Текст книги "Безжалостный король фейри"

Я опустила его руку вниз.

– Я тоже иду.

Он бросил на меня раздраженный взгляд, но помог выйти из экипажа. Мы вместе прошли мимо Зимнего солдата верхом на лошади к главному Солнечному стражу перед воротами.

– Как, по-твоему, называется то, что ты препятствуешь своему королю проехать по территории своих же земель? – сплюнул Люсьен. Наши спины обдало ледяным порывом ветра.

Ладно, это не первое, что я бы сказала стражнику, но теперь я знала, что слухи о вспыльчивом характере Люсьена были вполне реальны. Кроме части про отрезание языка.

Главный страж шагнул вперед и вытащил свиток из своего жилета. Эмблема Летнего солнца на его нагруднике сверкала в ярком дневном свете, и я старалась сохранять спокойствие.

– Приветствую, я Мэделин Виндстронг, принцесса Осени, – сказала я стражнику, на случай если он не знал, с кем имеет дело.

– Я знаю, кто вы, – сказал он ровным голосом.

И тогда Люсьен взорвался. Внезапно из его ладони вылетело ледяное лезвие и прижалось к горлу стражника. В этот миг каждый присутствующий солдат бросился в бой, вытаскивая свой клинок или вызывая солнечный свет в своих ладонях.

– Ты лишь безродный стражник и поэтому, когда обращаешься к принцессе, называй ее согласно титулу, – прорычал ему Люсьен.

– Да, мой король, – промямлил стражник, широко раскрыв глаза.

Люсьен убрал ледяное лезвие от горла мужчины, и оно со звоном упало на землю, разбившись на дюжину осколков.

Я застыла в шоке, все закончилось быстрее, чем я успела хоть как-то среагировать. Другие стражники, казалось, не знали, что делать. Неужели они действительно собирались напасть на своего короля? Они были преданы принцу своего двора, но превыше всего был король нашего королевства фейри, и им был Люсьен.

Они, казалось, вспомнили об этом только в тот момент и один за другим убрали свои клинки и рассеяли свою солнечную силу.

Люсьен прошелся по каждому из них тяжелым взглядом.

– Немедленно скажите мне, что, ради Гадеса, происходит, или я превращу вас всех в сосульки! – закричал он.

Свиток все еще был зажат в руке стражника, и он протянул его мне дрожащими пальцами.

Я потянула за него, открывая.

Когда я прочитала первые несколько строк, у меня пересохло в горле.

– Они хотят разделить королевство, – пробормотала я.

Люсьен повернулся ко мне, просматривая документ. В нем говорилось, что Летний принц Марсель Хейз официально просит об отделении от королевства. Он желает стать королем своего собственного королевства, которое включало бы Весенний двор, и даже предложил название Хейзвилль.

Пока Люсьен читал, с каждой секундой температура падала все ниже. С неба начал падать снег, и солнце закрыли тучи.

О нет.

– Он не может этого сделать, – прорычал Люсьен.

Так вот о чем говорила Шира.

Главный стражник выглядел испуганным. Он прочистил горло и уставился на короля:

– Может, ваше величество. В уставе говорится, что голосовать должно все королевство, и если по крайней мере два из четырех дворов придут к соглашению, решение принимается.

Лето и Весна.

Нет.

Холод пробежал по моей коже, и мои зубы начали стучать.

Я быстро схватила Люсьена за руку и оттащила его в сторону. Я взяла его за щеки и заставила посмотреть мне в глаза.

– Успокойся. Так ты ничего не решишь.

Мое горячее дыхание превращалось в белый туман передо мной. Я слышала о могуществе короля Зимы, но пока я не посмотрела ему в глаза и не, могу поклясться, увидела снег, падающий в его радужках, я не была уверена, насколько он связан со стихией. В этот момент казалось, что он сотворен из зимы: холодная, как камень, кожа, снежные глаза – даже его губы казались покрытыми инеем.

Люсьен выдержал мой взгляд.

– Если они хотят отделиться, то станут моими врагами. Я принесу войну к их воротам, убью принца Хейза и заберу все обратно! – взревел он.

Я понимала его ярость. Половина его королевства только что объявила о государственной измене. Предательство ранило, особенно после того, как он защищал их последние шесть лет. Снегопад усилился, падая огромными хлопьями, которые покрывали все, включая мои ресницы.

Я сморгнула их и сосредоточилась на вихре передо мной, метели, назревающей в глазах Люсьена.

– Здесь тебя все ненавидят, – честно сказала я ему. – Ты погубил более тридцати человек из них и так и не извинился. Если ты хочешь, чтобы они возненавидели тебя еще больше, тогда, конечно, насылай на них еще одну бурю, но я думаю, нам следует вернуться домой, пожениться и доказать, что ты сильнее, чем когда-либо, с могущественной и верной королевой на твоей стороне.

После моих слов его взгляд прояснился, тучи разошлись, и снегопад прекратился. Снова выглянуло солнце, жара растопила снег и превратила его в воду, которая стекала в сточные канавы вдоль дороги. Меня поразило то, как быстро он смог все изменить.

Моя грудь вздымалась. Я была в двух секундах от того, чтобы использовать свою магию ветра, чтобы отбросить его снег, но была рада, что не пришлось этого делать. Теперь, когда я знала, что Люсьен многим не доверяет, я не хотела, чтобы он включал меня в список тех, на кого он не мог положиться.

Я убрала руки от его лица, и Люсьен поправил свою тунику, протягивая руку, чтобы пригладить влажные волосы.

– Нет, мы войдем и покажем жителям Лета, что у них есть сильный король и та, кто скоро станет королевой, прямо сейчас. В отделении нет необходимости. – Затем он просто вернулся к стражнику и посмотрел ему в глаза.

– Я признаю вашу просьбу об отделении и проведу голосование по всему королевству, когда вернусь в Зимний двор, – спокойно сказал Люсьен. – А до тех пор ваш долг – принять у себя вашего короля и будущую королеву. Невыполнение этого требования будет равносильно объявлению войны.

Будущую королеву.

Я знала, что теперь таким станет мой титул, но от его слов по моим конечностям разлилось тепло. Это была влиятельная должность, о которой я и мечтать не смела.

Все стражники в замешательстве переглянулись, и, наконец, старший страж кивнул и обратился к гонцу:

– Передай принцу Хейзу весть о том, что король Зимы и принцесса Виндстронг уже в пути.

Гонец вскочил на коня, и ворота открылись. Он исчез за ними, пустившись галопом.

Затем страж указал на нашу карету, и мы с Люсьеном вернулись к ней. Когда мы подошли к двери, Люсьен посмотрел на меня, наклонившись к моему уху:

– Если принц Хейз рискнет испытать мое терпение, я без колебаний тут же брошу ему вызов.

Я нервно сглотнула, мои глаза расширились.

– Неужели сейчас самое неподходящее время упомянуть, что с ним у меня был первый поцелуй?

Краска отхлынула от лица Люсьена, его рот открылся в шоке, прежде чем неконтролируемый гнев отразился на его лице, и каждый мускул напрягся, от чего его челюсть захлопнулась.

Я расхохоталась. Я ничего не смогла с собой поделать, его было так легко обескуражить. Сгибаясь пополам от смеха, мне пришлось ухватиться за его предплечья, чтобы удержаться в вертикальном положении. Когда я, наконец, выпрямилась, из моих глаз текли слезы.

– Ты такой ревнивый, – удалось мне выдавить из себя между приступами смеха.

Кажется, его тоже это развеселило.

– Я не могу дождаться, когда смогу отплатить тебе за это.

Я напряглась.

– Что? Эй, я же пошутила. Я никогда к нему даже не прикасалась.

Люсьен пожал плечами.

– Будь начеку, Виндстронг, – поддразнил он, а затем развернулся и скользнул в карету.

– Возмездие за простую шутку – это не очень по-джентльменски, – напомнила я ему, заскакивая в карету и занимая место рядом с Пайпер.

Он посмотрел на меня в ответ убийственно красивым взглядом:

– А я и не говорил, что джентльмен.

О, Гадес, во что я вляпалась?

Глава 5

Когда наша карета преодолела ворота Летнего двора, мы с королем выглянули в окно и махали рукой, проезжая мимо горожан, которые, казалось, были немало удивлены нашему появлению, а это означало, что принц Хейз не сообщил им о нашем прибытии и совсем не ожидал, что мы действительно попадем внутрь.

Мои воспоминания о Марселе были не столь обширными, но глупцом он точно не был. Неужели он действительно думал, что король Зимы просто развернется и молча уедет?

Нет. Он ожидал, что Люсьен вызовет снежную бурю и, вероятно, погрузит город в холод, добавляя ему тем самым еще больше победных очков.

– Марсель намеренно хотел вывести тебя из себя, – сказала я.

– Да, – согласился Люсьен. – И я бы с радостью устроил ему такую метель, какой он желал, если бы ты меня не остановила.

– Замораживание Летнего двора лишь укрепило бы его позицию об отделении, – добавила я, и Люсьен молча выслушал меня. Высунув голову из окна, я помахала малышам.

Маленькая девочка с цветами пробежала рядом с каретой и посмотрела на меня, подняв голову вверх.

– Это принцесса Мэделин! Сделайте так, чтобы поднялся ветер! – закричала она мне.

Дети часто выпрашивали членов знати продемонстрировать способности, и на этот раз я решила ей угодить. Собрав часть своей силы, я призвала ветер, пронесшийся мимо нее, отчего ее маленькие белокурые кудряшки разметались по лицу. Она взвизгнула от восторга, и внезапно в воздухе повеяло холодом, и мой порыв ветра подхватил снежинки, создав легкий вихрь.

Девочка рассмеялась еще громче, вскинув руки в воздух, когда вокруг нее закружился снег.

– Снег идет! – завизжала она, сообщая владельцам магазинов, которые вышли из своих лавок посмотреть, из-за чего такой переполох.

Я взглянула на Люсьена и обнаружила, что он пристально смотрит на меня. Я не была точно уверена, как истолковать его взгляд, но это было очень похоже на то, как мой отец смотрел на мою мать, когда она делала что-то особенно восхитительное. Как член знати Осеннего двора, я очень мало общалась с мужчинами, поэтому не была уверена, как толковать знаки внимания Люсьена. В школьные годы мне несколько раз удавалось прокрасться за библиотеку и поцеловать Дэйна Холла, моего тогдашнего парня, но тогда я была подростком. Сейчас я молодая девушка… и теперь все ощущается иначе.

Один за другим владельцы магазинов начали выходить на улицу и пристально разглядывать проезжающий экипаж, и я прекратила демонстрацию своей силы. Люсьен поступил так же, сведя на нет наколдованный им легкий снегопад.

– Девочке понравилось, – произнесла я, пытаясь подчеркнуть то светлое, что можно было найти в данной ситуации.

Люсьен кивнул.

Магазины сменились пустынными полями, а потом мы выехали к кладбищу. Еще в раннем детстве я бывала в Летнем дворе, а потом еще раз на фестивале Летнего солнцестояния, когда мне было тринадцать, прямо перед Великой Стужей. Я не помнила, чтобы здесь было кладбище, но…

У меня перехватило дыхание, когда я прочитала надпись на табличке.

Унесенные Стужей, Но Не Преданные Забвению. Рядом с ней был указан год Стужи. Той, что по воле Люсьена охватила все королевство.

Я посмотрела на Люсьена, молясь, чтобы он этого не заметил, но он смотрел на небольшие гранитные камни с такой глубинной скорбью, что мне хотелось плакать. Его грудь беззвучно вздымалась, когда он обвел взглядом кладбище, а лицо осунулось.

Он их считает, подумала я. Считает людей, которых погубил.

– Оставайся здесь, – отрезал Люсьен треснувшим голосом. А затем выскочил из движущейся кареты. Она со скрежетом остановилась, подняв облако пыли, в то время как мы с Пайпер обменялись обеспокоенными взглядами.

– Что он делает? – спросила Пайпер.

Я пожала плечами, подавшись вперед, чтобы выглянуть за занавеску. Когда пыль осела, я увидела высокую фигуру Люсьена, проходящего мимо надгробий. Подходя к каждому из них, он протягивал руку и касался верхней части камня, бормоча что-то себе под нос.

– Он просит прощения? – пробормотала Пайпер.

На глаза навернулись слезы, и я кивнула:

– Думаю, да.

Добравшись до последнего надгробия, он опустился на колени, потому что оно было маленьким. Ребенок… нет, младенец. Когда он прикоснулся к нему, на его ладони образовалась сосулька, принявшая форму розы, которую он положил у основания каменной плиты.

У меня больше не было сил смотреть, но и отвести взгляд я тоже не могла. Это выворачивало наизнанку. Мне стало дурно. Я практически чувствовала его горе. Поднялся ветер, пронесся мимо кареты и врезался в Люсьена, пока я боролась со своей болью. Он явно сожалел о своих действиях. И я явно составила неверное мнение об этом короле.

Люсьен обернулся, чтобы взглянуть на экипаж, а я вытерла случайную слезинку, скатившуюся по щеке, и погасила силу ветра, сделав глубокий успокаивающий вдох.

Несколько мгновений спустя он вернулся внутрь и сел передо мной. Задернув занавеску, он не произнес ни единого слова. Он просто закрыл глаза, как будто хотел отгородиться от всего мира и просто затеряться в темноте и тишине.

Я взглянула на Пайпер, не зная, что делать, но она сидела, уткнувшись в свое вязание, опустив голову, и притворялась невидимкой, как подобало приличной компаньонке.

Я еще не так хорошо знала Люсьена. Хотел ли он побыть в тишине? Должна ли я попытаться взять его за руку, чтобы успокоить?

Если бы только он объяснил всем, почему потерял контроль над своими силами и вызвал Стужу много лет назад… это помогло бы людям, мне – понять его. Но я знала, что сейчас не время поднимать этот вопрос.

– Почему ломтик хлеба отпустили домой из школы? – спросила я, и глаза короля распахнулись, ища меня, как утопающий ищет спасательный круг.

Мне нужно было вывести его из этого состояния до того, как он встретит Летнего принца, и если и было что-то, в чем я была хороша, так это глупые шутки. Папа рассказал мне по меньшей мере сотню таких. Мы часами сидели перед камином, придумывая их всей семьей.

– Хлеб в школу не ходит, – бесстрастно сказал Люсьен, но в его голосе слышалось некоторое облегчение.

Я закатила глаза.

– Подыграй мне. Это шутка. Почему ломтик хлеба отпустили домой из школы?

Люсьен ухмыльнулся:

– Он повздорил с маслом?

Я расхохоталась, не ожидая такого ответа, и от моего смеха уголки губ Люсьена приподнялись.

– Нет. Он почувствовал, что рассыпается.

Люсьен покачал головой:

– Это было действительно плохо.

Я кивнула:

– У меня их сотни. Хочешь услышать еще?

– Создатель, нет. Прошу, никогда больше, – сказал он, но заулыбался.

– Как называют картошку в театре? – спросила я.

Люсьен заткнул уши.

– Прекрати.

Я наклонилась вперед, убирая одну из его рук и открывая ухо.

– На-блюда-тель.

Люсьен застонал от этой шутки, но в этот момент мы оба осознали, что находимся слишком близко. Я нервно сглотнула, когда положила руку ему на грудь, чтобы оттолкнуться, и наткнулась на твердые, как скала, мышцы.

Он поймал меня за запястье, когда я попыталась отстраниться, и посмотрел мне прямо в глаза:

– Ты так мне подходишь, Мэделин Виндстронг.

У меня перехватило дыхание от этого романтического проявления чувств, а карета резко остановилась.

Я упала обратно на сиденье, его рука высвободила мою.

Ты мне подходишь.

Это было так мило и в то же время так грустно, как будто в своей жизни он уже давно не встречал никого хорошего.

Внезапно занавеска отдернулась, и перед нами предстала камеристка[3]3
  Камеристка – комнатная служанка при госпоже.


[Закрыть]. На ней была Летняя желто-оранжевая униформа, и она низко присела передо мной в реверансе.

– Приветствую вас, принцесса Мэделин. Принц Хейз предоставил вам гостевые покои в западном крыле дворца на время вашего пребывания.

Я улыбнулась и кивнула ей, когда Пайпер начала собирать наши вещи.

Затем горничная обратилась к Люсьену:

– Король Торн… – Она выдавила из себя натянутую улыбку. – Принц Хейз выделил для вас свой гостевой дом за пределами дворцовой территории. Вы можете присоединиться к нам за ужином.

– Да что вы, могу? – прорычал Люсьен, но я погладила его по тыльной части ладони. То, что ему выделили покои вне дворцовой собственности, воспринималось как пощечина, но если принц Хейз планировал разделить дворы, то лучше было не поднимать шума перед голосованием. Может быть, спокойный ужин все сгладит.

– Люсьен, дорогой… – Я посмотрела на своего жениха. – … почему бы тебе не устроиться поудобнее, а после увидимся за ужином.

Он чуть смягчился, прикрыв глаза.

– Ладно, но только потому, что ты назвала меня дорогим.

И тут я не смогла сдержать улыбки. Я ничего не могла поделать с румянцем на щеках, когда мое лицо вспыхнуло. Он был обаятельным мужчиной, и до сих пор он был таким только со мной, но не с другими женщинам вокруг, и это, должна признать, мне очень сильно льстило.

– Спасибо, – прошептала я, а затем вышла из кареты. Когда сошла и Пайпер, карета тронулась, увозя Люсьена прочь от дворца к небольшому гостевому домику вдалеке, за лабиринтом прекрасных садов.

Пайпер помогла слугам собрать мои сумки как раз в тот момент, когда я рассматривала роскошный золотисто-желтый цветочный сад.

– Принцесса Мэделин, – раздался позади меня знакомый, но более глубокий, чем я помнила, голос. Я обернулась и увидела Марселя Хейза, принца и главную королевскую особу Летнего двора. Он прекрасно выглядел в золотистой шелковой тунике. Его светлые волосы были коротко подстрижены, открывая кончики заостренных ушей. – Я не видел тебя с тех пор, как тебе было… тринадцать? – Его глаза медленно блуждали по всему моему телу. – Ты… выросла. – Его голос понизился на октаву, и мне стало не по себе. Если бы Люсьен был здесь во время этой встречи, уже бы шел снег.

– Так и есть. И обручилась. – Я подняла руку, ставя его на место.

Он поджал губы и шагнул вперед, чтобы осмотреть кольцо, которое подарил мне Люсьен.

– Я не знал, что ты открыта для поклонников, иначе я бы тоже сделал предложение твоему отцу.

– Марсель, – предупредила я резким тоном.

Почти каждый год, с шести до тринадцати лет, моя семья приезжала сюда с Широй и ее родителями на праздник Летнего солнцестояния. Марсель и его младший брат Матео играли со мной и Широй всю неделю, пока мы были здесь. Но спустя время его отец стал придерживаться категоричной точки зрения о том, что Осень и Лето не должны смешиваться, и перестал приглашать нас. Было ясно, что в представлении его отца Лето и Весна были из одного круга, а Осень и Зима – из другого.

– Кроме того, твой отец перевернулся бы в гробу, если бы ты женился на ком-нибудь из Осеннего двора, – поддразнила я.

Марсель усмехнулся:

– Верно, но ты бы того стоила.

– Прекрати, – рявкнула я, на этот раз более резко, и он поднял руки в знак капитуляции.

– Я рад тебя видеть. Несмотря на обстоятельства. – Он уставился вдаль, на удаляющуюся карету Люсьена, и я нахмурилась.

– Намекаешь на отделение от Торнгейта, Марсель? Да ну. Это неправильно. Разумеется, существует и другое решение, которое придется тебе по душе. – Я намеревалась воспользоваться этим дружеским подшучиванием, пока представилась такая возможность.

Марсель впился в меня взглядом:

– Я должен стремиться к тому, что лучше для моего народа, и да, если это означает отделение от Зимы и безумца, который ей правит.

– Твой народ – фейри, такой же, как мой, такой же, как у Люсьена. Мы все едины. Нет необходимости отделяться…

– Я не хочу войны с королевой Найтфолла! – рявкнул Марсель. – До меня дошли достоверные сведения, что твой нареченный вот-вот втянет все наше королевство в войну с ней. Как нам всем известно, он неуравновешен.

Я проигнорировала комментарий о его неуравновешенности и подумала о том, что сказал Люсьен.

– Ты прав. Вероятно, так и случится. И если вы отделитесь, то лишитесь его защиты. Королева Найтфолла придет за вами в последнюю очередь, когда вы будете слабы и совсем одни. Удачи, Марсель.

Я посмотрела на Пайпер:

– Я устала и хотела бы прилечь перед ужином.

– Да, миледи. – Пайпер присела передо мной в реверансе, всегда сохраняя профессионализм в присутствии других членов знати.

Я прошла мимо Марселя, сдерживая свои эмоции, чтобы не шелохнуть ни единый листик своим взбунтовавшимся ветром. Я не хотела, чтобы он знал, как сильно меня обеспокоил наш разговор.

Отделение от королевства – это просто неслыханно! Из-за этого наш народ станет слабым и разобщенным. Все для того, чтобы Марсель смог отгородиться от возможной надвигающейся войны с королевой Найтфолла? Какая трусость.

Как только я разместилась в своих покоях, пожаловала Пайпер и села на краешек моей кровати, пока я сердито расчесывала волосы.

– Разделение королевства фейри, несомненно, привлечет внимание королевы Найтфолла, – сказала Пайпер.

Я зарычала от негодования:

– Знаю.

Она забрала гребень из моей руки.

– Ты сейчас повырываешь себе все волосы, – пошутила она, а затем начала намного нежнее расчесывать мои волосы.

Я усмехнулась, но не смогла заставить себя улыбнуться.

– Все зависит от этого совместного ужина между Люсьеном и Марселем, не так ли? – спросила я свою самую верную союзницу.

Она кивнула:

– Если ты сможешь продемонстрировать Марселю, что Люсьен вполне благоразумен, возможно, он дважды подумает о расколе.

Дело в том, что я не была уверена, что Люсьен и в самом деле был благоразумным мужчиной. Возможно, разумным, но в то же время непредсказуемым и капризным.

– Он выставил короля Зимы с его собственной территории. Это очевидная государственная измена, – сказала я Пайпер.

Она кивнула, отложила гребень и встала ко мне лицом. Пайпер едва ли обладала какими-либо силами Осеннего двора – она не могла управлять ветром и не была хороша в садоводстве. Но то, что она предлагала в виде советов и дружбы, намного перевешивало отсутствие у нее магии. Я всегда дорожила ее советами и по выражению ее лица поняла, что сейчас последует нечто существенное.

– Если бы тебя здесь не было, то, подозреваю, его вьюга сровняла бы этот город с землей. Король прав, вы подходите друг другу, – сказала она.

Я покраснела, но также была встревожена тем, что, по ее мнению, Люсьен мог так легко вспылить.

Пайпер вздохнула.

– Я внимательно наблюдала за королем всю эту поездку, Мэделин. Ясно одно: он испытывает глубокое раскаяние из-за Великой Стужи. Похоже, это был несчастный случай, за который он не знает, как покаяться.

Я кивнула:

– Согласна, но другие дворы не знают об этом. Они судят его по поступкам, и отсутствие извинений привело к тому, что ненависть к нему тлела здесь годами.

Пайпер слегка улыбнулась мне, ожидая, когда я пойму, к чему она клонит. Ее советы всегда были тонкими намеками, как будто она хотела, чтобы я сама додумалась до сути.

– Ты думаешь, мне следует попросить Люсьена принести извинения перед Марселем сегодня вечером за Великую Стужу? – потрясенно спросила я.

Улыбка Пайпер стала шире.

– Именно.

От одной лишь мысли о том, чтобы просить могущественного короля о таком покорном поступке, мне стало дурно. Люсьен был взрослым мужчиной, я еще не была его женой. Просить его явить уязвимость перед таким неприятелем, как Марсель, было слишком серьезной просьбой. Но Пайпер была права. Это могло бы проложить путь к сохранению единства королевства фейри.

– А что, если Марсель плохо воспримет извинения? Что, если он высмеет Люсьена?

Пайпер высоко вздернула подбородок.

– Тогда ты вступишься за своего короля и своего будущего мужа и покажешь ему, каково это – иметь рядом с собой могущественную женщину.

– Это вполне в духе Эловин, – сказала я ей, сославшись на один из наших любимых любовных романов Л. Эшты. Она была Зимней фейри, писавшей под псевдонимом. Некоторые из ее романов были настолько откровенными, что было бы неуместно разглашать ее личность, но ее героини всегда вступались за своих мужчин, а после делили с ними ложе.

– Он тебе нравится, – сказала я Пайпер. Она очень хорошо разбиралась в характерах, всегда говорила мне, на кого следует обратить внимание.

Пайпер ухмыльнулась:

– Да. Думаю, его неправильно поняли. Он хорошо к тебе относится – по-своему, – и уже вижу, что он тебя обожает.

Обожает меня. От этого что-то внутри совершило кульбит, и Пайпер указала на мое лицо.

– Ты краснеешь сегодня уже в десятый раз! – пожурила она меня.

Я упала навзничь на кровать, смеясь, и она упала рядом со мной.

Тяжело вздохнув, я посмотрела на свою лучшую подругу.

– Еще никогда в моей жизни не было такого, чтобы мужчина… говорил мне такое. Проявлял интерес ко мне настолько… настойчиво.

Пайпер приподнялась на локте и одарила меня ухмылкой до ушей:

– И тебе это нравится?

Я попыталась скрыть улыбку, но она все равно вырвалась наружу, заставив нас обеих хохотать до колик.

– Может быть, выйти замуж за Люсьена будет не самым худшим поступком на планете, – призналась я ей.

Пайпер кивнула:

– Может быть, это станет лучшим, что когда-либо случалось с тобой. Как у Эловин и Раша.

Вероятно, так и случится. Эта мысль не давала угаснуть моей улыбке в течение еще нескольких часов.