Текст книги "Вожди комсомола. 100 лет ВЛКСМ в биографиях лидеров"

Комсомолка – прежде всего хороший товарищ

Комсомолки не должны были отличаться от юношей. Та же одежда: рубашки прямого покроя, удобная для работы производственная одежда, лучше всего – ватник, мечта модницы – кожаная куртка. Те же короткие прически «под мальчика», никаких украшений! И тот же характер: все девчачье – плаксивость и робость – отвергалось, поэтому лишали кукол. Девушке не стоит заботиться о своей внешности, мечтать об удовольствиях – это мещанство.

Комсомолка – прежде всего хороший товарищ. Ценится мужественность. Молодые люди без различия пола обязаны быть твердыми, энергичными, уверенными в себе. Закалять тело и волю, заниматься физической культурой, воспитывать в себе готовность трудиться на благо общего дела…

Теория стакана воды

Имя Александры Коллонтай, первой женщины-министра и первой женщины-посла в истории России, связывают с так называемой теорией стакана воды: дескать, удовлетворить свои интимные потребности так же просто, как выпить стакан воды. Это вовсе не ее идея. Хотя воздержание, отказ от секса Коллонтай считала в корне неверным, потому что во имя сохранения здоровья необходимо полное и правильное удовлетворение потребностей человека. Себя она характеризовала как «сексуально эмансипированную коммунистку».

Ее высказывания имели большое значение для юных девушек, которые в ту пору вступали не только в комсомол, но и во взрослую жизнь.

Александра Коллонтай придумала два термина: «бескрылый Эрос» (интимные отношения без любви) и «крылатый Эрос» (с любовью). Статья под названием «Дорогу крылатому Эросу!» (Молодая гвардия, № 3/1923) считается призывом к свободной любви. Вероятно, так кажется тем, кто статью ее не читал. В реальности она говорила о новых отношениях, которые назвала «любовь-товарищество».

На каких основаниях они могут строиться?

Коллонтай перечисляет:

«1) равенство во взаимных отношениях (без мужского самодовления и рабского растворения своей личности в любви со стороны женщины);

2) взаимное признание прав другого, без претензии владеть безраздельно сердцем и душой другого (чувство собственности, взращенное буржуазной культурой);

3) товарищеская чуткость, умение прислушаться и понять работу души близкого и любимого человека (буржуазная культура требовала эту чуткость в любви только со стороны женщины)».

Важный мотив в ее рассуждениях – отказ от права собственности на любимого человека. Она часто возвращалась к этой мысли:

«Буржуазная идеология воспитала в людях привычку смешивать чувство любви с чувством собственности над другим человеком. Первые ласкательные слова, какими обмениваются влюбленные, – это «я твоя, ты мой». Пора этой привычке исчезнуть, это остаток буржуазного представления, что «собственность» – это высшая ценность. Хорошему товарищу, созвучной подруге не скажешь же «мой» или «моя».

Без этих ложных представлений исчезнут и муки ревности. Надо уметь любить тепло и не ради себя, а вместе с тем всегда помнить, что ты «ничья» кроме своего дела. Тогда другой, любимый человек, не сможет ранить тебя. Ранить сердце может только «свой», а не «чужой».

Возможно, она инстинктивно искала пути избежать страданий, связанных с ревностью, поскольку сама очень болезненно будет переживать разрыв с любимым мужчиной… Александра Коллонтай считала, что мужчина и женщина равноправны в браке, что секс так же важен для женщины, как и для мужчины, и что женщина имеет право на аборт и на рождение ребенка вне брака.

В ноябре 1920 года Совнарком согласился разрешить аборты, которые производились легально в медицинских учреждениях, что было крайне важно для многих молодых девушек, по разным причинам не желавших рожать. Но руководители большевиков, конечно же, еще не осознали права женщины на выбор. Это было решение, продиктованное чудовищными реалиями Гражданской войны.

Процветали наркомания и проституция. В 1920 году в Петрограде насчитывалось триста притонов и полтора десятка тысяч проституток. Теоретический орган ЦК журнал «Большевик» писал: «Старые, гнилые устои семьи и брака рушатся и идут к полному уничтожению с каждым днем. Но нет никаких руководящих начал для создания новых, красивых, здоровых отношений. Идет невообразимая вакханалия. Свободная любовь лучшими людьми понимается как свободный разврат».

А что еще могло происходить в годы Гражданской войны, когда полностью разрушились мораль и нравственность?

Коллонтай записала в дневнике:

«Я с увлечением рассказывала норвежской общественной деятельнице Тове Мур, врачу по профессии, какие благоприятные результаты принесло нам проведение закона, допускающего аборты. Во-первых, уменьшилось количество женских заболеваний от варварским образом проведенных нелегально абортов, во-вторых, уменьшилось число детоубийств, совершаемых чаще всего одинокими, брошенными женщинами. Это огромные достижения за короткий срок действия закона об абортах…

Когда она ушла, я вспомнила, как у нас без сопротивления прошел закон, допускающий аборты. На заседание Женотдела при ЦК партии, на которое собрались руководительницы московского и районных женотделов, пришла Надежда Константиновна Крупская, и Вера Павловна Лебедева как заведующая отделом материнства и младенчества сделала доклад и горячо высказалась за рассматриваемый проект закона об абортах.

Но я помню, как при встрече Ленин сказал мне, что хотя он считает это мероприятие своевременным, но что с укреплением социалистического хозяйства, с поднятием благосостояния всего советского населения и широкого развития всей сети охраны и обеспечения материнства и младенчества закон об абортах отомрет сам собою, он станет тогда излишним.

Я думаю, что еще долго в Советской России нам нужны будут врачебные консультации для женщин как в отношении общей гигиены, так и по вопросу превентивных методов».

Для нее вынужденный брак по расчету – форма нелегальной проституции, когда женщина, не имеющая способов устроить свою жизнь, а то и просто прокормить себя, вынуждена удовлетворять потребности мужчины. И при этом еще делать вид, что она его обожает и счастлива…

Коллонтай отстаивала право женщины получать наслаждение, как это всегда позволяли себе мужчины: «В то время как женщины прошлого, воспитанные в почитании непорочности мадонны, всячески блюли свою чистоту и скрывали, прятали свои эмоции… характерной чертой новой женщины является утверждение себя не только как личности, но и как представительницы пола. Бунт женщины против однобокости сексуальной морали – одна из наиболее ярких черт современной героини».

Юные комсомолки с волнением читали призывы Александра Михайловны избавиться от пассивности, неуверенности в себе, внутренней слабости. Не страдать от мужской измены, не считать уход мужчины жизненной катастрофой, концом жизни: «Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как ступень, как способ выявить свое истинное «я». Пусть и она, подобно мужчине, научится выходить из любовного конфликта не с помятыми крыльями, а с закаленной душой».

Почему Коллонтай не принимала принцип нерасторжимости брака? Видела в этом форму «безраздельного владения». Такой брак не охраняет счастье, ограничивает свободу личности, мешает любви.

В 1921 году она читала лекции в Университете имени Я. М. Свердлова – «О коммунистической морали в области брачных отношений».

Настоящая любовь, связывающая мужчину и женщину, – это идеал, редкий дар судьбы. Как же быть остальным? Что остается на их долю? Брак без чувств? Платная любовь? Нет, что бы ей ни приписывали, «свободную» любовь, легкую смену партнеров она тоже отвергала.

Она предлагает свой вариант: «эротическая дружба», «любовь-игра». Если отношения разовьются, партнеры вступят в брак. Если ничего не выйдет, разойдутся: «Общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели».

Мужчина должен отказаться от своего эгоизма и увидеть в женщине личность. Вот что Коллонтай называла самым важным: «Женщины всегда учились этому, а мужчинам не было нужды; и покуда они не разовьют в себе способности к коллективной жизни, требующей этих качеств, не может быть хорошего социалистического брака».

Да и сама женщина должна измениться, считала она, осознать свои права и возможности. И не стоит ожидать, что все необходимое сделает мужчина. Мужских ответов на женские проблемы было недостаточно. Счастливые и полноценные отношения сложатся только при условии взаимного уважения и доверия между женщиной и мужчиной.

Идеи Коллонтай, связанные с сексуальной свободой, с равенством мужчины и женщины в интимных отношениях, явно опередили свое время. Ее воззрения казались невероятно радикальными, не только партийные, но и комсомольские секретари, воспитанные в ханжеском духе, были в шоке. Возмущенная реакция аппарата породила, как отмечают специалисты, «сексуальную контрреволюцию». Через несколько лет власть начнет отменять то, что было принято в годы, когда Коллонтай состояла в правительстве и ЦК партии. В официальной жизни восторжествует ханжество, а в неофициальном бытии огромного аппарата – тщательно скрываемый разврат.

Александра Коллонтай призывала шире выдвигать женщин на руководящую работу, разумеется женщин пролетарского происхождения:

– Среди так называемых «советских барышень», которые сидят в различных комиссариатах, имеется очень много мелкобуржуазного, чуждого нам элемента. Нам надо других работников – идейных. Откуда мы их возьмем? Из работниц, из крестьянок, из пролетарок. Часто бывает, что мы ставим во главе какого-нибудь учреждения специалистку – возьмем детские колонии, ясли. Она знает свое дело, но дух у нее чужой. У нее не хватает здорового классового инстинкта… Мы возьмем эту специалистку как руководительницу по определенной отрасли, но во главе учреждения должна быть работница. Классовый инстинкт поможет ей правильно наметить путь работы…

Такой подход приводил к тому, что должности заполнялись непрофессионалами, хуже того – неспособными к работе людьми. Появилась когорта женщин – профессиональных аппаратчиков, но они не радовали сердце Александры Михайловны.

Комсомол – главная карьерная лестница того времени. В 1925 году комсомольский билет получила единственная женщина, которая в советское время доберется до вершин власти, – Екатерина Фурцева. Она несколько лет была хозяйкой Москвы, затем заняла место на партийном олимпе – вошла в состав президиума и секретариата ЦК КПСС. Принадлежала к числу тех немногих, кто принимал решения, определявшие судьбу государства.

Выжить в начальственной среде и продвинуться по карьерной лестнице женщине в те годы было очень непросто. Требовалась особая предрасположенность к существованию в аппаратном мирке и годы тренировки. В то время аппарат практически полностью был мужским. В аппарате превыше всего ценились дисциплина и послушание. Иерархия чинов была нерушима, как в армии. Начальники, конечно, бывали разные. Но мало кто терпел самостоятельных подчиненных, как правило, попытки высказать собственное мнение пресекались. Более всего ценилось умение угадать, чего желает непосредственный начальник.

Женщин на высоких постах было совсем немного. В основном они занимали должности второго-третьего ряда. При Сталине в политбюро не состояло ни одной женщины.

Почему она не задержалась в Крыму?

Кирпичный барак, где выросла Екатерина Фурцева, стоит и по сей день. В 1925 году она закончила семилетку и поступила в школу фабрично-заводского ученичества, выучилась на ткачиху. А какую еще работу она могла найти в родном Вышнем Волочке? Но комсомольский билет изменил ее жизнь.

Она быстро оказалась на руководящей комсомольской работе. В 1930 году решением ЦК ВЛКСМ в числе пятисот комсомольских активистов из промышленных районов ее отправили на укрепление комсомольских организаций Центрально-Черноземной области.

Физически хорошо развитая, ловкая, спортивная, Екатерина Фурцева вполне соответствовала ожиданиям эпохи. Правда, двадцатые и тридцатые годы – время пуританства. Сексуальность – не тема для обсуждения. А она не в силах скрыть своей женственности, желания любить и быть любимой. Вот и будет она разрываться между желанием ни в чем не уступать сильному полу и неосознанным стремлением встретить настоящего мужчину, рядом с которым она почувствует себя спокойно и надежно.

Фурцеву избрали секретарем Кореневского райкома комсомола Центрально-Черноземной области (ныне это Курская область). В районе разрабатывали торф, песок, глину, мел. Торфоразработки имели тогда большое значение как важный источник энергоресурсов. Двадцатилетняя Екатерина Алексеевна приехала в Коренево летом 1930 года и проработала первым секретарем райкома комсомола шестнадцать месяцев, потом приняла новое назначение и больше никогда в поселок не возвращалась. Местные краеведы уверяют, что раскрыли самую большую тайну ее личной жизни: 25 августа 1931 года сельсовет зарегистрировал ее брак с местным плотником. Но уже через три месяца брак расторгли. Имя первого мужа Фурцевой краеведы скрывают.

В 1931 году перспективного работника перевели в Крым с повышением, сделали секретарем горкома комсомола в Феодосии. Тогда Крым был на правах автономии – еще 18 октября 1921 года на территории бывшей Таврической губернии образовали Крымскую Автономную Советскую Социалистическую Республику. Крымский комсомол помогал партии бороться с религией. Больше всего досталось крымским татарам, исповедовавшим ислам: мечети закрывались или уничтожались.

Она с удовольствием плавала и играла в волейбол. У энергичной и бойкой девушки все ладилось. И начальники ее охотно повышали. Через год поставили заведовать отделом Крымского обкома комсомола в Симферополе, утвердили членом бюро областного комитета. Она могла бы остаться в этих благодатных местах, многие люди мечтают провести здесь жизнь. Но карьеры в провинции не делались.

Плохо было с продовольствием, даже на курортах. Когда Фурцева только приехала в Крым, 20 мая 1931 года политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о снабжении Крыма продовольствием и топливом. Наркомату путей сообщения поручили «обеспечить своевременное продвижение всех грузов, идущих в адрес крымских курортов», а чекистам «провести расследование и привлечь к судебной ответственности лиц, не выполнивших распоряжение отраслевых объединений в отношении снабжения курортов». Но на следующий год стало только хуже. На Украине начался страшный голод – результат сталинского ограбления деревни, люди умирали, дело доходило до людоедства. В России ситуация была получше.

Фурцева решила уехать. Она уже знала, чему посвятит себя. В Коктебеле она увлеклась планерным спортом. Феодосия и Коктебель – колыбель советского планеризма. Небо манило. Фурцева добилась, чтобы обком партии рекомендовал ее на Высшие академические курсы Аэрофлота. В те годы к авиации относились очень серьезно, курсантский состав утверждался в Москве высокой партийной инстанцией – оргбюро ЦК ВКП(б). Все знают политическое бюро (политбюро) – главный орган власти в советское время. Но с 1919 по 1952 год существовало и организационное бюро ЦК партии, занимавшееся главным образом подбором и расстановкой кадров. Летные курсы располагались в Царском Селе под Ленинградом. Учеба длилась три года. Екатерину Алексеевну готовили в политработники гражданской авиации.

Фокстрот вместо партмаксимума

В середине тридцатых исчезли призывы к аскетизму и жертвенности, перестали ограничивать зарплату членам партии. Раньше не разрешалось получать больше установленного «партмаксимума». В магазинах появилось больше продовольствия, молодые женщины покупали чулки из искусственного шелка. Увлечение танцами перестали считать буржуазным, и в моду вошел фокстрот – танец, пришедший из Америки. Стали поощрять спорт среди молодежи. Секретарь ЦК ВЛКСМ Василий Васильевич Васильев в 1935 году возглавил Бюро физкультуры ВЦСПС (через два года его расстреляли).

Летная стезя казалась Екатерине Фурцевой очень перспективной. Для авиации денег не жалели, хотя финансовое положение страны было очень трудным.

Правда, распределение после курсов оказалось не ахти каким удачным. Екатерину Фурцеву отправили в Саратов помощником начальника политотдела авиационного техникума по комсомолу. Зато здесь к ней пришла первая большая любовь. Она влюбилась в служившего в Саратове летчика Петра Ивановича Биткова.

В тридцатых годах пилоты, окруженные романтическим ореолом, пользовались у женщин особым успехом. К тому же инструктор летного звена Петр Битков, рассказывают, был видным, интересным мужчиной. Екатерина Алексеевна инстинктивно искала надежного мужчину, который бы окружил ее заботой и вниманием, служил бы защитой и опорой, дал то, чего она была лишена в детстве и юности. Конечно, семейная жизнь под присмотром соседей – в тогдашних жилищных условиях – не располагала к особой радости. Семья воспринималась прежде всего как ячейка общества. Мужчина и женщина соединяли свои судьбы, чтобы поддерживать друг друга и служить стране. Но не в случае Фурцевой. Она хотела, чтобы ее любили.

Ее не смутило и то, что Петр Битков был женат. Ради Фурцевой он оставил семью, которая осталась в Ленинграде, там росла и его дочка. Петр Иванович и Екатерина Алексеевна поженились, хотя брак не зарегистрировали. В те времена формальностям не придавали значения. Брак их рухнет не из-за отсутствия штампа в паспорте…

В 1936 году летчика Петра Биткова перевели в политуправление гражданской авиации, и молодая семья перебралась в Москву. Фурцевой тоже нашли работу в столице. Ее взяли сразу в ЦК комсомола инструктором отдела студенческой молодежи, хотя сама она высшего образования не имела и студенческой жизни не знала.

Но ей не хватало образования, и она поспешила восполнить анкетный недостаток. В 1937 году ее по комсомольской путевке направили учиться в Московский институт тонкой химической технологии имени М. В. Ломоносова. Инструктора ЦК приняли в институт без школьного аттестата зрелости. Фурцева вовремя ушла из центрального аппарата, где началась безжалостная чистка.

На олимпе, рядом с вождем

– Мы люди, стоящие у власти, – гордо говорил в 1937 году генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Васильевич Косарев, – помогающие партии руководить.

Сам Косарев точно достиг вершины власти. Член оргбюро ЦК партии, он сидел на заседаниях рядом со Сталиным. Косарев родился в 1903 году в Москве. Рос без отца и практически не учился. Все образование – три класса церковноприходской школы и три месяца районной политшколы. В девятнадцать лет возглавил Бауманский райком комсомола, в двадцать один – Пензенский губком. В январе 1926 года его включили в состав бригады, которой поручили очистить Ленинград от сторонников Григория Зиновьева.

Некоторое время, до и после смерти Ленина, страной фактически правила тройка – Сталин, Зиновьев и Каменев. Причем именно Зиновьев считал себя наследником Ленина – ведь он столько лет был самым близким к нему человеком. На митингах в Питере молодые военные карьеристы в новеньких блестящих кожанках кричали:

– Мы победим, потому что нами командует наш славный вождь товарищ Зиновьев!

Зиновьев наивно полагал, что Иосиф Виссарионович готов быть на вторых ролях. Но всего через несколько месяцев после смерти Ленина генсек обвинил Зиновьева в крупных ошибках.

Крупская пыталась поддержать своих друзей и друзей ее покойного мужа, в первую очередь Зиновьева. Сталин, который числил вдову Ленина среди личных врагов, возмутился: «Крупская – раскольница. Ее и надо бить, как раскольницу». Надежда Константиновна испугалась. Она не могла позволить себе открыто противостоять Сталину. Она принуждена была молчать, сидеть в президиуме и все одобрять. Ее с Лениным ближайших соратников – Каменева и Зиновьева – предали анафеме как злейших врагов советской власти.

Сопротивлялся только Ленинград. Тогда Сталин весной 1926 года лишил Зиновьева власти над Ленинградом и в нарушение устава партии распустил ленинградские партийные органы. Григорий Евсеевич верил в то, что Ленинград предан ему лично, повторял:

– Нашу крепость не взять.

Он сильно ошибался. Сталин отправил в Ленинград большую группу членов ЦК и Центральной контрольной комиссии, в том числе Александра Косарева. Они методично очищали райкомы партии и комсомола от зиновьевцев. Собрания проходили бурно, иногда дело доходило до мордобоя.

Члены Ленинградского губкома комсомола обратились в ЦК: «Живая комсомольская жизнь, тесное товарищеское общение, совместное обсуждение вопросов все больше заменяются приказом секретаря, высокомерием аппаратчика. От внутрисоюзной демократии скоро останется одно воспоминание. На этой почве падает посещаемость комсомольских собраний, бюрократический нажим, аппаратное засилье отталкивают молодых рабочих от союза».

В официальной истории партии борьба с ленинградской партийной организацией изображалась как избавление от зиновьевских чиновников. В реальности питерские рабочие тоже поддержали своих лидеров. Дольше других не сдавался знаменитый Путиловский завод. Но противостоять партийной машине было невозможно.

Косарев некоторое время руководил Московско-Нарвским райкомом, потом его вернули в столицу, избрали секретарем ЦК ВЛКСМ и поручили руководить важнейшим организационно-распределительным отделом, то есть ведать кадрами. С мартовского пленума ЦК 1929 года Коса-рев руководил всем комсомолом.

Его имя гремело по всей стране. На комсомольском съезде делегаты почтительно именовали его «талантливым учеником Сталина» и «боевым руководителем сталинской молодежи». Зал скандировал: «Ура товарищу Косареву!»

Будущего чемпиона мира по шахматам Михаила Ботвинника пригласили на пленум ЦК ВЛКСМ, а затем и на банкет в ресторан «Метрополь». Пили за своего генсека. Один из секретарей превзошел соратников:

– Всеми своими победами комсомол обязан нашему великому вождю и учителю…

Все ждали, что он скажет: «товарищу Сталину». А он, сделав паузу, закончил:

– Товарищу Косареву!

Все зааплодировали. Косареву понравилось.

Профессиональные автоматчики

Критики Косарев не принимал. Возмущался журналистами собственной газеты:

– В «Комсомольской правде» создалась целая группа не юнкоров, а «гнойкоров», которых и хлебом не корми, дай гнойничок открыть, чтобы пальчики можно было обсосать. Чем характеризуется идеология «гнойкора»? Ему, по сути, глубоко безразлично существование гнойника. Ему важен только факт и смакование его.

Не допускал сомнений в правоте решений власти:

– Право на сомнение выгодно только тем элементам, которые оппозиционно настроены к партийной линии.

На X съезде ВЛКСМ в 1936 году рабочие и крестьяне составили всего четверть делегатов – в два раза меньше, чем на предыдущем съезде. Две трети делегатов – штатные работники комсомольских органов. И другая характерная деталь: две трети делегатов съезда уже вышли из комсомольского возраста. Профессиональные аппаратчики.

Комсомол именовали приводным ремнем партии и превратили в ведомство по делам молодежи. Никакой самостоятельности. Александр Косарев на X съезде критиковал организации, которые пытались сами выбирать секретарей райкомов. Теперь устав требовал, чтобы секретари райкомов и горкомов утверждались обкомами, крайкомами, ЦК комсомола республик, а затем и Центральным комитетом ВЛКСМ.

Вторым секретарем у Косарева стал Сергей Салтанов. Он был председателем Центрального бюро юных пионеров, потом ему поручили заведовать орготделом и избрали секретарем Цекамола. Салтанов семь лет ведал всеми аппаратными делами (его расстреляли в ноябре 1937 года – одновременно с другим секретарем ЦК ВЛКСМ Василием Чемодановым, который несколько лет был секретарем Коммунистического интернационала молодежи).

Во всех кампаниях голос генсека Александра Косарева звучал резче других. Он вел борьбу против церкви и религии. «В новом клубе, – вспоминала современница, – Косарев «октябрил» моего сына, тогда вводили новый обряд вместо крещения. Это были первые октябрины. Сыну дали имя Спартак, и Саша сказал чудесную речь».

Книга о знаменитом вожде римских гладиаторов произвела на него сильнейшее впечатление. Косарев создал спортивное общество и футбольную команду «Спартак».

И добровольные автоматчики

– В социализм в мягких туфельках, с чистыми руками, без выстрела, по тихой морской глади в ожидании попутного ветерка не приедешь, – предупреждал Косарев. – Поднимем же Ленинский комсомол на эту огромную черновую, но необходимую работу по очищению нашей республики от вредных насекомых.

Особенно резко генеральный секретарь Цекамола выступал против так называемых кулаков, то есть успешных и умелых крестьян:

– Мы взаимоисключаем друг друга. Наше обоюдное существование есть явление временное, кто-то из нас должен погибнуть, кто-то должен быть стерт с лица земли.

Произнося эти зловещие слова, призывая к уничтожению немалого числа людей, генсек комсомола конечно же не предполагал, что и сам будет уничтожен.

Целые поколения воспитывались в атмосфере разжигания ненависти и постоянного поиска врагов. Один будущий руководитель ЦК ВЛКСМ, а в ту пору секретарь институтского комитета комсомола, распекал студентку, потерявшую комсомольский билет:

– Ты понимаешь, что ты сделала? Ты отдала свой билет врагу! Вот ты сидишь здесь, а враг – шпион, диверсант – проходит по твоему билету в здание ЦК комсомола.

Там врагов и обнаружили. Весь 1937 год шли аресты руководителей комсомола. Прямо на пленуме Центрального комитета в «связях с врагами народа» обвиняли то одного, то другого секретаря ЦК. Как правило, его (или ее) тут же снимали с должности и исключали из комсомола. Затем появлялись чекисты.

Главный военный прокурор генерал-лейтенант юстиции Николай Порфильевич Афанасьев с горечью вспоминал:

«В 1937 году при проверке УНКВД Свердловской области обратило на себя внимание необычно большое количество осужденных «тройкой» японских шпионов. Представлялось маловероятным, чтобы японцы расплодили так много своих людей в одной области и, главное, людей комсомольского возраста, и не только в городах, но и поселках. Было решено еще раз тщательно проверить все эти дела, хотя по большинству из них люди уже были расстреляны.

В погоне за «врагами народа» по указанию начальника областного УНКВД его особо доверенные и особо же проинструктированные уполномоченные выезжали в тот или иной рабочий район, собирали там в большой тайне членов комсомольских организаций и открывали «секрет». В Японии якобы попались и арестованы наши разведчики. Надо их вызволить, так как всем грозит смерть. Но для этого японскому правительству надо предъявить документы, что и оно занимается у нас шпионажем. Лучшим доказательством будут заявления советских граждан, что их склонили к сотрудничеству японские резиденты. И вы, комсомольцы, должны помочь НКВД. Для видимости надо и вам написать такие заявления. Чем больше, тем лучше.

Ну как не помочь Родине? Особенно молодым людям? И вот полные желания помочь своим – под диктовку уполномоченного – ребята писали в НКВД заявления, что они японские шпионы, требуя их допросить, чтобы они обо всем подробно рассказали. Собрав эти заявления, уполномоченный уезжал. Через некоторое время «заявителей» арестовывали, а затем «тройка» при УНКВД приговаривала их к расстрелу как шпионов. Таких «шпионов» на Урале было расстреляно около ста человек».

В ноябре 1938 года произошел полный разгром аппарата ЦК комсомола. Собрали внеочередной (закрытый) VII пленум ЦК ВЛКСМ, заседали три дня – с 19 по 22 ноября. Косарева сняли с должности. Затем его арестовали. Поскольку все обвинения он отрицал, его избивала группа следователей, которыми руководил начальник следственной части НКВД будущий генерал-лейтенант Лев Влодзимирский. После этого Косарев подписал протокол допроса:

«Мы вели работу по политическому разложению комсомола, притуплению его боевых качеств, разбуханию и засорению его рядов, сведению на нет идейно-воспитательной работы, вместо чего поднимали на щит гармошку и галстух (так в тексте. – Авт.), направляя внимание молодежи в сторону культурничества, отвлекая ее от насущных политических задач дня.

Мы выдвигали к руководству комсомолом наших сторонников, враждебных партии и ведущих борьбу с ней, сеяли в рядах молодежи недовольство существующим положением в стране и формировали кадры, готовые в нужный момент к открытой вооруженной борьбе против советской власти…»

Когда Косарева в феврале 1939 года расстреляли, семье не сообщили. Его вдову Марию Нанейшвили-Косареву приговорили к десяти годам заключения. Оставшуюся с бабушкой дочь Елену, когда она достигла совершеннолетия, отправили в ссылку сроком на десять лет. Прокурор СССР Роман Руденко признает впоследствии: «Никаких компрометирующих материалов, которые могли бы служить основанием к осуждению Косаревой, в процессе следствия добыто не было». А материалы и не нужны были, достаточно указания вождя.

За что его расстреляли?

После смерти Сталина, в декабре 1953 года, вдова Коса-рева, отбывавшая ссылку в Норильске, попросила реабилитировать мужа. Рассказала, почему был арестован Александр Васильевич.

В начале 1937 года у них на даче в Волынском гостил первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Мир-Джафар Багиров. Ужинали, Косарев предложил тост:

– За настоящее большевистское руководство в Закавказье, которого сейчас там не имеется.

Багиров пересказал слова комсомольского вождя Берии, первому секретарю Закавказского крайкома. Лаврентий Павлович на пленуме ЦК спросил Косарева:

– Почему ты считаешь, что я не гожусь в руководители Закавказья?

Когда Берию перевели в Москву и назначили начальником главного управления госбезопасности, Косарев был очень встревожен и даже испуган. Через четыре месяца его арестовали…

«Мстительность Берия дошла до того, что он сам приехал арестовать его, и из-за этого пострадала уже я, – писала из ссылки Нанейшвили-Косарева. – Когда приехали арестовывать Косарева, я сразу спросила: «Нужно ли собираться и мне тоже и буду ли я также арестована», но мне сказали, что нет, и меня не трогали. В последний момент, когда уводили Косарева, я бросилась к нему и не отпускала, стоя возле него, как вдруг сзади нас раздался голос: «А ну возьмите ее тоже». Оглянувшись, я увидела Берия. Тогда меня в ту же минуту также арестовали.

Все эти факты можно легко установить. Если жив Косарев, он повторит всю эту историю слово в слово. Думаю, что Багиров и Берия тоже не забыли об этом. Как происходил мой арест, могут подтвердить комендант Жданов, присутствовавший при аресте, и работники ГУГБ, производившие арест. Моя первая следовательница Хорошкевич тоже знала, что я арестована только волей Берия.