Текст книги "Парабеллум"

Лев Иванов
Парабеллум

© Лев Иванов, 2016

© Интернациональный Союз писателей, 2016

Лев Иванов

Иванов Лев Анатольевич, родился 5 августа 1980 года в поселке Кировское Тымовского района Сахалинской области.

В 2002 году завершил обучение в Академии гражданской авиации (г. Санкт-Петербург).

Автор четырёх сборников стихотворений: «Эльтиген. Крымские баллады», «Парабеллум», «Верхом на солнечных лучах», «Кузнечный переулок».

В данной книге представлен сборник «Парабеллум», дополнительно – стихотворения, определенные автором как маленькие поэмы, и избранные стихотворения, посвященные теме противостояния добра и зла, любви и ненависти, силы духа и жестокости бытия в разных их проявлениях.

Парабеллум
(2011–2013)

 
Тогда поэт
Другой судьбы,
И уж не я,
А он меж вами
Споет вам песню
В честь борьбы
Другими,
Новыми словами.
 

С. А. Есенин, «Капитан Земли»

Guevara

Студенчеству и рабочим Франции, и их «Красному маю» 1968 года посвящается

 
Красная майка,
на груди – «Guevara[1]1
  Guevara (исп.) – Гевара – от Эрнесто Че Гевара (Ernesto Che Guevara) – латиноамериканский революционер, один из лидеров кубинской революции 1959 года;


[Закрыть]»!
За девичьей стайкой
иду по бульвару!
Впереди треск «пожара»,
в голове зреет план!
«Comandante[2]2
  Comandante (исп.) – Команданте – воинское звание в испаноязычных странах, в разных армиях считается равнозначным званию майора или подполковника;


[Закрыть] Guevara,
no pasaran[3]3
  No pasaran (исп.) – но пасаран – «Они не пройдут!» – политический лозунг, выражающий твёрдое намерение защищать свою позицию;


[Закрыть]!»
 
 
Красная майка,
под сердцем – «Guevara»!
Зовут нас Ямайка
и Куба недаром!
Наш остров – Свобода,
Человек – океан!
«Comandante Guevara,
no pasaran!»
 
 
Красная майка,
на портрете – Гевара!
Не банда, не шайка,
толпа – друг пожара
И бунта начало!
Таков у нас план!
«Comandante Guevara,
no pasaran!»
 
 
Красная майка,
на флаге – Гевара!
Победа за нами,
мы бились недаром!
И пусть, что вчера нас
загнали в капкан!
«Comandante Guevara,
no pasaran!»
 
 
Красная майка,
а рядом Гевара!
И пуля под сердцем,
А рядом ей пара…
И вот Comandante
нам тянет стакан:
«Вина, camaradas[4]4
  Camaradas (исп.) – товарищи.


[Закрыть]?!
No pasaran!»
 

2012

Воробьи

 
Воробьи – взъерошенные грозди!
На рябине, по ветвям берёзовым
Рассядутся игрушками пернатыми,
Нас песнями разбудят нагловатыми.
 
 
С утра начнут возиться под карнизами,
На провода как будто бы нанизаны,
Вылетая из-под шифера стремительно,
Словно солнечного марта истребители!
 
 
Все чумазые такие, все голодные,
Уже напившись воздуха холодного,
Начнут скрипеть, свистеть, толкаться, бесноватые,
В снегу купая перышки помятые!
 
 
Ночами и морозными, и длинными
Им крохи снились хлебно воробьиные.
И там, во сне, они всё дрались, бестолковые,
За эти лакомства чудесные столовые.
 
 
Но вот весна пригреет основательно,
Они почистят пёрышки старательно
И не будут больше терпеливыми —
Начнут поу́тру громыхать отливами.
 
 
Усядутся под окна попрошайками,
Поодиночке или маленькими шайками
И будут ждать, когда хозяйка, с охами,
Исполнит сны и угостит их крохами!
 

2012

Парабеллум

«Разрешить офицерам иметь в строю и, вообще, при исполнении служебных обязанностей…»

Государь Император Всероссийский

Николай II Александрович

С.-Петербург, 7 февраля 1907

В августе 2011 года внесен в перечень моделей наградного оружия Российской Федерации.

 
Si vis pacem, para beIIum![5]5
  Si vis pacem, para beIIum (лат.) – Хочешь мира, готовься к войне;


[Закрыть]
Мир, опутанный войной!
Безотказный Парабеллум,
Ты, мой друг, всегда со мной.
 
 
Borchardt-Luger-ParabeIIum.[6]6
  Borchardt-Luger-ParabeIIum – сочетание названия модели пистолета (ParabeIIum) с названием его первосистемы (Borchardt-Luger)


[Закрыть]
Воронёные бока.
Точный быстрый Парабеллум —
Мой товарищ на века!
 
 
Si vis pacem, para beIIum!
Ведь в решающий момент
Беспристрастный Парабеллум —
Самый веский аргумент.
 
 
Borchardt-Luger-ParabeIIum,
Ты меня переживешь.
Хладнокровный Парабеллум,
Когда ты есть – не нужен нож.
 
 
Si vis pacem, para beIIum!
Когда оставили друзья,
Остался верный Парабеллум,
И расставаться с ним нельзя.
 
 
Borchardt-Luger-ParabeIIum.
Когда кругом одни враги,
Есть надежный Парабеллум —
Врагам тем, Боже, помоги!
 
 
Si vis pacem, para beIIum!
Во имя мира на Земле,
Дальновидный Парабеллум
Подготовился к войне!
 
 
Borchardt-Luger-ParabeIIum.
Умнее адвоката нет!
Благородный Парабеллум —
Самый лучший пистолет!
 

2011

Зов снежных вершин

 
Под скрежет металла рвущегося,
Под свист тормозов и взрывы шин
Души, с грацией барса крадущегося,
Уходят из тел на зов снежных вершин.
 
 
Удержать их теперь – попытки тщетные,
Оболочки из плоти разбиты – не склеить.
И уходят они навсегда, незаметные.
В их покой нам уже никогда не поверить.
 
 
На асфальте мелом, безвкусно, очерчены
Их судьбы неизменной скупые границы.
И вечны теперь, и навеки повенчаны
С памятью нашей их разбитые лица.
 
 
Вскроют машины, как банки консервные,
Ножницы и стальные тросы.
И тела их достанут, когда-то нервные,
И вопросы в толпе, пустые вопросы.
 
 
А они на закат от металла горящего,
Смертельного пьянства и старых машин,
От глупости прошлого и настоящего
Уходят от нас на зов снежных вершин.
 

2012

Дом из красного кирпича

Поэту В. В. Маяковскому

 
Я дом построю из красного кирпича,
Чтоб стены – цвета красного кумача,
И окна в основе – горный хрусталь,
Фундамент крепче, чем хром и сталь!
 
 
Я сделаю, чтоб у дома рос
Лес сплошной из русских берёз,
Чтобы воздух был чист от всех русских бед,
Заменяя запах былых побед!
 
 
Я дом построю большой, у реки,
Забивая сваи глубоко и врозь,
Чтобы знал и я – от моей руки
Планета наша пробита насквозь!
 
 
Чтоб рвалась и билась под лопатой пыль,
Разбивая твердь земную под новый каркас,
Не себе и не им, создавая быль —
Её из земли поднимая для вас!
 
 
Я для вас из мечты и из мысли, вновь,
Создам этот дом из красного кирпича,
Где стены цвета алая кровь,
Оттенка известного – красного кумача!
 

2013

Ева

Еве Н.

 
Ева первозданная,
По праву рода – женщина!
Из ребра адамова
Выточена вечностью!
 
 
Создана искусственно!
И, как-то неестественно,
Глаза прекрасно-грустные
Вчера смотрелись весело!
 
 
Вчера смотрелась сказочно
Улыбка отрешенная
И, несомненно празднично —
Походка искушенная
 
 
Когда-то змеем-странником
У дерева познания,
В садах Семи Посланников,
Трубивших мироздание!
 
 
Великим архитектором
Искусно сотворенная
И в этот вечер временем
Сквозь вечность пронесенная!
 
 
Тобою побежденный я
Сквозь сумрак заведения!
Ты – Ева возрожденная,
Небесное творение!
 

2013

Журналист

Хантеру С. Томпсону

 
Снарядом лечу на закат,
Что в небе взрывается бронзой,
Из пушки– ни шагу назад —,
Как пепел Доктора Гонзо.
 
 
Так недолго живут поэты,
Налету погибают, как птицы.
И уже не встречают рассветы
Их печально-небритые лица.
 
 
Пуля свинцовой спиралью
Остановит машинки стук,
Пистолет мой вырвав из рук,
На закате, что плавится сталью.
 
 
Разместятся фото в газеты
(их печально-небритые лица).
Журналисты, почти что поэты,
Им по правилам – с пулей сразиться.
 
 
С выстрелом мчусь, на ура!
На поиски правды и Бога,
Словно мастер сквозного пера,
С отточенным лезвием слога!
 

2012

«Заморожен под крылом…»

 
Заморожен под крылом
Край болотистых распадков —
Для сорок родимый дом,
Что раскинулся ковром
Садово-дачных беспорядков.
 
 
Ледяною крошкой снег
На асфальтовых дорожках
Завершит небесный бег,
Пролежит свой снежный век
На обходчицких сторожках.
 
 
С высоты облаков чужих
И полёта крикливой сороки
Видно – край ледяной лежит,
Заморожен в короткие сроки.
 
 
Ходят там люди праздные
Среди магазинных строений,
С лицами разнообразными,
С глазами пустыми и разными
От преемственности поколений.
 
 
То ли дождь, то ли ночь за окном,
Или снежные шторы в ряд…
Где-то там, за туманами – дом,
А сейчас, под пернатым крылом —
Замороженный хвойный наряд.
 
 
С высоты облаков чужих
И полета крикливой сороки
Видно – край пограничный лежит,
Растаможен в короткие сроки.
 
 
Сорока – белые бока —
Оставит на снежном ковре
Следы, как рассказов сорочьих строка —
Про хлеб зерновой, про сырые стога,
Про зиму на заднем дворе.
 
 
Вдоль рек православные храмы,
Купола и кресты под крылом,
Фрагменты родной панорамы
В чужие оконные рамы
Поставлены мутным стеклом.
 
 
С высоты облаков чужих
И полета крикливой сороки
Видно – край одинокий лежит,
Всеми брошенный в быстрые сроки.
 

Хабаровск, 2012

«Как тонок лёд, как тонок и опасен…»

 
Как тонок лёд, как тонок и опасен,
Но как прекрасен в солнечных лучах!
Когда торосы все, капелью плача,
В резных сосульках, как алтарь в свечах!
 
 
Как зыбок свет, как зыбок и прозрачен,
Глазами схвачен, искрами крича!
То рая врат посланник, не иначе,
Без белых крыльев на худых плечах.
 
 
Как воздух чист, как чист и не растрачен,
Пустым дыханием не схвачен на лету!
Я пью его, я не могу иначе.
Его не выпив, сгину на свету!
 
 
Как ветер зол, как зол и беспристрастен —
Среди снегов блуждающий злодей!
Я весь продрог, а он всегда несчастен —
Извечный странник ледяных полей.
 
 
Туман седой, седой и поредевший,
С восходом потерявший густоту.
Я, от тумана весь висками поседевший,
Пройдя сквозь плен его сырой и пустоту!
 
 
Как вечер тих, как тих и безмятежен,
В морозный сумрак погрузив моря,
Их в снег укутает и будет с ними нежен,
Как Бог, в сосульках весь резных, у алтаря!
 

2012

Марсианин

Эдгару Р. Берроузу, моим друзьям и себе

 
Уймись, везучий марсианин,
Тебе ещё лететь домой,
А ты,
Мечом над головами взмахнув,
Вдруг в бой
С горящими глазами,
С барсумским[7]7
  Т. е. марсианским (от Барсум – название планеты Марс, в фантастическом мире, созданном Э. Р. Берроузом)


[Закрыть] сердцем,
Но земной душой!
Уймись! Тебе лететь домой!
 
 
Ты воин —
Это не отнять!
Так этот красный мир устроен —
Чтоб выжить, надо воевать!
Война покажет, как ты скроен!
 
 
Сражаться – это как дышать!
Возможно только сбить дыханье!
И ты,
Плевав на расстояние,
Летишь на Марс, чтоб воевать!
 
 
Или любить!
Любовь – борьба!
Твоя судьба – принцесса Марса!
Земля лишь фарс,
И ты от фарса
Летишь сквозь космос!
Навсегда!
 
 
Уймись, везучий марсианин!
Теперь ты на Земле,
Живой!
Но красный диск над головой
И лик с чудесными глазами
Поют барсумскою душой:
«Вернись скорей – лети домой!»
 

2012

Кошкин день

 
Кошка ходит, где захочет.
Хочет – на окошко вскочит,
Хочет – выбежит во двор
И, крадучись, словно вор,
Словит воробья на грядке,
И, как будто все в порядке.
Надменно шевельнет хвостом
И сыто ляжет под кустом.
 
 
Потом пройдется гордо, важно
И помяукает отважно
На пробегающих собак,
Взберется резво на чердак,
Измажет в саже нос холодный,
А после скажется голодной,
Поест, поспит, забравшись в тень, —
Вот так проходит кошкин день.
 

2012

Мегаполисы

 
От полюса и до полюса,
По линиям меридиан,
Растут и ширятся мегаполисы,
Как узлы на артериях стран.
 
 
Разрастаются, как папирус.
Вгрызаясь в толщу пород,
Мегаполисы, точно вирус,
Мегаполисный губят народ.
 
 
В небеса упираются крышами
Мегаполисные высоты.
И невидимы уже, и неслышимы
Их подвалов гудящие соты,
 
 
Их дорог бесконечные щупальца,
Куполов золоченые флюсы,
Их людей мегаполисных лица,
Их аптек разноцветные плюсы.
 
 
Мчаться с дрожью, от полюса к полюсу,
Их метро – ревущие черви,
В них строители мегаполисов
На свои расползаются верфи.
 
 
И из них в облака врастается
Арматура – стальные волосы.
Так из пыли земной рождаются
И растут, как грибы, мегаполисы!
 
 
Их скелеты – клетки стальные,
Нервы – жилы электропровода,
Сотни окон – глазницы слепые
На их лицах бетонных без повода.
 
 
И они от полюса к полюсу,
Океаны форсируя вброд,
Разрывая на глобусе полосы,
Мегаполисный губят народ.
 

2012

Неизвестный

 
Неважно кто ты, ты – зачем,
Когда война стучится в двери,
Когда останешься ни с чем,
Сквозь слёзы разглядев потери.
 
 
Неважно, что уставший взгляд,
Седеет волос под картузом —
Идешь вперед, нельзя назад…
Плечо винтовка давит грузом.
 
 
Среди истоптанных сапог,
Твои – в бою оставят след.
И веришь, что поможет Бог,
Хотя учили – Бога нет.
 
 
Неважно, что туманит взгляд
В атаке газ пороховой,
Ты знаешь, что нельзя назад,
Когда убит товарищ твой.
 
 
Под орудийный дикий гром,
Под рёв винтов и взрывы мин,
Вдруг вспомнится далекий дом,
Когда остался в нем один.
 
 
Неважно, что сыреет взгляд —
Сквозь пыль горячая слеза…
«Беги вперёд! Нельзя назад!» —
Кричат родные образа.
 
 
Кричит сержант: «Нельзя назад!»
И пулю ловит грудью, в спешке.
И даже не прикрыть глаза
Его, застывшие в усмешке.
 
 
Неважно, что остывший взгляд —
Он отдает свою винтовку,
А вслед молчит: «Нельзя назад!
Беги вперед, в атаку, Вовка!»
 
 
И сбросишь ступор неуместный —
«Огонь! За совесть, не за страх!»
Сегодня первый неизвестный
Скончался на твоих руках.
 
 
Неважно, что горячий взгляд!
Сегодня – горячее пули!
Свистят: «Вперед! Нельзя назад!»
И пули взгляд не обманули…
 
 
Среди растерзанных степей,
Отчизну отстоял отважно.
И может не найдут костей,
Но это всё уже неважно.
 
 
Неважно, кто ты! Ты – зачем!
Гранитный облик полновесный!
Герой! Не спутаешь ни с кем!
Солдат, а имя – Неизвестный.
 

2012

«Мне правда глотку режет…»

 
Мне правда глотку режет.
Мне правда – нож у вены.
На зубах от правды скрежет,
Когда вокруг соленые стены,
 
 
Когда кровь разрывает жилы
И бежит, закипая в мозгу:
«Всё, ребята, своё отжили!
Три минуты нам жить на бегу!»
 
 
И небо, и море не прощают беспечных…
И небо, и море не прощают жадных…
Но тот, кто в море исчез беспощадном,
В небесах отразится вечных!
 
 
И холодные волны душат,
Ледяными тисками сжимая.
Мертвой хваткой живую душу
Из когда-то живых вырывая.
 
 
Они с ветром поют песни,
Пьют воду морскую залпом,
Им чайки теперь интересней,
С их хищным пернатым гвалтом.
 
 
И небо, и море не прощают беспечных…
И небо, и море не прощают жадных…
Но тот, кто в море исчез беспощадном,
В небесах отразится вечных!
 
 
С каким-то упрёком диким
В их глазах догорает горе —
Нет! Не стать человеку великим,
Когда он между небом и морем:
 
 
Ведь не прощают они беспечных,
Не прощают они жадных…
Но тот, кто в море исчез беспощадном,
В небесах отразится вечных!
 

2012

Огонь

 
Я весь горел
И пионерскими кострами
Летел на звёзды,
Нервами искря.
Я весь горел,
Летя меж облаками.
Ведь я – огонь,
Ведь я зажжен не зря!
 
 
Я ем траву,
И я кусаю брёвна!
Со мной нельзя,
Со мною не шути!
Я города съедаю,
Это модно!
И пью деревни,
Если по пути!
 
 
Вообще, я мирный,
Сказочник известный,
Люблю трещать,
Могу согреть в пути.
Я – бог каминов,
Страшный, но чудесный!
Я глину жадно жгу
На кирпичи!
 
 
Срываюсь дико,
Как-то интересно,
Свечой горящий —
Пламенный магнит!
Такой живой,
Такой ненастоящий,
Землёй рожденный —
Золотой бандит!
 
 
И я горел,
Срывал одежду всуе,
Ломал и так
Поломанную бронь!
Для вас тепло!
Для тех, что накануне,
Для них – жара!
И имя мне – огонь!
 

2012

Нож

 
У меня есть нож складной,
Нержавеющий и острый,
С рукояткою стальной,
А на ней рисунок пестрый:
 
 
В ночь бегущая куница,
Лес, бандитская луна.
Нож – перо железной птицы,
Продолжение крыла.
 
 
В кузне молотом рожденный,
Имеет бритвенный оскал!
Мой попутчик нареченный —
Нож складной, живой металл.
 
 
Я натру его до блеска —
В ночи бегущую куницу.
Перо в руке моей, как фреска!
Ценный дар железной птицы!
 
 
У меня есть нож складной,
Нержавеющий и быстрый,
С рукояткою стальной,
Словом острый, сердцем чистый!
 

Ноябрь, 2011

«Покинув привычные храмы…»

Дж. Хилтону и его «Потерянному горизонту»

 
Покинув привычные храмы,
Что спрятаны где-то в горах,
Нас встретят тибетские ламы
Верхом на смешных скакунах.
 
 
В свои обернувшись кафтаны
И четки вращая в руках…,
Там наголо бритые ламы,
Там мы ненадолго в гостях.
 
 
Над горами парящие грифы,
Горизонт – в небесах зеркала,
Нам рисует забытые мифы
Про страну, что зовут Шангри-Ла.
 
 
И мы скачем, ломая сюжеты,
Среди скал, средь далёких снегов,
Исполняя святые заветы,
Удивляя смешных скакунов.
 
 
И мы рвемся, мы топим вершины,
Что сдаются усталым ногам.
Горизонты нам пишут картины,
Поклоняясь смешным скакунам.
 
 
И заходим в привычные станы,
И чётки вращаем в руках:
Те самые бритые ламы
И мы, что проездом, в гостях.
 

2012

Пиратская

 
В тот день,
Когда меня казнили,
Цвели весенние сады,
И птицы в гнёзда приносили
Птенцам своим садов дары.
 
 
Скрипели старые качели
Под птичьи радостные трели,
Качались и тихонько пели
Пенькой на северном ветру
Все те,
Что раньше жить хотели,
А вот теперь тихонько пели,
Собой изобразив качели,
На главном городском мосту.
 
 
В тот день,
Когда всех нас казнили,
Цвели весенние сады
И люди к плахе приносили
Цветы – своих садов дары.
 
 
А раньше ведь скрипели тали,
И чайки с криками летали,
И боги гроты надували
На южном бархатном ветру!
А те,
Что жизнью рисковали,
На реях паруса мотали —
В удачу верили и знали,
Что не пройдутся по мосту!
 
 
Но в день,
Когда их всех казнили,
Закрылись райские сады —
Моря их души приютили,
В обмен на клады и дары!
 

2013

«Расстелет на сопках устало…»

 
Расстелет на сопках устало
Осень лоскутное одеяло,
Пошитое неровными строчками,
Яркими и пестрыми кусочками,
 
 
Рыжими лиственными латками,
Зелёными хвойными складками.
Ляжет одеяло разноцветное,
В октябре особенно приметное,
 
 
В ноябре загадочно прозрачное,
Когда небо соберется мрачное.
Нацепит сопкам шапки сине-белые
И разбавит краски ярко-спелые.
 
 
Ветер разбросает одеяло,
Чтобы к декабрю его не стало,
Чтобы перед холода началом,
Укрылись сопки снежным покрывалом.
 
 
А пока, глаз радует игриво
Это пёстрое раскрашенное диво,
Сшитое неровными кусочками,
Просек и распадков строчками!
 

2012

Стук

Памяти Морозова Дениса

 
Стук… Бой часов… Стук…
Сквозь время сердца твоего стук.
И столько лет пролетело в пыль,
Стук сердца твоего, как быль.
 
 
Сквозь метель, сквозь мороза стон,
Сквозь февральские тьму и мглу,
Помню я, как ты был влюблен
В пешеходные па на ветру.
 
 
Как сквозь тени скользящих столбов,
Тень свою ты вписал навсегда,
Не боялся испуганных слов
И бежал сквозь мороз, до утра.
 
 
И сквозь утро, всё стук да стук.
Так кипит в твоих жилах кровь.
Ты морозов февральских не друг,
Оживающий в памяти вновь.
 

2013

Портрет

 
Я играю в шахматы на клетчатой доске,
Смотрю на фигуры, расставленные в ряд.
Нет предела моей тоске…
Я ловлю глазами твой взгляд.
 
 
Сколько лет мы прожили с тобой,
А ты всё так же смотришь в ответ.
Я еще плоть из крови живой,
Но, а ты – всего лишь портрет.
 
 
Очертания твои – гуашь,
Бровь и губы, черт возьми, – акварель!
Необходимы мне: карандаш,
Чтоб портрет повесить – дрель.
 
 
Я забыл, как зовут тебя,
Но все так же люблю, поверь!
Черно-белым взглядом меня
Провожаешь из комнаты в дверь.
 
 
Я уйду из двери в ночь.
Все фигуры расставлены в ряд!
Ты – портрет, ты – грифеля дочь,
Как и твой нарисованный взгляд.
 

2011

«Словно на параде, в ряд…»

 
Словно на параде, в ряд,
В снежно-сказочном наряде
Стройных лиственниц отряд.
 
 
Словно куртизанки, ивы
Все разделись донага
И подставили игриво
Небу голые бока.
 
 
От стыда красотки ели
Тихо выли на ветру,
Кутая в пушистых лапах
Стволов резную наготу.
 
 
В миг берёзы похудели,
Спрятав золоченый лист
Под белоснежные постели,
Под леса восхищенный свист.
 

2011

Серые киты

 
На востоке, в Тихом океане,
Там где не строят длинные мосты,
Как в каком-то утвержденном плане,
Погибают серые киты.
 
 
И души их несутся над волнами
К холодным и песчаным берегам,
И океан гигантскими руками
Приносит их тела к людским ногам.
 
 
Их разберут медведи да лисицы,
Но, а прибой – бродяга и транжира,
Не прекращая пеною искриться,
Песок отмоет от остатков жира.
 
 
И души их несутся над волнами
(Для них пространство над волнами
сродни раю).
И, если затаиться за ветрами,
Услышать можно, как они вздыхают,
 
 
Там, на востоке, где восходят звёзды,
Там, где не строят длинные мосты,
Где дар Земли исполнит чьи-то грёзы,
И гибнут обреченные киты.
 

2012

«Бесконечно, очень бесконечно…»

 
Бесконечно, очень бесконечно
Может длится ночь без алкоголя.
Любовь твоя была недолговечна.
Тебя, возможно, звали Таня… или Оля.
 
 
Ты уходила молча и под утро,
Когда рассвет срывал ночное бремя.
Ты говорила: «Солнце, с добрым утром!»
И добавляла тихо: «Уже время»,
 
 
А после быстро, очень быстро мылась в душе,
И быстро, очень быстро одевалась,
А я твердил устало: «Но послушай,
Хочу, чтоб ты немного задержалась».
 
 
Ты улыбаясь, молча уходила,
Убрав неловко мятые купюры.
(Ночами год со мною проводила,
А до сих пор стесняется натуры)
 
 
Ты странная, но я с тобою вечно
Могу лететь, сквозь ночь, без алкоголя.
И, если бы не деньги, то, конечно,
Я бы запомнил имя Таня… или Оля.
 

2011

Непокоренный

 
Петербург непокоренный,
Я в тебя навек влюбленный,
Вторая Родина моя!
Обетованная земля!
 
 
На твоих камнях рожденный,
Невой и Охтой окрещенный
Перекрестием мостов —
Однажды названных отцов,
 
 
Как ночами заплутавший,
Я, себя в тебе искавший,
Умер и родился вновь,
Моя балтийская любовь!
 
 
Как в твоих кричал «колодцах»,
Как хотелось уколоться
Адмиралтейскою иглой
И стать зависимым тобой!
 
 
Быть на Манеже растворенным,
Толпой растоптанным, влюбленным
В твои вечерние огни,
В твои стремительные дни!
 
 
Быть богатым на Дворцовой,
И на Московской бедным быть,
Но жить непознанно и ново,
И каждый день себя творить!
 
 
Себя учить в твоих районах,
И по сей день непокоренных!
В твоих разгульных кабаках
Уснуть на каменных руках!
 
 
По стрелкам на трамваях мчаться,
Сквозь коммунальные миры!
Встречаться, Петербург, влюбляться
В девиц, что были так милы!
 
 
На разводных мостах спиваться,
По Невскому бродить толпой
И рваться, Петербург, срываться
В твой омут, прямо с головой!
 
 
И убегать, и возвращаться
К непокоренным берегам,
И в хмеле пенном преклоняться
К твоим базальтовым ногам!
 
 
На Петроградке петь безвкусно,
На Лиговке со вкусом пить!
И жить и весело, и грустно!
И каждый день в душе травить,
 
 
Что я в тебя навек влюбленный,
Обетованная земля —
Мой Петербург непокоренный,
Вторая Родина моя!
 

2012

Маленькие поэмы

Как будто

Белграду

 
И после страшной ночи
Будет утро,
А после будет день
И тишина.
 
 
И будто,
Не бомбили нас как будто,
Как будто
Вдруг закончилась война.
 
 
Как будто вдруг
Устали плакать пули,
Устали выть гранаты
На ветру,
 
 
И мы, устало,
С пулями вздохнули,
И будто
Потянулись все к костру.
 
 
Как будто вдруг
Охрипли минометы,
Прижав к земле
Широкие стволы,
 
 
И в небе вдруг
Не вспыхивает что-то,
Бросая нас
На грязные полы.
 
 
И гусениц
Болезненные стоны,
Как будто вдруг
Исчезли вдалеке.
 
 
А на реке,
Где прятались понтоны,
Вдруг…
Дети появились на реке.
 
 
Как будто
Не пугает зелень леса,
Тропинка вдруг
Опасность не таит
 
 
И сердце, радуясь
Как маленький повеса,
Вдруг выпрыгнет
И в поле убежит.
 
 
Как будто
И в окопах не лежали,
И будто
Не стреляли с блокпостов,
 
 
Как будто
В окнах стекла не дрожали,
Опоры
Не дрожали у мостов.
 
 
И будто
По больницам не лежали,
Как будто
Не теряли ног и рук.
 
 
И те, кто встать не мог —
Вдруг встали, побежали,
А те, кто умерли —
Пооживали вдруг.
 
 
И матери
Как будто не рыдали,
И жены
Не ходили до могил,
 
 
И дети вдруг
Сиротами не стали, —
Тот день для них
И радостен и мил.
 
 
И люди
Зашагали по дорогам
Спокойные
И телом, и душой,
 
 
Как будто мин
Не стало по дорогам,
Дорога вдруг
Не стала им чужой.
 
 
Как будто воздух
Загорелся чистотою,
И запах пороха исчез,
Забылся, вдруг.
 
 
Из ям и луж
Мы выползли с тобою,
Как будто ружья
Выпустив из рук.
 
 
Как будто вместе
Вышли из траншеи,
Вдруг
Из кювета встали, из травы,
 
 
И вдруг усталые
Размяли спины, шеи…
Задумались,
В чем были неправы?
 
 
Как будто
В чем-то сильно провинились.
Кому, за что и сколько
Мы должны?
 
 
За что же вдруг
В мишени превратились?
И почему
Вдруг стали не нужны?
 
 
И будто
Будет день, и будет пища,
Но и она
Не в силах нам помочь!
 
 
Промчится день,
И вдруг над пепелищем
Закружит
Мертвый танец злая ночь!
 
 
И после страшной ночи
Будет утро,
А после будет день
И тишина.
 
 
И будто
Не убили нас, как будто,
Как будто
Мимо нас прошла война.
 

Сентябрь, 2003