Текст книги "Восемнадцать Безбожных лет"

Глава вторая. Выжившая

Тиль, сорок три года проживший на берегу моря, только раз в своей жизни мог припомнить такой же сильный шторм! Ему, рыбаку, сыну рыбака, привыкшему и к дождю, и к ветру, вдруг стало казаться, что стены их небольшого, но ладного дома не так уж и крепки. Как и семнадцать лет назад, когда Ночь Бури заставила всех жителей их деревни попрятаться по хижинам, Тиль, укутавшись в плащ, вышел взглянуть, не снесло ли сарай. Животных его жена забрала в дом, так что за них он не беспокоился. Дождь хлестнул его по лицу с такой силой, что мужчина охнул.

«Ну и шторм» – пробормотал он, не слыша собственного голоса. В кромешной тьме он различил, что крышу сарая оторвало, и теперь та мчалась по ветру прямо к отвесным скалам. Тиль досадливо вздохнул.

«Ну, хорошо хоть дом стоит себе».

Вспыхнула молния, осветив море, раскинувшееся под скалой. Сквозь струи дождя, мужчина вдруг заметил тёмную точку у самого берега, дрейфующую на волнах. Он прищурился. С такого расстояния трудно было что-либо различить, да ещё и этот несносный дождь застилал глаза. При следующей вспышке он вновь увидел привлёкший его внимание предмет, который волна с силой бросила на берег. И вновь всё вокруг проглотила темнота. Сколько бы Тиль ни напрягал зрение – тщетно. Берег окутала непроницаемая тьма. Мужчина вздохнул и направился к дому, но что-то странно сжималось у него в груди, когда он слышал далёкий говор волн. Какое-то предчувствие не давало ему покоя.

Дом встретил его горячим теплом.

– Ну что там? – спросила его жена, выходя из-за перегородки, где в люльке спал их трёхлетний сынишка. Её живот, округлившийся от нового бремени, сделал её грузной и неповоротливой. Камила, тяжело переносила новую беременность, потому выглядела осунувшейся и бледной, словно призрак, но всё равно не утратила прежней своей красоты. Тиль с любовью и беспокойством взглянул в её светлые, ласковые глаза. Камила всегда была для него светом, вдруг проникшим в его убогое, пропахшее рыбой жилище. Он, оставляя на полу мокрые разводы, подошёл ближе и прикоснулся к её животу, осторожно, почти с опаской.

– Буря бушует, – пробормотал он, всматриваясь в заострённое, осунувшееся лицо жены. – Как ты себя чувствуешь?

Она улыбнулась.

– Со мной всё хорошо, Тиль. Это не первая моя беременность, уж как-нибудь справлюсь.

Он нахмурился. Повитуха, принимавшая предыдущие роды Камилы, предупреждала, что вновь рожать ей будет опасно. Но жена его, почему-то, отнеслась к этим словам лишь со смехом, сказав, что если на то будет воля Небес, у них будет ещё много детей. Но Тиль всерьёз опасался за её здоровье.

– Я хочу сходить на берег, – сказал он, смиряя страх в груди. – Хочу проверить, в порядке ли лодка.

– Ты ведь привязал её, что с ней может случиться? – удивлённо возразила Камила, наблюдая, как муж зажигает масляный фонарь. – Из-за чего ты беспокоишься на самом деле, скажи?

Он улыбнулся её проницательности.

– Мне кажется, я видел там что-то, – проговорил он, закутываясь в плащ. – Может просто обломок лодки, но я лучше проверю.

Камила молча кивнула, но в глазах её зажглось беспокойство. Тиль был раздосадован тем, что лишний раз заставил жену волноваться, но, делать нечего.

С трудом добравшись до скал, он ещё раз заглянул вниз. Мгла, окутавшая море, не давала ничего рассмотреть. Где-то впереди шевелилось тело воды, освещая себе дорогу фонарём, Тиль стал осторожно спускаться. По этой тропинке, знакомой с детства, он мог бы пройти с закрытыми глазами. Она петляла среди камней, местами превращалась почти в дорогу, но иногда становилась узкой, как ручеёк. Сейчас мокрая ненадёжная земля расползалась под ногами, грозя падением и лютой смертью. Но не зря же рыбак прожил здесь почти полвека.

Фонарь тускло освещал путь. Тиль успел промокнуть до нитки, когда, наконец, спустился на каменистый берег. Отсюда ему стали видны взбешённые волны, бесновавшиеся в своих берегах. Клокочущая пена ползла по камням. Подняв фонарь выше, Тиль осмотрелся. Ни единый звук не доносился до него сквозь рычание воды и вой ветра. Но вот дождь немного поутих, и свет разлился шире, осветив берег. Прищурившись, мужчина заметил какой-то деревянный обломок, выброшенный из воды. Подойдя ближе, Тиль решил, что это кусок какой-то лодки или корабля. Дерево облепила тина, оно было раздроблено, словно разбилось где-то о скалы. На остром краю висел обрывок какой-то красной ткани. Мужчина наклонился, чтобы снять его и рассмотреть, когда свет упал на землю. Тиль застыл. От обломка тянулся длинный след, будто кто-то старательно разгребал песок и камни руками, чтобы уползти прочь. Волны почти всё смыли, но камни указывали на извивающийся след. Рыбак распрямился и поднял фонарь. И тогда впервые увидел вытянувшуюся в десятке метров фигуру, неподвижную и безмолвную. Тиль подбежал к ней, чувствуя, как в нём бешено заходится сердце. Предчувствие не обмануло его, это человек!

Потемневшая, изорванная одежда облепляла худощавое, будто сведённое судорогой тело. А взглянув на растрёпанные длинные косы, Тиль ахнул. Девушка! Рыбак решил, что она мертва. Белое, острое лицо её было неподвижно, глаза не дрогнули от яркого света. Она лежала на спине, устремившись закрытыми глазами куда-то вверх, будто глядя в небо. Губы её были упрямо сжаты. Тиль опустился рядом на колени и поставил фонарь. Её кожа была холодна, как лёд, рыбак взял её руку и попытался прощупать пульс. Ничего. Он приоткрыл ей веки, но она не пошевелилась. Но вдруг, когда Тиль прикоснулся к её шее, ища сонную артерию, по телу её вдруг пробежала судорога, и девушка с нечеловеческой силой перехватила его руку! Рыбак весь отпрянул от суеверного ужаса. Он вдруг вспомнил рассказы своего деда о русалках, которые выбрасываются на берег, чтобы заманивать рыбаков. Но девушка, так резко схватившая его, вдруг снова вся обмякла и рука её, разжавшись, слабо упала на землю. Теперь Тиль увидел, как слабо, слабо поднимается и опускается её грудь.

– Живая, – пробормотал он, не то испуганно, не то радостно. Но жизнь эта едва теплилась теперь в ней, так что нельзя было терять время! Тиль поднял её на руки, лёгкую, как пушинка. Он ужаснулся этому, ведь на ней была насквозь промокшая одежда! Насколько же она, тогда, исхудала!

Осторожно, чтобы не оступиться, он двинулся к дому. Девушка ни разу не пришла в себя.

* * *

Камила качала сына. Светловолосый, здоровый мальчонка сосал во сне палец и чему-то сладко, детски улыбался. И мать его тоже улыбалась. Тяжело описать полноту счастья, то переполняющее тепло, когда женщина качает ребёнка. Когда он здоров и сыт. Камила с благодарностью принимала то счастье, которое пришло к ней с появлением в её жизни Тиля. Каждое утро она просыпалась, чувствуя сильные, защищающие её руки мужа, ощущала его тепло, видела любовь в его глазах. Он часто говорил, что она достойна дворцов и великолепных садов, а не их маленького дома и огорода, но Камила только обнимала его, не произнося ни слова. Они были излишни. Она была по-настоящему счастлива и никогда не понимала, зачем муж так переживает? Всегда спокойный, уравновешенный, он начинал сходить с ума, стоило ребёнку в её утробе толкнуться чуть сильнее обычного. Камила чувствовала и знала, что сможет выносить его, но вся её уверенность не могла успокоить Тиля. Что ж, время покажет.

Она с трудом поднялась. Малыш внутри неё сегодня не давал ей покоя, он постоянно двигался, пихался, так, что иногда Камила охала. Но это была настолько сладостная усталость, что улыбка не сходила с её губ.

Вдруг в дверь что-то стукнуло.

– Родная, открой скорее! – раздался приглушённый, неразборчивый из-за шума голос. Камила сразу почувствовала, что что-то случилось. Муж никогда не просил её открывать. Вдруг он ранен?! Замершее от страха сердце больно кольнуло, и женщина поспешила к дверям.

– Тиль! – открыв, Камила прижала ладони к лицу. Муж держал на руках обмякшее, жалкое тело, ещё совсем девочку, как ей показалось, не больше шестнадцати лет! Вся белая, с синими губами, будто мёртвая! Запыхавшийся Тиль тяжело ввалился в дом.

– Она едва дышит, – проговорил он. Камила заперла дверь и поспешила к мужу. – Куда её положить?

– Сюда, – женщина быстро освободила скамью у камина. Тиль осторожно опустил несчастную. Та выглядела безжизненно. Камила издала горький, рыдающий стон.

– Она жива, – поспешил успокоить её муж, указывая на едва поднимающуюся грудь девушки. Но побелевшее лицо жены напугало его. Она держалась за живот. Тиль вскочил и быстрыми шагами подошёл к ней.

– Ты в порядке? Ребёнок?..

– Нет, всё хорошо, – пробормотала она и попыталась слабо улыбнуться, но губы её искривились. – Боже, Тиль, где ты нашёл её?! Бедняжка, она же ещё совсем девочка!

– Её выбросило на берег. Вначале я нашёл обломок судна, а потом её. – Он взглянул на скамейку, с которой ручьями стекала вода. – Я думал, что она мертва, но она так схватила меня за руку…

Камила тоже глядела на девушку. Несчастный ребёнок! Сколько же она вынесла, прежде чем её выбросило на берег? Но видя, как тяжело та дышит, Камила почувствовала в себе прилив сил.

– Нужно снять с неё мокрую одежду и обогреть, – произнесла она, придя, наконец, в себя. – И ты тоже раздевайся, ещё простудишься.

Тиль с беспокойством взглянул на жену, но на её щеках даже появился небольшой румянец, поэтому он лишь кивнул.

Камила принялась за дело. Она, как могла, обтёрла девушку, смысла морскую соль с её воспалённых губ, растёрла хорошенько руки и ноги, расплела спутанные косы и вытерла волосы. С трудом ей удалось развязать тесёмки на её платье. Из-за воды это было почти невозможно. Но, стоило Камиле приподнять девушку и начать раздевать её, как та вдруг пришла в себя. Она вся напряглась и вздрогнула, словно её ударили, и с силой отпрянула.

– Нет! – прохрипел её осипший, яростный голос. Широко раскрытые глаза напугали Камилу, столько в них было ужаса.

– Дитя, всё в порядке! Я тебя не обижу. Ты в безопасности, – постаралась она ласково уговорить девушку, которая бессильно рухнула на скамью, но продолжала вздрагивать.

– Нет, нет! – продолжала та шептать одними губами.

– Тебя выбросило на берег. Мы поможем тебе, нужно снять мокрую одежду. Всё хорошо, милая, – но, стоило Камиле вновь протянуть руки к девушке, как та вдруг страшно закричала и забилась. Тиль подошёл к жене.

– Может подержать её? – спросил он тихо, решив, что их неожиданная гостья лишилась рассудка от своих страданий. Камила покачала головой.

Девушка умоляюще и зло на них глядела. Было видно, что она хочет говорить, но слова причиняют ей боль. Она с трудом ворочала языком, её горло сводило. Она часто и с хрипом дышала, старалась двигать руками, но это выходило с трудом. Наконец, она сумела пробормотать, так тихо, что только Камила услышала: «Сама». Женщина всё поняла. Даже не поняла, а почувствовала сердцем, и его пронзила старая боль.

– Хорошо, дорогая, я понимаю, – произнесла она ласково. – Тогда мы отнесём тебя в комнату, а там ты разденешься сама, ладно?

Девушка кивнула, казалось, почти с радостью. После некоторых уговоров она позволила Тилю отнести её в комнату. Камила взяла с собой длинную рубашку, выпроводив мужа из комнаты, взглянула на испуганную, исхудалую девочку, прислонившуюся к стене. Бедняжка сидела на скамье, но всё равно еле держалась чтобы не сползти и вся дрожала.

– Ты сможешь сама снять платье? – спросила Камила ласково. Девушка опустила взгляд и попробовала прозрачными руками стянуть с себя промокшую, тяжёлую ткань. Та не поддалась.

– Хорошо, тогда давай я распорю его, а дальше ты сама, хорошо? Его ведь уже и так нельзя будет носить.

Гостья тяжело выдохнула: «Да».

Ножницами Камила осторожно вспорола отяжелевшую, хрустящую от соли ткань. Девушка следила за ней внимательными, немного подозрительными глазами. Закончив и отложив ножницы, женщина поднялась и улыбнулась.

– Теперь, как снимешь его, дай мне знать, я разотру тебя простынёй, клянусь не смотреть.

Похоже, Камила правильно поняла свою гостью. Та удовлетворительно кивнула, и хозяйка отвернулась. Увидь она, с каким трудом и усилием бедная, обессиленная девушка снимает платье, сердце в ней заныло бы от боли. Через несколько минут она услышала, как мокрая ткань тяжело шлёпнулась на пол.

«Всё» – тихо, тихо прошептал голос. Камила, не глядя, укутала девушку в простыню и спросила: «Сейчас можно открыть глаза?»

«Да».

На неё был устремлён пронзительный, горящий взгляд. Усталый, с тёмными провалами под веками, но всё такой же ясный. Камила улыбнулась и хорошенько растёрла девушку.

– Как тебя зовут, дорогая? – спросила она, вытирая длинные, рыжие волосы. Девочка с минуту помедлила.

«Лианна» – тяжело проговорила она длинное слово.

– Лианна. Красивое имя! Всё будет хорошо, Лианна, не бойся. Меня зовут Камила. А мужа моего – Тиль.

Девушка не отвечала. Камила чувствовала, как выступают кости у той под кожей. Сколько же она провела в море?.. Но Женщина чувствовала, что сейчас не время спрашивать об этом.

«Пить» – вдруг произнесла Лианна.

– Сейчас, милая, сейчас. Давай ка оденем тебя в рубашку, вот, – приговаривала Камила, с трудом, с закрытыми глазами помогая гостье одеться. – Вот, ложись. – Она укутала девушку в одеяло и уложила на их с мужем постель.

«Пить» – ещё раз, попросила измученная, почти прозрачная девочка.

Камила выглянула из комнаты.

– Она просит пить.

Тиль подал ей кружку с подогретой водой и мёдом, разведённым в ней. Камила наспех поцеловала мужа.

– Ты читаешь мои мысли, – произнесла она с улыбкой.

Лианна пила жадно, долго, едва ли не захлёбываясь. Камиле пришлось придерживать ей голову, чтобы та не задохнулась.

– Ещё, – пробормотала гостья.

– Нет милая, позже. Тебе сейчас можно пить по чуть-чуть, потерпи.

Девушка, казалось, с досадой прикрыла глаза и вздохнула. Через пару минут она уснула. Камила долго вглядывалась в её острые черты, смотрела на её плотно сжатый рот, вздрагивающие веки. Бедный, потерявшийся ребёнок… Сострадание и любовь горели в сердце хозяйки. Из глаз её покатились слёзы.

Когда она вышла из комнаты, Тиль мгновенно вскочил со скамьи. Увидев, как жена утирает слёзы, он в ужасе шагнул к ней.

– Всё хорошо, – ответила она, опережая вопрос. – Просто мне так жаль её! Сколько же она выстрадала! – и Камила прижалась к груди мужа, мелко вздрагивая. Тот гладил её по спине.

– Теперь с ней всё будет хорошо, не плачь.

– Да, думаю, она справится.

– Как думаешь, почему она не позволила её раздеть? – спросил Тиль. Камила вся напряглась и мелко задрожала. Почувствовав это, муж крепче прижал её к себе.

– Кто знает, как она жила, – произнесла хозяйка. – Но знаешь, когда я срезала платье, я заметила… Тиль, оно очень богатое! Вышито золотой нитью!

Мужчина нахмурился.

– Так значит, она благородных кровей?

– Я не знаю. Знаю только, что это забитый, испуганный ребёнок. – Камила вздохнула и подошла к колыбели, где спал их сын. Тиль встал рядом, с беспокойством глядя на жену.

– А ты как? – спросил он, осторожно касаясь её живота. Камила улыбнулась.

– Ты здесь, рядом со мной, наш сын тут, и ещё один малыш с нами. Я в порядке, я счастлива, Тиль.

* * *

Лианна приходила в себя хоть и долго, зато без осложнений. Сутками она спала, много пила, а вскоре начала понемногу есть. Камила радовалась, что у девушки не началась пневмония. Молодой, сильный организм быстро восстанавливался, наливался жизнью. Лианне повезло, что ей было всего семнадцать лет, хотя, узнав это, рыбаки крайне удивились, до того крошечной, худой и маленькой она стала за время своего страшного путешествия.

Но даже это они узнали у девушки с трудом. Как забитый зверь, она сидела на кровати, поджав ноги и глядя исподлобья. Говорила она мало, с неохотой, долго обдумывая слова, запинаясь, так долго, что рыбаки решили бы, что она дурочка, если бы не её проницательный, умный взгляд, от которого ничего не ускользало. Гостья изучала их.

– Почему она ничего не говорит? – спрашивал с раздражением Тиль у жены, когда она в очередной раз выходила из комнаты, не узнав ничего нового. Камила поглядела на него с укором.

– Она очень боится.

– Чего боится? Нас? Мы же спасли её!

– Да, но она всего лишь ребёнок. Мало ли, где она жила раньше и почему она боится людей. Ты же знаешь…

– Я знаю, – пробормотал он смущённо. Жена поцеловала его.

– Дай ей время. Она раскроется, я чувствую.

Камила была терпелива, и вскоре начала замечать, что Лианна расположена к ней. Раньше, если хозяйка заходила в комнату, девушка сразу же напрягалась, иногда забивалась в угол и запрещала к себе прикасаться. Но, каким бы злобным и подозрительным ни был её взор, Камила всегда ласково и очень тихо с ней говорила, спрашивала, как та себя чувствует, не нужно ли ей чего. Постепенно она начала замечать, что Лианна как будто даже рада её приходам, она уже не пряталась, не ершилась. Женщина садилась рядом на стул и просто разговаривала, в основном сама с собой, потому что гостья отвечало редко, хрипло, будто выдавливая из себя слово за словом. Камила рассказывала, как они тут живут, рассказывала об их маленькой деревне, где было то всего двадцать человек жителей. Она говорила о муже, о сыне, даже привела его один раз. Пухлый мальчик, робкий, как олень, выглянул из-за юбки матери и, встретив холодный, горящий взгляд Лианны, убежал из комнаты.

– Он у нас такой стеснительный, – со смехом проговорила Камила, всплеснув руками. – Но к знакомым так и ластится. А у тебя есть братья или сёстры, Лианна?

Девушка уставилась куда-то в угол.

– Нет.

– Жаль, братья и сёстры это замечательно! У меня их было много, всё детство я с ними нянчилась…

Так и продолжался их разговор, Лия иногда отвечала.

Камила видела, что в девушке идёт какая-то внутренняя, свирепая борьба. Иногда хозяйке казалось, что Лианне так хочется заговорить, рассказать что-то, но она вдруг вся сжималась и замолкала. Какие-то слова готовы были сорваться с её губ, но что-то удерживало их внутри, безотчётный страх, а может что-то другое.

Спустя две недели, проведённые Лианной в их доме, рыбаки знали о ней только её имя, её возраст, то, что её корабль разбился, и всё. Но осторожные расспросы Камилы позволили ей узнать немного больше её мужа. Например то, что девушке нельзя было обнажать тело. Это не была прихоть, не был каприз, это был жёсткий, суровый запрет. Если Лианне надо было умыться, несмотря на слабость, она не позволяла Камиле помочь ей, и дело было совсем не в стеснении или страхе черед чем-то. Это был закон.

Так же хозяйка поняла, внутренне, что эта девочка такая тихая и неразговорчива не из-за страха, а просто потому, что это её натура. Камила ощущала, что молчать, скрывать свои чувства – обычно для Лианны. Почему, женщина не знала, но горькие мысли шли ей на ум. Лианна с удивлением, с непониманием воспринимала ласку, внимательно и изумлённо слушала тихий, мягкий голос Камилы. Не понимая, она наблюдала, как Тиль обнимает жену и целует её круглый, большой живот. Изумлёнными глазами смотрела, как родители ласкают сынишку, слушала его смешной лепет и смех. Внимательный, материнский взгляд Камилы приметил всё это, и в сердце её начала вырисовываться жизнь этой девочка, попавшей к ним в дом. Но вскоре, ей удалось всё же разговорить гостью.

Однажды вечером Камила заглянула в комнату. Лианна сидела, устремив взгляд в окно, где лил нескончаемый дождь. На звук шагов она обернулась.

– Я принесла тебе одежду, дорогая, – проговорила ласково Камила, протягивая Лие что-то из шерстяной, тёмной ткани. – Оно не такое красивое, как твоё, но по размеру должно подойти.

– Спасибо, – ответила девушка, взяв одежду. Камила немного помедлила.

– Одевайся, и выходи, если хочешь. Посидим у камина, я приготовила ужин.

Лианна долго, пристально смотрела на хозяйку. Камиле уже показалось, что девушка откажется, таким вдруг тоскливым показался ей этот взгляд, но та вдруг ответила: «Хорошо», и взглядом попросила женщину выйти.

Вернувшись к мужу, Камила судорожно вздохнула.

– Она согласилась выйти, – сообщила она Тилю. Тот изумлённо и недоверчиво посмотрел на жену. Камила улыбнулась.

– Я же говорила, нужно дать ей время.

Маленький Байри, их сынишка, игравший в уголке с деревянной лошадкой, поднял взгляд на мать.

– Странная девочка выйдет? – спросил он.

– Не называй её так, Байри! Это невежливо. Её зовут Лианна.

– Я её боюсь. Я не хочу, чтобы она выходила, – упрямо проговорил мальчик, надув губы. Камила подошла к нему и погладила по голове.

– Не бойся, она очень хорошая. Ты её просто пока плохо знаешь.

– Как и мы с тобой, – произнёс Тиль. Укоризна во взгляде жены заставила его смутиться.

– Я прошу тебя, – начала женщина, но Тиль только закивал головой и показал всем видом, что будет вести себя подобающе.

Вскоре из комнаты показалась Лианна. Простое тёмно-серое платье висело на ней мешком, особенно на плечах, но обещало быть впору, когда девушка совсем оправится. Длинные, огненные волосы она заплела в тугую косу. И, несмотря на болезненную худобу и бледность, её горделивая, строгая осанка, голова, которую она держала высоко и благородно, изумили и немного смутили обитателей скромного дома.

– А вот и ты, – нашлась, наконец, Камила, подходя к девушке, улыбаясь. – Прошу, садись за стол. Я сделала рыбу и пирог. Ужин у нас скромный, зато все сыты и согреты.

– Благодарю, – ответила тихо девушка и села на скамью. Тиль сел во главе стола, Камила напротив Лианны, а маленький Байри устроился совсем рядом с гостьей, но из-за этого почти ничего не ел, а только с опасной и смущением искоса на неё поглядывал. Ужин был бы неловким, если бы не Камила, которая спокойно и тихо поддерживала разговор, говорила о хозяйстве, о доме, о погоде. Она иногда смеялась, ухаживала за Лианной, которая почти постоянно молчала, а отвечала лишь односложно. Тиль, казалось, был невозмутим, но жена видела, как нервно вздрагивают иногда его руки, верный признак глубокого беспокойства. Когда они поели, Камила убрала со стола. Мальчик мгновенно скрылся с глаз долой, спрятавшись где-то. Лианна, поблагодарив хозяйку, продолжала сидеть у камина, глядя в огонь. Она выглядела задумчивой, будто что-то решала внутри себя. Наконец, она обернулась и встретилась взглядом с Камилой, которая, казалось, этого и ждала.

– Я благодарю вас за помощь, которую вы мне оказали, – начала она тихим, сдержанным голосом. Тиль весь напрягся, даже Камила затрепетала, так удивительно было слышать от Лианны длинное предложение. – Оказавшись на том берегу, я не была уверена, что выживу. Благодарю, что спасли меня, что дали мне кров и пищу.

Девушка кивнула головой Тилю, в знак признательности. Он нахмурился и коротко кивнул в ответ. Ему не нравился её официальный, сухой голос. Говорила она чётко, быстро, словно заучив речь.

– Я прошу извинить меня, что я так долго ничего вам не говорила, я не могла доверять вам до конца. Но, убедившись, что вы достойные и честные люди, я расскажу вам, кто я. Меня зовут Лианна, я служанка у дочери барона Горвея Змееносца, одного из Тридцати баронов короля. Я плыла вслед за своей госпожой к Южному архипелагу, когда наш корабль разбился о скалы, а меня унесло в открытое море. Обломок, за который я уцепилась, попал в «Чёрный невод», и только здесь, у Северных островов, меня выбросила на берег. Если вы окажете мне помощь и как можно скорее доставите на материк, к моей госпоже, вас ждёт достойная награда, всё, что вы пожелаете.

Воцарилась тишина. Камила и Тиль долго, изумлённо глядели на гостью. Они, конечно, слыхали о Тридцати баронах, да, возможно, и о Горвее Змееносце. И вполне можно было себе представить, что одна из его слуг попала на их остров. Но её надменный взгляд и голос, снисхождение, сквозившее в каждом слове, заставили Тиля нахмуриться. Несмотря на его простое происхождение, этот человек обладал глубоким чувством собственного достоинства, к тому же ему чудилось, что Лианна сейчас своим тоном оскорбляет и его жену. Не выглядела она как обычная служанка, даже если она и прислуживала дочери барона. Поэтому, когда он заговорил, голос его был сух и холоден.

– Сейчас сезон бурь, госпожа. А после него придёт зима, воду скуёт лёд, ни один корабль и ни одна лодка не выйдет в море. До материка тут плыть много дней. Такое путешествие можно будет предпринять только через четыре месяца.

Лианна, словно не понимая его слов, резко на него взглянула.

– Мне нужно попасть на материк немедленно. – Жёсткий её голос зазвенел приказом. – Четыре месяца – это немыслимо.

Удивительно, как из напуганной, молчаливой девочки она вдруг превратилась в жёсткую, не терпящую отказа особу. Тиль весь вспыхнул гневом.

– Никто не отправится сейчас в путь, – повторил он, сдерживая злость, хмуря брови. – И к тому же, моя жена беременна, я не оставлю её сейчас ради какой-то…

– Тиль! – резко оборвала его гневную речь Камила, всё это время молчавшая в стороне. Она видела, как вспыхнули возмущённым гневом глаза Лианны. Да, Камила и не подозревала, какая на самом деле эта девочка. Но она всё же оставалась ребёнком и их гостьей.

– Мой муж говорит правду, – произнесла женщина осторожно, стараясь говорить как можно ласковее. – В сезон бурь опасно выходить в море. Останься у нас, пережди зиму, а потом мы поможем тебе попасть домой, обещаю.

Лианна глядела на женщину долго, внимательно, будто стараясь различить, не обман ли это. Но взгляд той был настолько чист, полон заботы и ласки, что сердце девушки почувствовало какое-то тепло, никогда не ощущаемое прежде. Камила вдруг поняла, что Лианна ей доверяет.

– Хорошо, – проговорила гостья, и снова отвернулась к огню. Камила, выдохнув, быстро обернулась к мужу и велела ему молчать. Тот лишь вздохнул и покорно кивнул ей.