Текст книги "Принцесса из одного места"

– Забудьте о них, – махнул рукой Онтарио, проследив за моим взглядом, – забудьте обо всем, кроме этой ночи! Я совру, что ловил вас, точнее Зверя, до рассвета, а вы скажете, что не собирались кататься, а хотели просто посидеть в седле такой красивой лошади.

– Вот прямо так легко соврете? – заинтересовалась я.

Онтарио тронул Бурана с места, а за ним зашагал Зверь, смирный, как ягненок.

– Ну, я не совсем совру, – не смутился Онтарио, – я лишь немного приукрашу действительность. Я же вас ловил? Ловил. Вы же в седло сели? Сели!

– Мне будет ужасно жаль отдавать эту лошадь какому-то там залетному принцу, – грустно сказала я. – Может быть, мне его отравить?

– Коня или принца? – уточнил Онтарио.

– Принца, конечно, – возмутилась я. – Разве можно травить такое чудесное животное?

Я погладила Зверя по шее и вспомнила, что в кармане еще осталась ржаная горбушка. Достала ее и, разделив напополам, протянула половину Онтарио.

Мы ехали шагом в каких-то зарослях, под звуки соловьиных трелей и вкусное похрумкивание хлебом обоих жеребцов.

– Вы любите Самыйсокс? – спросила я, прислушиваясь к ним. – Или он не кажется вам таким чудесным местом, как мне, поскольку вы здесь выросли?

– Я слишком долго был на чужбине и теперь смотрю на многое, будто вижу в первый раз. Это забавляет, – ответил Онтарио.

– Забавляет? – возмутилась я. – Вам все кажется забавным! Неужели в вашей жизни нет ничего серьезного?

– Есть, – неожиданно помрачнел он. – Мой отец.

– Его Светлость? – изумилась я. – Почему? По-моему, он хороший человек и любит вас!

Онтарио молчал. Кажется, впервые молчал в ответ на мой вопрос.

– Почему? – с нажимом переспросила я. – Вы не имеете права мне не отвечать!

– Пф-ф… – он наморщил нос. – Вы злоупотребляете служебным положением, Ваше Высочество!

Я обиженно отвернулась.

– Я мечтаю повидать свет, а отец ждет от меня карьерных подвигов и удачного брака, – тут же заговорил Онтарио. – И я вынужден ему подчиниться, потому что… – Он замолчал, потом добавил: – Потому что не могу не подчиниться, дьявол меня побери!

– Вполне вас понимаю, – грустно сказала я. Соловьиная песнь рвала душу на части мечтами о несбыточным. – Правда, Аманда говорила, что до отъезда вы мечтали о библиотеке и размеренной провинциальной жизни…

Онтарио остановил лошадей и уставился на меня с таким гневом, что я едва не отшатнулась.

– Хватит уже напоминать мне об этом! – рявкнул он. – Аманда Кивис – привлекательная девушка, но мне не по душе мысль о браке с ней!

– Однако вы женитесь на ней, потому что так хочет ваш отец? – спросила я.

– Да я!.. – заорал он, но вдруг сдулся, как воздушный шарик в финале детского праздника, и холодно довершил: – Пожалуй, вы правы, Ваше Высочество, женюсь… Ваш отец был бы очень доволен вашей рассудительностью!

Он замолчал и дернул поводья, разворачивая Бурана в сторону замка.

По пути назад я дулась, а Онтарио молчал, разглядывая сельские пейзажи с выражением лица зеваки, случайно забредшего на выставку современного искусства. Во мне все кипело: да что это такое, в конце концов, орать на принцессу? Это позволено только моему отцу! Но, не зная, что сказать в сложившейся ситуации, я старательно любовалась окрестностями Самыйсокса и делала вид, что не замечаю человека, который равнодушно держал поводья моего коня, позабыв о своем предложении гулять до рассвета.

Герцог Ананакс встретил нас в облаке валериановых паров – похоже, запасы успокоительного в его замке сегодня подошли к концу.

– Ваше Высочество, – закричал он, увидев нас издалека, – о, Ваше Высочество! С вами все в порядке, хвала господу! – И схватился за сердце.

– Благодарю, Ваша Светлость, – улыбнулась я, будто ничего не случилось, – я просто хотела посидеть в седле этой славной лошадки, а она, возьми, и пустись в галоп! Такое приключение! Думаю, перекуплю Зверя у принца Стича, когда вы его ему подарите.

Герцог изумленно уставился на меня, а Онтарио спрыгнул с седла и пошел прочь. Краем глаза следя за его удаляющейся прямой спиной, я ощутила странное, несвойственное мне чувство сожаления. Отчего? Оттого, что прогулка не удалась? Мы не поговорили по душам? Или от того, что ему придется жениться на Аманде, даже если он уже не испытывает к ней нежных чувств?

– Умоляю, больше не пугайте меня так, – Ананакс дрожащей рукой отер пот со лба, – если с вами что-то произойдет, Ваше Высочество…

Он не договорил, но я и так поняла, что он имеет в виду, и даже испытала нечто, похожее на стыд. Поэтому воскликнула, желая подсластить герцогу знакомство с такой непредсказуемой особой, как я:

– Ваш сын – настоящий герой, и я обязательно сообщу Его Величеству, моему отцу, о его мужественном поступке!

– Правда? – расцвел Ананакс.

– Правда, – кивнула я, – а теперь, если позволите, я отправлюсь домой.

Его Светлость нежно, но твердо взял меня под локоток.

– Я лично довезу вас до дома, дорогая принцесса, и уеду, только убедившись, что вы сладко спите!

Я поморщилась. Прощай, одинокая прогулка в ночи! Но больше всего меня расстроило не это, а то, что уходящий прочь Онтарио так и не оглянулся.

* * *

«Любимый папенька, желаю тебе править до тех пор, пока самому не надоест! Как проходит подготовка к визиту неверийского принца в столице? Уже украсили общественные туалеты плакатами с его улыбающимся личиком? А местные белошвейки начали шить нижние юбки с его изображением? Уверена, о нижних юбках ты знаешь совершенно точно!..»

Его Величество Отис запнулся и посмотрел на мать.

Вдовствующая королева задумчиво распускала салфеточку, которую давеча вязала под ночную вазу – изображенный на салфеточке цветок, к сожалению, получился похожим на хищный кочан капусты.

– Продолжай, – невозмутимо произнесла Миневра.

«Между тем, не далее, как сегодня утром кортеж принца Стича прибыл в Самыйсокс. Его Светлость Ананакс расставил вдоль дороги вестовых, и как только кортеж показывался в их видимости, они тут же срывались с места и скакали с докладом, распугивая крестьянские подводы, торговцев, голубей и странствующих рыцарей – в общем, все то, что обычно встречается на проезжей дороге из одного населенного пункта в другой.

Поскольку кортеж добрался до городка ранним утром, я сие действо пропустила – спала в обнимку с любимым плюшевым мишкой…».

Королева растроганно вздохнула.

«Если ты помнишь, папочка, я прятала в нем слабительный порошок, который подсыпала своим гувернанткам в чай. Вот интересно, подействует ли кармодонское медикаментозное средство на неверийцев, как ты думаешь?»

Отис посмотрел на мать и спросил:

– Нас ждет международный скандал?

Та пожала плечами.

– Вряд ли, Оти. Твоя дочь слишком умна, чтобы ее поймали.

– О боже, боже! – простонал король и вновь взялся за письмо.

«Тетушка Селеста настояла, чтобы я надела новый наряд – герцог ждал меня во дворце, дабы представить Его Высочеству Стичу Неверийскому. Она выбрала для меня пышное платье глубоко бордового цвета… Честно говоря, в нем я напоминала самой себе чью-то отрубленную голову в луже крови, но тетушка уверила, что я имею подобающий случаю торжественный вид. К платью подобрали комплект рубиновых драгоценностей – диадему, колье, серьги и перстень. Кажется, это были мамины украшения? Ей они шли… Разглядывая себя, глубоко бордовую, в зеркале, я решила, что мое лицо выглядит слишком невзрачным для подобного наряда…».

Миневра перестала распускать салфетку и прислушалась.

«…И достала свою косметичку!» – прочитал Отис. Схватился за голову и воскликнул:

– Только не это! Только не косметичка!

Вдовствующая королева поджала губы.

«Используя угольный карандаш, я сделала свои невыразительные глаза ОЧЕНЬ выразительными, – продолжил читать король. – На моих щеках расцвели так любимые в Самыйсоксе розы, глубоко бордовые, ага. Губы я подрисовала, увеличив в размере, как делают наши столичные модницы, и, в целом, осталась довольна результатом. ЭТО лицо очень шло к платью. Я надеялась, что и на неверийцев мой вид произведет впечатление, ты же всегда говорил, что первое впечатление – самое важное!

Я прибыла во дворец герцога незадолго до полудня. Вокруг ограды толпились зеваки, которые встретили меня приветственными криками. Я слышала, как они спрашивают друг у друга: «Господи, а это кто такая?» – и осталась довольна.

Герцог ожидал меня на пороге зала для официальных мероприятий. За его спиной стоял Онтарио. Надо сказать, выдержки у Его Светлости Ананакса не занимать – когда молодой Ананакс, увидев меня, упал лицом в дверной косяк, отец лишь сглотнул и, поцеловав мне руку, повел на возвышение, где стояли три кресла. Я мило улыбалась придворным, но видимо, милоты в моей улыбке было слишком много, потому что все отворачивались…».

– Да что она творит? – воскликнул Его Величество, бросая письмо на стол.

– Она развлекается, – пожала плечами вдовствующая королева.

– Я выдам ее замуж за этого неверийца, даже если мне потребуется его подкупить! – Рявкнул король. – И пусть они развлекаются дальше вместе, как хотят!

– Я слышала, что у принца Стича своеобразный характер, – Миневра вновь занялась салфеткой.

– Какой бы у него ни был характер, мне плевать, – заявил Отис, – лишь бы он был добр с моей девочкой!

– Тебя не поймешь, Оти, – вздохнула его мать. – То ты стремишься сбыть дочь с рук, то беспокоишься о ее будущем.

– Потому и стремлюсь, что беспокоюсь, – проворчал король. – Надеюсь, дети ее образумят – они кого хочешь образумят!

– Да? – хмыкнула королева, взглянув на него исподлобья. – Кто бы говорил…

Его Величество торопливо подобрал письмо и продолжил чтение.

«Гости уже были в зале, кроме принца и его ближайшей свиты. Представляешь, у их дам в моде ленты, много лент! Они вплетают их в волосы, лентами украшены лифы и рукава платьев, и когда дамы машут руками, они напоминают швабры, которыми матросы моют полы…»

– Интересная мода, – заметила Миневра. – Полагаю, после визита принца в столицу, наши красавицы начнут повсеместно скупать ленты. Хм… Переговорю-ка я завтра с министром легкой промышленности.

«Неверийцы темноволосы, высоки. У них правильные черты лица и очень прямая осанка, из-за чего они производят впечатление людей высокомерных. Однако они приятны в общении и любят шутить, хотя по внешнему виду этого не скажешь. Пожалуй, их юмор для нас слишком ироничен, поскольку наши сограждане прямолинейны, как учительская указка. Но это я поняла позже, во время торжественного обеда. А тогда в зал начали заносить подарки, предназначенные тебе, папочка. Видимо, неверийцы решили, что нужна широкомасштабная рекламная акция, дабы убедить нас в том, что Неверия чтит отношения с нашей любимой родиной.

Про сундуки с золотом и брильянтами писать не буду – скучно. Одним из заинтересовавших меня презентов были напольные часы в деревянном футляре. Когда они в полдень и полночь открывают створки, внутри виден целый город, взбегающий по склону горы. В нем есть королевский замок, у ворот которого регулярно сменяется караул; городские кварталы, где днем по улицам ездят экипажи, а ночью загораются фонари… И даже виселица на площади, представляешь?! Его Светлость сказал мне по секрету, – а ему сказал по секрету Распорядитель неверийского кортежа, – что в полночь на ней появляется висельник. К сожалению, мы увидели только полуденное представление с экипажами, после чего часы унесли. Поэтому подтвердить, правда ли насчет фонарей и висельника, я не могу. Когда створки открываются, часы наигрывают неверийский гимн – на мой взгляд это очень смешно, ведь предполагается, что они будут стоять в твоих, папочка, покоях.

После часов внесли запертую шкатулку из драгоценных пород дерева. Тот самый Распорядитель, которого зовут Дуч Вивер, открывал ее целую вечность ключом, который по слухам хранит принц. Когда он, наконец, откинул крышку, нашим глазам предстал бесцветный камень, уютно угнездившийся на бархатной подушке. Держащий шкатулку высокий и худой старик в малиновой мантии, расшитой серебряными полумесяцами, оказался королевским магом с непроизносимым для кармодонца именем, звучавшим как-то вроде: «Навычспырсычер». Он сообщил (а Вивер перевел), что булыжник, оказывается, величайший магический артефакт под названием «Поцелуй правды». Если его приложить к голове любого человека, тот раскроет все свои секреты: где прячет деньги, с кем спит по вторникам, а с кем – по субботам, вынашивает ли планы нападения на дружественную державу?.. Таких артефактов всего два в мире, и как выясняется, ранее оба принадлежали Неверии! Теперь второй будет у нас, но знаешь что, папочка, если ты уже подумал, как будешь использовать его против меня, сейчас же думай обратно! Стоит только представить, что ты мечтаешь узнать мои тайны, как я вижу твой бюст, – тот, что стоит в кабинете у бабули, – который нечаянно падает на величайший магический артефакт…».

Его Величество почесал в затылке и посмотрел на мать.

– Альви найдет, как его уронить, – не поднимая глаз от салфетки, заметила та. – Так что – не советую. Лучше подумай, как использовать сей чудесный предмет в политических целях. Впрочем, если Кармодон закрепит союз с Неверией браком наследников, нам уже никто не посмеет угрожать.

– Ты права, – вздохнул Отис, – но я боюсь представить, как принц Стич воспримет нашу дочь в бордовом… э-э-э…

– Оттенке? – улыбнулась Миневра. – Если он не дурак, то правильно воспримет. Если дурак, то тут уже ничего не поделаешь.

– И снова ты права, мама, – еще трагичнее вздохнул король. – Как, оказывается, сложно быть отцом!

Вдовствующая королева хмыкнула.

– Ну, дорогой мой, поверь, матерью быть еще сложнее. Особенно матерью короля!

Отис улыбнулся и снова взялся за письмо.

* * *

Честно говоря, мне было совершенно все равно, как там выглядит заморский принц, поскольку меня захватила идея выкрасть Поцелуй правды и хорошенько стукнуть им по голове засранца Онтарио, чтобы понять, наконец, как он относится к Аманде! Потому что я никак не могла этого уяснить – он то собирался жениться на ней, то вел себя так, как будто его заставляют, держа клинок у горла, то заявлял, что все в прошлом. Дьявол побери мужчин, таких загадочных и противоречивых! То ли дело мы, женщины, у нас все ясно и понятно – по настроению. Сегодня люблю, а завтра – люблю другого!

– Графиня Бабакса упоминала о том, что вы привезли из столицы множество платьев, – наклонившись к моему уху, прошептал герцог, – но, увы, вы редко балуете нас новыми нарядами! Надеюсь, принцесса, вы переоденетесь к торжественному обеду? Так ведь и по протоколу положено?

Ананакс елейно улыбался, а я восхитилась его коварству – он пытался заставить меня выйти из «образа бордовой розы», прекрасно понимая, что если я сменю платье, то должна буду сменить и макияж.

– Зачем же это, Ваша Светлость? – округлила я глаза. – Неверийцы обожают бордовое! Вы не представляете, какие дебаты шли две тысячи лет назад, когда они решали, какой цвет использовать в качестве фона для государственного флага – бордо или красный. К сожалению, сторонников красного оказалось больше, поэтому сторонники бордового были перебиты.

Слева послышалось странное хрюканье. Покосившись на стоящее там кресло, я увидела, как Онтарио зажимает ладонью рот и отворачивается.

– Откуда вы это знаете, Ваше Высочество? – изумился Ананакс.

– Я прилежно изучала историю пограничных государств, – затрепетала я ресницами.

Герцог хотел сказать что-то еще, но тут двери в конце зала распахнулись, и Распорядитель делегации громогласно объявил:

– Его Высочество, наследный принц Неверии, герцог Дуссекский…

Я собиралась дослушать титул до конца, как вдруг услышала шепот Онтарио:

– На вас невозможно сердиться, принцесса, вы знаете об этом?

– И что это значит? – спросила, не поворачивая головы в его сторону.

– Я прошу у вас прощения за то, что повысил голос вчера. Это непростительно!

Я смотрела на медленно приближающегося ко мне принца Стича, а в моей душе неожиданно запели птички.

– Если это непростительно – как же я прощу вас? – улыбнулась я уголками губ, и приближающийся Стич улыбнулся в ответ, думая, что улыбка адресована ему.

– Вы хотя бы попробуйте! – шепнул Онтарио – даже не поворачиваясь к нему, я могла представить коварный блеск его глаз! – и поднялся вместе с отцом, чтобы приветствовать принца.

Я осталась сидеть, разглядывая гостя. Принц был немного выше младшего Ананакса, худощав и бледен. Его нельзя было назвать красивым, но лицо с резкими чертами и глубокими темными глазами выдавало породу и характер. Это был именно тот тип мужчин, который мне всегда нравился. Не понравилась лишь растерянная улыбка, блуждавшая на узких губах. Она как-то не вязалась ни с тем, что он – принц, ни с общим внешним видом.

– Я так рад быть здесь! – воскликнул Стич и оглянулся на толпу придворных.

Толпа приветственно зашумела.

Его Светлость Ананакс громко кашлянул, и тут я вспомнила, что отвечать первой по рангу положено мне.

– Мы рады приветствовать Ваше Высочество в Кармодоне и искренне желаем, чтобы ваше присутствие здесь было чертовски приятным! – произнесла я, копируя интонации папеньки.

Принц моргнул:

– Что вы сказали?

Я раздраженно прищурилась.

– Ее Высочество надеется, что вам понравится в Кармодоне и в Самыйсоксе, Ваше Высочество, – пришел на помощь герцог. – Мы подготовили для вас развлекательную программу, и будем рады, если вам она придется по душе!

– А… Конечно! – принц склонил голову и снова огляделся. – Я очень благодарен за теплый прием!

– Прошу занять место рядом с принцессой, – источая елей, проговорил герцог. – Я хотел бы представить вам свою свиту и рассказать о замечательном городе, в котором вы остановились.

Принц торопливо поднялся по ступенькам и, остановившись рядом со мной, спросил:

– Вы позволите ваше руку?

Я протянула руку, впишись взглядом в его лицо, оказавшееся так близко. Этот высокий лоб, прямой нос, острый подбородок… Густая, черная, похоже, давно не стриженная шевелюра… Глаза, полные тайны… Несомненно, он хорош собой, но почему же он меня так бесит?!

Когда его пальцы коснулись моей ладони, я почувствовала, как они дрожат. Он дотронулся губами до моей руки, а затем разжал пальцы так торопливо, словно ему было неприятно, после чего сел и уставился перед собой.

Ананакс занял третье кресло, а Онтарио остановился позади. Я успела увидеть его лицо, и на душе полегчало – он вовсю наслаждался моментом и где-то в глубине души, кажется, покатывался от хохота. Наверное, и мне не стоит принимать всерьез этого заморского чудака?

Прием шел своим чередом. Знаковые фигуры обоих дворов были представлены друг другу, принцу – вручена специально выкованная для этого случая шпага, и сделан намек на то, что это еше не все подарки.

Герцог разливался соловьем, ведя беседу, которую мне совершенно не хотелось поддерживать, и постепенно принц пришел в себя. Он оказался умен и начитан, великолепно изъяснялся на кармодонском, шутил. В другое время я бы с удовольствием с ним пообщалась, но почему-то не могла забыть его влажные ладони… А кроме того, я ощущала пристальный взгляд Онтарио и радовалась нанесенному «бордовому» макияжу, который скрывал истинное выражение моего лица.

– Мы восхищены подарками, которые вы привезли! – громко воскликнул герцог, и я поневоле прислушалась. – Эти часы – просто чудо, но магический артефакт – настоящее чудо из чудес!

– У меня есть подарок и для Ее Высочества, – повернувшись в мою сторону, сообщил принц и несмело улыбнулся мне. – Я знаю о ваших увлечениях, принцесса Альвина, и думаю, что подарок придется вам по душе.

– Драгоценности? – холодно поинтересовалась я. – У меня их много, спасибо.

– Вовсе нет, – кажется, обиделся Стич. – Но для того, чтобы его продемонстрировать, нам придется выйти на улицу.

Тут я слегка заинтересовалась. Быть может, он хочет подарить мне лошадь? Это было бы весьма кстати, пока я не придумаю, как заполучить Зверя в свою конюшню!

Я встала и решительно сказала:

– Так идемте! Чего мы ждем?

И первой спустилась с постамента. Замешкавшиеся герцог и принц поспешили догнать меня.

Мы вышли на улицу, и я с наслаждением вдохнула свежий, пахнущий розами, воздух. Летнее небо над головой было голубым, солнце сияло, в кронах деревьев пересвистывались птицы, а в кустах роз, украшавших подходы к парадной лестнице, жужжали пчелы. Эх, скинуть бы эту бордовую портьеру, умыться родниковой водой и сбежать к мальчишкам, сидящим с удочками на пруду… Смотреть на сонный блеск воды, на солнечные всполохи в прибрежных волнах, на мерное движение камыша под ветром…

Пока я мечтала о свободе, принц отдал своим сопровождающим какие-то указания. Все забегали, засуетились, и вскоре нашим взглядам предстало нечто квадратное, накрытое плотной тканью. Из-под нее раздавались подозрительные звуки – то ли вой, то ли шипение.

– Там приведение, Ваше Высочество? – удивилась я. – Оно будет летать по коридорам нашего дворца, жалобно завывать и греметь цепями?

– Разве вы не знаете? – ответно удивился принц. – Привидений не бывает, это все суеверия необразованных людей!

– А я верю в привидения, хотя ни одного ни разу не видела, – прищурилась я. – Наверное, я ужасно, просто чудовищно не образована!

Стич побледнел, потом покраснел, направился к накрытому предмету, сдернул полотнище и торопливо шагнул в сторону.

Вой поднялся до небес, а затем резко смолк.

Оцепенев от восторга, я смотрела на существо, запертое в клетке – а это была клетка! Оно было длиннолапым, грациозным, светло-серым и покрытым крупными черными пятнами. Особое восхищение у меня вызвали уши, высокие, полукруглые, на кончике каждого из них красовался идеально ровный круг черной шерсти.

Животное оглядело столпившихся вокруг людей, открыло розовую пасть и зашипело.

– Ей не нравится в клетке, – вдруг произнес Онтарио. Я даже не заметила, когда он оказался рядом со мной. – Смиссы не любят ограниченных пространств.

– Как вы сказали? – переспросила я, не сводя взгляда с восхитительного существа.

– Это смисса – неверийская степная кошка, – пояснил принц Стич. – Они хорошо приручаются и преданы своим хозяевам, как собаки. Долгая дорога, к сожалению, утомила ее. Потребуется время, чтобы она успокоилась.

– Она бы успокоилась быстрее, если бы была на свободе… – прошептал Онтарио.

Как тихо он ни говорил, я его услышала и была с ним согласна! Эти сила и грациозность никак не ассоциировались у меня с прутьями клетки, в которые были заключены. Не соображая, что делаю, я быстро подошла к дверце, откинула щеколду и позвала:

– Кошка, иди сюда!

Герцог Ананакс не сдержал стона. Толпа придворных дружно отпрянула и вместе с ней отступил побелевший как полотно принц.

Смисса зашипела, топорща усы, молниеносным движением вышибла створку, выскочила на свободу и остановилась рядом со мной, угрожающе вздыбив шерсть. Она была так прекрасна, что я с восхищением уставилась на нее, совершенно забыв об опасности.

Кошка низко заворчала и забила хвостом по бокам…

Чья-то крепкая рука задвинула меня за не менее крепкую спину. Подняв взгляд, я увидела светлый, коротко стриженный затылок. Онтарио Ананакс без страха протягивал животному открытую ладонь и негромко говорил:

– Тихо, тихо… успокойся! Никто не желает тебе зла. Обещаю, ты больше не вернешься в клетку!

Я изумленно наблюдала, как смисса успокаивается. Как обвисает ранее напряженный хвост, скрываются под четко очерченными черными губами белоснежные клыки, а зрачки теряют устрашающий блеск.

Продолжая разговаривать с кошкой, Онтарио медленно приблизился и положил руку ей на холку. Потом повернулся ко мне.

– Она не опасна, Ваше Высочество! Если хотите, можете ее погладить.

– Онти, может не стоит? – воскликнул Его Светлость.

– Как это – не стоит? – возмутилась я и, стараясь не делать резких движений, тоже подошла к смиссе, протянула руку и коснулась ее восхитительно шелковистой макушки…

Потом я почесала ее за ухом. Потом под подбородком. Потом коснулась кончика белого клыка, торчащего из-под губы, и почесала его тоже – все знакомые мне уличные кошки обожали, когда их так гладили.

Смисса неожиданно мурлыкнула и упала на бок.

Онтарио, пристально наблюдающий за нами, рассмеялся.

– Теперь она будет ходить за вами хвостом, Ваше Высочество. Смиссы понимают, когда люди действительно любят животных, а когда – нет.

– Как замечательно! – раздался голос рядом. Обернувшись, я увидела принца, с которого забавно сходила бледность – пятнами. – Вы подоспели так вовремя, Онтарио… Я ужасно вам благодарен за помощь!

– Все нормально, Ваше Высочество, – махнул рукой младший Ананакс, – я пробыл на вашей родине долгое время и восхищен этими животными не менее принцессы Альвины. Говорят, во дворце Его Величества Панча Первого живут ручные смиссы, это правда?

– П… правда, – заикаясь, ответил Стич.

– Еще я слышал, что вы воспитали нескольких котят…

– Да? – я с интересом посмотрела на принца.

– Э-э-э… – проблеял Его Высочество. – Они милые, но я предпочитаю держаться от них подальше.

Фыркнув, я вернулась к герцогу. Смисса вскочила и, подойдя ко мне, села рядом.

– Умная Кошка! – восхитилась я и снова почесала ей клык.

– Ваше Высочество, моя смерть будет на вашей совести! – патетически возгласил старший Ананакс.

– Ваше Высочество, он лукавит, – шепнул тоже подошедший Онтарио, – у него здоровье как у быка.

Я хихикнула, но, к своему сожалению, вспомнила, что должна поблагодарить принца.

– Ваше Высочество, – сказала я Стичу, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучал холод, – подарок – выше всяких похвал. Я искренне благодарю вас за него!

– О, я очень рад! – с энтузиазмом воскликнул тот. – Теперь ваш зоосад пополнится новым чудесным экземпляром.

– Зоосад? – не поняла я, а потом вспомнила о том, что патронирую этот самый зоосад.

– Ни о каком зоосаде даже речи нет, дорогой принц, – мурлыкнула я. – Кошка будет жить со мной во дворце, когда я вернусь в Тессу, и в доме моей тетушки Селесты – здесь, в Самыйсоксе.

В толпе раздался женский вскрик и звук падения тела.

После кратковременной суматохи, вызванной обмороком Бабайки, герцог предложил:

– Давайте вернемся в замок и отобедаем. А вечером нас ждет бал в честь прибытия Вашего Высочества! – и он с любезной улыбкой поклонился Стичу.

– Я вам очень благодарен за теплый прием, – улыбнулся тот в ответ и предложил мне руку, чтобы идти назад.

Пока мы шли я украдкой ощупала его плечо. Оно было крепким, но какой-то не той крепостью. Величаво идя рядом с принцем и косясь на Кошку, я никак не могла понять, как относиться к неверийскому гостю, к этому не уверенному в себе и, похоже, скромному юноше. Он не произвел на меня впечатления, но разве он был плохим? Или просто – обычным человеком со своими страхами и комплексами? Скоро я порядком устала от этих мыслей и махнула на них рукой. В конце концов, визит носит формальный характер, и мне с Его Высочеством детей не крестить! Моей любезности хватит на несколько дней, после которых он отправится в Тессу, где им займется папенька.

В обеденной зале было пусто – мы вошли первыми и заняли места во главе огромного стола. Следом за нами чинно потянулась свита. Я поискала глазами Аманду – хотелось поболтать с ней о произошедшем, но она была где-то в толпе, и села достаточно далеко, из-за чего я была вынуждена весь обед слушать поучительную беседу герцога и принца о механизме расчета таможенных пошлин.

Кошка изящным движением ввинтилась под стол и улеглась там, положив морду на лапы и заставляя бледнеть герцога, занявшего место рядом со мной. Я же размышляла над тем, как назвать такой неожиданно приятный подарок. В голову лезли совершенно неподобающие имена: Ромашка, Ангел, Констанция, кроме того, меня все время отвлекал Стич, сидящий с другой стороны. Принц с энтузиазмом принялся за мной ухаживать, предлагая то салатик, то маринованные грибочки, то еще что-то.

– А что она ест? – спросила я, упреждая очередное предложение Его Высочества подлить мне вина.

– Кто? – не понял он.

– Кошка! Мясо или рыбу?

– Мясо, – сообщил принц. – Слуги кормят ее свежим мясом.

– Это не удивительно, Ваше Высочество, – подал голос Онтарио, – в неверийских степях, насколько я знаю, водоемов немного, и часто бывает засуха.

– Точно! – воскликнул принц. – Вообще смиссы очень неприхотливы. А вот и супчик!

И он радостно уставился на слуг, которые внесли супницы. Мне оставалось только почесать в затылке, что вообще-то говоря, принцессам делать не полагалось.

После основных блюд приглашенные разошлись по залу, дабы прогуляться перед десертом. Я нашла глазами Аманду и поманила ее, желая похвастаться Кошкой. Когда подруга подошла, смисса внимательно обнюхала ее протянутую руку и позволила себя погладить.

– Она восхитительна, Ваше Высочество! – воскликнула Аманда, почесывая Кошку за ухом. – Мне, конечно, немного страшновато, но это так здорово!

– Уверяю вас, ее совершенно не стоит бояться! – раздался голос рядом со мной. Обернувшись, я увидела Стича.

– Ваше Высочество, вы не представите меня? – поинтересовался тот.

– О, конечно! – улыбнулась я. – Это – Аманда Кивис. Аманда, это принц Неверии Стич, граф Дуссекский и что-то-там-еще. Он такой отважный – вы же видели, как он пытался защитить меня, когда я выпустила смиссу?

– А… Э… – замешкалась подруга. – Конечно, видела! Это все видели!

– Вашу руку, дорогая Аманда! – принц улыбался так широко, что у меня потемнело в глазах от белизны его зубов.

Она протянула руку, и он припал к ней долгим поцелуем.

– Вечером будет бал, – сказал принц, распрямляясь. – Вы подарите мне танец? Естественно, после того как мы потанцуем с Ее Высочеством.

– Я не люблю танцевать, – пожала я плечами. – Но с удовольствием посмотрю на вас со стороны. Вы будете самой красивой парой на балу.

– Правда? – расцвела Аманда.

Поцелуй Стича заставил ее щеки порозоветь, и сейчас она выглядела как истинная роза Самыйсокса.

Я иронично посмотрела на нее и указала глазами на Онтарио, который в стороне разговаривал с отцом и господином Распорядителем делегации.

– Ох, – спохватилась блондинка, – Ваше Высочество вы позволите мне подойти к старому знакомому, поздороваться?

Принц кивнул и увял на глазах, когда Аманда ушла.

– Какая восхитительная девушка, – пробормотал он, – Ваше Высочество, вы не находите?

– Мне не дано находить восхитительных девушек на обедах в мою честь, – засмеялась я. – И я не обижусь, если вы меня, наконец, покинете!

– Правда? – обрадовался Стич и порысил следом за Амандой.

Я встретилась глазами с Кошкой и пожала плечами. Аманду мужское внимание украшало, меня – раздражало. Какое счастье, что я, наконец, осталась одна!

Но не тут-то было.

– Ваше Высочество, Ваше Высочество! – услышала я дрожащий голос моей дражайшей тетушки. – Вы правда хотите, чтобы это чудовище жило у нас?