Текст книги "Внук Дьявола"

Глава 3

Возле «Магнолии» было две площадки для стоянки автомобилей. Та, что побольше, располагалась у правого крыла гостиницы, и практически все посетители оставляли машины именно там. На вторую площадку можно было попасть, только подъехав к гостинице с задней стороны. Лэнсинг Блэкберн называл ее «частной». На ней парковали свои машины те люди, которым не хотелось афишировать свое посещение «Магнолии». Лэнсинг не одобрял действий этих людей, нередко прекращал деятельность, которая представлялась ему недопустимой, в некоторых случаях даже позволял себе долгие назидательные беседы, но кое на что его вынуждали смотреть сквозь пальцы. Он объяснял горожанам, что, в конце концов, он – содержатель гостиницы, а не священнослужитель.

Репутацию гостиницы омрачало одно-единственное скандальное происшествие, случившееся еще в пятидесятые годы, когда майор Буфорд Поттер припарковал свой «Студебеккер» на «частной» площадке и направился в номер в сопровождении девушки из бродячего цирка. Лэнсинг накрыл парочку и изгнал из гостиницы в ту минуту, когда на переднюю площадку въехал автомобиль миссис Поттер. Она обнаружила «Студебеккер» супруга, и в результате в стене гостиницы застряли несколько пуль, выпущенных из пистолета майора и прошивших насквозь его грудь.

В то солнечное утро Лейни поднялась настолько рано, что стала свидетельницей очередного тайного прощания на задней стоянке.

Она оказалась на ногах в столь ранний час вовсе не потому, что легко проснулась. Дело было в том, что она не спала вообще; несколько часов Лейни ворочалась в постели, стараясь вытряхнуть из головы воспоминание о событиях, имевших место после полуночи.

Она стояла на крыльце дома тети Оливии и любовалась чудесным утром.

Итак, Колли вернулся в Спрингс. Ей об этом известно, и тем не менее она все еще жива. Что ж, жизнь продолжается. Она не станет думать про Рейчел. И не станет думать, куда улетело ее сердце накануне, когда она увидела самого младшего из Ролинсов.

Лейни направилась через двор к «Магнолии». Мысли ее сосредоточились на гостинице.

Дом был слишком стар и имел слишком провинциальный вид, чтобы «Магнолию» можно было назвать первоклассным отелем. Да, он покоится посреди широкой тенистой поляны совсем недалеко от главной улицы города, и все-таки это длинное двухэтажное деревянное строение, выкрашенное белой краской, смотрится несколько нелепо. В конце концов, со времени его постройки минула уже добрая сотня лет. Когда-то давно, в начале века, скромный Индиан-Спрингс славился минеральной водой и считался популярным курортом.

А «Магнолия» в те дни была главной жемчужиной среди достопримечательностей графства Логан – как и сам городок.

Знатоки отмечали оригинальную форму здания, спроектированного в виде буквы Е, комфортабельные номера и величавый ресторанный зал, над которым на втором этаже помещался кабинет Лэнсинга Блэкберна.

Но постепенно Спрингс превратился в обыкновенное захолустное местечко, на семьдесят миль удаленное от ближайшего крупного города, и в старомодных номерах «Магнолии» останавливались лишь эксцентричные чудаки или же туристы, что, как говаривала с кислой усмешкой тетя Оливия, «один черт». Как правило, оказывалось, что эти люди сбились с известной трассы Луисвилл – Нэшвилл. Оставались они в Спрингсе до тех пор, пока им не надоедал смертельно «местный колорит» «Магнолии».

Вероятно, один из таких людей сидел сейчас в машине на уединенной задней стоянке.

Лейни заметила незнакомую зеленую «Тойоту», когда отперла дверь черного хода, чтобы пройти в кухню и начать приготовления к завтраку. Сейчас еще не было шести часов, а завтрак в «Магнолии» подается с семи тридцати.

Чего или кого дожидается тот человек?

Лейни еще раз посмотрела на машину. Дверца ее открылась, и из-за руля выбрался высокий мужчина в голубых шортах. Его волосы отливали золотом.

Престон.

Господи, что могло понадобиться Престону Ролинсу в такой час? Что вообще могло привести его в «Магнолию»? Лейни не раз говорила ему, что приходить сюда не стоит.

– Знаю, что ты мне скажешь, – начал он, когда она торопливо подошла к нему. – Ты спросишь, что я тут делаю. Лейни, я могу дать ответ на твой вопрос.

– Что ж, послушаем, что хорошего скажешь, – неприветливо отозвалась она.

– Я насчет вчерашнего вечера, – сказал Престон с коротким смешком и прищурился – солнце било ему прямо в глаза. Потом он рассеянно откинул прядь волос Лейни с виска. – Черт побери, а ты красивая.

– Ты тоже.

Она не кривила душой.

Она подумала вдруг, что необходимо принять закон, охраняющий женщин от таких красавцев, как Престон Ролинс, – безупречно одетых, прекрасно сложенных, с голубыми глазами, длинными ресницами, густыми, волнистыми, пшеничного цвета волосами, едва приметной мужественной горбинкой на носу, благодаря которой никто не мог бы назвать такое лицо «смазливым». Таких мужчин нужно изолировать от общества, они слишком опасны.

Но в этом случае, может быть, она иногда будет жалеть о Престоне, ведь временами ему удавалось развеселить ее.

Но не так, как Колли.

– Так что же насчет вчерашнего вечера?

Она обнаружила, что успела на мгновение позабыть о цели его визита.

– Я хочу попросить прощения, вот что. – Он виновато склонил голову. – Мне ужасно хотелось позлить Колли, и я повел себя как последний идиот. Я считал, что он обнаружит пропажу свистульки только утром. Кстати, взял я ее исключительно затем, чтобы посмотреть, как вытянется его рожа. Я ведь ненавижу этого ублюдка. Лейни, у меня в мыслях не было заманивать его в «Магнолию» и затевать с ним драку.

Как это все по-детски, подумала Лейни, но не сказала этого вслух. В конце концов, кто она такая, чтобы судить блистательного и безупречного Престона, который гладит ее по щеке?

– Тебе тоже не следовало появляться, – напомнила она ему.

Его рука опустилась, взгляд помрачнел.

– Насколько я понимаю, вчера вечером мне стала известна причина, верно?

Лейни вздохнула.

– Ты намекаешь на Колли?

– Какого черта ты мне не сказала, что между вами что-то было? Ты заявила мне, что между нашими семьями что-то вроде кровной вражды. А я-то, дурак, поверил.

– Я не верю, что была какая-то любовная история, – с вызовом сказала Лейни.

– Ну, разве что между тобой и Колли.

Где-то высоко в ветвях деревьев каркнула ворона.

– Все уже в прошлом, – тихо проговорила Лейни. – И забыто навсегда. И я не обязана ничего тебе объяснять.

– Четыре недели я обхаживаю тебя, – с горечью отозвался Престон. – С чего я, по-твоему, тут торчу? Я терпеть не могу заштатные городки. И фермы тоже. Со стариком я не в ладах. Приехал я исключительно ради отца, чтобы напомнить деду о том, что у него есть другие родственники, кроме Колли.

– А это ты к чему?

Престон вздохнул.

– Ладно, скажу все как есть. Мой отец считает, что дед намерен оставить наследство этому дикарю. Мне-то на это плевать, отец моей матери оставил все свое состояние мне.

– Значит, тебе повезло, – полушутя-полусерьезно заключила Лейни.

– Во всяком случае, мне ни перед кем не нужно пресмыкаться. Я же на своего отца насмотрелся. Грустное зрелище. Он просто помешан на деньгах. Я сколько раз твердил ему: ни один человек, даже дед, если только у него осталась хоть капля рассудка, не станет оставлять миллионы такому типу, как Колли.

Лейни улыбнулась.

– Смешно получается. Оборвыш с фермы может стать первым богачом в городе.

Престон насупился.

– Можешь на это не надеяться. Я приехал именно для того, чтобы расставить все точки над «i». Но если бы я тебя не встретил, черта с два я торчал бы здесь так долго. Понимаешь, что ты для меня значишь? А теперь объясни, почему ты считаешь, что твоя интрижка с Колли – это не мое дело?

– Послушай, с тобой мы встретились случайно. Неплохо проводили время. Но серьезного у нас ничего не было и не должно было быть, – возразила Лейни.

При первых двух или трех встречах она даже не распознала в нем Ролинса. Он совершенно не походил на тех двух представителей этого семейства, которых она знала. Ей было лестно его настойчивое ухаживание, ей было приятно перехватывать его взгляды.

– Ах, случайно? Ангел мой, я увидел тебя в городе, а потом, два дня спустя, узнал тебя на дороге к Гейнсборо, когда у тебя спустила шина, и затормозил так, что ветровое стекло чуть не вылетело!

Она хихикнула.

– А теперь ты признаешься, что сам проколол колесо у моей машины.

– Ну, пускай так, – проворчал Престон. – Но ты же не станешь отрицать, что я отвез тебя туда, куда тебе было нужно. В своем «Ягуаре».

– Кстати, а где твоя машина?

Она, разумеется, хорошо знала его серебристый «Ягуар», и не только она. За последнее время автомобиль Престона, провожаемый восхищенными взглядами всех мужчин моложе пятидесяти, примелькался в городе.

– Прости, вчера я, наверное, потерял голову, но сегодня я уже держу себя в руках. После стычки с Колли я не мог ехать на ферму, так что заночевал в плавучем доме Ллойда на озере. Эту вот… это дерьмо, – он злобно захлопнул дверцу «Тойоты», – Ллойд арендовал на лето. Я подумал, что она не так будет бросаться в глаза. По-моему, тебе всегда не нравилось, когда на нас обращали внимание.

Слова Престона прозвучали так дерзко, что кровь ударила Лейни в голову.

– Ангел мой, ты не права, – протянул Престон и вдруг обхватил ее лицо ладонями, заставляя Лейни смотреть ему прямо в глаза. – Может быть, с самого начала ты действительно не знала, кто я такой, но уже при второй встрече тебе все было известно. Я тебе представился. Так что рвать со мной только из-за того, что моя фамилия Ролинс, уже несколько поздно. Или же до сих пор ты меня попросту использовала.

– Престон!

Лейни попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

– Ты гуляла со мной только ради того, чтобы добраться до Колли?

– С Колли у меня все в прошлом, как я тебе уже говорила. Я остыла к нему, – хладнокровно солгала Лейни. – Между прочим, я даже не знала, что он вернулся в Спрингс.

– Верю, – медленно проговорил Престон. – Итак, зачем ты встречалась со мной? Чтобы неплохо провести время? Это, в конце концов, приемлемо. А может, мы с тобой проведем время хорошо?

– Нет.

Рано или поздно она должна была дать ему понять, что продолжения не будет. Часы, проведенные в его обществе, были для нее лучшими за три года… Но теперь вернулся Колли.

Обрушить ее жизнь в тартарары – как это похоже на Колли!

А ведь этот человек (и плевать на весь его лоск!) – нравится это кому-то или нет! – принадлежит к той же ужасной семье. А значит, он опасен.

Так почему же она позволила себе увлечься Престоном?

Лейни решила, что ни одно из возможных объяснений ему не понравится. Скорее всего он может только устроить ей неприятности. Престон Ролинс не только неотразим внешне, он еще и привык к тому, что все в этой жизни свершается по его желанию.

«Почему я допустила?..»

Этот вопрос не сорвался у нее с языка потому, что Престон не дал ей произнести ни звука простым и испытанным способом: он впился губами в ее губы.

Вот и еще одна опасность: этот человек вдобавок ко всему превосходно умеет целоваться.

Колли никогда не был столь безупречен. Его поцелуи были чересчур жаркими, объятия – чересчур бешеными…

Лейни слегка оттолкнула Престона.

– Сейчас шесть утра…

Престон неохотно выпустил ее.

– Лучше не напоминай мне об этом. Знаешь, во сколько я сегодня поднялся, чтобы тебя увидеть? Ты во всем виновата. В последний раз я был не в постели перед рассветом, когда провел ровно сутки в баре. Значит, Лейни, это любовь.

Его шутливо-торжественный тон на сей раз не рассмешил ее.

– У меня много работы, – промямлила она.

– Подожди. Я еще не упомянул о главной причине, приведшей меня сюда.

– Ты уже принес извинения и поговорил о любви.

Она насмешливо прищурилась.

– В ближайшие дни – наверное, в субботу – мы собираемся съездить куда-нибудь поплавать. Пикник в честь братьев Грегори – они возвращаются в Нэшвилл. Приглашаю тебя поехать с нами.

– Кто устраивает пикник?

– Мы с Ллойдом Тейтом.

– По-моему, Ллойд староват для того, чтобы водить компанию с тобой, Марком и Джеком.

Престон поморщился.

– Я полагаю, человек стар, если ощущает себя старым. Ничего особенного не вижу в том, чтобы пообщаться с ним, когда я здесь. Или ты считаешь, что у меня есть что-то общее с Колли? – Вопрос был явно риторическим, Престон не стал дожидаться ответа. – Так ты поедешь?

– Мне нужно работать.

Он презрительно фыркнул.

– Твоя мать требует, чтобы ты разносила тарелки? Лейни, милая моя, да ты же стоишь миллион баксов. Какого черта ты торчишь в этой дыре? – Он глянул в сторону «Магнолии» и скривился. – Что тут интересного? Ну, несколько древних экспонатов, включая твою тетушку. Вот и все. Поедем развлекаться!

Его слова слегка задели Лейни за живое.

– И ты, и твои друзья только и знаете, что развлекаться, – вздохнула она.

Престон, насупившись, шагнул к ней.

– То есть ты хочешь сказать, что я недостаточно серьезен? Хорошо, давай так: мы едем на пикник, а потом еще куда-нибудь – вдвоем. И не просто на одну ночь. Лейни, пожила бы ты со мной где-нибудь подальше от этого городишки. Тебе понравится. Я все для этого сделаю.

Медленно, очень медленно Лейни сделала шаг назад, еще один и прислонилась к стволу дерева, как бы ища защиты от похоти Престона.

– Ты сам не понимаешь, о чем говоришь, – шепотом произнесла она. – В общем, я не могу. Мне необходимо заниматься «Магнолией». Зарабатывать на жизнь. Не у всех есть богатые дедушки.

Он подскочил к ней, схватил ее руку и поднес к губам.

– Деньги у тебя будут. Сколько тебе нужно, чтобы освободиться от этого бремени? Чтобы ты смогла уехать со мной? Лейни, я обо всем позабочусь, только согласись.

Она отняла у него руку.

– Престон, содержанкой я не стану.

Лицо Престона осветила лучезарная улыбка.

– Какое старинное слово – содержанка! Оказывается, ты старомодная девушка. Нет, Лейни, ты меня не поняла. Я тебе не это предлагаю.

Лейни неожиданно для себя покраснела. Вся ее жизнь прошла здесь, среди одних и тех же людей. В присутствии Престона она чувствовала себя невежественной и отсталой; возможно, так оно и есть. Но надо стараться не показывать, как мало она знает мир, в котором живет он.

– Я всего лишь хочу доказать тебе, что можно жить иначе. Я научу тебя получать от жизни удовольствие. Научу эффектно одеваться.

При этих словах Престон ни разу не глянул на ее комбинезон, надетый поверх блузки без рукавов, но Лейни почувствовала болезненный укол.

– Я обязана помогать маме. А если тебе не нравится моя одежда – что ж, прости, – с обидой сказала она.

Перед ней внезапно встали образы элегантного Колли и одетой по последней моде Рейчел.

– Твоя одежда вполне хороша – для Золушки. – Престон пожал плечами. – А зачем тебе всю жизнь оставаться Золушкой, если ты достойна туалетов с Пятой авеню? Лейни, позволь, я куплю тебе что-нибудь. Купальный костюм, например. Для пикника.

Лейни вспыхнула.

– Спасибо, купальник у меня есть. Кстати, я неважно плаваю.

Престон сообразил, что задел ее своим предложением.

– Ну хорошо, извини. Я тебя обидел. Я все время забываю, что в заштатных городках нужно вести себя особенно деликатно. Например, нельзя дарить что-нибудь женщине, если ты на ней не женат.

Они помолчали, а потом Престон вкрадчиво прошептал:

– Может быть, это правило заставит тебя сказать «да»?

Лейни отступила так стремительно, словно у нее под ногами разорвалась динамитная шашка.

– Да что такое на тебя сегодня нашло? – воскликнула она. Угораздило же ее влипнуть в такой разговор, и именно в этот день! – Что ты несешь? Ведь ты – Ролинс.

– Какой ужас! Если бы я родился Смитом, тогда я бы тебе понравился, так?

– Прекрати! – рявкнула она. – Ты не понял.

– Хорошо, хорошо. – Престон вскинул вверх обе руки, как бы капитулируя. – Успокойся.

– А теперь уходи.

– Лейни, что бы ни произошло между тобой и моими родными, я не имею к этому никакого отношения. Я не собираюсь исчезать только из-за того, что вчера здесь объявился Колли. Ну ты хотя бы согласишься встречаться со мной, если уж я не могу склонить тебя на большее? Может быть, хоть на пикник съездишь?

– Я подумаю.

Она решила ответить уклончиво, чтобы выиграть время. Надо поскорее закончить разговор, лишь бы он убрался отсюда, пока не появилась Дебора.

– Знаешь, Лейни, – задумчиво проговорил Престон, – до сих пор я был с тобой джентльменом.

– Да, разве что иногда распускал руки, – съязвила она.

– Но не язык. Хотя мог бы.

Внезапно Лейни прочитала его мысли и поняла, что с этим человеком постоянно следует быть начеку.

– Значит, ты угрожаешь рассказать Колли про нас с тобой?

– И старику тоже. А что с того?

Она не могла сказать правду, поэтому решилась солгать:

– Ничего. Они рассердятся, но мне до лампочки, что они скажут.

Отчаянная мысль мелькнула у нее в голове: «Боже, сделай так, чтобы правда не вышла наружу. Только не сейчас».

– А что скажешь о твоей матери?

Лейни непроизвольно вздрогнула. Она была вынуждена признать, что ее матери такое сообщение не понравится.

– Она переживет. В конце концов, что про нас с тобой можно рассказать? Что я несколько раз встречалась с тобой? Ты затеял дурную игру. Тебе не приходило в голову, что я встречалась и с другими мужчинами?

Престон не отрывал пристального взгляда от ее лица.

– С кем же?

Лейни пожала плечами. Опять-таки она не желала говорить правду. А правда состояла в том, что большинство парней в Спрингсе считали ее пассией Колли и благоразумно держались подальше от девушки, на которую Колли положил глаз задолго до того, как она сама смогла осознать, что происходит.

– Сам не верю, что дошел до такого. – Престон тряхнул головой и хохотнул. – Шантажом вымогаю у девушки свидание! Ты, конечно, считаешь, что я чудовище и требую чего-то сверхъестественного. В самом деле, что это со мной сегодня? Милая, на свете есть много других женщин. В отличие от тебя, нормальных.

Лейни не нуждалась в заключениях Престона. Она знала, что с ней не в порядке: маленький колдун вернулся и напугал ее.

Как только у Колли хватило духу вернуться и вновь поставить на ней свою печать?

– Подожди.

Престон, который уже успел открыть дверцу машины, замер. Лейни вдруг подумала, что его загорелые ноги чересчур длинны для тесного салона «Тойоты».

– Ты разрешишь мне немного подумать? Потом я, наверное, загляну к тебе.

– Как обычно, я у Ллойда, в плавучем доме. – Его губы изогнулись в самоуверенной усмешке. – И наша маленькая тайна останется между нами. – Он махнул рукой. – Ну конечно, мой ангел, конечно. Никто не отнимет у мужчины права иногда быть дураком. Я не гордый. Я подожду, дам тебе подумать. Пожалуй, дня два подожду. Или даже три.

Не два, не три – целых четыре волшебных дня провел Колли в обществе маленькой девочки в то лето, когда ей было двенадцать лет, а ему пятнадцать.

В один из дней они боролись в черничнике, в результате оба перемазались, что ужасно забавляло Лейни.

А однажды они соорудили из липкой, вязкой массы, собранной со дна Вдовьей бухты, маски наподобие африканских и положили их сохнуть на солнышке.

Как-то раз (это было в июне) он принялся учить ее ловить голыми руками рыбу, прячущуюся под каменными выступами, но из-за непреодолимого страха перед глубиной она решила удовольствоваться созерцанием рака, которого ему в конце концов удалось вытащить.

И еще один день запомнился ему. Была пятница, конец июля, шел дождь, поля размокли, и работать стало невозможно. Он явился к ручью, чтобы хоть одним глазком увидать ее, и обнаружил, что она разбила под деревом палатку, где и устроилась, сухая и чистенькая, с книжкой в руках. Отчаянно рискуя, Колли по-пластунски прополз наверх по пологому склону и забрался под брезент. Они отменно провели время, несмотря на то, что он перепачкался с головы до ног. Она почитала ему вслух про мальчика, который путешествовал по реке на плоту, а он обучил ее тому самому фокусу, что продемонстрировал ей в прошлом году – свистеть при помощи травинки.

Это лето было лучшим в его жизни, хотя отнюдь не идиллическим. Колли стал старше, начал отдавать себе отчет в том, что может произойти, если откроется их дружба, и научился осторожности и скрытности.

Приходить Колли мог только после того, как весь табак был высажен, потому что Торн лично приглядывал за посадкой, и Колли содрогался при мысли о том, что будет, если он увидит его рядом с девочкой.

Да и не один Торн служил препятствием для их тайных встреч. В том же самом июле Колли как-то явился к знакомому дубу в поисках Лейни, увидел ее, но не стал подзывать ее свистом, как он порой делал. С Лейни был какой-то долговязый мальчик. Тогда-то Колли впервые ощутил вкус ревности, который не пропал и после того, как Лейни сообщила ему, что тот мальчишка – это всего лишь родственник, кузен Уэй.

И еще одно по-настоящему беспокоило Колли: Дьявол стал чаще наезжать на ферму собственной персоной.

В то лето Чарли привел в стойло угольно-черного жеребца и сказал:

– Колли, он сказал, ты должен объездить этого зверя. Такого дикаря я еще никогда не видел. Я говорил Дьяволу, что ты еще не дорос до такой работы, но он твердит, что у тебя уже достаточно сил и тебе надо попытаться. Только будь осторожнее, не поломай себе чего-нибудь. Норов у него будь здоров.

Как же это было замечательно – погладить жеребца по шелковистой, теплой холке. Колли сразу же вспомнил маленькую девочку, и у него потеплело на душе.

Прошло довольно много времени, прежде чем с помощью ласковых уговоров ему удалось надеть на жеребца уздечку. Вдруг из темноты раздался голос:

– Ну что, парень, так ты собираешься укротить эту лошадь?

Колли вздрогнул от неожиданности, а жеребец издал короткое ржание и взвился. В дальнем углу конюшни стоял сам Дьявол.

– Мне не хотелось делать ему больно, – объяснил Колли.

– Иногда приходится делать кое-кому больно, чтобы добиться от него повиновения, – назидательно заметил старик. – Короче говоря, делай что положено, чтобы он стал хорошим конем, или я его заберу, а ты, как и прежде, целыми днями будешь торчать в поле. За излишнюю доброту тебе придется дорого заплатить. Знаешь, у меня был сын Броди. Какие надежды он подавал! Но к чему привела его чрезмерная доброта? Однажды в карьере случился обвал, и несколько человек оказались замурованы в штольне. Все отказались идти на выручку, а Броди пошел, главным образом потому, что у одной девушки, что работала у нас на ферме, в карьере остались друзья. В общем, Броди пошел ради нее. Он спас их, но сам угодил в ловушку. А они не стали спасать его. Глыбы опять поползли, и они убежали, как свора собак. Оставили его в штольне. Я попытался вызволить его, но, когда добрался до Броди, было уже поздно. Он был мертв. Он умер, веря, что они вернутся и спасут его. А еще он верил, что та девушка будет вечно его любить. Все это оказалось ложью. Никто не помог ему, а девушка уехала отсюда, не прошло и года. – Дьявол приблизился к Колли, который застыл перед ним, как и жеребенок. – Колли, если будешь продолжать в таком духе, ты испортишь этого коня, и он в конце концов убьет тебя. Не повторяй ошибку Броди. Нельзя слепо верить в доброту других. Нас всех нужно заставлять со всей строгостью, чтобы мы как следует исполняли свой долг. Ни люди, ни животные не делают ничего хорошего без принуждения.

С этими словами Дьявол вышел из конюшни.

Вечером Колли пересказал наставление старика Чарли и добавил:

– Я хочу сделать все как следует, но, по-моему, я должен дать коню понять, что я люблю его.

– Конечно, – одобрил его Чарли. – Дьявол жесток, потому что жизнь круто с ним обошлась. Действуй сурово, когда будешь объезжать коня, а в остальное время ласкай его. Ласка и лошадей, и людей делает лучше.

И он снова закашлялся.

Итак, Колли в то лето объездил жеребца и провел четыре дня со своей маленькой подругой.

А когда вновь наступил сентябрь, Лейни спросила его:

– Ты больше не будешь приходить к дубу?

– Мне теперь будет сложно приходить, – виновато ответил Колли. – Полевые работы почти закончены, и у меня нет причин появляться в этой части фермы до весны. Я боюсь, что он… они меня сцапают, если я буду слишком часто тут бродить. Тогда меня больше не пустят к тебе. Да к тому же все скоро разъедутся, и все хозяйство будет на Чарли, Надин и мне. А тебе надо ходить в школу.

Лейни капризно надула губы.

– А весной?

– Весной я обязательно приду, – пообещал Колли и мрачно добавил: – А куда я, по-твоему, денусь?

Она долго-долго смотрела на него, словно желая накрепко запечатлеть в памяти его лицо, черные волосы, долговязую фигуру. А затем Лейни шагнула к нему и прикоснулась губами к его щеке.

– Колли, я тебя люблю, – прошептала она, повернулась и, не оглядываясь, побежала к дому.

Он онемел на время, он даже не мог дышать.

А ночью Колли лежал в постели напротив двери, вдыхал прохладный воздух, смотрел на звезды, и для него не существовало храпа Чарли.

Зато он слышал ее слова и чувствовал ее прикосновение.

Потом он потрогал рукой то место на щеке, до которого дотронулись ее губы.

Наверняка Колли не мог знать, но думал, что его поцеловали впервые в жизни.