Текст книги "Поцелованный богом"

4. Наши дни. Непростая вещь – выбор.

Прошла неделя. Сергей ежедневно ходил в милицию, иногда и по два раза на дню, перезнакомился со следственной группой, работающей по убийствам в доме Спасского. К нему относились настороженно и с недоверием. Впрочем, всем известно: согласия в ведомствах нет, наверное, и никогда не будет, словно это две антагонистические партии, не умеющие, а точнее – не желающие договориться. Тем не менее Сергея хотя бы не гнали, а нежелание видеть его проскальзывало, правда, неоткрыто, прячась за дружелюбными улыбками и словами, но дистанция чувствовалась во всем. На его вопросы никто не давал конкретных ответов, кормили отговорками или сакраментальной фразой: «Извини, дел по горло». Однако Сергей умел налаживать контакты, и первый, с кем ему удалось относительно легко сойтись, – оказался тот самый кэп, лет на десять старше Сергея, по фамилии Каюров, который был старшим группы в ту безумную ночь. Про таких говорят: живет с тоской внутри. Что за тоска притаилась в душе Каюрова, Сергея не интересовало, да и внешние признаки еще ничего не значат, часто это свойство характера, не более.

Устроились в кафе под открытым небом, заказали пиво. Каюров затянулся сигаретой, не взглянув на Сергея, тот молчал и тоже курил.

– Чего ты от меня хочешь? – не выдержал Каюров.

– Версии, – коротко ответил Сергей. – Только не заливай про тайну следствия и тому подобную дребедень. Убит мой друг, убита его семья. Я не собираюсь разглашать ваши тайны, потому что лицо заинтересованное. Так какие версии?

– Пока две, – выпустив кольцо дыма, сказал Каюров. – Чеченский след...

– Серьезно? – скептически произнес Сергей, чуть не расхохотавшись.

– А что тебя не устраивает? – слегка завелся Каюров.

– Время. После первой войны Спасского комиссовали – ранение было тяжелое. Вторая война обошлась без его участия. Итак, прошло более десяти лет. Что ж на него раньше этот след не наступил?

– Иронизируешь? А это основная версия. У них же там кровная месть, и все прочее...

– Давай вторую, – вздохнул Сергей, понимая, что не убедит Каюрова, равно как и следствие.

– Ограбление, – потупился тот, видимо, соображая, что вторая версия с еще большим минусом.

Принесли пиво, Сергей налил из бутылки в стаканы себе и Каюрову, выпил до половины, после этого сказал:

– Крутые у вас грабители – автоматами орудуют. Конечно, в доме что-то искали, но у Спасского не было огромных денег и ценностей. И жестокость чрезмерная для ограбления. Сам-то что думаешь?

– А хрен его знает, что думать. – Каюров выпил пива, уложил локти на стол, свесил голову. – Начальство в панике, хочет утаить шило в мешке, журналистам суют под носы кулаки, чтоб не пищали. У нас же такого с лихих девяностых не случалось. Ну, собирали после бандитских разборок трупы, но чтоб всю семью... не было такого даже тогда. Думаю, твой Спасский кого-то крупно достал.

Уже кое-что, а не размытые идеи типа «кровная месть» на пару с ограблением. Раз так думает Каюров, то наверняка эта же мысль посетила еще кого-то из следственной группы. И необязательно она совпадает с мнением начальства, видимо, поэтому ее в версию не оформлена. К сожалению, в России две беды: дороги и начальники, а начальник всегда прав. При всем при том Сергею показалось: Каюров чего-то не договаривает. Закурив, он спросил:

– Неужели в вашем городе существуют крупные группировки, а вы о них не знаете?

– При чем здесь группировки?

– В доме Спасского побывало несколько человек, надеюсь, это не вызывает сомнений? Они были неплохо вооружены – автоматами. Следовательно, там поработала преступная группировка.

– В том-то и дело! – излишне горячо сказал Каюров. – По мелочевке, так везде и сколько угодно, а чтоб с автоматами... нет, такого не случалось.

– Но случилось, это неоспоримый факт. Кого Глеб мог так достать?

– Тебе зачем?

– Может, я сгожусь в качестве добровольного помощника...

– Не надо. Приехал отдыхать – отдыхай.

– М-да, отдых как раз самое то после всего случившегося, – усмехнулся Сергей.

– А нам для полного счастья не хватает только твоего трупа. Если Спасский куда-то вляпался, то его смели серьезные люди. Не лезь в это дело, разберемся сами.

– Кто спорит, – сказал Сергей, разливая пиво. – В доме не было матери Спасского, что с ней?

– Ты не знаешь? – удивился Каюров. – Жива она. В больнице лежит, ей операцию сделали, желчный пузырь удалили...

– Почему ты молчал? – вскочил Сергей. – В какой она больнице?

– В многопрофильной... в первой. Да сядь ты, остынь. (Сергей опустился на стул, подозревая, что у Каюрова есть еще информация.) К ней сейчас бесполезно идти. Нашлась «добрая» душа, пришла ее навестить и выложила ей, что старуха из всего семейства одна жива осталась. Бабку из шока еле вытащили, теперь колют, чтоб спала беспробудно.

– Говоришь, добрая душа? И кто такая?

– Неизвестно. Говорят, женщина к ней заходила лет сорока. Брюнетка, в дымчатых очках, высокая, спортивная. К сожалению, в палате тогда были две женщины, третья как раз вышла, а та, что описала приметы, старовата, могла и напутать.

Умение слушать было заложено в Сергее генетически, этим он отличался с детства. И сейчас уловил в интонации Каюрова, в построении фраз, что женщина пришла добить мать Спасского. А много ли старухе надо? Всего-то сказать несколько слов, которые способны убить. Но посетительнице не удалось выполнить свою подлую миссию, значит... Сергей положил деньги под стакан, поднялся:

– Ладно, спасибо, что уделил мне время.

– Куда ты? – забеспокоился Каюров. – В больницу?

– Нет. Моя семья торчит в гостинице, пора о ней подумать. Повезу их к морю, а на обратном пути заеду.

– Ну, бывай, – поднялся и Каюров.

– Я буду звонить тебе, держи меня в курсе, ладно?

– По мере возможности, – уклончиво ответил тот.

Пожали руки и разошлись в разные стороны. Свернув за угол, Сергей достал трубку, набрал номер и ждал, поглядывая по сторонам.

– Алло, Серега?

– Я, – сказал он. – Зяблик, твой тарантас на ходу?

– Стоит на приколе. Я на нем за город езжу, его ж не угонят. А угонят, так не жалко. Чего это ты вдруг им заинтересовался?

– Потому что твоим новым автомобилем здесь заинтересуются. Садись в тарантас и дуй к Спасскому. К утру доберешься, я подсчитал.

– Не понял, – протянул Зяблик.

– Помнишь, мы договорились: по первому зову... и так далее?

– Что-то случилось?

– Да.

– Но... Послушай, Серега, я не могу так сразу все бросить...

– Буду ждать тебя утром на трассе у въезда в город, – перебил его Сергей. – Денег захвати. И побольше.

Все, этого должно быть достаточно, чтоб Зяблик понял: случился прецедент, его помощь необходима. Друзей не кидают в трудную минуту, они сейчас даже не на вес золота, а оцениваются в каратах. Это тоже должен понимать Зяблик, потому что никому неизвестно, каким боком к нему повернется судьба. На кого тогда рассчитывать? То-то и оно.

Сергей заметил приближающееся такси, остановил его.

– На вокзал, – бросил он, садясь, водителю.

Полина старалась скрыть неуместную радость по поводу отъезда, но делала это неумело. Сейчас есть много женщин, отдающих всю себя работе, а она на первое место поставила семью, на второе и третье тоже, только на четвертом месте была работа. Последние дни, видя состояние мужа, Полина мечтала об одном: покинуть этот город. Да, это эгоистичное желание. Но что может сделать Сережа? Спасскому уже не поможешь, зачем же травить себя водкой, воспоминаниями и злостью? Казалось, ее мечта несбыточна, она и дети обречены сидеть в гостинице, в лучшем случае гулять в парке или по набережной у реки. Но вдруг явился Сергей и потряс билетами:

– Собирайся.

– А куда мы едем? – сдерживая рвавшееся наружу ликование, спросила она.

– В Туапсе к тете Рае, – ответил он, став вдруг таким, каким она привыкла его обычно видеть. – Там частный дом, козы, лес, море. И ждут нас, я уже звонил.

– Как тебе удалось билеты достать? – не верилось ей. – Это же поезд.

– Так еще не сезон, май – не лето. Живо собираемся. А назад полетим самолетом, дед Алеша отвезет в Краснодар.

Полина сбегала в магазин, купила целую сумку еды. В сумерках они были уже на вокзале, ждали проходящий поезд. Сергей занес вещи в купе, усадил детей, положил билеты на стол, деньги в сумочку жены, достал пластиковую карточку вместе с листком из блокнота и тоже положил на стол. Наблюдая за манипуляциями мужа, Полина встревожилась:

– Сережа, что это значит?

Он поцеловал детей, сказал, чтоб слушались маму, потом кивнул на выход:

– Идем, Полина.

У нее задрожали коленки и руки, еще отказываясь верить в то, о чем уже догадалась, Полина произнесла непослушными губами:

– Сумку оставь...

– Идем, – бросил Сергей через плечо, пробираясь к выходу. Людей в узком проходе вагоне толклось хоть и немного, но они мешали.

Он кинул сумку на перрон, повернулся к Полине, взял в ладони ее лицо и сказал:

– Я хочу, чтобы ты поняла: мне надо остаться.

– Ты никогда не спрашиваешь, чего хочу я, – подавляя слезы, вымолвила Полина.

– Спрошу, – пообещал Сергей. – Приеду и спрошу. Когда деньги кончатся, снимешь с моей карточки, я написал pin-код и как это делать.

Серые глаза Полины излучали тревогу, негодование, обиду и еще много чего, что не выскажешь человеку, без которого не мыслишь жизни. Полина и не высказала, за нее это сделали слезы, покатившиеся по щекам.

Поезд тронулся. Проводница попросила отойти от выхода. Сергей быстро поцеловал жену в губы, в глаза, нос, щеки, потом опять в губы. Спрыгнул. Схватившись за поручни, Полина выглянула из вагона, ее голос сорвался на отчаянный крик:

– Сергей, ты когда-нибудь будешь с нами считаться?

– Я приеду. – Он повесил сумку на плечо и шел за набиравшим скорость поездом.

– К черту твои обещания! И тебя к черту! Ты не думаешь о нас. Пожалуйста... Я прошу тебя, еще не поздно... Зайди в вагон!

– Прости, Полина, прости. Я приеду. Скоро.

Проводница оттеснила Полину, но она выглядывала из вагона, пока поезд не отошел от перрона.

Господь или сатана, но кто-то правит людьми, в результате они становятся не хозяевами себе – к такому выводу пришел Марлен Петрович. Он предпринял все, чтобы сохранить дырявый союз сына и невестки: как уговорил сына не делать резких движений, так и ее убедил не уходить, а подождать, ведь это не столь уж сложно. Оба согласились, тем не менее отчужденность между ними росла. Как два тупых барана они уперлись лбами! Ярослав дома почти не бывал, ссылаясь на дела, и Валентину редко удавалось увидеть. Марлен Петрович не вмешивался, чтобы не внести дополнительный разлад, терпеливо выжидал, но и его терпение закончилось.

Однажды, подъезжая к дому, он увидел, как из ворот выехала Валентина. Марлен Петрович успел заметить, что выглядит невестка на все сто, обычно она мало пользовалась косметикой, а тут намазалась так, что трудно узнать. Он не ханжа, во всяком случае, считает себя вполне современным человеком, да и у Валентины могут быть встречи с подругами. Но именно в тот вечер он почему-то подумал не о подруге, а о друге, заподозрил, что невестка, озлобившись, завела роман на стороне. Ну, тогда ей не поздоровится. В таком случае она уйдет из дома уже не по собственному желанию, а по его велению и без детей.

На следующий же день он отдал приказ выследить, с кем встречается Валентина. И вскоре получил фотографии с комментариями секретаря, который передавал ему снимки по очереди:

– Это в кафе. Она встретилась с мужчиной, судя по всему, разговор был деловой... А это с другим мужчиной в ресторане, беседа была теплой, они танцевали... Это с Амбарцумом. Это на выставке. Кажется, с этим мужиком она столкнулась случайно, но вышли они вместе, Валентина подвезла его до дворца спорта...

– Интим есть?

– Что?

– Моего сына сняли во время занятий сексом. Подобные снимки моей невестки есть?

– Нет. Гостиницу она не посещала, квартиру, куда бы заходила постоянно, мы тоже не засекли...

– Добудь, – оборвал его Марлен Петрович. – Либо она очень осторожна, либо хитра, но у нее есть любовник.

– Будет сделано.

Он был уверен, что Валентина решила гульнуть на полную, доказывая себе и мужу, что еще имеет шанс на успех. И тому свидетельство – фотографии. Зачем она ездит на свидания с мужчинами? Допустим, с одним встретилась по делу, а со вторым и третьим?

Марлен Петрович приехал домой, а там пусто. Зашел к внукам, мальчикам было девять и семь, гувернантка занималась с ними английским языком. Внуки хором попросили дедушку разрешить им поиграть на компьютере, разумеется, он разрешил, хотя гувернантка умоляла не потакать детям, но кто она такая? Марлен Петрович кинул на нее один лишь взгляд – и она заткнулась. Он пошел в кабинет, у него без домашних мелодрам было полно проблем. Но именно проблемы не дают ощущения старости и одиночества.

Однако Марлен Петрович не занялся делами, а еще раз просмотрел снимки с Валентиной и мужчинами. После чего брезгливо бросил их в ящик бюро, закрыл на ключ – пригодятся. И достал стопку старых фотографий, уселся на диван, перебирал их по одной. Некоторым из этих снимков было без малого сто лет.

Внизу залаяла Сита, значит, кто-то из гулен явился домой. На часах девять, что-то рано. Марлен Петрович не захотел встречаться ни с сыном, ни с невесткой – надоели оба. Но вспомнил, что не ужинал, позвонил и попросил подать ужин в кабинет.

1920 год. Выигрыш.

Вскоре привели Катю с повязкой на руке, которую сделал вчера Яуров. Мужики расступились, давая ей дорогу. Кто-то подтолкнул девушку в спину, она приблизилась почти вплотную к столу. Петро только в этот момент, хоть и сквозь пьяный угар, разглядел, что она хороша собой, такую и под бок положить не грех. Но он люто ненавидел контру, поэтому, опершись о стол обеими руками и придав своему голосу весомости, сказал ей:

– Ты моего брата без глаза оставила, а ведь я хотел тебя в жены временно взять.

– Лучше убейте, – тихо сказала Катя. Тихо, но дерзко.

– Чего? – не расслышал Петро, даже голову повернул в ее сторону, но Катя не повторила. – Гляди-ка, не желает с командиром говорить! Ну, сама судьбу выбрала. Бедоносец, ставлю контру на кон.

Вор раздал карты, пошла игра. В хате азартно замерли, некоторые напряженно курили. Не судьба девки их интересовала, а тот, кто получит выигрыш. Да и кон особый – не каждый день баб разыгрывают. Петро брал взятки, наконец, криво и удовлетворенно улыбнулся, кинув на стол карты. Бедоносец спокойно и аккуратно положил свои – у него было четыре туза.

– Экая редкость! Надо же! – загалдели восторженные голоса.

– Моя дивчина, – сказал Бедоносец.

Петро, вскочил на ноги и заорал:

– Ты, видать, смошенничал! Со мной? С командиром?

– Свидетелей много, – надевая на мизинец перстень, сказал вор. Раздались голоса в его защиту, мол, по правилам играли, честно, все видели. – Карты, командир, – это фортуна. В переводе означает – везение. Сегодня мне повезло, завтра тебе... повезет. Я забираю девку.

Он взял Катю за руку, вывел из хаты под смешки, сальные шуточки и ценные советы, что с ней делать. Она шла ни жива ни мертва, только думала, где бы взять что-либо острое да вонзить в негодяя. На улице к ним подошел еще один, значит, их будет двое, это плохо. Катю начало трясти от безысходности. Но Бедоносец сказал второму:

– Забирай, а мне отдай обещанный крест.

Яуров снял крест вместе с цепочкой, отдал вору, Катя поняла, что этот второй ее купил, теперь она его собственность. Тем временем Яуров, схватив Катю за локоть, повел в соседний двор, где пряталась ее семья от красных. Он постучал в окно, вышла молодайка.

– Отдай вещи дивчины, – сказал он.

– Так заходьте, – распахнула она дверь, приглашая.

В углу стояли четыре дорожных баула разной величины. Яуров попросил веревку, связал по два баула вместе, взвалил их на плечи и скомандовал Кате:

– Иди за мной, коль жить охота.

Прошли немного по темной улице, Яуров вывел коня из загона, взгромоздил на него поклажу, и подсадил Катю, спросив:

– Скакать умеешь?

– Умею, – ответила она.

Яуров взял лошадь под уздцы, вывел за хутор и сказал:

– Ну, прощай. Дале сама скачи.

Катю обожгли его слова – неужто отпускает?! Она приготовилась пустить лошадь во весь опор, пока этот человек не передумал, но, не зная, в какую сторону ехать, сдержала поводья:

– А куда скакать?

– А... – он поднял руку и огляделся. Куда ж ее направить?

Где тут кто засел? К своим ей надо, а где они? Да и как одной-то ночью в чистом поле? Оно ж и днем опасно. Решение он принял, когда посмотрел в сторону родного хутора, куда рвался всей душой:

– Обожди здесь. Я быстро...

Он вернулся на хутор, втайне надеясь, что дивчина сбежит. Яуров вывел своего коня, прискакал к хате, где остановился на постой Силантий Фомич, стукнул в окошко, и позвал:

– Комиссар! Комиссар, выдь, а!

– Что опять стряслось? – тот появился в исподней рубашке. – А, это ты, Яуров.

– Комиссар, тут вот какое дело. Я хочу домой на хутор сгонять. Здесь недалече, всего-то часа два. Бедоносец выиграл беляковскую дивчину в карты, я купил у него ее...

– Совсем распустились! – вознегодовал комиссар, но Яуров продолжил:

– Отвезу ее на хутор к мамаше, а то растерзают дивчину.

– К утру управишься?

– Постараюсь. А не выйдет, скажи, будто в разведку меня отправил, заодно и разведаю, как там.

– Ну давай, Яуров, – хлопнул его по плечу комиссар. – Скачи, не трать время. Хороший ты человек, настоящий.

К неудовольствию Яурова Катя не сбежала, видимо, поняла, что от молодого казака не будет беды. Он переложил связку из двух баулов на холку своего коня, скомандовал:

– За мной, не отставай.

Две лошади понесли всадников в неизвестность, ведь ночью кого только не встретишь в степи – и белых, и бандитов, да и просто одиночек, промышляющих на большой дороге. Яуров на всякий случай расстегнул кобуру, чтоб вытащить револьвер без промедления.

5. Наши дни. Первое столкновение.

В низинах клубился туман. Одинокая фигура на дороге ранним утром, где не бывает пешеходов, потому что далеко от города, наверняка привлекала проезжающих водителей именно тем, что не останавливала их. Впрочем, на трассе было полно шизиков разных мастей, поэтому добровольно никто не остановится, редкий водитель затормозит когда голосуют, ведь кроме шизиков на дорогах промышляют и отпетые разбойники.

Сергей сидел на камне, который сам прикатил к обочине, сидел и курил. Время от времени он смотрел на часы, потом ежился: утренняя свежесть проникала под куртку, искала на теле уязвимые места и пытала их холодом. Изредка Сергей зевал или встряхивался, чтоб взбодриться, иногда прогуливался взад-вперед. Часы ожидания тянутся медленно и тоскливо, но Сергей провел это время с пользой, разработал в уме стратегию. Зазвонила мобила, это был Зяблик:

– Подъезжаю.

– Я на месте, жду, – сказал Сергей.

Он встал с камня, потянулся и уставился на ровную линию дороги, уходящую к горизонту. Старый облезлый джип он увидел издали. Сергей упер руки в боки и ждал, когда подъедет Зяблик. Не виделись года два, это достаточный срок, чтобы измениться как внешне, так и внутренне. Тем не менее Зяблик приехал по первому его зову, значит, с ним полный порядок.

Открыв дверцу джипа, Сергей присвистнул. На пассажирском месте сидела такая птица – упасть мне встать. Ног у нее оказалось слишком много, в смысле – длинные и бросающиеся в глаза, они заполнили все свободное место. И только во вторую очередь Сергей заметил смазливое личико, затерявшееся в копне волос, два ярко накрашенных глаза смотрели на него с любопытством. Не дождавшись от Сергея ни одного слова, она улыбнулась, как улыбаются женщины, знающие себе цену:

– Привет.

– Это кто? – спросил Сергей у Зяблика.

– Ирма, – представил тот девушку. – Она составила мне компанию...

Сергей, забрался на заднее сиденье, захлопнул дверцу и скомандовал:

– Поехали.

– Куда?

– Пока прямо. Я покажу дорогу.

Зяблик уже не был похож на пацана, которому когда-то выпал нелегкий жребий попасть в ад, а потом из него счастливо выбраться. У некоторых крыша ехала, а он смог переступить черту, разделяющую то время и настоящее. Хотя, как говорится, ничем выдающимся он не отличался. Был субтильным интеллигентом, таким, кажется, и остался, но несколько возмужал и окреп. Зяблику не дашь тридцати двух лет – на вид ему много меньше, очки в роговой оправе солидности не прибавили, напротив, придали Зяблику трогательной незащищенности. И кто бы сказал, что в этом страусенке (рост под метр девяносто) силы больше, чем в кулаке? А сила заключалась в уме, крепком характере и упорстве. Недаром Зяблик добился таких успехов.

Приехали... в аэропорт. Сергей отдал команду выходить Ирма, опустив свои длинные конечности на землю, поинтересовалась:

– Мы кого-то встречаем?

Сергей ни полслова, лишь махнул головой, мол, за мной идите. Он направился к кассе, Ирма с Зябликом остановились в сторонке, а Сергей склонился к окошку:

– Ближайший рейс до Москвы когда?

– В десять тридцать, – ответила кассирша. – Вам сколько билетов?

– Один. Ирма! – Девушка подошла к нему. – Дай паспорт.

– Зачем? – удивилась она, снимая ремешок сумочки с плеча.

– Давай, давай, – поторапливал он, протянув ладонь.

Ничего не подозревающая Ирма отдала паспорт, оглянулась на Зяблика, дескать, ты-то хоть объясни, что происходит. Тем временем Сергей, уточнив сумму, заплатил, взял билет и повернулся к Ирме:

– Ты летишь назад. Это твой билет.

– Как это?! – ощерилась та. – Ренат! Что этот мужлан себе позволяет? Да кто он такой, что тут командует?

– Сергей, правда... – начал было Ренат, но друг взял его за локоть и отвел в сторону.

Сергей говорил быстро. Ирма пыталась прочесть по артикуляции, о чем идет речь, но ни черта не поняла, однако увидела, что Ренат заметно побледнел и в растерянности потирал подбородок. Вернулся он к ней один, «мужлан» куда-то ушел.

– Ирма, ты летишь назад, – сказал Ренат.

– Что за номера? – громко возмутилась она. – Я разве напрашивалась? Ты сам предложил мне поехать с тобой, а теперь...

– Обстоятельства изменились.

– Плевать мне на обстоятельства. Я тебе не дешевка, которую подбирают дальнобойщики, чтобы развлечься в поездке.

– Ирма, так надо...

– Да пошел ты к черту! Тоже мне – плейбой недоделанный. И я кинулась на эту преснятину? Которая постоять ни за себя, ни за меня не может? Ночь тряслась в дырявом джипе! Да меня на смех подняли бы знакомые, если б увидели. О боже, я сошла с ума.

Психанув, она вырвала из его рук паспорт с билетом. К тому времени вернулся Сергей с ее сумкой, которую Ирма бесцеремонно выхватила у него и двинулась на регистрацию, не попрощавшись.

– Ты разбил мою будущую семейную жизнь, – глядя ей в след, констатировал Ренат, правда, без сожаления.

– Значит, некрепкое твое будущее, раз его так легко разбить, – философски заявил Сергей. – Она точно улетит?

– Не сомневайся, – вздохнул Ренат. – Для Ирмы уже подвиг, что она села в непрезентабельный джип и проехала в нем целую ночь.

– Наверное, на романтику потянуло, – покосился на него Сергей, не имея сочувствия к оскорбленному и покинутому. – Где ты только их находишь?

– Сами находятся.

– Тем более на фиг она тебе? За километр видно: дура.

– В постели мне ум не нужен.

– По жизни он нужен, уж поверь мне как старшему.

– Ладно, – махнул рукой Ренат, поворачиваясь к выходу. – Все, что ни делается, делается к лучшему. Поехали?

– Из-за твоей красотки мы потеряли время.

Они купили газету с объявлениями и до четырех часов гоняли по городу в поисках жилья. От гостиницы даже как от временного варианта Сергей категорически отказался, квартиры его не интересовали – только дома, причем из рода развалин и на окраине. Кто ищет, тот находит, а кто умеет шевелиться, тот находит быстро. Сергей облюбовал домик из трех комнат, где было не развернуться – настолько он оказался мал, зато какое преимущество: имелся въезд для автомобиля (без гаража), двор с собакой и сад с огородом – очень «нужное» приложение к дому. Его сдавала женщина, не вступившая в права наследства после смерти отца, следовательно, она не мыла пользоваться им по своему усмотрению, о чем их предупредила. Соответственно попросила, чтоб соседям квартиросъемщики представлялись ее родственниками. Сергей и Ренат расплатились за оставшиеся пять дней мая и весь июнь, мол, пока достаточно, а там видно будет. Оставив вещи в домике, забрались в джип.

– Куда? – заводя мотор, спросил Ренат.

– В больницу. Только бы она жива была.

– Считаешь, что ее попытаются убить?

– Уже пытались. А раз не удалось, попытаются еще, но изберут более надежный способ.

– Значит, она знает, за что убили ее семью?

– Надеюсь.

В половине шестого, а разрешено было посещать больных до шести, Сергей и Ренат вошли в палату на четверых с букетом цветов... а палата оказалось пуста. Койки разобраны, на тумбочках еда, чашки, лекарства, значит, обитатели где-то рядом. Выходя из палаты, они столкнулись с женщиной.

– Вы к кому? – спросила она.

– К Маргарите Назаровне, – ответил Ренат.

– Так ее только что санитары повезли на каталке...

– Куда?! – в унисон воскликнули оба.

– К лифту...

– Ей плохо стало? – осведомился Ренат.

– Да нет, – успокоила его женщина. – Ее куда-то переводят.

– Где лифт? – сунув ей букет, быстро спросил Сергей.

– У лестницы... Эй! Спасибо за цветы...

На «пожалуйста» не было времени.

– Что за санитары? – бубнил Ренат. – Куда повезли Маргариту Назаровну в конце рабочего дня? Ведь почти шесть вечера. Не кардиограмму же делать!

Эти же мысли мгновенно пронеслись и в голове Сергея, поэтому действовал он так же быстро, надеясь перехватить санитаров. Лифт, ехал вниз, каталки с санитарами на площадке не было. Сергей рванул на лестницу, крикнув Ренату:

– Зяблик, вниз!

Пролеты они пробегали на скорости, которую вряд ли позволяют себе даже гонщики. Мелькали лица, повороты, сзади им вдогонку неслось:

– Ай! Ой! Чокнутые! Психи конченые! Идиоты!

Больные люди вышли на лестничные клетки покурить, пообщаться с родственниками и знакомыми, а тут несутся два ненормальных, нагло расталкивая всех без разбору. Зато проскочили они с пятого на первый этаж максимум за минуту.

Сергей распахнул дверь, а вот и санитары, выкатывающие каталку с Маргаритой Назаровной из лифта. Из-за худобы ее сразу и не заметишь, но голова с завитыми седыми волосами точно принадлежала матери Спасского. На миг Сергей замер, экипировка у санитаров – не придерешься: белые халаты, лица закрывают медицинские маски, на груди бейджики с именами. Тем не менее доверие подводит только доверчивых людей, Сергей к этой категории не относился, поэтому пропустил вперед Рената, шепнув:

– У тебя печать на лбу: врач. Иди. Я прикрываю.

Каталка слегка застряла, ее двинули назад, развернули...

– Куда везете больную? – Ренат подошел к санитарам с серьезной физиономией, по которой струился пот. Но что интересно – дыхание не выдавало, что минуту назад он бежал сломя голову.

Секунда растерянности в глазах санитаров. Очевидно, они готовы были к любым вопросам. Тот, что ближе, ответил:

– В реабилитационный центр ветеранов как мать участника войны. Для таких больных у нас разработаны специальные программы.

– Почему в конце рабочего дня? – спросил Ренат, понятия не имевший, существуют ли на самом деле подобные центры в этом городе.

– Машины были заняты.

– Покажите ее карту, – сообразил Ренат.

– А вы, простите, кто?

– Зам главного врача.

– Карту мы завтра заберем, – сказал тот, что стоял в лифте. – Сегодня некогда, машина ждет.

– Карту, – потребовал Ренат. – И направление. Или другой документ, в котором указано, на каком основании больная подлежит перевозке в другое лечебное учреждение. Кстати, кто ее лечащий врач? Он знает?..

– Знает, конечно, – не дал ему закончить первый. – Только его сейчас нет. Прошу простит, но наше дело маленькое. Сказали перевезти старушку, мы и везем. Не понимаю ваших претензий.

– Молодые люди, о чем вы спорите? – наконец подала голос и Маргарита Назаровна.

– Верните женщину в палату, – потребовал Ренат.

– Нам что, бензин жечь почем зря? – возмутился второй. – И так еле машину дали. Можно подумать, мы молоденькую девчонку решили выкрасть из больницы ради выкупа. Смешно, ей-богу!

– Повторяю: верните...

Ренат осекся на полуслове, так как первый «санитар» выхватил из-за пояса пистолет, зло и в то же время тихо прошипев:

– А ну пошел в лифт, придурок. И второй! Быстро, козлы!

– Господи, что здесь происходит? – потрясенно вымолвила Маргарита Назаровна.

– Бабуля, заткнись, – ласково сказал ей первый. Его глаза успевали бегать и по сторонам, и не выпускать из виду приставал. – Лежишь, бабуля? И лежи себе смирно. Пшли оба в лифт!

Ренат протиснулся между тележкой и проемом, Сергей в это время проходил мимо вооруженного санитара и чуть слышно прищелкнул языком, надеясь, что Зяблик поймет. Тот понял. Оба действовали одновременно. Сергей лихо выбил пистолет из руки первого и ударил его в солнечное сплетение. Ренат врубил второму ногой по плечу, у шеи сзади. И удар вроде был несильный, а парень просто врезался в стену лифта, глухо вскрикнув, затем свалился, как мешок. Каталка самостоятельно выехала, из лифта и вписалась в угол. Маргарита Назаровна ойкнула, села, схватившись за грудь, и пробормотала с ужасом, не имея сил кричать:

– Помогите... Здесь убивают... Помогите...

Тем временем Сергей затащил первого «санитара» в лифт и отдал пистолет Ренату:

– Подержи на мушке. – После этого кинулся к матери Спасского. – Маргарита Назаровна, не бойтесь, это я, Сергей Лабутин. А то Зяблик, Ренат Зябликов. Помните нас? Узнали?

– Сережа? Ренат? – не верила своим глазам старушка. – Ах, Сережа...

– Да-да! – обрадовался тот, что она вспомнила. – Мы пришли вам помочь. А это не санитары, они вас хотели выкрасть. Посидите тут, я щас...

Он ринулся в лифт, где Ренат держал «санитаров», сидевших на полу, под прицелом. Сергей присел перед ними, заговорил свирепо, скороговоркой:

– Не с теми вы связались, пацаны. Кто вас сюда прислал?

Первый «медбрат», уже без маски, зло сплюнул в сторону и молчал. – Вам, наверное, неизвестно, что на теле человека есть особые точки. Мягкий удар по такой – и на той каталке, что стоит в коридоре, вас отвезут в морг. Отвечать! Быстро!

Чтобы его слова не были пустым трепом, Сергей ударил в болевую точку всего лишь выпрямленными пальцами, можно сказать, изящно. Первый «медбрат» сморщился, застонал, но процедил сквозь стиснутые зубы:

– Кабан.

– Имя! Фамилия! – рявкнул Сергей. – Где его найти?

– Он сам тебя найдет и засолит частями в бочке, – пригрозил «медбрат».

– Я большой, соли не хватит. А тебя он, пожалуй, расчленит, когда узнает, что кормит зря. Так что советую придумать для него правдоподобную версию, как ты прошляпил старушку. Или смыться на Северный полюс и затеряться там во льдах. Имя!!!