Текст книги "Свадебный переполох"

– Я заплачу вам полмиллиона долларов.

Кристиан едва не выронил свой стакан.

Рэнсом был прекрасным психологом и всегда знал, когда нужно сделать собеседнику выгодное предложение. Кристиан же, отхлебнув виски, подсчитывал, сколько составит эта сумма в фунтах стерлингов. Сделав еще глоток, он проговорил:

– Ну разве я могу отказаться, когда ставки так высоки?..

– Сумма, которую я готов заплатить, демонстрирует, в каком отчаянии я нахожусь, милорд. Я сделал все возможное, но бесполезно. Аннабел ужасно упряма.

– Сколько ей лет?

– Двадцать пять.

– Вполне достаточно, чтобы по закону выйти замуж без вашего разрешения.

– Да, верно. Но по условиям завещания ее отца она не получит своих денег, пока ей не исполнится тридцать или пока она не выйдет замуж. Я являюсь одним из ее опекунов – вместе с ее приемным отцом Джорджем Чамли и еще одним юристом по имени Уильям Бентли. Двое из трех опекунов должны одобрить брак, так как ей нет еще тридцати. Бентли знает: ему лучше оставаться на стороне Аннабел, если он не хочет вылететь из конторы после того, как она выйдет замуж и получит право распоряжаться своими деньгами. А Чамли просто не в состоянии ей отказать. Он знает Аннабел с раннего детства, и он всегда потакал ей во всем – особенно после того, как женился на ее матери. Только я еще держусь. Я пытался убедить Аннабел продлить срок помолвки и хорошенько подумать. Но чем больше я говорю с ней, тем более упрямой она становится. Эта девушка может быть крайне неуступчивой.

Изучая лицо сидевшего напротив мужчины, Кристиан начал понимать, от кого из своих родственников мисс Уитон унаследовала подобную неуступчивость.

– Рамсфорд настаивает, чтобы свадьба состоялась как можно скорее? – спросил герцог.

– Нет, – ответил Рэнсом. – Я бы так не сказал. Он весь в долгах, но мне сообщили, что его кредиторы пока не слишком давят на него. Впрочем, он тоже не видит причин откладывать – как и Аннабел. Я пытался сказать ей, что ему от нее нужны лишь деньги, но… – Адвокат тяжело вздохнул. – Но этот номер тоже не прошел.

– Неудивительно, – кивнул Кристиан. – Говорить женщине, что мужчине нужны только ее деньги, – значит подразумевать, что она нехороша сама по себе.

– Вот именно. Но Аннабел, кажется, нет дела до его долгов. Ей кажется, что это не имеет значения, раз у нее у самой столько денег. «Кроме того, – говорит она, – долги есть у всех английских пэров».

– Что правда, то правда, – согласился герцог. – Но а как же другие его женщины?..

– Я нанял частных детективов, чтобы следить за ним. И рассказал племяннице о его бывших любовницах. Но все это тоже не слишком ее беспокоит. Возможно, он ходит к женщинам и сейчас, но у меня нет достаточных доказательств, чтобы убедить Аннабел.

– Она влюблена в него?

– Она говорит, что он ей нравится. – Рэнсом усмехнулся. – Неужели это достаточная причина для брака?

– Некоторые считают, что да. – Герцог сделал еще один глоток. – Я сочувствую вашему затруднительному положению, но я не уверен, что смогу сделать то, чего вы от меня хотите.

– Прежде чем прийти сюда, я навел о вас справки, милорд. О вас ходит множество слухов…

Кристиан невольно нахмурился:

– Звучит довольно угрожающе. И что же обо мне говорят? К сожалению, моя сестра не сообщила мне о каких-либо сплетнях.

– Говорят, вы можете поладить с любой женщиной, если только захотите, но якобы вы не слишком стремитесь к этому. По крайней мере не тогда, когда речь идет о женщинах, рассчитывающих на замужество.

Герцог кивнул в знак одобрения.

– Наконец-то слухи не расходятся с действительностью, – пробормотал он, снова отхлебывая из своего стакана.

– Говорят, когда-то вы женились из-за денег на богатой американке, не принадлежащей к вашему кругу. И говорят, она была несчастна, так несчастна, что…

– Продолжайте. – В голосе Кристиана зазвучал металл. – Так что же еще говорят?

– Ну… Якобы она была так несчастна, что убила себя.

Кристиан тяжко вздохнул. Прошло столько лет, а он все еще испытывал боль, вспоминая об этом…

Допив остатки виски, герцог отставил стакан и, поднявшись, проговорил:

– Вам не стоило слушать сплетни. Всего хорошего, мистер Рэнсом.

Гость, однако, остался сидеть.

– Не знаю, что из этого правда, – произнес он, пристально глядя на Кристиана, – но я не хочу, чтобы моя племянница была так же несчастна.

– Черт бы вас побрал! Что я могу сделать со свадьбой вашей племянницы? Это не мое дело. А если вы думаете, что, размахивая деньгами у меня перед носом, вы сможете заставить меня помогать вам, то вы ошибаетесь. Некоторые вещи нельзя купить. Но вот купить титул легко. И если ваша племянница достаточно богата для этого, то почему не позволить ей это сделать?

– Мы не всегда были богаты. Ее мать, то есть моя сестра… Мы с ней выросли в бедности. Как и ее родной отец, а также нынешний, приемный. Мы все жили в маленьком городке, на Миссисипи. Джек Уитон всегда был бедным бродягой, и моя сестра наконец развелась с ним. Правда, как-то раз он оказался на золотых приисках и разбогател, но это была чистая случайность, удача. Он умер сразу же после этого, оставив все Аннабел, хотя не видел ее много лет. Что до меня, то я был провинциальным адвокатом-самоучкой. Мой отец был издольщиком, и мы с сестрой выросли в лачуге с жестяной крышей – там же родилась и Аннабел. Теперь мы весьма богаты, но у Аннабел не было ни одного настоящего платья, купленного в магазине, пока ей не исполнилось четырнадцать. На юге для таких, как мы, есть особое название. «Белый мусор». Богатство не изменило этого, но Аннабел полагает, что брак с графом сделает то, чего не смогли деньги.

– Звучит так, будто она точно знает, чего хочет. К тому же многие выходят замуж вовсе не по любви. Вы не похожи на романтика. И если ваша племянница не стремится к браку по любви, то почему это так заботит вас?

– Потому что я беспокоюсь за нее! Аннабел никогда не была в Англии и никогда не общалась с англичанами, пока не встретила Рамсфорда. Не думаю, что она понимает, какую жизнь вы в действительности ведете. Я тоже не имею об этом представления, зато вам известно все. – Адвокат бросил на герцога проницательный взгляд. – Думаю, вы лучше других знаете, что ждет Аннабел, если она выйдет за Рамсфорда. И я бы хотел, чтобы вы поделились с ней своими знаниями.

О Господи! Кристиан снова вздохнул, напоминая себе, что не может отвергать человека с деньгами.

– Что ж, позвольте кое-что прояснить. Значит, вы хотите, чтобы я познакомился с вашей племянницей, рассказал ей о моем собственном опыте и убедил в том, что девушки ее круга, выходящие замуж без любви, плохо заканчивают. Вы это имеете в виду?

– Да. Более или менее.

– Но если вы говорите серьезно… Поймите, подробности семейной жизни вряд ли являются темой, которую я могу обсуждать с молодой леди. Это… неподобающе.

– Вы не производите впечатления человека, которого волнуют такие вещи.

– Вы притворяетесь? Или в самом деле не понимаете, о чем я говорю? Я не могу обсуждать с ней такие вещи в присутствии других людей. Мне придется остаться с ней наедине.

– Если вы обещаете вести себя как джентльмен, то в этом не будет проблемы. Ведь я заплачу вам достаточно – только бы вы вели себя как подобает. Но если я услышу о чем-то подобном… – Адвокат умолк, и его лицо приобрело свирепое выражение. – Тогда я не только не заплачу вам, я пристрелю вас.

– Рад это слышать. Но я говорил о другом. Если кто-нибудь увидит нас вместе, если хоть что-нибудь будет истолковано неверно, мне придется жениться на ней. А этого я не сделаю.

Рэнсом фыркнул:

– Боже, надеюсь, что нет! Это было бы все равно что обменять беззубую лошадь на хромую.

Кристиан не знал, то ли рассмеяться, то ли почувствовать себя оскорбленным. Поэтому, пожав плечами, спросил:

– А если не сработает? Если я не смогу отговорить ее от этого шага?

– Тогда я не заплачу вам, и мне придется начать поиски закона, позволяющего аннулировать их брак, если, конечно, я окажусь прав насчет этого парня.

Кристиан обдумал услышанное.

– Значит, у меня есть только шесть дней? Довольно ограниченный срок…

– Я заплачу вам даже в том случае, если вы сможете убедить ее отложить свадьбу на несколько месяцев. Я лишь хочу, чтобы у нее появилось время для того, чтобы понять, во что она собирается ввязаться. Может быть, поможет поездка по Англии. Возможно, тогда она поймет, что значит жить в вашем мире. Но если и после этого она пожелает выйти за Рамсфорда, то я… – Рэнсом нахмурился и потянулся за своим стаканом. Сделав глоток, проворчал: – Тогда я соглашусь с этим.

– Но откуда вы знаете, что мне можно доверять? Ведь однажды я уже женился из-за денег и могу снова это сделать. Если я намеренно испорчу репутацию вашей племянницы, у меня появится отличный предлог жениться на ней самому. И тогда я получу ее приданое.

– Существует брачный контракт, ограничивающий сумму ежегодного дохода Рамсфорда. И вы получите не больше. Аннабел может быть упрямой, но у нее достаточно здравого смысла. Честно говоря, это одна из причин ее бед. Она думает об этом браке скорее как о коммерческой сделке. Что же касается вас, то я слышал, что вы много раз клялись никогда больше не жениться. Хотя женщины в это не верят, но я-то знаю: мужчины в таких случаях говорят серьезно. И если бы вы охотились за американской женой, то не упустили бы дочь Хайрама, настоящую красавицу. К тому же она еще богаче, чем Аннабел.

– Вижу, вы хорошо все обдумали.

– Так и есть, милорд. Полмиллиона хватит для капитала, который вы сможете инвестировать, и вам не придется жениться ради денег. А если вы хотите совета касательно инвестиций в Америке, то я буду счастлив помочь вам. Я несколько лет веду успешную работу в этом направлении с деньгами Аннабел.

Кристиан не мог не восхититься основательностью этого человека.

– И все же есть риск, что кто-нибудь увидит меня с ней. Даже если мы будем просто разговаривать, это может навредить ее репутации.

Рэнсом со вздохом кивнул:

– Да, знаю. Но у меня нет других вариантов. Кроме того, по моему мнению, запятнанная репутация – это гораздо лучше, чем жизнь с человеком, который не любит свою жену и которому нужны только ее деньги.

При этих словах собеседника Кристиан невольно вздрогнул. Он подошел к окну и уставился на улицу, но больше не видел там ни Пятой авеню, ни собственного отражения в оконном стекле. Он видел майский благотворительный бал в Лондоне и мило улыбающуюся светловолосую девушку в голубом шелковом платье, такую робкую и невинную… И вновь чувство вины многотонным грузом легло ему на плечи.

«Эви, мне жаль. – Он коснулся пальцами оконного стекла, представляя, что прикасается к ее лицу, стирая с него слезы. – Эви, я хотел бы начать все сначала. Эви, мне чертовски жаль…»

И если бы он смог остановить другую девушку, чтобы та не повторила ошибки Эви, то, быть может…

Кристиан обернулся к гостю.

– Вы уверены, что Рамсфорд не любит ее?

– Уверен.

Герцог коротко кивнул; он тоже был в этом уверен. Один охотник за богатством всегда узнает другого.

– Хорошо, – сказал он. – Я сделаю все, что смогу.

Глава 3

Кристиан решил не сообщать Сильвии, что он собрался стать препятствием для трансатлантической свадьбы. Сестра ни за что не одобрила бы этого – даже при условии, что дядя невесты выплатит ему огромную сумму. Нет, она начала бы преследовать его и говорить о морали – о недопустимости вмешательства и о риске для репутации девушки. А потом снова начала бы говорить о том, как хорошо было бы найти для него богатую наследницу. То есть было очевидно: разумнее всего в данных обстоятельствах сохранить молчание.

Но когда он сообщил Сильвии, что немедленно возвращается в Англию, дабы продолжить обсуждение дел с Артуром на корабле и в Лондоне, сестра радостно улыбнулась, явно надеясь на то, что он все же согласится подыскать себе жену. В конце концов, во время сезона в Лондоне будет достаточно наследниц.

«Возможно, Сильвия уже составляет список возможных кандидатур», – думал Кристиан, стоя на балконе номера, который они с сестрой делили на борту «Атлантика».

Он наслаждался прекрасным видом закатного солнца и наблюдал, как пирс таял вдали, пока буксир тащил «Атлантик» из Нью-Йоркской бухты. Сильвия же в каюте распаковывала вещи, перебирая в уме хорошенькие личики, вспоминая имена, а также сумму приданого каждой из девушек.

Но было бы несправедливо назвать его сестру меркантильной. Ведь она – всего лишь закономерный результат своего воспитания. Когда-то брак с человеком не своего круга был просто немыслим для представительницы высшего общества. Сотню лет назад брачные альянсы служили для объединения земель и сохранения аристократической крови, но теперь аристократам приходилось выживать. Земли, которыми владели еще их родители, были истощены сельскохозяйственным кризисом, вот уже для нынешнего поколения британских джентльменов женитьба на девушке с хорошим приданым была так же неизбежна, как учеба в престижной школе или тур по континенту после ее окончания. Как и большинство представителей своего класса, Кристиан вырос с мыслью о том, что такой подход вполне приемлем, более того, он даже являлся делом чести, если речь шла о защите семьи от разорения и сохранении поместья. Любовь же и страсть во внимание не принимались.

И если бы Эви не умерла, то он, возможно, и до сих пор придерживался бы этой точки зрения. Но ее смерть открыла ему глаза на последствия подобных соглашений, и любые причины, по которым Кристиан раньше мог согласиться на брак с богатой девушкой, умерли вместе с ней.

– Сэр, прошу прощения…

Герцог обернулся и увидел в дверном проеме своего камердинера.

– Да, Макинтайр. В чем дело?

– Возникла небольшая путаница с вещами вашей светлости. Ее лордство настаивает, что для путешествия вам потребуется два вечерних костюма. Я объяснил, что для карточных комнат на борту не нужны официальные костюмы, однако леди Сильвия… – Камердинер тактично умолк.

– Да, понимаю, – кивнул Кристиан. – Когда у Сильвии что-то на уме, спорить с ней бесполезно. И если ты не достанешь два смокинга, то она сама сделает это за тебя. Кроме того… Полагаю, в данном случае она права. Сомневаюсь, что я буду часто играть в карты в этой поездке.

К чести Макинтайра, он никак не продемонстрировал своего удивления, лишь чуть приподнял свои рыжие брови.

– Очень хорошо, сэр, – сказал он, возвращаясь обратно в каюту, чтобы исполнить желание леди Сильвии.

Кристиан же вернулся к видам, открывающимся с балкона. Положив руки на перила, он посмотрел назад, где еще можно было увидеть громаду статуи Свободы. Она высилась над островом Бедло как вызывающий символ триумфа – храбрый и дерзкий вызов такой же дерзкой страны. Виден был и остров Эллис, где селились иммигранты в надежде на новую жизнь. Америка была страной, способной пробудить в людях энергию и надежду. Англия же по сравнению с ней казалась просто старой клячей, и Кристиан в который уже раз подивился: почему эти странные американки так стремились покинуть свою чудесную родину ради жизни в невероятно скучном месте? Ведь в Англии все, включая его самого, день за днем влачили жалкое существование в непрерывной тоске…

Дверь прямо под ним внезапно открылась, и раздался женский голос:

– Дайна! Дайна, где ты?!

«Американка, – сразу понял герцог. – Причем южанка». У женщины был весьма характерный южный выговор – тягучий и в то же время необычайно энергичный, так что Кристиан, услышав этот голос, сразу же вспомнил об Артуре Рэнсоме.

«Но может быть, эта женщина – его племянница?» – подумал герцог.

Он отвернулся от острова Бедло и взглянул на открывающийся взгляду променад на палубе, где появилась женская фигурка в костюме желтой шерсти. Женщина остановилась всего в нескольких футах под ним, сжимая в руке парасоль, другую же руку, обтянутую белой перчаткой, опустила на резные перила слоновой кости. Окинув променад взглядом, она снова позвала:

– Дайна, где ты?! – Потом пробормотала: – О Боже, куда подевалась эта девчонка?

Хотя ее лицо было скрыто под шляпкой – огромным сооружением из соломы, белых перьев, черных и желтых лент, – ничто не скрывало фигуру, и Кристиан смог по достоинству оценить ее. И если это и впрямь была мисс Аннабел Уитон, то он не мог винить Рамсфорда за то, что тот предпочел ее любой другой богачке из Нью-Йорка. Но с другой стороны, если эта девушка с радостью согласилась выйти за Рамми, то, может быть, она не такая уж хорошенькая?

Тут дверь снова открылась, и молодая женщина внизу взглянула через плечо.

– Так вот ты где! – воскликнула она, увидев худенькую девочку лет десяти.

У девочки были длинные волосы, свободно лежавшие на плечах, а на голове – шляпа-канотье с огромными полями.

– Я повсюду тебя искала, – продолжала женщина в желтом. – Где ты была?

– Осматривалась. Ты знала, что здесь есть магазин сладостей? – Девочка достала леденец из кармана юбки. – Прямо внизу, – добавила она, указывая леденцом в сторону кормовой части корабля.

– Так вот чем ты занималась, пока мы все распаковывали за тебя твои вещи. Осматривала корабль и тратила свои карманные деньги на сладости? И конечно же, испортила себе аппетит!

Девочка взглянула на конфету в красной обертке.

– Ты ведь не скажешь маме, правда? – спросила она.

– Не скажу… о чем? – Тут женщина в желтом приподняла голову, и Кристиан заметил изящный изгиб ее шеи и подбородок, но не более того. – О чем же я могу рассказать маме?

– Я люблю тебя, Нэн. – Дайна рассмеялась и сунула леденец в рот.

Старшая сестра фыркнула, кажется, не слишком впечатлившись этим проявлением чувств со стороны младшей.

– Но если ты меня любишь, то тогда вспомни, как следует себя вести, Дайна Луиза. И вынь леденец изо рта, когда разговариваешь со мной.

Девочка вытащила конфету ровно настолько, чтобы ответить «да, мэм». И получила от сестры тычок в плечо.

– Дайна, а та карта, которую нам дали, когда мы поднялись на борт, все еще у тебя? – спросила молодая женщина. – Достань ее. Я хочу взглянуть…

Девочка сунула леденец обратно в рот и полезла в карман. Вытащив оттуда лист бумаги, она развернула его, а затем обе, став к Кристиану спиной и придерживая карту с двух сторон, чтобы не унесло ветром, принялись изучать ее.

– Что это? Вот здесь… – Женщина указала кончиком парасоля на карту, а потом склонилась, чтобы прочитать подпись. – О, турецкая баня… Боже, звучит так экзотично! Любопытно, что это такое?

– Я знаю! – воскликнула девочка, снова вынув леденец изо рта. – Я ее видела. Там была горничная с полотенцами, и она все мне рассказала. Это такая керамическая комната с огромными обогревателями и без окон. И ее наполняют паром.

– Там нет воды?

Дайна покачала головой:

– Нет, только пар. Потому что на самом деле это не совсем баня. Там нет ничего похожего на баню – только большие плетеные стулья, на которые можно садиться.

– Но если там нет бани, то почему же эта комната так называется? Для чего она?

– Она заставляет тебя потеть, так что ты… избавляешься от токсинов. – Девочка произнесла последние слова очень медленно – как будто повторяла их за кем-то. – Горничная сказала, что это очень расслабляет. И сказала, что некоторые там даже засыпают.

– И это все? – Старшая сестра казалась немного разочарованной. – Ты просто сидишь в горячей комнате, наполненной паром, потеешь и засыпаешь? Что же в этом особенного? Точно такие же бани у нас в Гузнек-Бенде были в церкви летом, по воскресеньям!

Кристиан невольно рассмеялся, но, к счастью для него, его смех заглушил громкий сигнал, возвещавший, что через час начало ужина. Благодаря этому сигналу молодые леди не узнали, что их подслушивали.

Казалось, Дайна также сочла слова сестры чрезвычайно забавными.

– Не думаю, что это похоже на церковь, Нэн. – Она захихикала. – Предполагается, что там все раздеты – так сказала та горничная. Ведь никто не ходит в церковь без одежды, правда?

– К сожалению, нет, – пробормотал Кристиан, в задумчивости изучая фигуру молодой женщины, стоявшей спиной к нему.

– Что ты имеешь в виду, Дайна? – спросила та с изумлением. – Ты же не имеешь в виду… что в этой комнате все полностью раздеты? – Сообразив, что повысила голос, девушка осмотрелась, желая убедиться, что ее не слышали. К счастью для Кристиана, она не взглянула вверх. Решив, что поблизости никого нет, она вернулась к разговору о турецкой бане. – Так что, вообще без одежды? Даже без белья?

Дайна пожала плечами:

– Наверное, белье можно оставить. Но горничная сказала «без одежды», и я думаю, это значит, что обнаженными. Идем, – добавила девочка, сунув леденец в рот и потянув карту из рук сестры. Она принялась сворачивать ее, направляясь к двери в каюту. – Это был звонок к ужину. Нам пора переодеваться, иначе мама отлупит нас обеих.

Девочка положила карту в карман и распахнула дверь. Но тут же остановилась, обнаружив, что сестра не следует за ней.

– Ты идешь, Нэн?

Женщина покачала головой и пошла вдоль перил, глядя вдаль, на удаляющуюся статую Свободы.

– Иди-иди! – отозвалась она. – Я хочу остаться здесь еще ненадолго.

Дайна ушла. Кристиан же остался там, где стоял. Он увидел, как женщина отколола шляпную булавку, чтобы снять шляпу. Когда же она подняла руки, это еще лучше подчеркнуло достоинства ее фигуры. «Если это и в самом деле мисс Уитон, – думал герцог, – то просто стыд, что такие формы не будут оценены по достоинству мерзавцем Рамсфордом. Но известно ли ей об этом? И есть ли ей до этого дело?»

Прошлым вечером, еще ничего не зная о ней, он решил, что она окажется одной из тех милых послушных дочек, которые всегда делали то, что им скажут. Но после разговора с Рэнсомом он понял: ее нельзя назвать ни милой, ни послушной. У нее имелось свое собственное мнение по любому поводу, и она никому не подчинялась – даже самым близким и любимым людям. Судя по словам ее дяди, она была умна и обладала кучей денег. К тому же у нее была прекрасная фигура. Так почему же эта девушка согласилась выйти за Рамсфорда? Объяснения Артура совершенно его не удовлетворили, хотя кое-какие предположения все-таки можно было сделать…

Понятно, что на нью-йоркских и лондонских просторах, где велась охота за женихами, простая девушка без связей могла безрезультатно потратить уйму времени на поиски титулованного мужа – пусть даже она была богата как Крез. И вероятно, мисс Уитон хорошенько посмотрела на себя в зеркало и, взвесив все факты, решила: граф Рамсфорд – это лучшее, на что она могла рассчитывать.

– Аннабел!..

Девушка тотчас обернулась и подняла голову, чтобы взглянуть на женщину, позвавшую ее с соседнего балкона. И Кристиан, наконец-то увидев ее лицо, понял, что был не прав – она оказалась настоящей красавицей.

Сейчас, когда она была без шляпы, ее волосы блестели в лучах заходящего солнца, переливаясь всеми оттенками каштанового с медными искорками. У нее была очень светлая сияющая кожа, а глаза оказались зелеными – такие обычно бывают у рыжеволосых. Однако на лице ее не было веснушек, вздернутый же носик придавал лицу дерзкое выражение. Губы девушки были пухлыми и розовыми, а широкая ослепительная улыбка заставила на мгновение замереть даже сердце Кристиана, предположительно несуществующее.

Так это – невеста Рамми?! Такая живая, яркая, великолепная девушка была обручена с жестоким напыщенным негодяем? Но это же абсурдно! Бессмысленно! Несправедливо!

– Да, мама, слушаю! – Она надела шляпу, защищая глаза от солнца и скрыв лицо от Кристиана, чем лишила его возможности любоваться ею. Но он знал, что уже не сможет стереть из памяти увиденное.

– Аннабел Мэй, – произнесла женщина, – раскройте парасоль, юная леди! Боже правый, ты что, хочешь, чтобы у тебя появились веснушки?! И что ты там до сих пор делаешь? До ужина осталось меньше часа. Тебе нужно успеть переодеться.

– Знаю, мама, – ответила Аннабел. – Я поднимусь через несколько минут, обещаю.

Девушка снова посмотрела в сторону удалявшегося берега. Кристиан же шумно выдохнул – и вдруг нахмурился, подумав о Рамсфорде. Этот румяный негодяй всегда ухмылялся и подмигивал при упоминании о своих куртизанках. Кристиан находил его поведение омерзительным, но теперь, глядя на мисс Уитон и вспоминая ее прекрасное лицо, он начал понимать, почему граф даже накануне посещал проституток. Любой мужчина, обрученный с этой женщиной, пребывал бы в отчаянии большую часть времени до свадьбы. Но понимала ли это мисс Уитон?

Кристиан еще несколько мгновений изучал ее фигуру, затем выпрямился, расправил галстук и застегнул сюртук. Настало время познакомиться с невестой.

Аннабел никогда прежде не бывала на корабле. Единственным судном, которое она видела, была старенькая лодка в речушке Гуз-Крик; дюжина таких лодок поместилась бы в одной только спасательной шлюпке «Атлантика» – и даже осталось бы еще немного места.

Этот роскошный океанский лайнер совсем не походил на ту лодку, а она, Аннабел, уже не была той девчонкой, которая бродила вдоль берега Гуз-Крика, проверяя, не клюет ли сом. Да, теперь все было по-другому, совершенно по-другому…

Правильный вариант брачного договора был уже подписан – к огромному неудовольствию дяди Артура, – последние свадебные приготовления были проведены, ее платье было выглажено, цветы и торт хранились в холодильном отсеке корабля, а в списке гостей значились имена Мэйми Паджет и Вирджинии Вандербильт.

Через шесть дней она станет графиней, а через семь дней сойдет с палубы этого корабля навстречу своей новой жизни. Она станет леди Рамсфорд и будет жить в поместье, которому больше лет, чем ее родной стране. Выйдя замуж, она сможет сама распоряжаться своими деньгами и сделает много полезного – займется благотворительностью, а также станет помогать деревенским школам и больницам. Она при содействии Бернарда вернет замку Рамсфорд былое великолепие, и они станут устраивать там роскошные приемы и балы – назло ее адвокатам! У ее детей будут любые пирожные и сладости и будет настоящее английское Рождество, как в рассказах Диккенса. И что важнее всего, у ее детей будет уважение общества.

Дядя Артур не понимал этого, но только потому, что старался защитить ее интересы. Но она не нуждалась в его защите, она знала, на что идет, и оттого все аргументы дяди скатывались с нее как с гуся вода. А те недостатки, которые дядя Артур видел в Бернарде, вполне ее устраивали.

Да, он довольно скучен – бесполезно было бы это отрицать. Но скучный мужчина совершенно безопасен, предсказуем и легко поддается управлению. Ее подруга Дженни Картер вышла за французского маркиза, и, судя по ее письмам, замужняя женщина в Европе имела куда больше свободы, чем замужняя женщина в Америке. В Америке ей пришлось бы заниматься домашним хозяйством – не более того, а в Европе она сможет делать почти все, что захочет, если только будет в состоянии управиться с одним-единственным человеком – своим мужем. И Аннабел собиралась заняться именно этим.

Да, у Бернарда были любовницы, но это – задолго до знакомства с ней. К тому же она и сама была не так уж безгрешна…

Разумеется, она знала, что Бернард не попросил бы ее руки, если бы она была бедна. Бедные девушки не выходят замуж за мальчиков из хороших семей – этот урок она хорошо усвоила.

«Жениться на тебе?» – спросил когда-то Билли Джон, и его насмешливый голос даже сейчас, спустя восемь лет, так же отчетливо звучал у нее в ушах, как если бы все это случилось только вчера. Теперь ей уже не было так больно, но она живо помнила, что тогда испытала. Аннабел не могла изменить свое прошлое, однако собиралась извлечь из него урок.

Она не была влюблена в Бернарда и надеялась, что Бог избавит ее от этого чувства. Влюбленные девушки всегда глупы и делают идиотские, непоправимые ошибки. Но она, Аннабел, смотрит на жизнь широко открытыми глазами. И она вполне довольна тем, как все обернулось. Ведь Бернард мог предложить ей нечто более важное, чем любовь, то, что она искала всю жизнь. Уважение в обществе – вот что ей требовалось.

И теперь весь мир для нее открыт! У нее будет муж и будут дети, о которых она сможет заботиться. И еще – дом, точнее – замок, которым она сможет управлять. А все ее деньги окажутся в полном ее распоряжении, и уж она-то знала, как с ними поступить. Открытие больниц, приютов и школ для бедных детей – отличная мысль!

Голова Аннабел была наполнена идеями, и она чувствовала, что ее жизнь только начиналась. «Только бы побыстрее приступить…» – думала она.

Тут раздался громкий пронзительный свист, и Аннабел повернула голову, чтобы взглянуть на другой корабль, такой же большой, как «Атлантик», но направлявшийся из открытого моря в сторону бухты. Из труб корабля вырывались черные клубы дыма, и это показалось девушке невероятно завораживающим зрелищем, поскольку огромные океанские лайнеры наводили на мысли о приключениях и далеких экзотических странах, которые она всегда мечтала увидеть. Но разумеется, сначала ее ждал Лондон, а потом – остальная Англия. После этого Бернард, как обещал, покажет ей Европу и Египет, а может быть, и Восток. Аннабел радостно рассмеялась, предвкушая все те чудесные приключения, которые ее ожидали.

– Лучше не стоять здесь, мисс Уитон.

Она тотчас обернулась на звук голоса. Перед ней стоял мужчина, которого она видела впервые в жизни. Он стоял в дверях коридора, облокотившись плечом о косяк и заложив руки в карманы. Но откуда он знал ее?..

Аннабел нахмурилась и пробормотала:

– Мы с вами знакомы?

Мужчина ухмыльнулся в ответ:

– А вам бы хотелось?

Девушка невольно поежилась. И, покачав головой, пробурчала:

– Нет, не хотелось бы. – Она повернулась к незнакомцу спиной и перегнулась через перила, чтобы снова посмотреть на приближающийся корабль.

– Не могу вас в этом винить, – произнес он, нисколько не задетый ее ответом. – Многие люди, которые со мной знакомы, сожалеют, что знакомы. Однако я уже плавал на лайнерах, поэтому знаю, что сейчас вам лучше войти в каюты вместе со мной. Не стоит тут стоять.

– Сомневаюсь, – заявила Аннабел. У нее не было ни малейшего желания приближаться к этому человеку.

Незнакомец не произнес больше ни слова, и она, не удержавшись, бросила взгляд через плечо, гадая, ушел он или еще стоит в дверях.

Разумеется, он все еще стоял там. Также посмотрев на приближающийся лайнер, он сказал:

– Лучше уйти отсюда поскорее, милая. У вас не так много времени. Самое большее – две минуты.

Взглянув на элегантный костюм незнакомца, Аннабел снова нахмурилась; она знала, что от этого мужчины можно ждать лишь неприятностей – она это чувствовала. Когда же он бросил на нее вопросительный взгляд и повернулся к коридору, как бы приглашая следовать за ним, девушка не двинулась с места.

Он вздохнул.