Текст книги "Мифы о Древней Руси. Историческое расследование"

«…они незадолго до того сожгли церковь, людей перебили или взяли в плен, разорили страну, похитили колокола и церковное имущество, как и вообще до тех пор привыкли поступать и эсты и куры язычники в королевствах Дании и Швеции»[105]105
  http://www.junik.lv/~link/livonia/chronicles/henricus/chronicle/albert year5.htm


[Закрыть].

Итак, на протяжении столетий Дания и Швеция предстают на страницах источников, в том числе и собственно датских и шведских, не родиной «лучших воинов», а добычей разбойничьих набегов с южной Балтики. И только во второй половине ХП-начале XIII веков шведские и датские рыцари сумели переломить эту историческую традицию, и перешли в наступление – уже под знамёнами с римским крестом. Разумеется, время от времени попытки ответных ударов предпринимались скандинавами и ранее, но даже те из них, что попали в саги и хроники – то есть наиболее успешные – никак не выглядят однозначно удачными и менее всего являют нам превосходство воинских качеств своих скандинавских героев. Так, в «Саге об Эгиле»[106]106
  http://norse.ulver.com/src/isl/egil/ru.html


[Закрыть] рассказывается, как заглавный её герой во время набега на тех же куршей попадает в плен, и что характерно, обнаруживает на хуторе местного жителя раба-датчанина с взрослыми, прижитыми в рабстве, сыновьями. Любопытно пересечение этого рассказа с сагами о плавании норманнов в таинственную Би-армию. Точно как Эгиль, приплывший к куршам под личиной купца, является к биармам Торир Собака[107]107
  http://norse.ulver.com/src/konung/heimskringla/olaf-helg/ru.html


[Закрыть], и точно как Эгиль, на биармийском хуторе обнаруживает раба-земляка Одд Стрела[108]108
  http://norse.ulver.com/src/forn/orvarodd/ru.html


[Закрыть]. Правда, раб-норвежец, в отличие от датчанина, предпочитает сбежать от своего соплеменника-«освободителя» к хозяевам-биармийцам…

Такая вот получается оригинальная «скандинавская колонизация». Норвежцы и датчане к востоку от Балтийского моря фигурируют в качестве рабов.

И раз уж пошла речь о Биармии – где бы та не находилась[109]109
  http://library.narod.ru/saga/saga.htm


[Закрыть] – вот рассказ норвежца Охтхере (с него Валентин Иванов списал своего жуткого вурдалака Оттара, ставшего главным антагонистом – выражаясь проще, главгадом – фэнтезийного романа «Повести древних лет»). Сей норвежец поведал королю Англии Альфреду Великому: «Тогда вошли они в эту реку, но не осмелились плыть по ней, боясь нападения [со стороны местных жителей], ибо земля эта была заселена по одной стороне реки»[110]110
  http://www.vostlit.info/Texts/DokumentyEngl/IX/880-900/Alfred/Orosius/frametext1.htm


[Закрыть]. Какую версию месторасположения загадочной Биармии не выбирай, Белое ли море, Кольский ли полуостров, или, по Андрею Никитину, юго-восток Балтики, назвать берега тамошних рек в IX веке густо заселёнными – довольно сильно. И что характерно, норвежские мореплаватели к местному населению относятся с большой опаской, глубоко в его владения заплывать не решаясь.

Ещё показательнее сообщение жития святого Ансгария, рассказывающее о событиях второй половины IX века. Вновь действующими лицами становятся наши старые знакомые курши. Если отвлечься от явно эпических деталей наподобие огромных цифр куршского войска, а также о том, что курши якобы «издавна подчинялись» шведам, можно найти там немало полезной информации, позволяющей судить о подлинной расстановке сил на Балтике того времени.

«Представляется также, что нельзя опустить того, как после его отъезда открылась вышеупомянутым свеонам сила Господа. Власти свеонов издавна подчинялось некое племя, обитавшее далеко от них и называвшееся куры. Но вот уже в течение долгого времени куры бунтовали и не признавали их власть. Зная об этом, даны в то время, когда епископ уже прибыл в Свеонию, собрав множество кораблей, отправились в тамошнюю страну, желая разграбить добро ее жителей и подчинить их себе. В этом государстве было пять городов.

Итак, жившие там люди, узнав об их приходе, собрались вместе и стали мужественно бороться и защищаться. Одержав победу и уничтожив в резне половину данов, они разграбили половину их кораблей, захватив у них золото, серебро и много другой добычи.

Услыхав об этом, вышеупомянутый король Олаф и народ свеонов, желая стяжать себе имя тех, кому удалось совершить то, чего не сделали даны, тем более что раньше куры подчинялись им, собрали бесчисленное войско и явились в тамошние края. Сначала они неожиданно подошли к некоему городу их государства, называемому Сеебург, в котором находились семь тысяч воинов, и, совершенно опустошив и разграбив, подожгли его.

Оттуда ободренные духом, оставив корабли, они за пять дней с свирепыми сердцами поспешно прибыли к другому тамошнему городу, который звался Апулия.

Было же в этом городе пятнадцать тысяч бойцов. Итак, когда они подошли к городу, жители заперлись в нем. Они стали осаждать город снаружи, те мужественно защищать его изнутри; они гнали их внутрь, те отбрасывали их наружу. Так прошло восемь дней. Всякий день с утра до вечера усердствовали враги в битве, и многие с обеих сторон пали, однако ни те, ни другие не могли добиться победы. И вот, на девятый день народ свеонов, утомленный столь долгой борьбой, начал изнемогать и с испугом и дрожью в сердце помышлять лишь о том, как бежать оттуда, говоря: «Здесь нам не будет удачи, а корабли наши далеко». Ибо, как мы говорили выше, путь до гавани, в которой стояли их корабли, составлял пять дней. И когда они, приведенные в чрезвычайное замешательство, совершенно не знали, что им делать, было решено выяснить посредством жребия, кто из их богов желает им помочь, дабы они либо победили, либо ушли оттуда живыми. И вот, бросив жребий, они не смогли отыскать никого из богов, кто бы хотел оказать им помощь. Когда об этом было объявлено в народе, в лагере раздались громкие стоны и вопли, и оставило свеонов всякое мужество. Они говорили: «Что делать нам, несчастным? Боги отвернулись от нас, и никто из них не помощник нам. Куда убежим мы? Вот, корабли наши далеко, и когда мы будем бежать, враги, преследуя нас, совершенно нас истребят. На что надеяться нам?»

И когда они оказались в таком тяжелом положении, некоторые из купцов, помнившие обычай учения епископа, стали говорить им: «Бог христиан очень часто помогает взывающим к Нему, Он – могущественнейший в подмоге. Узнаем же, желает ли Он быть с нами, и обещаем ему, что весьма охотно дадим угодные ему обеты». Итак, после всеобщей смиренной просьбы был брошен жребий, обнаруживший, что Христу угодно им помочь. После того как это было публично всем объявлено, все сердца вдруг укрепились, так что свеоны бесстрашно возжелали немедленно пойти на приступ города, говоря: «Чего нам теперь опасаться и чего бояться? С нами Христос. Так будем биться и мужественно бороться, и ничто не сможет нам противостоять; не уйдет от нас эта победа, ибо нам помощником могущественнейший из богов». Все они, собравшись вместе, с радостным и укрепленным духом бросились на завоевание города.

Когда же они окружили город и хотели начать битву, те, кто находился внутри, решили начать переговоры о выдаче откупа. Король свеонов согласился на это, и они тотчас это и сделали: «Мир уже угоден нам больше, чем война, и мы желаем заключить с вами договор. Прежде всего, мы даем вам в залог мира то золото и оружие, которые мы приобрели в прошлом году в качестве добычи у данов. Затем, за каждого человека, находящегося в городе, мы даем полфунта серебра. Мы будем выплачивать вам дань больше той, что платили раньше, дадим заложников и желаем отныне, как и прежде, подчиняться вам и покорно пребывать под вашей властью».

Однако, после того как [осажденные] это предложили, души молодых людей не могли сразу успокоиться, но сделались еще более возбуждены, и они, неустрашимые, хотели биться, говоря, что силой оружия возьмут город и разграбят все, что там есть, а жителей уведут пленниками. Но король и знатнейшие, последовав более здравому совету, приняли условия осажденных и заключили договор. Взяв бесчисленные богатства и тридцать заложников, они с весельем возвратились к себе.

После того как между ними был заключен мир, свеоны сразу же стали всеми силами восхвалять всемогущество Господа нашего Христа и величие Его, провозглашая, что Он истинно величайший из всех богов. Они стали с рвением выяснять, каким обетом угодить тому Богу, с чьей помощью они одержали столь значительную победу. Будучи научены бывшими с ними купцами-христианами, они дали угодный Господу Христу обет поститься, дабы, вернувшись к себе, после того как они пробудут дома семь дней, следующие семь дней все они будут воздерживаться от мяса, а после этого, по прошествии сорока дней, они с общего согласия также будут предаваться воздержанию от мяса следующие сорок дней. Это и было совершено. И все, кто был в походе, весьма охотно исполнили это постановление»[111]111
  http://www.vostlit.info/Texts/Heilige/Westen/IX/860-880/Ansgar/frametext.htm


[Закрыть].

Во-первых, сразу же обращает на себя внимание, что в эпоху, в которую наши норманисты хотели бы видеть «скандинавскую колонизацию» будущих северно-русских земель, основание скандинавами Ладоги и прочие приятности в том же роде, скандинавский информант автора жития называет землю куршей, расположенную втрое ближе к шведским берегам, нежели Ладога, «далёкой».

Во-вторых, рассказывается про разгром куршами датчан (что в свете изложенных выше данных не может уже вызывать никакого удивления). Неясным остаётся упоминание о захваченном куршами у датчан «золоте, серебре и множестве другой добычи». Трудно предположить, что датчане отправлялись с этими сокровищами в боевой поход – как говорится, не сдачу же они собирались давать ограбленным. Не следует ли из этого, что после разгрома датского набега на куршей последовал ответный, более успешный поход куршей на датчан?

И, наконец, в-третьих, чрезвычайно познавательно и любопытно, в каких красках рисуется военная экспедиция шведов на куршей – напоминаю, на одно из латышских племён.

Поход против куршей представляется очень славным деянием для всего шведского народа, во главе с королём. Войско для этого собирается «бесчисленное». То есть речь, подчеркиваю, не о набеге шайки викингов, а о великом походе во главе с верховным правителем. Первую встреченную шведами крепость куршей удаётся «неожиданно», то есть внезапной атакой, захватить и уничтожить. Но уже у второй крепости (кстати, к ней идут пять дней, что даёт представление о темпах передвижения скандинавов вдали от моря) шведское войско (напоминаю, общенародное ополчение во главе с верховным королём) вынуждено перейти к иной тактике. После девяти дней безуспешных попыток взять всем шведским войском укрепление куршей шведы впадают в состояние, близкое к панике, опасаясь, что будут отрезаны от кораблей и уничтожены. В такой обстановке согласие осаждённых куршей на мир и уплату контрибуции подаётся автором жития как чудо христианского бога.

В свете этого источника, автор которого был современником событий и собеседником их непосредственных участников, подлинный масштаб и амбиций, и реальных достижений «лучших воинов» становится особенно отчетлив и ясен. Как и то, что сочинения, живописующие «масштабную колонизацию» Русской равнины, разгром Хазарского каганата и успешные походы на Константинополь силами народа, в реальности считавшего в ту историческую эпоху своим достойным противником одно из латышских племён, а славным деянием – получение с одной из крепостей этого племени откупа, должны проходить по разряду ненаучной фантастики – в каких бы издательствах не выходили, какими бы дипломами и степенями не увенчивали друг дружку их авторы, и каким бы «справочным аппаратом» эти последние свои произведения не декорировали.

О норманнах в Восточной Европе

Со времен Погодина норманисты говорят – ну вот как это, норманны во всей Европе были, а на Руси не были (в данном случай оставляем в покое и явно не соответствующее истине «были во всей Европе»[112]112
  В центральной Франции, например, их не особо замечали, как и в Южной Германии, например. А ведь центральная Франция была примерно на том же расстоянии от берегов привычных северным разбойникам морских просторов, как и русский Смоленск.


[Закрыть], и то что «не были на Руси» и «не звались варягами и не давали начала династии и государству» тоже разные вещи). Иловайский еще Погодину на это ответил – эдак русов и в венгры можно записать – ну как это, венгры и под Париж ходили, и под Царьград, а на Руси не были?

А я другим вопросом задамся.

А ЗАЧЕМ, собственно, норманнам было лезть в Восточную Европу? Норманны – мореплаватели. И даже до среднего течения впадающей в море реки доходили в одном-единственном случае – если там отсвечивала добыча масштабов Лондона или Парижа.

Прагматичные люди говорят – викинги хотели добычи.

Романтичные люди говорят – викинги хотели славы.

Появилась также версия, что первые набеги викингов не случайно били по монастырям и это, на самом деле, был поход за древних Богов против наступления новой религии – Контр-крестовый поход до крестовых походов, так сказать[113]113
  Первым эту версию, кстати, выдвинул не какой-нибудь романтик неоязычества или советский безбожник, а глубоко православный славянофил А.Ф. Гильфердинг в своём труде «История балтийских славян».


[Закрыть].

А теперь смотрим на Восточную Европу веков так VIII–IX.

Вы не находите, что с точки зрения викинга, зрелище крайне кислое? Городов, собственно, практически нет – а таких, как Лондон и Париж, с их римской еще историей, каменными зданиями и убранными в золото и парчу соборами – нет вообще, безо всяких «практически». Добыча из серии «не будем о грустном». Ну что можно было взять викингу с жителей Приладожья и Поволховья той поры? Меха? Так чего за ними через море плавать, вон, в лесу за хутором бегают.

Слава? И опять же, не будем о грустном. Вы представьте себя на месте вернувшегося из болот и боров Восточной Европы викинга – на пиру. Один сосед орет, брызжа слюною и пивом: «Я ходил за море, в лютой сече разбил лучшего из ярлов короля франков, потомка самого Карла Великого!» Другой надрывается, колотя себя в грудь: «А я сразился с самим королем англов!» И тут вступаете вы – «А я одолел вождя Кукуя Совиное Крыло, может, слышали?» Соседи будут просто счастливы.

С местью за Богов все ясно – с востока угроза святилищам Одина и Тора не шла.

И еще одно.

Скудную добычу и бескрылую славу пришлось бы еще и дорого оплачивать. Откройте-ка Константина Багрянородного, про «страшное, опасное и мучительное» путешествие «россов», да не для того, чтобы полюбоваться в очередной раз на злосчастные названия порогов, из которых уж третий век каждый исследователь вымучивает нужный ему смысл. На само путешествие гляньте.

Это – ПО течению. И в конце путешествия путников ожидал Царьград. А викингу, сунувшемуся в Неву, грести придется ПРОТИВ течения. Долго, очень долго.

Нева. Пороги.

Юг Ладоги с его поганым нравом, с постоянными штормами и кочующими с места на место мелями. Там в последнюю войну не парусные драккары, там дизельные суда бились и тонули только в путь. Что там творилось раньше. В 1718 году первый российский император, Пётр, отписывал гвардии поручику Фёдору Румянцеву, что «на Ладожском озере (…) одним сим летом с тысячу судов пропало»[114]114
  http://referator.com.ua/free/referat/25545_sudostroenie_v_rossii?page=3


[Закрыть]. Ради чего, собственно, и затеяли строительство Ладожского (ныне – Старо-ладожского) канала.

Тысяча за год (ну, возьмём, что суда викингов всего лишь не лучше Петровских). Около трёх в день. Это уже не плавание, а русская рулетка получается.

Волхов. Опять против течения и опять пороги.

Чего я на порогах зациклился? А вы у того же Константина почитайте, каково было Днепровские преодолевать. И это, повторяюсь, ПО течению. А наши гипотетические викинги-мазохисты гребут ПРОТИВ – не забыли?

А теперь – еще немного о грустном. Я все понимаю, викинги разрекламированы по самое не хочу, величайшие воины мира и все такое. Одно маленькое но – свои величайшие воинские дарования они являли в основном там, где изрядной частью населения были крепостные да горожане, меч видавшие в основном у господ на поясах. Короче говоря – где появилось «мирное население», как таковое. До южных берегов Балтики было плыть куда поближе, но там викинги особенно не геройствовали – там обитали точно такие же отморозки, как и они, самих страшных и ужасных норманнов грабившие только в путь – а если верить иным сагам, скандинавским, отмечу, сагам, то и данью обкладывавшие. А Винланд – помните? Заселив пустынную Исландию и скудно заселенную Гренландию, в Америке викинги столкнулись с дикарями-индейцами. И – все. Меч отступил перед томагавком, викинги в Америке не закрепились.

Теперь обратим взгляд от далекой Америки на север Восточной Европы. Как тут с покорными забитыми крепостными? с жирными монахами? с драчливыми, но неумелыми в военном деле, привыкшими полагаться на городские стены бюргерами? Увы. Полное и абсолютное увы.

На днепровских порогах «россов» сторожили печенеги. Как по-вашему, финны, славяне и балты будут глазами хлопать, глядя на пробирающихся по невским и волховским порогам норманнов? Или, возблагодарив Богов за щедрый дар в виде кучи железа на олухах-чужаках, возьмутся за луки?

И еще – кому легче незамеченным подкрасться к путешественникам на дистанцию полёта стрелы – печенегу на коне по ровной как стол степи? Или пешему ижорцу, кривичу, словену – по родному для него ельнику?

В поэзии скальдов был такой устойчивый оборот – «дань финнов». Обозначались им… стрелы. Яснее ясного представляешь ту единственную, крайне сомнительную, выгоду, которой чужак мог разжиться в ельниках на берегах Ладоги и Волхова. Нужно еще объяснять, что странствие по рекам Восточной Европы было бы для норманнов сильно утяжелённой версией «ужасного и мучительного» пути из Киева в Константинополь?

А теперь вернемся к тому, чего начали. Уйдя от родного дома на расстояние, сравнимое с расстоянием от Киева до Константинополя, преодолев не одну, а две системы порогов, не по течению, а против него, неизреченной милостью Асов уцелев в стычках с местными племенами, наши мазохисты оказывались не в гостеприимной столице Восточной Римской Империи, а посреди болот и лесов Великорусской возвышенности, откуда до любой пристойной добычи – или, если норманны вдруг вопреки привычке надумали торговать, до любого пристойного рынка – еще столько же. Как минимум столько же. И еще замечу – о существовании этой добычи и этого рынка надо еще знать. Карт, по которым можно определить, что через Восточную Европу пролегает путь к Константинополю (пролегает ли?) и в Персию, у норманнов не было. Они видели то, что видели – узкие реки с порогами, перекатами и сильным встречным течением, болота и ельники, временами взрывающиеся стаями стрел. И все. Что говорить – восточнее «Гардарики» у скандинавов и в XIII веке располагался сказочный Йотунхейм[115]115
  http://oldrus.livejournal.com/84194.html


[Закрыть]. Прямо в тех местах, где летописные варяги основывали города, по которым ходили в Персию «русы» арабских источников…

Нечего было норманнам делать в Восточной Европе до Владимира Святославовича, «конунга Вольдемара» – первого правителя Руси[116]116
  По крайней мере – Восточно-Европейской Руси.


[Закрыть], которого знают саги. Абсолютно нечего.

Впрочем, они в это время там, дальше побережья, и не бывали.

Грустные мысли о неплохом фильме

Вот пересматривал тут совместного, советско-норвежского производства фильм 1985 года «И на камнях растут деревья».

Фильм, сразу скажу, хороший. И в плане игры актёров, и в плане матчасти, едва ли не лучшее, что было снято про ту эпоху у нас, а про викингов – пожалуй что и во всём мире. Матчасть практически «на ять». Никакого трэша с рогатыми шлемами, бритыми черепами и татуировками. Собственно, к матчасти у меня единственная, пожалуй, претензия – есть сцена, где девушка напарывается животом на меч, который держит в руке параллельно земле её жених-викинг. Не с разбегу, а так – шагнула вперёд, напоролась, умерла. Извините, каролингский меч это не шпага. Чтоб на него напороться, надо хорошо постараться было – и рукоять во что-то твёрдое упереть (уж не буду заострять внимание, что смерть от раны в живот – долгая и малоаппетитная… всё же советский фильм).

Ладно. Один ляп такого рода в настолько длинном фильме – это очень, очень мало. В целом всё очень добротно. Хотите поглядеть, как выглядели скандинавы в IX веке – смотрите этот фильм. Костюмы, быт, оружие – очень хорошо.

Вменяемый сюжет, хорошие актёры, саундтрек за душу берёт.

И всё-таки…

Очень печально видеть, как показывают встречу мира скандинавов и мира славян в начале фильма.

Мир славян – это крохотная деревушка, в которой живут женщины, дети, старик да единственный подросток мужского пола. Мужчин нет – далее выясняется, что их убили даны, но сироты и вдовы даже не попытались отселиться в сторону от опасного берега или посадить кого-нибудь из детей следить за морем (рекой?), откуда пришла беда. Основная мысль здешней жизни – хватит ли семян на сев, основное событие – добытый подростком лось. Маленькие курные избушки, неяркие одежды, скудные украшения. Оружие – только охотничье.

Старый да малый – «виктимный» мира славянства в кинофильме «И на камнях растут деревья»

Мужской активный и доминирующий мир скандинавов – тот же фильм

И вот сквозь цвирканье птиц и кузнечиков прорезается тревожная музыка – в дремотный мирок вламывается чужой мир, мир взрослых, сильных, агрессивных мужчин, мир мечей и шлемов, мир крашеной ткани одежд и яркого паруса над драккаром. Ох, как оно смотрелось, когда резная голова дракона воздвигалась над берегом, на котором только что сидела маленькая сестра Кукши, главного героя фильма…

Новые пришельцы – на сей раз норвежцы – просто берут в деревне всё, что хотят. Вожак снисходительно-милосерден к беспомощным славянам – «Оставьте им зерно, а то умрут с голоду». Хоть какое-то сопротивление им пытается оказать один лишь Кукша, и это, видимо, неожиданное для славянина, поведение так поражает чужаков, что они берут Кукшу с собой, а потом вожак даже усыновляет его.

И вот из сонного славянского мирка – одна моя читательница подобрала медицински точное определение «виктимного» – Кукша попадает в совсем иное пространство. Пространство морских походов, битв, гордости, амбиций, соперничества… Во взрослую жизнь. Это чётко обрисовано в фильме, когда перед кораблем викингов сразу из славянской речушки распахивается ширь фьорда.

Тут жилища просторны, тут горят факела, тут на мужчинах и женщинах блестят украшения. Одежда имеет не только цвет некрашеного холста, на поясах оружие, утварь обильно покрыта узорочьем. Тут обдумывают не вопрос, хватит ли зерна на сев – а планируют набеги на Париж и даже на Рим, а юный сын конунга помышляет об объединении страны под своей властью.

Славяне – объекты истории, её беззащитные жертвы, неспособные даже убежать, когда на них нападают. Неисторический народ по Гегелю. Их бытие убого и сонно. Это – детство, из которого надо вырасти, войдя в неславянский мир «взрослого» народа, субъекта истории, уверенно творящего её.

Вот такое впечатление оставляет фильм, снятый в СССР (пусть и совместно с Норвегией) в 1985. А ещё рассказывают про «советский антинорманнизм». И многие так и воспринимают ту эпоху. И вообще историю. В том числе благодаря и вот этому, так хорошо снятому фильму.

P.S. Побуждённый комментариями читателей к этой заметке, взялся освежить со школьных лет не читанную литературную первооснову фильма – повесть Юрия Вронского «Кукша – варяжский пленник», она же «Необыкновенные приключения Кукши из Домовичей». Право, наверное, лучше бы мне этого не делать.

Вот, скажем, викинг-норвежец о пребывании на Руси:

«Жаль было оставлять Гардарики. Благословенная страна! Нигде нет столь дешевых рабов, нигде нет такого изобилия драгоценной пушнины. Серебро и золото с Востока первым делом попадают в Гардарики! Меду, подобного тамошнему, нет па всем свете! А какие там рабыни!»

Одно плохо – жизнь чересчур спокойная. Викинг нет-нет да и затоскует по морю, по набегам, по сражениям. А там, того и гляди, моль паруса побьет.

А чуть далее – о финнах.

«Остановились мы на ночлег на реке Неве неподалеку от финской деревни. Сходили в деревню, купили меду. Кукшу я, по обыкновению, брал с собой. Из предосторожности ночевали мы на корабле, отойдя немного от берега. Тамошние жители – народ воинственный, при случае и сами не прочь пограбить. Просыпаемся утром – Кукши нет».

Воинственные финны, и чересчур спокойная жизнь викинга в Гардарике, стране дешёвых рабов…

Это советский исторический роман! Для детей!

Кто ещё поверит наглому вранью про «государственный антинорманизм в СССР»?

Даже удивительно, что ближе к финалу в этом неразведенном густопсовом норманнистском пойле внезапно мелькает про «поморского конунга Рерика»…

Но это только мимолетное упоминание. А про оккупированную скандинавами-«варягами» Гардарики, где «дешёвые рабы» и «чересчур спокойная жизнь» для оккупантов, расписано на нескольких страницах.