Текст книги "Свет тысячи звёзд"

Глава 18
Эштон

В нашей квартире так гремит музыка, будто вечеринка проходит тут, а не через две улицы. Хотя кроме Бекки и меня здесь только Уилл, Брейди со своей девушкой, Тейлор и Остин. К огорчению Уилла, Остин бросил взгляд на Бекку. Хотя я учусь с ним уже три года и знаю его так же долго, как Уилла, он остается для меня загадкой. Все, что я знаю о нем, это то, что он любит веселиться и по-прежнему блестяще справляется с каждым занятием.

Наверное, я должен быть с ними и помешать Уиллу развязать третью мировую войну, чтобы завоевать Бекку. Должен веселиться так же буйно, как и остальные, и участвовать в глупых алкоиграх, которые медленно, но верно превращают нашу гостиную в хаос из пустых бутылок и бумажных стаканчиков. Но вместо этого я уже полчаса стою под душем и размышляю, что делать, если Харпер не придет. И что делать, если придет.

Я выключаю воду, обматываю полотенце вокруг бедер и вылезаю из крошечной кабинки. Во время последней вечеринки кто-то нарисовал на пластиковой загородке карикатуру на «Титаник». Только корабль тонет не из-за айсберга, а пивной бутылки, размером с Эверест.

Я смотрю в зеркало и вздрагиваю, когда Бекка с шумом влетает в ванну и захлопывает за собой дверь.

– Ты когда-нибудь слышала о стуке? – бормочу я.

– Как будто я когда-то стучалась? – она опирается на стиральную машинку, которая выглядит как инородное тело из фильма «Вспомнить все» в нашей старой ванной. – Что это здесь такое? – она указывает на кучу одежды, которую я взял с собой в ванную.

Я пожимаю плечами. И беру в руки темно-серую рубашку затем, чтобы бросить ее обратно в кучу чистых вещей и взять вместо нее черную.

– Ты волнуешься, – смеется Бекка. Убийственный смех. Она будет подшучивать надо мной, по крайней мере, всю мою жизнь и следующую. – Значит, она придет?

– Если верить очень исчерпывающему «Ладно», которое она прислала мне вчера поздним вечером, – я открываю сообщение и протягиваю свой телефон Бекке.

– Харпер, безусловно, не любит подробные объяснения, – кивает она. – Мне все больше нравится твоя избранница.

– Она не моя избранница, – это звучит так, как будто я еду с ней в закат на белом коне со стеклянной туфелькой в рюкзаке. Я раздраженно выдыхаю. – Уилл вообще знает, что ты здесь? – я приподнимаю брови, указывая на свой голый торс и полотенце, которое еле-еле держится на бедрах.

– Ты и вполовину не настолько горяч, как думаешь, мистер Дэвис, – хихикает Бекка.

– Ты меня подбодрила, – ворчу я и пытаюсь выгнать ее из ванной. – Исчезни, или я скажу Уиллу, что ты делала со мной грязные вещи.

– Он все равно не поверит ни одному твоему слову, – она заключает меня в свои объятия, не беспокоясь о моем наряде. Потом она целует меня в висок. – Мило, что ты так взволнован от того, что увидишь ее.

Я открываю рот, чтобы возразить, но не делаю этого. Какой смысл врать Бекке в лицо? Тем более в таких очевидных вещах. Вместо этого я меняю тему.

– Как у тебя дела с Уиллом?

– Я последовала твоему совету, – Бекка прикладывает руку к виску и салютует. – После того, как я взяла на себя инициативу и спросила его о еще одном свидании, он довольно мило, по-диснеевски безвкусно признался в любви. Я избавлю тебя от приторных подробностей, – со смехом заканчивает она. – Но я на девятом небе от счастья.

– Их всего семь, – напоминаю я ей.

– Именно, – усмехается она и уже у двери поворачивается ко мне. – Надень серую рубашку. И не волнуйся. Она полюбит тебя. В конце концов ты Эштон.

Глава 19
Харпер

Как только я захожу домой и оставляю в коридоре сумку с конспектами, я понимаю, что не пойду на вечеринку. Эта холодная колкая уверенность, которая обрубает мое хорошее настроение, как острая гильотина.

Бен орет. Он лежит на диване и воет. Его глаза лихорадочно блестят, а лицо приобрело неестественно красный оттенок. Из-за инфекции и, возможно, из-за нескольких часов крика. Мне нужно было его пожалеть, но за эту эгоистичную долю секунды я просто разозлилась на него. Потому что он испортил мне вечер. Потому что все всегда должно крутиться вокруг него, и никогда речь не может идти о том, чего хочу я, что важно для меня.

Я глубоко дышу и отодвигаю эти мысли в сторону. Мысли, за которые мне тут же становится стыдно. Ничего из этого Бен не делает специально. Я сажусь рядом с ним на диван и просто смотрю на него, подавляя порыв погладить его по мокрым от пота волосам и успокоить физической близостью. Его взгляд блуждает через хаос, которым является для него мир, и спустя минуту замирает на мне. Или точнее, на точке позади меня. На пустоте, которая для него принадлежит мне. Как якорь. Он немного успокаивается. Рев переходит в дрожащее сопение, в то время как его рука все еще ритмично бьется о спинку дивана.

– Он не был таким спокойным весь день, – мама стоит в дверях. Она выглядит обессиленной. – Его рвало из-за температуры. Я только перестелила кровать, – она разбита, и я вижу облегчение в ее глазах от того, что я наконец вернулась домой, чтобы помочь ей.

– Хочешь, я почитаю тебе «Кролика Питера»? – Если мне удастся успокоить Бена настолько, что он заснет, я, возможно, смогу договориться со своей совестью о том, чтобы все-таки пойти на вечеринку.

Бен кивает и издает каркающий звук. Он засовывает большой палец себе в рот. Верный признак того, что он полностью готов.

– Кролика Питера, – монотонно повторяет он.

Мама протягивает мне книгу, и я начинаю читать. На середине истории Бен перестает бить рукой по дивану и вместо этого одним постоянным движением откидывает волосы на правой стороне головы. Чуть позже он медленно засыпает. Я тихо закрываю книгу и с облегчением выдыхаю.

– Ему повезло, что у него есть ты, – говорит мама и опускает руку мне на плечо. – Мне повезло, что у меня есть ты. Я совершенно измотана. Хорошо, что ты здесь.

Я закрываю глаза.

– Сегодня вечеринка, мам, – напоминаю я ей. Мне хотелось, чтобы в моем голосе было немного больше силы. Уверенность, что я уйду, независимо от того, что здесь происходит.

– Может быть, мы отложим это, – осторожно предлагает она, и я чувствую, как эти слова выбивают воздух из моих легких.

Веки Бена дрожат. Он беспокойно дергается, но продолжает спать.

– Мы нужны ему сейчас. Обе. Мне нужна ты. Мне жаль, дорогая, но со следующей вечеринкой все получится.

– Я сказала, что приду, – слабо возражаю я. – И я действительно с нетерпением ждала этого.

Мама садится на журнальный столик напротив меня.

– И я знаю, что я говорила. Но сейчас все изменилось. Никто здесь не выбирал это. Особенно Бен. Ты знаешь, как это бывает.

Она права. И я чувствую себя ужасно, потому что все еще хочу пойти. Больше всего на свете.

– Он сейчас спит, – и, если он действительно плакал весь день, надеюсь, он будет спать, как убитый.

– Когда он проснется, то захочет увидеть тебя. Останься, пожалуйста, – на самом деле это не просьба.

Я должна остаться. Пару недель назад я бы даже не стала тратить время на раздумья, делать это или нет. Я не должна тратить на это время и сейчас. Но я делаю это. И я злюсь, потому что чувствую себя плохо, когда качаю головой.

Бен просыпается, когда я резко встаю и направляюсь в свою комнату, чтобы переодеться. Он скулит и выкрикивает мое имя. Я более-менее успешно игнорирую его и натягиваю на себя облегающий черный топ. Потом торопливо проскальзываю в джинсы. После этого я заплетаю косу набок, бросаю короткий взгляд в зеркало, потому что мне не нравится отражение.

Бен снова зовет меня. Он почти никогда этого не делает, и я проклинаю вселенную за то, что теперь это произошло дважды и бесконечно сильно усложняет жизнь. Осознание того, что я, вероятно, никогда не смогу просто делать, что хочу, разрывает мне сердце. Слезы подступают к глазам, но я упрямо вытираю их и спешу обратно в гостиную. Только один раз я хочу иметь выбор.

– Мама почитает тебе «Кролика Питера», – говорю я так решительно, как могу, и выдавливаю из себя улыбку. Я вкладываю книгу ей в руки. – Она может сделать это лучше, чем я, – затем поворачиваюсь к маме. – Я должна идти. Я обещала. Но я не пробуду там долго. Даю слово.

Мама не удерживает меня, но и не поощряет мои действия, что примерно одно и то же. Тем не менее, я толкаю дверь, выхожу из дома… и чувствую себя ужасно.

Глава 20
Эштон

Я не могу поверить, что мы только сейчас появились на вечеринке. Уже почти одиннадцать. На самом деле я хотел прийти час назад, но Уилл и Остин решили еще раз сыграть в Black Ops. Война за Бекку при помощи плейстейшн, которая продолжалась десятки раундов и довела меня до грани безумия. Я могу только надеяться, что Харпер еще не здесь, а если это не так, то она не рассердится из-за того, что я слишком поздно пришел.

Первый этаж студенческого общежития переполнен. Здесь расположено несколько жилых и учебных комнат, а также две огромные общие кухни, из которых глухими басами душный воздух летит к распахнутым окнам. Тем не менее, здесь так же жарко, как в гостиной Аида.

Тейлор знакомит нас со своей подругой Джулией, которая, как и Уилл, изучает в университете экономику. Она красивая и быстро справляется с предполагаемой проблемой Уилла по поводу Остина. Его взгляд прикован только к подруге Тейлор, и у Уилла больше не осталось конкурентов. Наконец, он расслабляется. Первый раз за этот вечер.

Мой взгляд скользит по толпе в поисках Харпер. Если честно, я сканирую все лица с тех пор, как вошел в общежитие. Пока безрезультатно.

Уилл возвращается из соседней комнаты с тремя стаканчиками пива, протягивает Бекке и мне по одному и делает большой глоток из своего. Только потом он движением головы указывает через плечо.

– Кстати, твоя библиотечная мышь танцует там.

Я сдерживаюсь, чтобы предупредить его о том, что в следующий раз ударю его, если он продолжит так называть Харпер, и, молча кивнув, протискиваюсь мимо. Пробираюсь сквозь тесно стоящие тела и добираюсь до танцпола. Здесь адская музыка. Какой-то идиот поставил дым-машину: при такой температуре и плохой вентиляции до этого мог додуматься только настоящий гений.

Большинство людей танцуют группами или в парах. Совершенно точно этого сказать нельзя, потому что весь танцпол пульсирует, как единый сплоченный организм. Только одна девушка выделяется из этой массы. Я прислоняюсь к дверному проему и смотрю на Харпер, как загипнотизированный.

Она двигается, как будто одна в этой комнате. Ее волосы спадают на плечи и кружатся вокруг лица, когда она прыгает вверх и вниз, а ее губы беззвучно подпевают песне. Мне хотелось, чтобы стало тихо, и я мог слышать ее голос.

Кто-то толкает меня и возвращает тем самым из Эштон-Харпер космоса, в котором я потерялся. Вряд ли это подходящее место для путешествий такого рода.

Я отталкиваюсь от стены и протискиваюсь сквозь танцующих, пока не оказываюсь перед ней. Сначала Харпер не замечает меня, но потом на ее лице появляется улыбка, и она падает мне в руки.

– Эштон, – громко кричит она, и ее голос такой же нечеткий, как и движения. Не от счастья, что я рядом, а от выпитого алкоголя. Я слегка отталкиваю Харпер от себя, хотя тело чертовски приятное на ощупь, и исследую ее взглядом. Она хихикает и заправляет прядь волос за ухо. При этом чуть не теряет равновесие. Харпер ужасно пьяна. Возможно, это не должно шокировать меня, но предполагаю, что она не из тех, кто часто выпивает. Скорее всего, именно это и стало причиной опьянения.

– Не смотри на меня так, – произносит она и снова обвивает меня руками. В этот раз мою шею. Идеальное исходное положение для поцелуя. Я прикусываю губу, сопротивляясь порыву сделать это и даже больше.

Это было бы неправильным. Когда она меня поцелует, она должна действительно хотеть этого. Это не должно быть моментом слабости только потому, что она пьяна. Никакого неловкого промаха, о котором она пожалеет, как только протрезвеет. Я почти уверен, что это стало бы нашим концом. Поэтому я делаю несколько шагов назад и тащу Харпер за собой. Только одна из стен останавливает меня. Здесь, в самом деле, спокойнее, но мое сердце продолжает бушевать, потому что это действие не увеличило расстояние между мной и Харпер, а наоборот, сократило его.

И вместо того чтобы облегчить мне задачу, Харпер скользит губами вниз по моей щеке, пока они не касаются моей шеи и вызывают пожар во всем теле. Так же как ее пальцы, скользящие по моей рубашке вверх и касающиеся обнаженной кожи.

Мое сердцебиение достигает девяти целых по шкале Рихтера. Я зарываюсь руками в ее волосы. Реагирую. Забываю. Обо всем, что вокруг. О себе. Тогда как Харпер становится центром моей вселенной. Мои губы касаются ее кожи на виске. Мое дыхание колышет ее волосы. Я хочу ее. Каждая клеточка моего тела хочет этого здесь. Этого должно быть достаточным, но, в отличие от прежних случаев, я не уступаю. Я нежно прикасаюсь к ее подбородку и приподнимаю его, чтобы она посмотрела на меня.

– Нам пора, – говорю я, успокаивая дыхание, чтобы скрыть свое желание. – Я лучше отвезу тебя домой.

Я сделал лишь пару глотков пива, так что я все еще способен сесть за руль. Чего нельзя сказать о Харпер. Даже если бы я дотащил ее до дома и, следовательно, до своего мотоцикла, она не сможет удержаться на нем. К счастью, есть такси. Я ищу Бекку, чтобы сообщить ей обо всем, но не могу нигде найти подругу, а с Харпер на руках это сделать еще сложнее. Тогда придется обойтись сообщением. Написав несколько строк, я осторожно веду Харпер через веселящуюся толпу на улицу. В конце концов здесь есть кислород, даже если он пронизан запахом алкоголя.

– Ты не хочешь меня целовать, – бормочет Харпер, и каждое ее слово наполнено глубоким разочарованием. – Я такая глупая. Я думала, ты хочешь чего-то от меня, – она говорит это больше себе, чем мне. Звучит так, словно она сожалеет, что вообще подумала об этом.

Мы стоим на парковке, куда я вызвал такси. Однако пока мы одни. Я прислоняюсь своим лбом к ее и обхватываю руками лицо.

– Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу, только не так. Я очарован, – сокрушенно признаю я. Она очаровала меня. Застигла врасплох.

Она отвечает мне улыбкой, которой на данный момент вполне достаточно, и только свет фар заставляет меня оторваться от нее.

Я осторожно помогаю Харпер сесть на сиденье, но когда хочу убрать руку, она не отпускает меня.

– Водителю нужен твой адрес, – тихо говорю я. Я знаю только то, что она живет во Френчтауне. По сути, я почти ничего о ней не знаю. И хотел бы исправить это здесь и сейчас. Однако в состоянии Харпер получить от нее достоверную информацию будет трудно.

Она откидывает голову на подголовник и закрывает глаза.

– Не домой, – бормочет она, все еще крепко сжимая мою руку.

– Тебе нужно домой, Харпер, – мягко напоминаю я ей. Иначе ее мама будет волноваться. Это то, что делают нормальные родители, если их ребенок не вернулся домой ночью. Не так, как мои родители, которые всегда были заняты либо чрезвычайной ситуацией вокруг Эммы, либо тем, что метались между двумя катастрофами. Они вообще редко замечали, когда я не возвращался домой. – Адрес? – я спрашиваю еще раз, стирая спесь со своего голоса, но Харпер выдает только тихий стон.

– Ладно, – говорю я водителю, который уже нетерпеливо барабанит по рулю. Тогда по-другому. – Коннелл-Авеню, Угол Артура, – я проскальзываю на сиденье рядом с Харпер и закрываю дверь автомобиля.

– Ты издеваешься, сынок? – Водитель смотрит на меня в зеркало заднего вида, вместо того чтобы смотреть прямо на меня. – Это всего в двух перекрестках отсюда.

– Там я и живу, – и поскольку я не знаю адреса Харпер, она останется со мной этой ночью. Я понимаю, что играю с огнем, и это решение так же далеко от плана Бекки действовать медленно, как желание Уилла от того, чтобы не ревновать. – Если это проблема, сделайте дополнительный круг. Мне все равно, – я бросаю ему двадцатку на переднее сиденье, и он, наконец, заводит двигатель.

Он не едет дополнительный круг, но забирает двадцатку, не дав сдачу, когда останавливается перед моей квартирой. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы вытащить Харпер из машины без травм.

– Твоя подружка здорово напилась, сынок.

Называть меня «сынком» граничит с наглостью. Ему даже не шестьдесят один, и это злит меня, но прежде чем я успеваю что-то сказать, он уезжает.

Я помогаю Харпер зайти в квартиру, а затем веду в свою комнату. Я хотел, чтобы она пришла ко мне в гости, познакомилась с друзьями. Я представлял себе все это несколько романтичнее. Причем ее дыхание на моей шее и ее тело в моих объятиях вполне обладают потенциалом Ромео и Джульетты.

Я кладу ее на кровать, снимаю с нее туфли и расправляю над ней одеяло.

Она тихо вздыхает и распахивает глаза. Ее пристальный взгляд скользит по зеленым стенам, а потом останавливается на мне.

– Привет, – шепчу я и нежно трогаю ее за плечо. – Все в порядке? – я касаюсь ее руки.

Харпер не отвечает. Она тянется навстречу моему прикосновению и облегченно вздыхает. Звук, который я хотел бы услышать снова. После поцелуя. Совершенно неправильное направление.

– Ты можешь остаться здесь на ночь, – хрипло говорю я. Затем заставляю себя встать, выключить свет и выйти из комнаты. Оказавшись в гостиной, я бросаюсь на смерть-спине-кушетку, как окрестил Уилл старый диван. Для азартных игр и отдыха он подходит. Но чтобы провести на нем целую ночь, скорее всего, нет. И уж точно не тогда, когда перспектива провести ночь в своей постели связана с тем, чтобы лежать рядом с Харпер.

Глава 21
Харпер

Солнце щекочет мой нос. Я с трудом открываю глаза только для того, чтобы в следующую секунду снова закрыть их. Резкая боль как молния пронзает мою голову и застревает между висками. Я пытаюсь лежать совершенно спокойно и дышать, чтобы подавить тошноту.

Когда стук в моем черепе немного ослабевает, я осматриваюсь. Комната. Зеленые стены. Около стены простой современный комод. В углу стоит письменный стол. Огромная кровать, на которой я лежу, занимает большую часть комнаты. Кроме того, здесь царит абсолютный порядок, если исключить хаос на столе. На спинке кресла висит простая темная рубашка. Воспоминания обрушиваются на меня, словно мерцание стробоскопа. На Эштоне вчера была точно такая же рубашка. Когда он пришел на вечеринку. Я была пьяна, потому что много выпила из-за ситуации дома и ожидания, которое напоминало утро перед казнью. Он так чертовски хорошо выглядел в ней. Так хорошо, что я бросилась ему в объятия. Я выдаю сдавленный стон и на несколько секунд прячу лицо в ладонях. Вспоминаю его мускулы, его дыхание, его губы. Как он тащил меня из толпы в более тихий уголок. Теперь рубашка лежит на этой спинке, и я не знаю, как сюда попала. Черт возьми.

В панике проверяю себя под одеялом. Одежда все еще на мне. Это хорошо. Даже если я в замешательстве. Другая сторона кровати пустая, и Эштона нигде не видно. Мне трудно поверить, что он не воспользовался ситуацией. Это не соответствует тому, что о нем говорят другие. Я прижимаю ладони к глазам и выдыхаю. Я не позволю своему глупому сердцу сейчас видеть в Эштоне человека, который только и ждал, чтобы влюбиться в меня и полностью измениться. Этот мужской образ мистера Дарси – чистое клише и принадлежит книгам и фильмам. И совершенно точно не относится к Эштону. Мне не стоит надеяться на такое чудо. Возможно, что его интерес ко мне попросту испарился.

Я игнорирую холодное тянущее чувство, проходящее по моей груди при этой мысли, и ищу свой телефон. Потому что есть проблемы важнее, чем ситуация между Эштоном и мной. Я все еще здесь. Я пробыла здесь всю ночь. А это значит, что мама сходит с ума от беспокойства. И я совершенно точно знаю, что это значит для Бена.

Катастрофа.

Я нахожу телефон на прикроватной тумбочке. Уведомления всплывают на экране. Двенадцать пропущенных звонков от мамы. Я подскакиваю, пытаясь подавить приступ тошноты. Домой. Мне нужно домой. Я быстро подбираю с пола свои туфли и топ и бросаюсь к двери. За ней открывается уютная, хотя и несколько хаотично обставленная гостиная с открытой кухней. Назойливый звук стрелялки и голос Уилла вызывают головную боль, когда я спешу к двери, которая, надеюсь, является выходом. Друг Эштона сидит на диване и кричит то на джойстик, то на экран. К счастью, он один. Эштона нигде не видно, из-за чего я чувствую как облегчение, так и разочарование. Я надеюсь, Уилл настолько увлечен, что не заметит меня. Потому что иначе мне пришлось бы объяснять, почему я здесь. Почему я крадусь. Мне пришлось бы выразить словами то, чего я сама не понимаю и для чего у меня сейчас абсолютно нет никаких сил. Но, конечно, мне не везет.