Текст книги "Новогодняя ночь"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Джон с Марго ушли из танцзала одни из последних. Они еще побродили по пустому к этому времени и слабо освещенному первому этажу, взявшись за руки и явно не желая завершения праздника.

Лемон нашел их и присоединился. Свой пиджак он где-то скинул и ходил теперь, засунув руки в задние карманы брюк.

Втроем они устроились в удобной нише с окном, выходящим во двор, где из снега торчали низкорослые мескитовые деревья. Хотя на небе не было луны, снег тихо серебрился отраженным светом догорающего дня. Этот бледный свет вырисовывал из темноты голые черные ветви мескитовых деревьев и куцые кактусы.

Было очень приятно сидеть вот так, слушая неспешный разговор двух мужчин, тем более что Марго чувствовала себя совершенно вымотанной за эти два долгих дня и устроилась теперь, откинувшись в своем глубоком кресле и совсем расслабившись.

– Неплохо бы чашечку какао, – заявил Лемон и стал подыматься.

Его опередил Джон.

– Сиди спокойно. Ты уже набегался за двое суток. Я схожу.

– Позови Чака. Он принесет.

– Не-е, его команда совсем выдохлась. Правда, они заслужили благодарность за свою работу.

Джон ушел, оставив Лемона с Марго наедине.

– Рада, что пришла сюда? – спросил Лемон у засыпающей гостьи.

Та что-то промычала.

– Спать хочешь?

– Немножко.

Лемон лениво пошевелился, переложив ногу на ногу.

– Ну что, сядешь на пегого?

– Нет.

– Почему?

Марго посмотрела в его сторону.

– Джон просил не делать этого.

– Так ты теперь его слушаешься?

Марго пожала плечами.

– Он правильно говорит.

– Мне кажется, ты сможешь справиться с ним. Ты отличная наездница.

– Была ею когда-то очень давно.

– А ты не участвовала в скачках?

– Нет. Отец считал это пустой тратой времени.

– Это ж просто соревнование. Как любое другое, скажем лыжи, или плавание, или бег, например.

– Он говорит, все это хорошо, но соревноваться бессмысленно.

– Бессмысленно... – задумался Лемон.

– Можно заниматься чем-нибудь другим.

– Можно ездить на пони.

– Точно. Мы как-то говорили об этом с Джоном.

Лемон фыркнул.

– Ты хочешь, чтобы на пони ездил Джон!

– Нет. Я думаю, он способен на другие хорошие дела. А вот Пассия – пожалуй.

– Ага! Ревнуешь?

– Да нет, не ревную. Что к ней ревновать? Только...

– Что ж, приятно слышать.

– В наши дни гостеприимство, похоже, приобрело странные формы.

Лемон рассмеялся.

Но Марго было не смешно.

– Она задела его самолюбие.

– С ним все в порядке.

– Думаю, с ним будет все в порядке. Он изменился с прошлого года.

– Это за два-то дня? – улыбнулся недоверчиво Лемон.

– Люди меняются за считанные секунды.

– Что правда, то правда. Я сам стал свидетелем, как это произошло с Чико. Он долго боялся, что его депортируют обратно в Мексику. Ему даже казалось, будто все на свете следят за ним. Мне пришлось буквально за руку тащить его на регистрацию. Все равно что затаскивать кошку в воду. Но после того, как его поставили на учет и он появился из темной канцелярии на свет Божий, он преобразился. Посмотрела бы ты, как он стоял и удивленно озирался по сторонам, точно заново родился. Это было здорово.

– То же самое произошло и с Джоном.

– Я так и предполагал. Разве ты не рада, что я пригласил тебя?

– Зачем ты это сделал?

– Потому что вы подходите друг другу. И если я сделаю так, что он обзаведется здесь семьей, он может тут и остаться.

– Он так и так здесь останется. Ты ему нравишься.

– Да я давно уже выбился из сил, давая ему шанс за шансом проявить себя. Он такой... Так ты сядешь на пегого?

Марго оглянулась и увидала Джона, приближающегося с подносом. Он уловил последнюю фразу и сказал «нет», передавая им с Лемоном чашки дымящегося какао.

Лемон помешал в своей чашечке и пожаловался Джону:

– Не знаю, как тебе удается вмешиваться в мои планы. Я привел сюда эту женщину, чтобы уговорить ее сделать КОЕ-ЧТО с проклятым конем. Ты же запрещаешь ей, и, что самое удивительное, она тебя слушается! Как тебе это удалось?

Джон до предела вежливо объяснил:

– Я не хочу, чтобы она разбилась.

– Да она крепче любого железа.

Джон укоряюще посмотрел на Демона.

– Но она же леди.

– Самые железные женщины, которых я встречал, – с нетерпеливым вздохом выпалил Лемон, – были именно леди. Просто они всегда немного более утонченные. И у них у всех обычно низкий, мягкий голос. Никогда не слышал, чтобы хоть одна из них кричала или говорила на повышенных тонах. Они даже кричали спокойным, ровным голосом и очень вежливо.

– Кто эти женщины? – полюбопытствовала Марго, не отрываясь от какао. Ей казалось, это некто, бросивший Лемона.

– Моя мать, например. Она самая упрямая из всех женщин, которых я встречал.

Джон посоветовал:

– Позволь ей прокатиться на пегом.

– У Марго кости срастутся быстрее, чем у моей мамы.

Марго усмехнулась.

– Ты же говорил, что этот конь меня не сбросит.

Лемон сперва облизал губы, а потом сказал:

– Ну... Он, например, может проскакать под низко висящими ветками, провезти тебя под низким навесом, а если не будешь следить за ним, может и понести.

– Ты настаиваешь сейчас только потому, – поинтересовалась Марго, – что я уже пообещала Джону никогда не ездить на этом пегом скакуне?

Лемон опустил глаза, глядя в чашку, и начал с жалобой в голосе:

– Должен же кто-то сделать что-нибудь с этим жеребцом. Он будет отличным скакуном. Просто я никак не могу найти того, кто научит его хотя бы самым азам.

– А почему ты сам этим не займешься? Ты же превосходный наездник, – предложила Марго, и это было логично.

– Да у меня нет времени, и к тому же я побаиваюсь его.

Марго с Джоном дружно рассмеялись. Лемон допил какао и подытожил:

– Да, вот так. Я тут услышал, как мыши бегают по полу, и мне показалось, что это пегий жеребец забрался в дом и крадется ко мне.

– О!.. – вырвалось у Марго. Джон глубоко вздохнул и предложил:

– Я подумаю, что можно сделать.

– Нет, тебя я к этому жеребцу не подпущу. Он тебя чует и понимает, что ты соперник, который пришел с ним сражаться. С женщиной такого не будет.

Марго так резко поставила свою чашку, что блюдце звякнуло, вскинула в восторге руки и воскликнула:

– Пассия!

Лемон отверг ее предложение:

– Она не леди.

Джон улыбнулся укоризненно.

– Ну что ты, это не по-джентльменски. – И отпил глоток какао.

– Он пытается заставить меня вести себя цивилизованно, – прокомментировал Лемон.

– Его слишком рано отняли от матери, – объяснил Джон Марго.

Лемон возмутился:

– Да она сама оттолкнула меня!

– А был хоть кто-нибудь, кто не посочувствовал ей? – поинтересовался Джон.

– Нет, – проворчал Лемон. – Даже судья по делам несовершеннолетних был на ее стороне.

Марго решила прояснить:

– Что же ты такого наделал?

– Ну... – начал Лемон и запнулся.

Джон напомнил ему:

– Вот именно. Она же незамужняя женщина и твоя гостья.

– Что? И я, по-твоему, не могу вести с ней интимных бесед?

– Нет, – коротко бросил Джон. Он отставил в сторону чашку, а Лемон от волнения заговорил вибрирующим голосом:

– Джон, ты знаешь Марго с прошлого года. Как ты думаешь, может она теперь поближе с нами познакомиться?

– Конечно, хотя на самом деле прошло только два дня. Но она не любит копаться в чужом грязном белье, при этом она не критиканша и не придира...

Марго хмыкнула.

Джон, не спуская с нее глаз, отчетливо произнес:

– Настоящая леди.

Лемон откинулся в кресле и стал почему-то возражать:

– Что ж, например, моя мама тоже леди. Но это не мешает ей быть вспыльчивой, темпераментной и беспричинно вздорной.

– Ты бы вывел из себя и монашку, – возразил Джон.

– Случалось и такое. Мне же пришлось пойти в конце концов в католическую школу, потому что другие не хотели пускать меня в свои разбитые двери, и...

– Может, в «раскрытые двери»? – предположил Джон.

– Нет, именно в разбитые, потому что я сам об этом позаботился. Мне это ничего не стоило. Один раз при помощи самодельной бомбы, другой раз джипом, а еще – папашиным «фордом». Это его доконало.

Марго разобрало любопытство.

– Зачем ты все это делал?

– Я был против формального образования. Правда, потом я изменился, мне стало интересно, и я даже стал... слушать, – объяснил Лемон, но совесть заставила его добавить: – Иногда.

– Редко, – уточнил Джон.

Лемон нахмурился, недовольный.

– Ну зачем ты так! Помнишь, года два назад ты мне советовал взять с собой спальный мешок? Ну, когда река должна была разлиться? Я же взял.

– Да ты просто заранее проверял реку.

Лемон кивнул.

– Твоя правда. Ушастый Мул учил меня таким вещам, когда я был еще совсем ребенком. Его науку я не прочь был подолбить. Не то что слова и знаки... цифры... Гадость всякая...

– У тебя не было способностей к чтению? – спросила Марго.

– Да. Но тогда они не могли помочь мне, как помогают таким детям сейчас. Они считали меня вконец испорченным, трудным ребенком. Так это и было, поэтому я не понимал всего того, что они мне втолковывали. Все остальные дети могли читать и писать, а я даже не мог понять, почему я этого не могу.

– Да, не повезло, – согласилась Марго.

– Тогда-то я понял, что нет людей, которые умеют все, и пришлось признать, что я тоже могу не все.

– Поэтому-то с тобой было так легко ужиться, – сделала вывод Марго, – ты был таким послушным и робким мальчиком.

– Ага, – ответствовал Лемон, упираясь руками в колени и медленно подымаясь. – Вы совсем меня заболтали. Пойду спать.

Джон пробурчал:

– Какой гостеприимный хозяин.

Лемон сел обратно.

– Ну не будем тебя больше задерживать, – продолжат Джон. – Обещаем, что с первыми лучами солнца мы развеемся, как утренний туман.

– Почему-то я не удивлюсь, – сказал Лемон и снова поднялся, на сей раз без особых усилий. Он улыбнулся сидящей перед ним и внимательно слушающей парочке. – Спокойной ночи, детки. Ведите себя хорошо. Или хотя бы будьте благоразумными.

– Лемон! – с укоризной воскликнул Джон.

– Иду, иду. Спокойной ночи. Без вас двоих вечеринка бы не удалась. – Говоря это, Лемон наклонился и поцеловал Марго в лоб. – Ты не рада, что пришла?

– Рада, рада. Успокойся.

Лемон изобразил на лице непомерное удивление.

– Почему? Почему ты так говоришь? Я что...

– Спокойной ночи, Лемон, – сказал Джон.

Лемон попытался возразить:

– Я знаю, что когда я не...

– Лемон! – выкрикнул, не сдержавшись, Джон и при этом схватился руками за голову, будто в отчаянии.

Только тогда тот ушел, смеясь во весь голос, и долго был еще слышен его удаляющийся смех. Лемон был так невозможно забавен, что двое оставшихся в холле не сдержали улыбок, покачивая укоризненно головами.

– Вы хорошие друзья, – описала происходящее Марго.

– Обычно да, – сказал, вставая, Джон и протянул ей руку. – Я провожу тебя наверх.

– С чего ты взял, что я хочу спать? – спросила его Марго так, будто и впрямь хотела это выяснить.

– Уже пора.

– Я думаю... – не успев досказать, Марго зевнула. – Вот видишь? Стоит тебе что-то предложить, как я сразу соглашаюсь.

– Значит, меня зовут Свенгали, а тебя тогда – Трилби, – заявил вдруг Джон, помогая ей подняться.

– Это еще кто такие?

– Она пела как ворона. Но он был гипнотизером, внушал ей, и она пела жаворонком.

– Ах вот оно что! Ты хочешь, чтобы я тебе спела?

– Да нет. Я только хочу, чтобы ты меня слушалась.

– В чем же? Ну-ка, ну-ка!

Держа Марго под руку, он провел ее по всему первому этажу до лестницы. Кое-где еще горел тусклый свет, но в основном было уже темно, и они не встретили на своем пути ни одного человека. Было тихо, и единственный звук во всем доме – стук каблучков Марго – эхом отдавался в коридоре. Казалось, они остались одни во всем мире и, кроме них, никого больше нет.

Марго остановилась и, опершись на руку Джона, сняла сперва одну, потом вторую туфлю. Джон взял их у нее, и они показались такими маленькими в его широких ладонях. Свободной рукой он взял руку Марго и повел свою даму вверх по лестнице.

Он собирался заняться с ней любовью.

Марго догадывалась о его желании и думала только, стоит ли позволять ему это так скоро. Тут она поняла, что на самом деле сама его хочет. Марго подняла глаза на Джона, чтобы поделиться с ним своим изумительным открытием, и увидела, что он не сводит с нее глаз.

Джон тяжело дышал полуоткрытым ртом, скользя глазами по ее телу, от тонкой шеи до заключенных в чулки ног, осторожно ступающих по лестнице. Он замечал все движения, во время которых платье облегало ее фигуру. Джон чуть сильнее сжал руку Марго, при этом ласково поглаживая ее пальцы.

Он поцеловал Марго после первого же лестничного марша. Он просто не мог ждать. Марго очутилась в его объятиях, и туфли в его руках вжимались ей в спину, когда Джон крепко стиснул ее одной рукой. Второй рукой он поддерживал голову Марго, пока впивался в ее губы жадным поцелуем.

Джон слегка отпрянул, и звук разъединяющихся после поцелуя губ пронизал тишину вокруг, выдавая влюбленных. Он внимательно смотрел в лицо Марго.

Они заспешили по лестнице на второй этаж, и Марго прошептала:

– Пассия неплохо тебя научила.

Если она собиралась охладить его пыл неуместным замечанием, значит, она была недовольна. Тогда Джон тихо поведал:

– Ее звали Мэри Джо, и это было на втором курсе в Темпле, Огайо.

– Неужели все второкурсницы так целуются? – прошипела Марго.

Его ответ был почти не слышен:

– Да, если они на втором курсе Темпля, Огайо, и если их зовут Мэри Джо.

– С кем ты целовался потом? – смягчилась Марго.

– Мэри Джо была мне небезразлична, поэтому следующая девушка, которую я поцеловал, была только на третьем курсе.

– А со второго на третий курс, – пробормотала Марго, – ты перешел в один день, как мы перешли из старого года в новый?

– Угу, – буркнул Джон.

Она попыталась его упрекнуть:

– Ты очень непредсказуемый мужчина.

– Я шел к этому поцелую с тобой с того самого момента накануне Нового года, когда ты вошла в библиотеку в «том платье» и заперла за собой дверь.

– Ничего такого в моем платье нет! – опять завелась Марго.

– А я что, сказал, что есть?

– Но ты говоришь о нем как о «том платье», будто оно какое-то из ряда вон выходящее.

Джон почти выкрикнул:

– Но оно такое и есть!

– Шш! – оборвала его Марго. – Ты уже целовался со мной.

– Знаю, знаю. Но мне этого мало. Я бы и хотел остановиться, но не в силах, твой рот меня сводит с ума так же, как твое тело.

Теряя голову, Марго еще успела уточнить:

– Это семья Мэри Джо заставила тебя сбежать в Техас?

– Да, – согласился Джон. – Сэлти с Фелисией положили много усилий в борьбе с ними и, главное, почти все свои деньги, но безуспешно. Я был отправлен в Техас, и поначалу мне показалось здесь скучно. Чересчур много мужчин и чересчур мало женщин.

Марго попробовала догадаться.

– Ты не мог понравиться ни одной женщине?

– Только Пассии.

– Да это заставило бы задуматься любого мужчину.

Когда они поднялись в мансарду, до их слуха внезапно донесся приглушенный женский смех. Очень сладострастный. Марго смотрела себе под ноги, ступая по лестнице, и только краем глаза видела, как Джон услыхал этот смех и как тот отозвался в тихой ухмылке самого Джона.

– Держи себя в руках, – прошептала Марго ему.

– Это сейчас-то? – удивился Джон.

Марго засмеялась, и неожиданно ее смех прозвучал очень похоже на только что услышанный ими. Марго попыталась оправдаться:

– Это призрак. Разве Лемон тебе о нем не рассказывал?

– Нет.

– Ну что ж, спроси его об этом, – очень тихо предложила Марго.

Джон отвечал ей тоже на пониженных тонах:

– Очевидно, этот призрак, живет у Лемона в комнате, поэтому он и не приглашает к себе других, живых женщин.

– Я думаю, он никого для себя не пригласил, потому что ты ведь мог бы и не обратить на меня внимания, тогда Лемон проявил бы особое гостеприимство в отношении меня, чтобы я не чувствовала себя ненужной, брошенной и одинокой.

Такое объяснение вдруг заставило Джона ясно представить себе все благородство Лемона, который мог вот так пожертвовать собой ради друга. Но интересно, мог ли Лемон увидеть в Марго нечто большее, нежели просто гостью? Всерьез заинтересоваться ею?

В мансарде не было слышно ни звука, все двери заперты и только комната Марго открыта. В комнате никого не было, Марго опять оказалась в одиночестве. Ночник горел, и ее постель была застелена.

Джон не мог сдержать довольной улыбки.

– Проверю под кроватями, – заявил он, закрывая за собой дверь.

Марго сумела подавить собственный смешок и тихо ждала, скрестив руки на груди, пока он закончит.

Джон, встав на одно колено и опершись о пол рукой, заглянул под каждую кровать. Единственной находкой оказался чужой мужской носок. Джон проверил в шкафу, откуда достал и поставил на пол туфли Марго; он просмотрел ее вещи и, присвистнув, извлек красное платье, одиноко висевшее на вешалке. Джон взял его, демонстративно взвесил в руке, показывая, насколько мало ткани было использовано при изготовлении этого шедевра.

– А где то белье, которое ты надевала под это платье? – спросил спокойно он.

– Никакого белья не было.

– Так на тебе тогда НЕ БЫЛО белья и ты еще предлагала снять платье? И я, – дурак, отказывался?

– Ну, даже если бы ты и согласился, я не стала бы снимать его там перед тобой.

Джон подошел к ней и, взяв в ладони ее лицо, притянул к себе. При этом он сказал:

– Ты свободная женщина, и никто за тобой не ухаживает? Разве у таких опасных женщин нет своего эскорта, который бы ограждал их от мужских посягательств?

Марго покачала головой.

Джон наклонился к ее лицу, его дыхание неожиданно стало резким и неровным. Он обвил Марго руками и так прижал ее к себе, что казалось, еще чуть-чуть, и они сольются в единое целое. Она чувствовала, как он вжимается в ее податливое, нежное тело.

Марго оказалась до такой степени стиснутой, что была на грани обморока и с трудом дышала, но ей это нравилось, от этого кружилась голова, и Марго делала отчаянные попытки втиснуться еще сильнее.

Похоже, она совсем потеряла сознание, когда Джон поцеловал ее самым убийственным образом. Впрыснув ей смертельную дозу этого яда, он спросил ее охрипшим от напряжения голосом:

– А как с этим платьем? Ты дашь мне его снять?

Марго неопределенно помотала головой, и невозможно было разобрать, согласна она или нет. Тогда Джон наклонился, взялся за край платья и потянул его вверх через голову Марго.

Ей пришлось остановить его и напомнить о поясе.

Джон дрожащими руками пытался с ним справиться, пока Марго наблюдала за его действиями.

Оставив ее, он скинул ботинки и отшвырнул их в сторону. Следом полетели пиджак с галстуком. С ними он расправился запросто и очень естественно, вот только ее пояс почему-то упрямился. Его собственный ремень поддался легко, и Джон стал расстегивать брюки.

Когда он вытащил из брюк рубашку, то сказал Марго:

– Закрой глаза.

Она подумала, что Джон, может быть, стесняется, и зажмурилась.

Однако Джон просто сорвал с себя рубаху, оторвав спереди пуговицы, только манжеты он расстегнул как джентльмен и скинул рубашку на пол. Майки на нем не было.

По его примеру Марго отступила чуть назад и сама развязала свой пояс.

Когда Джон увидел, что она превосходно справляется сама, он окончательно избавился от брюк.

Однако Марго стояла все так же в платье, не пытаясь его снять.

Джон на секунду остановился и задумался. Марго не возражала. Тогда он подошел и снова впился в ее губы своим совратившим бы и ангела поцелуем. От этого Марго стало не хватать воздуха, она вцепилась в Джона и тихо застонала.

Его дрожащие руки смогли нащупать пуговицы на ее груди, которые уже, казалось, сами жаждали быть освобожденными. Расправившись с ними, Джон наткнулся на кружево лифчика, скрывающего грудь Марго.

Тут Джон стал очень медленным и осторожным. Он невероятно нежно касался ее. Скорее даже, только смотрел. Его поцелуи были ласковыми, всасывающими нежно-податливую плоть. Марго дрожала от желания.

– Ты замерзла? – спросил ее заботливо Джон.

Она покачала головой.

Тогда он улыбнулся, вспыхнув.

– Ты хочешь меня.

Марго кивнула несколько раз. Да же! Да! Да!

– О Боже! Ты меня убьешь. Ну же, иди сюда, я сниму с тебя это платье, пока я его не порвал.

Он и правда снял его очень осторожно.

Марго очутилась перед ним в одном кружевном белье. Она выглядела удивительно невинно. Эта перемена в ней еще больше возбудила Джона.

– О, сладкая моя...

– Хочешь снять мои чулки?

– Да, – ответил он молниеносно, едва она успела задать вопрос.

Марго села на краешек кровати, и Джон встал на колени рядом.

– Я сойду с ума, – в его словах не было и намека на легкую шутку.

– Или я.

Его лицо озарилось. Как будто у него внутри вспыхнул яркий свет.

– Ты меня хочешь. Ты правда хочешь меня!

– Да.

– О, Марго... – еле выговорил он, кладя голову ей на колени. Руками он обнял ее бедра и так застыл. Это было изумительно!

Марго запустила руки в его волосы и стала поглаживать их, успокаивая Джона.

Это его смягчило, и он стал ласково тереться носом об ее живот, а потом вдруг выпрямился и стал водить носом по ее груди. Это оказалось чрезвычайно эротично.

Джон снова опустился на корточки и окинул Марго взглядом. Когда он вполне овладел собой, то протянул руку и, приподняв ее кружевное белье, отстегнул чулки от пояса с подвязками, который был на Марго. С застежками он управлялся обеими руками, осторожно, что говорило о его неопытности в обращении с подобным нарядом или же о необыкновенном наслаждении, которое он находил в этом.

Джон аккуратно взял чулок за резинку и стянул его, скатав у пятки. Сняв его совсем, он спросил:

– Я правильно делаю?

– Да, – улыбаясь, отвечала Марго.

Это его приободрило, и со второй ногой он справился гораздо уверенней.

После этого он взглянул Марго в лицо. Взял в свои горячие-горячие руки ее холоднющие ножки и стал прижимать к своему жаркому телу. И все смотрел на нее.

Поколебавшись, он признался:

– Я так хочу по-настоящему дотронуться до тебя, но страшно боюсь тебя напугать.

– Да что ты! Ну, если будешь себя хорошо вести, я тоже по-настоящему дотронусь до тебя.

– Да! Да! – вырвалось у Джона.

Когда Марго медленно поднялась, Джон ухватился за нижний край ее белья и, вставая одновременно с ней, потянул тонкую ткань ей через голову и... долой.

На Марго оставались теперь только кружевные трусики. Джон молча стоял и смотрел на Марго, глубоко дыша, как будто пробежал многие километры, теперь вышел на финишную прямую и видит перед собой свою цель. Наконец-то!

Марго зашевелилась, беззвучно прошептала Джону: «Сядь» – и подвинулась, уступая ему место рядом с собой на кровати.

Пока он садился к ней, он успел ухватить и стянуть прочь ее трусики.

В то же время руки Марго стаскивали трусы с него самого. Он помог ей. Его дыхание перехватило, но он помог. Только попросил: «Осторожно!»

Беспокойно вздрагивая, Джон сел на кровати и потер лоб рукой. Его глаза на время потеряли хищный блеск, в них появилось наивно-простодушное выражение. Он был околдован, очарован ею. Он только шептал:

– Марго! О Боже, Марго!..

Ее трусики застряли на коленях, и Марго подвигала ногами, чтобы скинуть их, а потом отбросила прочь.

Джон помотал головой из стороны в сторону, не в силах оторвать взгляда от Марго. Сорвавшимся голосом он проговорил:

– Марго, будем же благоразумны. Мне кажется, до меня сейчас нельзя дотрагиваться. Я на взводе.

– Ты хочешь заняться со мной любовью.

– Ты уже заметила.

– Ты не очень-то скрывал.

– Если сейчас ты позволишь мне заняться с тобой любовью, я разрешу тебе потом делать со мной все, что захочешь. Думаю, я смог бы тебе разрешить наслаждаться моим телом по своему усмотрению... – На минуту он вдруг запнулся, сделав несколько резких вдохов, и сказал: – Нет, не могу даже говорить об этом.

– А презерватив у тебя есть? Я бы тебе его надела.

– А ты умеешь? – тут же переспросил Джон.

– Да нет, собственно говоря. Но как-то мы с подружками достали один и изучали, как им пользоваться. Думаю, я смогла бы надеть тебе его.

– Только не сейчас, – откровенно отвечал Джон.

– Ну, дай мне хотя бы посмотреть.

– Не думаю, что даже это у меня получится.

– Да хватит издеваться, – засмеялась Марго.

– Я на самом деле ужасно хочу тебя.

Марго поежилась, и при этом ее груди повторили ее движения, что было восхитительно-захватывающим.

– Я тоже хочу.

– Если будем действовать очень осторожно, есть вероятность, что я дотерплю до того момента, как окажусь в тебе.

Марго мягко засмеялась – точно так же, как та женщина, чей смех они слышали на втором этаже. Вдруг поняв это, Марго сказала:

– Та женщина занималась любовью с мужчиной.

– Да-а.