Текст книги "PRO суверенную демократию"

§ 9. СОМНЕНИЯ

Говорят: «Россия надорвалась – длительное имперское напряжение лишило ее сил, она утратила пассионарность и покидает историю. Россия распадается – Дальний Восток обезлюдел, Кавказ озлоблен. Россия отстала навсегда – сырьевое захолустье, страна рабов/господ и вечной бедности, перебивающейся с хлеба на квас, с пеньки на газ. Россия вымирает физически – летальный исход от потери населения неотвратим.

Вообще всяких вскриков в пользу невозможности, неподвижности, неучастия, небытия всегда хватает в дни испытаний на прочность. Среди доводов декаданса вернейшие – такие как лень, равнодушие, невежество, слабость.

Устранение России из будущего, попытка спрятать ее в прошлом от «кошмара» глобальной конкуренции – главное в замыслах обеих реставраций (олигархической и бюрократической).

Реванш олигархии (окончательное решение по неограниченной транснационализации российских экономических и политических активов) предписывает стране потерю субъектности, растворение в глобализации вместо участия в ней.

Реконструкция бюрократического государства, чаемая почитателями советской старины, уведет нас от конкурентной борьбы в тупик политической изоляции и экономического прозябания.

Реставрационные концепции вдохновлены малодушием и неверием (рекламируемыми как «здравый смысл»), признают за отдельными корпоративными группировками привилегию присваивать власть, постулируют провал модернизации и чреваты разбродом России со всеми печальными последствиями.

Суверен-демократический проект относится к числу допускающих будущее, и не какое-нибудь, но отчетливо национальное. Потому что: народ не наделял ныне живущие поколения правом прекратить его историю; гражданам страны, известной великой цивилизаторской работой, по справедливости принадлежит достойное место в мировом разделении труда и доходов; по древнему принципу «кто правит, того и вера», правящий народ, не утративший веру в себя, – будет.

§ 10. РУССКИЕ

Судьба российской нации непрерывно решается как нелинейное уравнение разнородных интересов, обычаев, языков и религий. Русские, неутомимые вершители этой высокой судьбы, плотно сплетены с народами, вовлеченными в создание многогранного российского мира. Вне татарского, угорского, кавказского измерений русское политическое творчество неполно. Исход из России ее народов в 91-м пережит крайне болезненно. Повторение чего-то подобного – смертельно опасно.

Заглохший (вроде бы) сепаратизм некоторых национальнотитулованных территорий оставил повсюду тлеющие очаги культурной замкнутости и архаической нетерпимости. Этнически окрашенные преступные конгломераты (прежде всего террористические) заразили ксенофобией многих людей разных национальностей.

В каждом регионе и «приезжие», и «местные» должны вести себя в рамках закона и приличия. Этнокриминалитет и сопутствующая ему ксенофобия разрушат русское многонациональное государство

Нашлись и среди русских поддавшиеся пропаганде невероятной жизни без соседей и «приезжих».

Шарлатаны, проповедующие прелести этнического уединения, на самом деле пытаются выселить русских из многонациональной России. Куда? В «русскую республику» в границах раннемосковского царства? В этнографический заповедник, где нас никто не достанет, с табличкой «не беспокоить» на заборе?

В каждом регионе и «приезжие», и «местные» должны вести себя в рамках закона и приличия. Этнокриминалитет и сопутствующая ему ксенофобия разрушат русское многонациональное государство, если не будут побеждены правосудием, просвещением и успешным развитием.

Величайшие русские политические проекты (такие как Третий Рим и Третий интернационал) были обращены к людям других народов и открыты для них. Критически анализируя прошлое, признавая ошибки и провалы, мы вправе и будем гордиться всем лучшим, что унаследовано от Империи и Союза. В том числе – уникальным опытом взаимопонимания православной церкви с исламской общиной, иными конфессиями, всестороннего взаимодействия и взаимопомощи земель и городов.

Русская мысль органически толерантна. Русская политическая культура исходит из межэтнического мира и стремится к нему. Нет никаких сомнений, что русский демократический проект открыт и должен быть привлекательным для всех российских народов.

§ 11. ЕВРОПА

В Европе нашу страну представляют по-всякому. Есть несгибаемые приверженцы ветхолатинского слогана contra omnes moscos et tartaras. И сомневающиеся, европейцы ли обитают на дальнем евровостоке. Учителя (и добрые, и суровые), претендующие преподавать беспокойному ученику незабываемые уроки разной степени тяжести. И те, для кого Россия – опаздывающий европеец. И те, кому – стратегический партнер и потенциальный союзник.

Недопустимо, чтобы эти представления стали сплошь отрицательными. Впрочем, и превратить их в монотонно приятные вряд ли когда-нибудь удастся.

Все влиятельнейшие европейские нации (Россия в том числе) имеют неоднозначные мнения друг о друге. Век за веком образуя действительно непревзойденную цивилизацию, они не только сотрудничали и взаимно обогащались. Знали также и много горя от ума. Фашистская галлюцинация, бред нацизма, механизированная резня 1914—1918, 1939—1945 годов – произведения (если кто забыл) стопроцентно европейские.

Европа не нуждается в идеализации. Ее теперешнее преимущество в незаурядной воле к рациональному устройству, к поиску мирного пути, по возможности – в обход политических катастроф и ментальных затмений. Бог знает, получится ли, но как минимум в этом смысле Россия, в свою очередь осваивающая демократию, – в Европе.

Здесь же – интеллектуальные ресурсы, без доступа к которым модернизация нашей страны невозможна. Сотрудничество в сфере науки, техники, высшей школы, мультинациональные корпорации в наукоемких и высокотехнологичных отраслях могли бы связать нашу экономику с европейской и заатлантической вернее и с большей пользой, чем примитивные поставки сырья.

Повторимся, западнее России – разные люди: и намеренные подчинить ее, и полагающиеся на взаимовыгодное партнерство. Первым наша демократия способна предъявить решимость в отстаивании суверенитета, вторым – открытость и гибкость, и продуктивность кооперации.

Не выпасть из Европы, держаться Запада – существенный элемент конструирования России

Не выпасть из Европы, держаться Запада – существенный элемент конструирования России.

§ 12. СКРОМНОСТЬ

Терроризм не добит. Инфраструктура изношена. Больницы и школы бедны. Техническая отсталость и бытовая неустроенность удручающе огромны. Творческие силы скудны и распылены.

Когда для выживания нации срочно требуется новая экономика, упущенное время расторопно доедает старую.

Скромность и трезвость самооценки не повредят амбициям, наоборот, сделают их реалистичнее и честнее. Напомнят – давно пора учиться изобретать, управлять, конкурировать.

§ 13. ВЕЛИЧИЕ

Получит ли великая история России великое продолжение, зависит только от нас, ее граждан. Сегодняшнее величие небесспорно, завтрашнее неочевидно. Президент Путин постоянно напоминает, что на повестке дня – не всеобщий отдых под разговоры о великой стране, а активная работа по модернизации.

Пока же велики не столько достигаемые цели и утверждаемые ценности, сколько цены на углеводородное сырье.

Получит ли великая история России великое продолжение, зависит только от нас, ее граждан. Сегодняшнее величие небесспорно, завтрашнее неочевидно

Кажется, газированная экономика тонизирует и освежает. Но если и когда она выдохнется, мы увидим, чего стоят ее производные – шипучие амбиции, игристая риторика и дутое благополучие.

Мы обязаны выстроить базис инновационной культуры, системы создания уникальных знаний, поскольку знание это власть и капитал для сбережения народа. И сейчас, и в посленефтяную эпоху, наступление которой неизбежно.

Мы обязаны конвертировать сырьевую экономику в интеллектуальную, чтобы проложить России путь наверх, в будущее, в сообщество креативных наций, направляющих историю.

§ P.S.

Текст про суверенную демократию, составляемый по ходу дискуссии совместными усилиями сторонников и критиков, – одна из интерпретаций нашего недавнего прошлого и близкого будущего.

Он основан на предположении о неизбежности усложнения и дифференциации социальных структур. Его задача – привлечение общественного внимания к взаимосвязанным вопросам личной свободы (о демократии) и свободы национальной (о суверенитете). Он открыт для согласия и спора. В нем нет почти ничего обязательного и совсем ничего назидательного.

Единственное, на чем настаивает формируемый текст, – справедливость для каждого в России и для России в мире.

Единственное, чему стремится способствовать, – выработка эффективной практики воспроизводства интеллектуальных, моральных, политических и экономических ресурсов свободы.

Д. Зеленин
ВРЕМЯ КРЕАТИВНОГО КЛАССА

В какое время мы живем? Календарь не дает ответа. Социальная жизнь и экономика России (как и многих других стран) устроены так, что мы одновременно живем в нескольких разных эпохах. В начале XX века в России одномоментно существовали – патриархальное хозяйство, феодализм, капитализм, государственный капитализм. В начале XXI века сосуществуют – остатки социализма, государственный капитализм, индустриальный капитализм «нефти и стали», элементы современной экономики знаний. Все эти уклады – разные по технологии, отношениям собственности, механизмам управления, по своей идеологии и психологии – так или иначе конкурируют в общей системе современного переходного общества. Но важно понять – откуда и куда осуществляется этот переход. Наиболее радикальный ответ уже сформулировали критики – «из ниоткуда – в никуда». Однако если мы хотим, чтобы в этой злой шутке оставалась хотя бы доля шутки, нам надо попытаться серьезно разобраться в этом вопросе.

Сегодня государству приходится параллельно, используя ограниченные материальные и, что еще важнее, временные ресурсы, решать несколько разных задач. Бороться с бедностью. Укреплять армию. Создавать мировую энергетическую державу. Преодолевать системную коррупцию. Можно перечислять еще и еще – депопуляция и ипотека, вечный ремонт дорог и ЖКХ, реформа пенсионной системы и сельское хозяйство. И так далее – по списку всем известных проблем.

Но как бы ни были остры и важны любые из этих проблем, главное, как мне кажется, все же понять нашу стратегию и ответить на два вопроса. Какое общество мы хотим создать в России в XXI веке и для чего?

Здесь есть два момента.

«К чему напрасно спорить с веком» – общие мировые тенденции сильнее воли отдельного человека и государства, «ветер времени» все равно подхватывает любую страну. Но верно и другое – просто безвольно «отдаться течению» нельзя. Потому что отсутствие стратегии – это тоже стратегия.

Стратегия отставания и поражения. Так и обстояло дело в 1980-х – и привело к распаду СССР, так обстояло дело в 1990-х годах – и это едва не привело к параличу власти и распаду России. Сейчас – иное дело. Россия, несомненно, на подъеме. Но тем более важно понять – на ту ли вершину мы поднимаемся, не станем ли двигаться вверх по лестнице, ведущей вниз?

Сейчас в нашей экономике активно идет реиндустриализация. Не только сырьевые отрасли восстанавливаются – опережающими темпами растет металлургия, машиностроение, связь. Это процесс неизбежный и нужный. Но не попасть бы в положение тех, кто догоняет вчерашний день Человечества и рискует быть «вечно вчерашними».

Недавно был опубликован список 400 крупнейших бизнесменов США.

Любопытные цифры: собственно «индустрией» (машиностроение и т. д.) занимаются 19 человек, в нефтегазовой промышленности – 30, в торговле – 19, связи – 8. Однако если эти отрасли большого бизнеса есть и у нас, то с другими – значительно хуже. 39 человек заняты бизнесом в области высоких технологий (4 – программное обеспечение), 20 – в области медицины и биотехнологий, а больше всего в области сервиса и досуга – 47 человек.

Ничего аналогичного в крупном российском бизнесе нет.

Определяющими для характеристики современной экономики являются не привычные нам параметры, как ВВП, а совсем иные шкалы

Так выглядит даже не современная экономика, а шире – современный образ жизни. Причем все это быстро меняется – в направлении все большего отхода от традиционных, привычных нам образцов (или, как сейчас принято говорить, паттернов) экономического и социального поведения. Недаром определяющими для характеристики современной экономики являются не такие привычные нам параметры, как ВВП, «производство чугуна и стали на душу населения в стране», и даже не количество компьютеров на 1000 человек, а совсем иные шкалы. Качество жизни, степени экономической свободы, доля в производстве высокотехнологичной продукции, индекс креативности и т. д.

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СВЕРХДЕРЖАВА

Как же России найти свое место в этом уже возникшем почти без нашего участия мире? Разговоры об «автаркии» не стоят даже серьезного обсуждения – любому не то что руководителю, а просто взрослому человеку понятно, что это пустое сотрясение воздуха. Из глобального, единого мира России выйти некуда, да и незачем.

Реальная же проблема перед нашей страной иная – где будет наше место в мировой экономике, шире – в мировой социальнокультурной системе? Ведь при всей важности энергетики это не более чем локальная, рассчитанная на 20-30 лет лакуна для России. Бесспорно, преступно было бы сдавать тут позиции, не воспользоваться своим естественным конкурентным преимуществом в условиях благоприятной ценовой конъюнктуры. И большая заслуга действующей власти в том, что умело сочетается политическая воля и наши экономические возможности.

«Политическими руками» раздвигается пространство для продвижения экономики, а экономическая экспансия закрепляет политические успехи. Эта слаженная работа (такой слаженностью мало какая страна может похвастать) и позволила России добиться успехов.

Резервы «сырьевого прорыва», похоже, исчерпаны – или скоро будут исчерпаны

Резервы «сырьевого прорыва», похоже, исчерпаны – или скоро будут исчерпаны. На словах опять же все согласны – «из России сырьевой должна быть Россия высоких технологий». Однако как реализовать это? Вряд ли здесь можно добиться ощутимых результатов путем простого создания технопарков, налоговых льгот высокотехнологичным производствам и увеличения расходов на науку.

О стратегическом качестве подобных примитивных решений свидетельствует история с конверсией нашей оборонки. Модная в конце 1980-х годов идея о том, что если провести конверсию наших военных производств, то мы окажемся «впереди планеты всей» в области того же хай-тека, мягко говоря, не оправдалась. Да, мы достаточно успешно участвуем в мировой торговле оружием, но в общем цифры для нас звучат не слишком утешительно.

Если в 2004 году общий объем мирового экспорта высокотехнологичной продукции составлял 1430 миллиардов долларов, где на долю США приходилось 216 миллиардов, а на долю Финляндии с ее населением около 5 миллионов человек – 10 миллиардов, то мы с нашим населением 143 миллиона – 3 миллиарда (0, 2% мирового объема). В общем, не стоит, наверное, и дальше самим себя бодро утешать. Если действовать (бездействовать) таким образом, завтра не наступит никогда.

Вместе с тем никак нельзя отрицать, что Россия во многом уже вышла из стадии индустриального общества. Например, по структуре занятости – 10% в сельском хозяйстве, 21,5% – в промышленном производстве, 68, 5% – в сервисе. Типичная картина для постиндустриальной Европы и США (разве что доля сельского хозяйства там ниже). А вот в Китае, на который нас часто (и во многом совершенно справедливо) призывают равняться, ситуация принципиально иная: в сельском хозяйстве – 49%, в промышленности – 22%, а в сервисе – 29%.

«ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ»

Россия резко отличается от стран, с которыми нас часто объединяют в одну группу (БРИК – Бразилия, Россия, Индия, Китай). В России – б 500 000 студентов, 30% граждан имеют высшее образование. Это сверхвысокий показатель, в Европе только в Скандинавских странах он выше (около 40%), в то время как в Италии – 12%, в Германии – 22%.

В последние годы мы перешли практически к «всеобщему высшему образованию», когда число людей, принятых в вузы, даже превышает число выпускников школ (за счет техникумов и людей старшего возраста), в то время как в Китае в вузы поступает лишь 4% выпускников школ. Наконец, на образование тратится 4, 5% ВВП (в Германии – 4, 6%, в США – 5, 7%, а Китай планирует выйти на уровень 4% лишь к концу следующей пятилетки).

Конечно, и тут дело, как говорится, не в количестве, а в качестве. Ни в коем случае не отказываясь от «всеобщего высшего», мы должны беспощадно задать себе вопрос – а подлинно ли оно «высшее»? Я даже не говорю о множестве «липовых» вузов – тут-то все и так очевидно. Но нет, серьезные «настоящие» вузы – чему учат они? Не тому ли, чему учили самих преподавателей этих вузов… лет 30 назад? Не гонимся ли мы за собственной тенью?

На это могут возразить – но это неизбежно, так всегда было. Нет! Беда нашей системы высшего образования (особенно в бизнесе, в гуманитарных, социальных дисциплинах), что оно выпадает из мирового контекста. Это понятно – мир вообще развивается стремительно, а у нас тем более была великая ломка именно в социальном мышлении. Но «смягчающие обстоятельства» никто «в зачет» не примет. Мировая конкуренция и «прекрасный новый мир» не жестоки. Они беспощадны. Пример: лучший российский вуз – МГУ за один последний год переместился с 78-го на 92-е место в рейтинге лучших университетов мира. А это, кстати, не только потеря в имидже. Это еще и потеря в тех студентах, которые готовы со всего мира приезжать в лучшие учебные центры. Сейчас к нам едут в основном китайцы, не потому, что престиж нашего образования и дипломов высок, а потому, что обучение в России в 3-4 раза дешевле!

Переделка системы высшего образования, как мне кажется, – главный национальный приоритет сегодня. Нам нужно образование не как сумма быстро устаревающих знаний, а как умение конкурировать в мире, построенном на основе экономики знаний.

Но наступающее время обнажило и тут нашу ахиллесову пяту – крах лучших советских педагогов и ученых, построивших свою систему по принципу «научить думать». Умение думать – как раз сильная (сравнительно с западной системой образования) сторона наших лучших вузов. Но надо уметь не только думать в широком, несколько философском, миросозерцательном, традиционном для Большой Русской Культуры смысле. Это качество крайне важное. Но слабее другая наша сторона. Не просто думать – придумывать. Быть «повернутым», как сейчас принято говорить, на придумывании и создании (!) нового. И на умении доводить это новое до конца, до четкого результата. Вот тут, в этом умении доводить, было и есть наше слабое место.

Но даже построенная на этих принципах реформа образования просто повиснет в воздухе, если не впишется в целом в социально-культурную систему страны.

Наша индустриальная экономика «развивающейся страны» уже сегодня отстает от наиболее «продвинутой», постиндустриальной части нашего общества. Поэтому – а не из-за «непрактичности ученых» – наши научные разработки находят применение не у нас, а на Западе. Кстати, многие выпускники лучших вузов (в том числе и родного МФТИ), как известно, не дожидаясь, пока это противоречие будет разрешено в масштабах всей страны, решают проблему в индивидуальном порядке, «голосуют ногами» – идет массовая утечка умов. Реформа одной системы образования приведет лишь к расширенному воспроизводству «интеллектуальной эмиграции» в США. Тут, правда, мы не оригинальны – аналогичные процессы происходят по всему миру, по всей Европе. Интеллектуальная мощь мира, человеческий капитал мира в небывалой степени концентрируется в США.

Реформа одной системы образования приведет лишь к расширенному воспроизводству «интеллектуальной эмиграции» в США

И это не случайность, не действие «невидимой руки рынка». Нет, такова осознанная и очень дальновидная стратегия этой страны. Мы часто говорим об их военной геополитической экспансии, часто подчеркиваем, что финансовая мощь США во многом «дутая». Не вдаваясь в детальное обсуждение этих проблем, хочу сказать совсем о другом.

Проводя во внешнем мире зачастую грубую и неадекватную политику, элита США прекрасно понимает, что подлинная сила Америки не в «летающих крепостях» и авианосцах, не в ракетных мышцах. Сохранение своего лидерства в мире США связывают со своим интеллектуальным, креативным превосходством.

Они строят себя как интеллектуальную империю, коммуникационную сверхдержаву.

Причем это надо понимать предельно широко. Интеллект – это и программисты, и молекулярные биологи, и физики-теоретики. Но это и финансисты, и композиторы, и социологи, и модельеры. США стараются задавать интеллектуальный стиль, интеллектуальную моду для Человечества во всем – в науке и дизайне, в шоу и социальных «играх», в сленге и одежде, в системе ценностей и менеджменте. Выстраивается новая Система современной культуры, современной цивилизации. И, кстати, одна из принципиально важных особенностей этой «сетевой» цивилизации в том, что здесь нет привычного нам деления на жанры «серьезные» и «легкие», «высокие» и «низкие», «базис» и «надстройку» – для формирования этой цивилизации новый стиль в одежде не менее важен, чем открытие «темной материи».

Речь идет о формировании нового качества жизни, который будет принимать, под который будет подстраиваться Человечество. Речь идет о том, кто, какая страна станет дизайнером будущей человеческой цивилизации.

Я далек от того, чтобы восхищаться этими «прогрессорами», или от того, чтобы проклинать этот «культурный империализм». Любителей «молиться» на США или выкрикивать им анафему более чем достаточно. Вопрос, который стоит перед Россией, – другой. Как обогатить наши «природно-человеческие ресурсы», как из «человеческой сверхдержавы» стать – наряду с теми же США – интеллектуальной сверхдержавой?

Когда политики и политологи сегодня спорят о перспективах и угрозах России как суверенной демократии, мы должны понимать, что задача, стоящая перед нами, витально-дихотомична: способны ли мы еще быть в истории и «делать ее» или за нас историю сделают другие.