Текст книги "Подводная война. Хроника морских сражений. 1939-1945"

Зачастую полагают, что подводная лодка все время движется под водой, выпускает свои торпеды из подводного положения и всплывает на поверхность, только чтобы подзарядить свои аккумуляторные батареи и предоставить экипажу передышку, в то время как вентиляторы проветривают отсеки. До 1945 года, начала атомного века, это было не так. В надводном положении лодка могла развивать скорость до 16– 18 узлов, в подводном – максимум 7 узлов. Было важным иметь соприкосновение с конвоями противника и подходить к ним с левого или правого борта для того, чтобы иметь возможность атаковать из благоприятного положения. Незначительная высота рубки подводной лодки снижала вероятность обнаружения, лодка приближалась к противнику на такое расстояние, которое едва позволяло не быть обнаруженным.

Атаковали в основном ночью. Атаковать днем хотя и было отвагой, однако также представляло опасность из-за кораблей эскорта конвоев. Торпедирования обычно приводили к смешению порядка в конвое, поскольку торговые суда, следуя по зигзагообразному курсу, мешали друг другу и даже сталкивались. После выполнения атаки лодка погружалась на как можно большую глубину, если появлялся эсминец противника. Дневник военных лет капитан-лейтенанта Кречмера воспроизводит одну из подобных операций³.

«18 октября. 23.30. Атакую правое крыло предпоследнего звена. Пуск из кормового аппарата по большому грузовому судну. Поскольку судно повернуло на меня, торпеда прошла мимо перед его носом и попала в проходившее рядом еще большее судно, пройдя 1740 метров. Это судно, приблизительно 7000 брт водоизмещением, получило пробоину на уровне передней мачты, и ее носовая часть быстро погружается до уровня воды и дальше, поскольку два его трюма, видимо, наполнены водой.

23.55. Пуск из кормового аппарата по большому транспорту водоизмещением примерно 6000 брт с расстояния 750 метров. Пробоина на уровне передней мачты. Непосредственно за разрывом торпеды следует еще один взрыв, сопровождаемый большим снопом огня, который разрывает переднюю часть судна вплоть до мостика, поднимается столб густого дыма на высоту около 200 метров. Очевидно, передняя часть судна уничтожена, корабль продолжает гореть зеленоватым пламенем.

19 октября. 0.15. Три эсминца приближаются к судну и осматривают окрестности на траверзе. На полном ходу ухожу на юго-запад и вскоре вновь вхожу в соприкосновение с конвоем. Долгое время слышны разрывы торпед других подводных лодок. Эсминцы не могут ничего предпринять для облегчения положения, кроме как продолжительное время продолжать отстреливать осветительные снаряды, которые, однако, в светлую лунную ночь не приносят существенной пользы. Я начинаю разделываться с конвоем сзади.

1.38. Пуск из кормового аппарата по крупному, тяжело загруженному транспорту приблизительно 6000 брт водоизмещением с удаления 945 метров. Попадание у передней мачты. Корабль взрывается и тонет.

1.55. Залп из кормового аппарата по следующему большому транспорту водоизмещением приблизительно 7000 брт. Удаление 975 метров. Попадание у передней мачты. Корабль ушел на дно за 40 секунд».

Как можно было во время боя установить все это с такой точностью? Один из унтер-офицеров на центральном посту разложил морскую карту. На ней наносились все приказы командира во время боя, что требовало не только способности быстро усваивать информацию, но также и хорошего знания тактики. После боя обстановка на карте расшифровывалась командиром для составления донесения.

Когда после заключения перемирия 22 июня 1940 года немцы заняли французское побережье Дюнкерка до Гендая, радиус действия их подводных лодок значительно расширился.

Дёниц сразу понял важность портов Бреста и Лорьяна как баз для своих подводных лодок. Наконец даже самые малые, среди них и лодки водоизмещением 250 тонн, смогли выйти из тупиковой ситуации, сложившейся в Северном море, и принимать участие в затруднении судоходства противника.

23 июня 1940 года контр-адмирал Дёниц покинул Зенгварден и направился в Лорьян на борту одного из «Юнкерсов»…

В Керомане он незамедлительно приказывает оборудовать базу подводных лодок, на которой подлодки могли находить защищенное убежище в бетонных бункерах с метровыми стенами и потолком в перерывах между боевыми выходами. Экипажи размещались в гостиницах и в городской музыкальной академии. В Керневеле находился командный пункт командующего подводными лодками. Сам он рассказывает о своем командном пункте⁴:

«На моем командном пункте во Франции обрабатывались данные о действиях подводных лодок в двух так называемых «комнатах обстановки». Здесь заслушивались ежедневные доклады о сложившемся положении в районе боевых действий и принимались все решения относительно ведения подводной войны. Стены были покрыты необходимыми для этих целей морскими картами. Иголками или флажками были отмечены позиции подводных лодок и известные нам данные о положении противника, как, например, ожидаемые конвои, их маршруты или районы сосредоточения и дальность действия береговой обороны противника. Иногда информация наносилась на карту графически. Обстановка на картах дополнялась графическими обозначениями, которые касались, например, дневного и ночного времени в районах действия лодок, не совпадающего с географическим положением командного пункта, морского течения и течений прилива и отлива, соотношения обледенения и тумана, особенно в Северо-Западной Атлантике, ежедневных погодных условий, продолжительности пребывания в море лодок, находящихся в боевом применении, а также сроков пребывания на верфях и дат выхода в море лодок из баз, а также других подобных вещей…

Рядом с комнатами обстановки находился наш так называемый «музей». Здесь на стенах были развешаны главным образом графические изображения потоплений, потерь в подводных лодках и проведенные операции по уничтожению конвоев. Таким образом, прежде всего для контроля, наглядно отображалась эффективность ведения войны нашими силами. На графиках в виде кривых изображался потенциал подводных лодок, то есть среднее число потопленных судов за один день, проведенный в море. Она могла быть представлена в общем водоизмещении только после официальных докладов об успехах подводных лодок. Даже если эти сообщения с подводных лодок на практике в целом показывали несколько завышенные цифры… они все же давали относительно точную картину увеличения или снижения месячного потенциала».

Контр-адмирал вместе со своим верным начальником штаба Годтом ходил от одной комнаты к другой и проводил совещания с офицерами штаба. Он был угнетен, когда из-за плохой погоды подводные лодки не могли выйти в море, он был озабочен, если доклады с его лодок запаздывали или вовсе не поступали. Он знал всех офицеров, командиров, инженеров, в чьи обязанности входило обслуживание и содержание двигателей, подзарядка батарей, выполнение маневра погружения и движение в подводном положении, офицеров охраны, даже управлявших огнем при ведении боя артиллерией. Керневель, с его офицерами и секретаршами, «голубыми мышами», представлял собой своего рода маленький мир. Немногим далее в устье реки Тэр располагались три огромных бетонных бункера, способных вместить до 13 подлодок. Они были спроектированы инженерами организации Тодта и построены французскими рабочими. Сначала немцы были довольны этими рабочими, однако потом…

Когда подлодка возвращалась из боевого похода, ее экипаж и командира встречали на берегу офицеры и матросы. Прибывшие моряки стояли на палубе такими, какими они были: небритыми, в рабочей форме, просоленной морем и блестящей масляными пятнами. Затем Дёниц сам или его заместитель приветствовал командира рукопожатием.

Вскоре номера лодок и имена командиров становились известны всем. Организовывался небольшой праздник, на котором немецкие девушки приветствовали командиров и экипажи цветами. По вечерам устраивались фуршеты с горячительными напитками, которых, кстати, выпивалось немало, пелись песни. Однако приходилось также заниматься серьезными вещами, прежде всего докладами о боевых походах. Это не было простым описанием событий, происходивших одно за другим, или ведением дневника боевых действий. В подобных докладах должны были проясняться совсем иные подробности. Такие как, например, опыт применения техники и вооружения, оценка тактики, настроения среди членов экипажа… Это были тысячи вопросов, которыми всегда очень внимательно интересовался командующий подводными лодками.

Дёниц, Годт и другие офицеры штаба подробно изучали доклады командиров, относительно их содержания делалась совместная оценка, действия критиковались и одобрялись. И Дёниц всегда требовал, чтобы каждый открыто выражал свое мнение.

Случалось, что один из утомленных боевым походом командиров или какой-либо холерик, склонный ворчать, начинал ругать верфи с их инженерами, поставлявшие неисправные боеприпасы на фронт людям, которые день за днем рисковали жизнью. Контр-адмирал в таких случаях пытался успокоить возбужденного коллегу тем, что записывал его жалобы. Однако если рассерженный офицер заходил слишком далеко в своей ярости, Дёниц вставал и, умиротворяюще похлопывая офицера по плечу, говорил: «Вы заходите слишком далеко, мой дорогой!»

После этого командиры и экипажи отправлялись в отпуск, и лишь некоторые их члены оставались на борту лодок для проведения текущего ремонта. Зато вечерами они преспокойно компенсировали это нахождением в забегаловках Лорьяна.

Когда отпускники возвращались из дома, где они проводили отпуск, их встречала лодка, заново выкрашенная, начищенная до блеска, и бывало, что с другим бортовым номером, который был больше, чем предыдущий…[15]15
  При закладке на стапеле подводной лодке присваивался постоянный, один-единственный тактический номер на все время нахождения ее в составе флота.


[Закрыть] По крайней мере, так полагали.

Офицеры и члены команды, вынужденные оставаться в Лорьяне, иногда несколько распускались. Однако каждый хороший командир закрывал на это глаза, если его люди немного озорничали, пока лодка находилась в порту. Несмотря ни на что, в море царила железная дисциплина, которая могла быть ослаблена только ежедневной опасностью, грозившей всем морякам на лодке вместе.

За пять месяцев 1940 года, с июня по октябрь включительно, принимая во внимание успехи в Атлантике, германскими подводными лодками было потоплено 274 судна союзников и нейтральных государств общим водоизмещением 1 395 298 брт, то есть значительно больше, чем за аналогичный предыдущий период (128 кораблей водоизмещением приблизительно 431 657 брт). Непогода и ремонтные работы, проводившиеся на многих лодках, существенно снизили показатели в период с ноября по декабрь 1940 года (69 судов водоизмещением 359 203 брт). Все же для немцев год закончился со значительными активами, поскольку им удалось сократить транспортный флот противника на 471 судно водоизмещением 2 186 590 брт, что в среднем составило примерно 183 000 брт в месяц⁵.

Дёниц весьма трезво рассуждал о конструктивных контрмерах, применяемых союзниками: «Британские и американские верфи в 1940 году были способны производить ежегодно приблизительно 200 000 брт судов. Совершенно логично было бы ожидать увеличения этих показателей в ближайшие годы. Однако тоннаж производимых судов мог возрастать и давать результат лишь постепенно… Соответственно, нашей задачей было как можно быстрее топить суда противника, то есть предпосылкой для ее выполнения было строительство необходимого количества подводных лодок, основного средства ведения борьбы против торгового флота»⁶.

Тоннаж потоплений, объемом 200 000 брт в месяц, в среднем почти был достигнут. Командующий подводными лодками думал об угрожающих потерях противника, которых можно было бы достигнуть, если бы были построены необходимые ему 100 подлодок. То, что подобный успех был возможен, Дёниц мог с уверенностью предположить, учитывая деловые качества своих командиров (Прин, Херберт Шульце, Кречмер, Шепке, Эндрасс, Либе, Лют, Фраценхайм, Вольфарт, Эрн, Йениш и многие другие).

Потери британцев росли, так же как и нехватка германских подлодок. Между 3 сентября и 31 декабря 1940 года в различных районах Ла-Манша в результате применения глубинных бомб эсминцев, охотников за подлодками, а также авиабомб была потоплена 31 германская подводная лодка. Две подлодки были потоплены их британскими аналогами: U-51 (капитан-лейтенант Дитрих Кнорр) 20 августа у острова Бель-Иль и итальянская Tartini – 15—20 декабря подлодкой Thunderbolt у Вердона.

Дёниц длительное время ходатайствовал перед гросс-адмиралом Редером, как в письменной, так и в устной форме, о форсировании темпов наращивания подводного флота. Гросс-адмирал передавал требования командующего подводным флотом дальше фюреру, о котором было известно, что он не благоволил флоту. Оба офицера натыкались на недоступность Гитлера, скрытую враждебность Геринга и более откровенно высказываемую антипатию главы Верховного командования вермахта, генерал-полковника Кейтеля. Этим людям, учитывая их отрицательное отношение, доставляло удовольствие постоянно находиться в окружении фюрера и оказывать на него соответствующее влияние. Несмотря на то что морскому флоту отводилось 5 процентов от всего производства стали, можно было производить лишь 25 подлодок в месяц. В первой половине 1940 года со стапелей сходили лишь две, а во второй – лишь шесть подводных лодок. Дёниц при этом знал, что союзники значительно усовершенствуют свои оборонительные средства в предстоящие месяцы или даже годы и то, что соответственно возрастут и потери в подводных лодках. Соединенные Штаты поставили на конвейер производство торговых судов типа Liberty, которые были столь же простыми, сколь дешевыми. Контр-адмирал письменно изложил свою позицию по поводу сложившегося положения вещей: «Упущенное сегодня нельзя будет восполнить позднее, даже при увеличении производства»⁷.

Битва на западных подступах окончилась в декабре 1940 года. Характерными для нее были успехи великих командиров подводных лодок, действовавших самостоятельно. С этого момента основные боевые действия перенеслись в Центральную Атлантику и воды Фритауна, где действовали группы подводных лодок.

В этот период британские подводные лодки потопили германского флота на общее водоизмещение 180 000 брт (из них 80 000 брт в Северном море, 45 000 брт – в Средиземном). К этим довольно средним успехам следует причислить также потерю одного германского крейсера, одного итальянского эсминца, а также трех германских и одной итальянской подводных лодок. Потери британцев были частично компенсированы французскими, голландскими и греческими лодками, а также постройкой новых подлодок типа Т, U и S в 1940 году.

Вторая фаза: январь—декабрь 1941 года

Уже с 1935 года Дёниц и его штаб занимались разработкой системы управления группами подлодок, так называемой «тактикой стай». Основы этой тактики состояли в том, что командующий подводным флотом концентрировал лодки в одном определенном районе, не передавая командование всей группой какому-либо одному командиру в районе. Во время атаки, которая проводилась всей группой, командир обладал полной свободой действий.

Как пишет Дёниц, речь шла о том, чтобы сосредоточить перед атакой определенное количество подлодок, при этом во время операции отдельные подводные лодки не были связаны приказом. Однако это следовало бы уточнить.

1. Передача сведений: при движении над водой или на перископной глубине ведение радиосвязи не составляло проблемы, однако обмен информацией между лодками в подводном положении был трудно решаемой задачей. Приходилось использовать длинные волны, которые подводная лодка могла принимать на глубине до 20 метров.

2. Ключи к шифрам должны были быть простыми для того, чтобы не осложнять чрезмерное ежедневное шифрование, однако шифр должен был быть одновременно настолько сложным и продуманным, чтобы противник не смог воссоздать ключ. Ответственный за расшифровку офицер подлодки составлял ключевое слово шифра на машине, позволявшей получить 2 миллиона комбинаций. Полученное в зашифрованном виде сообщение печаталось на пишущей машинке, открытый текст можно было прочитать на циферблате.

3. Карта Атлантического океана была разделена на квадраты, обозначенные комбинациями букв, и каждый из этих квадратов делился еще на девять частей. Это подразделение вновь делилось на маленькие квадраты. Таким образом, если в секторе АК-58 обнаруживался конвой противника, командующий подводными лодками отдавал приказ всем лодкам в секторе AL-98 собраться в секторе АК-58.

Иногда использовавшиеся для разведки надводные корабли получали задачу на передачу сообщений, или же эта задача ставилась одной из действовавших подводных лодок.

Дистанции, на которых лодки шли, чтобы верхняя вахта на мостиках не упустила ни единого корабля противника, определялись на основе практического опыта.

От 5 до 20 подводных лодок, действующих в «стаях», двигались в разведгруппах, все соединение двигалось с установленной одинаковой скоростью.

Первые случаи боевого применения стай подлодок в Атлантике последовали в октябре 1940 года, однако ввиду незначительного количества имевшихся в распоряжении лодок этот вид групповой атаки смог стать полностью эффективным лишь в марте 1941 года.

Гросс-адмирал Редер и контр-адмирал Дёниц, не будучи посвященными в детали, все же знали, что британцы готовят большой контрудар. Позднее они получили информацию о том, что в мае 1941 года американцы обещали англичанам 50 эскадренных миноносцев⁸. Вскоре от командиров подлодок начали поступать доклады об усиленной деятельности самолетов берегового базирования.

Такому боевому применению авиации британцев Дёниц не мог ничего противопоставить. Германские ВВС были слишком заняты выполнением своих боевых задач, чтобы быть в состоянии оказать поддержку подводным лодкам. Люфтваффе достигли значительных успехов в уничтожении морского транспорта союзников. В январе 1940 года германские самолеты уничтожили 11 судов водоизмещением 23 696 брт. В феврале и марте результаты все же были значительно ниже, однако в мае было уничтожено 48 транспортных судов общим водоизмещением 158 348 брт, тогда как германским подводным лодкам удалось потопить лишь 13 единиц (55 580 брт). В июне подводные лодки превзошли люфтваффе, достигнув показателя в 284 113 брт (на счету люфтваффе 22 единицы общим водоизмещением 105 193 брт).

Соперничество между гросс-адмиралом Редером и рейхсмаршалом Герингом, а позднее – между Дёницем и рейхсмаршалом Герингом обострилось до ревности. Командующий подводным флотом в дальнейшем предпочел бы, чтобы люфтваффе, вместо бомбардировок городов и портов, совершали налеты на верфи англичан, работавшие день и ночь. Как писал Редер, Геринг вдохновлял базировавшиеся на побережье части бомбардировочной авиации на сбор сведений для донесений негативного характера о военно-морских силах.

С начала июня 1940 года Дёниц требовал поддержки действующих в Атлантике подводных лодок при помощи воздушной разведки. Единственный самолет, вылетавший ежедневно для проведения воздушной разведки, был ограничен районом перед юго-западной оконечностью Ирландии. В декабре самолеты этого типа (В^. 138) вынуждены были прекратить полеты на два месяца из-за технических недоработок.

Базировавшиеся в Бресте и Бордо части люфтваффе не взаимодействовали с ВМС. Если же, несмотря на это, Дёниц добивался того, чтобы время от времени разведывательные полеты захватывали территорию над западными подступами, то за это он должен быть благодарен своим личным дружеским связям с отдельными офицерами ВВС.

14 декабря командующий подводным флотом докладывал Верховному командованию ВМС о том, что его взаимодействие с люфтваффе все еще имеет случайный характер. Что свои идеи о взаимодействии с люфтваффе он развивал напрасно.

Согласно протоколу от 2 февраля 1939 года, разведка на море относилась к задачам кригсмарине, однако выделение средств на эти цели относилось к задачам люфтваффе. Ходатайства об увеличении количества задействованных машин и одновременно района облета оставались без внимания. Лишь самолеты (Do-18) подходили для полетов на большие расстояния.

Геринг формировал новые части и подразделения из Ju-88, He-111 и He-59, единственной целью, которая интересовала его, был блицкриг против англичан, и на это была направлена вся работа. Об этих новых формированиях не были поставлены в известность ни Дёниц, ни Редер. Если обоих командующих при случае спрашивали об их мнении, его обгоняли уже проведенные между делом мероприятия люфтваффе.

2 января 1941 года Редер организовал встречу между Дёницем и начальником штаба Верховного командования вермахта, генералом Йодлем. На этой встрече контр-адмирал потребовал ежедневного боевого применения 12 машин FW-200, базировавшихся в Бордо (I. KG40). Договоренность об этом была достигнута, и 7 января Гитлер приказал Герингу передать это подразделение командующему подводным флотом. В это время Геринг находился на охоте. Рейхсмаршал не согласился с переподчинением подразделения люфтваффе. «Все, что летает, относится к моему ведению», – заявил он.

Когда 7 февраля его спецпоезд находился вблизи пункта управления командующего подводным флотом, он попросил Дёница прибыть для беседы к себе. Геринг пытался убедить Дёница ходатайствовать перед Гитлером об отмене этого приказа о передаче. Раздраженный такой дерзостью, контр-адмирал отказался от приглашения на обед. Геринг и Дёниц разошлись, затаив злобу. На следующий день командование I. KG40 было передано Герингом подполковнику Харлингхаузену, бывшему офицеру ВМС. Машины этого подразделения представляли собой модернизированные FW-200. Кроме всего прочего, после модернизации они получили увеличенные топливные баки, что позволило также увеличить и радиус действия. Со своей базы во Франции они облетали район над Северной Ирландией, где британское судоходство было очень оживленным, на обратном пути их маршрут проходил через Англию, а садились они на аэродром в норвежском Ставан– гере. Однако радиус действия «Кондоров» не был достаточным для того, чтобы находиться в соприкосновении с конвоями до тех пор, пока не подоспеют подводные лодки. Они зачастую вынуждены были довольствоваться передачей данных о положении противника подлодкам и ложиться на обратный курс. Поскольку для поставленной задачи количество самолетов и их радиус действия были недостаточными, они смогли принести лишь незначительный успех, за исключением района Бискайского залива и района западнее Испании. Зачастую успехом они были обязаны счастливым стечениям обстоятельств, то есть если к моменту обнаружения цели поблизости от конвоя находилась одна из подводных лодок. При определении координат положения противника пилоты часто допускали ошибки до 80 морских миль. Кстати, они не могли самостоятельно поддерживать связь с подводными лодками, передача данных осуществлялась через радиотрансляционный узел на материке, что означало наличие еще одной задержки при передаче и расшифровке сообщений.