Текст книги "Мой созависимый плен. История одного побега ; Алкоголизм – радость жизни или тяжелая болезнь? ; Свобода от зависимости. Что семья должна знать о наркотиках, азартных играх и виртуальной реальности"

И я молилась. Каждый раз, когда мне хотелось ее растерзать за ее ужасное поведение, я мысленно повторяла, иногда с иронией и скептицизмом, но повторяла: «Господи, благодарю тебя за это чудное дитя, которое явно научит меня мудрости и терпению! Дай мне силы помочь ей вырасти счастливой, благополучной и эффективной!» Как ни странно, это чаще всего помогало. Но иногда я не сдерживалась и снова давала выход своей ярости.

Долгое время у нас был не дом, а поле боя. Я неистово билась с ней за все. За чистоту в доме, за немытую посуду, за утренние подъемы, за опрятный внешний вид, за оставленные грязные вещи, за неубранную постель, за здоровое питание… Мне однажды даже пришлось мыть унитаз колой, чтобы показать истинное предназначение этого «полезного» напитка.

Но в этой неравной битве почему-то всегда был только один проигравший – это я. А она с безучастным видом и воткнутыми наушниками в ушах, дабы не слышать моих воплей, молча переступала через горы грязи в своей комнате и, в общем, делала только то, что ей хочется, а не то, что, по моему разумению, должна делать девочка в ее возрасте. Опустошенная морально и физически, я признавала свое бессилие. Моя ярость и злость не давали никаких результатов.

Потом, гораздо позже, когда я стала осознанной и научилась делать «разбор полетов» своей злости, я с удивлением обнаружила, что моя дочь была третьей лишней в моих разборках с самой собой. Например, меня очень раздражал ее внешний вид, особенно когда она шла в школу. Когда я научилась задавать себе правильные вопросы и спросила себя: «Что меня так злит?» – оказалось, что я очень переживала не о том, как выглядит моя дочь, а о том, что скажут люди обо мне, глядя на нее. Это же целиком и полностью моя проблема. За каждым эпизодом моего гнева стоял страх. Мой страх! Так на кого я злюсь?

Гнев означает страх. Тот, кто злится, – испуган, он боится что-то потерять.

Ричард Бах

Сегодня, когда я повзрослела сама, я очень четко понимаю, что слишком часто делала что-то не для своего ребенка, а для себя, для своего эго, лишь прикрываясь ее интересами. Я хотела быть хорошей за ее счет! В свою очередь свою «хорошесть» я меняла на любовь и внимание других. «Любите меня! Я же хорошая, правда, я хорошая?» – транслировала я в мир. Моя дочь портила мне картинку моей «хорошести» перед учителями, друзьями, родственниками и другими людьми!

Шаг за шагом, осознание за осознанием, балансируя, как канатоходец, я двигалась дальше в улучшении отношений со своей дочерью.

Потом я нашла средство от глухоты – похвалу и начала больше и чаще ее хвалить. Потом завела «дневник благодарности любимой доченьке» и начала каждый день записывать все, за что я благодарна ей сегодня. Это было нелегко. Казалось, за что ее благодарить, когда она целый день трепала мне нервы в своих тупых сопротивлениях. Со временем я научилась и этому. Благодарить было, есть и будет за что!

Потом я прочитала, что известный семейный психотерапевт Вирджиния Сатир рекомендовала обнимать ребенка несколько раз в день, говоря, что четыре объятия совершенно необходимы каждому просто для выживания, а для хорошего самочувствия нужно не менее восьми объятий в день!

Я даже представить себе не могла, как сложно мне будет обнимать свою собственную дочь-подростка. Это было целое испытание. Что-то во мне неистово сопротивлялось. Я просто не умела этого делать. У меня в моей карте реальности не было картинки «обнимать дочь-подростка». Меня никто не обнимал в таком возрасте. Эти «телячьи нежности» были как-то не приняты в моем подростковом возрасте.

Мозгами я понимала, что эти объятия жизненно необходимы нам обоим, но на деле я каменела от этих объятий. Дикость какая-то! Одно дело – обнимать маленькую беззащитную крошку и совсем другое – обнимать сейчас этого колючего ежика, когда между нами как будто стояла стена из боли и недопонимания. Но, с другой стороны, я очень хорошо понимала, что, если не начну ее обнимать я, через некоторое время ее обнимет и приласкает улица.

 
Семнадцать раз обнять, поцеловать раз десять…
Лишь так счастливей стать сумеют наши дети.
Целуйте их всегда, ласкайте и купайте…
Хоть в доме нищета, игрушки покупайте!
Пусть он растет не так, – о будущем мечтайте!
Любви хоть на пятак ребенку отпускайте.
Досаде вопреки, ребенка обнимайте,
И в нежность, как в силки, его вы заключайте.
Иначе – дьявол злой его уловит в сети…
Любовь. Добро. Покой – о них мечтают дети.
А нам все недосуг, и гонит нас забота:
Чтоб все как у подруг – наряды и работа.
Чтоб все как у людей – и интерьер, и дача…
Не видим слез детей, когда ночами плачут.
Пока мы свой карман для них же набиваем,
Их гладит наркоман, а мы о том не знаем.
Целует их маньяк, любви им не хватает…
Они не просто так, как птицы, улетают.
И нам их не догнать, они парят в нирване.
Ах, если б это знать могли бы мы заранее!..
Семнадцать раз обнять, поцеловать раз десять…
Лишь так счастливей стать сумеют наши дети.
 

Л. Терехова

Слава Богу, дочь сама каким-то невероятным образом нашла выход из этой дикой ситуации, видимо, как способ выживания рядом со мной. Однажды она приехала с какого-то тренинга, на который я ее отправила в попытке исправить свои ошибки воспитания. И она привезла оттуда потрясающую притчу.

Жила-была маленькая девочка. Ей казалось, что она очень одинока и ее никто не любит. Она периодически подбегала к родителям с различными вопросами и просьбами, но у них никогда не находилось времени на дочь. У мамы то котлеты горят, то на работу опаздывает, то руки мокрые… У папы то футбол, то дела, то друзья… А у брата, как водится у всех братьев, – компьютерные игры и уроки. Малышка подбегала к маме, к папе, к брату и просила, чтобы ее хотя бы обняли, но все были слишком заняты своими делами. Однажды, после очередной попытки обратить на себя внимание взрослых и после очередного отказа, девочка расплакалась и выбежала на улицу. На улице она ходила, горько плакала, чувствуя боль и одиночество. Потом она подошла к березке, обняла деревце и еще сильнее заплакала. Плакала она, плакала, потом успокоилась, постояла некоторое время в обнимку с березкой и воскликнула: «Спасибо, березка, я все поняла!» Девочка бросилась домой, подбежала к маме и обняла ее… Растроганная мама бросила свои котлеты, наклонилась и обняла малышку. Счастливая девочка побежала к папе и обняла его. Папа забыл про свой футбол и крепко-крепко прижал дочь к себе. Потом она обнялась с братом и, счастливая, пошла играть в свою комнату.

В моей семье такой мудрой девочкой оказалась моя дочь и первая начала меня обнимать. Не скажу, что это было легко даже с ее подачи, поэтому я буквально заставляла себя отвечать на ее объятия.

Еще более сложным для меня испытанием во всей этой истории стала попытка просить у нее прощения, особенно тогда, когда мое прощение уже было никому не нужно.

Поэтому я делаю это сейчас, через эту книгу, через каждое слово и мысль, через каждое предложение, через каждое слово, через каждую букву я прошу прощения у своей дочери! ПРОСТИ МЕНЯ ДОЧЕНЬКА! Прости за то, что недолюбила, за то, что не уделяла тебе достаточного внимания, за то, что мало хвалила, за злость и ненависть, за равнодушие и боль… ПРОСТИ МЕНЯ, ДОЧЕНЬКА! Прости за то, что тебе приходилось намывать по крупинкам, как золото, мою любовь! Я хочу, чтоб ты знала и помнила, как сильно Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! И пусть моя запоздалая, искаженная, но настоящая любовь впечатается тебе в душу сквозь время и расстояния! И пусть ты будешь чувствовать мою любовь всегда, даже тогда, когда меня не станет! И пусть мое покаяние остановит это «проклятье» под названием созависимость! И пусть все закончится и остановится на мне и на моих страданиях. Господи, пусть будут счастливы мои дети!

Моя дочь очень изменилась с тех пор.

Любовь дает свободу.

Ошо

Слава Богу, своему сыну я досталась уже другая. Созависимая, но в сухом остатке. Я старалась наблюдать за своим сыном, а не навязывать ему своих идей, не мешать ему расти и развиваться. Я позволяла ему быть и появлялась только тогда, когда ему нужна была моя поддержка. Дети намного умней, чем мы думаем. Как сказала однажды моя замечательная подружка Машка: «Дети – это взрослые люди, только маленькие». И надо заметить, я многому научилась от своего сына.

Однажды, гуляя с сыном по улице, мы зашли в аптеку и купили пачку гематогена. Вместо многообещающей пачки я дала ему только один кусочек. Печалился он ровно секунду, потом увидел червячка, ползущего по дороге, и мгновенно переключился: «Мамочка, посмотри, какой славный червячок! Я назову его Гоша. Привет, Гоша, давай дружить. Мама, он прекрасен! Люди, смотрите какой у меня червячок!» Он уже забыл о гематогене, о своей кратковременной печальке и вовсю наслаждался следующим эпизодом своей прекрасной жизни и этим потрясающим червячком. Ему, видимо, никто не успел объяснить, что червячок слизкий и противный, и он искренне восторгался этим совершенством природы!!!

Он не боялся казаться глупым, не думал, что скажут люди. ОН ЖИЛ! ОН РАДОВАЛСЯ! ОН ЛЮБИЛ безусловно, беспристрастно, априорно! Он оживлял все, что попадало к нему в руки, разговаривал с червячками, с плюшевым мишкой, с любимым роботом! Он чувствовал связь со всем сущим! Он совершал чудо, которое мне уже было недоступно. Он искренне любил этого заморыша-червячка, и в этот момент все вокруг улыбались, глядя на искреннюю радость моего сына, и тоже любили совершенного червячка Гошу. Он радовался сам и дарил эту радость другим. Он был таким искренним и таким настоящим! Он за секунду преобразил мир и заставил его улыбаться. Он превратил камни в людей. ОН ТВОРИЛ! Как сказала однажды моя подружка Машка, глядя на моего сына: «Уровень БОГ!»

Внимание, вопрос: кто у кого должен учиться жить? Мой сын жил и был счастлив, чему я могла его научить? Я могла за ним только наблюдать и учиться.

Наблюдать за тем, как рос мой сын, было очень забавно. Помню, Левке, так зовут моего младшего сына, было года два с половиной. Мы проснулись в 5 утра от восторженных восклицаний: «Красиво ка-а-а-ак!!!» Открыв глаза, я с удивлением обнаружила сидящего на подоконнике малыша. Он восхищался рассветом. Был действительно потрясающий рассвет. Только все спали, а он наслаждался этой божественной красотой. Потом он довольно часто будил нас своими восторженными возгласами по поводу очередного восхода солнца, как будто каждый новый день был самым дорогим подарком. Мой маленький сын определенно знал что-то, что мы давно забыли.

Люди, не взрослейте! Это ловушка!

На просторах Интернета

Дальше было еще забавней. Года в 3 он заявил: «Мама, я хочу вырасти и стать ДУРАКОМ!» Когда мы с мужем оправились от шока и смеха, то задали ему вопрос:

– Почему дураком-то, сынок?

На что у него было четкое и логичное обоснование:

– Потому что в сказках все дураки ничего не делают, ездят на печках и женятся на принцессах!

Потрясающий способ жениться на принцессе! Вот, оказывается, чему учат наши сказки! Я, конечно, не возражала, пусть будет дураком и женится на принцессе! Мне иногда кажется, что на самом деле нужно быть очень умным, чтобы казаться дураком.

Я продолжала наблюдать. Потом он захотел стать мусорщиком, потому что у них красивые оранжевые жилеты, на что я предложила просто купить оранжевый жилет, и он согласился. Потом как-то мы шли по улице, и рабочие красили заборчики у нас во дворе. Сынок постоял, полюбовался заборчиками и говорит:

– Мамочка, правда, красивенькие заборчики?

– Очень красивенькие, сынок!

Потом сделал серьезную мордашку и заявил:

– Мама, я окончательно определился с профессией. Я вырасту и буду КРАСИТЬ ЗАБОРЫ!

Это было очень смешно, но я понимала, что мой малыш пытается встроить себя в этот мир и в эту реальность. Он думает о том, как нести радость и красоту в мир. И по-моему, все у него замечательно. Пусть красит заборы, если это сделает его счастливым!

Я продолжала наблюдать. Однажды мы поехали отдыхать на озеро к моим хорошим друзьям. Погода стояла замечательная, и мы практически все время проводили с друзьями у озера. Сын плескался у берега на маленькой резиновой лодочке, а мы загорали на берегу. На пирсе стояла моя подруга и нежилась на солнце. Тут у сына уплыла лодочка довольно далеко от берега. Дальше повествование идет от лица моей подруги, которая стояла на пирсе.

«Стою я на солнышке, загораю, наслаждаюсь погодой, природой, и тут кто-то маленький обнимает меня, утыкается мне в живот и говорит: „Тетя, помогите мне пожалуйста, моя лодочка уплыла…“ Тут во мне поднимается что-то материнское, и вот, я даже заметить не успела, как уже ныряю и плыву за его лодочкой. Маленькое дополнение: я не ныряю вообще, и плавать не люблю!! Как он это сделал?»

Я не знаю, как он это делал. Мой сын был гением общения. Никогда не забуду, как мы сидели однажды с подружкой, разговаривали на кухне, и тут врывается мой сынок и говорит: «Мамочка, у тебя есть 2 минуты 12 секунд?» Пока мой мозг пытался понять, почему именно 2 минуты и 12 секунд, я, взрослая тетка, даже не заметила, как уже сидела и смотрела какого-то ютубера, на которого едва ли обратила внимание, если бы сын просто попросил меня посмотреть этот ролик… Как он это делал, понятия не имею, но в него как будто была встроена опция, которая заставляла людей жить по его правилам. Люди сами не замечали, как встраивались в его карту мира. Причем делал он это очень искренне и всегда с улыбкой на лице.

Он умел подобрать ключик к каждому. Бабуле он говорил: «Бабуля, ты лучшая в мире поварица!» И бабушка улыбалась и плыла от счастья. Мне мог сказать: «Ты самая лучшая в мире, матушка моя!» или: «Господи, за что мне достались такие прекрасные родители?»

Однажды, собираясь на работу, я спросила у него:

– Сынок, как я выгляжу? – на что он, не сомневаясь ни секунды, ответил:

– Мамочка, ни один мужчина не устоит перед тобой. Даже я еле сдерживаюсь!

Ему тогда было всего 6 лет, а он уже нашел у нас у всех кнопочку «значимость» и «внимание» и с удовольствием нажимал ее, радуя окружающих и себя. Не знаю, хорошо это или плохо, но это так. Мир вращался вокруг него.

Смех и радость были его постоянными спутниками. Может, он был ангелом, который спустился на землю, чтобы помочь мне и научить меня жить? Однажды с ним произошел случай, который меня просто потряс.

Сынок пошел тогда в первый класс. Я пришла забирать его из продленки и не узнала. Смотрю – малыша как будто скрутило, он не мог стать на ножку. В ужасе я полетела в поликлинику. Один, второй, третий врач… По озадаченным лицам я понимала, что происходит что-то очень плохое. Наконец был оглашен вердикт: «Мы не знаем, что это такое. Интересный случай!» Ему поставили несколько предварительных диагнозов, один страшнее другого, и «интересный случай» отправился путешествовать в различные диагностические хирургические и ортопедические центры. Конечной точкой был детский хирургический центр и еще один предварительный диагноз: остеомиелит! Ребенка оставили в больнице, с меня взяли расписку, что я разрешаю брать ему под наркозом какую-то пункцию, и я осталась парализованная от ужаса в приемном отделении больницы. Дальше страшная бессонная ночь в ожидании и неведении, а утром звонит медсестра из больницы и говорит: «Ваш сын попросил священника!»

Я в ужасе, еле сдерживая крик и рыдания, спросила:

– Ничего не понимаю! Какого священника? Зачем ему священник? Что с ним?

– Вы не волнуйтесь, у нас есть священник, но он будет только завтра, в субботу. Мы должны спросить у вас разрешения?

– ???

– Ваш сын сказал, что он ходит в церковь, ставит свечки…

Мы, конечно, ходили в церковь, действительно ставили свечки за здравие родных и близких, за упокой моих родителей, ходили как все, без фанатизма. Но почему именно сейчас ему понадобился священник?

Я в полном недоумении дала согласие на священника и в ужасе помчалась в больницу. В больницу в этот день меня не впустили, а следующим утром, когда я прорвалась в палату, то увидела своего довольного, счастливого сына. Он причастился, видимо, исповедался и, увидев меня, радостно сказал: «Мамочка, теперь все будет хорошо. Во мне живет Бог!» Через день его выписали в полном здравии.

Если больной хочет жить, врачи бессильны.

Фаина Раневская

Меня шокировал этот случай. Но он был! Это факт! Мой сын в 6 лет вызвал себе священника! Он помог себе сам или какая-то высшая сила? Я не знаю, но факты упрямая вещь! Диагноз был и исчез! «Уровень БОГ», цитирую опять свою подружку Машку.

Наблюдая за сыном, я не только училась у него жить, но и, конечно, с тревогой выискивала лики зависимости и созависимости. Эти штуки еще долго не отпускали меня. Уже не было тотального контроля, но оставался страх. Страх за него и за его жизнь.

Раньше в моем советском детстве все было тупо, но понятно: мир делился на «хорошо» и «плохо». Учиться – хорошо, так завещал великий Ленин. Плохо учиться – плохо – станешь дворником. Читать книжки – хорошо: будешь умным. Целый день шляться по улицам – плохо: ничего не добьешься. Кричать, плакать, злиться – плохо, никто не знает почему, но плохо, а вот быть послушным ребенком, (то есть управляемым, удобным) – хорошо: тебя ждет успех. В моем советском детстве все знали, что надо выучиться, поступить в институт, потом у тебя будет работа, квартира и то самое светлое будущее. Все было прогнозируемо и понятно, пока не грянула перестройка. А потом оказалось, что плохие двоечники очень даже неплохо устроились в жизни, а некоторые отличники пополнили ряды невротиков и неудачников. Все как в анекдоте: «Очередной вечер встречи выпускников состоится на яхте у двоечника Васи!..»

Мы жили по каким-то сомнительным правилам, которые, как оказалось, были выгодны только тем, кто нами управлял. А вот по каким правилам воспитывать теперь своих детей? Я понятия не имела. Поэтому единственное правило, которое я взяла на вооружение, исходя из своего печального опыта, – это правило не мешать ему расти, а жить свою жизнь и не любить его вместо себя.

Соблазн занять им полностью свою жизнь и «задушить» своей любовью был очень велик, ведь сын доставлял мне огромное количество радости и удивления. Вкладывая в него силы и время, я видела результат и очень гордилась своим сыном. Но я очень хорошо понимала опасность гиперопеки и давала возможность расти этому дереву без моего гиперконтроля.

Помню, был интересный момент совсем недавно. В школе ввели электронные дневники. Перед тем как их ввели, был такой информационный вакуум. Оценки уже перестали ставить в обычные дневники, но еще не было доступа в электронные. Сын ходил в школу во второй класс. Причем так получилось, что в связи с переездом из Минска в Москву он пропустил первый класс и пошел сразу во второй. Ему было достаточно сложно догонять, и мне приходилось с ним много заниматься. Каково же было мое удивление, когда я увидела оценки по всем предметам в электронном дневнике. Он хорошо учился!!

Все шло, как мне казалось, отлично, если бы не засевшее в голове, нарисованное психологами клише «шут». Это ролевая модель человека, выросшего в созависимой семье. Его описывали в разных источниках как доброго, шутливого, веселого, инфантильного парня, который с помощью юмора нейтрализует конфликты в семье. Писали также, что его мир полон одиночества, страха, отверженности, тревоги и что он не способен справиться со стрессом и является эмоциональным дальтоником, так как ему запретили когда-то выражать чувства и эмоции.

Кое-что было очень похоже. Но я не стала вешать клише своему ребенку, а вместо этого стала чаще спрашивать, что он чувствует, разрешала ему плакать и злиться. Ведь гнев и печаль – это прекрасные эмоции. Гнев – это эмоция движения, чистая энергия. Когда я ему позволяла злиться, то стала замечать за ним интересные вещи. Если он просил меня что-то сделать, а я видела, что он вполне может с этим справиться сам, я ему возвращала ответственность за это действие и говорила: «Сынок, ты справишься сам». Через некоторое время он подбегал счастливый и говорил: «Смотри, мама, я разозлился и сделал!» Гнев прекрасная эмоция, только нужно ей давать верное направление!

Я разрешала ему печалиться и плакать. Я говорила ему: «Хочешь поплакать? Иди поплачь!» Я не запрещала ему проявлять свои эмоции, не говорила, что мужчины не плачут, потому что очень хорошо понимала, что если у него не будет этого инструмента для выражения эмоций, он будет себя разрушать, вытесняя их. Пусть он знает, что плакать можно, плач – это инструмент для выражения чувств, но никак не способ манипуляции окружающими. В плаче нет ничего плохого. А вот мужчины, которых научили в детстве не плакать, по статистике умирают довольно молодыми от инсультов и инфарктов.

Было еще одно совпадение – мой сын терпеть не мог ссор и конфликтов. Видимо, в его маленькой головке все-таки отложилась наша с мужем последняя ссора. И сын делал все возможное и невозможное, чтобы в доме не было конфликтов. Он действительно разряжал обстановку в семье с помощью юмора и улыбок. Мой сын не был шутом. Он, скорее, был миротворцем. Он нес мир и любовь. И я ничего не видела в этом плохого.

Поэтому все, что я могла сделать для своего сына, это дать ему возможность пройти свой путь героя. Конечно, мне безумно страшно за его жизнь, и я не исключаю пока возможность алкоголизации.

Сынок, я буду верить тебе! Я буду верить в тебя! И я приму любой твой выбор с достоинством и уважением! Ты просто живи! Будь собой! И будь счастлив!