Текст книги "Queen. Фредди Меркьюри. Биография"

– Еще в школе был хор, они разучивали классические произведения и религиозные гимны и регулярно пели в школьной церкви, – вспоминал школьный друг Фредди и участник The Hectics Деррик Бранш.

– В хоре занималось двадцать пять детей – не только наши мальчики, но и девочки из дружественной соседней школы. Фредди нравилось петь в хоре, но еще больше ему нравилась одна из девушек, ей было уже пятнадцать. Ее звали Гита Баруха, если я не ошибаюсь.

Много раз писали, что сексуальная жизнь Фредди началась в школе св. Питера в четырнадцать лет, с другими мальчиками и даже некоторыми сотрудниками школы. Но первая девушка Фредди серьезно в этом сомневается.

– Мне никогда в голову не приходило, что Баки может оказаться геем, – сказала мне Гита. – Ни на минуту. Он не давал ни малейшего повода. Возможно, о чем-то догадывались учителя, но не мы, его друзья. Он был такой яркий, на сцене все смотрели только на него. А, кстати, в пьесах он всегда выбирал женские роли!

Гита вышла замуж, сменила фамилию и переехала во Франкфурт, где работает в индийском туристическом агентстве, так что отыскать ее оказалось совсем нелегко. Поначалу она отказывалась говорить о Фредди. Наконец мы встретились в Лондоне.

– Я познакомилась с Фредди в 1955-м, когда поступила в школу Кимминса в Панчгани, – рассказала она, – ей управляли протестантские миссионеры из Англии. Большую часть тех десяти лет, что Фредди провел в Панчи, мы дружили. Я родилась в Бомбее, а в Панчгани жили бабушка и дедушка. Я выросла у них, в школу ходила только днем. Познакомились мы в младших классах – первые годы мальчики из св. Питера учились вместе с девочками из школы Кимминса. Фредди мы звали тогда Баки и дразнили за его выступающие зубы. Еще в нашей компании были Виктори Рама и Деррик Бранш. Мы вместе прошли через все школьные годы.

– С Баки мы общались особенно тесно, но всегда в рамках дружбы. Максимум – он мог подержать меня за руку. Мы любили взять велосипеды, их сдавали по три рупии в день, и гонять по округе. Катались на лодке по озеру Махаблешвар. Мама иногда разрешала устроить вечеринку или пригласить друзей на ланч, после которого мы убегали гулять или играть. Баки часто оставался у нас на выходные. Его отличали прекрасные манеры и безупречное воспитание. Мама и папа обожали его.

Джанет Смит, школьная учительница из Панчгани, жила в школе св. Питера в годы учебы Фредди, ее мать преподавала там искусство. Джанет говорила, что никогда не сомневалась в гомосексуальности Фредди.

– Он постоянно вставлял в речь слово «дорогуша», что вообще-то не было тогда общепринятым. То, что он гей, я поняла, едва его увидев. Его поведение было немыслимым для парня в те годы, но Фредди оно сходило с рук благодаря его обаянию. И речь не о минутной причуде, а об обычном для Фредди стиле. Я всегда расстраивалась, когда другие мальчишки смеялись над ним, но ему самому, как ни странно, все было нипочем.

Хотя в школе Фредди и Гита слыли парочкой не разлей вода, их связь оборвалась, когда Фредди покинул Панчгани.

– Я погрустила, но что поделать, что есть, то есть. Думаю, он хотел обрубить все прошлые связи и начать новую жизнь, никак не связанную с Индией.

В десятом классе оценки Фредди стали ухудшаться. Он завалил годичные экзамены и не остался в школе на одиннадцатый, последний год обучения. Фредди так никогда и не сдал выпускные экзамены на аттестат зрелости. Возможно, ему вскружили голову бушующие гормоны, а может, так сказался усиливающийся интерес к рок-музыке, но Фредди уже не видел смысла в школьных занятиях – у него появились задачи посерьезнее. Многие биографии утверждают, будто Фредди покинул школу св. Питера с аттестатом, в котором красовались отличные оценки по истории, английскому и искусству, но в действительности это не так. Возможно, свою роль в возникшей путанице сыграла необычайная для рок-музыкантов образованность остальных участников Queen. Брайан Мэй учился в Императорском колледже Лондона и закончил его в звании бакалавра физики. 30 лет спустя он дописал и защитил докторскую диссертацию по астрофизике. Джон Дикон получил научную степень по электронике в колледже Челси (теперь – часть Лондонского Королевского колледжа), а Роджер Тейлор изучал стоматологию в Лондонском медицинском колледже, пока не забросил его ради музыки.

– Фредди не хотелось выглядеть тугодумом на фоне остальных участников Queen, добившихся кое-чего и в науке, – говорил Джим Дженкинс, официальный биограф группы, – возможно, поэтому он и наплел журналистам, что сдал выпускные экзамены, хотя в то время, когда их принимали, он уже бросил школу. Его можно понять.

Я связалась с теткой Фредди по материнской линии, Шеру Хору. Дозвонилась в ее квартиру в бомбейском районе Дадар-Парси, в котором парсы обитают столетиями. В 1995-м Бомбей переименовали в Мумбаи – старое название, по мнению индийского государства, напоминало о колониальном периоде.

– Даже когда Фредди останавливался у другой своей тети, Джер, всегда прибегал ко мне после завтрака, и мы проводили вместе целые дни. Он неплохо рисовал, и я убеждала его не останавливаться на достигнутом. В восемь лет, помню, он нарисовал прелестную картинку – две лошади на фоне бури, – подписанную «Фаррух». Когда-то она висела в спальне моей матери, но не поручусь, что она до сих пор там.

Стоило Фредди впервые попасть в Англию, обратно его оказалось уже не выманить.

– Так все и кончилось. Он наотрез отказался возвращаться в Индию. Называл себя британцем, цивилизованная жизнь приводила его в восторг, особенно нравилась четкость правовой системы – по сравнению с коррумпированным болотом Индии. Но мы остались на связи. Он даже прислал мне однажды отчаянно нужные деньги на глазную операцию и все собирался взять меня с собой в Европу. Никогда не забывал свою старую тетушку.

Несколько лет спустя, как рассказала Шеру, она вступила в регулярную переписку с бывшей девушкой своего племянника, Мэри Остин. Женщины обменивались фотографиями Фредди-мальчика и Фредди-рок-звезды. Мэри вскользь упомянула, что у Фредди в Англии были враги и она опасается за его жизнь. Разговоры о религии, предупредила Шеру, только расстраивают ее, особенно после того, как был пущен слух, будто Фредди перешел в христианство незадолго до смерти.

– Это известие ошеломило всю семью, – говорила Шеру, – ужасный удар. Даже среди всей той лжи и ведер помоев, что вылили на Фредди, ложь о том, что он принял христианство, заметно выделялась. Я никогда ничего не слышала об этом, а уж мне-то он должен был сказать.

В 1963-м Фредди вернулся на Занзибар (хотя ряд источников ошибочно утверждают обратное) и закончил два остававшихся ему класса в Римско-католической школе св. Иосифа. Бонзо Фернандес, бывший полицейский с Занзибара, теперь работающий водителем такси, знавал Фредди в те годы.

– Помню его необычайно теплые и почтительные отношения с семьей и младшей сестрой. Фредди дали отличное воспитание. Вся его семья производила впечатление добрых, отзывчивых людей. Мы играли вместе в хоккей и крикет. Крикет ему особенно удавался, – вспоминал он. – Я знал, что он сбежал из какой-то школы в Индии, но Фредди никогда не говорил об этом. Иногда после уроков мы выпрыгивали из школьных окон и бежали на море купаться – Фредди обожал это дело. Мы облюбовали прекрасный чистый пляж у Старх-Клуба, что на улице Шангани. На велосипедах доезжали до Фумбы на юге и Мунгапвани на северо-западе, где старые невольничьи рудники, добирались и до Чваки на юго-восточном берегу. Иногда вдвоем, иногда компанией. Плавали, ели фастфуд, карабкались по кокосовым пальмам. Могли похулиганить, но безобидно. Ни алкоголя, ни сигарет, ни наркоты мы не знали, не то, что нынешняя молодежь. Помню его как сейчас, стройного и жизнерадостного, в синих шортах и белой рубашке. Он всегда одевался со вкусом, в особенности для крикета. Его белые майки и рубашки всегда оказывались чуть белее, чем у остальных. После революции мы все разъехались. Я не знал, где Фредди, что с ним. Только потом выяснилось, что мы жили в Англии в одно время. Только после его смерти я узнал, что бывший одноклассник и близкий приятель стал всемирно известной рок-звездой.

Схожую историю мне уже рассказала Гита Чокси.

– Много лет спустя я наконец узнала, кем он стал, купила несколько пластинок и пришла в совершенный восторг от его музыки, – сказала она. – Попасть на его концерт так и не довелось, никогда не перестану об этом жалеть. Впрочем, один из наших школьных знакомых как-то пошел на концерт Queen, а потом отыскал Баки за кулисами. Но Фредди просто посмотрел сквозь него и сказал: «Простите, боюсь, я и понятия не имею, кто вы такой».

– Мы отлично понимали, что он не хочет больше иметь с нами ничего общего. Мы остались в прошлом, которое он отрезал.

4. Лондон

Я – городской житель. Во всем этом свежем деревенском воздухе и коровьем навозе для меня нет ничего привлекательного.

Фредди Меркьюри

Многих Лондон привлекает в первую очередь своей анонимностью. Тут можно затеряться в толпе, можно встретить похожих на тебя чудаков, кем бы ты ни был, – людей скопилась критическая масса. В те годы Лондон бурлил. По сравнению с ним для людей типа Фредди Занзибар должен был казаться чем-то вроде тюрьмы.

– Космо Холлстром, практикующий психолог

В 50-е годы продолжался резкий всплеск антиколониального протеста против британского правления, начавшийся немногим ранее. Потеря Британией Пакистана и Индии в 1947-м, независимость Бирмы и Шри-Ланки в 1948-м и революция в Китае в 1949-м весьма ободряюще подействовали на националистские движения в Северной, Северо-Восточной и Восточной Африке. Занзибарская Национальная партия, основанная арабским меньшинством и выходцами из племени Ширази, превратилась в Ширази-африканскую партию, главную роль в которой играли африканцы. Экономические трудности, связанные с беспорядками, нарастали, а забастовки нанесли серьезный урон многим отраслям местного хозяйства. Результаты выборов, согласно которым полноту власти получали проарабские лидеры, и совпавший с ними неурожай гвоздики и кокоса стали основными причинами бунта. Занзибар получил независимость еще в 1963-м, но черное большинство, непропорционально представленное в органах власти, чувствовало себя обманутым, что и привело в итоге к радикально-правому военному перевороту. Кровавая занзибарская революция 1964 года низложила нового султана Ямшида бин Абдуллу и вознесла шейха Абейд Амани Каруме, лидера Ширази-африканской партии, на пост президента Занзибара. Тысячи людей погибли в кровопролитных беспорядках, и семья Булсара, как многие другие, бежали с острова, спасая свои жизни. Прихватив лишь самое необходимое, семья Фредди отправилась в Англию, где местные родственники обещали их приютить. Назад они никогда не вернулись.

– На этом наши отношения прервались навсегда, – вспоминала двоюродная сестра Фредди Первиз. – Когда много позже я узнала, что Фредди стал знаменитым музыкантом, меня охватила радость и гордость – в нашей семье есть гений! Мы все очень гордимся им. Но Фредди никогда не делал попытки связаться с кем-нибудь из нас. Даже кассеты ни разу не прислал.

Вскоре после революции Занзибар заключил союз с Танганьикой, и в апреле 1964-го объявили о создании Объединенной Республики Танзания. Сегодня Занзибар населяют приветливые, спокойные и терпимые люди – если, конечно, речь не касается гомосексуализма.

Семья Булсара оказалась не готова к культурному шоку, который обрушился на них по прибытии в Фелтэм, заштатный городишко в тринадцати милях к юго-западу от Лондона, недалеко от аэропорта Хитроу.

– У отца был британский паспорт, – вспоминала Кашмира, – так что самым естественным для нас казалось искать убежища в Англии.

– Фредди не терпелось переехать, – вспоминала его мать, Джер. – «Англия – то самое место, что нам нужно, мам!» – говорил он мне. Но поначалу нам пришлось нелегко.

Скучный, бесцветный пригород с ровными рядами домов, не говоря уже о холодном климате, казался полной противоположностью Занзибара и Бомбея. В Лондоне семья оказалась без слуг, без заработка, дома и положения в обществе. Несмотря на стаж британского государственного служащего, снова устроиться на службу Боми не удавалось. С большим трудом он нашел место бухгалтера в ресторанной компании, а мать Фредди устроилась продавщицей в магазин одежды. Даже после того как Фредди прославился, его матери какое-то время приходилось работать.

– Мы вдруг стали белыми воронами – все сразу обращали на нас внимание, тогда в Англии еще не жило столько цветных, – вспоминала Кашмира, которой тогда едва исполнилось двенадцать.

– К своему внешнему виду Фредди относился предельно серьезно. Всегда опрятный и нарядный, он был аккуратно причесан, в то время как все парни ходили тогда нечесаными и растрепанными. Я старалась идти позади него, чтобы никто не подумал, что мы вместе. Впрочем, на следующей неделе он мог запросто сменить имидж. Он крутился перед зеркалом целыми часами.

В восемнадцать Фредди оказался в довольно затруднительном положении. Ему не терпелось расправить крылья. Но финансово он по-прежнему зависел от родителей и продолжал жить с ними. Он уже мог оценить весь спектр возможностей, которые предоставляла столица, но ему все еще приходилось играть по старым правилам.

– Люди из небольших городов едва ли способны принять что-то, отличающееся от того, к чему они привыкли, – говорил Джеймис Саэз, продюсер, мультиинструменталист и бывший инженер студии Plant, что в Лос-Анджелесе. – Фредди очень повезло, что он вырвался в Лондон.

В его годы многие молодые люди уже работали и вели независимую от семьи жизнь, но родители Фредди настаивали, что он должен продолжить образование. О юриспруденции и бухгалтерском деле не могло идти и речи – Фредди, по его собственному признанию, не считал себя достаточно умным для таких профессий. Вместо этого решили, что ему следует развивать артистические таланты, и в 1964-м Фредди поступил в колледж Айлворт, где в 1966-м сдал выпускные экзамены по искусству на высший балл. Той же осенью он начал учиться в художественном колледже Илинг, на курсе графического дизайна и иллюстрации. Он получил диплом летом 1969-го, в двадцать три года. Диплом не соответствовал никакой академической степени, и в дальнейшем Фредди было нелегко тягаться со своими блестяще образованными коллегами по группе.

– Я пошел в художественный колледж, чтобы получить диплом иллюстратора и работать по специальности, – вспоминал Фредди, – меня привлекала возможность работать на самого себя, по собственному расписанию.

– Фредди много тусовался и часто ночевал не дома, – вспоминала Кашмира, – из-за этого они постоянно препирались с мамой. Она во что бы то ни стало хотела, чтобы он получил диплом, и очень беспокоилась по этому поводу, а Фредди не собирался уступать ни пяди своего личного пространства. Двери так и хлопали. Но зато потом мама могла гордиться им.

– Мы толком познакомились только в это время, – вспоминала Кашмира, – он помогал мне с домашними заданиями, а я позировала для его рисунков.

Во время каникул Фредди подрабатывал официантом в одном из кафе аэропорта Хитроу, в другой раз устроился грузчиком на склад компании, где работал отец. Отвечая на насмешки коллег, высмеивавших его холеные руки и театральные манеры, Фредди объяснял, что он на самом деле музыкант, которому просто пришлось пойти подзаработать.

Лондон, мекка молодежной культуры, переживал в те годы пору бурного расцвета. Поп-музыка была на пике моды, рок-н-ролльные клубы потихоньку перепрофилировались в дискотеки. The Beatles оставались самой популярной группой, к ним с разной степенью успеха подтягивались The Rolling Stones, The Animals, Manfred Mann и Джорджи Фэймю. Том Джонс, удачливый поп-дебютант из Уэльса, звучал из каждого радиоприемника. Сэнди Шоу и Петула Кларк считались самыми популярными поп-певицами, хотя недавняя мода на фолк все еще напоминала о себе. Джоан Баэз и Боб Дилан записывали резкие политические памфлеты по поводу войны во Вьетнаме. Британский фолк-певец Донован стал близким другом Дилана. Элвис Пресли, Peter, Paul & Mary, The Righteous Brothers, Сонни и Шер и другие американцы тоже присутствовали в британском чарте. Телевидение было на взлете, самые высокие рейтинги из поп-программ собирало шоу Кэти Макгован «Ready, Steady, Go!»

Мода процветала. Мэри Кант и Анжела Кэш задавали тон среди дизайнеров, а Джона Стивена тогда называли «королем Карнаби-стрит», улицы самых стильных магазинов в Лондоне. Молодежная мода впервые заявила о себе в полный голос. The Who сделали трендом футболки с расплывающимися узорами, вызывающими оптические иллюзии. Джон Леннон использовал те же узоры, но не на майке, а на твидовой шляпе, а Дейв Кларк из группы The Dave Clark Five и близкий друг Фредди в недалеком будущем, ввел в моду белые джинсы. Поджарый и стройный Фредди носит облегающие брюки из мятого бархата на шнуровке. Кожаные и замшевые куртки, сатиновые и шелковые рубашки с цветочным орнаментом и ботинки до середины голени довершали образ.

Жизнь в самом свободном и будоражащем городе мира все меньше сочеталась для Фредди с патриархальным бытом его семьи. Очень скоро привычным местом ночевки для него стали полы в квартирах живших в центре друзей.

– Фред жил как цыган, – вспоминал позже Брайан Мэй.

Фредди такая ситуация вполне устраивала – прямо за порогом начинались модные бутики, магазины пластинок, книжные лавки и музыкальные клубы, пабы и кафе – все то, что он обожал. Модный рынок в районе Кенсингстон и легендарный магазин Biba – именно здесь Фредди проводил большую часть свободного времени.

Колледж Илинг, где он учился, гордится еще ни одним знаменитым выпускником – его закончили, например, Пит Таусенд из The Who и Ронни Вуд, игравший потом в The Faces и The Rolling Stones. Бывший студент колледжа Джерри Хибберт вспоминал альма-матер как место прогрессивное и практичное одновременно – выпускники могли рассчитывать на работу после получения диплома. Попавший сюда из Оксфорда, Хибберт поступил в колледж на два года позже Фредди. Они познакомились на почве общих музыкальных интересов.

– Колледж в те годы стремительно менялся, – вспоминал Джерри.

– Мэдисон-Авеню в Нью-Йорке – вот на что все ориентировались тогда в одежде и стиле жизни. Мы же хотели выглядеть как воротилы рекламного рынка. Вокруг шатались хиппи, а мы одевались в костюмы и галстуки – арт-студенты не могут позволить себе выглядеть как все. Мы даже отрабатывали специальную неанглийскую походку, чтобы нас не путали с обычной британской молодежью, играющей в регби и дующей пиво. Ресторан при колледже служил нам клубом и культурным центром. Фредди – тогда еще Фредди Булсара – болтался вместе с нами. Одевался всегда безупречно и очень продуманно.

– В арт-колледжах учат понимать закономерности моды, – заметил позже Фредди, – и всегда опережать ее на шаг.

Не очень заинтересованный предметами, лишенный прилежания и дисциплины, Фредди быстро потерял интерес к занятиям. Гораздо сильнее его увлекали другие, более гедонистические аспекты студенческой жизни. На занятиях по рисованию он писал портреты однокашников или раз за разом изображал своего кумира Джими Хендрикса. На этого афроамериканца из Сиэттла, старше Фредди всего на четыре года, однажды случайно наткнулся Чэс Чанлдлер, басист The Animals. Он убедил друзей – The Beatles, Пита Таусенда и Эрика Клептона – посмотреть на выступления своего талантливого протеже, организованные в закрытых частных клубах, и вскоре добился своего – о группе Хендрикса заговорили везде. В трио входили также барабанщик Митч Митчелл и басист Ноэль Реддинг. Гениальный новичок с легкостью обставил всех маститых предшественников. На своем белом Fender Stratocaster он выделывал фокусы, поражавшие воображение, – играл, перевернув гитару вверх ногами, подняв над головой, даже при помощи зубов. Многие из последователей Хендрикса превзошли его в экстравагантности, но мало кто приблизился к его мастерству.

– Джими Хендрикс был совершенен – искрометный шоумен и талантливый музыкант, – говорил Фредди позже.

– Мне ничего не стоило проехать через всю страну, только чтобы попасть на его концерт. Прирожденная звезда, он никогда не напрягался и ничего не форсировал. Стоило ему выйти на сцену, и по аудитории бежал ток. Он стал моим идеалом, я мечтал стать таким, как он.

Так амбиции Фредди окончательно сформировались. Он по-прежнему поклонялся кумирам своего отрочества – Клиффу Ричардсу, Элвису Пресли, Литтл Ричарду и Фэтс Домино, – но теперь решил, что непременно станет новым Хендриксом. И действительно, если американец расширил представления современников о возможностях гитары, то Фредди сделал то же самое с идеей поп-песни, превратив ее в мини-симфонию. Хендрикс сводил публику с ума одним своим присутствием, и Фредди мечтал получить ту же власть. Хендрикс создал собственный стиль, такой музыки раньше не делал никто, а на его концертах выплескивалось столько энергии, что слушатели порой валились с ног от усталости. Фредди решил, что именно такого эффекта он будет добиваться и на своих выступлениях. Хендрикс мог взять любую песню, пусть даже самую затасканную, и заставить ее звучать как свое собственное уникальное произведение. В Будапеште в 1986-м я лично наблюдала, как тот же трюк провернул и Фредди – тысячи людей рыдали, когда он пел венгерскую народную балладу, совсем простую. Листик с иностранным текстом, который Фредди держал в руках, был для него сущей абракадаброй, а мелодия не имела ничего общего с рок-музыкой. Но Фредди пел так, как он умел, самым своим сердцем, и плачущие люди верили ему.

Тускло-желтые стены квартирки, которую Фредди снял в Кингстоне, покрывали плакаты с изображением кумира, а сам Фредди применил весь свой вкус и изысканность, копируя стиль Хендрикса. Куртки кричащих цветов поверх черных или разноцветных сорочек, узкие цветные брюки, ботинки Chelsea, воротник с оборками до самого подбородка, массивные серебряные перстни.

– В то время многие так одевались, – вспоминал однокурсник Фредди Грэхэм Роуз, – Фредди не так уже выделялся. Скорее, он был застенчив – смеясь, прикрывал рукой рот, видимо, комплексовал из-за выступающей верхней челюсти. Мне он запомнился отличным парнем, очень добродушным и терпимым. Ничего отталкивающего. Мы от всей души радовались за него, когда он пошел вверх.

Джерри Хибберт подтверждает, что Фредди никак не выделялся среди студентов колледжа.

– Разве что страсть к пению отличала его. Мы занимались в соседних аудиториях, он учился на год или два старше. И часто мне доводилось слышать, как Фредди распевался за стеной. Они сидели там вместе с его приятелем Тимом Стаффелом и учились петь в гармонии. Это казалось очень странным – тогда в богемных кругах все повально увлекались блюзом. Джоном Мэйоллом и Эриком Клэптоном, еще до присоединения к Cream. Мы вникали в тончайшие нюансы – например, нам уже не хотелось слушать соло Клэптона в «Hideaway», было интереснее услышать, как его сыграет Фредди Кинг. Фредди Булсара увлекался блюзом, как и мы все. Так что все эти распевки после занятий выглядели необычно. Никто не занимался ничем таким. Впрочем, Тима и Фредди это не волновало. Они упражнялись, и у них получалось все лучше.

– Я всегда считал музыку своей второй профессией, и ее роль мало-помалу росла, – вспоминал Фредди.

– Когда закончил учиться на иллюстратора, меня уже подташнивало от всего, что связано с учебой. Стало совершенно ясно, что я не сделаю карьеру в этой области, мои таланты принадлежат совсем другой сфере. И тогда я решил сосредоточиться на музыке. В конце концов, все вокруг мечтали стать звездами, почему бы и мне было не принять в этом участие?

Вспоминая Фредди, Джерри Хибберт опровергает мою теорию, что тот стремился всегда находиться в центре внимания.

– Напротив, он был предельно деликатен и ненавязчив. Я понятия не имел, что он гей – его ничто не выдавало. Тихий, дружелюбный, вежливый. Из тех безупречно воспитанных ребят, которых мамы ставят своим детям в пример. Иногда он изображал рокера и пел, потрясая невидимой микрофонной стойкой, но только шутки ради.

После окончания колледжа Фредди изменил своему обыкновению обрубать связи с товарищами по учебе. Дружба с Джерри продолжалась еще несколько лет.

– Нас связывала музыка, – объяснил Джерри, – я часто играл тогда блюз – в колледже, на вечеринках, у друзей. Фредди иногда присоединялся. Так и жили в те дни – проигрыватели и пластинки еще не стали обыкновением, и если вам нужна была музыка на вечеринке, ничего не оставалось, как пригласить группу.

Фредди признавался Джерри, что его сокровенная мечта – сделать музыкальную карьеру.

– Помню, когда мы уже закончили колледж, я еще пару лет играл в одной группе. Фредди однажды пришел и сказал, что хочет собрать собственную команду. Я попытался отговорить его: «Старик, в этом бизнесе нет денег! Занимайся лучше графикой».

Но Фредди настоял на своем.

– Мы виделись потом еще несколько раз, по поводу то ли покупки, то ли продажи инструментов и оборудования. Он начал играть в колледжской группе Wreckage – признаться, так и не нашел времени их послушать. Потом наши связи оборвались.

Джерри увлекся мультипликацией, устроившись позже работать в команду, которая создала вместе с The Beatles легендарный Yellow Submarine.

– Я совсем потерял интерес к музыке, – признает он, – почти возненавидел ее. Никогда больше не покупал пластинок и не ходил на концерты. Спустя четыре года услышал, как на радио обсуждают некую группу Queen и их хит «Seven Seas Of Rhye». Помню, песня мне понравилась, но я и подумать не мог, что Фредди Меркьюри и мой приятель из Илинга Фредди Булсара – один человек. Все вокруг только и говорили, что о нем, пропустить взлет Фредди было невозможно. Вот и я однажды заметил на газетном стенде его фото на обложке Melody Maker. Огромное фото с крикливым заголовком. Я смотрел и думал: «Черт побери, это ж Фредди Булсара!»

Совершенно случайно, уже в самом конце жизни Фредди, Джерри работал в связанном с Queen арт-проекте. Но лично он уже никогда не встречался с приятелем своих студенческих лет.