Текст книги "Восстание меньшинств"

II. Индивиды, категории, группы

В конце предыдущей главы мы старались показать, как в ходе характерного для позднего модерна, или постмодерна процесса индивидуализации возникают сначала индивидуальные особенности личности, которые могут восприниматься окружающими как отклонения и которые далее оказываются основанием, по которому человек может причислить себя или быть причислен окружающими к группе меньшинств.

Нормальное и среднее

Именно в последние десятилетия происходит подъем меньшинств в разных сферах жизни, который по аналогии с названием опубликованной в 1930 г. испанским философом Х. Ортега-и-Гассетом книгой «Восстание масс» мы назвали восстанием меньшинств. Постепенно принадлежать к меньшинствам становится модой, а потом и нормой. Кроме того, относиться к меньшинствам становится престижно, потому что это ново: меньшинства только появляются в том смысле, что начинают выходить на широкую общественную арену. Еще предполагается, что меньшинства живут как-то иначе, что они не совсем такие же люди, как все остальные. И не только человек, вызывающе модно одетый, но и тот, кто несет на себе опознаваемые знаки принадлежности к меньшинству – будь это субкультурное, этническое, сексуальное или любое другое меньшинство! – ловит на себе если не завистливые, то заинтересованные взгляды окружающих, потому что эти знаки указывают на иной внутренний мир и вообще иную форму жизни, недоступную простому, среднему, нормальному индивиду.

Здесь необходимо некоторое уточнение понятий: что означают термины «простой», «средний», «нормальный». С «простым» дело вроде бы ясное. Простой – это не сложный, легко доступный, охватываемый взглядом или мыслью сразу и целиком во всех деталях, не имеющий скрытых, недоступных сразу моментов или аспектов. Но, в таком случае, можно ли противопоставлять человека меньшинства как такового простому человеку? Ведь тот факт, что он демонстрирует несоответствие нормальному или среднему в какой-то сфере, на самом деле не усложняет организацию его личности или его жизни. Эта организация сложна в той степени и до тех пор, пока меньшинство ведет непризнанное, запрещенное, подпольное существование (как, например, гомосексуализм до его декриминализации). Признание человека меньшинства полноправным членом общества именно как человека меньшинства упрощает его жизнь и личность. Он уже такой же простой, как и любой другой простой человек. Особенности его половых практик не делают его жизнь и личность более сложными, чем у человека традиционной сексуальной ориентации.

Несколько сложнее обстоит дело с понятиями «средний» и «нормальный». Средний – понятие статистическое. Средняя величина чего-то – это обобщающая характеристика множества индивидуальных характеристик какого-то признака. При этом, как считает статистика, средняя величина должна вычисляться для совокупностей, состоящей из большого числа единиц. В этом случае индивидуальные отклонения взаимно погашаются. Если же мы говорим о среднем человеке, то мы должны отвлекаться от его индивидуальных особенностей, которые тоже статистически «взаимно погашаются».

Любопытно, что, судя по всему, впервые словосочетание «средний человек» появилось в книге «Социальная физика» (1835) бельгийского статистика Адольфа Кетле (1796–1874). По теории Кетле, «носителем всех средних качеств, которые могут встречаться у людей», является «средний человек». Этот «средний человек», воплощающий в себе все типичные, усредненные качества (физические, нравственные, интеллектуальные) данного общества, является неизменным его типом. Сохранение его поддерживается мировыми законами, над которыми человечество не властно. Всякие отклонения от «среднего человека», или, по теории Кетле, искажения этого типа, являются «ошибками природы»[29]29
  URL: http://www.bibliotekar.ru/encSlov/17/175.htm


[Закрыть]. Если перевести эти соображения.

Кетле на наш нынешний язык, то можно сказать, что отклонения от среднего типа человека противоестественны и тем более противоестественны агрессивные меньшинства, усугубляющие «ошибки природы». Но это по Кетле. Вообще же выражение «средний человек» стало означать сейчас просто среднестатистического человека (потребителя, избирателя и пр.).

Иное дело – термин «нормальный человек». Нормальный – значит соответствующий норме или действующий соответственно норме. Откуда берется норма – это совершенно другой вопрос. Норма может быть традиционной нормой (например, нормой обычая или нормой морали), а может устанавливаться законодательно, тогда это уже норма закона. Но в любом случае «нормальный» не означает «средний». Если норма, например, норма обычая или норма этикета, запрещает вытирать нос рукавом, а из десяти человек девять вытирают нос рукавом, а только один использует платок, то «средний человек» вытирает нос рукавом, а «нормальный человек» – пользуется платком.

Другое дело, что эти понятия в обыденной жизни и в обыденном языке перемешиваются, и «простой» воспринимается как «нормальный», «нормальный» как «средний» и т. д. Все это потому, что семантические поля этих терминов в обыденном языке не соответствуют этим же полям, более строго определяемым в научном языке. Действительно, ведь меня же прекрасно поймут, если я скажу, что как простой человек я вытираю нос рукавом («простой» здесь будет понят в социальном смысле – без претензии на аристократизм, простолюдин), или что как нормальный человек я вытираю нос рукавом (в смысле: мол, оставьте эти церемонии, мы же нормальные люди!).

Кроме того – и здесь таится опасная ловушка для теоретиков – норма часто складывается как норма практики, то есть какой-то способ действия или способ выражения начинает приобретать характер нормы именно в силу своего статистического преобладания. Так, мол, поступают все, и именно поэтому поступать так «нормально». Следующее поколение всегда будет поступать именно таким вот образом. Это путь формирования обычая и, соответственно, нормы обычая. Далее на основе обычая могут начать складываться нормы так называемого обычного права, которые затем в процессе кодификации могут стать полноценными правовыми нормами. Так статистика может становиться нормой, среднее – нормальным, средний человек, как у Кетле, – нормальным человеком. Если пофантазировать, не трудно представить себе ситуацию, когда в результате эволюции нормирования практик будет строго предписано правилами этикета вытирать нос рукавом.

Важно, что эти противоречия и двусмысленности в понимании терминов иногда воспроизводятся и в научном языке. В следующем параграфе мы рассмотрим некоторые распространенные определения меньшинств и увидим, что, как правило, меньшинства определяются статистически, то есть пишут примерно так: «меньшинство – это группа, меньшая по численности…, чем…» и т. д. Причем таковы, практически, все определения меньшинств, даже те, что приводятся в документах международных организаций, ставящих своей задачей борьбу за права меньшинств. Это приводит к множеству несообразностей. Например, издавна ведется энергичная борьба за права женщин. Значит ли это, что женщины – меньшинство? Если да, то как совместить это с часто встречающимся количественным преобладанием женщин в обществах, в частности, таких, где вопрос о правах женщин особенно актуален? Если нет, то как объяснить, что женщины неизменно фигурируют в ситуациях борьбы за права меньшинств? Можно привести и другие примеры противоречивого характера определения меньшинств путем ссылки на статистику.

На самом деле, как уже было сказано выше, меньшинство – не статистическое понятие. Меньшинство складывается из индивидов, демонстрирующих отклоняющееся, не соответствующее норме поведение. Поэтому, как мы отмечали, формирование меньшинств есть следствие побуждаемого идеологией модерна и постмодерна процесса индивидуализации. Меньшинство – это не те, кого меньше, чем других, а те, чье поведение (или внешний облик, или способ одеваться, или сексуальная ориентация, или этническая идентификация и т. д.) отличается от нормального, как бы мы ни определяли понятие нормы.

В результате этих несоответствий (статистическое меньшинство и меньшинство как группа отклонения) возникает ощущение, что научные данные не могут дать полное и точное представление о реальном месте меньшинств в обществе, об их значимости и перспективах развития. Причем эта недостаточность привычного научного подхода проявляется в двух отношениях. Прежде всего – и эту сторону дела очень точно фиксирует упоминавшийся уже в первой главе немецкий исследователь Ю. Каубе[30]30
  Kaube J. Otto Normalabweicher. Der Aufstieg der Minderheiten. Springe: Klampen Verlag, 2007. S.15.


[Закрыть] – статистика постоянно дает нам сведение к среднему. Это касается и социологических, и медицинских, и экономических, и демографических и любых других данных. Но возникают вопросы. Что, собственно, представляет собой это среднее? Как оно соотносится с реальным поведением? Насколько оно затушевывает реальные процессы индивидуализации и формирования меньшинств? И образуют ли эти средние норму и в этом случае играют регулирующую роль в социальном поведении, или же они – некая нематериальная цифра, пустая абстракция, за которой ничего не стоит? Если они – не норма, то есть не в состоянии регулировать общественную жизнь, то мы можем столкнуться с огромной глубиной отклонений, угрожающих стабильности общества, но самим обществом не замечаемых. Если они близки к тому, что реально происходит в обществе, имеющиеся отклонения вроде бы могут нас не тревожить. Поэтому желательно знать ответы на эти вопросы, которые только на основании статистики получить трудно.

Возьмем, к примеру, проблему гомосексуализма и однополых браков. Считается, что от поколения к поколению гомосексуалисты составляют приблизительно 2–4 % от популяции. Петербургские социологи приводят данные об отношении российских граждан в однополым бракам. Приблизительно 73 % их отвергают, и лишь приблизительно 10 % их поддерживают[31]31
  Божков О. Б., Протасенко Т. З. Однополые браки – сюжет, который навязывается обществу. Кому-то это надо? / Социологический журнал, 2012, № 2. С. 162.


[Закрыть]. То есть средние цифры дают вполне утешительное представление о состоянии общества в его семейно-половой сфере и о состоянии общественной морали. Но не нужно изучать прессу и специально отсматривать ТВ, чтобы увидеть, насколько реальное поведение – и отмечу: публичное, в смысле экранное, то есть в определенном смысле демонстративное поведение! – отличается от средней цифры. И это уже вселяет тревогу, и указанные петербургские социологи не без оснований подозревают, что весь этот гомосексуализм вместе с однополыми браками нам кто-то «вбрасывает» (Горбачев говорил «подбрасывают»). Ссылаясь на американский опыт, они высказывают обоснованное опасение, что через полтора-два десятилетия количество приемлющих однополые браки может достичь примерно 50 %.

Тема гомосексуализма и однополых браков – лишь одна из популярных на нынешнем ТВ тем. Раньше на ТВ царила норма, а уж «за» нормой – например, в детективах, где преступление полагалось «раскрыть», – царило то самое раскрываемое, а, следовательно, искореняемое ненормальное, то есть отклонение. Теперь там отклонение господствует: вампиры, киллеры, зомби, убийства, расчленения… Печально наблюдать, как это телевизионное отклонение расширяется на все новые телевизионные жанры, то есть из триллеров постепенно перекочевывает в новости. Это означает, что сюжеты фильмов ужасов (расчленения, например, и массовые расстрелы) перестают быть сочиненными для щекотания нервов зрителей пугалками, а становятся реальными сюжетами жизни. Отклонения становятся жизнью.

Все это вместе есть свидетельство реального увеличения веса и ценности этнических, сексуальных, религиозных и других меньшинств.

Еще одно обстоятельство, говорящее о недостаточности средних цифр для описания состояния общества и определения перспектив развития. Дело в том, что у человека меньшинств его «меньшинственная» характеристика захватывает, как правило, лишь какую-то одну часть или сторону его личности и его поведения, которые в целом могут соответствовать и, как правило, в большей или меньшей степени соответствуют норме. Это «более или менее» очень важно, потому что может служить одним из главных критериев классификации меньшинств.

Первый вариант: «более». Случаи, подходящие под эту категорию, описывает Каубе. Перечисляя разновидности групп в некоторых регионах Германии, которые можно было бы назвать «умеренными» меньшинствами, он заключает: «…все эти группы от иммигрантов до фризов (через крестьян и гомосексуалов) имеют только то общее, что, являясь меньшинствами с относительно легко определяемыми и выделяемыми интересами, они сравнительно хорошо могут артикулировать свое существование и попутно организовываться; причем хорошо организоваться они могут именно в той мере, в какой за принадлежностью к меньшинству сумеют спрятать все прочие признаки соответствующих индивидов»[32]32
  Kaube J. Otto Normalabweicher. S.18.


[Закрыть]. Им это нужно, поскольку из статуса меньшинства вытекает право на поддержку и общественное внимание. Из идеи о том, что меньшинства нуждаются в защите, обязывающей государство действовать, а медиа информировать в случаях, когда меньшинства подвергаются нападению или преследованию, выросло представление о том, что меньшинства надо продвигать, помогать, способствовать им в удовлетворении их интересов. Одни поэтому стали получать поддержку медиа при устройстве, например, демонстраций и парадов, другие – помощь социального государства. Такие вот умеренные меньшинства в своем сознании и поведении близки к средней цифре, они, можно сказать, не аномичны, то есть не грозят разрушением ценностной системы общества.

Второй вариант: «менее». Речь идет о меньшинствах, личность или поведение представителей которых менее соответствует норме. Если под рубрику «более» подходят (хотя тоже в разной степени) не только новые, но и довольно традиционные группы меньшинств: по Каубе, это гомосексуалисты, крестьяне, иммигранты, фризы (этнотерриториальная группа – жители Фрисландии), то под «менее» можно записать тоталитарные секты (новые религиозные движения), группы религиозных радикалов в рамках мировых религий, воинствующие националистические и социальные движения (бойцы герильи, революционеры). Здесь личность и поведение члена групп меньшинств очень сильно отличается от нормальной для данного общества. В противоположность категории «умеренных меньшинств» они образуют категорию «фундаменталистов».

Что такое фундаментализм? Этот термин имеет уже достаточно богатую историю. Все знают, что он впервые появился в США в конце XIX века, когда был издан морально-теологический трактат «The Fundamentals of Christian Faith» («Основания христианской веры»). Множество членов христианских сект и деноминаций восприняли «Основания», поскольку основание, собственно, и есть фундамент, как прямое руководство по ведению частной и общественной жизни. С тех пор американские фундаменталисты оказывают огромное влияние на моральный климат, политический стиль, вообще на жизненные стили американцев.

Другой пример – разные и становящиеся все более многочисленными группы исламских фундаменталистов в арабских странах, в Африке, а также и в других странах, где имеется мусульманское население, в частности, в России. Можно сказать, что исламский фундаментализм – это религиозно-политическое и моральное движение, ставящее своей целью формирование теократического исламского государства, где доктрина, поведенческие нормы и моральные принципы ислама должны быть не просто влиятельны, а практически полностью определять и регулировать деятельность в любой сфере общественной и частной жизни.

Но я склонен считать фундаментализм понятием более широким и охватывающим большее число проявлений, чем религиозный фундаментализм. В книге «Социология культуры» я предлагал понятие «культурный фундаментализм»[33]33
  Ионин Л. Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос, 2000. С. 216–221.


[Закрыть]. Его можно определить как процесс тотализации культурного стиля с его специфической доктриной, чувствами, нормами, опытом. В принципе, любой культурный стиль может быть «фундаментализирован». Я предлагал такой пример: в одном из московских рекламных изданий было помещено следующее объявление: «Ищу комплект дверных ручек для автомобиля «Крайслер-рояль» 1939 года выпуска». Для московского рынка это весьма необычный товар. Данный факт можно рассматривать как продукт фундаменталистской установки в реализации стиля «ретро», когда любой ценой должна быть достигнута полная аутентичность всех элементов жизненной среды (безусловно, весьма сомнительна рациональность или целесообразность поиска подлинных дверных ручек для автомобилей выпуска 1939 года, гораздо проще и дешевле использовать дверные ручки от любой новой и легко доступной модели). В случае культурного фундаментализма индивид стремится ко все более и более аутентичной жизни, для чего исключает неаутентичные элементы, добивается как можно более соответствующей подлинности, максимально приближенной, а желательно полностью совпадающей с той или иной инсценируемой моделью жизненной среды и правильной, подлинной установки по отношению к жизни. Он строит вместе с партнерами по фундаменталистской группе собственную вселенную вещей, взглядов и поступков, которая в максимальной степени соответствовала бы избранной модели. Если это исламский фундаментализм, это будут вещи, мысли и способы поведения, не опосредованные долгой и сложной традицией разных школ ислама, а прямо соответствующие указаниям и поучениям пророка (как их, конечно, понимают сами фундаменталисты). Это возврат к основаниям религии.

Может существовать национальный или этнический фундаментализм, когда члены фундаменталистских групп пытаются восстановить как способы жизни, так и способы мышления своих мифических предков и начать жить их жизнью. Это тоже возврат к основаниям. Большинство так называемых тоталитарных сект носят фундаменталистский характер, ибо главным принципом членства в них является уход от извращенной жизни внешнего мира и достижение подлинности жизни в кругу единомышленников.

С чисто формальной точки зрения содержание традиции и лежащей в ее основе доктрины не играют роли для процесса фундаментализации. Можно легко представить себе любой религиозный фундаментализм, любой этнонациональный фундаментализм, любой культурный стиль вообще (выше я привел пример «ретроавтомобильного» фундаментализма) может быть фундаментализирован.

Повторю: содержание доктрины не играет роли в процессе фундаментализации. Он происходит, в принципе, единообразно для всех, самых различных фундаменталистских групп, формирующихся как группы меньшинств. Но вот с точки зрения социальных последствий деятельности этих групп доктрины и традиции, лежащие в их основе, те доктрины и традиции, которые они пытаются воплотить в своей деятельности, имеют огромное значение.

В дальнейшем мы рассмотрим обе стороны деятельности разных групп меньшинств, в том числе и фундаменталистских. В главе III речь пойдет о формальных механизмах формирования и развития групп меньшинств. В главе IV значительное внимание будет уделено именно доктринальной составляющей деятельности групп меньшинств, которая (доктрина) как раз и является тем решающим фактором, который и определяет, является ли меньшинство сравнительно безобидным с точки зрения воздействия на общество и общественную мораль, или оно несет в себе мощный заряд аномии, какой, к примеру, несли в себе диссидентские группы в Советском Союзе.

Классификация групп

В разного рода словарях имеется множество определений меньшинств, причем, как правило, они определяются как группы, характеризующиеся относительно малым числом членов. Пишется примерно так: меньшинство – это группа, насчитывающая небольшое количество индивидов (иногда говорится, что меньше половины) по сравнению с численностью всей общности. Например, в «Вики-словаре» сказано (почему– то с пометкой: полит.), что меньшинство – это «социальная группа, составляющая относительно небольшую долю в общем населении»[34]34
  URL: http://www.ru.wiktionary.org/wiki/меньшинство


[Закрыть]. Это чисто количественный подход.

Тот же подход встречается на Санкт-Петербургском сайте, посвященном толерантности[35]35
  URL: http://www.spbtolerance.ru/archives/1067


[Закрыть]: меньшинство – это «группа лиц, составляющая менее половины в конкретном обществе, государстве или коллективе». Далее, правда, следует не совсем понятное уточнение: «Отличается от остальных своей национальностью, языком, религией или убеждениями». На самом деле ведь меньшинство («менее половины») можно выделить и по другим признакам – цвету глаз, сексуальной ориентации или, например, профессии. Дальше следует нечто совсем несуразное: «Члены меньшинства находятся в невыгодном положении по сравнению с остальными». Интересно, из чего это следует; авторы не разъясняют.

В специализированных изданиях имеются уже более тонкие разделения. В Философской энциклопедии, например, говорится об этническом меньшинстве: это «группа граждан, численно уступающая остальному населению государства и не занимающая господствующего положения, члены которой имеют этнические, религиозные или языковые отличия от остального населения и демонстрируют солидарное желание сохранить свое культурное своеобразие и групповую целостность»[36]36
  Новая философская энциклопедия. Под ред. В. С. Стёпина. Т. 4. М.: Мысль.2001.


[Закрыть]. Это также количественное, но при этом совершенно, как мы увидим далее, неудовлетворительное определение. Также как и у петербургских любителей толерантности, в нем содержится важное противоречие. Бывают случаи, когда группа численно уступает, но господствует (например, африканеры, то есть буры в Южной Африке), или же, наоборот, численно превосходит, но занимает подчиненное положение (автохтонные племена там же). Так кто же там являлся этническим меньшинством – белые господа или угнетенные черные? Или там, как и вообще во всем мире в колониальные времена, не было этнических меньшинств? Приведенное определение ответа не дает.

В энциклопедии всеобщей грамотности – Википедии – меньшинства выступают не как таковые, а в образе групп меньшинств: «Группа меньшинств – это социологическая группа, вес которой не является доминирующим среди общего населения в данном общественном и временном пространстве. Социологическое меньшинство совсем не обязательно должно быть меньшинством в количественном отношении; оно может представлять группу, ущемлённую в своём социальном статусе, образовании, трудоустройстве, медицинской помощи и политических правах. Во избежание путаницы, иногда предпочитают пользоваться терминами подчинённая группа и доминирующая группа вместо меньшинство и большинство»[37]37
  URL: http://www.ru.wikipedia.org/wiki/Меньшинства


[Закрыть]. Если не придираться к стилистике («в данном… временном пространстве»), то это определение можно считать более сбалансированным, чем предыдущие, но и здесь главные проблемы не решаются. Ибо термины «подчинённая группа» и «доминирующая группа», которые можно и нужно использовать в определенных обстоятельствах, как раз нельзя использовать вместо терминов меньшинство» и «большинство». Они обозначают разные и иногда совершенно не соотносящиеся друг с другом характеристики явлений.

Найдется еще множество определений, в сущности, не отличающихся от приведенных выше. Если попытаться систематизировать приведенные выше и другие подобные же определения, можно сказать так: Меньшинство, группа меньшинства: (1) в самом общем смысле обозначение относительно малочисленной по сравнению с большинством подгруппы в рамках общей группы, (2) обозначение частичной группы внутри широкой общей группы или общества, отличающейся от большинства – в смысле от «господствующей» группы – по определенным (расовым, языковым, конфессиональным) признакам, которые господствующая группа считает имеющими меньшую ценность, чем соответствующие собственные признаки. По каким конкретно признакам индивида относят к меньшинству – это определяется, как правило, ценностями и нормами, которые господствующая группа считает общезначимыми. Теми, для кого господствующее большинство есть базис идентификации (то есть считается своим), меньшинства считаются чужаками и поэтому дискриминируются.

Альтернативой могут стать определения, где на месте термина группа может стоять термин «категория». Вот определения из достаточно старого, но качественного социологического словаря: «меньшинство – это любая имеющая отличительные характеристики расовая, религиозная или национальная группа в рамках общности, находящаяся в неблагоприятной ситуации в силу действия предрассудков или дискриминации. Термин часто используется не как технический термин и применяется по отношению скорее к категориям, чем к группам, и иногда по отношению скорее к группам большинства, чем меньшинства. Так, женщины – это не группа, а категория, и не меньшинство, а скорее большинство. Но некоторые исследователи относят их к меньшинствам, возможно, потому, что женщины испытывают дискриминацию в обществах, ориентированных на мужчин. С другой стороны, группа, занимающая привилегированное положение или не испытывающая дискриминации, но находящаяся в численном меньшинстве вряд ли будет отнесена к группам меньшинств. Так что если исходить из практики применения термина, группа меньшинства не обязательно должна составлять меньшинство или быть группой, если речь идет о категории людей, которые значительной частью населения воспринимаются как объект дискриминации»[38]38
  Teodorson G. A., Teodorson A. G. A Modern Dictionary of Sociology. N.Y.: Thomas Y Crowell Company, 1969. P. 258–259.


[Закрыть].

Здесь первостепенную значимость имеет термин категория. С определенными оговорками можно сказать, что категория – это не группа, и противопоставить категорию группе. Социальная категория – это множество личностей, которые не организованы в систему социального взаимодействия, а потому и не образуют собой группу, но просто имеют сходные социальные характеристики или статусы. Примеры – работающие женщины, плотники, тинейджеры, мужчины, женщины и т. п. Люди могут не идентифицировать себя как представителей категории, то есть могут просто не идентифицировать себя как таковые, не знать, что они относятся к этой категории. Например, существует категория лиц, имеющих четвертую группу крови, но многие из людей, имеющих четвертую группу крови, просто не знают о том, что у них четвертая группа, они вообще не знают, какая у них группа крови. Но объективно они относятся именно к этой категории. Категория может стать основой формирования группы – но только при условии осознания собственной идентичности, и тем самым осознания общности, зарождения идеологии, возникновения лидеров и формирования других групповых качеств. Важно, при каких условиях и применительно к каким категориям это происходит, а при каких и применительно к каким – нет. Опыт сегодняшней жизни показывает, что нет предела причудам и фобиям, становящимся знаменем агрессивных меньшинств, но все-таки трудно предположить, что мы столкнемся с демонстрацией обладателей четвертой группы крови, требующих, скажем, представительства в парламенте, привилегий и квот в образовании и т. п. А почему, собственно, нет? В этом мы и попытаемся разобраться далее в этой главе.

Но прежде нужно сделать краткий экскурс в область социологической теории. Согласно общепринятому определению, социальная группа – это определенное количество индивидов, регулярно вступающих в отношения друг с другом с определенных позиций. То есть получается, что группа структурирована внутри совокупностью позиций, статусов, ролей, которые в рамках этой группы существуют. Ясно, что эти внутригрупповые отношения могут быть разной природы, разной интенсивности. Например, образования разной природы. Образование группы может быть вызвано пространственной близостью индивидов, как, например, в соседских группах. Может играть роль временной или биологический фактор. Как, например, группа сверстников или возрастных подростков. Могут быть важны содержательные основания деятельности, как, например, в профессиональных группах. Исчерпывающая классификация групп невозможна, потому что нет ни одной группы, которую можно определить исключительно по одному критерию. Поэтому классификаций много. Разные типы групп как бы перетекают друг в друга. То есть одну группу можно рассматривать с точки зрения такой классификации, с точки зрения другой классификации, с точки зрения третьей, и она получает различную определенность в свете разных классификаций.

Одна из важнейших классификаций социальных групп – это классификация по уровню осознания членами группы своей принадлежности к группе. По этому критерию уровень осознания может быть от нуля до максимума. То есть от полного отсутствия идентификации с группой до максимума идентификации. В соответствии с этим выделяют три типа групп (иногда больше, но эти детали нас здесь не интересуют).

Первый тип – так называемые статистические группы, они же категории. Это как раз те самые категории, о которых шла речь выше. Они охватывают людей, которых объединяет какой-то общий признак. Например, как мы уже говорили, людей с определенной группой крови. Они потому именуются статистическими, что существуют как группы лишь количественно и не обладают прочими характеристиками группы, прежде всего групповой идентификацией ее членов. Сами индивиды могут не только не осознавать себя членами этой группы, они могут просто не знать, что они относятся к этой группе. Такие группы можно выделять по любому признаку. Например, группа блондинок, группа рыжих, группа брюнеток и т. д. Осознание принадлежности к этой группе мало, а может вообще отсутствовать. Людей с определенной группой крови статистически можно выявить, например, их можно выделить путем исследования, но они не обладают никакой групповой общностью, не обладают чувством групповой принадлежности, а могут даже вообще не знать об этой группе.

Большинство групп, которые выделяет государственная статистика, как раз и являются статистическими группами, или категориями, члены которых не обладают никаким уровнем групповой общности, никаким чувством принадлежности. Например, мы можем выделить группу предпринимателей в возрасте от 19 до 25 лет. Это чисто статистическая группа, никакого внутригруппового чувства принадлежности у этих людей нет. Большинство статистических групп выделяется по произвольным критериям, скажем, возрастные группы от 14 до 25 лет. Затем от 25 до 37 и т. д. Это стандартные типы выделения возрастных групп в статистике. Ясно, что лица в возрасте от 14 до 25 лет никаким чувством групповой общности не обладают. Поэтому мы говорим о них просто как о статистической группе. Статистические группы можно формировать по любому признаку: по группе крови, по цвету волос или глаз, по тому, с какого конца разбивают яйцо, по тому, с какой ноги встают. Появятся группы: рыжие, остроконечники или тупоконечники (как у Свифта), встающие с левой ноги. Все они имеют право на существование, хотя не все имеют практический смысл. Главный признак этих групп, с точки зрения нашей классификации, в том, что люди, к ним принадлежащие, не только не обладают чувством групповой общности, но часто даже не подозревают, что к ним относятся.