Текст книги "Обаятельное чудовище"

Последнее слово я произношу прямо ему в лицо. О боже… Он что, кусок от меня откусить собрался?

– Быстро ставь все, как было! – рявкает он, крепко хватая меня за руку и подтягивая к себе. – Кому сказал!

– Разбежалась! Прикрути сначала подножку к моему мотоциклу, – тихо отвечаю я, упираясь второй рукой в его твердую грудь и осторожно пытаясь высвободиться из цепкой хватки.

– Ни за что, – сдавленно шипит он.

У меня по спине табуном несутся мурашки.

– Не буду я ничего двигать, – я все-таки выкручиваю руку, освобождаясь из захвата. – И не подходи больше ко мне так близко! Одеколон у тебя… мерзкий. Как окружающие его выносят? Бр-р! – Трясу головой. – Фу!

Спешу вернуться за стол, чтобы отдышаться, и краем глаза замечаю, как он в недоумении принюхивается к себе. Так тебе и надо, вонючка! Этот раунд в мою пользу.

5

Марта

Плюнув на бардак в своей половине кабинета, парень садится на диван, вытягивает длинные ноги, достает мобильник и молча копается в нем, время от времени бросая на меня неприязненные взгляды из-под бровей.

Я изучаю документы и делаю вид, что не замечаю, как он косится на меня. «Непокладистая и ершистая» – так было записано в моем личном деле. И даже не верится, что эта девчонка, готовая противостоять целому миру, еще жива где-то глубоко внутри меня: ведь я давно похоронила ее и почти не вспоминала. Забыла, когда в последний раз видела в себе ту, которая не лезла за словом в карман. Но сейчас она здесь – готова в любой момент дерзко ответить любому, чтобы достойно постоять за себя.

Черт побери, да я до сих пор не верю, что мне больше не нужно притворяться! Не нужно затаиваться и молчать, ждать чьего-то одобрения, стыдливо и покорно опускать взгляд и до искр в глазах зажмуриваться, чтобы не выдать себя. И кто знал, что столкновение с этим грубияном, словно по щелчку, выпустит наружу ту колючку, которой когда-то была я?

Нет, просто невероятно…

И не понимаю, почему так взъелась на весь свет. И точно не знаю, к какой цели иду – я как слепой котенок в огромной комнате. Действую интуитивно, почти на ощупь. Не понимаю, что хочу доказать миру, но чувствую, что должна так поступить. Нужно хоть что-то делать, чтобы не сойти с ума окончательно. И останавливаться нельзя!

Да взять хотя бы холеного лодыря. Разве он заслужил, чтобы я являлась, влезала в его бизнес, дерзила и наводила здесь свои порядки? Может, и нет… Но я не виновата, что получаю какое-то странное, давно забытое удовольствие! Как ему объяснить, что я таким способом приспосабливаюсь к новым условиям, прощупываю людей, смотрю на их реакцию и кайфую от того, что никто не видит того, что у меня внутри?

– Очуметь… – произношу вслух, вдруг осознав, что впервые за последние пять лет почувствовала себя по-настоящему живой.

– Что? – отрывается от телефона парень.

Сверлит меня недовольным взглядом.

– Что? – хлопаю ресницами. – А-а-а… – беру себя в руки. – Очуметь, какие цифры… С такой слабой стратегией заведение не окупится никогда!

– А ты, стало быть, эксперт в области рентабельности? – взрывается он, откладывая в сторону телефон.

– Да, – вру я.

Ему не обязательно понимать мои мотивации. Заведения открылись не так давно и пока далековато плавают от точки безубыточности, моя задача – сделать все, чтобы они начали приносить доход. Для чего это мне и как именно я планирую добиться цели – не его ума дело. Равно как и то, что я нигде не обучалась и действую почти интуитивно, а значит, либо потоплю его хлипкий кораблик, либо мы вместе научимся сопротивляться волнам.

– Закончила университет? – хмурится парень. – Кто ты по специальности?

– А ты? – парирую я.

– Я в процессе.

– Я тоже.

Он удобнее устраивается, ерзая на кожаном диване. Все его отношение ко мне написано у него на лице, на котором застыло брезгливое выражение.

– Значит, папочка прислал свою девочку поупражняться в финансовом менеджменте? Отдал то, что было не жалко, чтобы она могла почувствовать себя пафосной бизнес-леди?

От его слов мои внутренности сворачиваются узлом.

– А ты выпросил у своего папочки денег на клуб, чтобы не платить каждый раз за вход?

– Да, – спокойно и без стеснения говорит он.

– Теперь хотя бы этот кабинет будет использоваться по назначению, – бросаю многозначительный взгляд на стринги, красным знаменем реющие на спинке стула.

– Тебя смущает красивое белье? Или то, что оно оказалось здесь? – наглец и не думает отрывать от меня взгляда.

– Если ты планируешь делить со мной это помещение, – замечаю я, – то не советую заниматься тут сексом со своими подружками. Как бы тебе это ни нравилось, Тимофей, – делаю акцент на его имени, – но мне придется навести здесь свои порядки, потому что клуб и ресторан должны приносить мне деньги.

– О! – улыбается парень, словно что-то понял. – А папочка больше не дает тебе на карманные расходы? В этом дело?

От его улыбки по лицу расползаются мелкие морщинки. Солнечный свет ложится на кожу парня так, что я могу видеть даже упавшую на щеку ресницу. Не знаю почему, но мне хочется подойти и убрать ее.

– Лучше тебе не знать моих причин, – отвечаю, сглотнув.

– Почему?

– Они тебе не понравятся.

– Такие же никчемные, как и ты сама?

– Все понятно, – устало отвожу взгляд.

– Ну конечно, – уголок его рта злобно подрагивает. – Сначала ты бросаешь мне вызов, понтуешься на перекрестке, а потом, когда тебе бьют по башке, возмущаешься. Вламываешься в мой бизнес, захватываешь кабинет и удивляешься, что не вызываешь ничего, кроме раздражения! Да ты меня бесишь! Да. Бесишь до изжоги! Кто ты такая, вообще? Иди скажи папашке, чтобы прислал кого-то поумнее! Или я сам скажу.

– Извини, что съездила тебе тогда по роже, – виновато отвечаю я. – Искренне надеялась, что это вставит тебе мозги на место, но, увы… – развожу руками.

– В какое же дерьмо я влип… – рычит он.

Нервно нащупывает в кармане джинсов пачку сигарет, встает и направляется к выходу.

– Вот именно, – говорю я ему вдогонку. – Еще не поздно отказаться. Я даже увеличу на десять процентов ту сумму, за которую ты бы смог продать мне свою долю.

– Выкуси! – выпаливает он, показывая мне кукиш. – Ты будешь меня терпеть здесь, гаргулья! Потому что я не позволю развалить свой бизнес какой-то мажористой девке, возомнившей себя черт-те кем!

– От мажора и слышу!

– Дура…

– Хам! – и я вздрагиваю от хлопка двери.

Через пару часов Дарья знакомит меня с сотрудниками и показывает все помещения.

– Эту комнату мы выделили под репетиционную, – улыбается она, открывая ключом дверь. Включает свет. – На самом деле пригласить известную группу выступать в нашем клубе было самым верным решением.

Я вхожу и оглядываю чехлы, в которых спрятаны музыкальные инструменты и аппаратура.

– Группа The Diverse, вы, наверное, знаете, – смущается Даша.

Ей явно неуютно, она не понимает, как лучше общаться со мной.

– Нет, не знаю, – улыбаюсь я: ведь расположение этой девушки мне пригодится. – Давай на «ты», хорошо? Мы ведь с тобой примерно одного возраста.

Даша радостно кивает, и я продолжаю с интересом оглядывать каждый уголок комнаты.

– Тим договорился с ребятами, и мы совместили открытие клуба с их выступлением, – сообщает она с воодушевлением. – Было здорово. Вряд ли бы новое заведение с первых же недель собрало столько народа…

– Это была его идея? – оборачиваюсь я.

Девушка пожимает плечами:

– Да. Тим вообще-то неплохой. Грубоват немного только…

Я понимающе киваю:

– Ага. Но я тоже бываю хороша… А вы с ним друзья?

– Да, – Даша поджимает губы. – У него много друзей. Кто-то любит его, другие ненавидят. С ним… непросто. Но мы хорошо ладим.

– Не уверена, что мы тоже поладим, – честно признаюсь я, – но, во всяком случае, я уважаю его права и готова прислушиваться к его предложениям. И тебя хочу попросить…

– О чем?

– Не нужно видеть во мне врага, Даша. Ладно?

– Я… я не… – она мотает головой.

– Мое желание улучшить финансовое положение этого места естественно, поэтому не надо обижаться, что лезу в ваши дела. Но если буду не права, ты мне так и говори, хорошо? Я вижу, что ты много сделала в плане управления самим процессом, и думаю, мы будем и дальше двигаться, и работать, только еще усерднее.

– Да, – кивает она. – Конечно.

И я снова дарю ей улыбку. Кто знает, может, мы могли бы подружиться. Правда, я давно забыла, что такое дружба с кем-то. Моя единственная подруга умерла пять лет назад, и больше я не была с кем-то близка. Разучилась доверять людям.

– А вы с Тимом уже были знакомы? – спрашивает Даша, когда мы выходим из помещения. – Как я поняла…

– Что-то вроде, – прикусываю щеку изнутри. – Столкнулись на дороге. Я на своем мотоцикле, он – на своем. Настроение у меня было игривое… Хотелось посоревноваться.

– О нет, не говори, что обогнала его! – Ее глаза расширяются.

– Да.

– Тогда ясно! Он несколько лет суперкроссом занимался, ему трудно такое пережить. Тем более если ты девушка, у-у-у… – она озирается по сторонам, проверяя, не слышит ли кто-то нас, а потом хихикает.

– Даша, – неожиданно для самой себя говорю я. – Ты можешь сходить сегодня со мной в магазин?

– Я? – теряется она, недоверчиво поглядывая на меня.

– Да. Нужно купить что-то… ну… какой-нибудь костюм деловой, блузку, что-то… короче, я не разбираюсь в этом, поэтому мне очень необходима помощь.

– Ой, я с радостью! – буквально расцветает девушка. – Обязательно.

– Не как подчиненная, – добавляю я, – как друг…

И меня захватывают новые ощущения, которые ужасно пугают. Вероятно, и с этим с хамом-владельцем-мажором-байкером можно было вот так же? Полюбовно. В смысле, по-человечески. Спокойно. Но вспомнив его разъяренный вид, сразу отметаю наивные мысли прочь. Нет, это вряд ли!

Тим

Мне даже спиртное в горло не лезет. Басы, наполнившие помещение клуба, растрясывают тело изнутри, стучат в висках, в грудной клетке и отдаются вибрацией в затекших мышцах. Эта атмосфера и пустая болтовня друзей должны меня расслабить. Я разваливаюсь на диванчике в ложе и жду, когда это произойдет, но недавние события будто провернули меня в мясорубке и никак не отпускают.

Первый раз в жизни меня что-то задело за живое. Первый раз мне не наплевать на происходящее. Наверное, я воспринял бы ситуацию гораздо проще, будь на ее месте кто другой. Но эта девчонка… она просто заноза в заднице! И бесит каждым своим действием или словом так сильно, что я инстинктивно ощетиниваюсь и с трудом сдерживаюсь, чтобы ее не прибить.

– Привет.

Я запрокидываю голову и вижу в полутьме знакомый силуэт: крутые бедра, обтянутые коротким платьицем, пышный бюст, уложенные волнами черные волосы, раскосые глаза и томная улыбка.

– Привет, – повторяет она, дожидаясь моей реакции.

Подкрашенные алой помадой губы складываются в сердечко, а хитрые распутные глаза сияют, силясь передать всю ее преданность по отношению ко мне. Бесполезно. Лола – не моя, но и не чья-то. Она – своя собственная, и ее любовь – для всех одновременно.

Если бы я только захотел, эта девушка, не обремененная умом, зато имеющая определенные таланты в области утех, хранила бы мне верность до конца своих дней. Но мне это неинтересно, и я не готов к подобным ответным шагам. Она все понимает, вот только не теряет надежды.

– Привет, Киса, садись, – хлопаю рукой по дивану.

Мойша, Воробей, Кензо и другие парни из нашей компании здороваются с ней. Они не отрывают взглядов от стройных ног Лолы, пока та пробирается ко мне. Кто-то присвистывает и сразу получает от нее щелчок по лбу.

– Как дела? – шепчет она, усаживаясь рядом.

Ее дыхание щекочет мою шею.

– Прекрасно, – говорю я, умело увертываясь от поцелуя в губы.

Обычно я не делюсь своими проблемами с тем, с кем сплю. Секс, совместный отдых – это что-то вроде праздника, никому не нужны твои обнаженные внутренности. Даже с парнями я делюсь лишь краткой версией, типа: «Приперлась телка, отжала у Мишани его долю, теперь придется работать с ней». Обсуждение занимает не больше минуты, ведь им, как и мне, гораздо интереснее смотреть на то, что происходит на сцене, где танцовщица выделывает такие па, что трусики-ниточки глубоко врезаются в ее упругий зад.

– Могу помочь тебе снять стресс, – подмигивает Лола, обнимая губами трубку кальяна.

Я замечаю, что на трубке остается след ее помады, и раздумываю над предложением. Два дня назад я предпочел ей блондинку, которую притащил с собой кто-то из парней. Но Лола не в обиде. В этом плане она выгодно отличается от других девчонок. Те склонны к истерии по поводу и без, вечно орут что-то про свои обманутые ожидания и отношения. А вот она никогда не предъявляет на меня прав, и ей не нужно ничего обещать. Идеальная женщина.

– Ты очень напряжен, – шепчет она, выдыхая дым мне в лицо.

Я отхлебываю пива и улыбаюсь. Мои брови приподнимаются, когда ее цепкие пальчики ныряют вниз – к моей ширинке. Девушка действует умело, и в самый низ моего живота быстро опускается ноющая тяжесть. Мы не размыкаем контакта глазами, и ей плевать, что парни могут увидеть, что она делает. Наверняка ее это заводит не меньше, чем меня.

– Кто это там с Дашкой? – спрашивает внезапно кто-то из парней. – Не твоя гаргулья?

– Ого, какая! – присвистывает другой.

Я вынужден повернуться и проследить за их взглядами.

– Она самая, – выдыхаю удивленно.

Выпрямляюсь, чтобы лучше рассмотреть. Сбрасываю с себя руку Лолы и закашливаюсь, не веря собственным глазам.

Они стоят на лестнице. Дашка опирается на поручень, качает в такт музыки головой. Ведьма – рядом. На ней красная юбка до колена – сидит в облипочку, не оставляя никакого простора для воображения. Черный топ с кружевом подчеркивает высокую грудь, а туфли-лодочки зрительно удлиняют стройные ноги. Она что-то пишет в блокноте, переговариваясь с Дашкой и время от времени бросая короткие взгляды в зал.

Ведьма смеется! Улыбается. Широко и искренне. Кокетливо отбрасывает мягкие темные волосы с лица. Наклоняется на поручень и, словно оценивая музыку, тоже покачивает в такт головой. Пряди волос падают назад, приоткрывают тонкую, нежную шею. Волевой, но утонченный профиль, расслабленный взгляд, полуопущенные веки – кажется, она по-настоящему наслаждается песней.

И меня поражает то, что я вижу. И сердце – нет, перепуганное сердчишко переходит на какой-то сбивчивый, беспомощный, мать его, ритм!

– Ого, горячая штучка! – смеется Воробей.

– Да? – морщу лоб. – Разве?

– Познакомь нас, Тима. Давай! – толкает меня Кензо. – Я бы за ней приударил!

– А я бы ее…

Моя самоуверенная улыбка гаснет. Не знаю почему, но мне хочется заткнуть их всех. Какого черта они взбесились? Почему ржут и смотрят на нее голодными взглядами? Что они в ней нашли?

– Кхм-кхм, – пытается привлечь мое внимание Лола.

Она ерзает на сиденье, придвигается еще ближе. Целует в шею, забирается на колени. А я смотрю на гаргулью, и сердце стучит как бешеное.

А Марта, вдруг тоже выхватив меня из толпы взглядом, настороженно застывает. Большие черные глаза распахиваются на секунду и… сразу гаснут. Она теряет интерес и устало отворачивается.

Я хватаю бутылку и припадаю к ней губами. Жадно пью.

– Ого! – удивляется Лола, поглаживая твердую плоть под тканью моих джинсов.

Пульсация там бешеная. И лучше ей не прикасаться.

Но девушка елозит задницей, пытаясь распалить меня все сильнее. Вот только у нее ничего не выходит: сердце плавно замедляет ритм, а кровь постепенно остывает. На самом деле все просто. Причиной моей эрекции была не Лола, и странный факт обескураживает меня еще сильнее, чем все, происходившее до этого.

6

Марта

Восьмой час. Мы с Дашей клубились до утра!

Конечно, не в привычном понимании слова. Но мы реально потратили всю ночь, чтобы объехать несколько самых крупных ночных заведений города. После того как я тщательно исследовала устройство нашего клуба, оценила работу коллектива, музыку, организацию работы с гостями, мне потребовалось сравнить полученную информацию с тем, как обстоят дела в других заведениях.

Рискнула признаться в этом нашей управляющей и… не прогадала. Даша с удовольствием составила мне компанию в трудном деле: сопроводила, все рассказала и показала, а ее парень Ярослав со своим другом, тоже музыкантом, обеспечивали нам прикрытие: возили из клуба в клуб, охраняли от посягательств пьяных мужчин и делились хорошим настроением.

Если честно, это был мой лучший вечер за последние годы! Да что там – за целую жизнь! Мы много смеялись, с удовольствием наблюдали за разными шоу-программами, смотрели, как смешивают сложные коктейли, а потом пробовали их, и я даже отважилась немного потанцевать в самом конце.

Это Даша виновата – в ней столько задора, искренности, душевного тепла. Она будто вся нараспашку. А когда они вдвоем с Яриком, то беспрерывно шутят, и просто невозможно оставаться строгим руководителем или владельцем заведения рядом с ними. Хочешь не хочешь, а становишься самой собой. Даже не той, которую ты выдумала в качестве ширмы для посторонних, а той, что живет где-то внутри тебя. Которая наконец-то вырвалась на волю и хочет все попробовать, испить жизнь жадными глотками. И очень боится, но страх не удерживает ее от того, чтобы не нырнуть в новую жизнь прямо с головой!

«Общайся, разговаривай, попробуй улыбнуться собеседнику и увидишь, как это действует» – так мой психолог советовал мне решать проблемы с социализацией. Прежде ее идеи казались мне до тошнотворного бесполезными, почти бредовыми. Что она могла знать обо мне? О таких, как я? Как можно решить проблемы, заговаривая с малознакомыми людьми и улыбаясь им?

Но Даша показалась мне настолько доброй и безобидной, что вдруг захотелось открыться ей, хотя бы ненадолго. И результат потряс меня до глубины души. Кто я такая? Что хорошего сделала, чтобы ко мне относились с теплом? Я ворвалась к ним, хамила, качала права. Но она словно забыла обо всем и… улыбалась мне. И делала все искренне, потому что по-другому не умела.

И я рискнула. Улыбнулась ей в ответ, и что-то внутри меня будто ожило. Знаете, это как если бы засохшее дерево вдруг обросло молодой листвой, и на нем зацвели свежие цветы. Нет, речь не шла о том, чтобы расслабиться полностью и утратить бдительность, но даже выдохнуть немного и слегка повеселиться в их компании стало для меня чем-то вроде целебной повязки на загнивающие раны.

В последнем клубе, куда мы прибыли уже под утро, была особая атмосфера. Места совсем немного, все друг у друга на виду, танцпола как такового нет, но люди танцуют на любых свободных уголках пространства – в проходах между диванами, на лестнице, возле барной стойки. И там не было привычной светомузыки, мелькающей огнями, – лишь мягкий, приглушенный свет, словно сидишь на кухне у старого друга.

И все так хорошо и уютно. А среди посетителей почти не оказалось пьяных или неадекватных, все были настроены мирно: тихонько болтали или покачивались в такт музыке, и это меня удивило больше всего. Возможно, поэтому мне и захотелось подвигаться, даже несмотря на то, что танцевать я не умею.

– Качай бедрами, – смеялась Даша.

И я послушно повторяла за ней.

– Руки, поднимай руки! – показывала она.

И я подражала ей, поднимая вверх ладони и будто пробуя воздух на ощупь.

Было странно, но мне нравилось. А когда к нам присоединились парни, стало еще веселее, потому что они прикалывались: вот кто совершенно не умел танцевать, но ничуть не стеснялся! И нам с Дашей приходилось выдумывать все новые и новые забавные движения, чтобы не отставать от них.

Честно? Я не ожидала от себя. И до сих пор не могу точно описать свои эмоции. А особенно то, что почувствовала, когда ощутила симпатию со стороны Бори – друга Ярослава. Он танцевал рядом, придвигаясь все плотнее, и пусть в его взгляде не было ничего угрожающего – просто дружелюбие, но я инстинктивно напрягалась, не зная, как нормальные люди должны реагировать на такое и что может последовать дальше. А главное, не понимала, хотела ли я этого? Или боялась до смерти?

В любом случае ночь стала для меня открытием во всех смыслах. Куча идей, десятки заметок и планов! Хотелось горы свернуть, потому что я вдруг поняла, в каком направлении должна их сворачивать. Именно поэтому, когда ребята отвезли меня домой, я настояла на том, чтобы Даша выспалась хотя бы до обеда, а сама переоделась и с воодушевлением рванула на байке в офис.

Паркуюсь на обычном месте, рядом – мотоцикл Левицкого. Странно – ведь его хозяин вчера весело проводил время и не должен был так рано появиться на работе. Глушу мотор, снимаю шлем, закрепляю на руле и смотрю вверх – на окна своего кабинета. Жалюзи опущены. Слезаю и наклоняю байк на стоящего рядом железного коня: другого выхода у меня нет, потому что подножка на моем еще не прикручена.

Дергаю плечами, поправляя новый жакет, стряхиваю невидимые пылинки с черных брюк и любуюсь винного цвета лоферами на плоской подошве, в которых отражаются солнечные лучи. Непривычно, но отражение в стекле витрин говорит, что мне очень даже идет новый прикид. Улыбаюсь и, с трудом подавив зевок, вхожу в здание с черного хода.

– Здравствуйте! – приветствует меня охрана.

– Доброе утро! – робко улыбаются сотрудники.

Приветствую их кивком головы и улыбаюсь в ответ. Шагаю по коридору, понимая, что недосып все-таки дает о себе знать: глаза слезятся, а мысли плавают словно в тумане.

Откидываю волосы назад, гордо приподнимаю подбородок, готовясь к встрече с Левицким. Возможно, он и не думал смириться с новым положением дел, и нам предстоит новый виток противостояния? Кто знает? Но вдруг вынужденно замедляю шаг, слыша воркование и женский смех, доносящиеся откуда-то из коридора.

Едва я останавливаюсь, вижу, как открывается дверь кабинета. Оттуда, смеясь, выплывает брюнетка: та самая, что сидела вчера у Тима на коленях в клубе. Она наваливается на косяк рукой и дарит тому, кто находится в кабинете, долгий и глубокий поцелуй. С моей позиции я вижу только ее бесстыжий зад, едва прикрытый вульгарным платьем, и приподнятую ножку, облаченную в красную лодочку на тонкой шпильке.

А вот и мужская рука – она выныривает из-за двери, чтобы по-хозяйски прихватить девушку за задницу. Раздается смех. А я морщусь, слыша, как он говорит ей развратные мерзости. Это его голос – низкий, хрипловатый и густой, точно крепкий кофе. У меня мурашки бегут по всему телу. Похоже, девица чувствует то же самое, потому что противно хихикает в ответ.

Хлопает дверь, и она поворачивается.

– Ой, – наигранно удивляется брюнетка. Поправляет волосы и пальцами стирает с кожи около губ следы поцелуев. – Здрасте, – не скрывая презрения бросает мне, проплывая мимо.

По дороге продолжает поправлять буфера, которые, будто перезрелые грейпфруты, сильно натягивают ткань платья. А я с недоумением гляжу ей вслед, отчаянно хлопая ресницами.

Они что, там… Фу-у-у!

Решительно подхожу к кабинету, дергаю дверь, но та заперта. Настойчиво стучу, и она распахивается:

– Пришла за добавкой? – улыбается Тим.

Но видит меня, и улыбка сытого кота, налакавшегося сметаны, сразу покидает его помятое лицо.

– А, это ты…

– Веселая ночка выдалась? – качаю головой я. И переступаю порог.

В помещении нечем дышать: слишком высока концентрация запаха женских духов и его одеколона.

– У меня – да, – многозначительно говорит Тим, не сводя с меня взгляда.

Он не спеша застегивает пуговицы на рубашке, а я бросаюсь к окну, чтобы поднять жалюзи и пошире распахнуть створки. Утренний воздух просто обязан очистить стены кабинета от такой мерзости. Шумно выдохнув, оборачиваюсь и понимаю – этот тип только что пялился на мой зад! Справедливости ради надо заметить, что Левицкий и не пытается ничего скрыть: медленно скользит взглядом по моей фигуре и, хмыкнув, останавливается на лице.

– А где стремные штаны? Где вчерашние штиблеты? – кривится он.

– У тебя помада, – холодно говорю я. – На подбородке, шее и воротнике рубашки. Лучше бы тебе съездить домой и привести себя в порядок, – обвожу взглядом кабинет, отыскивая здесь признаки имевших быть место любовных утех, но, слава богу, ничего не нахожу. – Или ты передумал и решил продать мне свою долю?

– Ну уж нет, пупсик, – скалится парень, стирая тыльной стороной ладони следы красной помады.

– Пупсиком будешь свою подстилку называть, – отвечаю я, проходя к столу, – а меня, пожалуйста, по имени-отчеству.

– Ох, конечно, – язвит он. – Как прикажете.

Тим

– И еще я просила не заниматься амурными делами на рабочем месте, – продолжает возмущаться она, выкладывая на стол блокнот.

– Ты про Лолу? – ухмыляюсь я. – У нас с ней не амурные дела, ни в коем случае. Она просто отсосала мне по-дружески.

Я вижу, как вспыхивают ее щеки. Красные, немного припухшие веки вздрагивают, а длинные черные ресницы трепещут, точно крылья бабочки. Девушка смущенно опускает взгляд на бумаги и только потом оскорбленно бормочет:

– Какая гадость…

– Почему же? Мне понравилось. Она – квалифицированный специалист в этой области.

Девушка брезгливо морщит губы, что меня почему-то заводит. Мне нравится, как она злится. И нравится доводить ее до этого состояния.

– Ты имеешь что-то против оральных ласк, гаргулья? – смеюсь я. – Не думал, что такая куколка окажется ханжой и моралисткой! – Она не смотрит на меня, поэтому я, ощущая превосходство, подхожу ближе. – Эй, чего глаза опустила? – сажусь на край ее стола и наклоняюсь. – А может, ты девственница?

Она сталкивает меня одним резким толчком. Ее щеки пылают, а губы дрожат:

– Отойди от меня! – дышит тяжело и шумно, грудь высоко вздымается на вдохе. – Я тебе ясно сказала, не водить сюда шлюх! Здесь рабочий кабинет, а не бордель!

– Опа… – поднимаю руки и делаю пару шагов назад. – Что, правда девственница?

– Пошел ты, – она садится в кресло и берет шариковую ручку.

Сжимает ее крепко, и кожа на костяшках пальцев белеет. Кажется, что-то из моих слов задело девушку не на шутку. Только вот что? Пока я размышляю, Марта открывает блокнот и тупо пялится на записи, а на ее лице тем временем расплываются красные пятна.

– Попробуй еще раз поговорить со мной, как с одной из своих распутных девок, и не досчитаешься пары зубов.

Она произносит все спокойно и холодно: я невольно начинаю верить, что это не пустые слова, и на всякий случай делаю еще шаг назад.

– Хорошо. Хочешь, буду с тобой ласковым? Если у тебя никогда не было мужчины, то могло накопиться много напряжения, отсюда и негатив. Тебе нужно дать ему выход, иначе, сама знаешь – нервы, болячки всякие.

Марта поднимает на меня взгляд и режет им мое лицо, будто лазером. Я физически ощущаю ее ненависть, чувствую каждой клеточкой кожи, но все равно не отказался бы попробовать на вкус. Вдруг она сладкая? Сочные пухлые губы не могут быть другими – они словно созданы для поцелуев. Даже когда она их поджимает – они идеальны.

– Ты можешь помолчать хотя бы минуту, клоун?

Ух! А если с этих губ будут слетать грязные словечки, я кончу, даже не разогнавшись.

– У тебя ночка, что ли, не удалась? – спрашиваю, падая на диван и вытягивая ноги. – Глазищи вон какие красные. Поспи, а я покараулю, чтобы тебе никто не помешал. Могу прилечь рядом.

Она напряженно смотрит на меня, а затем заявляет:

– Ты же знаешь, что ты мне отвратителен? Или правда думаешь, что обезьяньи ужимки должны работать с девушками?

– Вообще-то они работают, – разваливаюсь поудобнее.

– Значит, тебе попадаются одни идиотки, – она делает серьезное лицо и опускает взгляд на блокнот. – Насчет ночи. Я объехала несколько клубов, провела сравнительный анализ и готова обсудить с тобой новую концепцию развития.

Закидываю ногу на ногу и смеюсь:

– Давай, удиви меня!

Марта выпрямляется, делает какую-то пометку в блокноте, задумчиво прикусывает кончик ручки. Но от невинного зрелища у меня в штанах начинается настоящее восстание. Интересно, она в курсе, как это действует на мужчин, или делает все непреднамеренно?

– Клуб для богачей, – Марта зачеркивает что-то и обращает взор на меня. – Хм. Ты выбрал ориентацию на элиту. На золотую молодежь? Я понимаю, это твое естественное желание покрасоваться перед друзьями. Но богачей мало, они жадные, и часто все хотят бесплатно. Если ты намерен зарабатывать и планируешь получить прибыль, то тебе надо засунуть свои понты куда подальше, Тим.

Внутри меня растет возмущение. Я спускаю ногу и наклоняюсь вперед.

– Собираешься сделать из клуба рюмочную для быдлоты?

– Нет, – она пожимает плечами. – Мы сделаем ставку на доступность. К нам пойдут студенты. Да, средний чек у них будет невелик, ведь они могут позволить себе потратить в клубе от пятисот рублей до пары тысяч, но за счет максимального потока можно вывести прибыль на четыре-пять миллионов в месяц.

– Бред! – отмахиваюсь я.

– И пожалуй, придется изменить название с IDOL на что-то менее пафосное.

– Черта с два! – отплевываюсь от ее предложения и показываю жест, в котором зажимаю запястье одной руки в локтевом сгибе другой.

– Мы значительно упростим наш дресс-код, – продолжает издеваться девица. – Нужно поговорить с охраной. Мы вчера пообщались, и я поняла, что они ни черта не разбираются в том, чем отличается приличный внешний вид от всего остального.

– Сама-то разбираешься? Если бы разбиралась, не ходила бы в своих чунях!

– Мы не выплывем на одних твоих мажориках, Тим. Это путь в никуда. Я вчера детально изучила вопрос. Все, кто ориентировался на один тип или класс гостей, прогорели. Вспомни хотя бы гей-клубы «Дельфин» и «Банан» – они не выползли на одних только геях. И нам тоже нужна более широкая аудитория. Да, у нас есть The Diverse, но, возможно, нужно приглашать кого-то из зарубежников хотя бы раз в квартал. Дорого, конечно, но, в конце концов, у нас будут очереди на входе.

– Это единственная здравая идея, – цежу сквозь зубы я.

– У меня еще много таких, – она прокашливается, скользя пальчиком по своим записям. – Нам нужно больше приват-комнат для стриптиза, это всегда неплохие деньги. Организуем рекламу, найдем грамотного арт-директора, потому что на Даше сейчас и так много обязанностей, поэтому страдает ресторан, к руководству которым у меня, к слову, гораздо меньше замечаний.

– А платить всей братии кто будет?

– Сократим расходы, – разводит руками Марта. – И еще. Клуб работает три-четыре дня в неделю. Чтобы помещение не простаивало впустую в остальные дни, необходимо сдавать его под деловые встречи, ужины, устроить что-то вроде закрытого киноклуба с кинопроектором… или организовать уроки танцев. Я еще подумаю… И теперь самое главное: клуб никогда не станет оригинальным местом, если там крутят дешевую попсу. Надо выбрать какое-то модное направление, которое обеспечит нам постоянный приток гостей. Я посоветуюсь с кем-нибудь… потому что есть и прямо противоположные идеи…

– У нас все нормально с музыкой, – устало откидываюсь на спинку дивана.