовать с окружающей средой за счет согласованности сенсорных и проприоцептивных импульсов.

Схема в виде дома имеет практическое значение. Каждый последующий уровень опирается на предыдущий. Если возникают проблемы, то для их решения необходимо опускаться вниз, до места, где есть пробел. Мозг ребенка работает на каждом уровне сенсорной интеграции на протяжении всего детства, однако современные исследования доказывают высокую нейропластичность мозга – это значит, что изменения возможны в любом возрасте. Но если мы осознанно ничего не меняем, то, научившись блокировать свои ощущения в детстве, просто продолжаем этим заниматься, будучи взрослыми: «Чего-то хочется… Наверное, надо что-то съесть…»; «О боже, как же жмут туфли. И зачем я надела эти шпильки? Вот терпи теперь, без них некрасиво»; «Болит голова. Выпью таблетку, чтобы не чувствовать эту невыносимую боль!»

Каждый раз, когда мы говорим себе: «Я не хочу это видеть», «Я не хочу этого слышать», «Я не хочу больше это ощущать», «Я не хочу это вновь пережить» и т. д., тело воспринимает наши мысли как приказ к действию, неважно, осознаем мы это или нет. Мы перестаем воспринимать мир таким, какой он есть, закрываемся от него, перестаем слышать, видеть, замечать и ощущать. Жизнь становится пресной. К этому добавляются ритм большого города, шквал информации. И вот мы уже большие головоноги. В очередной раз отдаем приказ своей умной головушке: «Не думай об этом! Соберись, тряпка! В смысле, не получится? Значит, мало старалась!» Кортизол рулит. Стресс, депрессия, невроз – джентльменский набор современного взрослого.

Обращение к сенсорным ощущениям и способность прислушиваться к себе, исследовать сигналы своего тела, возвращают нас в себя, запускают выработку эндорфинов – гормонов, вызывающих приятные чувства. Они способствуют общему ощущению благополучия и могут даже временно облегчать боль. Так что, дорогие взрослые, подарите себе немного времени. Вот прямо сейчас замедлитесь, оглядитесь вокруг, спросите себя, что радует глаз, на что приятно смотреть, что приятно слышать. Подумайте о приятных ароматах, составьте список удовольствий и способов понежить себя, а затем сделайте что-нибудь из этого списка и посмотрите, что получится. Около 10 лет я практикую сенсорную игру для взрослых в «Маминой школе „Кенгуру“», за это время она помогла улучшить сенсорные функции, наполниться и стать счастливее десяткам родителей.

Глава 4
Самоценность, и зачем она нужна

В жизни каждого случаются моменты, когда эмоции распирают изнутри. Их хочется с кем-то разделить, услышать слова поддержки. Однако объяснить другому, что мы в конкретный момент переживаем – рассказать про опустошение, внутренний надлом или ощущение собственной ненужности, – бывает очень непросто.

Классик семейной терапии Вирджиния Сатир[10]10
  Вирджиния Сатир – выдающийся американский психолог, психотерапевт, одна из основателей системной семейной психотерапии и НЛП.


[Закрыть] для описания такой ситуации ввела метафору «котла». Например, можно сказать: «Мой котел сегодня полон». Это значит, что мы полны энергии, хорошо себя чувствуем, уверены в своей значимости для других. Когда же мы чувствуем себя уставшими, неинтересными, не ощущаем своей значимости, можно сказать наоборот: «Мой котел пуст». Возможно, «котел» – слишком простое слово, однако многие научные понятия, которыми пользуются профессионалы для определения самоценности, звучат безжизненно и выхолощенно, а с помощью такой метафоры людям легче выразить свои чувства и понять чувства других.

Итак, «котел» – это метафора самоценности. Алла Семеновна Спиваковская[11]11
  Алла Семеновна Спиваковская – доктор психологических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, практикующий психотерапевт, автор нескольких книг, посвященных детско-родительским отношениям.


[Закрыть], ученица Вирджинии Сатир и мой учитель, немного изменила «котел» на «сосуд», поэтому в дальнейшем я буду пользоваться словом «сосуд» только потому, что я так привыкла.

Вирджиния Сатир утверждает, что каждый раз, когда человек общается с миром, он говорит одновременно на трех языках: речи, эмоций и голоса своего «Я». Голос нашего «Я» всегда говорит об одном и том же: «Как сейчас моему „Я“? Благополучно ли „Я“ или нет?» Это есть голос самоценности.

Самоценность – комплексное переживание самого себя, то есть ощущение своей уникальности и неповторимости. Есть еще понятие «самооценка», которое часто путают с самоценностью. Самооценка – это оценка себя по какой-то шкале. Шкале, которую всегда можно придумать. Самоценность же шкалы не имеет.

Внутри каждого из нас, независимо от пола, возраста и профессии, есть «сосуд самоценности». У каждого он своей формы и размера. Внутри него есть вещество – жизненная сила, которая дана нам с рождения. В любой момент мы можем чувствовать полноту или пустоту «сосуда». Когда он полон, у нас много сил, желаний, планов, мы говорим себе: «Я полон жизненных сил, я ценен, я могу».

Человек с высоким уровнем самоценности создает вокруг себя атмосферу честности, сострадания, любви, ощущает себя важным, нужным, значимым, доверяет себе. Он способен просить помощи у других и при этом быть уверенным, что может принимать самостоятельные решения. Конечно, если возникает состояние временной усталости, возрастает количество проблем, требующих решения, появляется необходимость прикладывать много усилий одновременно в разных направлениях, самоценность может снизиться.

Однако чувствовать себя не на высоте – это не то же самое, что чувствовать низкую самоценность, потому что, когда «сосуд» иссякает, в сознание поступает сигнал пустоты, и, в зависимости от степени опустошения, мы ощущаем душевный дискомфорт, боль, тяжесть. В таком состоянии мы кажемся себе беспомощными, ненужными и незначимыми, постоянно ждем критики, не верим в собственные способности, игнорируем свои достижения – считаем, что нам просто везло, – и достаточно одного маленького промаха, чтобы перечеркнуть все.

Сравним боль душевную с физической. Допустим, я гладила платье и случайно задела рукой утюг. Теперь любое прикосновение к месту ожога вызывает боль, даже если я нежно трогаю или дую на него, чтобы уменьшить боль. Если подставить руку под воду комнатной температуры – больно, а если случайно задеть – очень больно. Все то же самое происходит, когда мы испытываем боль душевную. Нам могут пытаться сделать приятно: говорить комплименты, хвалить, а мы не верим, думаем, что это делается из вежливости или даже из корысти.

Например, однажды в транспорте я случайно услышала разговор двух мам об успехах их детей. Будучи в состоянии наполненности, вероятно, я даже не обратила бы на них внимание, а вот в состоянии опустошения – на пути домой с родительского собрания, где моего ребенка назвали неуспешным, – услышанное сделало мне больно. Эти женщины меня даже не знали, не видели и говорили о своем, но все равно причинили боль. Если же в таком настрое явиться домой и столкнуться с грубостью, недовольством или критикой со стороны близких, будет еще больнее, потому что в состоянии опустошения люди очень уязвимы.

Мне кажется, этот пример очень хорошо демонстрирует разницу между самоценностью и самооценкой. Чем полнее наш «сосуд самоценности», тем сильнее ощущение собственной ценности и тем больше шкал самооценки, по которым можно себя сравнивать и анализировать. В состоянии опустошенности любое сравнение воспринимается как критика, провал и неуспешность. Какая обратная связь и внешняя оценка, когда мы просто на себя смотреть не можем, не то что в сравнении? Когда человек долго испытывает боль душевную, он перестает ощущать собственную ценность и ценность другого. Тогда появляется вероятность возникновения состояния бесчувствия, шока. Вирджиния Сатир говорила: «Мой многолетний опыт совершенно уверил меня в том, что все боли человека, его проблемы, а иногда недопустимо безобразная жизнь и даже преступления – все это результат низкой самоценности, которую люди не смогли ни осознать, ни изменить»[12]12
  Цит. по: Сатир В. Как строить себя и свою семью. Москва: Педагогика-Пресс, 1991.


[Закрыть].

У наших детей есть свои собственные «сосуды самоценности». Они связаны с родительскими, особенно с материнским, по принципу сообщающихся сосудов, а во время беременности вообще составляют систему «два в одном». Если наш «сосуд» полон, «сосуд» нашего ребенка, скорее всего, тоже будет наполненным. Если же мама не ощущает свою ценность, то первым, у кого она ее заберет, будет ребенок, потому как отдать может только тот, кто имеет, а если отдавать нечего, можно только забрать.

Забота о ребенке включает и заботу о себе. Первоочередная задача родителей – сделать жизнь ребенка полной, что подразумевает способность определять свою самоценность в любой момент времени и следить за полнотой своего «сосуда».

После многих лет работы с семьями я поняла, что не могу стыдить и обвинять родителей, сколь бы глупыми и разрушительными ни были их поступки. Родители, обращающиеся за психологической помощью, чувствуют себя очень уязвимыми. Скорее всего, они уже пробовали справляться с душевной болью, но ничего не вышло, поэтому любая критика или даже добрый совет специалиста опустошают еще больше. Полнота «сосуда самоценности» является обязательным условием самоисследования, поэтому любая помощь начинается с обеспечения безопасности и сердечности. Только так можно помочь родителю выдержать ответственность за последствия своих действий и научиться вести себя иначе. На мой взгляд, это первый шаг на пути к улучшению ситуации в семье.

У детей есть свои трудности и проблемы, в решении которых им может помочь психотерапия. Когда я работаю с ними или обучаю этому детских психологов, то всегда держу в голове закон сообщающихся сосудов и верю, что отношения в семье зависят от архитекторов семейного здания – родителей. Наполненный, ценящий себя родитель создает атмосферу доверия, любви, признания, в которой дети, чувствуя себя нужными и любимыми, вырастают здоровыми, умными и счастливыми.

В процессе чтения этой главы у вас наверняка мог возникнуть вопрос: если самоценность нам дана самим фактом рождения, то куда же она исчезает? Если снова обратиться к метафоре сосуда, то она, можно сказать, уходит через четыре «трещины» или «дыры»: ложь самому себе, негативные эмоции, негативное воображение и пустые разговоры.

ЛОЖЬ САМОМУ СЕБЕ

Мы врем самим себе не потому, что хотим обмануть, а потому, что нам очень больно в душе. Испытав какие-то нежелательные переживания, мы стараемся вести себя так, словно их не было и нет, обманываем себя, убеждая, что все в порядке. Отрицая таким образом свои чувства, начинаем недооценивать самих себя. Все остальное, что происходит с нами, часто является следствием такого отношения. Ложь себе – это защита, которая помогает нам справиться со сложными ситуациями, а порой даже выжить. Однако все когда-то заканчивается, другими становимся мы, обстоятельства, время. Необходимость защищать себя таким способом отпадает. Но однажды оказавшись спасением, ложь прочно входит в нашу жизнь и при любых похожих событиях тут же спешит на помощь. Знакомство с этой дырой и ее устранение – то, чем занимается психотерапия.

НЕГАТИВНЫЕ ЭМОЦИИ

Сами по себе эмоции – естественная часть нашей жизни, один из языков, на котором общается наше «Я». Но случаются события или временные периоды, когда мы не справляемся с их большим количеством. В состоянии острого горя или затянувшейся депрессии мы нуждаемся в поддержке, и если не получаем ее, и не умеем поддержать себя сами, то наш «сосуд самоценности» сильно опустошается.

НЕГАТИВНОЕ ВООБРАЖЕНИЕ

Негативное воображение – любимая «дыра» тревожных родителей. Еще ничего не произошло и не факт, что случится, но воображение услужливо рисует самые страшные картины. Думаю, примеры приводить не стоит, у каждого в запасе есть свои.

ПУСТЫЕ РАЗГОВОРЫ

Поговорить «ни о чем» иногда бывает очень даже приятно и полезно. В этом случае после разговора остается легкое послевкусие и наполненность. Но случается и так, что мы говорили, говорили и вроде бы даже о важном, а после чувствуем себя опустошенными, как будто весь день занимались тяжелой работой. В народе точно подмечено: «Ни уму ни сердцу». Пожалуй, это и есть основной отличительный признак пустых разговоров – они бесполезны и несут только усталость.

Все четыре «дыры» опираются на такое понятие, как «отождествление». Психология обычно рассматривает это явление как срастание личности с чем-то внешним по отношению к ней самой или с чем-то значимым внутри нее. Срастись или слиться можно практически с чем угодно: со своим телом (спортсмен, модель), с интеллектом (ученый, успешный ученик), с чувствами (влюбленные, виноватая мать). Отождествления могут быть стойкими, а могут носить временный характер. Чтобы показать суть отождествления, расскажу, как однажды это явление продемонстрировали мне.

Включите ваше воображение и представьте, что у меня на ладони пустой пластиковый стаканчик для воды. Мысленно поместите в него что-то ценное для вас. А теперь представьте, что я неожиданно резко сминаю стаканчик в своей руке. Что вы почувствовали? Я, как и большинство людей, впервые проводя такой эксперимент, испытала шок, злость и обиду: «Там моя мечта, победа, дом, мой ребенок! Что ты наделала?!» Но ведь на самом деле в стаканчике нет ничего из того, что перечислено. Он пустой, в нем лишь ваша мыслеформа[13]13
  Мыслеформа – это конструкция, существующая в мышлении человека, но не воплощенная материально. Создается подсознательно или неосознанно, когда человек думает о ситуации, прокручивая в голове всевозможные сценарии ее развития и испытывая в этот момент связанные с ней эмоции.


[Закрыть], которую наделили ценностью или сверхценностью и слились с ней.

В состоянии отождествления мы неустойчивы и уязвимы, нам сложно принять правильное решение или сделать выбор. Поднесите свою ладонь как можно ближе к лицу. Многое ли вы можете увидеть? А теперь отодвигайте ее от себя. Конечно же вы начинаете видеть больше, шире, объемнее! Так происходит и с нами, если мы с чем-то или с кем-то срастаемся, будь то проблема, злость, тревога, другой человек, событие. Это как смотреть на мир через прижатую к лицу ладонь.

Автор такого направления психологии, как психосинтез, Роберто Ассаджиоли[14]14
  Роберто Ассаджиоли – выдающийся итальянский психотерапевт, автор концепции психосинтеза и создатель соответствующего направления в практической психологии.


[Закрыть], считает, что то, с чем мы отождествлены, имеет над нами власть, а контролировать мы можем только то, с чем разотождествлены. Он же подарил миру практическую формулу разотождествления. Ее идея не в избавлении от того, с чем мы слились, а в том, чтобы ощущать себя кем-то большим, нежели то, с чем мы слиты.

Поясню на примере: если у меня болит палец и я думаю только о нем, то не могу радоваться или делать приятные дела, это просто не приходит мне в голову, так сильно меня занимает боль. В этом случае я отождествляюсь с болью. Но я могу и начать жить вместе с болью. Да, у меня болит палец, я это признаю, и также признаю то, что я больше, чем боль в моем пальце.

Рассмотрим еще один пример, эмоциональный. Допустим, мне сказали или сделали что-то очень неприятное. Моя обида настолько сильна, что кажется я – одна сплошная обида и ничего и никого больше в мире нет. Это очень мучительно, я хочу от нее избавиться, ведь призывы вроде «не думай про это, забей» не подходят. В такой ситуации можно воспользоваться формулой Ассаджиоли: признать обиду, дать ей место и заявить, что я больше, чем моя обида. Возможно, придется повторить это несколько раз, слушая свои ощущения, визуально представить ее локализацию в теле, может, добавить туда движения. В результате практики появится расширение в груди, более спокойное и глубокое дыхание, чувство уверенности. У меня так, попробуйте сами.

Дословно формула звучит следующим образом:

«У меня есть…, и при этом я больше, чем мой/моя…»

Произнесите ее вслух, подставив вместо многоточий свое. Послушайте свои ощущения, чувства, рождающиеся в теле. Обратите внимание, по привычке мы можем совершить две ошибки. Первая: сказать «но» вместо «при этом». «Но» – это не про признание, а всегда про противоречие и конфликт, в данном случае внутренний, то есть я принимаю и тут же отвергаю. Вторая: вместо «мой» говорить «эта/это/этот принадлежит мне». Это/эта/этот – про кого-то другого. Попробуйте произнести формулу по-разному и послушайте свои ощущения.

Этот способ – психологический «Анальгин», который помогает снять беспокоящий симптом, но, если хочется достичь пролонгированного эффекта, стоит обратиться к полной версии практики (см. практику «Разотождествление Ассаджиоли» на с. 205).

Итак, подытожим. Самоценность – определяющий язык нашего «Я», диктующий форму и возможности наших отношений с собой, детьми, миром. К счастью для всех нас, существуют способы повышения самоценности в любом возрасте, поскольку она возникает в результате научения и определяет наше поведение на протяжении всей жизни, поэтому, пока мы живы, заняться этим никогда не поздно.