Текст книги "Поймать Большую Волну"

День завершался, и он был настолько насыщенным, что Марку показалось, будто он прожил полжизни. Так оно и есть! За этот день в воспоминаниях и пролетело полжизни.

Учитель прощался с учениками до завтрашнего утра. К Дебдану подошел и Марк, чтобы пожелать спокойной ночи. Подошел не из вежливости, а в благодарность за то, что старик вызвал в нем какие-то давно забытые чувства.

– Скажите, учитель, а завтра мы откроем сферу? – спросила мексиканка, покосившись на Марка. – Ведь нас теперь двенадцать.

В эту минуту все посмотрели на новенького, а потом вопросительно повернулись к учителю.

– Возможно, – улыбнулся Дебдан и отправился вдоль берега в сторону деревни.

Через некоторое время все начали расходиться по своим домикам. Марк догнал Агнесу.

– Прошу прощения, а что это значит – открыть сферу?

Женщина задумчиво посмотрела на спутника и ответила:

– Вы знаете, легче показать, чем объяснить. Вы завтра сами все увидите.

Марк не стал настаивать и решил перейти на светскую беседу, поскольку спать идти не хотелось, а луна сверкала так романтично.

– Как вас занесло сюда на этот индийский берег из прекрасной Италии? – шаловливо спросил он.

– Так же, как и вас, – пожала плечами итальянка, – волна принесла.

Марк рассмеялся остроумному ответу прекрасной женщины, которая при лунном свете казалась богиней.

– А если без иносказательности?

– Я говорю как есть, – спокойно ответила Агнеса. – Только невежи думают, что они управляют жизнью. Всеми нами управляют волны.

На этих словах, когда Марк уже был готов положить руку на ее талию, женщина неожиданно пожелала ему спокойной ночи и поспешила к своему домику. Ничего не оставалось, как отправиться спать. «Хороший сегодня день, – подумал Крамер. – Давно таких не было. Нами управляют волны… Хм… А может, и правда управляют».

Едва Марк откинулся на циновке в своем домике, как снова накатили воспоминания.

Похоже, волна удачи начала возвращаться к нему, хотя для заключенного это может звучать странно. Марк не зря посещал библиотеку и проглатывал религиозные книги одну за другой. Он пытался понять, почему от него так круто отвернулась судьба, хотя до этого была к нему благосклонна. «Безусловно, это наказание, – размышлял он. – Но за что?»

Говоря по совести, его было за что наказать. Крупный бизнес всегда сопряжен с какими-то грязными делишками. Здесь невозможно оставаться честным и незапятнанным – это все равно что плыть в помойном стоке и оставаться чистым.

Да, нужно признать, что в этом деле приходится обманывать! Не потому, что у Марка лживая натура, а из суровой необходимости. Бывает, что если первым не обманешь – обманут тебя, и очень крупно. Приходилось и кидать, и предавать партнеров, если выпадал случай. И до нуля разорять компании конкурентов. И в этом тоже была необходимость, ведь в противном случае разорят тебя. Партнер может годами рассуждать о честности, преданности, джентльменстве, но как только представится случай сорвать приличный куш в обход своего соучредителя – сделает это без всяких раздумий. А если требуется устранить соучредителя физически – и тогда партнер это сделает без малейших угрызений совести.

В этом Крамер был чист. Он никогда не устранял конкурентов физически, хотя в крупных деловых кругах заказать того, кто перебегает дорогу – дело обыденное. Не Марк установил такие правила в бизнесе. «Но ведь можно было хотя бы не нарушать законов», – соображал он. Можно было не подделывать банковские документы для обналичивания денег, а придумать что-нибудь менее противозаконное, и тогда бы он не парился здесь на нарах. И еще нужно было держать язык за зубами.

Посещавшая Марка Лилит поддерживала отца как могла, уверяя, что сейчас она видит его гораздо чаще, чем когда он был на воле. Супруга его не посещала, она подала на развод. Однако к Марку время от времени наведывалась его армейская подруга, готовая на все и где угодно. Она оказалась единственной из всех его многочисленных девиц, которая сохранила Крамеру верность.

Поскольку девушка не являлась супругой заключенного, комнату для свиданий им не предоставляли. Самое интимное, что им позволялось во время встречи, – подержаться за руки в присутствии охранника. Здоровье Марка поправилось, отношения с начальством улучшились. С заместителем начальника вообще сложились прекрасные отношения – они практически стали друзьями. Когда тюремщик заикнулся, что его сын сидит без работы, Марк без всякой корысти предложил ему должность в своей фирме.

Тюремщик был растроган. Чтобы как-то отблагодарить добродетеля, он предложил Марку свой служебный туалет для интимных встреч с его горячей подругой, которой к этому времени стукнуло двадцать два года. Предложение было убогое, но все же лучше, чем ничего.

Тем временем за стенами тюрьмы происходили великие потрясения. Рухнул железный занавес, пала Берлинская стена, распался Советский Союз. Все западные каналы муссировали одну и ту же новость – в холодной войне двух держав победили США.

«Победили русских? – удивлялся Марк. – Быть того не может…»

Многих это радовало, а Марка печалило. Это означало, что он больше не причастен к великой державе, поскольку держава распалась. Значит, о нем скоро забудут и он, никому не нужный, сгниет в этой чертовой тюрьме. А до этого теплилась надежда, что его обменяют на какого-нибудь израильского разведчика.

Внезапно от замначальника тюрьмы Марк узнал, что за него хлопочет депутат российской Госдумы Давид Фриш.

– Он стал депутатом! – удивился Марк, догадываясь, что певец действует по заданию Лубянки.

Тюремщик рассказал, что Фриш с российским вице-президентом Александром Руцким дважды посещал Израиль, и они оба раза поднимали вопрос о досрочном освобождении Марка Крамера. Причем освобождение бизнесмена было одним из условий для дальнейшего развития российско-израильских отношений.

Эта новость очень взволновала Марка. «Значит, про меня не забыли и я по-прежнему нужен Родине? Выходит, это правда, что русские своих не сдают».

Крамера освободили досрочно в 1993 году. Вместо девяти лет он провел за решеткой только пять. За это время практически весь его бизнес пришел в упадок. Появились конкуренты, которые задавили все его золотоносные направления. Нужно было все начинать сначала, восстанавливать позиции, собирать по всему миру активы, которые за это время сильно обесценились.

Первым делом Марк завершил процесс развода с женой и договорился с ней, что дочь останется с ним. Она будет жить во Франции, в его фамильном замке, где продолжит свое образование. Но взяться за восстановление своих фирм в Израиле, Испании, Венгрии и Африке было не суждено: его вызвали в Моссад.

Политическую разведку Израиля Крамер, честно говоря, побаивался, поэтому был уверен, что речь пойдет о вербовке. Наверняка ему предложат продолжить разведывательную деятельность, но уже на израильской стороне.

Когда Крамер переступил порог центрального офиса разведки, внутри у него что-то екнуло. Марк уловил, что с этого дня его жизнь круто изменится, и предчувствия его не обманули.

Гостя сопроводили к самому директору ведомства Шабтаю Шавиту. После того как приглашенный гость расположился напротив него за столом, главный разведчик страны улыбнулся и протянул руку.

– Чем собираетесь заниматься, Марк Генрихович? – спросил он со слащавой улыбкой.

– Восстанавливать свой бизнес в Израиле, – робко ответил гость.

– Нет! – жестко перебил Шавит. – Вы отправитесь в Россию. Вас там давно ждут.

– Меня? – изумился Марк.

– Вас-вас, Марк Генрихович! Вы думаете, русские вашего досрочного освобождения добивались просто так? За одни красивые глазки, как говорят на вашей бывшей родине? Нет, дорогой мой. Вы им нужны.

– Я? Зачем? – еще больше удивился Марк.

– Все узнаете в КГБ, точнее, в МГБ, так сейчас называется ведомство, у генерала Воронина Вячеслава Алексеевича. Ведь вы с ним встречались, не так ли?

– А сейчас Моссад сотрудничает с госбезопасностью России? – поинтересовался Марк, пропуская вопрос о знакомстве с генералом.

– Почему нет! – рассмеялся Шавит. – Дипломатические отношения с Россией мы восстановили два года назад, а со спецслужбами мы отношений не прерывали. Но это к делу не относится. Хотите знать, за что вас действительно упрятали за решетку?

– Разве не за шпионаж? – вытаращил глаза Марк.

– О вашей шпионской деятельности нам было известно с самого начала, – ответил Шавит. – Серьезных преступлений против Израиля вы не совершили. Так, по мелочам. Но пользу, которую вы принесли Израилю поставками алмазов из Африки, мы оценили. Благодаря вам наши заводы по огранке работали на полную мощность. Экспорт бриллиантов прилично пополнял израильский бюджет. Но затем вы забыли о своем долге перед своей исторической родиной и начали гнать алмазы в Бельгию и США, чем нанесли урон Израилю.

– Значит, меня кинули в тюрьму из-за алмазов? – наконец-то дошло до него.

– А вы думаете, за то, что освободили русского летчика?

Марк вышел из здания с опущенной головой. Он пребывал в задумчивости два дня. А на третий купил билет до Москвы.

Часть вторая
По волнам чьей-то памяти

1

На следующее утро Крамер вышел из своей хижины и увидел стоящего на берегу Бенгта. Швед задумчиво смотрел в океан. Было еще довольно рано. Восходящее солнце едва окрасило волны в огненный цвет, которые мирно облизывали берег, но Марк отметил про себя, что замечательно выспался, хотя спал не более шести часов. Бенгт оглянулся на вышедшего из домика туриста и приветливо улыбнулся.

– Высматриваешь большую волну? – иронично спросил Марк.

Бенгт мешковато переступил с ноги на ногу и стеснительно улыбнулся.

– Большая волна приходит только к тому, кто к ней готов, – ответил он. – Так что высматривать ее бесполезно.

– Волну можно приманить, насколько я понял, – подмигнул Марк. – Я вчера был свидетелем.

Бенгт рассмеялся:

– Это была шутка. Приманить большую волну также невозможно, как невозможно обезьяне освоить центр управления полетами.

Вопреки ожиданию серфингист довольно легко разговорился с малознакомым мужчиной. Он охотно рассказал, что работал в Мальмё дизайнером интерьеров, хорошо зарабатывал, ни в чем не нуждался. Но его день и ночь точила мысль, что занимается чем-то не тем. Бенгт для того и отправился в Индию, чтобы привести свои мозги в порядок, найти, так сказать, себя. Думал провести на берегах Ганга месяца полтора, а потом с новыми силами возвратиться к работе. Но здесь встретил ребят на мотоциклах, которые давно обосновались на побережье океана. Пришлось дизайнеру купить байк, и компания начала путешествовать по этой удивительной стране.

Днем они гоняли по пыльным дорогам, а на ночь останавливались в небольших деревенских гостиницах и даже в храмах. Время шло, а возвращаться не хотелось. Деньги вскоре закончились, но одна мысль, что он вернется в Европу, наденет цивильный костюм и снова сядет за компьютер, вызывала отвращение.

– Пришлось немного приторговывать психоделиками.

– Наркотиками, что ли? – удивился Марк.

– Псилоцибиновыми грибами! – уточнил собеседник. – По действию они напоминают ЛСД. За это я и попал в тюрьму. Соседи по камере оказались такими же психами, как и я. Был, правда, один симпатичный, но он оказался педофилом. Мне поначалу казалось, что «грибные» галлюцинации – это и есть настоящая жизнь, прямой путь к познанию. Позже мои мозги начали проясняться. В конце концов я понял, что знания окружающих людей – это малый круг. А индивидуальные знания – большой. Но все, что остается вне этих кругов, – неизвестность. Маленький круг мало соприкасается с неизвестностью, поэтому мы так падки на мысли великих. Чем шире круг твоих личных знаний, тем больше его граница с неизвестностью. И чем больше ты узнаешь нового, тем больше у тебя возникает вопросов.

Марк сморщил лоб и придал лицу умное выражение, честно пытаясь переварить услышанное. Но так и не переварил.

– И долго ты сидел в тюрьме? – спросил он.

– Три месяца, – ответил Бенгт. – Доказать, что я занимался сбытом грибов, местным полицейским не удалось. Индийская полиция вообще не отличается проницательностью. Так что отделался легким штрафом.

– А здесь как оказался?

– Волна принесла.

– Как? И тебя тоже? – воскликнул Марк.

– Нас всех сюда принесли волны. И тебя, кстати, тоже.

– Ну уж меня точно нет! – покачал головой Марк. – Я здесь случайно.

Швед с мудрой улыбкой покачал головой и скептично произнес:

– Здесь случайных нет.

Взглянув в глаза собеседника, Марк задумался. В самолете он так и не вспомнил название деревни, о которой рассказывала Ника. Выйдя в аэропорту Ченнай, Марк решил поехать вдоль побережья в сторону Пондичерри. Однако этот город показался ему чересчур многолюдным, и он на попутной машине добрался до маленького городка Каддалора. Там прошелся по местному рынку, чтобы купить себе более подходящую одежду. Местные шарлатаны ежеминутно предлагали всякую всячину: «Почищу чакры», «Открою поток сознания», «Помогу увидеть будущее», «Научу языку зверей»… Всего 500 рупий…

И вдруг взгляд упарившегося в костюме иностранца упал на какого-то молодого и ничем не примечательного индуса. Он держал в руке грязную картонку, на которой по-английски было написано: «I’ll help to saddle up the wave» – «Помогу оседлать волну». Именно saddle – оседлать. Вот этот глагол почему-то и зацепил Марка. Было бы написано «ride», и наш герой проследовал бы мимо, подумав, что очередной серфер предлагает свои эксклюзивные услуги. А тут будто изнутри торкнуло: это что-то очень необычное. Но что?

Марк подошел к индусу. Тот понятливо улыбнулся, словно только его и ждал, бросил картонку на землю и сопроводил до своего автомобиля.

Парень оказался крайне неразговорчивым. Молча довез распаренного европейца до деревни Тёнги, также молча высадил и уехал, не попрощавшись.

Марк снова наморщил лоб, пытаясь вспомнить лицо того индуса, но с удивлением отметил, что память не оставила ни единого фрагмента из его копченой физиономии. Как ни напрягался, видел только одно вытянутое коричневое пятно. «Странно, – подумал он. – Похоже, со мной такое впервые».

Швед как будто прочел его невеселые мысли.

– Мы все оказались здесь, когда поняли, что люди – всего лишь щепки, которыми играют волны.

Марк в третий раз наморщил лоб, хорошо подумал и отрицательно покачал головой:

– Когда я это понял, то оказался в России.

2

Даже в тюрьме Марк не сомневался, что он все еще хозяин этой жизни и чуть ли ни пуп земли, которому доступно многое из того, что недоступно другим. Просто откатила волна удачи, просто выпал не тот расклад, просто не повезло. Такое бывает. Как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся! Но наш неунывающий друг был убежден, что стоит ему выйти на свободу – и он сразу все восстановит, наверстает и даже приумножит.

Однако после разговора с главой Моссада Крамер понял, что он полное никто и абсолютное ничто. Он всего лишь мелкая щепка, которую носят разгулявшиеся волны по всем захолустным уголкам океана, и если им вздумается утопить его в первой попавшейся пучине, они сделают это без раздумья и с полным равнодушием. А ведь Марк наивно полагал, что сам задает направления в потоке своей единственной жизни.

Много чего невеселого передумал бывший блестящий бизнесмен, когда летел рейсовым бортом в Москву. Теперь он знал свое истинное место в жизни и ничего хорошего не ждал от встречи с высокопоставленным товарищем из КГБ.

Москва произвела на Марка удручающее впечатление. Грязные замусоренные улицы, пыльные слепые окна высоток, кодовые замки на подъездах, орды бомжей, попрошаек, сидящих прямо на асфальте и хватающие прохожих за одежду. Куча какого-то сброда в метро – калеки, инвалиды, цыгане, азиаты. На улицах чистая вакханалия – проститутки, торгаши, подозрительные личности, предлагающие сыграть в наперстки или крутануть рулетку. Больше всего поражали прохожие – хмурые, серые, небритые, с потухшими глазами, разочарованные во всем и ни во что уже не верящие. Они одинаково шарахались как от бандитов, так и от милиционеров.

Марк ходил по Москве, и его сердце обливалось кровью. Боже мой! Что стало с великой страной, могучей державой, освободительницей Европы, победившей Карла Двенадцатого, Наполеона, Гитлера… Победившая всех, но не устоявшая перед волной всеобщего мародерства.

Он прекрасно видел, что курс на разграбление распавшегося Советского Союза задан западным миром. Тысячи иностранцев рыскали по всем уголкам России и прибирали к рукам имперскую собственность державы – самые жирные куски. Что могли вывезти – вывозили эшелонами: золото, титан, алюминий, лес. В тех местах, откуда нельзя было вывезти недвижимость, становились соучредителями собственности, которая еще вчера была государственной.

Больше всего поражало, что нынешние высокопоставленные чины вместо того, чтобы остановить разграбление, сами присоединились к грабителям. А бывшие комсомольцы обирали народ, создавая банки и обещая вкладчикам сказочные дивиденды. Банки лопались, хозяева исчезали, а вкладчики, вложившие последние сбережения, оставались ни с чем. Еще в Тель-Авиве Крамера предупредили, чтобы он не велся на сладкие обещания и не вкладывался в приватизационные проекты. Дивидендов он никогда не получит и денег обратно не вернет. А если попытается сделать это через суд, его в тот же день расстреляют прямо на крыльце здания суда.

Никто не протестовал против такого чудовищного беспредела. Народ по традиции безмолвствовал и крысятничал по мелочам.

«Где же хваленое чувство русского патриотизма, которое десятилетиями прививалось в школе, в институтах, в армии? – задавался бессмысленными вопросами Марк. – Где, наконец, высокая советская принципиальность?»

Встреча с генералом Ворониным на Лубянке произошла на второй день после приезда Крамера в Москву. Видя удрученное состояние израильского гостя, генерал понимающе покачал головой.

– Не удивляйтесь, Марк Генрихович! Вы приехали в самое тяжелое время. В российском руководстве серьезный раскол между президентом и Верховным Советом. В стране практически двоевластие. Оппозиционное крыло возглавляет, кстати, наш друг Александр Руцкой.

Крамер радостно встрепенулся.

– Я знаю, он приезжал в Израиль и требовал моего досрочного освобождения.

– Правильно, – кивнул гэбист. – Как вы понимаете, Ельцин – американский ставленник, и его деятельность идет вразрез с нашими национальными интересами. Короче, он впрямую работает на дядюшку Сэма. Поэтому наша с вами задача – сохранить для государства хоть что-то, что еще не вывезено за океан. Догадываетесь, о чем идет речь?

Марк напрягся и на всякий случай кивнул, не сводя внимательного взгляда с куратора.

– Это касается алмазов, Вячеслав Алексеевич? – робко предположил Крамер.

– Совершенно верно! – откинулся на спинку кресла Воронин. – Нужны ваши контрабандные связи по сбыту крупных партий алмазов. Усекаете? Именно для этого мы вас и вытащили из тюрьмы.

– Контрабандные? – удивился Марк.

– Именно контрабандные, Марк Генрихович! – генерал тяжело вздохнул и потянулся к лежащим на столе сигаретам. – Ситуация такова, что наш Гохран забит алмазами по самое не хочу. Такого скопления на складах не было за всю нашу историю. Сами знаете, Россия – одна из крупнейших алмазодобывающих держав. Добыча не прекращалась ни на один день, а сбыть алмазы на международном рынке невозможно. «Де Бирс» превратился в мирового монополиста. Они практически перекрыл нам доступ к международному рынку.

Марк задумался. Пожевал нижнюю губу, будто что-то вспоминая.

– Но я слышал, что семья Оппенгеймера влезла в российский алмазный бизнес.

– Влезла! – тряхнул головой генерал, с шумом выдыхая дым. – Это вы точно заметили – именно влезла. Пустили козла в огород! С прошлого года весь экспорт российских алмазов отдали на откуп этим чертовым Оппенгеймерам. Думали, они заинтересованы в сбыте наших алмазов. Оказалось, наоборот. Придерживают, чтобы мы не создавали конкуренцию.

Марк снова задумался. Задуматься было над чем. Все свои старые связи он потерял из-за пятилетней отсидки в тюрьме, а новых еще не наработал.

– Пожалуй, в Израиль можно отправить небольшую партию, – пробормотал он задумчиво.

Генерал оживился:

– В Израиль – само собой! Нужны еще каналы для крупных партий! Очень крупных, Марк Генрихович! Нужно сбыть все, что накопилось в Гохране.

– Да вы что, Вячеслав Алексеевич! – вытаращил глаза Крамер. – Это же ограбление века! Воровство государственного масштаба! Расстрельная статья.

– Бросьте! – поморщился Воронин. – Если сравнить с тем, в каких масштабах сейчас воруют в стране, опустошение Гохрана – это капля в море. Никто не заметит, поверьте мне! К тому же мы уже подстраховались и заранее назначили виновных, которые понесут наказание за исчезновение государственного алмазного фонда.

3

Вспоминая ту операцию, Марк и сейчас не может объяснить, почему тогда, в 1993 году, никого не удивило, что Израиль начал гнать на экспорт сырые алмазы. Причем в таком количестве, что едва не обвалил алмазный рынок.

До этого Израиль экспортировал бриллианты, которые он обрабатывал из ввозимых в страну алмазов, поскольку сам не добывал ни карата. Однако именно после того, как известного алмазного контрабандиста Марка Крамера выпустили из тюрьмы, израильские заводы вновь заработали на полную катушку, причем они были настолько завалены сырьем, что часть минералов пришлось продавать на экспорт. Отследить цепочку поставляемых в Израиль алмазов было элементарно. Но никто ее не отследил, и никто не задался такими вопросами.

Марку Крамеру понадобилось меньше месяца, чтобы восстановить все алмазные каналы по контрабанде с Израилем, Бельгией, Голландией и США. Благодаря бывшему узнику из Тель-Авива российский Гохран опустел настолько быстро, что журналисты не сразу начали трубить о пропаже.

Впрочем, тогда с алмазами нужно было поспешить. Генерал Воронин предупредил Крамера, что раскол между президентом и Верховным Советом может привести к боевым столкновениям в Москве и оппозиционному крылу, возглавляемому Руцким, скорее всего, не поздоровится. За Ельциным стоят США, и они не допустят бесславного свержения своего ставленника. Словом, алмазы из России нужно было вывезти еще до того, как Ельцин сосредоточит в своих руках «диктаторскую» власть.

Все произошло именно так, как предсказывал Вячеслав Алексеевич. Крамер с ужасом и любопытством наблюдал, как подстрекаемый советниками царь Борис вопреки Конституции распустил Верховный Совет, как народные депутаты оказались заблокированы в Белом доме, в котором отключили связь, электричество и воду. Как в Москве начались волнения, загрохотали выстрелы и залязгали гусеницами танки. Потом был штурм телецентра Останкино и расстрел Белого дома.

Из-за этих событий долго никто не замечал, что в закромах Гохрана как-то стало по-сиротски пусто, а когда это обнаружилось через три года, в аккурат перед президентскими выборами, тут же нашли виновного. Даже двух – главу Роскомдрагмета Елизара Бочкарева и некоего бизнесмена Александра Козленкова.

Именно Козленков был выбран на роль генерального расхитителя государственной собственности. Еще в первую встречу с генералом Ворониным на Лубянке Крамера посвятили в то, какую судьбу уготовили ничем не примечательному предпринимателю.

– Мы дадим Козленкову ведро алмазов под огранку без всякой предоплаты, – раскрыл Марку секрет операции гэбист. – Пусть везет алмазы в Америку, регистрирует там свою фирму. Парнишка он вороватый, и обработанные бриллианты ни за что назад не вернет.

– А если вернет? – подозрительно сощурился Крамер.

– Кто? Козленков? – рассмеялся генерал. – Не сомневайся, Марк! На жуликоватость он проверен – наш человек! Так что не устоит, сопрет вместе с ведром! Словом, ведро алмазов на раскрутку он получит от главы Роскомдрагмета Елизара Бочкарева.

– Бочкарева тоже назначат виновным? – поинтересовался Марк.

– А как же! – рубанул воздух генерал. – За содействие в расхищении народного достояния. Заодно и получит по заслугам за сотрудничество с «Де Бирс». Которое, правда, не состоялось, хотя вполне могло состояться. Да не смотрите вы на меня так, Марк Генрихович. Даже Моисей карал за поклонение золотому тельцу. Если Моисея сейчас нет, это не значит, что больше некому покарать за жадность и тупость, – рассмеялся генерал.

Козленков действительно не вернул камни Роскомдрагмету. Он сбыл их по бросовой цене через четыре заирские фирмы бельгийской компании Star Diamond, руководителем которой как раз являлся деловой партнер концерна «Де Бирс».

Расхитителя госсобственности депортировали из США и осудили. Бочкарева сняли с поста. Вся российская пресса писала об ограблении века, расписывая в красках о том, как Козленков своими мошенническими махинациями опустошил Гохран и лишил страну народного достояния. И опять-таки ни одному журналисту не пришло в голову задаться вопросом, а по силам ли было одному мелкому московскому предпринимателю вывезти весь национальный алмазный фонд из страны.

За эту операцию наш боец невидимого фронта не получил никакого вознаграждения. Впрочем, вознаграждения он и не ожидал. Крамер был уверен, что исполняет долг перед Родиной, спасая алмазный фонд России от истинных расхитителей. Куда ушли деньги за проданные алмазы из государственных закромов, он так и не узнал. Из офшорных счетов перечисления были переведены на швейцарские счета, а о дальнейших транзакциях Марк был не в курсе.

О Крамере как о разведчике забыли. Это и не мудрено, тогда было не до него. В декабре того же года ведомство госбезопасности переформатировали в очередной раз. Борис Ельцин подписал указ о создании Федеральной службы контрразведки РФ, и генерал Воронин, курирующий агента из Израиля, куда-то исчез.

Для Марка наступили унылые дни. К тому же осенняя погода своими свинцовыми тучами словно расплющивала душу. Он сидел в гостинице в Москве и впервые в жизни не знал, чем заняться.

Оказалось, без разведки жизнь потеряла всякий смысл. И не просто всякий, а наивысший. Заниматься бизнесом ради приумножения денег – само по себе занятие скучное. Да и богатство, как понял Марк, не дает никакого душевного удовлетворения. Почему? Да потому что он занимается совсем не тем, к чему стремится его существо.

«Если бы мне сразу после аферы с алмазами попасть сюда, на берега Индии, к учителю Дебдану, то его учение вошло бы в меня, как зерно в плодородную почву, – подумал Марк. – Сейчас же душа разъедена этим проклятым холодным цинизмом, словно соляной кислотой».

4

На берегу появился Ансгар. Едва поздоровавшись, он с головой бросился в океан и не выныривал так долго, что Марк начал нервничать.

– Не волнуйся за него, – успокоил Бенгт. – Он плавает, как дельфин. Единственное, что нас беспокоит, – его интерес к скатам, муренам и прочим ядовитым тварям. Он непременно хочет их схватить за хвост голыми руками.

Немец вынырнул на довольно приличном расстоянии от берега, лег на спину, широко раскинув руки, и принялся с удовольствием раскачиваться на волнах.

Из домиков начали выходить заспанные серфингисты. Со стороны деревни показались местные женщины с корзинами на головах.

Тишина, покой и умиротворение. Давно так хорошо не было на душе у Марка. Подошедший китаец словно подслушал его мысли и произнес философски, что он только здесь, на берегу, познал вселенское величие душевного покоя. Швед возразил:

– Учитель говорил, что душевный покой мы можем познать везде. А здесь мы учимся ощущать дыхание вечности.

– Вот, оказывается, чему вы здесь учитесь! – иронично выпятил губы Крамер. – А я думал, вы учитесь серфингу.

Собеседники Марка переглянулись, явно не приняв его иронии.

– А мы и учимся серфингу, – произнес Бенгт. – Оседлать свою волну – это и есть услышать дыхание вечности. Потому что ее дыхание – это движение волн.

Марк хотел по привычке скептично парировать: «А что, бывают и не свои волны, а чужие?» – но вместо этого глубоко задумался. А ведь так оно и есть. Его всю жизнь таскали чужие волны, он и не думал среди них найти свою. Эти чужие волны в девяностых захлестнули не только его – всю Россию, заставили жить по своим жестоким и несвойственным людям правилам. Да разве это можно назвать жизнью? Ведь жизнь – это когда в ладу с душой. Здесь же – сплошная борьба за выживание.

Да, в те годы страну несло каким-то грязным, кровавым, вакханальным потоком. Куда? Об этом мало кто задумывался, потому что думать было некогда. Нужно было выживать, а выживание, как известно, не способствует философскому осмыслению. Правильно говорил Гоген: «К нужде можно привыкнуть, над ней можно смеяться, но она неизбежно заведет твой ум в тупик». Однако не в тупик несло тогда Россию, а прямиком в бездонную пропасть.

Половина населения новой России торговало, превратив целые кварталы городов в одну сплошную барахолку, другая половина сидела на диванах и ждала выплаты зарплат. Молодые люди сколачивали банды и грабили предпринимателей – вернее, тех, кто хоть что-то предпринимал для того, чтобы прокормить семьи. Крупные предприятия обкладывались данью крепкими криминальными группировками. Несговорчивых директоров, банкиров, депутатов и даже министров отстреливали. И на всем этом бардаке предприимчивые мерзавцы делали деньги.

Немного погодя с головой бросился в этот бурлящий поток и Марк Крамер. Он недолго унывал в гостинице, упиваясь своей невостребованностью и жутким одиночеством, которое никогда не ощущал раньше. Ни жены, ни семьи, ни подруги, ни друзей. Дочь жила во Франции, привезти ее в Россию было безумием: тут же просекут, похитят, заточат в подвал и потребуют космический выкуп. Никуда не денешься – начнешь собирать деньги. Если чуть затянешь с баблом, у девочки станут отрезать пальцы и присылать в почтовых конвертах…

От этой мысли у Марка темнело в глазах, и он понимал, что лучше сдохнуть от одиночества, чем увидеть расчлененную дочь. Нет, Россия не та страна, куда можно привозить детей.

Даже девицы по вызову не скрашивали тоскливые вечера предпринимателя. Да и девицы в Москве были какие-то безрадостные, не то что в Израиле, в Африке или даже в Европе.

Ничто его не радовало, и он серьезно подумывал: а не вернуться ли обратно в Израиль? Может, правильнее будет возобновить отношения с прежней женой, которую Крамер, чего уж скрывать, продолжал любить? Нет! Это невозможно! Она предала. Предала в самый трудный час. Хотя где-то в глубине души несчастный осознавал, что сначала предал он.

Вечерами Марк перезванивался с Сарой. Поговорить толком редко удавалось, ведь она была на службе. На все просьбы любовника бросить армию и приехать к нему в Россию отнекивалась. Однажды девушка сообщила, что у нее короткий отпуск и она может ненадолго прилететь в Москву. Крамер не поверил ушам и, как мальчишка, восторженно крикнул на весь «Метрополь», что встретит ее в Шереметьево лично.