Текст книги "Плохая девочка. Путь к тебе"
Автор книги: Лена Сокол
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Кай
В моей голове схлестываются любовь и ярость, а затем приятная полутьма, окутавшая нас с Марианой, взрывается вспышкой света, и это путает все карты.
Эмилия – и как я мог про нее забыть?
– Э… привет. – Невинно улыбается она, делая вид, будто оказалась тут случайно.
Мою щеку холодит в том месте, где только что была рука Марианы: она поспешила ее одернуть, как только услышала голос Эмилии, и теперь стоит в метре от меня, в изумлении уставившись на гостью.
– Что ты тут… – Голос Марианы хрипнет, она переводит взгляд на меня. – Что она тут делает?
– Ой, прости. – Так некстати вмешивается Эмилия. – Она не знает? Ты еще ей не сказал?
– Не сказал о чем? – Мариана хмурится в замешательстве.
У меня покалывает в пальцах от желания ее обнять и успокоить.
– Эмилия поживет здесь. – Бросив быстрый взгляд на бывшую, говорю я. – Со мной.
Глаза Марианы округляются, она инстинктивно прижимает котенка к сердцу и трясет головой:
– Что?
– Я буду жить с Каем в этом доме. – Радостно и почти нараспев повторяет за мной Эмилия.
Я бросаю на нее строгий взгляд.
– С чего бы это? – У Марианы такой вид, будто она готова броситься на меня с кулаками.
У меня в горле пересыхает, но я призываю на помощь недавние воспоминания – как она кувыркалась в постели Сереброва мне назло, и это помогает.
– С того, что я получу по наследству половину имущества, а, значит, и этот дом, в котором имею право жить. Ты можешь проконсультироваться со своим юристом, если у тебя есть возражения. – Добавляю с усмешкой.
По всей видимости, ответ ей не понравился. Она делает глубокий вдох и замирает. Пряди светлых волос колышутся вокруг лица, губы пылают. Гнев, зарождающийся на ее лице, вызывает во мне целую палитру чувств – от возбуждения до сочувствия.
– Хочешь сказать, мне придется жить здесь с тобой и… с ней? – Она словно все еще не верит тому, что оказалась в ловушке, и я мог с ней так поступить.
– У тебя с этим проблемы? – Язвительно интересуюсь я.
– Кай, ты серьезно?
– Дом большой, места хватит.
– Я не буду жить в одном доме с твоей беременной подружкой. – Произносит она срывающимся голосом.
– Тогда можешь съехать. – Не сдерживается Эмилия.
– Эм. – Предупреждаю я, метнув в нее острый взгляд.
– Я не съеду из своего дома! – Теряя самообладание, пищит Мариана. Ее глаза суживаются, щеки краснеют. – Ты… ты… Как ты можешь вообще?! – Вопит она. – Тебе мало того, что ты со мной сделал?!
– По-моему, ты слишком близко к сердцу принимаешь происходящее. – Подходит ближе Эмилия. – Думаю, мы вполне способны ужиться все вместе ради общего блага…
Мариана срывается с места и уносится прочь из кухни. Мы провожаем ее взглядами.
– Что ты такое ей обещал, что она так расстроилась? – Усмехается Эмилия, когда шаги Марианы затихают наверху лестницы.
Мое сердце колотится, как ненормальное. Приходится задействовать всю силу воли, чтобы не побежать следом.
– Да что с тобой такое?! – Рычу я, резко разворачивая Эмилию к себе лицом.
– Злишься на нее, а срываешься на мне? – Сохраняя спокойствие, улыбается она.
– «Любимый»? Что вообще за «любимый»? С каких это пор ты так называешь меня? – Сдавливаю ее руку.
– Мне больно. – Пытаясь выиграть немного времени, бормочет Эмилия.
Вырывает руку, трет запястье.
– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не замечать, какие игры ты ведешь. – С угрозой в голосе произношу я. – Не пытайся делать вид, что появилась в кухне случайно, и что старалась держать язык за зубами, чтобы не усугублять ситуацию. Ты намеренно задирала ее и провоцировала.
– Нет. – Эмилия сглатывает, прижимает руку к груди, защищаясь.
Ей все труднее выдерживать на себе мой взгляд.
– Оставь свои игры, Эм. – Выдыхаю я. – Не трогай ее, ясно?
– Ясно. – Послушно кивает она.
Но и это согласие – тоже лишь игра.
– Ты остаешься здесь до тех пор, пока относишься к ней, как подобает – это мое условие. – Нависнув над ней, четко проговариваю я. – Не цепляешь, не задираешь, не обижаешь Мариану. Лучше вообще не попадайся ей на глаза.
– Сидеть целыми сутками в комнате, чтобы не расстраивать твою сводную сестричку? – Глаза Эмилии злобно суживаются. – Так о ком ты больше печешься: о ней или нашем будущем ребенке?!
– Прикуси язык. – Предупреждаю я.
– Не теряешь надежды трахнуть ее еще раз? – Разочарованно хмыкает она.
– Замолчи. – Прошу, мысленно уговаривая себя не срываться на беременной. – Пожалуйста, не делай хуже, Эм.
– Что в ней такого? – Эмилию буквально трясет. – Ублажает как-то по-особенному?!
Я сжимаю пальцы в кулаки:
– Заткнись сейчас же.
– Лучше расскажи мне, как у вас все было. – Усталым шепотом просит она, приближаясь ко мне вплотную. – По любви? Ты лишил эту куколку Барби девственности, или она отдала свой драгоценный приз кому-то другому? Поделись секретом, Кай. Ты трахал ее на белых простынях ее родительской спальни, или как меня – где придется? На берегу речки, в ржавой тачке, на вписке у друзей или грязном школьном туалете? Ох, нет, эта чистая и невинная овечка не создана для быстрых и потных утех в местах общественного пользования, она – священный олень, которому нужно приносить дары и быть достойным. Да? А друзьям своим ты рассказал, как трахнул ее? Или ты достаточно повзрослел, чтобы понять, что подобное отношение к девушке – низость?
– Хватит! – Я заношу руку над ее лицом.
И Эмилия дрожит, глядя на меня с вызовом. Она хочет этого – чтобы я ее ударил. Специально провоцирует. Ей нужно мое чувство вины, так будет легче управлять мной. И, не получив желаемого, Эмилия злится: испепеляя меня взглядом, стискивает зубы.
– Давай. – Вздыхает она. – Ударь меня! Наши отношения выйдут на новый уровень. Ты же хочешь этого? Давай!
– Нет, не хочу.
– Так чем она лучше меня, Кай? Почему для меня достаточно было и заднего сидения твоей развалюхи и пары комплиментов, а ради нее ты готов измениться? Наверное, цветочки ей дарил? Подарки делал? Принцесса просто так не даст, нужно ухаживать!
– Дело вообще не в тебе. – Вздыхаю я.
– Люди не меняются. – Она кладет ладонь мне на грудь. – Ты можешь попытаться развернуться на сто восемьдесят градусов из-за этой девчонки, но она из-за тебя – не станет делать того же. Никогда. Вы из разных миров, Кай.
– А ты, стало быть, из моего мира?
Эмилия вздергивает подбородок.
– Я тебя понимаю. Знаю, кто ты, какой ты. – Ее ладонь опускается по моей груди вниз: медленно, осторожно. – И я никогда не пыталась тебя переделывать… – Шепчет она мне в губы.
– Я сам не знаю, кто я. – Мне просто хочется прекратить этот разговор.
Я задыхаюсь от желания подняться в спальню Марианы.
– И она никогда не полюбит тебя так, как я. – Тяжело дыша, произносит Эмилия.
Я опускаю взгляд. В ее глазах блестят слезы. Ненавижу, когда из-за меня кто-то плачет. Каждый, кто прикасается ко мне сломанному, тоже автоматически становится калекой.
– Мы все это переживем, мы все это забудем. – Гипнотически монотонно шепчет Эмилия. Ее руки обвивают мою талию, смыкаются на спине. – Просто будь рядом и помни, что нужен мне.
– Давай закончим этот разговор завтра? – Осторожно высвобождаясь, предлагаю я.
– Хорошо, пойдем в спальню. – Она берет меня за руку.
Я не даю сдвинуть себя с места. Эмилия, заметив сопротивление, изображает удивление.
– Я буду спать на диване в гостиной. – Твердо говорю я.
Ей хочется возразить, но через мгновение она, очевидно, решает, что лучше сегодня не спорить.
– Ты прав. – Мягко улыбается Эмилия. – Не будем спешить. – Подходит ко мне вплотную и целует в щеку. – Спокойной ночи, Кай.
Она удаляется, а я наклоняюсь на стену и закрываю глаза. Раньше мне казалось, что моя жизнь – отстой, но при этом все было намного проще и понятнее. Теперь же мир вокруг превратился в сущий ад, и я не знаю, как с этим справляться, и надо ли.
Я будто осужденный в пасти гильотины: меня разрывает от всех этих «хочу» и «должен», но приговор, вынесенный хрупкой девчонкой с глазами цвета неба, должен быть приведен в действие как можно скорее. И только ей решать, жить мне или умереть.
Захочет, приползу к ней на коленях, простив все, что другой не смог бы простить. Буду жрать стекло с ее рук, если попросит. Брошу весь мир к ее ногам, если пожелает. Достаточно лишь ее тихого «хочу».
Но я ей не нужен.
Она не оставляет мне шанса на любовь. Между нами вообще больше ничего не остается, кроме ненависти.
Мариана
У меня едет крыша.
Я запираюсь в своей комнате, отпускаю котенка на пол и падаю на кровать лицом вниз. Нужно покричать или поплакать, чтобы освободиться от эмоций, но я просто лежу и не дышу, ожидая того момента, когда без глотка воздуха будет невозможно выжить. Пустота засасывает, горло давит, и, наконец, мне приходится повернуть голову, чтобы сделать вдох.
«А-ах!», и вместе с ним в грудь врывается холод.
Что это было? Зачем я себя обманываю? Все попытки убедить себя в том, что мне нужно начать новую жизнь, разбились в ту же секунду, как мы остались с Каем наедине. Я гладила его лицо и практически поцеловала его за миг до того, как нас прервали. Как возможно такое, что мой мозг всеми способами сигнализирует об опасности, а все мое существо противится этому?
Рядом с ним я теряю контроль.
Не хочу, чтобы это происходило.
Появление Эмилии стало ударом, но, наверное, это даже к лучшему: так я буду постоянно помнить о том, что Кай мне не принадлежит, что он связан другими обязанностями, что обратного пути нет. Если уж я так быстро забыла о причиненных обидах, что чуть не бросилась ему в объятия, то их воссоединение с этой девушкой будет прекрасным сдерживающим фактором для меня, большим красным стоп-сигналом: «Стой, не подходи к нему, будет только хуже!»
Я слышу, как хлопает дверь в соседнюю комнату.
Господи. Теперь он будет жить через стенку вместе со своей бывшей. И нынешней – в одном лице. И что меня ждет? Придется слушать, как они занимаются сексом? Это почти как быть свидетелем, ведь нас разделяет всего пара метров и тонкая стенка. Выдержу ли я это испытание или свихнусь?
От одной только мысли о том, что Кай обнимает свою бывшую, целует ее и придавливает своим весом в постели, у меня жар приливает к лицу, и останавливается дыхание. Видеть его в объятиях любой девчонки или знать, что он встречается с кем-то, невыносимо.
Интересно, как много времени пройдет прежде, чем я смогу спокойно относиться к тому, что каждый из нас живет своей жизнью?
В соседней комнате раздаются шаги, я переворачиваюсь и накрываю голову подушкой, чтобы не слышать. Мне не хочется верить, что все это происходит наяву. Эта Эмилия ведет себя так вызывающе и выглядит уверенно – пожалуй, стоит признать, она подходит ему больше. А еще у них скоро родится сын или дочь. Возможно, это событие изменит жизнь Кая, и он сойдет с пути саморазрушения. Любой исход возможен, но в каждом из них не будет меня.
Мне больше нет места в его жизни.
Но почему же этот факт так трудно принять?
Я отбрасываю подушку и сажусь. Дышу тяжело и часто. Зажмуриваюсь, стискиваю челюсти и беззвучно скулю. На вдохе хлещу себя по щекам. Как же больно! Не удары – я про чувства, что у меня внутри. Почему я так тоскую по тому, кто недостоин меня? Почему оплакиваю прошлое и хочу все вернуть? Почему готова продать душу за то, чтобы хоть на мгновение оказаться на месте той девушки, которая сейчас рядом с ним?
Мне нужно позвонить Алине. Она была со мной, когда умер Харри, она меня поддержала. Только с ней можно поделиться горестными мыслями, и подруга подскажет, как это пережить, и что лучше сделать.
Я достаю из куртки телефон и смотрю на темный экран. Нет, исключено. Алинка злится на меня за то, что я целовала того, кто ей не безразличен. Гадкий поступок, и что хуже – в тот момент я даже не подумала о ней и ее чувствах, думала только о себе и о том, как отомстить Каю.
Кай, Кай, Кай – везде он! Все мысли и дороги в итоге ведут обратно к нему, черт его подери!
Покрутив в руках мобильник, я все же решаюсь его включить. Телефон оживает, экран загорается, и через мгновение на него начинают приходить сообщения и уведомления о пропущенных звонках. Сердце дергается в груди каждый раз, когда я вижу «Кай», «Кай», «Кай». Оно бьется в ритме его имени.
Больше полусотни пропущенных, около двадцати sms.
Удаляю их, не читая. Мне ни к чему знать, что он мне писал, о чем врал, как угрожал – или что там приходило ему в голову в мое отсутствие.
Входящий вызов приводит меня в оцепенение.
– Да? – Отвечаю я, спустя полминуты.
– Привет, это я. – Раздается голос Виктора.
– О. – Выдыхаю я без эмоций.
– Целый день не мог дозвониться, а тут пришло уведомление, что ты снова в сети, и сразу тебя набрал.
– Да. Вот только включила сотовый. – Я наклоняюсь на стену.
Телефон в моей руке дрожит.
– Где ты?
– Уже дома.
Слышно, как он вздыхает.
– Слава богу.
– Ага.
– Я очень волновался, ты ушла в таком состоянии – зря я тебя отпустил. – Серебров молчит, и я молчу. Не дождавшись ответа, он спрашивает. – Мариана, у тебя все нормально?
– Да. Вполне.
– Ты не одна? – Он понижает голос.
– Одна в своей комнате.
– Кай в доме?
Я закрываю глаза, пытаюсь выровнять дыхание. Кажется, что вместе со следующими словами из меня вырвутся истеричные всхлипы.
– Да.
– Что-то случилось? Он тебя обидел? – Беспокойство в его голосе нарастает.
– Он… нет. – Выдавливаю я. – Просто…
Мне так тяжело дается попытка произнести это вслух, что горло стягивает невидимой удавкой.
– Что просто?
– Здесь Эмилия. – Хрипло шепчу я. – Кай сказал, что она останется тут – с ним.
– В доме? Они будут жить вместе? Рядом с тобой?
– Д-да. – Я говорю это, и на меня наваливается облегчение. – Да.
Следом за ним с глаз срываются слезы.
– Ты плачешь? – Спрашивает Виктор.
– Нет. – Вру я.
И шмыгаю носом.
– Сейчас я приеду и увезу тебя оттуда. – Серьезно говорит он.
– Нет! – Восклицаю я. – Нет, не надо. Пожалуйста.
– Почему? – Сердится Серебров. – Как ты собираешься это терпеть?
– Не нужно меня забирать. Я должна остаться. Так будет лучше.
– Кому?
– Это мой дом, и если я отсюда уеду, они окажутся победителями. Я не дам им повода для радости, не дам выжить меня из родительского дома.
– Ты же понимаешь, что эта ситуация не нормальна?
– Да, понимаю. – Вздыхаю я.
– Ты не обязана приносить себя в жертву.
– Не будет никаких жертв.
– Надеюсь, очень скоро ты передумаешь. – Говорит он, и даже на расстоянии я слышу сопереживание в его голосе, представляю, как Витька качает головой.
– Если пойму, что не справляюсь, сниму квартиру. Обещаю.
– И что будет дальше?
– Нужно возвращаться к нормальной жизни. – Решаю я. – Завтра пойду на занятия.
– Я заеду за тобой утром. – Его тон не терпит возражений.
– Я доберусь на автобусе.
– В половину восьмого.
– Вить…
– Оставаясь там и подвергая себя новым переживаниям, ты делаешь ошибку, но это твой дом, и я уважаю твое решение остаться и отстаивать свои права, Мариана. Пожалуйста, позволь мне забрать тебя завтра утром, если не хочешь, чтобы я сорвался и приехал прямо сейчас.
– Хорошо. – Говорю я после паузы. – Хорошо, приезжай.
– Я рад, что ты нашла в себе силы вернуться к учебе. – Добавляет он.
– Да.
Надеюсь, у меня, и правда, получится.
– Спокойной ночи.
– И тебе.
Я сбрасываю вызов и смотрю в окно. В голове играет «Sam Smith – Midnight Train»: «I’ll will always love you, but tonight’s the night I choose to walk away» – «Я всегда буду любить тебя, но именно эту ночь я выбрал, чтобы уйти». Жаль, что смысл некоторых песен мы понимаем только тогда, когда становимся достаточно несчастными для того, чтобы суметь прочувствовать всю глубину боли, скрытой меж ее строк.
* * *
Ночью у меня так и не получается нормально поспать: ворочаюсь, временами проваливаюсь в темную бездну, но снов так и не вижу. Утром встаю рано, принимаю душ, не забыв отметить, что в ванной комнате появилась лишняя зубная щетка и чужое красное полотенце. Меня передергивает от мысли, что Эмилия теперь делит со мной одно пространство и, возможно, наслаждается этими новыми обстоятельствами.
Уложив волосы в небрежные локоны, наношу легкий макияж и крашу губы красной помадой – выглядит свежо и смело: будто я готова бросить вызов целому миру. Может, это и не так, но я не собираюсь показывать, что страдаю. Счастье – это лучшая месть, да? И пусть до настоящего счастья мне далеко, но, неужели, у меня не получится его сыграть?
Критически обведя взглядом содержимое платяного шкафа, я цокаю языком. Все аккуратное, нежное и такое… скучное. Ничего из разряда «гляньте-ка, какое у меня дерзкое настроение, так и хочется пошалить!»
Выбрав пудровую юбку покороче, дополняю образ черной кофточкой с широким вырезом, который приспускаю с одного плеча. Смотрится игриво. Наношу каплю парфюма на шею и запястья. Дав себе обещание обновить гардероб в самое ближайшее время, отправляюсь вниз, покормить кота. Ступаю тихо и осторожно, чтобы не разбудить соседей – хочется покинуть дом, не столкнувшись с ними. И едва не спотыкаюсь, обнаружив на диване в гостиной Кая.
Он спит прямо в одежде, его правая нога спущена на пол, вместо одеяла – мой вязаный кардиган. Кай прижимает его к груди, будто обнимает. Не знаю почему, но мне вдруг становится хорошо – значит, он спал здесь один, а не с ней.
Пробравшись на цыпочках в кухню, я спускаю Хвостика с рук, наполняю его чашку кормом и добавляю в миску свежей воды.
– До встречи вечером. – Шепчу ему на прощание, когда он приступает к еде.
Выхожу, захватив яблоко со стола. Но уйти незамеченной мне так и не удается: Кай, вздрогнув во сне, вдруг открывает глаза. Хмурится, увидев меня в нескольких метрах от себя, отбрасывает кардиган в сторону, трет руками лицо.
Я замираю, чувствуя необходимость что-то сказать, но потом решаю, что это вовсе не обязательно: поворачиваюсь и направляюсь к выходу.
– Ты куда? – Спрашивает он.
Останавливаюсь.
– В универ. – Отвечаю, не оборачиваясь.
– Тебя отвезти?
Похоже на предложение мира, поэтому мне приходится повернуться, чтобы удостовериться. Кай выглядит печальным и уязвимым.
– А ты собираешься на учебу? – Решаю спросить я.
– Нет. – Он обводит взглядом гостиную, затем смотрит наверх: мы оба помним, что не одни в доме.
– Тогда не стоит напрягаться, меня подвезут. – Говорю я.
Его глаза скользят по моей фигуре и останавливаются на ноге. Вижу, как он сводит брови, заметив крошечную татуировку на моей щиколотке.
– Хорошо провести время. – Морщится Кай.
– Счастливо оставаться. – Отвечаю я.
Надеваю ботинки на каблуке, накидываю пальто – ничего общего с пацанкой, что явилась вчера в дом в куртке с чужого плеча. Жду, что, может, он окликнет меня, еще что-то скажет, но Кай молчит.
Открываю дверь и выхожу. Холодный ветер бьет меня по щекам, рвет волосы, бесцеремонно врывается под юбку. Я притормаживаю, заметив машину у ворот.
Виктор.
Подержанная иномарка: такие покупают сыновьям, что только получили права – машина, которую не жалко ударить и не дорого содержать.
– Твоя? – Я с улыбкой опускаюсь на пассажирское сидение.
– Осталась от отца. Не внедорожник, конечно, но Audi всегда остается Audi.
– Мне нравится. – Вытягивая ноги, говорю я.
– Отлично выглядишь. – Замечает Серебров, пялясь туда, где подол юбки обозначает середину бедра.
В салоне удушливо пахнет ароматизатором.
– Можно я избавлюсь от этой штуки? – Спрашиваю я, наткнувшись взглядом на источник запаха – небольшую баночку в выемке на панели.
– А… – Задумывается он.
– Спасибо. – Подмигиваю я, хватаю банку и швыряю в окно.
– Вижу, ты сегодня в настроении. – Усмехается Виктор.
– Мне определенно лучше, чем вчера. – Наигранно сообщаю я. – Ну, что, поехали?
– Поехали. – Кивает он. – Не хочешь пристегнуться?
Оглядываю его с удивлением.
– Не хочу, чтобы одежда помялась.
Серебров бросает на меня понимающий взгляд и смеется.
– Ладно, лихачить не буду, поберегу ногу. Сегодня впервые сел за руль с того дня, как сломал ее.
– Ты точно можешь вести машину? – Беспокоюсь я. – Не больно нажимать на педаль?
– Когда ты рядом, восстановление проходит быстрее. Я почти здоров, не веришь? – Он срывает автомобиль с места.
И я едва успеваю бросить взгляд на дом, где силуэт Кая темнеет в окне первого этажа.
* * *
– А что Кай? – Спрашивает Серебров, открывая передо мной дверь, когда мы входим в здание Большого.
– Выглядел чернее тучи и еле сдерживался, чтобы не крикнуть «шлюха!» мне в спину, когда уходила.
– Нет. Я про занятия. – Улыбается он. – Не собирается в универ?
– Не помню, чтобы Кай хоть когда-то придавал значение учебе.
Мы проходим через холл, и я замечаю на себе заинтересованные взгляды парней. Один толкает другого локтем, указывая в нашу сторону, в другой компании, заметив нас, шепотом переговариваются.
– Я не просто так спросил. – Уточняет Серебров, поравнявшись со мной. – Прошел слух, что на игре присутствовал селекционер из столичного клуба, а после тренер вызывал Турунена к себе, но тот, естественно, предпочел проигнорировать: свалил и отправился в клуб, где подрался со мной – из-за тебя.
– А, этот день. – Тяну я, заметив, как какие-то второкурсницы показывают на меня пальцем. – Селекционер, значит?
– Думаю, ему хотели предложить контракт, о котором мечтает каждый из нас. Если бы не травма, я играл бы вместо него и имел бы шанс получить такое предложение. – Виктор расправляет плечи. – Зря Кай все просрал.
– То есть, думаешь, уже поздно?
– Такие люди не станут бегать даже за самым талантливым игроком. – Он машет рукой знакомым парням. – Ему следовало явиться в тот же миг, как его пригласили, а теперь Каю лучше не попадаться на глаза тренеру – тот с говном его сожрет.
Я замедляю шаг, пытаясь осмыслить услышанное. Шанс, который выпадает редко и не всем. Шанс, которого Кай ждал всю жизнь. Шанс, который он упустил – возможно, из-за меня и произошедшего в клубе «Гараж».
– Ты уверен, что ему хотели предложить контракт?
– Даже если так – он его упустил. – Пожимает плечами Серебров. – Ему бы думать, как остаться в нашей команде: это тебе не Сампо, никто не станет ждать, пока он нагуляется.
– А ты можешь узнать, правда это или нет? Про селекционера. – Останавливаюсь я.
Виктор оборачивается, его глаза суживаются.
– Переживаешь за него? Думаешь, Кай того стоит?
Мой желудок скручивается в узел.
– Хочу, чтобы он получил этот контракт и освободил дом от своего присутствия. – Отвечаю я.
Но жар неумолимо приливает к щекам.
– Постараюсь разузнать. – Делает вид, что поверил мне, Виктор.
– Спасибо. – Коротко обнимаю его, и мы идем дальше. – Слушай, а чего это они все так пялятся на меня?
– Как? – Расплывается в улыбке Серебров.
Я киваю в сторону парней, стоящих у гардероба.
– Ну, так. Не знаю. – Я нервно расправляю ладонями юбку, поправляю волосы.
– Просто ты очень красивая. – Подталкивает он меня плечом. – А еще все парни в универе оживились от слухов, которые ходят после вечеринки в клубе.
– Слухи? Какие? Обо мне? – Удивляюсь я.
Виктор смеется.
– Ты запрыгнула мне на колени на глазах у всей хоккейной команды и засунула свой язык мне в рот. Если об этом и мечтает каждый в универе, то получить от Кая Турунена на глазах у всего клуба – никто не хотел бы. Так что наш поцелуй и позорная драка – события, достойные всех самых грязных сплетен, поверь! Местные злословы еще не отошли от прошлой стычки – Кая с Лернером, а теперь он делит девушку уже с партнером по команде и другом. Прикинь, как все это интересно обсуждать в деталях?
– Боже. – У меня пересыхает в горле.
– Готов спорить, они гадают, ты теперь со мной или свободна. – Наклоняясь к моему уху, шепчет Серебров. – Поэтому, если второе тебя пугает, и ты боишься толп поклонников, я могу тебя обнять. Прямо сейчас.
– Я не против поиграть в эту игру, чтобы Кай держался от меня подальше, но только не с тобой, Витя. – Толкнув его плечом, отвечаю я.
Теперь он выглядит по-настоящему расстроенным.
– Это еще почему? Что со мной не так? – Его лоб сжимается в складки. – Считаешь, я испугаюсь Кая? Да даже, если между нами ничего нет, кроме дружбы, он не может помешать мне общаться с тобой!
– Дело не в нем, – бормочу я.
– А в чем тогда?
Я останавливаюсь посреди шумного коридора, заметив Алину, сидящую на подоконнике и обнимающую колени. Рядом с ней Ник. Они переговариваются, увидев меня, и отворачиваются к окну.
– А что это с твоей подругой? – Встревожено спрашивает Серебров. – Похоже, не рада тебя видеть.
Я вцепляюсь в сумку, пытаюсь перевести дыхание.
– Ненавидит меня. – Объясняю ему.
– Почему?
– Угадай с трех попыток. – Вздыхаю, подняв на него взгляд. – Не тупи, Серебров!
– Чего? – Теряется парень.
– Алина злится на меня из-за тебя. Она – моя подруга, и я поступила отвратительно, когда полезла к тебе с поцелуями, наплевав на ее чувства. И именно поэтому я не стану с тобой встречаться – ни фиктивно, ни по-настоящему.
– Подожди, подожди, – Виктор наклоняется ближе, будто не слышит. – Из-за Алины ты что?
Мои плечи опускаются.
– Девочки не встречаются с бывшими своих подруг, это – табу, понимаешь? И ей было неприятно, когда я поцеловала тебя. Думаю, ее чувства к тебе еще не остыли.
– Да мы не встречались даже… – Серебров выглядит реально ошеломленным.
– Видимо, она так не считает. – Пожимаю плечами. – Ты бросил ее после того, как вы переспали.
– Но у нас не было отношений. – Он разводит руками. – Вика сказала, что помимо меня Алинка гуляет еще с двумя ребятами, и я подумал это так… секс, и ничего больше.
– Вика? – Ухмыляюсь я. – Нашел, кого слушать.
– А что… разве… – Задумывается он.
– Ну, ты и дурак. – Хлопаю его по плечу. – Ладно, до встречи, мне нужно поздороваться с друзьями.
И, оставив его одного, направляюсь к Алине с Ником.
– Привет. – Говорю, прочистив горло.
Сердце в груди начинает отбивать чечетку. Но подруга не спешит награждать меня взглядом, смотрит в окно неотрывно – будто увидала там что-то необычайно интересное.
– Привет. – Повторяю я.
Ник убирает руки в карманы и смеряет меня долгим, укоряющим взглядом.
– Алина, я хотела извиниться. – Тихо говорю я, игнорируя его.
И в следующий момент она резко поворачивается: на ее лице написано горькое разочарование.
– Мне послышалось, или кто-то что-то пропищал? – Раздраженно бросает она.
– Скорее, прожужжала назойливая муха. – Усмехается Ник.
– Ненавижу мух. – Брезгливо говорит Алина, вставая с подоконника. Закидывает сумку на плечо. – Они не брезгуют копаться в чужом дерьме и объедках. Фу.
И, задев меня плечом, удаляется к аудитории.
Я застываю, точно громом пораженная. Представляю, какое у меня сейчас выражение лица – ошалевшее и обреченное.
– Я же хотела попросить прощения. – Выдыхаю я.
– Надеюсь, у вас с ним все получится. – С улыбкой говорит Ник. – Хорошо смотритесь.
– Слушай, Никит, мы с Витькой не вместе. – Пытаюсь объяснить я, заметив, что он собирается уйти. – Знаю, как это выглядит, но он просто меня поддерживает. Я не хотела ранить Алину.
– Поэтому идешь с ним под ручку по универу?
– Он был рядом, когда мне было плохо. Виктор – мой друг. – Я начинаю уставать от попыток оправдаться. – Мне жаль, что я так повела себя в клубе…
– Ты повела себя как эгоистка и продолжаешь в том же духе.
– «Нужно вообще всегда думать только о себе» – разве это не ты говорил мне? – Восклицаю я, и вдруг осекаюсь. – Ой… Прости, Ник, я не то хотела сказать…
– Выглядишь, кстати, вульгарно. – Цедит он сквозь зубы прежде, чем оставить меня одну посреди коридора. – Только ценника не хватает. Прикрепи там, где хорошо будет видно – на буфера, например.
И уходит.
А я рычу, сжав пальцы в кулаки.
«Да к черту вас всех! К черту! Как хочу, так и живу! Пошли вы!»
И, откинув волосы назад, спешу к аудитории, в которую уже вошел преподаватель. Ступая меж рядов, не забываю качать бедрами и улыбаться – хрен кто увидит мою печаль!
Никто из вас даже не догадается, что у меня внутри.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.