Текст книги "Фея лжи"

Лариса Соболева
Фея лжи

Все не так, не так, как он мыслил. При всем при том не разочарование одержало верх, а злость, злость до скрежета зубов от временного бессилия. Но стоило только подумать, что все же своими мозгами сделал расклад, он наполнялся уверенностью.

Вынув обойму, он заменил холостые патроны на боевые, засунул пистолет за пояс и отер пот с лица. Все проделал быстро и не суетливо. И замер.

Ночь, безмолвие, покой… Это теперь не для него, это будет потом, если останется жив, а пожить собрался еще лет эдак пятьдесят, можно больше, он не против. А сейчас минутная пауза нужна на вдох. Решение он принял твердое, но требовалась решимость на первый шаг, после которого его уже никто не остановит. Пауза – мизерная передышка после длительной гонки, гонка подошла к концу, теперь стоит вопрос: кто кого? А началась…

Глава 1

Лето – пора дохлая. В смысле работы не валит. Либо невезение преследует, скалясь за спиной, дескать, никуда не попрешь, пока я не захочу отступить. Либо судьба обленилась, лишний раз не шевельнет своим судьбоносным пальчиком, чтоб облегчить житие подшефного. На данный момент житие состоит из слова «нет». Работы нет, денег нет, жены нет (ушла к другому), перспектив практически нет, настроения нет. Откуда ж ему взяться – настроению при столь мощном заграждении из нет-нет-нет? Тоска…

Ко всем этим неприятностям Никиту Старцева настиг еще один удар – убили приятеля. Накануне поставили перед фактом: убит, завтра похороны в одиннадцать, на все вопросы – слезы жены Валерки. А ведь оба решили объединить осенью свои фирмы под одной крышей (не бандитской, разумеется), у Валерки ЧОП, у Никиты детективное агентство. И вдруг на тебе: всем планам хана!

Раньше, сталкиваясь с ритуалами, на ум не приходила злая мысль, мол, как же мало требуется времени, чтоб закопать человека. Катафалк, автобус, легковые машины, венки, оркестр, дозированные слезы (у многих) – все за какой-то час. Потом опять автобус, дорога… Никита и понять не успел, вникнуть в происходящее, осознать потерю, а уже пора выходить из кафе. Лису жалко, но он не подошел к ней, рванул за Капустиным на улицу, крикнув:

– Дмитрич, подождите!

Тот приостановился, слегка развернувшись, когда Никита подбежал к нему, продолжил путь к машине, спросив:

– Чего тебе?

– О Валерке хотел спросить, я только вчера вечером узнал… – шел за ним Никита. – Дурацкая смерть. Версии есть?

– Ни одной убедительной.

– Значит, все же есть.

Эдуард Дмитриевич открыл дверцу, сел в авто, замер на минуту, поигрывая ключами, потом поднял маленькие, глубоко посаженные глаза:

– Зайди дня через три… а лучше через недельку, может, что-то прояснится.

Никита постоял немного, глядя вдаль, куда уехал Дмитрич, да на солнцепеке, к тому же подогретому изнутри, долго не выстоишь. Он поторопился в тень, где прохлады не было, но все же хоть какое-то укрытие от палящего солнца. К его радости, подъехала маршрутка, иначе он рухнул бы на тротуар, как забулдыга.

Проспал до вечера, как говорят, без задних ног – абсурдное выражение, по мнению Никиты, как будто у человека есть еще и передние ноги. Проснувшись с тяжестью в теле и голове, он долго входил в реальность, вспомнил утро – захотелось выпить, забить спиртным состояние внутренней разрухи. Но Никита относится к тем редким людям, которые употребляют алкоголь лишь по поводу и категорично отвергают опохмелку. Он закинул руки за голову и лежал, изучая потолок, мысли крутились в основном пессимистичные или вообще отсутствовали до тех пор, пока не раздался звонок. Никита сначала не хотел ни с кем говорить, но, в конце концов, решил, что это может быть полезный звонок, протянул руку, нащупал трубку. Голос оказался мужской, незнакомый и ультимативный:

– Вы Никита Прохорович Старцев?

– Я.

– К вам обратится женщина, не оказывайте ей услуг.

– Что за женщина? Как ее имя?..

Его оставили без ответа, если не считать гудки, которые собственно и были ответом. Нормально, да? Еще никто не обратился, а уже предупреждение поступило: не сметь зарабатывать бабки! Лучше всего – забыть этот звонок навсегда. Он попробовал переключиться на ящик со всем комфортом, то есть лежа на диване, щелкал пультом, меняя каналы, а сам думал о звонке, в котором изначально заложена интрига.

Стало крайне любопытно, с чем должна обратиться женщина, почему звонил мужчина и выдвинул ультиматум? Первое, что пришло в голову: жена узнала о проделках мужа, хочет получить неопровержимые доказательства его неверности. Да, бывает такое, бывает. Да, приходится заниматься грязной работой, только чаще с подобной просьбой обращаются состоятельные мужчины (с седыми головами), имеющие молодых жен и, разумеется, не доверяющие им по понятным причинам. Обычно Никите не жаль ни одну сторону, оба знали, на что шли, пускай теперь пьют ядовитую чашу до конца. Итак, возможно, муж в курсе планов жены и хочет пресечь попытки вывести его на чистую воду. Это один из вариантов. Далее: женщина бизнес-леди, ее цель – найти на партнеров или на конкурентов компромат. Не исключено похищение – ребенка, мужа, сестры, брата. А может, все проще, к примеру, ее домогается начальник или у нее незаконно отнимают жилплощадь, а милиция не чешется. У, сколько вариаций возникло на базе единственного загадочного звонка, значит, ворожить бессмысленно. Она придет, раз поступил предупредительный звонок, а он за деньги исполнит любой ее каприз.

Три дня Никита проторчал в офисе один как перст, его сотрудники (всего два) в виду постоянных трудностей отправились на вольные хлеба. Впрочем, какой офис – две комнатушки в полуразрушенном особняке, за аренду которых скоро нужно платить, а для этого надо мани-мани где-то достать. Но дама за услугами так и не явилась. Странно, потому что звонок не был похож на розыгрыш. Утро четвертого дня Никита начал со стрельбищ, беспощадно убивая компьютерных агрессоров…

– Можно?

Он выглянул из-за монитора – на пороге стояла Лиса.

– Заходи, заходи… – вскочил Никита, поставил стул ближе к столу. – Садись, Лиса. Не ожидал, что ты придешь. Чай будешь? Кофе нет.

– Спасибо, не хочу. И так жарко.

Никита бухнулся на свое место, суетливо отодвинул монитор, чтоб не мешал, и не знал, о чем с ней говорить после всего-то.

Ее зовут Алиса, а Лисой прозвал Валерка, позже имя, не имеющее ничего общего с кличкой, утвердили друзья-знакомые. Собственно, Валерка попал в точку, Лиса огненно-рыжая, с копной густых и непокорных волос. Она вся с ног до головы усыпана веснушками, не размытыми, а крошечными и задорными точками, с которыми долго боролась, да бросила, потому что муж от конопушек балдел. Когда Лиса улыбалась, ее глаза хитро щурились до щелочек, пряча цвет, а они у нее, как горчица (в смысле цвета). Не красавица, но в нее все поголовно влюблялись, ценили гостеприимство, наивность и веселость, всем нравилась ее вкрадчивая интонация, словно она не хотела никого обидеть даже тоном.

– Как ты? – не нашел ничего лучше спросить Никита.

– Как все в подобной ситуации.

Она никогда не жаловалась. Он понимал, насколько трудно ей сейчас, не знал, чем утешить, к тому же после своего дежурного вопроса стал сам себе противен, потому закурил, опустив голову.

– Никита…

– Да? – с готовностью произнес он. Раз Лиса пришла к нему, значит, ей что-то понадобилось, и он в лепешку ради нее…

– Мне страшно, Никита.

– Понимаю, – закивал он. – Это пройдет. Необходимо время…

– Я не о том… не о Валере… Мне все время страшно.

– Ты боишься оставаться дома одна?

– Нет.

– Что же тогда?

– Только не смейся, это серьезно… За мной следят.

Никита никак не выразил своего изумления. Учитывая теперешнее состояние Лисы после убийства мужа, может померещиться что угодно. А она прочла его мысли, разволновалась и раскраснелась, отчего веснушки стали ярче, при всем при том ее голос звучал в извиняющейся тональности:

– Нет-нет, у меня не мания преследования. Поверь, за мной следят. Не знаю, кто и почему, но это не романтически настроенный человек. – Алиса опустила пушистые рыженькие ресницы, кусала губы. – Наверное, ты думаешь, после смерти Валеры я тоже должна… хотеть умереть…

– Вот еще глупости, – вставил он.

– Да, да, должна. А я не хочу. Я плохая? – Она вскинула на него потерянные глаза. – Мало любила Валеру, раз не хочу?..

– Лиса, нормальный человек при любых испытаниях стремится жить, а если наоборот, то ему нужен психиатр.

– Спасибо, Никита.

– Но почему ты заговорила о смерти?

– Потому что… я ее слышу… ощущаю… будто автомобиль за мной ездит… а там смерть сидит. Поэтому мне страшно.

– Автомобиль? – насторожился Никита. – Ну-ка, подробней.

– Понимаешь, когда я выхожу из дома, то вижу черный автомобиль, в салоне никого не видно, это меня еще больше пугает. Я иду куда-то или еду и везде его вижу… По логике он не должен появиться там, где очутилась я. Сам подумай, откуда мог узнать водитель, что я буду именно в этом месте? Значит, он ехал за мной, правильно?

Она говорила о том, что понятно только ей и трудноуловимо для тех, кто не в теме. Никита прокрутил в уме ее сумбурные слова и, взвесив, пришел к выводу, что Лиса не способна раздуть из мухи слона, она б не пришла к нему, будь у нее сомнения.

– Почему ты молчишь? – спросила она.

– Думаю. А когда ты заметила автомобиль?

– На следующий день после убийства Валеры… Я еще не знала, что… потому что его ночью… Валера сказал, чтоб я не ждала его, у него было важное дело… э… с работой связано…

– Что за дело?

– Он же никогда не говорил мне, чем конкретно занимается. Охрана может понадобиться в любое время суток, я и не волновалась. Утром собралась на работу, вышла из подъезда и увидела черный автомобиль.

– И что, он тебе сразу показался страшным? С бухты-барахты?

– Нет, конечно. Я заметила его потому, что он очень дорогой, в наш захудалый двор такие не заезжают. До двух я провела занятия в кружке, затем пешком пошла в центр развития дошколят, это недалеко от дома детского творчества. В четыре мне позвонили… В милиции тебя и Валеру знают, нашли мой номер сотового и сообщили… Из центра я выскочила как ошалевшая, побежала ловить машину. Само собой очутилась на проезжей части, останавливала подряд все авто, а их там всегда мало. Я пошла прямо по дороге в сторону оживленной улицы, услышала звук мотора сзади, оглянулась – ко мне приближался черный автомобиль. Я подумала, что этот точно не остановится, сделала шаг к тротуару, а он несся прямо на меня, увеличивая скорость. Никита, я едва увернулась, даже не знаю, как это у меня получилось. Он чиркнул колесами по бордюру тротуара и свернул за угол.

Да, серьезные основания для страхов.

– Номер запомнила? – спросил он.

– Мне было не до номера, я спешила в морг… потом все эти хлопоты… И все время встречался черный автомобиль, но я была не одна… Знаешь, тогда не пришло в голову, что меня выслеживают. Все закончилось, я имею в виду с Валерой… А вчера вечером меня позвала подруга, я подумала: чего сидеть в четырех стенах? Вышла из дома, по привычке осмотрелась, а было уже темно… В уме отметила: стоит. Просто отметилось, и ничего больше. Ну, сердце беспокойно застучало… Подруга живет недалеко, минут десять идти… Никита, на меня снова наехали.

Какие основания не верить ей? Никаких. Но в чем причина? Кому мешает молоденькая женщина, которая учит детвору вязать, плести макраме и вышивать? Значит, причина в Валерке, то есть пытаются убрать предположительную свидетельницу, следовательно, думают, что Лиса в курсе его дел. А он куда влез? В основном его деятельность – установка сигнализаций, ну, случалось, заказывали охранять объект либо отдельных личностей, опасающихся пули из-за угла. За это не казнят.

– Как наехали? – очнулся от вычислений Никита.

– Прямо на тротуар, – сказала Алиса. – Я шла вдоль дома подруги, никого поблизости не было, свернула за угол, и тут… сзади рев… Я не оглянулась, меня будто кто-то толкнул вперед, я понеслась вдоль торца дома, к счастью, он короткий. Забежала во двор, а тот же автомобиль проехал в метре от меня. Остановился.

– Ты рассмотрела, кто был за рулем?

– Нет, стекла черные.

– Тонированные, – поправил он. – Ну, остановился. И никто не вышел из машины?

– Не знаю. Я что было сил побежала в подъезд, ночевала у подруги, потом она привезла меня к тебе. Никита, и в первый раз на меня наехал этот же автомобиль, поверь.

– Какая марка машины? – Алиса виновато пожала плечами. – Ясно… А по каким признакам ты определила, что это тот же автомобиль, который был в твоем дворе, а не другой?

Алиса сдвинула брови и несколько секунд думала, наверное, вспоминала приметы, да так и не вспомнила:

– Не знаю, как объяснить… Я чувствую его. Едут машины, такие же черные и такой же формы, но у меня они не вызывают беспокойства, тем более страха. А когда появляется этот автомобиль, я неосознанно беспокоюсь, все во мне замирает, я перестаю подчиняться себе. Позже думаю: на номер надо было посмотреть… Никита, прости, не умею объяснить, но все, что я говорю, правда.

Он загасил сигарету, встал:

– Поехали.

– Куда?

– К тебе. Если ты не против, я осмотрю вещи Валерки, бумаги… Кстати, милиция рылась в квартире?

– Нет. Меня просили, если найду что-нибудь необъяснимое, принести им. – Алиса встала. – Никита, подожди…

Он уже был у двери, вернулся, так как она не двигалась:

– Что еще?

Алиса порылась в сумочке, вытащила небольшой запечатанный конверт и протянула ему:

– Это тебе. Он лежал в кухонном шкафу под бумажными салфетками, я нашла его только вчера. А сегодня заехала за ним… с подругой.

Надпись: «Нику». Ясно, что от Валерки. Никита вскрыл конверт, взяв за кончик сложенный лист, встряхнул его, развернув, и прочел:

«Ник, извини за глупую записку, надеюсь, ты не прочтешь ее. А если читаешь, то я был большим дураком. Извини, тороплюсь. На тот случай, если ты все же читаешь: возьми ЧОП в свои руки, проблем не будет, я позаботился. Лису не бросай. Вернусь, все расскажу и повинюсь. Я козел. Валера».

Вернется! Ну, не чудак на букву «м»? Написать предсмертную записку и ни одного намека не сделать, куда залез! Козел – никто не спорит!

– Что там? – робко спросила Алиса.

– А? – встрепенулся Никита, сложил записку, сунул в нагрудный карман, придумывая удобоваримый ответ. Сказал почти правду: – Это по поводу нашего объединения. Не существенно.

– А почему письмо лежало в кухонном шкафу, а не на виду? – Ее не проведешь. – И под салфетками? Мне кажется, Валера его спрятал.

– Он должен был отдать мне раньше, там перечень документов, которые надо подготовить, да забыл. Письмо дошло с большим опозданием, документы я подготовил под чутким руководством твоего мужа. Идем?

И распахнул перед ней дверь. Она прошествовала к выходу, кстати, поступь у нее тоже лисья – грациозная, вкрадчивая. В то же время не проходит ощущение, что Алиса внезапно помчится куда-то за добычей или вдруг сделает прыжок… конечно, ничего такого не случается.

– Странно, Валера ничего не забывал, – пробубнила она под нос.

– Лиса, каждый человек время от времени что-то забывает, – возразил Никита, поворачивая ключ в замке. – Забывчивость готовит организм к старости, то есть к склерозу и маразму.

– Но письмо ты мне не показал, – подловила его она. – Если там всего лишь список документов, почему не показал?

– Выходи, – Никита подбородком указал на следующую дверь, досадуя на въедливость Лисы и решив: будет тянуть лапки к письму, он устроит ей маленький скандал, чтоб знала свое место.

Алиса чуткая, уловила, что Никита вот-вот сорвется, поэтому не приставала, а села в «пятерку», оглядываясь по сторонам.

– Не видишь страшного черного автомобиля? – шутливо спросил Никита.

– Это не смешно.

– Прости.

Мчась по улицам, он прикинул процентное соотношение реальности и разбушевавшейся фантазии в рассказе Лисы. Допустим, больше половины приходится на фантазии, но куда деться от меньшей части? Вторая сторона: если кто-то решил сделать Лису трупом, то свое желание он осуществит. В связи с этим напрашивается вопрос: почему до сих пор ее не убили? Ответ: выбирали декорацию без массовки, а Лиса увернулась целых два раза (фортуна ей помогла), но от наемника не уйти, он достанет в подъезде, во дворе, выстрелит с крыши. Следующий логический вопрос: почему не стреляет, а давит колесами? Неопытный? Или вообще не киллер, а тот, кто непосредственно опасается Лисы, то есть убийца Валерки? Следовательно, чтобы спасти (пардон, за выспреннее слово) Лису, придется заняться поисками убийцы ее мужа, между прочим, друга.

М-да, друга… А ведь Никите не пришла мысль, когда узнал, что Валерка убит, – мол, убийцу найду и страшно покараю. Почему? Вероятно, отсутствие реакции кроется в простейших причинах: лень, пофигизм, «своя рубашка…» и в прочих чертах современного индивидуалиста. Когда это доходит, непременно хочется возразить: нет, я не такой, я во сто крат лучше. А ведь если без лукавства, то такой, такой. Никита очутился перед дилеммой: как поступить? Доказать себе, что он не пассивный обыватель, значит, взять под свое крыло Алису, что чревато смертельными последствиями? Или тихонько слинять, ничего не объясняя?

Не слинял. И не жалеет. Не жалеет потому, что, как сейчас он догадывается, было б во сто крат хуже, если б вовремя не влез в это дело. Поэтому еще не выиграл, но уже не проиграл. Пока не проиграл, но на грани проигрыша. И грань настолько тонкая, что удержаться на ней весьма проблематично, просто не за что держаться, опоры нет, потому решимость в постоянном колебании.

Никита еще не сделал вдоха, знаменующего готовность, он как будто что-то упустил… Нож. Да, нож не помешает, человек вооружен до зубов – значит, защищен. Охотничий нож деда здоровый – куда б его деть? Никита переобулся в высокие ботинки, за голенище сунул нож. Кажется, все…

У двери он вернулся – запасную обойму взял. А, черт, возвращаться плохая примета. В зеркало надо посмотреться. Не суеверный, но все же в прихожей глянул на себя в зеркало. Ну и образина, узнать трудно. Оттого что не брился. И не спал нормально. Выспится. Придет время, и выспится, надо верить, с верой приходит успех. Вдох… и Никита вышел на площадку. Ступеньки…

Глава 2

Начал он с гаража, обычно там прячут все, что не должно попасть в посторонние руки, вплоть до писем любовницы, но это к слову, так сказать, Валерка был верен своей Лисе. После гаража Никита обыскал все углы в однокомнатной квартире, Алиса все это время стояла в сторонке, она умеет молчать в отличие от представительниц своего болтливого племени. Никита перерыл все бумаги Валерки, перевернул кухню, сел покурить, только тогда Алиса поинтересовалась:

– Что ты искал?

– Что-нибудь, – сказал он чистейшую правду.

– Это «что-нибудь» должно быть как-то связано с тем, что Валеру убили?

– Да, – не соврал Никита. – Скажи, он вообще ничего не говорил о своих делах, чем занимался?

– Я тебя покормлю, ты весь день провозился.

Алиса достала из холодильника кастрюльку, поставила на огонь, нарезала колбасу, сыр, хлеб, поставила две тарелки и бутылку водки. Она сама разлила, перед этим поинтересовавшись:

– Или ты не будешь?

– Буду. Ночью не остановят и не обнюхают, некому.

Лиса лишь пригубила, помянув мужа, затем облокотилась о стол и, не притрагиваясь к еде, вернулась к вопросу Никиты:

– Последнее время он пропадал не только днями, но и ночами. Какая-то левая работа у него появилась, говорил, обещали прилично заплатить, а Валера мечтал поменять машину на импортную. Ты поспрашивай ребят в ЧОПе, они должны знать хотя бы примерно, что за работу выполнял Валера.

Голодный Никита уплетал все подряд, что было на столе, попутно думал, не надеясь на ребят из ЧОПа, где искать концы Валеркиного «левака». Если он влез в опасное и, судя по всему, незаконное предприятие, то вряд ли раструбил об этом подчиненным, зная, что в случае неудачи каждый может сдать его той же милиции.

– Поспрашиваю, – пообещал он Лисе.

– Ты поможешь мне?

Он поднял на нее глаза и про себя усмехнулся, собственно, посмеивался над собой же. Одно время Никита тоже увлекся Лисой, и, если б она захотела, он переспал бы с ней, несмотря на большую дружбу с Валеркой. Подло? Нет-нет, его желание было продиктовано элементарным любопытством: какие в Лисе сокрыты тайны, зачаровавшие Валерку? Не переспал, она мягко дала понять, что не собирается обманывать мужа, хотя Никита относится к мужчинам, которые без особого напряжения уламывают женщин, да и по сравнению с другом он просто Бандерас. Но Лиса сказала «нет». Между прочим, он обиделся. И вот сейчас настал удобный момент: она одна, ей страшно и необходимо участие вплоть до снятия стресса в постели, а где же прежний азарт? В чем дело-то? Ага, в Валерке! Друга не стало, и жажда изучить Лису пропала. Значит, не влюбленность руководила им, а желание самоутвердиться, доказать, что равных ему нет и не будет. Короче, остается признать, что он дерьмо. Валерка козел, а он дерьмо. В этом состоянии полного разочарования в себе Никита произнес:

– Помогу, раз ты обратилась ко мне…

И замер, перестав жевать, не договорив фразу до конца.

– Что с тобой? – спросила озабоченно Алиса, дотронувшись до его руки.

Никита тут же убрал руку, чтоб не прельститься другой идеей, не менее гнусной, чем в недавнем прошлом, когда соблазнял жену друга. Потянуло на новые доказательства: мол, я не дерьмо, Лиса мне нужна на долгие времена… Вранье! Главное, кому вознамерился доказывать, себе? Больше-то некому. А это означает, с ним что-то не так, пора разобраться, но сейчас некогда. Сейчас звучало в ушах слово «обратилась»…

– Черт, забыл… – сказал он, поднимаясь. – У меня встреча… Извини, пойду. Да, Лиса, не выходи из квартиры ни при каких обстоятельствах.

– А как же работа?

– Напиши заявление на отпуск за свой счет, завтра отвезу. Думаю, на твоих работах поймут. И никому не открывай дверь.

– Хорошо, – провожая его, пообещала она.

В прихожей он взял картонную коробку, куда сложил Валеркины диски и аудиокассеты, спросив разрешения:

– Я заберу? Хочу дома просмотреть и прослушать, может, найду то, что как-то объяснит убийство Валерки. Все верну в сохранности.

– Бери, – не возражала она.

– Дай денег, буду привозить тебе необходимое…

– Я все потратила, еще и должна.

– Ладно, что-нибудь придумаю. Пока.

Утро началось с попрошайничества, Никита звонил приятелям и просил взаймы, в общем, докатился до ручки. Деньги нашел, поехал за ними, но это не столь существенная проблема, она хотя бы решаема. По-настоящему он был обеспокоен вчера и сегодня другим – обратилась, обратится… Чем бы Никита ни занимался, а лейтмотивом звучал голос из трубки: «К вам обратится женщина, не оказывайте ей услуг».

Итак, женщина обратилась. Выходит, звонил тот, кто вознамерился отправить Лису вслед за мужем? Не иначе. Но услуги оказывают за деньги, а Лиса и услуги вместе с деньгами несовместимы, впрочем, какая разница, что он сказал? Звонивший предупредил: не вмешивайся. По всем признакам это угроза. Минус в данной ситуации в том, что этот человек знает, кто изъявит желание помочь жене друга, а Никита понятия не имеет, кто он такой и где его искать. Вероятно, звонивший тип уже в курсе, что Лиса провела с Никитой весь день, хотя во дворе таинственного черного автомобиля не было. Теперь как ни таись во время поисков концов, как ни выкручивайся, изображая, будто не занимаешься убийством Валерки, а ты у него на виду, словно декоративная рыбка в аквариуме. Скверное положение.

В ЧОПе его ждали, что явилось неожиданностью для Никиты. Попав в кабинет Валерки уже на правах хозяина, а не гостя, выслушал помощника, выкладывающего связки ключей на стол:

– От сейфа, эти от ящиков стола, эти от входных дверей. Печать. Поступило три заказа на установку сигнализаций, один заказ на охрану частного дома – хозяева уезжают отдыхать на месяц. Понадобится три человека на сутки, можно, конечно, и по двенадцать часов дежурить…

– Давай так, Петя… – прервал его Никита, зажав кончиками пальцев переносицу. Чувствовал он себя отвратно, спал ведь плохо, проклятый голос из трубки постоянно будил, разумеется, во сне. – Заказами занимаешься ты, а я пока буду входить… в курс дела. Мне еще со своим агентством покончить надо. Документы где?

– В сейфе. Я пошел?

– Подожди. Милиция делала обыск?

– Поверхностный. У нас же все стерильно, Валеру знают, нас тоже. Ну, опросили ребят, посмотрели помещения, компьютер, стол. В сейф не лезли, я сказал, ключа нет, мол, попробую найти, тогда и посмотрят. Короче, они все оставили как есть, опечатывать ничего не стали. Я подумал, тебя дождемся, а ты уж сам решай, чего и кому смотреть, правильно?

– Ты молоток. Нечего им по чужим сейфам шарить. А Валера предупреждал тебя, что я вместо него буду?

– Не то чтобы предупреждал, но за неделю до убийства документы показал, сказал, ты второй после него, значит, теперь первый.

– А чем занимался Валерка последнее время?

– У него был какой-то серьезный частный заказ…

– Какой-то? Значит, не знаешь. А кто-нибудь из ребят имеет представление о серьезном заказе?

Петя пожал плечами, развел руками:

– Не знаю. Как я понял, он с фирмачами работал, пару раз за ним заезжали на солидных тачках. Иногда по нескольку дней в ЧОПе не появлялся.

– Номера тачек не запомнили?

– Я спрашивал, никто не думал, что понадобится.

– Ладно, иди.

Оставшись один, Никита насупился. Судя по всему, Валерка подвизался как частный детектив, а обещал подбрасывать работу ему, тем более что расследования не его конек. Не его точно, что и подтвердилось – где он теперь? Как же тут не скажешь вслух:

– Сукин сын.

Копаясь в сейфе, Никита среди стопок бумаг обнаружил папку с документами, ее положил на стол. Далее нашел газетный сверток, развернул, там оказалась пачка тысячных купюр, перетянутых резинкой. И ключ. Что за ключ, от какой двери? Диск без надписи, некоторые подписывают вкладыш, но и на нем только фирменные знаки. Раз Валерка хранил диск в сейфе, значит, он ему был нужен, Никита положил его на папку. Спичечный коробок – это еще зачем? Валерка сроду спичками не пользовался, он же не курил. Никита хотел выбросить коробок в корзину для бумаг, но внутри что-то стукнулось о стенки, явно не спички. Открыв коробок, Никита поднял брови: серьга. В оправе из белого металла «сидел» зеленый камешек прямоугольной формы, примерно с каплю величиной. Под ним сиял бесцветный камешек, более мелкие расположились вокруг зеленого камня на овальном обруче. Второй серьги не было в коробке, Никита перерыл сейф, но пары так и не нашел.

Он опустился в кресло, повертел в руках пачку купюр. Наверняка эти деньги принадлежали Валерке, а не общаку, иначе зачем их хранить завернутыми в газету и в укромном уголке сейфа?

Никита раскрыл папку, перебрал документы. Ну, да, да, все правильно. Валерка взял на себя оформление документов, дело это чрезвычайно хлопотное и тягомотное, а Никита в то время был занят по горло. В редких случаях, когда это было необходимо, друг возил его по инстанциям подписывать бумаги, разумеется, им помогал юрист. Остались формальности, которые должны были уладиться к осени. Значит, последний этап прошел раньше, без сучка и задоринки, только Никите Валерка об этом почему-то не сообщил. Некогда было? Но они же перезванивались… впрочем, редко. И на том спасибо: Никита теперь при деле на законных основаниях. Что дальше? Лиса…

– Написала заявление на отпуск? – спросил он, едва она открыла дверь.

– Да, – коротко ответила Алиса. – Проходи. Есть хочешь?

– Хочу. Кстати, сколько ты должна?

– Пятнадцать тысяч. Ума не приложу, где взять…

– И не прикладывай, – усаживаясь на кухне, сказал он, достал деньги, отсчитал и положил на стол. – Здесь двадцать штук, отдашь долг, остальное на мелкие расходы. Сама не относи, скажи, что болеешь, депрессия… ну, придумай. Пусть за долгами к тебе едут.

– Спасибо… – чуть не заплакала Алиса.

– Не благодари, это Валеркины бабки, в сейфе нашел.

– Ты теперь будешь вместо Валеры?

– М-да, вместо, – произнес он отстраненно, вдруг встрепенулся, вспомнив: – Лиса, посмотри на это… – Никита достал серьгу из нагрудного кармана рубашки, положил на стол. – Твоя?

Она даже не дотронулась до сережки, только наклонила голову набок, рассматривая, и почти сразу дала ответ:

– Не моя. Где взял?

– Нашел.

– Тоже в сейфе? – подозрительно прищурила она глаза.

– Там. В спичечном коробке лежала.

– А где вторая?

– Второй не было, я весь сейф перерыл.

– Зачем Валера держал одну сережку? – недоумевала Алиса. – Почему в спичечном коробке?

Никита понял, куда она клонила – измена! А измена и после смерти изменщика приносит боль и разочарование, он поспешил ее успокоить:

– Не дуй губы напрасно. В спичечном коробке, к тому же в рабочем сейфе не хранят память о женщине, слишком неподходящее место. Это, Лиса, либо улика, либо вещественное доказательство, либо еще что. Нашел на улице, например. Да, вот так: шел-шел и нашел. А хранил, надеясь отдать хозяйке. Кстати, денег там было значительно больше, но мне они понадобятся, чтобы выяснить, кто на тебя устроил охоту и почему. Я на нуле. Надеюсь, ты не в обиде?

– Я не в обиде.

Она живо накрыла на стол, Никита уплетал котлеты с гречневой кашей, он, как всегда, не успел поесть, за весь день выпил цистерну кофе и слопал одну булку с повидлом. Алиса сидела напротив в задумчивой позе, подперев подбородок кулачком, не притронувшись к еде. Он забеспокоился:

– Ты хоть что-нибудь ешь или воздухом питаешься?

– Ем. Знаешь, Ник, я все время думаю, почему его нашли голым?

– В трусах, – внес уточнение Никита, подняв указательный палец. – Одежда лежала рядом…

– Я знаю, – перебила Алиса. – Но почему?

– Раз его нашли на берегу почти голым, то, следуя логике, смею предположить: он решил освежиться, поэтому разделся. В одежде купаться не принято, да и неудобно, хотя… надо попробовать, может, понравится быть мокрым в жару.

– Издеваешься, – констатировала она.

– Шучу. Лиса, умерь свои фантазии, иначе до добра они тебя не доведут, сдвинешься.

Она кивнула, как будто бы согласившись, Никита продолжил ужин, но вдруг новый вопрос поставил его в тупик:

– Почему он очутился на диком пляже ночью?

– Вот этого я не знаю. И предположений у меня нет.

– Его ударили ножом в живот, а следов насилия нет. Он что, не сопротивлялся? Не видел и не слышал, что к нему подкрадывается убийца?

– Если заснул после купания, то, думаю, не слышал и не видел.

– И машина стояла в городе. Как он туда добрался? Мне все это кажется странным.

– Мне тоже.

– Видишь ли, Никита, последнее время Валера казался мне не совсем здоровым. Мы почти не общались даже тогда, когда он бывал дома. Но если бывал… то вдруг задумается и ничего не видит вокруг, то ходит-ходит, потом рассмеется… рисовал какие-то схемы… Наверное, это называется одержимостью.