Текст книги "Хозяйка Дара-2. Хорошая девочка Милена"

Лиана Димитрошкина
Хозяйка Дара-2. Хорошая девочка Милена

Глава 1. А замуж никто не зовет…

– Ты сама во всем виновата! – устало сказала мне подруга, услышав мои рыдания в трубку. – Мне сразу было понятно, что, рано или поздно, он тебя бросит! Ты меня когда-нибудь слушала? – Машка даже не пыталась быть вежливой, голос звучал строго и как будто хлестал по лицу. – Я уже не знаю, как с тобой бороться. Снова и снова на одни и те же грабли наступаешь! – она выдохнула, снова набрала воздуха, а я втянула голову в плечи и снова разрыдалась.

– Ладно, – Маша сменила гнев на милость. – Я тебе сейчас номерок очень хорошего психолога сброшу, сходи, проконсультируйся. Может, слышала про неё – её все называют Хозяйка Дара, а зовут ее Донара Зурабовна. Мне она очень помогла в свое время. И ты сходи, разберись уже, что с тобой не так, что тебя все время бросают парни. Может, хоть она тебе мозги вправит. А мне сейчас некогда, поздно уже! – и Машка бросила трубку.

Конечно, подумала я. Как мне среди ночи названивать, так ничего… Потом глянула на часы – и правда неудобно, уже 10 часов, а у Маши дети малые. Вот и трубка уже пищит, сигналит, что батарея садится, сколько же мы разговаривали-то? Трубка… эта бездушная пластмасса всё ещё хранит запах его одеколона – вчера мой любимый с кем-то долго разговаривал, закрывшись в ванной. Обычно он выходил на балкон для переговоров, но на улице лил дождь, будто предчувствуя мое сегодняшнее горе, и Андрюшеньке пришлось прятаться в ванной.

Я бросила жалобно мяукнувшую трубку на трюмо, поймав свое отражение. И вправду, что со мной не так? Ни разу отношения не длились дольше трех месяцев! И стройная, и миленькая, светлые волосы до попы, серые глаза в пол лица, ресницы пушистые веером на щеках лежат, и улыбка очаровательная (так Андрей говорил, раньше…). Умница и красавица, нахваливают подруги, а замуж никто не зовет. Машка даже шутит по этому поводу:

– Девушка, девушка, а Вы почему еще не замужем?

– Ой, не знаю! И пробуют и хвалят – а не берут? – горькая улыбка появилась на моем зареванном лице. Это было бы смешно – если бы не было так грустно!

Слезы побежали по щекам с новой силой. Даже пожалеть меня некому! Маме не пожалуешься – расстроится, переживать будет. У сестры своих проблем хватает. Никому-то я не нужна! Жалость к себе накрыла новой волной, и рыдания снова разорвали тишину комнаты. Когда закончились сначала бумажные салфетки, которыми я утирала глаза, а потом и сами слезы, я решила все-таки сходить к психологу. В конце концов, может, не поможет, но и не помешает! – подумала я. С моей все никак не удававшейся личной жизнью надо было что-то делать, а что именно – непонятно. Может, хоть профессионал разберется?

Глава 2. Приготовлено и постирано. Как бабушка учила

Утро было хмурым, вчерашние лужи так и норовили забраться в мои кроссовки, ветер швырял в лицо мокрые листья. Пахло мокрой землей и почему-то грибами. Откуда грибы посреди Чижевска? Лучше бы я осталась дома, куда меня несёт, что эта чужая баба поймёт в моей жизни, если я и сама в ней ничего не понимаю… но не возвращаться же назад. Да и дома… ждал бы кто…

Сегодняшний день не заладился еще вчера… – хмуро подумала я, подходя к нужному адресу. Взгляд мой уперся в табличку: улица Прохладная, 5. Так это не офисный центр! Глухомань… Просто край географии. Стою у крыльца здоровенного деревянного домищи – желтые бревна, зеленая крыша, мокрые бархатцы в вазоне, как-то все так необычно и снова захотелось сбежать, пока не поздно. С другой стороны, перлась сюда через весь город, что ж, зря время тратила? Так как внутренний диалог грозил завести меня в тупик, я сосчитала вводные.

1. Я уже сюда пришла!

2. Перед Машкой будет жутко неудобно!

3. Делать что-то все-таки надо!

Эх, где наша не пропадала!..Наше пропадало везде! – подумала я… и надавила латунную пупочку звонка. Что-то довольно громко щелкнуло, и дверь открылась. Цивилизация все-таки добралась до этих мест, домофон работал исправно. На пороге меня встретила сухонькая старушка:

– Зонтик направо, сами проходите налево…

Внутри бревенчатый домище оказался вполне европейским. Дорогая плитка полов, витражи большущих светильников, далеко впереди огромные окна. Метров 6 высотой, прикинула я. Справа красовалась кованая вешалка с ячейкой для зонтов, слева обнаружилась дубовая резная дверь.

– Здравствуйте, можно? – и я заглянула в кабинет психолога, которого так расхваливала Марья. За дверью было светло, кремовые стены отливали персиковым оттенком, пахло деревом и почему-то булками.

В животе заурчало, вчера я не ужинала и даже, по-моему, не обедала, упиваясь своим горем. Сегодня кусок тоже в горло не полез.

– Конечно, входите, – улыбнувшись, ответила мне приятная брюнетка, смутно кого-то мне напомнившая. Вдруг даже показалось, что она похожа на добрую фею из сказки про Золушку. Успела мелькнуть мысль, что достанет сейчас волшебную палочку, взмахнет и отправит меня на бал, ну или прямо в счастливую жизнь. Во всяком случае, мне захотелось в это верить. Да и все происходящее было настолько непривычным, что в чудо верилось само собой.

– Я Донара Зурабовна. А вас как зовут?

– Милена.

– Присаживайтесь! – она кивнула в сторону небольшого кресла с пушистой зеленой накидкой и маленькой желтой подушечкой на нем. Оно напоминало зеленую травку с желтым одуванчиком – в точности, как на здоровенной картине над креслом. Я устроилась и огляделась. В углу большой комнаты неожиданно обнаружился взаправдашний аккуратный камин, в котором тихонько потрескивали пара поленьев, и пахло от него просто непередаваемо. Вся обстановка как-то очень расслабляла и располагала к разговору по душам.

– Что у вас случилось? – у нее был мягкий, нежный голос, и слова звучали очень заботливо. И впрямь добрая волшебница из сказки, подумала я снова, прижавшись щекой к мягкой веселой желтой подушечке.

– Меня бросил парень… – начала я, уронив подушечку – и, как будто обвалившись в реальность, вспомнив о своем горе, снова расплакалась. Приятная атмосфера кабинета, ласковая улыбка хозяйки тронули меня, и вся решимость держать себя в руках и не рыдать при чужом человеке – пропала. Донара Зурабовна спокойно предложила мне водички, салфетки и подождала, пока я успокоюсь. От ее заботливости, мягкости мне еще больше стало жаль себя и слезы покатились еще быстрее. Вот, даже чужой для меня человек так участливо ко мне относится, а свои, любимые и родные… А-а-а…Продолжая рыдать, я рассказала ей о моей несчастной любви.

– Бросил! Просто так! Просто сказал, что мы больше не вместе – и ушел. Как будто не было между нами ничего! Как он мог так просто отказаться от нашей любви? Я же любила его. Очень-очень! Всегда старалась понимать, не осуждать. Ничего не просила никогда для себя! Просто хотела быть рядом! И была… когда он позволял… Потому что, часто находились дела и поважнее. То с друзьями в боулинг надо сходить:

– Ну и что, что мы договаривались встретиться? Милка, просто планы поменялись, понимаешь?

– И я понимала. И сидела вечерами одна и ждала, а вдруг планы снова поменяются и он все таки придет?

То, бывало, я приезжала и оказывалась у закрытой двери, потому, что ему срочно нужно куда-то и я зря через весь город тряслась, планы снова изменились… Я никогда не жаловалась! Ни тогда, когда он не звонил, ни когда на мои звонки не отвечал, ни когда пропадал на какое-то время…

– Милка! Мы так круто время провели! – он мог объявиться через неделю после пропажи, как ни в чем не бывало. – А пожрать че-то есть?

И у меня всегда было че пожрать. И его вещи были постиранными и поглаженными, и квартира в порядке. Бабушка всегда говорила:

– Должно быть чисто, приготовлено и постирано… иначе замуж никто не возьмет.

Чисто, приготовлено и постирано… Всегда! И все равно не берут. Все равно бросают и уходят. Так и Сережа сделал, и Витенька, и вот Андрюша теперь тоже. Я из кожи вон лезла, чтобы им было со мной хорошо! Добрая, хозяйственная, понимающая и прощающая! За что они так со мной? За что? – жалость к себе и непонимание, как люди так могут поступать, накрыли меня новой волной и слезы снова побежали по щекам, капая на худые коленки и на красивую желтенькую подушечку. – Что со мной не так? – всхлипнула я.

– Ты просто Хорошая Девочка, – мягко произнесла Донара Зурабовна.

– А в наше время это уже плохо? – у меня от возмущения даже слёзы высохли. – Мне с детства все всегда твердили: Ты должна быть хорошей девочкой! Будешь кричать и жаловаться – посчитают истеричкой! Будешь эгоисткой, только о себе думать – все от тебя отвернутся. Будешь плохой хозяйкой – никто замуж не возьмет. Ты должна быть такой! Ты должна быть сякой! И коронная фраза мамы: Хорошие девочки так себя не ведут! Я 25 лет потратила на то, что бы стать Хорошей девочкой! Хороших должны любить, ценить и на руках носить, а не бросать подло и без предупреждения! – и я снова разрыдалась, обнимая все ту же желтенькую подушечку, прижимаясь к ней, как к родной.

– Кто тебе сказал, что должны? – Донара Зурабовна улыбнулась и добавила: – Любят настоящих, искренних, а не просто хороших!

– А разве хорошая – это не настоящая? – огрызнулась я. Все-таки если я чего и ждала, то что мне скажут: он просто козел! А тут неожиданно совсем – ты хорошая девочка, еще и так, будто это порок какой-то. Ощущение нереальности происходящего снова появилось внутри.

Глава 3. Не берет и не просит. Не живет своей жизнью!

– Давай разберемся, – ласково предложила Донара Зурабовна. – Что для тебя значит хорошая девочка?

– Ну… добрая, всегда поможет, – начала несмело я, теребя все ту же желтенькую подушечку. Такой простой вопрос, а в тупик поставил. – Поможет, поддержит…

– Иногда даже в ущерб себе, – мягко добавила она.

В сознании всплыла коллега по работе Людочка, которая все время просит помочь, то одно, то другое. Я вроде как и отказать не могу, и злюсь, что делаю сначала ее работу, а только потом уже свою. Злюсь, а делаю. Подруга Ленка, которая звонит среди ночи и болтает ни о чем, хотя мне утром на работу рано просыпаться, а она не работает и спит до обеда. Да еще и на все мои намеки, что уже поздно, жалобно скулит: Ты совсем не уделяешь мне внимания! – И я уделяю, и злюсь, что снова на работе будут слипаться глаза. И что, когда мне нужно, у всех дела и поговорить-то не с кем! Сестра, которой то одно нужно, то другое, и мама:

– Ты должна помочь сестре! Если не ты, то никто!

Снова вернулась жалость к себе и тяжесть от непосильной ноши.

А Донара Зурабовна тем временем продолжала, не давая мне утонуть в мыслях о своей безотказности.

– Не выражает свое мнение, чтобы никого не обидеть. Ничего не просит для себя, чтобы не подумали, что эгоистка или жадина. Служит, всем угодить пытается. Не конфликтует никогда, пересиливает себя, все внутри копит. В последнюю очередь думает о себе, ради других наступает на горло собственной песне. Старается соответствовать ожиданиям, не считаясь со своими желаниями. Ведет себя так, как считает, что должна вести, а не так, как чувствует.

Да… Она видела меня насквозь и очень точно описывала сейчас портрет Милены, которую знали все мои близкие и родные. Даже Андрей говорил всегда: – Милка, с тобой очень удобно, ты всегда поймешь и поможешь!

Донара Зурабовна, тем временем, продолжала говорить, глядя прямо мне в глаза, и, казалось, ее слова диктует ей моя душа.

– А чего никогда или почти никогда не делает Хорошая Девочка? Не говорит о своих желаниях. Ничего не требует и не упрекает ни в чем. Не протестует, не ноет, не жалуется. Не проявляет негативных эмоций. Не берет и не просит. Не живет своей жизнью!

– Зато плохая девочка – берет, скандалит, использует всех! Никогда ничего не сделает для других просто так. Никого не ценит, кроме себя! – возмущенно сказала я. Уж никак не могла подумать, что меня сейчас начнут обвинять в хорошести. Это не просто удивляло, а даже как-то возмущало…

– Да, Плохая Девочка ставит себя на первое место, требует к себе внимания, капризничает, думает только о себе, что хочет, то и делает, – добавила Донара.

– Так разве лучше? – удивленно спросила я.

– Тоже не сахар, на самом деле, – грустно ответила она. – Потому что отношения – это баланс. Баланс давать и брать. Что происходит, когда Хорошая Девочка только и делает, что служит и служит, трудится и трудится, пашет и пашет, знаешь? Представь себе старинные весы, с двумя чашами. На одной чаше мужчина и те дела, которые он делает для женщины. На другой – женщина и те дела, которые она делает для мужчины. Когда чаши ближе друг к другу? Когда вес этих дел одинаковый!

Как только одна чаша перевешивает, они начинают отдаляться! А теперь представь, что происходит, если на чаше весов женщины груз, который она кладет, все больше и больше, больше и больше. Мужчина автоматически уезжает все выше и выше. И они становятся все дальше друг от друга, а потом расходятся или разводятся. Счастливые отношения, хороший брак – это равновесие. Быть близко можно только в равновесии.

– Именно так происходило у меня, прошептала я. – Чем больше я напрягалась, тем дальше они становились от меня и, в конце концов уходили… Вот и Андрюшенька тоже… – снова потекли слезы и вернулась боль в груди.

Донара Зурабовна продолжила:

– И знаешь, для чего хорошая девочка так напрягается? Чтобы всем нравиться! Чтобы получать одобрение, и чтобы все любили! Чтобы были рядом благодарные близкие, которые ценят и хвалят. Чтобы всем было хорошо, ради согласия и мира во всем мире. Хорошая девочка, как бы кричит миру – тут Хозяйка Дара сменила голос и, сделав губки бантиком, прощебетала: Я хорошая! Я хорошая! Любите меня! Цените меня!

– Так не любят же! – Всхлипнула я. – Бросают и уходят. К плохим уходят!

– Такова реальность! Хорошая девочка не бывает счастлива. Или бывает, но недолго. – уточнила Донара Зурабовна. – Хороших девочек бросают, их меняют на плохих. Ими пользуются, и с каждым днем все наглее и наглее. На них ездят. На них, прямо скажем, возят, еще и погоняют.

Слезы снова полились ручьем, каждое слово соответствовало правде. Каждое ее слово отзывалось в душе!

– Хорошая Девочка – это еще хуже, чем женщина-ломовая лошадь. Лошадка везет, но она хоть ноет, хоть скулит, огрызается, лягнуть может. А хорошая девочка – она не жалуется, она везет и везет, везет и везет. И держит хорошее лицо.

С истиной этих слов было сложно спорить.

– Хочешь понять, как чувствует себя мужчина, рядом с хорошей девочкой? – неожиданно предложила Донара Зурабовна. – Понять, приятно ли быть с ней рядом? Приносит ли благо наше старание быть хорошей и держать лицо?

Глава 4. Практика «Муж Хорошей Девочки»

Возьми 2 листа бумаги. На одном напиши «Хорошая девочка», на другом – «Муж Хорошей девочки». Положи лист «Муж Хорошей девочки» на стульчик и сядь на него. «Хорошую девочку» положи прямо перед собой.

Вот она, Хорошая девочка, прямо перед тобой. Она никогда не говорит плохого слова. Она всегда спокойна, глотает негативные эмоции, служит, старается, не ноет, не жалуется, не берет, не просит, не упрекает. Посмотри на нее! Что ты чувствуешь к ней? Прислушайся к чувствам внутри себя. Ты сейчас – «Мужчина Хорошей девочки». Нравится она тебе? Любишь ли ты ее? Какие эмоции она у тебя вызывает?

Закончив практику, встань, пройди пару шагов, стряхни состояние.

Донара Зурабовна достала из ящика письменного стола папку и извлекла оттуда пару листиков А4. Что-то на них написала и протянула мне первый: «Мужчина Хорошей девочки».

– Положи под себя этот листик и сядь на него. А теперь смотри сюда…

И она показала еще один листочек с надписью «Хорошая девочка».

– Вот она – Хорошая девочка! Она никогда не говорит плохого слова, всегда держит себя в руках, глотает негативные эмоции, служит, старается, никогда не ноет, не жалуется, не берет ничего и не просит, никогда и ни за что не упрекает. Посмотри на нее! А теперь закрой глаза. Прислушайся к своим ощущениям. Нравится она тебе? Открой глаза, посмотри на нее и расскажи, что ты чувствуешь?

– Раздражает неимоверно! Странная какая-то! – удивленно сказала я. – Что же так тошно-то, о Господи! – я потянулась за стаканом и сделала пару глотков. Ощущения были странными, если не сказать больше – шокирующими. Только что я убивалась над историей с бросившим меня парнем, и вдруг, ничего кроме брезгливости к этой «Хорошей девочке» не чувствовала.

– Еще что? Рассказывай все, не анализируй; просто озвучивай то, что приходит на ум! – продолжала спрашивать Донара Зурабовна.

Ее голос выдернул меня из странного оцепенения, и прислушиваясь к себе, я продолжила:

– Какая-то она вообще никакая… Хочется ударить, растормошить ее как-то, что ли… – я пыталась подобрать правильные слова для нахлынувших ощущений. – Или обнаглеть еще больше и требовать еще больше, все равно же промолчит, ничего против не скажет. Как кукла резиновая – глупая и бесчувственная! – меня аж передернуло от брезгливости. – Противно! – наконец подобрав подходящее слово, выдохнула я. – Вот оно – противно! У меня даже тело все, начиная с ушей и заканчивая икрами, начало безумно зудеть. – Как будто насекомое какое-то перед тобой неприятное. – Поморщившись и стараясь сделать это незаметно, я почесала ногу, потом руку и шею… Заметив ее взгляд, все-таки нехотя объяснила: – Все тело зудит неимоверно!

– Зуд – это реакция на раздражитель, – пояснила Донара Зурабовна. – Еще, что?

– Хочется быть от нее подальше или достать ее чем-то. Она чужая какая-то, эмоции скрывает, не понятно, что думает, что чувствует? И этим безумно раздражает! – Чесаться в присутствии Донары Зурабовны было неудобно, но зуд все не проходил и я начала злиться. – Чувство сильного гнева появилось… – с удивлением отметила я перемены в ощущениях, и понимание, что злит меня именно Хорошая Девочка. – Злит она меня просто до скрежета в зубах! Мне даже как-то неудобно стало за свой гнев, – и смущение по поводу своего раздражения появилось.

– Он злится и в то же время ему стыдно! Потому что невозможно жить с совершенством! Невозможно жить с неискренним человеком. Невозможно! Не хочется находиться рядом с такой. Хочется настоящую, – подытожила Донара.

Тело отзывалось согласием на каждое ее слово.

– Да! Хочется бежать и подальше от этой идеальной, совершенной и… не живой! О, Боже! – вдруг осенило меня, – Именно так получилось у моих родителей! Папа даже сказал маме, когда уходил: – «Ты никакая! Как служанка ты хороша, но жить с резиновой куклой не хочу!» – Меня как ушатом холодной воды облили, сердце бешено стучало, и, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.

– Никакая – зарыдала я. – Никакая!!! Мама была никакой и я тоже никакая!

– Форма есть, а человека живого нет! – Донара Зурабовна подвела итог. – Убедилась теперь, что любви хорошая девочка уж точно не вызывает? Даже если и есть любовь вначале, точнее влюбленность, то она со временем все равно погибает. Идеал не нужен никому!

Я сидела пораженная. По-моему, даже и не дыша. Желтая подушечка превратилась в жгут. Если бы это была сама Хорошая девочка, я бы ее просто порвала, как Тузик грелку, такую злость она во мне вызывала.

Понятно, почему ушел из семьи отец.

Понятно, почему меня бросали парни.

Непонятно только, что со всем этим делать.

– Встань потопай, сбрось состояние. Ну, как? Ты в порядке? Тогда проведем еще одну практику. Готова?

Я слабо кивнула, на большее, казалось, нет сил.

– Так, вижу, силенок нет, но Хорошая Девочка не жалуется, – улыбнулась Донара. – Водички попей, – подала она мне стакан.

Глава 5. Практика «Ребенок Хорошей Девочки»

Возьми лист бумаги, на котором напиши «Ребенок Хорошей девочки». Сядь на него, а перед собой поставь лист «Хорошая девочка». Прислушайся к своим ощущениям. Как сказывается старание мамы быть Хорошей девочкой на ее ребенке? Мамы, которая глотает негативные эмоции и не проявляет их? Что происходит с ребенком? Как он чувствует себя? Сосредоточься в середине груди и поймай ощущения, почувствуй какие эмоции она у тебя вызывает. Твоя мама никогда не кричит, не сердится, она терпит и улыбается, терпит и улыбается! Какие эмоции у тебя, у ребенка? Прочувствуй все, затем снова встань, потопай, сними состояние.

Донара Зурабовна подошла к своему столу и вернулась с новым листком. На нем ярким оранжевым фломастером было написано «Ребенок Хорошей девочки».

– Положи его на стул и сядь сверху. Теперь ты Ребенок Хорошей Девочки. Как сказывается на тебе старание мамы быть Хорошей девочкой? Мамы, которая глотает негативные эмоции и не проявляет их? Что происходит с тобой, ребенком в это время? Смотри на листик «Хорошая девочка» и чувствуй. Перед тобой мама, которая живет, проглотив обиду и раздражение, живет, сцепив зубы. Сосредоточься в середине груди и ощути свои эмоции. Твоя мама не проявляет свое плохое настроение. Она терпит и улыбается, терпит и улыбается! Какие эмоции у тебя, у ее ребенка? – спросила Донара Зурабовна.

– Я ее боюсь! – у меня даже в голосе звучала паника. – Я не понимаю, о чем она думает. Не понимаю, хорошо я делаю или плохо. – Голос начал срываться и дрожать. Тело вжалось в кресло, а руки вцепились в все ту же желтенькую подушечку. Я скукожилась, как будто ожидая удара. – Я ее вообще не понимаю! И это пугает меня! Пугает и раздражает! Она ведь врет все время! Врет и притворяется! Она несчастна и скрывает это. – Волна странных ощущений вновь накрыла мое тело. Глаза защипало от набежавших слез, сердце бешено застучало и где-то глубоко в душе всплыла старая хорошо знакомая обида.

– Я обижена на нее очень. – поделилась я с Донарой Зурабовной.

– Хочется выразить все эти эмоции, выплеснуть их как-то… или куда-то, иначе они просто меня разорвут, – ошарашенная ощущениями, я сидела едва дыша.

– Ребенок воспринимает негативные эмоции матери и проявляет их, – пояснила Донара Зурабовна. – Ребенок и мама – это единая система. Если мама не проявляет негативные эмоции, кто-то их проявлять должен. И это делает ребенок. Именно он воспринимает их и выливает вовне. Это закон. Эмоции, которые не проявляет мама, ребенок просто вынужден проявлять. И это, одновременно, и беда ребенка, и благотворительность с его стороны. Потому что он дает, таким образом, матери разрядиться на себя. Чем мама сдержаннее, тем больше бесчинствует ребенок, чтобы она наконец отшлепала его и смогла спустить пар. Он жертвует своей попой, чтобы мама могла разрядиться и получила хоть какой-нибудь шанс жить дальше без язвы желудка. – Донара Зурабовна достала новую пачку салфеток и придвинула их поближе ко мне. – Как по твоим ощущениям? Это правда?

– Да! – я снова рыдала, и ее салфетки оказались как нельзя кстати. – Стопроцентная правда. И именно так было у меня в детстве. Мама всегда держала лицо, была спокойной и собранной, и только когда я совсем ее выводила из себя – могла меня шлепнуть. В исключительных случаях. А чаще всего мне делался выговор строгим холодным тоном. Я вспомнила, как мама всегда говорила: – Милена! Я думаю, ты понимаешь, что повела себя недостойно. Мне бы не хотелось, что бы это повторилось. И коронное: Хорошие девочки себя так не ведут! Никогда! – сделав глоток воды из хорошенького хрустального стаканчика, я поделилась:

– В детстве я даже думала, что она мне не родная – так холодно она себя всегда со мной вела. Вот и сейчас чувствую себя снова маленькой и беззащитной. Чувствую себя брошенной и никому не нужной. – Слезы снова побежали по щекам, омывая мою детскую боль, о которой так не хотелось вспоминать.

– Поплачь, это и вправду очень тяжело. – Донара Зурабовна прошлась по комнате, взяла красивый графин с резного деревянного столика и налила мне в стаканчик еще водички.

– Понимаешь – она заговорила медленно, будто подбирая нужные слова… – Это не потому, что она тебя не любила. Твоя мама была сосредоточена на том, чтобы уцелеть как-то в том шторме, который она сдерживала в себе. На том, чтобы контролировать как-то ту скороварку, которая кипела внутри, и не дать ей взорваться. – Она вздохнула, подошла и открыла окно, впуская свежий воздух. Порыв ворвавшегося ветерка принес запах дождя, который снова моросил за окном, и свежести.

– Милена, ты встань, пройдись по комнате. Сбрось с себя состояние. Как будешь готова, мы продолжим.

Донара Зурабовна снова повернулась к окну, давая мне возможность собраться с мыслями и оплакать свои детские обиды.

Я поднялась, и многострадальная желтенькая подушечка упала к моим ногам. Захотелось подойти к камину, от него веяло теплом и уютом, и поленья так весело потрескивали, что казалось, они как живые болтают о чем-то о своем. – Вот… даже поленья кажутся живыми… – горько усмехнулась я.

– Ну, что продолжим? – Донара Зурабовна вновь ловко перехватила инициативу у моего внутреннего критика, который уже собрался закидывать меня камнями. Конечно! Даже поленья в камине более живые и настоящие, чем я.

– Давайте продолжим, – я снова опустилась в кресло. – Хочется разобраться в этой истории до конца. Донара Зурабовна протянула мне еще один листок, на котором было красиво выведено «Физическое тело Хорошей Девочки». – Сейчас сама все поймешь, – ответила она на мой удивленный взгляд. – Просто садись на него и чувствуй.