Текст книги "Оракул прошлого."

Глава 1.

Расслабься, мысленно велел я клиенту, просто полностью расслабься, представь, что сидишь в театре и наблюдаешь за действиями на сцене из зрительного зала, но сам в спектакле участия не принимаешь. Понял? Я постараюсь, слабо отозвался клиент. Это хорошо, что отзыв был таким слабым и далёким, значит, он действительно старается. Вот и молодец, похвалил его я, не хотелось бы, чтобы твои неосознанные реакции помешали нам в самый неподходящий момент. Думаю, ты прекрасно понимаешь, чем тебе грозит неудача. Клиент ничего не ответил, однако я чувствовал, как трясётся от страха его сущность на самой периферии нашего общего на время проведения операции сознания. Пусть дрожит – страх парализует, а это дополнительная гарантия того, что клиент вольно или невольно не попытается вмешаться в мои действия по управлению его телом, которое я временно, с его согласия и в соответствии с условиями контракта оккупировал.

Надо заметить, что тело клиента мало подходило для силовой операции, но тут уж выбирать не приходилось. Правда, у всего есть и своя положительная сторона – от такого хлюпика боевики вряд ли ожидают активных действий по собственному освобождению из заложников, а значит на нашей стороне эффект внезапности.

Снимки со спутника, сканирующего сейчас район базы бандитов, на которой держали в плену моего клиента, с увеличением, позволяющим рассмотреть даже выражение лица любого из боевиков, каждую секунду проецировались прямо на зрительный центр мозга. Это позволяет мне знать о местоположении и перемещениях всех противников и самого себя в режиме реального времени. Таймер беспристрастно отсчитывал последние секунды перед началом операции.

Худощавый, долговязый и узкоплечий заложник (вернее я в его теле) поднялся на ноги с грубой циновки, затоптался на месте, разгоняя кровь в затёкших от долгого сидения в одной позе мышцах, одновременно разминая руки, опрометчиво не связанные и не закованные самоуверенными похитителями. Разве могли они даже подумать о том, что этот испуганный до полусмерти богатенький маменькин сынок способен сопротивляться своей незавидной участи. В их глазах он уже был трупом. Оставалось только дождаться затребованного с родственников выкупа, чтобы сделать его таковым фактически. Оставлять заложников в живых даже после получения денег было не в правилах этой банды.

Охранник, лениво куривший у входа в хижину, заметив движение, окинул взглядом фигуру пленника и спросил с весёлой жестокостью в голосе:

– Эй, кишка на ножках, чего вскочил? Ждать надоело – на встречу с богом торопишься? Успеешь ещё.

Делаю один робкий шаг к дверному проёму.

– Мне в туалет надо…

В ответ только злорадный смех.

– В штаны сходи, тут тебе не отель и не папочкина вилла!

Второй робкий шаг вперёд, охранник не обращает внимания, он не ощущает никакой опасности, даже не напрягся.

– Пожалуйста! – произношу тихим умоляющим голосом. Эти одуревшие от собственной жестокости и безнаказанности гадёныши любят, чтобы их умоляли. – Прошу вас! – ещё шаг. – Вы же тоже человек!

Мои глаза (глаза клиента) увлажнились и это очень заметно, а в связке с упоминанием о человечности доводит бандита до хохота.

– Давай-давай, не стесняйся! – активно жестикулирует он свободной от оружия рукой. – Так и вернём тебя твоей мамочке в грязных и мокрых штанишках, вот смеху будет! – горе-сторож не замечает, что я уже почти вплотную подошёл к двери.

Рука у сидящего и веселящегося охранника сжимает ствол автомата, приклад которого упирается в нижнюю ступень порога, рожок спарен с помощью изоленты, за поясом у него внушительного размера охотничий нож. Мне надо, чтобы весельчак встал. И я делаю последний шаг. Теперь между нами не больше полуметра. Смотрю на него сверху вниз. Это ему уже перестаёт нравиться, и он резко вскочил, перехватывая автомат двумя руками, намереваясь прикладом загнать меня обратно в хижину.

– А ну назад пошёл, глист-переросток! – грозно зарычал он. Это его последние в жизни слова.

Спасибо клиенту за длинные руки, и за то, что оказался, как и я, правшой. Едва уловимые для стороннего наблюдателя движения, и, выхваченный из-за пояса бандита нож с длинным, толстым и широким клинком, снизу вверх по самую рукоять вошёл своему бывшему владельцу под рёбра, разрушив половину всех жизненно важных органов, и пронзив сердце. Так мы и стоим вдвоём лицом друг к другу, пока в глазах охранника тает последняя искра жизни: он – под ярким светом солнца на самом пороге, спиной к лагерю, а я за порогом, в полумраке хижины, практически неразличимый снаружи.

Сущность клиента перестала трястись, теперь я вовсе не ощущал его присутствия. Оно и понятно – от страха он, скорее всего, просто отключился от контакта с реальностью. Тем лучше и для него, и для меня, и для нашего общего дела.

Я затащил тело охранника в хижину, одновременно контролируя через спутник происходящее в лагере. Пока всё спокойно, никто ничего не заметил, каждый продолжает заниматься тем же, чем и прежде – в основном, самим собой. Время операции выбрано оптимально, самые жаркие дневные послеобеденные часы – сиеста. В лагере царит ленивая сонливость, и только часовые на вкривь и вкось сколоченных вышках, с трудом перебарывая дремоту, время от времени поглядывают по сторонам. Но и их больше интересует внешняя безопасность, а со стороны лагеря они неприятностей не ожидают.

Теперь предстояло самое трудное – добраться до точки встречи с группой эвакуации, а она в нескольких километрах на север по единственной лесной дороге. Ближе вертолёту незамеченным не подлететь. Нужен транспорт, и он у бандитов имеется. Дело за малым – добраться до машин, захватить один из джипов и уйти от неминуемой погони. Правда, здорово? Но иного выхода всё равно нет. Горячие головы предлагали провести войсковую операцию с высадкой десанта, взрывами и кучей трупов, благо семья заложника вполне могла это оплатить. Но среди трупов в первую очередь тогда бы оказался и сам заложник, ибо боевики уничтожили бы его, ещё только заслышав вдалеке шум винтов десантных вертолётов, а сами разбежались бы по лесу. Такое уже случалось. Потом военные рапортовали об уничтожении очередной базы бандитов и выражали соболезнования родственникам их невинных жертв.

Вертолёт зависнет над местом встречи (я сверился с таймером) через двенадцать с половиной минут. Я мысленно сдвинул спутниковую картинку дальше на север и увидел его, вертолёт уже в воздухе и идёт точно по расписанию. Быстро обшарил карманы мёртвого охранника и, к своей радости, обнаружил аж целых две ручные гранаты, подхватил автомат и заткнул за ремень брюк нож. А теперь рывок к свободе (или к смерти, если не повезёт).

Дело в том, что особенностью подселения в тело клиента является полное слияние с его нервной системой. На время операции мы становимся единым целым. Проще говоря, если тело клиента получит смертельные повреждения, пока я контролирую его, то в ту же минуту умрут двое – и он, и я. А моё собственное тело на станции превратится в безмозглый овощ, годное лишь для демонстрации физиологических процессов, и не способное жить без помощи специальной очень дорогостоящей аппаратуры. А так как платить огромные деньги за содержание растения никто не станет, то сразу после констатации факта смерти мозга, аппаратуру отключают, а останки отправляют в печь.

Но, не будем о грустном, тем более сейчас.

Я вновь оценил положительную сторону долговязого строения тела клиента. Далеко вперёд выбрасывая длинные ноги, я понёсся в сторону машин неимоверными скачками, легко перепрыгивая случайные препятствия в виде каких-то мешков, ящиков с боеприпасами и оружием, а пару раз и отдыхающих в тени деревьев боевиков. В след мне раздались сначала лишь изумлённые возгласы медленно приходящих в себя бандитов, однако, уже через пятнадцать секунд эти возгласы переросли в крики, а в след мне захлопали первые, ещё редкие и не прицельные выстрелы. Но я уже у своей цели – четырёх беспорядочно припаркованных джипов и одного грузовика.

Со всей силы, на которую способны нетренированные мышцы моего клиента, я пнул в живот пытающегося выбраться из-под машины водителя, и почти не глядя дал несколько очередей из автомата в сторону ближайших преследователей и одну прицельную по часовому на вышке. Часовой, проломив хлипкие перила, тюком соломы замертво упал на землю. Через спутниковую картинку вижу, что ближайшие преследователи остались невредимы, но укрылись за ящиками и бортом грузовика. Используя мгновения их замешательства, я бросил по гранате под два ближайших джипа, одновременно запрыгивая в кабину третьего. В подобных ситуациях в многочисленных виденных мною фильмах, машина отказывается сразу заводиться, но мне сегодня везёт, и движок завёлся, как говорится, с пол оборота. Под грохот двух взрывов я вдавил педаль газа в пол, и джип сорвался с места, подскочив задним левым колесом на теле своего бывшего водителя.

Осталось чуть больше девяти минут. Позади сухо трещали выстрелы, слышалась ругань и жужжание стартера. Мне не надо было ни оглядываться, ни смотреть в зеркало заднего вида, через спутник я и так видел, как боевики торопливо рассаживаются в оставшийся неповреждённым джип и кузов грузовика, собираясь в погоню. И собирались они, надо сказать, очень резво, чего я от них, признаться, не ожидал.

Естественно, я предвидел, что погони не миновать, но не рассчитывал, что она последует столь стремительно. Ведь боевики ничего не знали о вертолёте и моём участии в произошедшем. В их глазах этот побег должен был выглядеть, как рывок последней надежды, смелый, но бессмысленный! Лесные дороги и тропы они знали, как свои пять пальцев, в то время, как доставленный на базу с мешком на голове заложник вообще не мог даже предполагать, где находится, а значит и шансов выбраться самостоятельно живым из леса, пусть даже и на угнанном джипе, не имел никаких.

Теперь я понял, что упустил из виду психологический аспект. Бандитов подгоняла безумная ярость, вызванная тем, что их – таких крутых парней – только что «поимел» какой-то худосочный очкарик! Рождественская индейка сбежала прямо с праздничного стола, затоптав попутно пару свирепых хозяйских доберманов. Ягнёнок сожрал волка! И оставшиеся волки теперь просто обязаны были без всякого промедления восстановить статус кво.

Молись, парень, мысленно посоветовал я клиенту, теперь, если они нас поймают, то ждать выкупа уже не станут, и не пристрелят милосердно. Смерть наша тогда будет долгой и мучительной.

И тут же воображаемой ладонью я несколько раз ударил себя по губам. Только паники нам сейчас не хватает. Слава богу, клиент всё ещё был в отключке и меня не услышал. Ничего, прорвёмся. До места встречи осталось проехать совсем немного, уже через пять минут вертолёт зависнет над небольшой поляной рядом с дорогой. Через спутник я чётко вижу и её и его.

Правда, ещё я видел то, что нас нагоняют.

Меня кидало в водительском кресле, как ковбоя в седле на родео. Наш джип скакал на ямах и кочках этой треклятой тропы, видимо ради смеха названной кем-то дорогой, грозя в любую секунду перевернуться, и мне волей-неволей приходилось придерживать прыть лошадей спрятанных под капотом. В отличие от меня, преследователям был знаком здесь каждый ухаб, каждый торчащий посреди колеи корень дерева, и в этом было их преимущество. Они постепенно настигали нас.

И всё же, как я уже отмечал, у всего можно найти и хорошую сторону. Бандиты так были уверенны в том, что пленнику не уйти, и так жаждали утолить свою ярость долгими и мучительными пытками оскорбившего их своим побегом заложника, что непременно хотели взять его живым. А потому стреляли только в воздух, или поверх головы, нагоняя страх, призванный, по их разумению, лишить беглеца остатков воли к сопротивлению.

Три минуты.

Джип преследователей уже метрах в тридцати. Сквозь рёв мотора до меня совершенно явственно доносятся победные крики вперемешку с отборными ругательствами, уже вполне можно разобрать отдельные слова. Наверное, нечто подобное можно было наблюдать в давние времена, когда карибские пираты настигали обречённый испанский галеон.

Грузовик с основной частью боевиков сильно под отстал от передовой машины. Однако, если я не оторвусь в ближайшую минуту, то мне элементарно не хватит времени добежать до вертолёта, ибо поняв наконец, что дичь вот-вот уйдёт, похитители плюнут на свои кровожадные намерения в отношении беглеца и просто пристрелят меня (нас – двух в одном).

По обе стороны дороги сплошной стеной тянулись густые заросли кустарника. Я далеко не ботаник, но вроде бы это называется подлеском. Если чем-нибудь перегородить колею, то объехать препятствие будет не возможно, преследователям придётся спешиться, и это дало бы мне столь драгоценную сейчас фору во времени. Остаётся один вопрос: чем перегородить?

Две с половиной минуты.

Рискуя не справиться, с бешено бьющимся из стороны в сторону рулевым колесом, я освободил правую руку, подхватил автомат, и джип сразу чуть не перевернулся. Хотя сейчас я управлял телом клиента, но добавить силы в его слабые мышцы никак не мог. И двумя-то его руками я едва удерживал руль, а теперь надо было контролировать машину одной левой. На осуществление задуманного у меня было не более нескольких секунд. Еще, слава богу, что мне не было необходимости оборачиваться и отрывать взгляд от дороги – спутник крупным планом выдавал мне всю картину погони.

Автомат в слабой, нелепо длинной руке, едва способной его приподнять, прыгающий, как архар по горам, джип… У меня был один шанс на тысячу. Палец судорожно нажал на курок и не отпускал его даже после того, как последний патрон уже давно покинул опустевший магазин. Кстати, последнюю пулю я, кажется, выпустил себе же в задний борт.

Что не говори, а всё же и в жизни иногда случается, как показывают в кино. Правда в кино бравому супермену хватило бы и одного точного выстрела из навороченного пистолета, однако, не будем слишком строги к суперменам. Главное, что и у меня получилось.

Я не видел, куда именно попал, только внедорожник боевиков на полном ходу вдруг нырнул левым крылом глубоко вниз, уткнулся в землю, подняв облако иссохшей на жарком солнце пыли и мелких кусков спёкшейся земли, а затем, проделав умопомрачительное сальто через капот, с грохотом и треском улёгся аккурат поперёк колеи, придавив пару пассажиров, не успевших вовремя покинуть борт. На радостях я чуть сам не повторил этот акробатический этюд, но освободившейся теперь правой рукой помог себе удержать руль.

Спустя несколько секунд отставший грузовик уткнулся в только что созданное мной препятствие. Победные возгласы и ругань сменились просто руганью и проклятиями, а в след мне зазвучали уже вполне прицельные очереди. Только лесная дорога это вам не прямой, как стрела автобан, она петляет в зарослях, и наш с клиентом автомобиль быстро исчез из поля зрения преследователей. Спутниковая картинка показывала, что бандиты отнюдь не собираются так просто сдаваться и, дружно навалившись на поверженный транспорт, силятся спихнуть его в сторону, прямо на кусты. Они же по-прежнему ничего не знали про вертолёт, хотя, если б прислушались, то уже уловили бы стрекочущий звук его винтов.

Эй, парень, мысленно позвал я клиента, ты как там? Кажется, мы вырвались. Но ответа не последовало, только едва заметное движение, а быть может вздох. Вот уж будет работы для психологов, когда мы вернёмся. Родителям мальчишке на реабилитацию отпрыска теперь потребуется денег не меньше, чем похитители требовали в качестве выкупа. Зато живой.