Текст книги "Это шоу-биз, детка!"

Эти воспоминания постоянно преследовали их, мать и дочь. И во сне, и в горячечном бреду, когда они метались по постели, то скидывая с себя одеяла, то трясясь в ознобе, и их снова накрывали добрые, заботливые руки Варвары Михайловны. Вера и Настя тяжело болели почти три недели, сильно простудившись в тот трагический день. Встали на ноги к середине января 1985 года. Вера вспоминала Новый год двенадцатилетней давности, и слезы снова подкатывали к ее глазам. Ее единственный мужчина, любимый, родной оставил одну, как же она теперь, без него. Настя подходила к сидящей в укромном уголке матери, обнимала за шею, и они обе плакали, вспоминая отца.

Как жить дальше, зачем жить, для кого? Эти вопросы часто мучили Веру. Ночами она просыпалась и долго ворочалась с боку на бок, пытаясь прогнать неприятные мысли из головы. Часто ей становилось настолько тоскливо, что хотелось выть, как волчица на луну, и тогда она посильнее утыкалась лицом в подушку и плакала, плакала ночи напролет, тихонько подвывая и постанывая. Настя, спящая в соседней комнате, просыпалась от приглушенных звуков, а когда понимала их природу, начинала плакать сама.

Днем Вера как-то отвлекалась от грустных дум на работе, вечером спешила домой, где ее ждал шкаф, а в шкафу Васины вещи. Некоторые она не успела выстирать при его жизни, потом специально не стала. Наоборот, Вера повесила их в шкаф, гладила, закрыв глаза, и вдыхала знакомый запах. До боли знакомый. До слез. Спала она, положив рядом с собой, на Васино место, его рубашку. Однажды ей приснился странный сон. Муж стоял совершенно раздетый в поле, на голой, сырой земле. Лил проливной дождь. Вася посинел от холода и трясся как в лихорадке. Вера увидела себя рядом с ним.

– Вот и повидались, – сказал ей муж. – Иди. Долго нельзя со мной стоять.

Вера не могла и шагу ступить. Как она добровольно уйдет от него, когда так соскучилась, так исстрадалась, так измучилась от одиночества и тоски?

Прозвеневший звонок будильника прервал ее сновидение. Вечером того же дня она вытащила все его вещи и разложила на ковре в середине комнаты. Вошедшие в зал часом позже Настя и баба Варя увидели следующую картину. Вера сидела с закрытыми глазами на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, прижимала к груди пиджак умершего мужа, целовала его и орошала слезами.

– И часто это с ней? – шепотом спросила баба Варя свою внучку.

– Почти каждый день, – ответила Настя.

– Как сумасшедшая… Надо это прекращать!

Баба Варя подошла к дочери и вырвала из ее рук пиджак. Изумленная Вера вскочила на ноги. Настя благоразумно решила, что ей лучше удалиться в свою комнату.

Вера рассказала матери все. И про свою бессонницу, постоянные слезы и переживания, а главное про странный сон. На следующий день в их квартире не осталось ни одной Васиной вещи. Куда их отнесла баба Варя, кому отдала так и осталось неизвестным. Скорее всего нищие у их маленькой церквушки получили такой подарок.

Лето, 1985

Прошло семь месяцев с тех пор, как погиб Василий. Настя ожила и даже начала смеяться. У детей процесс привыкания к случившейся беде происходит быстрее. Вера тоже немного отошла, но стала какой-то серой, дерганой. Волосы ее потускнели, глаза поблекли, она редко улыбалась, почти никогда не смеялась. Как робот ходила на работу и в огород. Они больше не собирались с друзьями на шашлыки, она ни разу не затопила баню за весну и половину лета.

В начале июля Толик наконец-то купил машину. После страшного убийства Васи, он утихомирился, перестал бегать по бабам. Теперь, наверное, и пить бросит из-за машины, думала Вера.

– Верунь, мы сделали это! – сообщил он, поймав ее во дворе. – Москвич.

– Да, я знаю, Маша мне говорила, – слабо улыбнулась Вера. – Молодцы, поздравляю. Мы с Васей тоже на машину копили, в мае бы приобрели, если бы не это…

– Подруга, ну нельзя так, перестань, надо жить дальше! Что ты себя хоронишь, у тебя вся жизнь впереди. Давайте опять соберемся вместе. Банька, шашлыки, обмоем как следует наш «москвичонок». Не возражай! Через два дня, в субботу, вечерком поедем к вам в огород. Не волнуйся, мы с Игорем все организуем.

Его напор смел ее слабое сопротивление, Вера согласилась. Даже как-то повеселела, предвкушая хороший отдых с друзьями.

Шашлыки удались на славу, баня тоже не подкачала. Мужчины пили водку, закусывая сорванными с грядки молодыми огурчиками, женская половина – пиво с копченой килькой. Сначала помянули Васю. Вера думала, как было, если бы здесь и сейчас был он, ей так его не хватало, но потом она расслабилась, повеселела. Когда дошла очередь до шашлыка, языки у всех развязались, голоса стали громче, они запели, начали танцевать и хохотать до упаду. Дети играли в мяч, бадминтон, плескались в реке. К ночи, когда все устали, утихомирились, Игорь взял в руки гитару и запел:

– Милая моя, солнышко весною…

Все тихонько ему подпевали, только Настя молчала.

– А ты почему не поешь? – спросила у нее Алла. – У тебя такой голос красивый.

– Не могу. Горло перехватывает, ни одной ноты не получается взять. Как папа умер, так и перестала петь, да еще простыла тогда сильно.

– Вера! С этим надо что-то делать! – провозгласила Маша. – У девчонки талант пропадает. Как-то лечить не пробовали?

– Это нервное, – сказала Вера. – Последствия стресса.

– Вы, говоришь, деньги на машину копили? Езжайте на свои сбережения на море, через месяц забудете про свои нервы, – предложил Толик. – Отдохнете, подлечитесь обе. В Анапе, говоря, хорошо, песочек, детский курорт считается.

Еще через час и после трех рюмок водки было решено, что отдыхать на юг едут Морозовы, все Смирновы и Тая Гончарова.

* * *

– Море, море, – пел Юрий Антонов.

– Море, море, – подпевали ему Вера, Игорь и Алла, подставив солнцу свои загоревшие за двенадцать дней тела. Рядом с ними лежал полиэтиленовый мешок с абрикосами. Их руки поочередно ныряли за сладкими фруктами.

Настя с Таей дрейфовали недалеко от берега на надувных матрацах. Артур с Темой плавали вокруг них и брызгались соленой водой, на что те отвечали возмущенными воплями. Взрослые только посмеивались, глядя на подростков. Вдруг мальчишки взялись обеими руками за матрас Насти и, резко дернув, перевернули его. Затем то же самое проделали с Таей. Девчонки попадали в воду, визжа на весь пляж, а потом вдвоем кинулись на своих обидчиков и начали топить. Артур глубоко нырнул и за ноги потащил Настю за собой на дно. От испуга она чуть не открыла рот, забила руками вокруг себя, отбиваясь от мальчишки. Он отпустил ее. Настя вынырнула на поверхность и, кашляя и отплевываясь, накинулась на Артура с руганью:

– Дурак! Ты меня чуть не утопил! Бестолочь!

– Виноват, исправлюсь, – усмехнулся он и подмигнул Артему. Они вдвоем резко потянули Таю вниз. Настя нырнула на подмогу подруге. Скоро их головы, как мячики, показались на поверхности.

– За это мы тебя на катамаране покатаем, – пообещал Артем Насте. Она ему очень нравилась. Артур поддержал брата.

– И меня, и меня! – закричала Тайка.

– А как же, – кивнул старший брат. Его светло-русые волосы выгорели на солнце, кожа за две недели отдыха приобрела золотистый оттенок. Он был очень симпатичным парнишкой. Тая с Настей втайне вздыхали темными ночами, вспоминая его улыбку, сам же Артур предпочитал Вику из соседнего лагеря. Ей было 14 лет, и она дружила только с взрослыми 16-летними парнями. Эта смуглая, черноволосая красавица не замечала, бросаемых на нее взглядов какого-то салаги. Тая радовалась, что она тоже смуглая брюнетка. Может Артур забудет Вику и влюбится в нее? Наська, конечно, красивая, но она ведь белобрысая.

После месяца солнца, моря, свежего воздуха, фруктов их всех было не узнать. Они хорошо отдохнули, дочерна загорели, особенно Тая. Девчонка стала похожа на негритенка. Артур все-таки закадрил Вику и даже целовался с ней. Подруги с Темой подсматривали за ними из кустов, а потом два дня дулись за то, что он им изменил. Артем рассказал брату, что его поцелуй видели, на что тот только ухмыльнулся и сказал, что так и было задумано.

Двадцать шестого августа, последний вечер перед отъездом домой, отмечали день рождения Таи, а заодно и прощание с морем. Их компания расположилась на берегу, расстелив на песочке покрывало. Чего там только не было! Персики, виноград, дыня, арбуз, местное красное вино, рыба и, конечно, шашлык. Все поздравили именинницу, расцеловали, надарили подарков. Через какое-то время Настя заметила, что ее подруги нет рядом. Артура тоже не было. Она с Темой отправилась на поиски. Они услышали их голоса по другую сторону волнореза. Ребята взобрались на него, и сверху им предстала такая картина: Тая, обхватив рукой шею Артура, присосалась к его губам, он положил свои руки ей на талию и отвечал на ее поцелуй. Настя развернулась на сто восемьдесят градусов и бросилась бежать подальше от этой парочки предателей! Артем погнался за ней.

– Стой! Подожди меня! – он схватил ее за руку. – Она сама на нем виснет, он не хотел. Ему другая девочка нравится.

– Мне-то что! – пожала плечами Настя, но руки у Артема не отняла. – Пусть хоть всех перецелует. Не говори ему, что мы их видели.

На волнорез взобрался Артур, подал руку Тае, помог ей подняться. Повернув голову в сторону родителей, он увидел, что его брат стоит совсем недалеко от них, да еще и вцепился в Настю своими ручонками.

– Что это вы тут делаете? – закричал он.

– А вы? – хором спросили Тема с Настей.

Дальше обе стороны эту тему решили не развивать, тем более что родители уже сложились и звали их, чтобы идти спать.

Домой возвращались на поезде, заняв два купе. По дороге накупили фруктов, рыбы, грецких орехов, на станциях их продавали совсем дешево. В последнюю ночь в поезде Вера сидела у окна, смотрела на проносящиеся мимо деревья и улыбалась. Алла на секунду открыла глаза.

– Ты счастлива? – спросила она.

– Почти, – ответила Вера. Вот был бы рядом Вася… – Помнишь, когда мы только приехали отдыхать, ко мне все обращались «женщина», а перед отъездом я уже стала «девушкой».

– Да, отдых тебе явно на пользу пошел. Ты посвежела, глаза блестят, улыбаешься, и загар тебе очень идет.

– Он всем идет.

Настя была полностью счастлива, она даже улыбалась во сне. Сегодня утром Артур сказал ей, что она самая красивая девочка на свете.

Голос к ней, на что они все так надеялись, не вернулся.

На зимние каникулы Вера с Настей ездили в Ялту на десять дней. Поднимались на Ласточкино гнездо, гуляли по набережной, дышали свежим морским воздухом. Очень весело отметили Новый год с женщиной, в квартире которой снимали комнату. Весной Настя с классом отправилась в Ленинград на пять дней. Девочка была в восторге от Екатерининского дворца, Петергофа, Эрмитажа. Ее глаза сияли, когда она по возвращении рассказывала матери об увиденных красотах, где когда-то жили и вершили судьбы людей великие правители России. Без конца рассматривала фотографии, привезенные из своего мини-путешествия, показывала их Тае и Артуру с Артемом. На майские праздники два раза выезжали с Толиком и его семейством на природу с ночевкой. Летом 1986 года Вера с дочерью на три недели съездили в Сочи. К концу отдыха Настя запела, а Вера впервые после смерти Васи позволила постороннему мужчине за собой поухаживать. Правда дальше держания за руку и одного медленного танца дело не пошло, но и это уже был прогресс для молодой женщины. Дело было так. Отдыхали они в пансионате «Прибой», жили с Настей в уютном двухместном номере. Кушать ходили в столовую в другой корпус. За их столиком сидели пожилая супружеская пара из Норильска, женщина средних лет из Перми и мужчина лет сорока из Ленинграда. Эта компания Вере нравилась. Через несколько дней они все передружились и начали встречаться помимо столовой на пляже, вместе ездили на экскурсии, ходили на танцплощадки. Где-то через неделю после знакомства Владимир, тот самый мужчина из Ленинграда, пригласил Веру в ресторан. Настя в это время уносилась на дискотеку с девочкой из Казани.

Вера заказала себе красного вина под шашлык, а Владимир сто грамм коньяка. После второй порции этого напитка он осмелел, накрыл руку Веры своей рукой и проговорил:

– Веруша! Вы не женщина, Вы – богиня! Афродита! Звезды меркнут по сравнению с сиянием вашихглаз. Морские просторы бледнеют на фоне их голубизны, губы ваши…

Он бы продолжал бесконечно, если бы его пламенную речь не прервал торговец цветами:

– Розы! Кому розы? Молодой человек, купите Вашей даме эти великолепные цветы!

Владимир жестом подозвал продавца и через минуту Вера стала обладательницей пяти шикарных, темно-бордовых роз с пьянящим ароматом. Владимир тем временем пригласил ее на медленный танец.

Южная ночь, тихая музыка, цветы, вино сделали свое дело. Вера расслабилась и полностью отдалась танцу. Владимир что-то тихонько нашептывал ей на ухо. Это был сказочный вечер. Но все сказки, как известно, быстро заканчиваются. Вот и эта подошла к своему логическому завершению. Сначала Вера почувствовала робкий поцелуй на своей шее. Может показалось подумала она. Потом Владимир начал покусывать мочку ее уха. Женщина напряглась. Он это почувствовал, но расценил совсем не так. Долгий, томный взгляд глаза в глаза и попытка поцеловать в губы. Вера всплеснула руками, нечаянно задела его по носу, оттолкнула от себя и бегом покинула место действия.

Утром за завтраком она обнаружила рядом со своими столовыми приборами букет темно-бордовых роз. Владимир отсутствовал. Сейчас, при свете дня, случившееся казалось смешным и нелепым. И хорошо, что это было. Хватит слез и переживаний, надо жить дальше. Она, наконец-то, стала с надеждой смотреть в будущее. Вот и ее дочурка восстановилась после смерти отца, поумнела, похорошела, стала девушкой. Голос ее зазвучал сильнее и как-то взрослее. Вера, видя сияющие глаза дочери, не сказала ей, что накопленные на машину деньги подходят к концу. Хорошо, если будущим летом им удастся вырваться к морю дикарями дней на десять. А потом как жить? Случись что, на «черный день» ничего не накоплено.

С мая по июль 1987 года Вера с дочкой проводили все свободное время в огороде, помогали бабушке Варе на ее участке. Сажали картошку, лук, помидоры, огурцы, морковь, чтобы зимой можно было питаться своими овощами, все какая-то экономия. На зарплату библиотекаря больно не разживешься. Поливали, пололи, рыхлили, боролись с колорадскими жуками. В августе начали собирать первый урожай, закатывать на зиму соленья, варенья, джемы и компоты. В середине августа все-таки вырвались к морю. Добирались до Адлера и обратно в плацкартном вагоне, но зато отдыхали две недели, снимали комнату в домике, который размещался в ста пятидесяти метрах от пляжа. Настя очень сильно выросла за лето, стала ростом с мать, загорела, просто картинка, а не девочка.

– Это была наша последняя поездка, – сообщила Вера дочери в поезде, когда они уже подъезжали к своему городку. – Деньги, отложенные отцом на машину, почти все ушли. Теперь будем перебиваться только на мою зарплату.

– Хорошо, мама, – задумчиво протянула Настя. Она даже обрадовалась, теперь не придется разлучаться с Артуром так надолго, а то его окончательно отобьет Тайка.

Декабрь, 1989

– Мама, мы пошли! – крикнула Настя и выскочила за дверь.

– Стрекоза! – улыбнулась Вера. Ее дочка стала совсем взрослой. А какая красавица. Выросла под метр семьдесят, округлилась в нужных местах. Сейчас пошли с девчонками на концерт Игоря Сизова, очень популярного молодого певца, который приехал с гастролями в их город. Настя надела короткую серую юбочку, белую кофту, дымчатые капроновые колготки и туфли на шпильке. Ушки украсила длинными сережками серебристого цвета, накрасилась первый раз в своей жизни. Вера только ахала от удивления, как же преобразилась ее девочка. Время шло, мысли о Васе перестали ее преследовать. Теперь она вспоминала о нем со светлой грустью. Главное, что он был в ее жизни, им было хорошо вместе, у них красивая, умная дочь. Пусть он ушел раньше нее из жизни, но они обязательно встретятся ТАМ, на небе. В том, что есть жизнь после смерти, Вера ни сколько не сомневалась.

Денег, конечно, не хватало, она и забыла, когда последний раз покупала себе или Насте что-то из одежды. Обидно смотреть на красивую женщину, одетую в тряпье. Коллеги по работе наперебой советовали снова выйти замуж или хотя бы завести любовника. Как будто так просто это сделать! Не сойдешься же с первым встречным-поперечным в самом деле!

Вера решила прогуляться. Погода для декабря стояла замечательная. Был тихий, зимний вечер. Недавняя метель с сильным снегопадом преобразила серый город. Она оделась и вышла во двор. Возле забора намело большой сугроб. Вера вспомнила как в детстве они с соседскими ребятишками закапывали друг друга в снег, весело крича и захлебываясь от хохота. Потом, много позже, их, молодых девушек, ребята валяли в таких же сугробах. А как потом целовались! Аж дух захватывало. Вера вышла со двора и повернула на улицу, улыбаясь своим мыслям. У нее было часа полтора-два до прихода Настюши, отчего же не посвятить его себе? Она пошла в гости к Смирновым.

Концерт прошел на ура. Девчонки охрипли, визжа от восторга и хлопая в ладоши. Настя отбила себе все ладони, аплодируя Игорю. После концерта Тая потащила их в гримерку, за автографом. Они оказались в полупустой длинной комнате в хвосте очереди из поклонниц таланта молодого певца. Звезда сидел во главе большого стола и пил минералку. По бокам пристроились его музыканты, тоже что-то прихлебывали, закусывали огурцами, огрызки от этих огурцов были разбросаны по всему столу. Пока Настя разглядывала это, подошла ее очередь брать автограф. Она робко протянула известному исполнителю свой блокнот. Игорь быстро пролистал его. Там уже отметились Женя Белоусов, Дима Маликов, Ирина Аллегрова, Андрей Державин.

– Хорошая компания, – одобрил певец, подписывая очередную страничку.

Тая предложила ему расписаться на своем билете. Поклонницы постепенно покидали гримерку. Настя, Оля, ее одноклассница, и Тайка выходили последними.

– Задержи ее! – раздался сзади голос Игоря. Сидящий возле двери длинноволосый гитарист вытянул ноги, преграждая путь Тае. Настя с Ольгой едва успели выйти из гримерки, как дверь за ними захлопнули и заперли изнутри на ключ.

– Что делать будем? – спросила побледневшая Оля.

– Не знаю, – ответила Настя. Ее начало трясти от волнения. – Пойдем Артура искать, он где-то здесь должен быть.

Своего друга они обнаружили в центре зрительного зала. Он разговаривал со звукорежиссером.

– Игорь Тайку закрыл в гримерке! Там все его музыканты! Ее не выпускают! Они ее изнасилуют! – верещали девчонки наперебой.

Молодые люди переглянулись, заулыбались.

– Может она сама не хочет выходить? – спросил Артур.

– Дурак что ли! – набросилась на него Настя. – Друг называется! Спаси девчонку!

– Ну, девчонкой она еще в твоем возрасте перестала быть, если не раньше…

– Чего болтаешь! – возмутилась Настя. – Не ври!

– Кому как не мне это знать! Вместе пробовали, первый опыт у обоих был.

– Ну и как? – заинтересовался звукорежиссер.

– Дурдом! С третьей попытки только получилось.

Настя развернулась и побежала к гримерке.

– Идиот! – крикнула она на ходу. Ольга мчалась за ней. Еще издалека они увидели, как музыканты переходят в соседнее помещение. Что они сделали с Таей? Девчонки с ходу ворвались в гримерку к Игорю. Он сидел, развалившись на стуле со спущенными ниже колен штанами, глаза его были закрыты. Тая стояла перед ним на коленях и сосала член.

Девушки тихо выскользнули в коридор.

– Меня сейчас вырвет, – простонала Оля.

– Меня тоже, – прошептала Настя. – Значит Артур не наврал, она шалава какая-то!

Они молча прошли в гардероб, взяли свои шубейки и пошли домой. Настин мирок в одночасье разбился на мелкие кусочки. У нее нет подруги Таи и нет любимого, Артура. Они оба ее предали. У Тайки своя взрослая жизнь, Артур, оказывается, спит со всеми подряд. А она-то дура размечталась! Думала, что он ее любит. Вот возьмет сейчас и тоже с кем-нибудь переспит им назло. Настя замахала рукой, останавливая проезжающую мимо машину. Тормознула белая «четверка». За рулем сидел мужчина средних лет, подозрительной наружности.

– Куда тебе? – спросил он.

– На Пушкина, дом восемнадцать.

– В эти бараки! Заплатишь?

– Натурой! – храбро воскликнула Настя.

– Сколько тебе лет, девочка?

– Я не девочка!

– Рваная! А ну вылезай из машины!

Настя выскочила на тротуар, испугавшись слова «рваная». Что это значит? Фу, как противно. У кого бы спросить? Тайка точно знает. И Артур. Но с ними она больше не будет разговаривать. Развратники.

Придя домой, Настя сразу прошла в свою спальню, что-то буркнув матери, которая успела вернуться к ее приходу от Смирновых. Устала, хочу спать. Как же, теперь она всю ночь не уснет! Девушка подошла к большому настенному зеркалу, оглядела себя с ног до головы. Да, она красива, но как одевается! Нищета. Новое на ней только нижнее белье, и то, в чем ходила сегодня на концерт, остальное материны обноски двадцатилетней давности. Конечно, Артур и не посмотрит на такую оборванку.

В это время Вера сидела в общей комнате на диване и пыталась смотреть телевизор. Скоро пять лет, как убили Васю. Его уже не вернешь, надо устраивать свою жизнь. Дочь как нищенка донашивает ее старые вещи. А ведь ей шестнадцатый год, почти невеста, девочку надо хорошо одеть. Вон Тая как с картинки, у нее и мальчики уже есть, дружат дети. А ее Настюша чем хуже? Может принять ухаживания Бориса, вдвоем легче будет тянуть лямку. Мужчина есть мужчина, какой бы он ни был, что бы там не говорили. С ним и спокойнее, и надежнее. Быт заел донельзя. Где-то что-то прибить, подправить, доделать – на все нужны мужские руки, а не женские, нежные и неловкие. Да и в финансовом плане станет легче. Две зарплаты намного лучше, чем одна. А Борис похоже хорошо получает, одежда у него дорогая, фирменная. Он как-то говорил, что дубленку ему откуда-то с севера привезли друзья, а осеннюю куртку из Москвы. Глядишь и у нее с Настей появится какая-нибудь обновка. Конечно Борис пока не предлагал совместное проживание, но… Просто быть его любовницей Вера не согласится, только женой. Она порядочная женщина, а не какая-нибудь там профурсетка!

Познакомились они три месяца назад. Вера после работы поехала в огород, чтобы достать из погреба немного картошки, дома уже почти вся закончилась. Нагрузившись овощами, медленно пошла к остановке автобуса. Было поздно, темнело. На улице тускло горел один фонарь. Народу никого. Страшно, подумала Вера. У киоска стоял мужчина и покупал сигареты. Увидев ее согнутую от тяжелых сумок спину, подошел к ней, взял поклажу и донес до остановки.

– Не могу видеть женщину, красивую женщину заметьте, которая тащит тяжести! – провозгласил он. – Где Вы живете? Я Вас провожу до дома. Муж Ваш почему одну в огород отпустил так поздно?

– Я вдова, – прошелестела Вера.

Одиноких баб сразу видно, подумал Борис. Не вдова ты, а овца бестолковая. Уж я тебя возьму в оборот. Тем более, скоро надо будет менять место жительства. У Нинель становится опасно.

– О! Извините, не знал! – запел мужчина. – Тем более Вас надо беречь. Вы одна живете?

– Нет, с дочерью, – ответила Вера.

– А сколько лет дочурке?

– Шестнадцатый год.

– Ого! Вы так молодо выглядите, ни за что не поверю, что у Вас такая взрослая дочь! – за разговорами Вера и не заметила, как они дошли до ее дома.

– Спасибо, что помогли! – улыбнулась она, беря из его рук сумки. – Дальше я сама.

– Неужели мы так и расстанемся?! Может еще когда-нибудь встретимся? У Вас есть телефон? Где Вы работаете? – Борис сыпал вопросами и постоянно улыбался.

– Телефон я Вам дать не могу. А работаю я в Центральной библиотеке, приходите к нам книги читать.

Он пришел через четыре дня, решив, что это достаточный срок, чтобы заинтриговать женщину. Принес плитку шоколада. Вера начала отказываться.

– Дочку угостите, – предложил Борис, и она сдалась. Он часто провожал ее до дома, несколько раз сводил в ресторан. Они целовались украдкой в подъезде. Борис с каждым разом все сильнее и сильнее прижимал Веру к себе, она ощущала его напрягшуюся плоть и сама еще больше возбуждалась. Дальше нет смысла тянуть, надо как-то разворачивать эту ситуацию. Интересно как дочь отреагирует на чужого человека в доме? И словно в ответ на ее мысли раздался телефонный звонок.

– Поговорим? – игриво пропел Борис.

– Приходи, – просто ответила Вера.

Через полчаса мужчина уже был у нее. Настя уснула и не слышала, как он пришел. Борис с порога полез целоваться, Вера вяло отбивалась. Он, долго не думая, запустил руку в вырез ее халата и обхватил грудь длинными пальцами. На пол полетели вырванные с корнем пуговицы. Другая ладонь впивалась ей в ягодицу, потом двинулась между ног, откидывая прочь мешающий халат. Язык его залез почти в глотку, мешая дышать. Боря пронес женщину в зал и уложил на диван, скидывая мимоходом халат. Сам принялся натягивать презерватив.

Через час он ушел. Вера безучастно смотрела в потолок. Вася, прости. Это ее первый мужчина после смерти мужа. Было так сладко и так больно одновременно, видимо из-за длительного перерыва. Боря, конечно, хороший любовник, слов нет. А она так долго была одна. Как трудно быть одной! Это ее оправдывает. Прости, Василек. С этими мыслями Вера уснула.

* * *

Настя возила мокрой тряпкой по полу, создавая видимость мытья полов. Мысли ее витали около Артура. Вчера он пригласил ее на репетицию, предложил петь в их группе. Идти или не идти? Надо решить для себя, простила она его или нет после такой измены. Наверное, все-таки надо пойти. А что одеть? Вечная проблема – одежда. А это что еще такое?! Настя вытащила из под дивана что-то напоминающее лопнувший воздушный шарик. Тьфу! Она брезгливо отбросила его от себя, когда поняла, что это такое. У матери кто-то есть? Как? Не может быть! А как же папа?! В очередной раз в душе у девушки что-то перевернулось. И она еще думает, идти ли ей к Артуру. Конечно, идти и переспать с ним! Если мать завела мужика, то она чем хуже нее?

Настя быстро домыла полы, оделась и побежала во Дворец Строителей. Презерватив остался лежать посреди комнаты. Вера, придя домой, сразу же увидела его. Стыд-то какой! Значит, Настя его нашла. Женщина двумя пальцами подняла злосчастный предмет с пола, завернула его в кусок газеты и выкинула в мусорное ведро. Как теперь объясняться с дочерью? Она, наверное, сочла это предательством по отношению к отцу. Что делать? Может познакомить ее с Борей, а вдруг он ей понравится. Вера позвонила ему на работу и договорилась о встрече на семь часов вечера.

– Ты одна? – спросил Борис, едва переступив порог ее квартиры.

– Да, – ответила Вера, одетая в другой халат. Тот пришлось выкинуть, как не подлежащий восстановлению.

Мужчина, хищно шевеля черными усами, облапил ее руками и поцеловал взасос. Входную дверь они в целях безопасности закрыли на шпингалет.

– Ты что, – откинула его Вера. – Настя может прийти в любой момент. Она ведь наш презерватив нашла. Не знаю, что теперь ей говорить.

– Девке пятнадцать лет, сама уже все знает. Может и пробовала с кем-нибудь.

– Ты что! Она не такая!

Борис усадил Веру к себе на колени и начал губами исследовать ее тело, пробовать его на вкус. Приятная бабенка, только неумелая. Ничего, он ее разогреет и всему научит. На этот раз он осторожно снял с нее халат и нижнее белье. Бельишко могло бы быть и получше. Медленно разделся сам, пусть оценит его тело. Немного бледноват, конечно, и животик намечается, но в остальном ничего. Даже очень ничего! Его достоинство смотрит в потолок, пусть полюбуется. Вера как раз и не смотрела туда, смущалась. Он взял ее руку и положил на свой орган, потом притянул ее голову к паху.

– Поцелуй его, – попросил он. Она удивленно подняла на него глаза, открыла рот, чтобы запротестовать. Борис ловко воткнул свой член ей в губы. – Соси.

Вера попробовала, но ее затошнило, и она отвернулась, вытирая рот и набежавшие на глаза слезы. Вася бы с ней так никогда не поступил.

– Что за вода? – присел рядом с ней Боря. Он обнял ее за плечи, покрутил сосок между пальцев, пососал его, лаская языком. Пальцы проникли внутрь влажной Веры. Ладно, пока так войдем. Может потом раскочегарится и сделает ему минет… Тоже мне недотрога. Она хоть кончать умеет? И не погладит нигде. Лежит как бревно. Зачем только с ней связался. Кое-как кончив, Борис скатился с Веры, опять зашвырнув презерватив под диван. Она только покачала головой. Придется теперь лезть, доставать. Надо как-то уйти, думал Боря, и побыстрее. Не хватало еще с ее соплюшкой-дочерью встречаться. Прыщавый подросток, о чем с ней говорить? Он начал неторопливо одевать брюки. Вера пошла выбрасывать презерватив.

Странно все как-то, подозрительно даже. Так любящие мужчины себя не ведут. Хорошо, пусть Борис ее не любит, но ведь наверняка она ему нравится, не зря же он к ней ходит. Полюбить в их возрасте уже сложно, это прерогатива молодости. Остается симпатия, взаимное уважение и понимание. Боря же ведет себя как пользователь – взял вещь, поработал, положил на место. Не чувствует она ни тепла, ни малейшей симпатии с его стороны. Похоже, ему просто удобно к ней приходить, с ней спать, у нее ужинать. А как же серьезные отношения? Неужели в его возрасте он еще не нагулялся? Не тянет к семейному очагу, к жене, детям? Кстати, он ничего не рассказывал о своей жене и детях, как Вера его ни пытала. Были ли они у него вообще? Может хватит загадок, непонимания, вопросов без ответов. Или она сейчас все выяснит, или пусть гуляет на все четыре стороны. В конце концов она тоже давно уже не девочка, чтобы с ней в игры играть!

– Вера, зачем тебе все это надо? – попытался вывернуться Борис. – Это дела давно минувших дней…

– Может хватит мне голову морочить? Я хочу знать. Если тебя что-то не устраивает, я тебя не держу! – Вера в кои-то веки решила проявить твердость. – Или ты рассказываешь мне о себе и остаешься или… Дверь показать?

Черт! Надо навешать что-то этой дуре, некогда кого-то другого сейчас обрабатывать. Срочно нужна хата.

– Хорошо, хорошо, Верунчик! Был женат два года, потом развелись, есть дочь… Они живут в другом городе…

– Сколько дочери лет?

– Двадцать.

– О! Уже взрослая… – Вера задумалась. – А жена что? Снова замуж не вышла?

– Не знаю! – ему надоело сочинять на ходу. – Мы как развелись, я с ними связь не поддерживал.

– И с дочерью тоже?! – она была поражена. Как так можно? Бросить своего ребенка и не интересоваться его судьбой. – И алименты не платил?

– Хватит меня допрашивать! Ты не прокурор и не судья мне! И вообще я домой пошел!