Книга: Мысль - Леонид Андреев

P.S. В рассказе чувствуется ненависть автора к женщинам во всех смыслах этого слова, они и стары в 25, они тупы как дети, они не рассудительны, они отвергают и смеются. Автор определенно перенес переживая своей жизни в этот рассказ.

Всё началось, как это нередко бывает, с мысли - с идеи сделать Татьяну Николаевну несчастной. Мысль эта оказалась настоящей тиранкой для того, в чьём мозгу она бесцеремонно поселилась. Она разрасталась, видоизменялась и привела в итоге к трагедии.

Центральная проблема в том, действительно ли безумен доктор Керженцев или он имитирует расстройство рассудка, чтобы избежать наказания? Навязчивая мысль, поработившая его сознание и отравившая ему существование, стала порождением проблем с психикой или же она сама породила эти проблемы? Вероятно, виновный обладал какими-то врождёнными психопатическими свойствами, которые под воздействием обстоятельств акцентуировались и в какой-то момент заставили его… нет, скорее сделали для него возможным переступить черту. Вроде бы в психологии даже существует понятие «застревающий» тип личности. Доктор Керженцев вполне может относиться к этой категории. Господа эксперты, по словам самого рассказчика, назвали бы это «мономанией, господством навязчивых идей».

Боюсь думать, но, кажется, я никогда не переставал быть романтиком. И чуть ли я не был идеалистом. Я верил в человеческую мысль и в ее безграничную мощь. Вся история человечества представлялась мне шествием одной торжествующей мысли, и это было еще так недавно.

Андреев не даёт ответов на поставленные выше вопросы. Можно упомянуть, что тема пограничного с сумасшествием состояния в литературе достаточно затёрта. Действительно, к сегодняшнему дню уже столько текстов аккумулировано, что трудно кого-то чем-то удивить. Однако мне понравилось проигрывание этого мотива в исполнении Керженцева. Спор рассказчика с самим собой и незримыми читателями - такой бесконечный внутренний монолог, направленный вовне - получился детальным и вполне увлекательным. И, что важно в таких историях, на протяжении всего повествования мы слышим сознание рассказчика, а не голос автора. Не хотела бы я оказаться на месте присяжных на наспех созванном литературном суде над Керженцевым. Впрочем, адвокату и прокурору тоже не позавидуешь. По тексту разбросано несколько воспоминаний рассказчика, которые могут послужить подсказками. Так, в нём фигурирует отец Керженцева, поведение которого, вероятно, наложило негативный отпечаток на сына. Психологи подтвердят, что детский опыт, даже тот, что на первый взгляд в рамках приемлемого, может привести к травмам.

Но еще более, чем мои успехи, огорчало его мое поведение и костюм. Он нарочно приходил в мою комнату, с тем чтобы незаметно для меня переложить книги на столе и произвести хоть какой-нибудь беспорядок. Моя аккуратная прическа лишала его аппетита.

Но это только один из кусочков паззла. Желательно разобраться, что преобладает в стремлении Керженцева записывать свою рефлексию. Хочет ли он в первую очередь оправдаться в глазах общества? Доказать самому себе собственную нормальность или собственное безумие? Или, быть может, с помощью фиксации своих ощущений в письменной форме герой пытается устоять, не провалиться в бездну безумия?..

С уверенностью можно констатировать неимоверно раздутое эго и мизогинию. Герой словно даже гордится своим уничижительным отношением к женщинам. Уже в листе первом читаем:

Удивительная мягкость и податливость его [Алексея] натуры, странное непостоянство в области мысли и чувства, резкая крайность и необоснованность его постоянно менявшихся суждений заставляли меня смотреть на него, как на ребенка или женщину.

Ведь когда женщина полюбит, она становится невменяемой.

У Керженцева было несколько поводов зафиксироваться на своём товарище по гимназии и университету Алексее и его супруге Татьяне. В присутствии молодой семейной пары он против воли чувствует себя униженным. Ведь они не только счастливо живут вместе, но и являются свидетелями его поражения, его унижения. Он, уважаемый доктор Керженцев, сделал предложение и получил отказ. Мне думается, что уязвлённое самолюбие и стало триггером той мысли, захватившей Керженцева и без которой не было бы этого рассказа. Керженцев говорит, что им руководила не ревность, а месть. В эмоциональном регистре присутствуют злоба и зависть. Вид чужого семейного счастья, и вообще счастья, действует на рассказчика как красная тряпка на быка. Эти и другие факторы вызвали нездоровую фиксацию, которая, в свою очередь, привела к хладнокровному, преднамеренному убийству. Да, большая часть социопатов или психопатов не лишает жизни своих друзей или знакомых. Однако определённая цепочка обстоятельств создаёт рискованные ситуации.

Поскольку я в этих вопросах не сильна, приведу под спойлером несколько определений, чтобы не прозвучать совсем уж голословно.

Из того, что мне удалось прочитать, Керженцев больше подходит под описание психопатов, которые часто «методичны и расчётливы», умеют манипулировать и вызывать симпатию.

Если же посмотреть на эту историю с иного ракурса, то можно задаться вопросом: Кто может быть на сто процентов уверен, что он застрахован от пагубных последствий той или иной засевшей в сознании мысли? Как говорил персонаж совсем другого произведения: «В каждом из нас сидит преступник, в любую минуту готовый поднять голову, понимаешь?»

Повествование идёт от первого лица, погружая нас в сознание рассказчика. Какие-то слои приоткрываются нашему взгляду, как айсберг, какие-то остаются под тёмными водами. Керженцев сам заявляет о своём сумасшествии вследствие наследственности, но потом утверждает, что это его признание свидетельствует о том, что никакой он не сумасшедший. Разве помрачённый разум догадывается о том, что он помрачён? В менее печальной ситуации такой ход мысли выглядел бы забавным софизмом, попыткой доказательства от обратного, но не в данном случае. Временами Керженцев высказывает разумные мысли, что, естественно, ничего не доказывает. Безумцы могут иногда говорить правильные вещи.

В рассказе, как мне показалось, просматриваются некоторые параллели с «Крейцеровой сонатой» Толстого. Там - патологическая ревность, здесь – задетое самолюбие. Одержимость мыслью в обоих случаях.

Во-первых, Алексей - этот везунчик Алексей - был красив и ничтожен, так же как красиво и ничтожно было то, что выходило из-под его пера...

Притчей о том что же появилось раньше яйцо или курица уже никого не удивить. Но вот что же было раньше мысль или действие? И от чего случился нервный срыв. Ох уж этот гротеск, свойственный Леониду Андрееву. Надрывная его манера может сделать нормального человека сомневающимся в собственном психическом здоровье. Повесть Андреева мне напоминает «Преступление и наказание». Доктор Креженцев и сам вспоминает мечущегося Раскольникова.

Убийство – это строго караемое преступление, но главный герой, доктор Керженцев, не останавливается. Мало того, он утверждает, что любит свою жизнь и не хочет ее погубить ни на каторге, ни в психушке. И все вроде идет хорошо. Даже читатель не сможет уловить тот момент, когда записи доктора Керженцева превращаются в записки сумасшедшего.

И все мы будем правы, и никто из нас не будет прав

Сама мысль «а не сумасшедший ли я?» может привести к неожиданным вещам. Герой рассказа пытается нас всех предупредить, как не свалиться в бездну. Может оно так и есть. Сначала ты думаешь, что нормальный, потом притворяешься ненормальным, а в итоге невозможно избавиться от роли. Очень правдоподобно описаны мысли, как герой хотел ползать и выть. Автор вел меня на веревочке за собой и его мысль тоже попала в мою голову. Был момент, когда заключенный спрашивал «не хотите ли проползти на четвереньках?». И действительно мне показалось, что у меня есть такое желание. Такие мысли вызывают тревогу.

Всего на каких-нибудь 50 страницах Андрееву удается раскрыть характер и внутренний мир своего главного героя, обнажив его душу перед читателями и показав все ее темные закоулки, тщательно скрываемые от посторонних глаз. Это ли не главное свидетельство гениальности его создателя?

Доктора Керженцева, главного героя рассказа, многие называют вторым Раскольниковым, и между ними действительно есть много схожих черт. Оба воображают себя «сверхчеловеками», которые вправе вершить суд над людскими судьбами, решая, кто имеет право на жизнь, а кто нет. «Для меня нет судьи, нет закона, нет недозволенного. Все можно.»

И тот, и другой тщательно готовятся к запланированному преступлению, просчитывая каждую мелочь и каждую возможность. И в итоге каждого из них совершенное убийство делает абсолютно несчастным и потерянным.

На этом всё сходство и заканчивается, потому что Керженцев – совершенно новый тип Раскольникова в литературе, гораздо более страшный и опасный, мысли и поступки которого очень сложно понять и объяснить обычным людям.

Взять хотя бы мотив преступления. С первого взгляда можно заподозрить ревность и зависть к более удачливому сопернику, являющемуся по совместительству его лучшим другом, чему способствует уничижительное описание убитого Алексея, данное нашим героем.

Удивительная мягкость и податливость его натуры, странное непостоянство в области мысли и чувства, резкая крайность и необоснованность его постоянно менявшихся суждений заставляли меня смотреть на него, как на ребенка или женщину

Алексей не был талантом

И если б Алексей не был таким болезненным, хилым, не знаю, может быть, я и не убил бы его».

Но разве хоть в одной строчке из 8 листов исповеди убийцы вы найдете отголосок любви к Татьяне Николаевне? Или отголосок ненависти к Алексею? Нет, все слова доктора Керженцева сводятся к холодной и бесстрастной констатации фактов, вплоть до четкого указания даты планируемого убийства.

Никаких настоящих чувств и эмоций не прорывается в рассказе нашего героя до того самого момента, когда в ночь после убийства к нему не приходит поистине страшная мысль, угнетающая всё его сознание:

Притворялся ли я сумасшедшим, чтобы убить, или убил потому, что был сумасшедшим?

Он пытается заглушить этот голос внутри себя, но навязчивая мысль подчиняет себе всё его существо, порабощает его, заставляет погрузиться в омут нечеловеческого ужаса и страданий, потому что

И кто сильный спасёт меня? Никто. Ибо никого нет сильнее меня, а я - я и есть единственный враг моего «я».

Пожалуй, невозможно придумать для Керженцева наказания хуже этого – ведь он так гордился стройным и изящным полетом своих ясных мыслей!

Из всего удивительного, непостижимого, чем богата жизнь, самое удивительное и непостижимое - это человеческая мысль.

И я наслаждался своею мыслью. Невинная в своей красоте, она отдавалась мне со всей страстью, как любовница, служила мне, как раба, и поддерживала меня, как друг.

А теперь этот друг обратился против него самого и совершил вероломное предательство. Причем единственный его друг. Ведь еще в самом начале своего рассказа главный герой признается, что всегда избегал общества других людей и никогда не раскрывал своих истинных мыслей и чувств перед другими.

Но, несмотря на то, что одиночество героя вполне себе добровольное, страдает он от него ничуть не меньше, чем другие – от вынужденного.

Мы сидели в гостиной и болтали, когда мне стало очень грустно. Мне живо представилось - вообще это редко бывает, - как я чужд всем этим людям и одинок в мире, я, навеки заключенный в эту голову, в эту тюрьму.

Наиболее ярко это проявляется в описании Керженцевым случая, когда он наблюдал за милой сценкой, развернувшейся между маленькой девочкой и щенком:

И то, что обе они, и девочка и собачонка, были такие маленькие и милые, и что они смешно боялись друг друга, и что солнце так тепло светило - все это было так просто и так полно кроткой и глубокой мудростью, будто здесь именно, в этой группе, заключается разгадка бытия.

Но эта разгадка недоступна для главного героя – он не способен испытывать любовь, ненависть, чувство привязанности, сочувствия и жалости (вспомните, что после убийства он жалел вовсе не свою жертву, а «его красивую голову»!). Он абсолютно бесчувственная расчетливая и циничная машина. А как раз-таки отсутствие эмпатии – один из главных симптомов расстройства личности. Вот и ответ на вопрос, сумасшедший ли он. Несмотря на всю логичность и последовательность изложенных им мыслей.

Закончить хочу цитатой, которая обязательно понравится каждому, кто не представляет своей жизни без чтения:

Какое это дивное свойство гибкого, изощренного культурою ума - перевоплощаться! Живешь словно тысячью жизней, то опускаешься в адскую тьму, то поднимаешься на горные светлые высоты, одним взором окидываешь бесконечный мир. Если человеку суждено стать Богом, то престолом его будет книга...

…При очередном прочтении рассказа мне вспомнился молодой симпатичный человек по имени Дмитрий Виноградов. Помните такого парня, который работал юристом в офисе, занимался волонтерством (охраной природы), много читал и думал и всё больше убеждался, что люди ничтожны и им незачем жить. Однажды Дмитрий взял в руки винтовку и перестрелял множество людей в офисе в Медведково, шестеро из них погибли. Но в голове Дмитрия всё, наверно, было четко и логично: люди – это раковая опухоль на нашей планете, уничтожающая окружающую среду и чем больше этой опухоли погибнет – тем лучше. К обиде Дмитрия на мир добавлялись и глубоко личные мотивы: его не любили женщины, а одна из них (она была замужем, как и героиня этого рассказа Татьяна Николаевна) играла с ним и подшучивала, не воспринимая всерьез его чувства…

…Рассказ «Мысль» вышел в свет в 1902 г. Убийство, совершенное «русским Брейвиком» (так его окрестили журналисты) произошло в 2012 г. 110 лет прошло – а в мышлении людей такого типа ничего не изменилось.

Главный герой «Мысли» доктор Антон Керженцев так убедителен в своих мыслях и переживаниях, что в какой-то момент начинаешь ему сочувствовать и логика его действий становится понятной – вот это-то страшно! Талантливый, молодой, тонко чувствующий и рефлексирующий – он действительно не похож на человека из толпы, ему скучно и неинтересно с людьми, слишком сильна разница в интеллекте и масштабе личности. Мне кажется, что временами он нарочно наговаривает на себя, пытаясь изобразить из себя холодную, рассудительную машину, которой чуждо всё человеческое. Но доктор Керженцев способен на глубокие чувства: он действительно страдает и «подлой своей роли», как и Раскольников, не выдерживает…

Впрочем, разумеется, в реальной жизни всё страшнее… Анна Ахматова писала: «Достоевский знал много, но не всё. Он, например, думал, что если убьёшь человека, то станешь Раскольниковым. А мы сейчас знаем, что можно убить пять, десять, сто человек и вечером пойти в театр».

Доктор Антон Игнатьевич Керженцев Леонида Андреева – это повзрослевший Раскольников: меньше иллюзий, больше цинизма. Но и он рефлексирует, и он на грани безумия после совершенного деяния… Так же как Родион Раскольников, судорожно цепляется за светлые образы, чтобы не упасть в бездну. Для Раскольникова таким образом становится Сонечка Мармеладова и всё ее несчастное семейство, особенно маленькие дети... Антон Керженцев тоже - то вспоминает маленькую девочку с собачкой, однажды увиденную им ранней осенью, то пытается постичь душу кроткой и «убогой» сиделки Маши, которая за ним ухаживает.

«…нынешней осенью, в погожий солнечный день, мне довелось видеть такую картинку. Крохотная девочка в ватном пальтеце и капюшоне, из-под которого только и видны были розовые щечки и носик, хотела подойти к совсем уже крохотной собачонке на тонких ножках, с тоненькой мордочкой и трусливо зажатым между ногами хвостом. И вдруг ей стало страшно, она повернулась и, как маленький белый клубочек, покатилась к тут же стоявшей няньке и молча, без слез и крика, спрятала лицо у нее в коленах. А крохотная собачонка ласково моргала и пугливо поджимала хвост, и лицо няньки было такое доброе, простое. - Не бойся,- говорила нянька и улыбалась мне, и лицо у нее было такое доброе, простое. Не знаю почему, но мне часто вспоминалась эта девочка и на воле, когда я осуществлял план убийства, и здесь. Тогда же еще, при взгляде на эту милую группу под ясным осенним солнцем, у меня явилось странное чувство, как будто разгадка чего-то, и задуманное мною убийство показалось мне холодною ложью из какого-то другого, совсем особого мира. И то, что обе они, и девочка и собачонка, были такие маленькие и милые, и что они смешно боялись друг друга, и что солнце так тепло светило - все это было так просто и так полно кроткой и глубокой мудростью, будто здесь именно, в этой группе, заключается разгадка бытия».

Не в книжно-выдуманной, а в реальной жизни Раскольниковы и Керженцевы лишены такой степени рефлексии и самокопания. Наверняка, сидит Дмитрий Виногорадов и иже с ним и думает о несправедливости мира и о том, «как он глупо влип». Ни сострадания, ни угрызений совести.

Мой любимый Иван Карамазов говорил: «Не добродетели, коли нет бессмертия!» и «Если Бога нет – то всё позволено!» Доктор Керженцев считает, что ему позволено всё, но при этом, как и Иван, завидует «простым купчихам», которые живут прямо и просто, без сомнений и мучений. В «Мысли» нет религиозных рассуждений (по крайней мере прямых), но доктор Керженцев, пытаясь разгадать загадку тех простых, дремучих людей, которых он так презирает, но и завидует им отчасти, смутно понимает, что душу их озаряет вера в Бога и именно это придает им силы. Сам Керженцев - атеист и не понимает и не принимает «темной веры» этих простых, «как растение тупых существ», но при этом временами и его охватывает ницшеанская тоска, от того, что «Бог умер»…

«-Маша, милая женщина, вы знаете что-то, чего не знаю я. Скажите, кого просить мне о помощи?.. Нет, Маша, не вы ответите мне. И вы ничего не знаете, это неправда. В одной из темных каморок вашего нехитрого дома живет кто-то, очень вам полезный, но у меня эта комната пуста. Он давно умер, тот, кто там жил, и на могиле его я воздвиг пышный памятник. Он умер. Маша, умер - и не воскреснет».

Мне кажется, Леонид Андреев – незаслуженно забытый русский писатель – по глубине и мощи он не слабее Достоевского, хоть и писал в жанре малых литературных форм. Многих произведения Андреева пугают - а мне они придают силы жить. Я открою вам секрет: главный герой в этой книге – не доктор Керженцев, а «убогая» сиделка Маша. Герой – это тот, кто совершает подвиг, а не тот, кому в книге уделяется больше внимания. На таких, как Маша, держится этот мир...