Текст книги "Внук Дьявола"

Лайза Браун
Внук Дьявола

Пролог

– Мистер Ролинс, спуститесь на грешную землю и подойдите к телефону! – крикнул парнишка, самый младший из рабочих, своему начальнику, сидевшему верхом на балке под потолком строящегося склада.

Колли Ролинс, прищурившись, глянул вниз, стащил с головы оранжевую каску, отбросил с разгоряченного лица прядь длинных черных волос и провел рукой по лбу.

– Пусть миссис Симмонс запишет сообщение, а позже я перезвоню. – Хорошо, я передам ей, – с сомнением протянул мальчишка. – Но она велела обязательно позвать вас. – Он заслонил глаза рукой от слепящего солнца и объявил во всеуслышание: – Это не мисс Рейчел. Это ваш дед.

Дед.

Не подойти было нельзя. После небольшой паузы Колли сказал:

– Ладно, пусть подождет.

Однако он не пошевелился, пока парень не скрылся в помещении, отведенном под кабинет прораба, и лишь тогда забросил одну ногу на балку. Лестница стояла рядом, но он почему-то не торопился спускаться.

Ему казалось, что он вновь превратился в мальчишку, что сидит он в ветвях высокого дерева невдалеке от дома Лейни Торн, смотрит в голубое небо, а жаркое солнце ласково греет его. И он свободен.

Однако все это миражи. Каждый раз приходится спускаться на землю.

Звонки старика его раздражали. Всякий раз он как бы оказывался ближе к дому. К ней. После памятного происшествия он хотел было обратиться в телефонную компанию, чтобы узнать ее номер телефона. Знающие люди объяснили ему, что технически это возможно. Но он не смог исполнить своего намерения – она не стала бы с ним разговаривать. Ее мать этого не допустит. И его дед тоже.

Так зачем же Альберт Ролинс звонит ему сейчас? Свой долг Колли исполнил – приехал домой в начале весны, чтобы помочь сажать табак. И осенью он приедет – снимать урожай и обрабатывать его. Он всегда приезжает дважды в год и непременно справляется о ней – не появился ли у нее кто-нибудь.

Пока нет. Насколько ему известно.

Но скоро это произойдет. Лейни встретит какого-нибудь мужчину, полюбит его и выйдет замуж. Для Колли единственный способ пережить это событие – находиться как можно дальше от нее.

Неужели сейчас он услышит от деда именно эту новость? Старик всегда счастлив поделиться подобной информацией.

Колли вполголоса выругался и принялся спускаться по лестнице.

Кабинет прораба помещался в фургоне, на боку которого было написано большими буквами: «Келло и братья. Подряды на строительство». Колли снял надоевшую каску, вытер майкой пот со лба. Когда он наконец распахнул дверь фургона, в лицо ему ударила струя прохладного воздуха. В фургоне работал кондиционер.

– Мистер Ролинс, он уже здесь, – сказала в трубку секретарша миссис Симмонс. – Да, сэр, конечно. Возможно, он не сразу нас нашел.

Она повернулась к Колли и протянула ему трубку. На ее лице ясно был виден упрек за задержку, и в то же время она явно обрадовалась его появлению.

Колли швырнул каску на стул.

– Алло.

– Это ты, парень?

Грубоватый, прокуренный голос Альберта Ролинса его внук узнал бы при любых обстоятельствах. Выговор старика выдавал в нем уроженца Западной Виргинии.

– Да. Чего звонишь?

Колли не обратил ни малейшего внимания на секретаршу, ошеломленную его непочтительностью, и повернулся к ней спиной. Она-то не знает, как мало нежности испытывают друг к другу Ролинсы.

– Сразу к делу, да? – Альберт говорил чрезвычайно сухо. – И правильно. Ни к чему резину тянуть. Колли, возвращайся в Индиан-Спрингс. Немедленно. Ты должен быть здесь.

Колли вздрогнул от неожиданности. И встревожился.

– Я не ослышался? Три года назад ты не желал выпускать меня за пределы Теннесси. А сейчас ты хочешь, чтобы я был при тебе, потому что я должен помочь с посадкой табака или выполнить грязную работу?

Он называл вещи своими именами. Выдворение Престона из Атланты было, без сомнения, грязной работой.

– Времена меняются.

«Это из-за Лейни?»

Он не задал вопроса вслух. Лучше не упоминать про Лейни в разговоре с Альбертом.

– Так что же теперь переменилось? – осторожно спросил он.

– Прежде всего, твой дядя Джеймс рвет и мечет. Он считает, что месяц назад ты совершил крупную ошибку, когда занимался Престоном в Атланте. Он хочет с тобой поговорить. И кузен твой тут, у меня. Так что вопрос серьезный.

Колли едва не рассмеялся. Надо же – его драгоценный кузен, горожанин до мозга костей, заперт в такой дыре, как Индиан-Спрингс!

– Ты, должно быть, смеешься. А знаешь, когда я по-настоящему смеялся? Когда Пол Хардинг сказал мне, что ты легко освоил искусство конезаводчика. Он сказал, что у тебя талант конюха. А еще он говорит, что присматривает место для конюшни, которую вы с ним на паях вознамерились строить. Я об этом впервые услышал от него.

Колли выругался про себя. Хардинг не только мот, но и трепло.

– А ты разве имеешь что-нибудь против?

– Колли, мы с тобой как-то договорились: когда ты надумаешь осесть где-нибудь, то пустишь корни здесь, в Спрингсе. Именно поэтому мне не нравится, что ты собрался строить конюшню в двухстах милях от моего дома.

– Дед, я три года почти безвылазно торчал в Дэнвилле, – горячо возразил Колли. – А когда я чересчур долго задерживался в Спрингсе, ты скрипел зубами. Так почему я не могу иметь конюшню где-нибудь здесь?

– Я никогда не считал, что ты будешь вечно шляться вдалеке от дома из-за какой-то бабы.

Все-таки разговор коснулся Лейни Торн.

– Из-за нее ты меня прогнал. Из-за нее я торчал здесь. До сих пор тебя это устраивало.

Каким-то образом ему удавалось говорить спокойно. Колли понимал, что ему не стоит выдавать своего волнения, когда разговор заходит о Лейни.

– Насколько я понял, она тебя больше не волнует. У тебя есть другая женщина. Как я уже сказал, времена меняются, причем к лучшему.

– О чем еще вы говорили с Полом Хардингом? – осведомился Колли, еле сдерживая гнев.

– О, он достаточно ясно дал мне понять, что его девочка положила на тебя глаз. Ему хотелось выяснить, что я намерен предпринять по этому поводу. Ее зовут Рейчел, да? Я навел о ней справки. Она, говорят, легка на подъем. Так объясни ей, что если ты осядешь в Спрингсе, то и ей тоже местечко найдется.

– Послушай, дед, решения я принимаю самостоятельно, – процедил Колли. – Пусть я не какой-нибудь гребаный миллионер, но свои деньги я зарабатываю.

– Между прочим, половина моих гребаных миллионов отойдет к тебе. Не так плохо для безотцовщины. Ты ведь не уступишь свою долю Престону или Джеймсу. Колли, не надо мне доказывать, что ты можешь жить в Кентукки и родной дом тебе не нужен. Я тебя знаю.

«Родной дом». Он никогда, даже наедине с собой, не произносил этих слов, поскольку они слишком много для него значили. Для человека с его биографией не может быть иначе.

Альберту Ролинсу восемьдесят лет, но он по-прежнему проницателен и прекрасно знает, где слабое место внука. Он, не колеблясь, бьет наверняка.

Однако ему невдомек, как глубока боль Колли.

Он не знает, насколько необходим его внуку Спрингс. Да этого и сам Колли до конца не знает. В Спрингсе его не любят, не доверяют ему и не ждут его возвращения.

Зато его ждет Тиммс-Форк-ривер. Его ждет Вдовья бухта. Холодная речная вода радостно лижет ему ноги, когда он появляется. Табачные поля тянутся к нему.

Он родился и вырос там, на ферме Ролинсов. Живя там, он узнал, что такое «Магнолия», там он познакомился с ее хозяйкой. Он узнал, что собой представляют женщины из иного, высшего мира.

И еще он встретил Лейни Торн.

Опять она. И опять что-то не так.

Дед уверен, что она уже недоступна для Колли, иначе он бы ни за что не позвонил и не потребовал бы его возвращения.

– Хорошо, Дьявол. – Он произнес вслух одно из привычных прозвищ старика. В детстве он знал Альберта только под этим именем. – Хорошо, я скоро приеду.

– Когда? – Альберт наседал на него.

– У меня еще есть кое-какие дела. День или два, не больше. И мне надо подумать, как переправить лошадей в Спрингс. А потом я сажусь за руль и еду к тебе.

Итак, ему предстоит возвращение домой. Туда, где ему надлежит находиться.

Туда, где живет его женщина.

Часть I
ДНИ ОДИНОЧЕСТВА

Глава 1

Дьявол не спит.

Эти слова всегда любила повторять тетя Оливия, и в этот жаркий июньский вечер Лейни Торн подумала, что ее двоюродная бабка совершенно права.

Что-то в жизни было неправильно, и виноват в этом, вполне вероятно, сам Отец греха.

Ресторан отеля «Магнолия» работал до поздней ночи лишь раз в неделю, в среду, чтобы добрые христиане, возвращающиеся домой из баптистского храма Христа и из молитвенного дома Святой Троицы после проповеди, могли подкрепиться кофе с бисквитами.

И в эту среду ресторан был полон. По двум причинам. Во-первых, в восемь часов вечера все прочие заведения в Спрингсе были закрыты, а во-вторых, весь день шел дождь, и местные жители, которые, возможно, при другой погоде предпочли бы провести вечер на открытом воздухе, решили на этот раз после вкушения духовной пищи в церкви вкусить пищи земной в «Магнолии».

Здесь было несколько человек, которые предпочитали посещать местный клуб, считая ресторанчики, подобные «Магнолии», скучными, чересчур домашними и несовременными. Однако в этот вечер им, судя по всему, судьба не велела скучать.

Ибо вошли они в «Магнолию» в обществе Престона Ролинса.

Тетя Оливия была в этот день не в лучшей форме. Свою племянницу Дебору, например, она приняла за ее мать, которой вот уже сорок лет не было в живых. Именно потому доброй старушки не коснулась волна возбуждения, прокатившаяся по обеденному залу в ту минуту, когда вошли новые посетители.

Тетя Оливия попросту не заметила Престона.

Впрочем, будь она в полном порядке, старушка вряд ли бы узнала его. Всю свою сознательную жизнь Престон Ролинс сторонился этих краев. За последние годы он раз или два навестил своего деда Альберта Ролинса на его ферме, расположенной неподалеку, но до последних недель в городе его не видели.

Детство Престона прошло в Нэшвилле. Его матери, Тересе Купер-Ролинс, великосветской женщине, не улыбалось в один прекрасный день увидеть своего сына необразованным деревенским мужланом вроде Ролинса-старшего, поэтому она всячески ограничивала общение Престона с дедом.

И тем не менее всем обитателям городка было известно, что, если старый Альберт когда-нибудь пожелает, чтобы Престон обосновался здесь, его отец Джеймс Ролинс отошлет сына в Спрингс, и миссис Ролинс, обладающая утонченными манерами и скудными средствами, будет вынуждена склонить голову перед непреклонной волей старика. С Альбертом Ролинсом лучше не ссориться.

Итак, логичнее всего было предположить, что Престон потому надолго задержался в Спрингсе в этот раз, что дед призвал его к себе на жительство.

– Он говорит, что ему нужен стакан чаю, только чтобы ты сама его принесла, – шепнула Дана, лучшая подруга Лейни со школьных времен.

– У него есть характер, – заметила Лейни.

Голос ее прозвучал сухо, однако щеки порозовели. Она метнула быстрый взгляд на угловой столик, за которым сидели одни мужчины. Мисс Белла Фостер и три ее приятельницы уже давно с неодобрением смотрели в ту сторону.

– У него еще много чего есть, – восторженно отозвалась Дана. – Это же не мужчина – мечта! Подумать только! Такой принц сидит у нас в «Магнолии» на кособоком стуле!

Лейни не стала отвечать. Ей хотелось самой задавать вопросы. Что Престон Ролинс здесь делает? Почему он так пристально разглядывает ее, не стесняясь всех этих людей?

И все же она невольно улыбнулась, когда он вопросительно приподнял бровь, как бы спрашивая, почему его не обслуживают. Рядом с ним сидел немолодой мужчина по фамилии Тейт; Лейни немного знала его. Другие двое тоже взглянули в ее сторону, и в их глазах мелькнуло восхищение.

Лейни вспыхнула. Ее вдруг бросило в жар. В зале и в самом деле было жарко. Кондиционеров в «Магнолии» не было вообще, а проку от широко распахнутых окон и ленивых вентиляторов под потолком было мало.

Лейни постаралась обрести утраченное хладнокровие. Надо подать ему чай. А потом…

– Боже, – ахнула Дана. – Смотри!

Лейни посмотрела туда, куда указывала Дана, – на открытую дверь, ведущую в вестибюль, – и похолодела. Она даже не заметила, что Дана куда-то скрылась.

В дверях обеденного зала стоял Колли Ролинс.

Что привело его в Спрингс? Он наезжал ежегодно примерно на два месяца в одно и то же время – ранней весной, перед посадкой табака, и осенью, в уборочный сезон. В это время она принимала все меры, чтобы не встречаться с ним.

И сейчас его не должно быть здесь. Может, Колли ей пригрезился? Не мог он после стольких лет явиться так внезапно, без предупреждения.

Но зрение не обманывает ее. Он стоит здесь. Это он, Колли, хотя и совершенно преобразившийся, словно сошедший со страниц «Джентльмен куотерли».

Когда это Колли ходил в дорогом черном костюме, идеально пригнанном по фигуре? И когда это он носил сорочку кофейного цвета, чуть светлее его собственного загара? Разве можно признать в нем босоногого оборвыша с фермы?

И все же это был Колли Ролинс.

Человек, стоящий в дверном проеме, отличался от своего кузена Престона, как ночь от белого дня. Можно даже сказать, он был воплощением ночи – высокий, худой, скуластый; густые темные волосы спадают на плечи, черные глаза сверкают.

Строго говоря, глаза у него не черные. В яркий полдень можно разглядеть, что они темно-карие.

Лейни припомнила истинный цвет его глаз, и в это же мгновение его взор упал на Престона. Колли решительно направился к столику в углу зала.

– Ко… Колли? Это ты?

Тетя Оливия была поражена его появлением не меньше остальных, но только она, казалось, была рада его видеть. Она семенила за ним следом, засовывая носовой платок за пояс своего белого платья.

Колли замедлил шаг, обернулся и с заметной неохотой ответил:

– Да, мэм.

Лейни затаила дыхание, боясь пропустить хоть слово из их разговора.

– Я… Я так давно тебя не видела. – Уголки губ старой дамы медленно поползли вверх, обозначая радостную улыбку. – Надо позвать Лейни. Ей, наверное, захочется с тобой поговорить. Где ж ты пропадал, милый?

Лейни шагнула вперед, от души жалея, что ничего не может поделать с бешеным сердцебиением и прилившей к голове кровью. Но он даже не глядел в ее сторону. Он смущенно дотронулся до воротника рубашки, и этот жест стал для Лейни лучшим доказательством того, что перед ней тот самый мальчишка с берегов реки и у него все такая же шелковистая и смуглая, как у индейца, кожа.

– Мисс Оливия, у меня сейчас один деловой разговор. Но как-нибудь я обязательно зайду к вам, и тогда мы поболтаем.

– Я напою тебя фруктовым чаем, – снова улыбнулась старая леди.

– С большим удовольствием попью фруктового чая, – учтиво отозвался Колли.

Лейни прикрыла глаза; смотреть на Колли она еще могла, но звук его голоса был невыносим. Как же нравился ей когда-то этот тягучий, богатый переливами голос! Такой же выговор у Альберта; кто-то сказал однажды, что это говор, типичный для родных мест Альберта. Престон, получивший отменное воспитание и образование, не унаследовал дедовского акцента, который целиком перешел к Колли.

Четырьмя широкими шагами длинноволосый красавец пересек зал и оказался возле столика Престона. Все посетители ресторана обратились в слух в ожидании скандала.

– Тебе известно, для чего я приехал, – ровным голосом сказал Колли, глядя в глаза сидящему перед ним кузену.

Престон слегка порозовел – наверное, оттого, что все взоры были устремлены на него, – но заговорил он совершенно спокойно:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ты меня прекрасно понял. Надин все видела. Она говорит, что попыталась тебя остановить, а ты ее оттолкнул и сбежал.

– Я уже сказал деду и повторяю тебе: его экономка тупа как пробка. Она лжет, – невозмутимо возразил Престон.

– Зачем бы ей понадобилось лгать? – насмешливо спросил Колли. – Просто чтобы напакостить тебе?

– Скорее всего она лжет для того, чтобы выгородить тебя, – хмыкнул Престон. – Вы ведь выросли в одних и тех же местах, так?

– Где я вырос, к делу не относится. Ты взял свисток. Он мой. Верни его. – Голос Колли зазвучал жестко. – Не становись вором.

В зале повисла напряженная тишина. Престон заставил себя рассмеяться. Впрочем, его смех никого не обманул. Ясно было, что он вне себя от злости.

– Ты не в себе, Колли? – заговорил он, стараясь держать себя в руках. – Поднимаешь такой шум из-за какой-то дурацкой свистульки? У твоей матушки не осталось другого наследства от моего дяди?

Колли не моргнул глазом.

Тогда из-за стола поднялся мужчина, сидевший рядом с Престоном.

– Послушайте, – сказал он, – вы не имеете права являться сюда и обвинять Престона в краже какой-то дряни. Допустим, вы служите Альберту Ролинсу наподобие сторожевого пса. Допустим, вас боятся все нищие старухи в городе. Но сейчас это не имеет значения. Вы разговариваете с нами. Повторяю – с нами. Я ясно выражаюсь? Так что вон отсюда!

– Раз уж вы, мистер, берете на себя труд вступаться за него, может, вы и драться будете вместо него? – очень тихо и хладнокровно проговорил Колли, но Лейни заметила, что он сжал кулаки.

– Нет! – крикнула она и рванулась вперед.

Дана попыталась удержать ее, но тщетно. Лейни знала, что обычно происходит, когда у Колли такое выражение лица.

Ее восклицание не осталось незамеченным. Престон вскочил; Колли вздрогнул и наконец-то повернулся к ней.

Три года.

Три года она не смотрела ему в глаза, и сейчас ее как будто ударило током.

Он ничего не говорил, но кровь прилила к его лицу, и кожа приобрела бронзовый оттенок. Необычный оттенок, ведь смуглые люди редко столь заметно краснеют. Он вдруг стал похож на рассерженного подростка.

Лейни не хотелось, чтобы чужие уши услышали то, что Колли скажет ей, но у нее не было выбора. Все, что угодно, лишь бы не допустить драки посреди ресторанного зала на глазах у набожных горожан.

– Колли, не знаю, что ты делаешь в Спрингсе, но сюда тебе приходить не следовало. Никогда.

Она старалась говорить как можно тише, но тетя Оливия все-таки услышала ее и всплеснула руками от удивления.

– Но в чем дело, Лейни?

– Тетя, ради бога, не вмешивайтесь. Вы не поймете. Я сама разберусь, – взмолилась Лейни.

– Но ты же сама в первый раз привела его в «Магнолию»! – не унималась старуха. – Ты взяла его за руку и подвела ко мне!

– Это было давно, – выдавила из себя Лейни.

– Да? А мне кажется, буквально вчера.

– А почему же он здесь? – Колли кивнул на Престона. – Он ведь тоже Ролинс. Альберт и ему приходится дедом.

– Причем я – законный Ролинс, – вмешался Престон. – В отличие, между прочим, от тебя.

– Лейни, я желаю знать, почему он может приходить сюда, а я нет.

– Ты знаешь, Колли, о чем я говорю, – вполголоса произнесла Лейни. – Это наше личное дело.

Он посмотрел ей в глаза. Оказывается, она успела позабыть, как он умеет буравить взглядом, каким серьезным становится его лицо, когда в уголках глаз появляются крохотные морщинки.

– Лейни, у нас с тобой нет личных дел. С некоторых пор между нами ничего нет – так ты, кажется, сказала? Неважно. Я не уйду отсюда, пока не получу то, за чем пришел. И я это получу, даже если мне придется вытряхнуть из него мозги.

Колли резко шагнул к Престону и схватил его за ворот. За спиной Лейни вскрикнула Белла Фостер.

В течение одной невообразимо долгой секунды двое Ролинсов замерли друг напротив друга, а посетители ресторана, затаив дыхание, наблюдали за ними.

Последней надеждой Лейни оставался Престон.

– Пожалуйста, – обратилась она к нему, – отдай ему этот свисток, если он у тебя. Не провоцируй его на драку.

– Слышишь, что тебе говорят? – подхватил Колли. – Она знает меня получше, чем ты.

– Ах ты господи! – Брезгливым движением Престон стряхнул с себя руки Колли. – Дай же мне его найти.

Он сунул руку в один карман, потом в другой, извлек оттуда тусклый – несомненно, серебряный – свисток на кожаном шнурке и протянул его своему противнику.

– Шуток не понимаешь, осел. Я же только хотел пошутить.

– Я знаю, чего ты хотел, – отчетливо проговорил Колли и повесил свисток на шею. – И тебя я знаю. Если бы я сюда не пришел, то никогда бы его не увидел. Такие шутки вполне в твоем духе.

– Колли, дорогой, что тут происходит? – раздался мелодичный женский голос.

Все головы мгновенно повернулись к двери, где появилось новое действующее лицо.

Лейни тут же поняла, почему Колли предстал в таком безупречном наряде: он прибыл в Спрингс в обществе изысканной дамы. Одета она была очень просто – короткая плотная юбка, блуза без рукавов, неброская цепочка на шее. И все-таки от нее веяло богатством и великолепием, так что Лейни, на которой были легкие слаксы и футболка, сразу захотелось забиться куда-нибудь в темный угол. Она с трудом подавила желание сорвать с себя фартук.

Кто эта женщина?

Лейни ощутила укол в сердце – конечно же, досады, не ревности.

– Ничего интересного. Рейчел, я же просил тебя подождать в машине, – раздраженно бросил Колли.

– Я и сидела себе в «Порше», но тут появились новые гости, и я решила, что нехорошо тебя бросать.

С этими словами она отступила в сторону, и в обеденный зал вошел широкоплечий блондин в полицейском мундире.

– Уэй? – ошеломленно воскликнула Лейни. – Ты-то что тут делаешь?

– Дана вызвала меня по телефону, – объяснил Уэй, рассматривая лица присутствующих.

Дана выросла за спиной Лейни.

– Ну да, я не знала, до чего они могут дойти, – сказала она.

Уэй сухо обратился к Колли:

– Итак, вы приехали. Говорят, что вы останетесь в Спрингсе до лучших времен.

– Что ж вы не говорите, что с моим приездом для вас настали плохие времена? – иронически осведомился Колли.

– Я не хотел показаться невежливым. Между прочим, я жду ответа на вопрос, поставленный дамой: что здесь происходит?

– Ничего особенного, – не совсем уверенно проговорил Престон. – Спор не стоил выеденного яйца, но мой дражайший кузен вышел из себя. Инцидент исчерпан – мы уже обо всем договорились.

– Мы договорились, это верно, – заметил Колли. – Но я бы не назвал предмет спора таким уж пустяком. Мне подарили свисток. Подарил человек, которого я когда-то хорошо знал. – Он повернулся к тете Оливии и обратился к ней совершенно другим тоном: – Прошу прощения, мисс Оливия. Поверьте, у меня в мыслях не было устраивать в «Магнолии» потасовку.

– Да я… я не сержусь на тебя, Колли, – добавила вдруг старуха, бросив быстрый взгляд на внучатую племянницу, – посидел бы ты с нами. И Лейни этого хочет, я же знаю. Она всегда тебя любила. Не понимаю, почему сейчас она на тебя дуется.

Колли поднял глаза на покрасневшую Лейни и стал рассматривать ее так же откровенно, как она рассматривала его несколько минут назад.

– Ну, чего хочет Лейни, мне известно. Так что я ухожу. Всего вам доброго. – Поколебавшись секунду, он обнял старую леди и поцеловал ее в щеку. – Рейчел, ты готова?

Легкой, грациозной походкой Рейчел приблизилась к нему и уверенно положила руку на его плечо.

– Я должна еще зайти кое-куда. Подождешь меня в машине, дорогой? Тебе не стоит оставаться здесь. По-моему, эти люди тебя не любят.

– Побыстрее, – буркнул он.

Она запечатлела вызывающий поцелуй на его губах и еще более вызывающе погладила его по бедру.

Белла Фостер смаковала скандальную сцену. Лейни стиснула зубы. Колли предостерегающе произнес:

– Рейчел!

Она беспечно рассмеялась, а Колли быстрыми шагами вышел из зала. В наступившей тишине отчетливо прозвучал голос Ллойда Тейта:

– Подонок.

– Успокойтесь, – отозвалась Рейчел, ничуть не смутившись. – Как-никак вы говорите о человеке, за которого я собираюсь выйти замуж. – Она обвела взглядом зал, чуть задержавшись на лицах остолбеневших обитателей маленького провинциального городка, не знающих, что думать о ней и о ее избраннике, затем с вызовом глянула в глаза Лейни. – Честно говоря, мне никуда не нужно. Было, мягко говоря, интересно на всех вас посмотреть.

Она громко рассмеялась и вышла вслед за Колли.

– Ему эта шлюха вполне подходит, – резко объявил Ллойд.

– Сэр! – негодующе воскликнула Белла. – Мы только что избавились от одного богохульника, так не заставляйте нас выслушивать непристойности и в его отсутствие.

– Мэм, приберегите ваши упреки для тех, кто их заслуживает, – парировал Ллойд. – Идем, Престон. Если я еще раз встречусь с твоим кузеном, одному из нас придется об этом пожалеть.

– Идем, – отозвался Престон, не сводя внимательного взгляда с Лейни.

Только когда он, в свою очередь, скрылся за дверью, зал ресторана возбужденно загудел.

– Это Альберт Ролинс вернул шкодливого парня, – во всеуслышание объявила Белла. – Должна вам сказать, он совершенно не изменился. Можете не обращать внимания на приличный костюм. Как был он щенком с реки, так и остался.

На мгновение сердце Лейни сжалось от горькой обиды.

– Господа, – заговорила она, собравшись с силами, – мне не хотелось бы показаться грубой, но… уже поздно, а тетя Оливия расстроена…

– Конечно, конечно, Лейни, – поспешил успокоить ее Мэтт Кэссиди. – Действительно, давайте собираться.

– Ну да, ну да, – вступил в разговор старый Бен Сандерс, поднимаясь с места, – уж у нас-то воспитание получше, чем у молодых Ролинсов, мы из-за детской свистульки не станем поднимать шум, потому что «Магнолия» – приличное заведение. Значит, Колли Ролинс опять в нашем городе. Ну и дела, я вам скажу!

Посетители один за другим покидали ресторан; только Белла и Альма все возились со своими сумочками, убирая в них карманные Библии и прочую душеспасительную литературу.

Дождавшись, пока все посторонние покинут ресторан, Уэй обратился к Лейни:

– Я только вчера узнал, что Альберт Ролинс вызвал его домой. И его, и Престона. Нынче летом в городе будут двое Ролинсов. Надеюсь, мы это как-нибудь переживем. Если совсем честно, надеюсь, что как-нибудь переживешь и ты.

– Уэй, я уже не маленькая девочка, о которой надо заботиться, – проворчала Лейни. – Я уже взрослая.

– Заботиться о тебе я обязан, – серьезно возразил Уэй. – У тебя нет отца. Нам обоим известно, на что он способен.

– Сегодня я не расположена об этом говорить, – отрезала Лейни. – Если ты заметил, у Колли появилась женщина. Я ему больше не интересна.

Уэй невесело усмехнулся.

– Что ж, повторяй свою чушь. Может, когда-нибудь сама в нее поверишь. Только я все понимаю. И ты тоже. Никто не звал его сюда, и все-таки он здесь. Пришел за свистком? Пусть так, но я же видел, какими глазами он смотрел на тебя. Долго смотрел. И его подруга это видела. Ему нужна ты. И так будет всегда. Береги себя.

Поколебавшись, Уэй наклонился к ней и поцеловал в лоб. Пожалуй, второй или третий раз в жизни.

Проводив его взглядом, Лейни вернулась в кухню. Дана как раз загружала посудомоечную машину.

– Дана, я все сделаю сама. Иди домой.

– Но надо еще протереть столы!

– Я сама.

– Ну… как хочешь. Вообще-то я чувствую себя крысой. Не хочется тебя со всем этим бросать. Знаешь, хорошо хоть твоя мама задержалась в церкви, и ей не пришлось все это видеть. – Дана сдернула с себя фартук и бросила на стул. – Все равно. Спасибо, Лейни. Пойду-ка я в самом деле домой и сделаю маникюр. – Она вытянула руку и уставилась на коротко подстриженные ногти. – Из-за этой бабы, что приехала с Колли, я почувствовала себя двоечницей в кабинете у директора. И мне это не понравилось. И сама она мне не нравится.

– Мне она тоже не понравилась, – пробормотала Лейни, обращаясь скорее к самой себе.

Оставшись в одиночестве, она собрала со столов грязную посуду, отнесла ее на кухню и расправила скатерти.

И все это время она размышляла. Тщетно повторяя про себя, что думать не стоит.

Его рука, тронувшая воротник, – темная и проворная, такая же, как он сам. Когда-то эта рука прикасалась к ней, и она еще не забыла те времена.

Тогда, конечно, на нем не было шикарного костюма. Тогда его руки бывали обнажены, они грели ее, когда он с неистовой силой прижимал ее к себе. Губы его не были тогда поджаты, как полчаса назад; они были жадными и настойчивыми…

Она-то считала, что избавилась от этих воспоминаний навсегда. И вот они вернулись.

Когда, скажите на милость, испытывала Лейни Торн такую же жгучую ревность, как в тот момент, когда к Колли прикоснулась эта холеная женщина? Зачем он вернулся? Зачем пришел в «Магнолию»?

«Разве я сумею видеть его… – боже, как трудно произнести даже про себя это слово! – женатым на другой женщине?

Надо бежать отсюда, иначе мне конец. У меня остановилось сердце, когда я увидела у него серебряный свисток».

Они встретились в один ослепительно яркий день.

Лейни еще не разглядела толком этого парнишку, а он уже много о ней знал. Он любил сбегать из маленького домика, в котором жил, чтобы посмотреть на строительство большого белого здания на вершине холма. Ему не составляло труда выкраивать свободное время, благо надзор за табачными плантациями был поручен ему и контролеров над ним не было. Ему стоило только добежать до Вдовьей бухты, и ему открывался вид на белый дом, стоящий на другом берегу.

Чистая вода Вдовьей бухты была ему лучшим товарищем по играм, другом, единственным, если не считать старого Чарли. Но он истосковался по людям, по живым людям. А Чарли редко позволял ему играть с детьми из убогих домов вниз по реке. «Они не нужны тебе, Колли, – ворчал всегда Чарли. – Они тебя добру не научат».

И Колли понимал, что Чарли прав. Дом их стоял почти у самой реки, от которой его отделяла небольшая рощица. Таким образом, Колли и Чарли жили, по существу, на отшибе. И дело было не только в том, что Чарли стремился к уединению; соседи, в свою очередь, избегали тесного общения, предпочитая настороженно наблюдать за ними издалека.

Однажды Колли попытался завязать более близкое знакомство с одним из маленьких оборвышей, но им помешала его матушка.

– Не водись с ним, – заявила она своему сыну. – Этот Ролинс-безотцовщина нам не компания. Дьявол хочет, чтобы мальчика оставили в покое, а мне совсем не хочется ссориться с Дьяволом.

А Колли уже хорошо знал, кто такой Дьявол. Это табачный король, это ему принадлежат плантации. Седовласый мужчина в комбинезоне и больших сапогах. Это его Колли должен бояться, когда он проходит мимо, тяжело ступая и припадая на правую ногу. К счастью, Дьявол только смотрит исподлобья и по большей части ничего не говорит, он вообще почти не обращает внимания на Колли и Чарли, разве что дает им какие-то деньги после уборки урожая, и Чарли затем спускает эти деньги в магазинчике, расположенном на границе владений Дьявола. Даже магазин этот принадлежит Дьяволу, как и ферма, как и они сами, работники этой фермы.

Правда, одно слово, произнесенное осторожной мамашей, осталось непонятным.

– Что такое «безотцовщина»? – спросил Колли у Чарли.

Старик в это время пытался напоить новорожденного теленка из бутылки. Он поднял голову, и Колли обратил внимание на его римский нос, блестевший от пота.