Текст книги "Дом шалунов"

Лидия Чарская
Дом шалунов

© Капустина О. Н., иллюстрации, 2023

© Оформление, вступительная статья. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2023

Machaon^®

* * *

«КЛАССНАЯ КЛАССИКА» – ЭТО КНИГИ,

КОТОРЫЕ КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН ПРОЧИТАТЬ В ДЕТСТВЕ!

Лидия Чарская– самая популярная детская писательница начала XX столетия. Её сказки, рассказы и повести неизменно становились любимым чтением. И сегодня, как и более ста лет назад, произведения Чарской по-прежнему востребованы, они учат детей сопереживать героям, не бояться испытаний и всегда оставаться честными. «Дом шалунов» – увлекательная история маленького сироты Ники, после долгих мытарств попавшего в школу-пансион, в котором перевоспитывались проказники из богатых семей. Дня не проходило в школе без розыгрышей и забав, порой вовсе не безобидных. Нелегко пришлось сначала Нике, но своей добротой и отзывчивостью мальчик сумел завоевать расположение воспитанников и учителей, а главное– наконец найти свою настоящую семью!

Произведения Лидии Алексеевны Чарской

ВХОДЯТ В ШКОЛЬНУЮ ПРОГРАММУ.

Книги этой серии содержат вступительные статьи, которые помогут подготовиться к урокам литературы. Статьи знакомят с жизнью и творчеством писателей, позволяют понять, как они работали, что их вдохновляло, а также дают представление о том литературном наследии, которое классики оставили своим читателям.

* * *

Лидия Чарская

1875–1937

Лидия Чарская. за что любили и любят её книги

У неё была необычайная, можно сказать, безграничная слава. В начале прошлого века за её книгами в библиотеках выстраивались очереди из гимназисток. Спроси тогда любую из них: «Кто твой любимый писатель?» – и они, не задумываясь, назовут двух: «Пушкин и Чарская».

В 1911 году журнал «Новости детской литературы» опубликовал статью «За что дети обожают Чарскую». В ней говорится:

«Она является властительницей дум и сердец современного поколения девочек всех возрастов. Книги Чарской берутся читателями нарасхват и всегда вызывают у детей восторженные отзывы и особое чувство умиления и благодарности…»

Со сменой власти в 1917 году резко изменится и отношение к ней. Ей не простят дворянского происхождения и былой популярности у «буржуазной публики». Корней Чуковский печатно назовёт её «гением пошлости», а Самуил Маршак на съезде писателей выступит с призывом: «Убить Чарскую». Конечно, не как человека, а как писателя. Он предлагал убрать её книги из советской детской литературы.

Так и случилось. Чарскую перестали печатать. Лишили работы. Она голодала, но говорила, что к этому привыкла. Девочки-соседки приносили ей еду и убирали в квартире. Чем она могла заплатить? Только новыми рассказами, написанными от руки.

Рождённая в 1875 году, Лидия Алексеевна Чарская окончит свою жизнь в марте 1937-го, после чего наступят почти шестьдесят лет забвения. И только сравнительно недавно – в девяностые годы – Лидия Чарская снова придёт к юным читательницам. И они снова, как их прабабушки, будут зачитываться «Княжной Джавахой», как зачитывалась ей юная Марина Цветаева, переживать за судьбу Сибирочки и Люды Влассовской, с неослабным интересом читать «Записки институтки» и «Записки гимназистки».

Может сложиться впечатление, что герои рассказов и повестей Лидии Чарской – только девочки. Нет, мальчики тоже. Об их судьбе, жизни, характерах, поступках очень интересно рассказывается в книге, которая называется «Дом шалунов».

Что же это за дом? Это частный пансион, в котором живут на перевоспитании мальчишки-проказники из богатых семей и куда по счастливой случайности попадает маленький Ника. Он не помнит, кто он и откуда, искренне считает себя деревенским. Нам же, читателям, автор в первой же главе расскажет, какая трагическая случайность с ним произошла. Из-за этой случайности жизнь мальчика круто изменится. Из нежной атмосферы ласки и любви он попадёт в удушающий мир грубости, принуждения, людской бессмысленной жестокости. Ника забывает свой ласковый и нежный мир. И только в детских грёзах к нему приходит неизвестная женщина…

«Кто эта женщина, которую он часто видит, точно во сне, Миколка не знает, но он чувствует какую-то особенную радость, когда она является в его мечтах. Иногда ему кажется, что он когда-то, давно-давно, бывал с ней постоянно и что она всё время ласкала, лелеяла его и пела ему ту же сладкую песню…

И сейчас он слышит эту песню, нежную и чудную, как дыхание ветерка:

 
Утро синеет лучистое
В пышном уборе своём,
Солнце встаёт золотистое
Там, за зелёным холмом.
 
 
Небо безбрежное, ясное
Светится там высоко,
Но и во время ненастное
В сердце светло и легко!»
 

Ника не раз мог бы погибнуть, если бы не рыцари. Так именуют себя воспитанники «дома шалунов». Они очень разные по характеру. Но всех их объединяет дружба и вера в справедливость. Хотя нет, не всех. Есть двое мальчишек, которые ненавидят Нику и потом предадут его. Но искренность, доброта и душевная отзывчивость Ники растопит и их сердца. Потому что любовь побеждает всё!

Да, любовь побеждает всё. В это верят юные герои Лидии Чарской, и в первую очередь она сама. А поэтому начинаем верить и мы – её читатели.

Дмитрий Рогожкин,

журналист и писатель

Глава I
Пропал мальчик

Хорошенький, черноглазый, с золотистыми кудрями мальчик по имени Ника, трёх лет, пропал между 2-мя и 4-мя часами дня во время прогулки близ городского сада.

Всех встретивших малютку убедительно просят дать знать его матери, которая живёт на N-ской улице, в доме № 3, кв. 24.

Молодая дама протянула бумажку, на которой было написано о пропаже мальчика, и подала её сидевшему за конторкой [1]1
   Конто́рка – небольшой высокий стол с наклонной столешницей.


[Закрыть] пожилому конторщику [2]2
   Конто́рщик – здесь: младший служащий редакции газеты.


[Закрыть] в очках.

– Пожалуйста, нельзя ли напечатать это объявление в завтрашнем номере газеты? – сказала она дрожащим голосом.

Конторщик с удивлением взглянул на бледную молодую даму с заплаканными глазами, прочёл внимательно поданную ею бумажку и спросил с участием:

– Это ваш сынок пропал, сударыня?

Молодая дама не в силах была ответить. Слёзы душили горло, руки тряслись, она поминутно вздрагивала. Вместо ответа она закрыла лицо руками и глухо зарыдала.

В конторе газеты было много народу. Все окружили рыдавшую. Начались расспросы, советы, утешения. А молодая дама всё плакала, плакала. Сквозь судорожные рыдания она могла только бессвязно пояснить, что пропал её Ника, её милый, маленький, дорогой мальчик, радость и утешение, пропал во время прогулки. Новые рыдания помешали говорить бедняжке.

Какая-то очень добрая на вид старушка протиснулась ближе всех к громко всхлипывавшей молодой даме и, дружески похлопывая её по плечу, ласково проговорила:

– Не плачьте, голубушка… Отыщется ваш мальчик… Выпейте водички, успокойтесь и поезжайте с Богом домой… Завтра, как только люди прочтут в газете ваше объявление о пропаже мальчика, так те, которые нашли малютку, приведут его к вам… Наверняка приведут… Плакать не надо… От слёз только заболеете, чего доброго… Выпейте-ка водички лучше, милушка моя!

Голос доброй старушки проникал в самое сердце молодой дамы, вселяя надежду, что её ненаглядный мальчик в самом деле найдётся. Она вытерла слёзы, выпила воды и, поблагодарив добрую старушку, наскоро расплатилась за напечатание объявления в газете и вышла на улицу, где, взяв первого попавшегося извозчика, велела ему ехать на N-скую улицу.

Теперь почему-то казалось, что Ника уже найден и ждёт её дома. И она поминутно торопила извозчика ехать скорее, обещая хорошо заплатить за это. Извозчик немилосердно хлестал свою чахлую лошадёнку, пролётка мягко подпрыгивала по ровным мощёным улицам, а сердце молодой дамы сильно билось в ожидании встречи с потерянным сынишкой…

Глава II
Горе маленького семейства

– Динь! Динь! Динь! – оглушительно звенел-заливался колокольчик. – Динь! Динь! Динь! Динь!

Находившаяся в комнате старушка только что поставила вариться манную кашку и мешала в кастрюле большой серебряной ложкой, как неожиданно раздавшийся звонок заставил её задрожать с головы до пяток.

– Господи! Никак привели Никушку! – вырвалось радостно из груди старушки, и она кинулась в переднюю со всех ног.

Трах-тах-тах! И тяжёлый крюк с грохотом отскочил от двери под трепещущей рукой старушки. Дверь широко распахнулась. На пороге стояла та самая молодая дама, которая только что отнесла в газету объявление о потерянном мальчике.

– Ну что, няня? Ника дома? Привели? – сорвалось с её губ, и красивые печальные глаза впились в лицо няни.

– Не нашли нашего Никушку? – задала в свою очередь вопрос старушка-няня, её морщинистые губы дрожали, а седая голова под тёмной наколкой заметно тряслась.

Рыдания снова подступили к горлу молодой дамы, и что-то забилось, заклокотало в её груди… Сердце сжалось сильнее, мучительнее…

Вдруг быстро распахнулась дверь, и худенький, остриженный под гребёнку мальчик стремительно вбежал в прихожую.

У мальчика было некрасивое личико, капризно оттопыренные, точно надутые, губы и тёмные глазёнки, сердито глядевшие исподлобья. Ему было не больше пяти лет. Это был брат пропавшего Ники по имени Жоржик.

– Мамочка! Когда же наконец найдётся Ника? – недовольным голосом заговорил мальчик, обращаясь к тихо рыдавшей молодой даме. – Мне не с кем играть без него. Мне скучно! Фроська всё плачет, уткнувшись носом в угол, а няня занята на кухне и тоже плачет… Я отлично слышал, как она всхлипывала и сморкалась… А мне так хочется играть в солдатики, мама! Вели же Фроське перестать плакать и прикажи ей заниматься со мной!

Екатерина Александровна (так звали молодую даму) с грустью взглянула на мальчика. «Как может он играть и веселиться, когда такое горе постигло всю семью?» – с тоской подумала она, но тотчас же утешила себя тем, что Жоржик ещё слишком мал, чтобы понять то, что случилось. И она тут же предложила сыну поиграть в солдатики. Жорж запрыгал от радости. Ещё бы! Ведь маме, занятой службой, редко приходилось играть с ними, детьми.

И крепко вцепившись в руку матери, он потащил её к себе.

Глава III
Никин барашек

В маленькой комнате, где жили Ника и его брат Жоржик, всё было по-старому. Солнце весело играло, заливая уютную, весёленькую комнату с розовыми обоями. Две маленькие кроватки стояли у стены, накрытые белыми пикейными одеяльцами. На одной из кроваток лежал белый маленький барашек, чуть-чуть замазанный, – любимая игрушка пропавшего Ники.

При виде кудрявого барашка сердце Екатерины Александровны сжалось сильнее. Ещё так недавно хорошенький черноглазый Ника целовал и ласкал своего игрушечного барашка, кормил его кашей во время завтрака и укладывал спать в постельку рядом с собой. А теперь? Где он, милый, маленький, ласковый Ника?..

Глаза Екатерины Александровны затуманились слезами… В углу послышалось сдержанное рыдание… Это плакала Фроська у окна, положив на подоконник свою огненно-рыжую вихрастую голову.

Фроське было всего пятнадцать лет, и её веснушчатое, остроносенькое лицо казалось совсем ещё детским. Екатерина Александровна не могла взять более солидную, нежели Фроська, прислугу в помощь няне. Взрослая девушка потребовала бы и большую плату. А у Екатерины Александровны денег хватало только-только в обрез. Рано оставшись вдовой после смерти Жоржиного и Никиного папы, она поступила на службу в управление одной из железных дорог. На своё небольшое жалованье она содержала теперь всю семью, нанимала крошечную квартирку в три комнаты, платила жалованье Фроське. Старушка-няня после смерти папы малышей от жалованья отказалась, видя, как тяжело приходится молодой женщине, которую она вынянчила в своё время. Няню никто и не считал прислугой. На неё смотрели как на родную.

Пока Екатерина Александровна бывала на службе, няня ходила на рынок или стряпала завтрак и обед, а детей нянчила Фроська. По большей части они гуляли в это время в ближайшем городском саду. Гуляли аккуратно каждый день – с двух часов до самого обеда. Пошли гулять туда и накануне, в те же часы на старое место, пошли все трое: Жоржик, Ника и Фроська. А вернулись только Жоржик с Фроськой вдвоём: Ника пропал!

Екатерина Александровна пришла со службы, узнав о случившемся, побледнела как смерть и залилась горькими слезами. Позвали дворников, велели им искать Нику по всем улицам, переулкам, садам, скверам. Позабыв про обед, сама Екатерина Александровна поехала в полицию заявить о пропаже Ники. Потом вернулась домой, отдала какие-то приказания и, взяв извозчика, вдвоём с няней снова поехала искать Нику – и кружила без конца по всем улицам, по всему городу. Вернулись поздно ночью, обе заплаканные и измученные. Вернулись без Ники.

Фроську не упрекали, не бранили. Только Екатерина Александровна не могла её видеть больше и всё махала на неё рукой, чтобы Фроська к ней не подходила… Фроська голосила на весь дом, как в деревне бабы голосят над покойниками. Всю ночь никто не ложился, все ждали Нику. Вот-вот, думали, приведут. Дрогнет звонок, и он вбежит, такой черноглазый, розовый, хорошенький… Но никто не приводил Нику. Ника не отыскивался.

Тихие, крупные слёзы падали из глаз Екатерины Александровны на сваленных в кучу оловянных солдатиков… Жоржик давно разделил войско на две половины: красных гусаров [3]3
   Гуса́ры – военные из частей лёгкой кавалерии.


[Закрыть] взял себе, жёлтых драгун [4]4
   Драгу́ны – военные из частей кавалерии, предназначенной для действий как в конном, так и в пешем строю.


[Закрыть] отдал маме. Своих гусарчиков Жоржик давно расставил, а мамины драгуны всё ещё лежали вповалку. Мама точно совсем позабыла об игре.

Жорж надулся. Он заметил, что не на солдат вовсе, а на Никиного барашка смотрит не отрываясь мама. И закапризничал, заныл:

– Не хочу играть! Не буду! Разве это игра? Гусары выстроены в две шеренги, а драгуны лежат, точно раненные, когда они стоять должны… Нехорошо это… Не хочу…

И Жорж заплакал на всю комнату.

Фроська, как встрёпанная, вскочила с подоконника, подбежала к Жоржу и повела его в гостиную, уговаривая по дороге:

– Не плачь, золотце, не плачь, кисонька, не плачь, маленький, не то маме ещё горше станет! Молчи!

Но маме не могло быть горше от слёз Жоржика. Фроська ошибалась. Мама, казалось, даже и не слышала его плача. Её глаза всё смотрели и смотрели на милого беленького Никиного барашка…

Лишь только Жоржик и Фроська скрылись за дверью, как Екатерина Александровна вскочила со своего места, с живостью девочки подбежала к Никиной постельке, схватила барашка и, прижав его к груди, залилась слезами.

– Господи, – прошептала она, рыдая, – ты добр и милосерден, верни мне Нику!.. Верни мне его, Господи, моего мальчугана, крошку моего ненаглядного, птичку мою! Верни мне его!.. Никушка, малюточка моя! Детка моя крохотная! Золотой ты мой птенчик! Сердечко моё, где ты? Где ты, птичка моя?

И покрывала поцелуями беленького барашка.

Глава IV
Что случилось накануне печального дня

Розовый хорошенький мальчик, с чёрными вишенками-глазами, с золотой, цвета спелой ржи, головёнкой, отягощённой длинными, мягкими как лён кудрями, стоял перед огромной, пестревшей цветами клумбой городского сада.

Вот так цветочки! Каких тут только нет! И голубенькие анютины глазки, и плутоватый душистый горошек, который кажется таким простеньким и скромным на вид, а как хорошо пахнет! А вот и белые, точно снежные комочки, левкои. И ещё много-много других красивых цветов, названия которых мальчик не знает.

В золотокудрой головёнке мальчика появляется мысль: нарвать как можно больше цветов маме и поставить их на стол перед её прибором в стакане с водой. «Вот обрадуется мама! Вот расцелует своего Никушку!» – думает мальчик.

Он даже причмокивает от удовольствия и, быстро наклонившись, рвёт цветы и собирает их в букет: беленькие к беленьким, красные к красным, голубые к голубым.

Этот мальчик, собирающий букет для мамы, был Ника. Он пришёл в сад вместе с Фроськой и Жоржиком. Но Фроська заболталась с подругами, такими же молодыми няньками, как и она сама, а Жоржик на садовой площадке играет в мяч с нарядной девочкой в розовом платье, и обоим в эти минуты очень мало дела до Ники. А Ника и рад.

Один… другой… третий!.. Ещё, ещё и ещё!.. Ах, сколько он уже нарвал цветочков!.. Маленькие ручонки едва могут удержать огромный пучок.

И вдруг над его ухом раздаётся грозный голос:

– Как ты смеешь рвать цветы, негодный мальчишка! Вот я тебе задам! Постой ты у меня!

В один миг перед Никой вырастает какой-то человек с бородой впол-лица, в сером кафтане с блестящими пуговицами и с толстой палкой в руках.

Ника знает, кто этот человек. Это садовый сторож. Когда они с Жоржем расшалятся в саду, Фроська им говорит постоянно: «Вот погоди-ка! Отдам сторожу. Он тебя отучит шалить!»

Ника очень боится сторожа. Да и нельзя его не бояться: сам он огромный, и борода у него огромная, и палка тоже… Ой, какие борода и палка!.. И вот они теперь обе перед ним: и палка, и борода.

Глаза сторожа страшно и грозно смотрят на Нику. Вот-вот поднимет он палку и… Вне себя от страха Ника роняет цветы, весь пучок, все до единого, и, не помня себя, бежит. Бежит по клумбе, по цветам, по хорошенькой пахучей куртине прямо к выходу из сада, прямо на широкий тротуар длинной улицы. Ему всё кажется, что сторож гонится за ним по пятам. Но сторож и не думает гнаться. Он попугал только мальчика и теперь, с сокрушением покачивая головой, занялся исправлением клумбы, потоптанной маленькими ножонками Ники. А Ника всё бежит, бежит… Его красивое личико теперь красно, чёрные глазки горят страхом. Он бежит, не оглядываясь, по широкой улице, где в этот час мало пешеходов. Да и те, которые встречаются ему, и не думают остановить Нику.

– Ишь бежит сердечный, верно, няньку догоняет! – говорят они мимоходом, улыбнувшись красивому мальчику, и спешат дальше.

Ника бежит… Вот повернул направо, вот налево… Опять направо… Опять бежит. Широкая улица стала узкой… Или это другая?..

Дома кругом становятся меньше и реже. А дальше – поле, какие-то постройки и огороды и река. Никина мама живёт на самой окраине города, где квартиры значительно дешевле. Поэтому немудрено, что маленький Ника в какие-нибудь четверть часа очутился на самом краю Петербурга.

При виде реки Ника разом почувствовал, что ему уже давно хочется пить. И в крошечной головке под золотыми кудрями мелькнула внезапная мысль: спуститься к речке, лечь на её бережок и напиться прямо из реки так, как пьют собачки и лошади. Это очень забавно и весело! Задумано – сделано. Но берег крутой и скользкий, ножонки Ники скользят по траве, покрывающей его. Он хочет уцепиться за что-нибудь, но не может, скатывается и помимо собственной воли бежит вниз к реке… Маленькие ножонки всё скользят и скользят…

Вот и вода… Близко, близко… Мальчик уже не может остановиться и всё катится, катится к воде…

Глава V
Нику похищают

– Ах!

Две цепкие загорелые руки схватывают Нику и высоко поднимают в воздух над самой рекой. Ещё мгновение – и маленький Ника утонул бы в быстрых холодных волнах реки.

Сильные руки крепко прижимают мальчика к груди. Над ним склоняется загорелое лицо крестьянки, повязанное чёрным платком. Её светлые глаза ласково глядят на скорее удивлённого, нежели испуганного Нику.

– Не бойся, сыночек, не бойся! – говорит она грубым, но ничуть не сердитым голосом. – Худого тебе ничего не сделает тётка Матрёна… Кабы не я, потонул бы ты, сердечный, свалился бы вниз, и поминай как звали… Небось жалко такого красивенького парнишку… Глянь-ка на меня, сынок! А и хорош же ты, маленький… Волоски-то что лён… мягкие, золотом отливают… А глазёнки-то, глазёнки! Ишь ты!.. Чего смотришь, дурачок? Ты тётке Матрёне самим Господом Богом послан… Да… да… Таких ребяток на утешенье людям Господь даёт!.. Как моего Митюшку я хоронила, так думала от слёз помру… А вот, вишь, другого Митюшку Господь мне даёт!.. Поедем со мной в деревню, сынок… Любить тебя, холить буду… И мужу беречь велю, заместо сынка, то есть Митюшки нашего, покойничка!.. То-то заживёшь у нас, сынок!..

И, говоря это, Матрёна сжимала всё крепче и крепче в своих объятиях Нику, покрывая поцелуями его нежные щёчки, розовые губки и пышные волны золотых кудрей.

Но Нике были неприятны эти ласки чужой ему женщины с большими жёсткими руками, покрытыми мозолями. Сухие, потрескавшиеся губы женщины кололи его. Её грубый голос неприятно звенел в ушах.

Нике разом представилась другая женщина: нежная, молодая, с мягкими душистыми руками, с ласковым голосом и нежными поцелуями – ему вспомнилась мама.

– К маме хочу! – неожиданно закричал он и горько заплакал, затрепетав всем телом.

– Нет у тебя нынче другой мамы, окромя меня! Слышишь?! – сердито крикнула крестьянка и, зажав своей грубой ладонью маленький, громко кричавший ротик Ники, ещё крепче прижала его к себе.

Мальчику пришлось успокоиться поневоле.

Тогда женщина закрыла его с головой тёплым байковым платком, покрывавшим до этого её тощие плечи, и куда-то понесла его, несмотря на то, что Ника, барахтаясь руками и ногами, всеми силами старался вырваться из её цепких рук.