Текст книги "Конфуций. История жизни"

Встреча Конфуция и Лао-цзы

Став учеником Конфуция, Нань-гун Цзин-шу обратился к лускому Чжао-гуну с просьбой отправить его и учителя в чжоускую столицу – город Лоян. Правитель согласился, дал им повозку, двух лошадей и предоставил слугу.

Любознательный Конфуций понимал, что эта поездка открывает для него хорошие возможности. Древняя столица Лоян – настоящая культурная сокровищница, да к тому же там проживает великий мудрец Лао-цзы. В то время Лао-цзы был хранителем дворцового архива Чжоу, что приблизительно соответствует сегодняшним должностям директора библиотеки или исторического музея [6, с. 38].

Услышав, что приедет Конфуций, Лао-цзы велел заложить повозку и поехал за город встречать гостя. Он также велел слуге начисто вымести дорогу. Из изображений в усыпальнице У-ди, а также из их толкований сунским поэтом Хун Ши мы можем узнать, что Конфуций, согласно правилам ритуала того времени, сошел с повозки и в честь первой встречи подарил Лао-цзы дикого гуся.

Лао-цзы был намного старше и опытнее Конфуция. Он был знаком с гораздо большим количеством исторических книг, нежели Конфуций, и потому эта встреча была крайне полезна для молодого эрудита. В то время Конфуций находился в самом расцвете сил, стремился к знаниям и самосовершенствованию. Он был активен и полон энтузиазма, но все еще не мог избежать некоторой спешки и небрежности. Он будто нуждался в еще больших устремлениях, нуждался в духовном обогащении, наконец, нуждался в ком-то, кто мог с больших высот оценить уже приобретенные им знания и опыт. И Лао-цзы, отвечающий всем этим требованиям, оказался тем самым, нужным Конфуцию человеком. Что касается самого Лао-цзы, то ему, по всей видимости, не хватало той созидательной энергии и страсти Конфуция. Однако в союзе с Конфуцием они составляли настоящую драгоценность. И Лао-цзы, и Конфуций – выдающиеся личности, представляющие вершины китайской культуры, а их встреча – одна из самых славных страниц в истории древней цивилизации.

Конфуций советовался с Лао-цзы о многих вещах – и даже о ритуале, с которым сам был хорошо знаком. Это доказывает, что Лао-цзы был все же более сведущ. Что делать, если во время похорон происходит солнечное затмение? Нужно ли хоронить умершего младенца рядом с домом или в отдалении? Можно ли вступать в войну во время траура в царстве? Нужно ли во время войны брать в поход ритуальную табличку уже умерших правителей? На все эти вопросы Лао-цзы давал четкие ответы, исходя из фактов и логики. Лао-цзы уважал Конфуция как человека, всей душой стремящегося обрести знания.

Пробыв в Лояне несколько дней, Конфуций должен был уезжать. Привязавшийся к Конфуцию Лао-цзы отправился провожать его. Он наставлял его с высоты своего жизненного опыта: «Я слышал, что богатые и почтенные люди, провожая гостя, дарят ему ценности, а человеколюбивые мужи провожают гостя [напутственными] словами. Я не обладаю богатствами и знатностью, но меня называют человеколюбивым, и поэтому, провожая Вас, я скажу: “Кто имеет ясный ум, глубоко проникает [в суть явлений] и находится на закате жизни, тот любит общаться с людьми. Кто много знает, широко образован и красноречив, тот навлекает на себя опасности, так как пробуждает недобрые чувства людей. Будучи сыном своих родителей, нельзя думать только о себе, будучи подданным [правителя], нельзя принадлежать только себе”» [3, с. 127–128]. Еще он говорил: «Того, о чем вы спрашиваете, уже почти не осталось. Так, от человека остается гниющий труп и [когда-то] произнесенные речи. К этому добавлю: в благоприятные времена совершенномудрый разъезжает на колеснице, а в неблагоприятные – ходит пешком с тяжкой поклажей.

Я слышал, что хороший торговец прячет подальше [свои товары], как будто [у него] ничего нет, а совершенномудрый, обладающий многими добродетелями, внешне стремится выглядеть глуповатым. Отбросьте вашу заносчивость и необузданные желания, [откажитесь] от напыщенных манер и низменных страстей – все это не принесет вам пользы. Вот и все, что я хочу вам сказать» [6, с. 38].

Конфуций много размышлял о наказах Лао-цзы, и покидал Лоян с чувством благодарности к нему. Вернувшись в Лу, он встретился со своими учениками и, непрестанно восхваляя Лао-цзы, говорил: «Я знаю, что птица умеет летать, что рыба умеет плавать, а дикий зверь умеет бегать. Бегающих можно поймать в капкан, плавающих выловить сетью, летающих сбить стрелой. Что же касается дракона, то я не могу понять, как он, оседлав ветер и пронзая облака, устремляется к небесам. Я сегодня виделся с Лао-цзы, который подобен дракону!» [6, с. 38]

Путь к зрелости

После встречи с Лао-цзы Конфуций изменил некоторые свои взгляды: он стал более хладнокровно анализировать все, что с ним происходило, однако его целеустремленность и энтузиазм только возросли – как и его известность. Учеников становилось все больше; были те, кто приезжал из дальних мест. Некогда он говорил своим ученикам: «Изучать и вовремя применять на практике, разве это не приятно! Встретить друга, прибывшего из далекой стороны, разве это не радостно! Быть неизвестным людям, но не испытывать обиды, разве это не качество благородного мужа!»[27]27
  В «Сборнике комментариев» приводится примечание Бао Сяня: «Соучеников называют друзьями»; также в «Записях из кабинета ученого Фэн Пу» Сун Сяна сказано: «Под другом имеется в виду ученик».


[Закрыть] [2, с. 26] Таково было его настроение в ту эпоху. Выйдя из сиротливого детства, пройдя через неудачи, благодаря самообразованию Конфуций сумел выпестовать свои таланты. Закалка, полученная в сложностях реальной жизни и личный опыт предшественника, Лао-цзы, дали ему возможность заняться преподавательским делом. Это была пора надежд и честолюбивых стремлений: он хотел заниматься делами управления. К этому времени Конфуцию еще не исполнилось и 35 лет.

Хотя он и говорил, что нужно сохранять спокойствие, даже если люди не знают о твоих способностях, все же будучи представителем прослойки книжников-ши, Конфуций горел желанием реализовать свои таланты, и особенно свои политические амбиции. Он говорил: «Не печалься о том, что остался без места, заботься о том, чтоб взойти на престол. Не печалься о том, что для всех неизвестен, добивайся того, чтобы узнанным стать» [2, с. 82]. Таким было его умонастроение, и из-за этого умонастроения Конфуций за всю жизнь потратил немало времени и сил. Оно же постепенно отдалило его от людей и принесло ему немало страданий.

Провал политических идей Конфуция в царстве Ци

В 517 году до н. э. Конфуций приезжает в царство Ци. К этому периоду его жизни относятся первые письменные свидетельства о его политической активности. Царство Ци находилось на востоке; его территория располагалась в восточной и центральной частях современной провинции Шаньдун. Почвы здесь плодородны, и хорошо развито земледелие; кроме того, эта область богата продуктами прибрежного морского промысла. При циском Хуань-гуне, благодаря управлению выдающегося политического деятеля Гуань Чжуна Ци превратилось в одно из крупнейших царств периода Чуньцю. Время правления циского Цзин-гуна (и государственного мужа Янь Ина) тоже было временем оживления – эпохой, когда ситуация в царстве была стабильной и оно процветало. Достоверно известно, что в царстве Ци Конфуций надеялся заняться политической деятельностью, но надеждам этим, увы, не суждено было сбыться.

Почему же Конфуций не остался в царстве Лу, а отправился в Ци? Прежде всего потому, что в царстве Ци открывались широкие возможности, да и в царстве Лу было неспокойно – там произошел государственный переворот.

Изначально в царстве Лу существовало три влиятельных аристократических рода. Первый – Мэнсунь, к которому принадлежали Мэн И-цзы и Нань-гун Цзин-шу. Второй – Шусунь. Третий – Цзи, к которому юный Конфуций как-то собирался прийти на пир в траурной одежде. Изначально эти три клана были потомками луского Хуань-гуна, поэтому их называли «сань Хуань» («три потомка Хуань-гуна»). Самым сильным из них считался род Цзи. В то время бразды правления в клане держал Цзи Пин-цзы, которого презирал луский Чжао-гун. Как-то между Цзи Пин-цзы и главой другого знатного рода (имеется в виду род Хоу. – Примеч. пер.) Чжао-бо возник конфликт из-за петушиных боев: люди из рода Цзи подсыпали в перья птиц горчицу, чтобы навредить глазам петухов противника, а представители рода Хоу приделали к петушиным лапам острые металлические шпоры. Видя, что Чжао-бо не хочет проигрывать, Цзи Пин-цзы вторгся в земли Хоу. Чжао-бо высказал свои обиды лускому Чжао-гуну, и тот, воспользовавшись этим предлогом, пошел войной на Цзи Пин-цзы. Пин-цзы объединился с родами Мэнсунь и Шусунь, и вместе они дали отпор Чжао-гуну. Потерпев поражение, луский правитель бежал в царство Ци. Ци напало на Лу, захватило город Юнь[28]28
  Город Юнь (郓城) – восток современного уезда Юньчэн городского округа Хэцзэ провинции Шаньдун.


[Закрыть] и поселило там Чжао-гуна.

С самого начала Конфуций был недоволен, что три рода узурпировали власть, и уж совсем не смог стерпеть, когда они изгнали Чжао-гуна. Он тут же покинул царство Лу и приехал в Ци.

Согласно историческим записям, еще на 5-й год своего правления (522 г. до н. э.) циский Цзин-гун приехал в царство Лу и встретился с Конфуцием. Правитель спросил: «В прошлом, при Му-гуне, царство Цинь было небольшим и окраинным. Как же оно смогло стать гегемоном?» Конфуций ответил: «Хотя Цинь было царством и небольшим, но устремления [его правителей] были большими; хотя расположено оно было далеко, но их действия были точными и правильными. Му-гун выдвинул человека, приобретенного за пять бараньих шкур (Байли Си), и пожаловал ему звание дафу (сановника), освободив его от тяжких пут. Он с ним беседовал три дня и затем поручил ему управление государственными делами. Если все это принять во внимание, то станет ясно, что можно стать даже государем – ваном [над Поднебесной], а уже стать повелителем над чжухоу[29]29
  Чжухоу (诸侯, букв. «все хоу») – общее название для всех пяти титулов китайской знати времен эпохи Чжоу: гун, хоу, бо, цзы, нань. Здесь этот термин дан в транслитерации, поскольку устоявшегося перевода на русский язык не существует; обычно он переводится как «владетельные князья», «местные правители» и т. п. – Примеч. ред.


[Закрыть] – это значительно проще!» [3, с. 128] Услышав это, Цзин-гун остался доволен. В душе Конфуций был уверен, что в царстве Ци он сможет стать вторым Байли Си[30]30
  Имеется в виду история о том, как этот мудрый сановник попал в рабство и впоследствии из-за своей мудрости был выкуплен циньским правителем Му-гуном за пять бараньих шкур. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Модель политической карьеры того времени была такова, что всем желающим служить правителю было необходимо найти протекцию. Хотя Конфуций уже встречался с циским Цзин-гуном, и сам правитель произвел хорошее впечатление на мыслителя, необходимо было еще пробиться сквозь доверенных лиц – иначе получить реальную власть было крайне сложно. Предание о Байли Си было всего лишь излюбленной байкой в среде книжников, а в реальности в то время все было совсем не так. Поэтому Конфуций сначала стал личным помощником Гао Чжао-цзы – доверенного лица Цзин-гуна.

Гао Чжао-цзы хвалил Конфуция перед правителем, и тогда Цзин-гун стал расспрашивать Конфуция о сути правления. Однажды Конфуций сказал: «Правитель должен быть правителем, подданный – подданным, отец – отцом, сын – сыном». Речь шла о необходимости поддержания порядка при управлении обществом. Каждый человек должен вести дела, согласуясь со своими обязанностями. Конфуций называл это «исправлением имен» и впоследствии неизменно придерживался этой концепции. Конечно, такая точка зрения была выгодна правителям – особенно во времена, когда постепенно обострялись классовые противоречия. Поэтому циский Цзин-гун, услышав слова Конфуция, с радостью спросил: «Воистину, если правитель не будет правителем, подданный не будет подданным, отец не будет отцом, сын не будет сыном, то хотя и есть у меня хлеб, разве полез бы кусок в горло?» [2, с. 242]

Через несколько дней Цзин-гун вновь спросил Конфуция об управлении – о том, какова же самая насущная проблема, которую надо решать правителю. Конфуций, видя, что самый большой недостаток царства Ци – это роскошь и расточительство, ответил: «Управление состоит в том, чтобы экономно использовать богатства (ресурсы)» [3, с. 129]. Конечно, в этой идее об экономии Конфуций был непоследователен, так как сам в конечном счете тяготел к роскоши. Впрочем, Цзин-гун остался доволен ответом, видимо, оттого, что в царстве Ци действительно процветало расточительство, и в тот момент он даже подумывал пожаловать Конфуцию поля в Ниси.

Однако Янь Ин, старый циский сановник и искушенный политик, державший в своих руках реальную власть, не одобрил того отношения к церемониалу, которого придерживался Конфуций. Он обратился к правителю со словами: «Это все ухищрения конфуцианцев, по ним нельзя строить законы [жизни]. Они заносчивы и высокомерны, следуют только своим [положениям], по их правилам нельзя управлять нижестоящими. Они чрезмерно возносят погребальные обряды и последующий длительный траур. Ради пышных похорон они готовы разорить хозяйство. Такие поступки нельзя делать нашими обычаями. [Конфуцианцы] путешествуют и наставляют, домогаясь богатств. Эти люди не могут служить государству. После того, как ушли из жизни великие мудрецы, дом Чжоу пришел в упадок, что отразилось на обрядах и музыке. Ныне Конфуций добивается утверждения внешних форм, возвеличивает обрядность, поднимает на щит отжившие обычаи, стремясь подробно толковать их детали. Многие поколения людей не смогут исчерпывающе вникнуть в его учение. Многих лет жизни человеку не хватит для постижения его [системы] обрядов и ритуала. Вы, правитель, намерены использовать его [учение], чтобы улучшить нравы в Ци, но не это может помочь народу»[31]31
  Идея умеренной экономии, за которую ратовал Янь Ин, была впоследствии поддержана Мо Ди. Таким образом, Янь Ин стал предвестником некоторых идей школы моистов, и в дальнейшем дискуссия Янь Ина и Конфуция нашла свое отражение в противостоянии конфуцианства и моизма.


[Закрыть] [3, с. 129].

Поскольку эти слова действительно касались основного недостатка идей Конфуция, Цзин-гун засомневался в нем, и в дальнейшем хоть и принимал его с формальным почтением, однако советов о принципах управления больше не просил.

Лишь спустя некоторое время Цзин-гун обратился к Конфуцию: «Принять его как Цзиши я не могу. Приму его по рангу между Цзи и Мэн» [2, с. 378].

В действительности эти слова показывали равнодушие правителя к Конфуцию. К тому же циская знать, опасавшаяся, что мыслитель и впрямь может оказаться у власти, хотела навредить ему, и Конфуций знал об этом.

В конце концов Цзин-гун сказал Конфуцию: «Я уже стар и не смогу использовать Вас [на службе]» [3, с. 129].

Конфуцию ничего не оставалось, как собрать вещи и покинуть царство Ци.

Успехи Конфуция в царстве Ци

В политическом плане в царстве Ци Конфуций потерпел поражение. Он видел лишь возможность заниматься карьерой, но упустил из виду расхождение в политических взглядах с Ян Ином. Циской знати позиция Конфуция также противоречила, да и сложная система ритуалов, которую он так почитал, была нереалистичной. Поэтому вполне естественно, что он проиграл.

Тем не менее Конфуций все же сделал шаг вперед – в художественном самосовершенствовании. Именно при циском дворе он услышал древнюю музыку Шуня – мелодию «Шао». Он ей не только наслаждался, но и старался разучить, да так усердно, что три месяца не знал вкус мяса. Сам он говорил: «Не ожидал, что исполнение ее достигнет такого совершенства!» [2, с. 140]

Задержавшись в Ци на какое-то время, любознательный Конфуций оставил о себе хорошее впечатление у простого народа. Правитель Ци, хоть и не мог применить Конфуция на службе, все же понимал, что если тот вернется в Лу и встанет у власти, то Лу станет сильнее. Это несколько беспокоило правителя.

Пообщавшись с Янь Ином, беспристрастный Конфуций все же уважал его. Согласно «Запискам о ритуале» (глава «Тань гун») Конфуция восхищала скромность политика, в течение тридцати лет носившего одну лисью шубу[32]32
  Изначально этот факт упоминается в диалоге с Цзэн-цзы. Восхищение таким поведением Янь Ина Цзэн-цзы вероятнее всего перенял от Конфуция.


[Закрыть]. Конфуций также подметил, что Янь Ин был верен дружбе и всегда держался правил этикета [2, с. 100] по отношению к старым друзьям.

Вероятно, Конфуций прожил в Ци три года: он приехал, когда ему было 35, а вернулся на родину в возрасте 37 лет. В царстве Лу по-прежнему царила смута. Бежавший в Ци Чжао-гун хотел с помощью циских и сунских войск вернуть престол, но род Цзи, полагаясь на силу княжества Цзинь, не давал ему сделать этого. Возможности заняться политикой у Конфуция все так же не было.

В тот год (515 г. до н. э.) произошел переворот в царстве У – об этом повествует знаменитая история под названием «кинжал, спрятанный в рыбе». У уского вана Шоу-мэна было четверо сыновей. Самым одаренным был последний – Цзи-чжа, о котором мы говорили выше. Шоу-мэн хотел передать власть ему, но Цзи-чжа отказался, и тогда престол перешел к старшему сыну. Когда старший сын также хотел уступить престол в пользу Цзи-чжа, тот вновь отказался. Тогда он выразил желание, чтобы правление передавалось братьям по старшинству, и в конце концов царство досталось бы младшему – Цзи-чжа. После смерти старшего брата власть перешла ко второму брату, [а затем и к третьему]. Однако после смерти двух братьев Цзи-чжа вновь сбежал. Тогда престол перешел к сыну третьего брата – ускому правителю Ляо. Настолько скромным был Цзи-чжа. Однако Гуан, сын старшего брата, не смирился с тем, что власть досталась не ему, и подослал наемного убийцу Чжуань-чжу. Тот под видом повара явился на пир и спрятал кинжал в рыбе. Он убил Ляо, когда подавали блюда. Так Гуан взошел на престол и стал уским Хэ-люем.

В это время вернулся Цзи-чжа, но отнюдь не затем, чтобы силой отнять престол. Он лишь хотел почтить память своего убитого племянника – уского правителя Ляо. Затем он отправился жить в пожалованные ему земли в Яньлине[33]33
  Яньлин (延陵) – располагалось на территории современной провинции Цзянсу.


[Закрыть] и больше уже никуда не уезжал.

Существует множество историй, касающихся Цзи-чжа, но есть одна, особенная, описывающая его верность слову. Как-то, объезжая царства в качестве посла, он приехал в княжество Сюй[34]34
  Сюй (徐 国) – север уезда Сысянь провинции Аньхой.


[Закрыть]. Правителю очень понравился меч Цзи-чжа, но он не решался сказать об этом вслух. Цзи-чжа заметил это, но, будучи послом, он не имел права дарить этот меч. Кроме меча у Цзы-чжа с собой не было ничего, чтобы выразить почтение, однако он уже утвердился в решении, что по завершении миссии он подарит меч правителю. Когда же Цзи-чжа вновь вернулся в Сюй, правитель этого царства уже умер. Тогда Цзи-чжа снял меч и повесил его на дереве рядом с могилой правителя. Его спросили: «Правитель царства Сюй уже умер, кому же все-таки Вы отдали [меч]?», и Цзи-чжа ответил: «Это не так. В начале пути я мысленно уже обещал отдать меч, разве я вправе из-за смерти [правителя] нарушить [обещание], данное в своем сердце?» [4, с. 31] Позднее в этой местности появилась популярная песня:

 
Яньлинский Цзи-цзы[35]35
  «Цзи-чжа были пожалованы земли в Яньлине, поэтому его стали называть яньлинским Цзи-цзы (яньлинским младшим)». См. Сыма Цянь. Исторические записки («Ши цзи»). Т. 5. С. 28. – Примеч. пер.


[Закрыть]
Дружбу хранит.
Его меч дорогой
Над могилой висит.
 

Конфуций очень чтил этого человека. Когда Цзи-чжа умер, он сделал ему погребальную стелу. Говорят, иероглифы на этой стеле – единственный сохранившийся образец каллиграфии Конфуция.

В год, когда Конфуцию исполнилось 39 лет, в царстве Цзинь был отлит железный треножник с текстом Уголовных уложений. Это произошло спустя 23 года после того, как такой же треножник был отлит в царстве Чжэн. Таким образом техника выплавки металла и производительные силы достигли определенного прогресса. Это укрепило материальную базу эксплуататорского класса, что привело к обострению классовых противоречий в каждом царстве. А в изменяющемся обществе все более важными становилась роль книжников-ши.

В это же время еще один шаг вперед в своем обучении сделал и Конфуций. Он говорил: «В сорок лет я освободился от сомнений» [2, с. 40].

Конфуций ждал новой возможности заняться политической деятельностью.

Одиночество в мятежном Лу

Бежавший в царство Ци луский Чжао-гун вдоволь хлебнул горя, и в конце концов в 510 году до н. э. умер на чужбине. На престол взошел Дин-гун – младший брат Чжао-гуна. В тот год Конфуцию исполнилось 42 года.

Спустя пять лет умирает и вершитель государственных дел – Цзи Пин-цзы. Его преемником стал Цзи Хуань-цзы. Власть по-прежнему находилась в руках клана Цзи.

Как Цзи Хуань-цзы был угрозой для луского Дин-гуна, так и личные слуги Цзи Хуань-цзы были угрозой для него самого. То и дело возникали стычки между слугами, желающими устранить конкурентов и получить побольше привилегий. Такая ситуация была обычной для вассальных князей, высшего чиновничества и личных слуг.

История описана в «Цзо чжуань» («5-й год правления Дин-гуна»). В то время влиятельными слугами при Цзи Хуань-цзы были: Чжун-лян Хуай, Ян Ху и Гуншань Бу-ню. Сначала конфликт возник между Чжунлян Хуаем и Ян Ху. Ян Ху хотел изгнать Хуая, а Бу-ню пытался их примирить. Хуай становился все более заносчивым, и Ян Ху заточил его в темницу. Когда же в дело вмешался Хуань-цзы, Ян Ху заточил в темницу и его. Лишь после того, как Хуань-цзи пришел к соглашению с Ян Ху, тот отпустил его.

Так Ян Ху держал в страхе Хуань-цзы, а Хуань-цзы держал в страхе луского Дин-гуна. Конфуцию такое положение дел не нравилось, поэтому он и не стремился идти на службу.

Таким образом из трех влиятельных слуг Хуань-цзы остались лишь Ян Ху и Гуншань Бу-ню – Чжунлян Хуай был устранен Ян Ху.

Гуншань Бу-ню примкнул к Ян Ху. Он хотел изменить правила наследования в трех фамилиях и поставить во главе приближенных к Ян Ху людей. Так было бы удобнее манипулировать тремя кланами. Ян Ху вновь заключил Хуань-цзы в темницу, и хотел его казнить, но Хуань-цзы нашел способ сбежать. В конечном итоге Ян Ху потерпел неудачу и укрылся в царстве Ци.

Рядом с Цзи Хуань-цзы остался лишь один влиятельный слуга – Гуншань Бу-ню. В 501 году до н. э. он, опираясь на занятое ранее поселение Фэй[36]36
  Фэй (费) – современный уезд Фэйсянь провинции Шаньдун.


[Закрыть], задумал поднять мятеж против Хуань-цзы.

Зная, как Конфуцию опротивели бесчинства клана Цзи, Гуншань Бу-ню отправил гонцов, чтобы призвать его на помощь. К тому же авторитет и навыки Конфуция могли пойти на пользу в этом деле. А что же Конфуций? Он уже давно жил в одиночестве, и ни разу ему не представилась возможность осуществить свои амбициозные планы. Он хорошо знал историю – ведь раньше чжоуские правители Вэнь-ван и У-ван, поднявшись в небольших областях Фэн и Хао[37]37
  Фэн (丰) – восток современного района городского подчинения города С иань провинции Шэньси. Хао (镐) – юго-запад современного города Сиань провинции Шэньси.


[Закрыть], смогли объединить северный Китай. Так может, небольшое поселение Фэй может оказаться таким же местом? Эта мысль вдохновила его.

Некоторые ученики Конфуция удивились его энтузиазму, а самый старший из них, Цзы Лу, сначала был откровенно недоволен этой затеей. Ведь Учитель каждый день повторял, что «правитель должен быть правителем, а подданный – подданным», и именно из-за произвола клана Цзи Конфуций не шел на службу. Разве Бу-ню не восстанет ныне против высшей власти? Отчего же вопреки всему нужно помогать ему?

Конфуций на это сказал: «Ведь меня призывают не без оснований. Если я смогу быть полезен, это может стать [началом] государства Восточного Чжоу!» [3, с. 131]

Цзы Лу ничего не ответил.

В душе Конфуция поселилось сомнение. Полный нерешительности, он не рискнул нарушить свой консервативный статус-кво, и в и тоге никуда не поехал. Конфуций, отшучиваясь, говорил: «В 50 лет познал веления Неба». Ведь «воля Неба» – это суеверный предрассудок. Во времена безысходности Конфуций частенько припоминал его.