Текст книги "Гастроль без антракта"

МАЛЕНЬКИЕ НЕПРИЯТНОСТИ ФЕЛИПЕ МОРЕНО

Прогулка наша протекала примерно так, как и можно было предположить. Чебаковой хотелось поболтать о серьезном, но прохлада, ветерок, ароматы местной флоры действовали расслабляюще, умиротворяюще, и Хрюшка начала настраиваться на исполнение своего интернационального супружеского долга.

Парк был террасный, то есть располагался ярусами, на которые надо было подниматься по лестницам, похожим на ту, что вела к пляжу, или по полого обтекающим обрывчики дорожкам вроде горных серпантинов. На каждом ярусе имелось по бассейну с фонтанами и фонтанчиками, а в одном месте был даже устроен небольшой водопад высотой в пять метров, по которому вода с шумом и брызгами низвергалась из верхнего бассейна в искусственную речку и неслась по ее бетонированному руслу в нижний бассейн.

Мы шли по аккуратным аллеям, проложенным среди тропической зелени, мимо тех спортивных площадок, которые просматривались из наших окон. Изредка попадались лавочки, беседочки, где сидели бабушки и дедушки в шортах и панамках, похожих на те, что мне (Брауну, конечно) доводилось носить в Анголе и Родезии. Вообще по мере удаления от отеля народу убывало. Молодежи не наблюдалось. Видимо, она уже покатила в Сан-Исидро или в центр Лос-Панчоса на дискотеки и в другие культпросветучреждения.

Постепенно мы заползли в самый дальний от моря конец парка – это была уже не то четвертая, не то пятая терраса. Сюда мы влезли по довольно крутой зигзагообразной лесенке и очутились на полукруглой площадке, обнесенной балюстрадой. Отсюда открывался шикарный вид на океан, лагуну, парк и сам отель.

– Красота!.. – в очередной раз восхитилась Елена. – Чудо!

Эти самые слова я слышал от нее за время прогулки раз сто или полтораста. С каждым разом произносились они со все большим возбуждением и придыханием, отчего мне стало яснее ясного: Хрюшке занадобилось потолочь лягушек… Этот прикол появился в нашем семейном обиходе еще в давние времена медового месяца, а он проходил у нас в то время, когда Колька и Катька уже усердно ворочались в утробе Хрюшки. Тогда же лекари определили, что Ленка заряжена дуплетом. Будущая мама, помнится, очень беспокоилась, что детей двое, а живот слишком маленький. «Да что ж там, лягушата, что ли?» – вздыхала она. Тем не менее, даже когда живот разросся до приличных размеров, желание потрахаться у нее было достаточно устойчивым. Вот тогда-то я и спросил по неграмотности: «А я твоих лягушек не растолчу?» Так у нас утвердилось кодовое название этого общеизвестного действия, хотя «лягушата» давно уже выросли в бегающее, дерущееся, ревущее и орущее мелкое хулиганье, а в Хрюшкином пузе с тех пор никто больше не прописывался.

Полюбовавшись с балюстрады красотами тропического заката, мы направились дальше. Тут, на этой террасе, кроме нас, вообще никого не было. Аллея здесь была только одна, кольцевая, которая начиналась и заканчивалась на балюстраде у лестницы.

– Волчара-а… А мы тут одни-и… – пропела Ленка

– Пошли в номер, – предложил я.

– А я хочу здесь, на природе…

– Мало чего ты хочешь! Это в Сочах можно на каждой лавочке, и ничего не будет, а тут как сдерут штраф за оскорбление общественной нравственности – мало не покажется…

– Да что ты говоришь! Думаешь, полицейский под кустом сидит и специально ждет…

– Между прочим, если ты на травку рассчитываешь, так в ней змеюки могут быть. Слышала про жарараку? Цап – и нету.

Это я очень вовремя вспомнил, и Хрюшка немного поостыла. Но тут справа от аллеи показалось какое-то белое строение, просвечивавшее сквозь зелень. От аллеи к нему вела узкая гравийная тропка, поперек которой была протянута цепь с табличкой, на которой было написано по-английски и по-испански: «Закрыто. Гиды по парку работают с 10 до 18 часов. Извините!»

– Ну, пошли обратно, – сказал я. – В кроватку, на свежие простынки…

– Ладно, – согласилась Хавронья, – только давай дойдем до этого домика.

– На фига? Там же закрыто… Никто тебе лекцию по дендрологии не прочтет. Разве что оплатишь сверхурочные…

– Ну дойдем… Какая тебе разница, еще двадцать метров пройти? – Да мне-то никакой, а вот тебе-то это зачем?

– Может, там туалет есть…

– Не дотерпишь, что ли? Сбегай в кустики…

– Сам напугал змеями… Боюсь.

Пришлось идти и переступать через цепь. Строение было одноэтажной, довольно аккуратной хибаркой, стоявшей посреди асфальтированной площадки. Фасадом хибарка смотрела в противоположную от аллеи сторону, а потому мы с Ленкой вышли на зады этого учреждения и, пройдя мимо глухой торцевой стены, свернули за угол. За углом обнаружился вход с чем-то вроде крылечка, естественно, запертый. Ленка с тоской во взоре оглядела двор, но никаких выносных санитарно-технических сооружений здесь предусмотрено не было. Двор был обнесен бетонным забором с крепкими стальными воротами. За воротами просматривалась асфальтовая дорога.

– Ну, довольна твоя душенька? – спросил я у Хрюшки. – Здесь пописаешь или бегом в отель побежим?

Наверное, если б подобная же нужда застала Чебакову в родном поселке, она бы без колебаний нашла место для ее исправления. Хоть прямо посреди пустого двора. Но тут, в загранке, стеснялась.

– А вон, окошко не закрыто, – сказала она, хватаясь за раму.

Действительно, окно открылось, и прежде, чем я успел сообразить, Хавронья, уцепившись за подоконник, прытко вползла внутрь. Затем она высунула мордочку из окна и сказала:

– Залезай! Тут никого нет!

– Вот еще! – проворчал я. – Ты, между прочим, уже преступление совершила, бестолковщина! Проникла в частное владение без разрешения собственника. Это уже статья, правда, не знаю какая по-здешнему, но по-нашему – чистая 136-я «Нарушение неприкосновенности жилища». Ищи сортир, делай дела и вылазь поскорее!

– Я одна боюсь… – проныла Ленка.

Мне очень не хотелось, но пришлось. Я понимал, что Хрюшка не только из-за мелкой нужды залезла в офис дендрологов. По опыту знал, что если уж ей захотелось предаться страстям в необычной обстановке, то она выпросит обязательно. А раз так, то лучше уж здесь, чем где-нибудь в парке под кустом, где и впрямь на жарараку можно нарваться.

Я влез в окно и опустил за собой раму. Хрен его знает, может, тут какие-нибудь сторожа ходят. Увидят незакрытое окно, будет нам на орехи…

В офисе гидов-дендрологов было довольно уютно и прибрано. Там, куда мы залезли, видимо, была приемная, стоял стол с телефоном и компьютером, три мягких кожаных кресла, на стене висел план парка с обозначением посадок, яркий календарь на темы тропической флоры. Дальше была незапертая дверь в комнату, где отдыхали, ожидая своей очереди вести экскурсию, гиды-дендрологи. Судя по рекламному буклету, лежавшему на столе в приемной, парк отеля «Каса бланка де Лос-Панчос» посещался не только постояльцами, но и платными экскурсиями из других гостиниц. В комнате отдыха был телевизор, видак, журнальный столик и пара диванчиков. Еще одна незапертая дверь вела из комнаты отдыха в отсеки, где располагались туалет и душ.

Правда, вентилятор и кондиционер, уходя с работы, специалисты по садово-парковому хозяйству вырубили, а потому в помещении чуть-чуть ощущалась влажная духота. Но туалет работал, и Ленка исчезла за его дверью.

Нельзя сказать, что я уж очень сильно переживал из-за нарушения неприкосновенности офиса. Дома я не такие нарушения законности допускал, и ничего, до сих пор числился по разряду несудимых. Правда, не было особой уверенности в том, что здесь, на Хайди, волосатая лапа Чудо-юда меня отовсюду вытащит и от всего прикроет, но и риска настоящего в нашей затее не было. Мы ж не воровать залезли, дверей не ломали, сейфы не вскрывали. Тем более что сейфов здесь не было. Если и хранили в офисе денежки, поступавшие от экскурсантов, то где-то за запертой опечатанной дверью, слева от входа в приемную. Там, наверное, и решетки на окнах, и сигнализация – все как положено. Но нам туда не надо. Нам бы на диванчик в комнате отдыха… Никто сюда до утра не заглянет. А мы здесь и не станем до утра сидеть. Нам десяти минут хватит…

Когда Ленка вышла и, умильно щурясь, положила мне на плечи ладошки, я уже на нее не сердился. Напротив, я благословлял Хавронью Премудрую за ее пакостную выдумку. Поглаживая мягкие габариты законной супруги в незнакомом интерьере, я испытывал возбуждение не меньшее, чем с совершенно новой дамой. Видать, и Хрюшка была в кондиции. Я уже распахнул было ее блузку, но тут…

Обломы, как и некоторые другие ситуации, подкрадываются незаметно.

То ли мои уши слишком внимательно слушали сопение разохотившейся Ленки, то ли эхо в горных джунглях меня поднадуло – черт его знает! Важно другое. Урчание подкатившего к воротам автомобиля я не успел услышать загодя. Во всяком случае, в момент, когда еще можно было успеть выбраться из окна и драпануть в парк, я мотора не почуял. Зато теперь хорошо слышал, как лязгают замки открываемых ворот.

– Ой! – пискнула Хрюшка, торопливо застегиваясь. – Ой, Димка! Что будет!

– Да ни хрена не будет… – попытался я успокоить ее. – Отстегнем пару сотен гринов этим лесникам – и все в ажуре.

– Стыдно… – созналось гнусное животное, и мне его даже жалко стало.

– Другой раз не потянет на романтику, – сказал я, дав Хрюшке несильного шлепка. – Ладно, пока не найдут, высовываться не будем. Не пыхти и сиди тихо.

У меня была надежда, что дендрологи просто решили проверить, все ли в

порядке на территории и не пытается ли кто-нибудь вывезти из парка некийобразец уникальной тропической флоры. А раз так, то они и в офис заходить не станут.

Однако голоса, донесшиеся со двора, заставили меня усомниться в благополучном исходе дела.

Первый голос, который я услышал, был гнусно сиплый… и очень знакомый:

– Заезжай, каррамба! А ты, мерин, поворачивайся, не стой как беременная ослица…

– Сеньор Бернардо, – это был голос Фелипе Морено, весьма испуганный и даже заикающийся, – я просто ищу ключи от офиса.

– Живее ищи!

Где ж я мог слышать этого сипатого? И тут – вспомнилось! Ночная вахта с Марселой на палубе стоящей на якоре яхты «Дороти», этот самый сиплый голосище с моторки, в которой приплыли «морские койоты»… Бернардо Сифилитик! Какие люди! Но, к сожалению, с охраной. Из машины выскочили минимум еще трое – это я определил по шлепкам подметок об асфальт после того, как машина вкатила в ворота, а затем залязгали открываемые двери автомобиля.

– Нашел ключи, боров? – спросил Сифилитик. Послышался звук пинка по чему-то мягкому, скорее всего по заднице сеньора Морено. – Шевелись, если хочешь пожить подольше!

В прошлый раз, то есть лет десять назад, Бернардо получил от Ричарда Брауна две пули в задницу (по данным сеньоры Соледад), но вряд ли разглядел лицо того, кто их послал. Кроме того, один из парней Сифилитика получил пулю в башку и рассказать о том, как выглядит тот, кто вышиб ему мозги, естественно, был не в состоянии. Но вот голос Брауна, то есть мой голос, Бернардо мог запомнить неплохо. Да и среди его ребят могли найтись памятливые. Впрочем, они ведь приехали сюда отнюдь не для обмена опытом по лесопарковому делу. Даже если «койоты» меня не признают, живые свидетели им без надобности.

Наиболее неприятно было то, что для серьезного разговора с «койотами» я был просто-напросто не в форме. Судя по легкому бряцанию антабок, кто-то из них имел при себе автомат, а уж о револьверах можно было не беспокоиться. У меня же никаких стволов при себе не было, а ждать, пока я добегу до аэропорта и слетаю в Москву за «Макаровым», эти ребята не станут.

Забрякали ключи, отпирающие дверь. В это самое время Хрюшка совершенно неожиданно проявила здравую инициативу. То есть в тот момент она мне показалась наивной, но тем не менее сыграла положительную роль.

Ленка просто-напросто защелкнула замок на двери, отделявшей комнату отдыха гидов от приемной. По очень удачному стечению обстоятельств одновременно щелкнул, открываясь, замок входной двери, и два этих щелчка слились в один, не вызвав никаких подозрений у сеньора Сифилитика и его команды.

– Заходи, свинья! – рявкнул грубый голос, которого я раньше не слышал, а затем сеньор Морено получил тычок в загривок. – Садись, рогоносец вонючий!

Что-то шмякнулось – похоже, что нашего гостеприимного хозяина толчком усадили в кресло.

– Дрожишь, вонючка? Хи-хи-хи! – просипел Бернардо. – Не бойся. Если бы я хотел выпустить тебе кишки, то сделал бы это раньше. Я хочу поговорить с тобой спокойно, жирная задница, и ты должен вести себя с умом.

– Я готов ответить на все вопросы! – пробормотал с явной дрожью в голосе сеньор Морено.

– Посмотрим… Для начала вспомни, что тебе говорили, подстилка для педерастов, насчет дона Хименеса? Забыл?

Прозвучала довольно звонкая оплеуха, потом вторая. Бернардо чтил заветы Спасителя: если ему подставляли правую щеку, он бил и по левой.

– Вы говорили, чтобы я как можно лучше о нем заботился… – пролепетал Морено.

– Тебе говорили, каналья, что ты за него отвечаешь головой?! Говорили или нет?

И опять захлопали оплеухи. Сеньор Морено, всхлипывая, выдавил:

– Да, вы говорили это, сеньор Бернардо. Но что я мог сделать? Я принял все меры предосторожности. Ваши люди везде сопровождали его. Он даже заметил это, хотя вы говорили, что будете делать это негласно. Ваши парни дежурили на моем пляже как спасатели, ваши лодки патрулировали в лагуне… Все зависело от них!

– Ах, ты еще и наглеешь, морда? – За попытку выступать Фелипе был награжден подряд четырьмя плюхами.

– Но в чем, в чем я виноват? – взвыл бывший мэр.

– В том, что подсказал кому-то, как напасть на Хименеса из-под воды. У меня в полиции свои люди, и все, что фараоны сегодня накопали, я узнал раньше, чем комиссар полиции Лос-Панчоса. Мы сверили их выводы со своими, и все замкнулось на тебе. Кому ты продался, мешок с дерьмом? Отвечай!

– Клянусь Христом, сеньор! Я никому ничего не подсказывал! Я и сам ничего не понимаю…

– Врешь! – Эта оплеуха была нанесена от души и на порядок крепче предыдущих. – Ни один водолаз не прошел бы незамеченным к сетке, если бы работала сигнализация, которую мы установили. Но ее обрезали!

– Сеньоры! – почти в голос завопил Морено. – Да я даже не знал схемы этой сигнализации…

– А тебе и не надо было знать. Зачем ты утром присылал на пляж электрика, а?

– Господи Всеблагой, да он просто ремонтировал автомат по производству мороженого! Это не мой электрик, он из фирмы сервисного обслуживания.

– Какой фирмы?

– «G & К», я у них регулярно пиво «Карлсберг» покупаю и кока-колу, а полтора месяца назад они мне предложили автомат для производства мороженого, совсем новый и очень дешево…

– Ладно… Мы это проверим. Но у тебя остается еще одно неотмытое место. Ты знал, что в двадцати метрах от акульей сетки есть колодец, ведущий в подводный туннель?

– Какой туннель, сеньор Бернардо? Я понятия об этом не имел…

– Опять врешь? Туннель ведет куда-то под твою забегаловку. Может, ты еще будешь говорить, что «Каса бланка» строилась не при тебе?

– Нет, я не буду это говорить, – пролепетал сеньор Морено, – это я строил «Каса бланку»…

– «Я строил…» – передразнил Сифилитик. – Много бы ты настроил, если б не наши денежки! Это мы сделали тебя человеком, морда! Ты должен по три раза в день молиться о моем здравии и еще по три раза в день молиться за упокой души Соледад… Уж она бы не стала с тобой так миндальничать, как я! Понял?

На этот раз было отвешено всего две оплеухи.

– Я старый, больной, израненный человек… – Совершенно неожиданно в голосе Бернардо Сифилитика зазвучала скорбь, и у меня появилось впечатление, что он вот-вот разрыдается. – Я полжизни прожил в бедности, у меня нет детей… И вот, когда у меня появились надежды на спокойную старость, ты, сучий сын, отнимаешь их у меня!

– Санта-Мария! – взвыл Морено, вероятно получив пинок в пах. – Я и так молюсь за вас, сеньор Бернардо! Я всегда помню, что вы сделали для моей семьи! Но я, ей-Богу, не знал ни о каком туннеле… Вы можете посмотреть схему всех подземных коммуникаций отеля – нет там никакого туннеля, выводящего на пляж. Канализация выходит в Рио-де-Санта-Исабель через общий коллектор Лос-Панчоса. Да я ведь не идиот, сеньоры, чтобы загрязнять пляж, где купаются туристы!

– Тем не менее туннель есть. Полицейские завтра будут обследовать его с моря. Сегодня у них испортился компрессор для зарядки баллонов сжатым воздухом, а того, что было в аквалангах, не хватило. А мы сегодня обшарим все твои подвалы, понял?

– Повторяю, я ничего не знаю о туннеле… – проныл Морено.

– Можешь говорить что угодно. Если мы найдем вход в туннель из отеля – читай отходную. Ты труп. Завещаешь все своему сыну. Он еще малолетний, и из него можно сделать человека.

– Господи, вы же убьете ни в чем не повинного!

– Так ты знаешь, что туннель есть?

– Нет, сеньор, но я догадываюсь, что он может быть…

– Ага, собака, заговорил! Где? Быстро!

– Когда копали котлован под трансформаторную будку, обнаружили свод из бетонных тюбингов… – Морено еле ворочал пересохшим от страха языком. Он понимал, что его могут пришибить уже после того, как он закончит свой рассказ.

– Давай, не останавливайся! – подбодрил Сифилитик.

– Ну… Мы выбили один из тюбингов и обнаружили туннель. Там была железнодорожная колея… Но воды там не было, клянусь Пресвятой Девой!

– Только не говори, что вы заделали тюбинг на место! – предупредил Бернардо. – И не ври, что ты тут же доложил об этом туннеле в полицию. Иначе мы бы давно о нем знали…

– А я и не говорю, сеньор Бернардо… Вы должны понять меня правильно. Тогда, четыре года назад, в газетах все еще писали о подземельях Лопеса, тайных кладах и прочем…

– И ты, конечно, вознамерился подзаработать, сукин сын? В обход меня?! Сволочь! Дерьмо! Вонючка!

Фелипе Морено, пока его лупили, только ахал и охал. Когда оплеухи прекратились, он выдавил:

– Простите, сеньор Бернардо!

– Кто еще знал о туннеле?

– Знали рабочие, экскаваторщик и два землекопа. Они первыми узнали. Но с ними произошел несчастный случай – вместо виски выпили метанол…

– А бутылочку им выставил ты? Хе-хе! – Сифилитику нравился подобный юмор.

Некоторое сочувствие, которое я начал было испытывать к Фелипе Морено, разом испарилось.

– На месте выбитого тюбинга два бетонщика вцементировали люк, – несколько приободрясь от смешка Сифилитика, продолжал Морено. – А потом вкололи себе в вены какую-то дрянь – и все…

– Короче, теперь о люке знаешь только ты… – заметил Бернардо.

Наступила напряженная пауза.

Все то время, покуда Фелипе Морено подвергался допросу с пристрастием, мы с Ленкой сидели на диванчике, который, слава Богу, был не скрипучий, и старались дышать пореже. Но тут Хрюшке вдруг вздумалось чуть-чуть переменить положение ноги. И надо же было такому случиться: Хавронья стряхнула на пол туфлю! Как раз во время паузы, мать ее так!

Стук упавшей обувки произвел на меня, а на Хрюшку тем более, впечатление атомного взрыва.

, – Это за дверью! – вскричал, точнее, просипел Бернардо. – Ну-ка, Алонсо!

Крепчайший удар здоровенной ноги с треском вышиб замок, дверь распахнулась на обе створки, и нам в лица глянули два «кольта» и очень знакомый, но от этого не менее опасный «АКС-74у».

– Смотри-ка, парочка! – почти радостно просипел Сифилитик.

Только теперь я смог разглядеть его. Да, мордашка была еще та, вполне для фильма ужасов. Низкий лобешник, сивые брови и щипаная шевелюра, промятый нос с седловиной посередине, рубец на верхней губе и ножевой шрам на подбородке. Брюхо и плечи гориллы, ноги колесом, кулаки, исполосованные давними порезами, – живой набор особых примет. Но самое смешное – все это было втиснуто в костюмчик, который в Москве долларов пятьсот потянет. Да и перстень из чистого золотишка с черепом, в глазницах которого поблескивали брюлики, можно было на пару «жигулей» сменять. Кроме Сифилитика, поигрывавшего никелированным, даже вроде бы с гравировкой автоматическим кольтом 45-го калибра, на нас с Ленкой без явного радушия смотрели два малоприятных мальца в черных маечках, кожаных напульсниках с гранеными шипами и грубоватых кожаных перчатках со стальными заклепками. Морды такими бить очень приятно и удобно, да и стрелять прилично перчатки не мешали. Камуфляжные штаны держались на ремнях, увидевши которые московские «металлисты» конца 80-х заплакали бы от зависти. Ботиночки у них тоже были в стиле «хэви-металл», но мордами они больше смахивали на крутых качков – стрижены коротко, но бриты плохо. Третий, такой же хорошенький, поставил ботинок на живот сеньора Морено и упер в лоб экс-мэру ствол бразильского «тауруса». Чтобы не рыпался.

Мне тоже было бессмысленно рыпаться. До Брюса Ли мне далеко, делать всякие там «ки-я» и резкие движения руками-ногами лучше всего в кино или по крайней мере против тех реальных противников, у которых нет ничего стреляющего. Легкое нажатие спуска – и полрожка «Калашникова» перекочевало бы ко мне в тело, а пульки 5,45 так нашинковали бы мои внутренности, что они бы уж ни на что не сгодились. Да и Ленке, тихонько дрожавшей за моей спиной, тоже штук пять досталось бы.

Во влетел! Было противно и обидно. Из-за бабской туфли! Но ругать Ленку уже некогда. И вообще все уже некогда. Даже бояться поздно. По идее должны шлепнуть тут же. Может, все-таки дернуться?

Слава Богу, не решился. Шансов не имелось вовсе, и нас наверняка приложили бы.

– Что вы тут делали, дети мои? – с улыбочкой спросил Сифилитик. – Зачем это вы лазаете в чужие офисы? Это нехорошо! Трахаться надо дома или в отеле, а не в комнате отдыха гидов.

– Придется вас за это нашлепать, – процедил парень с автоматом. Второй вертанул на пальце здоровенный австрийский автоматический пистолет «глок-17» и смерил довольно похабным, наглым взглядом Елену. Хрюшка прижалась ко мне и стучала сердечком в лопатку. Эх, втянула ж ты меня, Хавронья! Ни хрена бы не было, если бы не свернули мы к этому домишке! И если б тебе ногой ворочать не вздумалось, может быть, и переждали бы…

– Извините, сеньор, – сказал я, пытаясь скосить под дурака, – мы немного увлеклись… Мы с супругой молодожены, а тут, сами понимаете, экзотика. Тропический парк, цветы, аромат… Но моя жена боится змей. Окно было открыто, мы решили, что зайдем, развлечемся, так сказать, и тут же уйдем. Но, видно, разморились и заснули. Если надо – мы заплатим штраф.

– Что-то мне твой голос кажется знакомым, – прищурился Сифилитик. – Рожу не помню, а вот голос… Ты из Сан-Исидро, с Боливаро-Норте?

Чертов акцент и жаргонные словечки портового района, где я никогда не был в натуре! Вот она, подготовочка Дика Брауна, и через десять лет работает!

Но тут подал голос паскудник Морено:

– Я тоже узнал его! Сеньор Бернардо, я его узнал! Мне его лицо показалось знакомым. Но он говорил по-английски и записался у меня в отеле как Ричард Браун. Дама записалась как его жена Эллен. На самом деле он партизан-коммунист! Вместе с еще одним головорезом этот парень вломился ко мне в дом, запер меня в туалете и изнасиловал мою жену!

– Господи! – перекрестился Сифилитик, глядя на меня с интересом. – Да ты, наверно, извращенец, компаньеро? С чего тебя потянуло на его корову?

– Я был пьян как свинья и ни черта не помню… – При Ленке мне не хотелось вспоминать о грехах молодости.

– А вот теперь и я вспомнил, где слышал тебя, чико! – просипел Бернардо.

– Это тоже было десять лет назад. Тогда я еще промышлял по яхтам. Мы с ребятами присмотрели одну клевую посудинку, где только электроники было на пару миллионов песо. Поплыли на дело. И вдруг – тра-та-та! По звуку – ну точно «узи» Хуана Долговязого. Я ору: «Хуан, сука, ты чего не в очередь грабишь? Это моя посуда!» И вот тут мне в ответ ругань. Да еще врет, будто это со мной Анхель Родригес разговаривает! Это ж какая наглость! Я ж Анхеля еще вот таким знал. Мы в доках такие дела проворачивали, помню… И профсоюз вместе клепали. Весь порт держали, всю контрабанду, всю наркоту. Все начальство уважало. Хоть он и помоложе был, но головастый. Сейчас бы на моем месте орудовал, клянусь Христом! Но его пришили. По глупости – вступился за какого-то парнишку, который в розницу толкал кокаин. А полицейский был молодой, неопытный – хлоп! – и Анхеля к ангелам отправил.

– А о том, что он на Кубу сбежал, ты не слышал? – вдруг спросил я.

Сифилитик немного опешил. Он явно был в курсе этих слухов.

– Мало ли что тогда говорили…

– Может, ты скажешь, что и труп его видел? – Я наглел, не зная толком, оттянет это окончательную разборку или ускорит. Но беседа с Сифилитиком о делах минувших дней могла расслабить его самого, да и ребят-мордоворотиков тоже. Сам Бернардо уже убрал ствол, второй парень просто вертел пушку в руке, не направляя ее на меня, и лишь автоматчик держал нас на прицеле.

– Ну, допустим, не видел, – Бернардо цепко ощупывал взглядом мое лицо. – Но то, что он труп, это точно. И ты тоже будешь трупом. Потому что если ты тот, кто был на яхте у гринго, то должен ответить за смерть Арнальдо. Вот его младший брат Алонсо.

Очень некстати оказалось, что это именно тот парень, у которого в руках был автомат. По-моему, мне оставалось жить не больше трех-пяти секунд. Алонсо уже взял автомат потверже…

Но Бернардо Сифилитик оказался человеком аккуратным. Во всяком случае, ему не хотелось разводить грязь в приличном месте.

– Стоп, – сказал он братишке Алонсо. – Не здесь. И без автомата, будь любезен. Эти ребята должны сорваться со скалы во время ночной прогулки. Дама оступилась, вцепилась в кавалера, и оба грохнулись вниз. Такова будет полицейская версия. Никаких «хвостов», ведущих к нам, «койотам», быть не должно. Если он действительно тот самый парень, который прострелил мне задницу и уложил Арнальдо, то у него много хороших друзей, и мы можем заполучить массу неприятностей.

– Правильно говорила Соледад, – проворчал я от души, поскольку понимал, что дожидаться, когда Сифилитика & Сё покарает дальнобойная длань Чудо-юда, буду уже на том свете, – ты не джентльмен и, сколько бы ни наряжался в дорогие шмотки, им не будешь.

– Соледад кончилась, – заметил Бернардо, – она была великой женщиной и могла позволить себе всякие штуки с выкрутасами. А мы люди простые, у нас дома дети голодные. Верно, Алонсо?

– Верно, сеньор, – поддакнул тот.

И тут он подставился! То ли обреченность, которая звучала у меня в голосе, его подрасслабила, то ли сам он себя успокоил – хрен его, дурака, знает! – но только, отвечая Сифилитику, Алонсо повернулся к нему вполоборота, и дуло «АКС-74у» отвернулось вороночкой в сторону от нас с Ленкой. Это был микроскопический, но шанс. Другой бы вряд ли представился.

Левая нога толчком бросила меня в воздух, а правая, молниеносно разогнувшись, обрушила каблук на морду Алонсо, с которой еще не успела сбежать подобострастная улыбочка в адрес гражданина Сифилитика. Но самым приятным подарком оказалась автоматная очередь, которую родненький «калашничек» высадил в сторону господ «койотов». Палец Алонсо, уже летевшего на пол со смещением шейных позвонков и переломом челюсти, инстинктивно дернул за спусковой крючок. Вороночка на стволе автомата плюнулась не менее чем десятком пулек, но мне ни одной из них, слава Богу, не досталось. Веер из этих 5,45-миллиметровых бестий распределился между Сифилитиком, двумя его ребятами и сеньором Морено.

Парень с «глоком» получил две пульки в подбородок и шею. Верхняя часть черепушки у него слетела, а мозги разбрызгались по стене над креслом, где сидел Морено. Парень, вдавливавший экс-мэра в кресло и приставлявший к носу сеньора Фелипе «таурус», принял аж четыре штуки в левый бок. Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы он распластался поверх Морено и выпустил из себя чуть не пол-литра кровищи. Владельцу «Каса бланки» повезло больше: ему только зацепило плечо, причем пулей, уже продырявившей навылет парня с «таурусом». Но тем не менее он лежал без чувств, и я поначалу даже подумал, что его убило.

Наконец, сеньору Бернардо Сифилитику пуля угодила в брюхо, под ребра, и его вылезшие из орбит, остановившиеся глаза убеждали меня в полной безопасности данного субъекта для моей личной жизни и здоровья.

Ленку не могло задеть, но она явно была не в себе: стояла в комнате гидов, подогнув коленки, и тряслась. Пока мне было не до нее. Опасаясь, что Алонсо еще боеспособен, я подхватил с пола «таурус» и произвел контрольный в ухо. Это было неаппетитно, зато надежно. Перед тем как ухватиться за пистолет, я снял с руки продырявленного парня перчаточку с заклепками и надел ее на правую руку. Смешно, но в этот момент я думал не о том, как бы не оставить отпечатков пальцев, а о том, как не испачкать ладонь в крови, облившей оружие.

Со двора, где оставались машина и еще пара подручных Сифилитика, раздались спокойные, совершенно невозмутимые голоса:

– Ну вот, Эрмило, вроде и закончили. Сейчас поедем к девочкам…

Видимо, ребята только и ждали, когда прозвучат выстрелы. У них не хватило воображения придумать другой исход. Они даже в окно заглянуть не удосужились, хотя в комнате горел свет и можно было с первого взгляда догадаться, что картина событий несколько иная. В общем, им ума чуть-чуть не хватило.

А у меня хватило. Я выдернул автомат из-под бессильного локтя Алонсо, башка которого представляла собой что-то вроде расколотой банки с джемом, и, подобравшись к входной двери, глянул во двор. Оба стояли у машины и курили сигары. Как раз в полосе света, идущей из окна, в трех метрах от меня.

Ударил с руки, в упор, и высадил все, что было, из рожка.

Когда Эрмило и товарищ, оставшийся неизвестным, заняли на асфальте надлежащее горизонтальное положение, я ощутил заметное облегчение, но не надолго. Пальба могла привлечь внимание правоохранительных органов, а я сомневался, что сеньору Сифилитику безвозмездно дозволялось вести огонь на поражение. Конечно, разборка с сеньором Морено могла быть оплачена вперед, но все-таки пора было отсюда смываться.

У тех ребят, что были уложены последними, на вооружении состояли «узи» и точно такой же «калашок», как тот, из которого палил я. Хотя оружие, попадись я с ним здешней полиции, стало бы уликой, мне вовсе не хотелось еще разок остаться с голыми руками перед серьезными людьми. Поэтому я забрал автомат у парня во дворе, а тот, из которого стрелял, бросил около Алонсо, едва вернувшись в помещение.

Именно тут обнаружилось, что сеньор Морено жив. Он застонал и даже попытался спихнуть с себя бывшего обладателя «тауруса».

Этот стон, а также мое появление со двора в живом виде вывели из шока Хрюшку Чебакову.

– С ума сойти! – пробормотала она, порываясь сделать шаг ко мне, но ноги еще не больно слушались ее.

– Я умираю, сеньор Браун, – простонал Фелипе Морено, и по тембру его голоса я бы в это поверил. – Поверьте, я всегда сочувствовал вашей борьбе…