Текст книги "Повороты судьбы"

– Добрый день! – сказал Иван, подходя к нему и всматриваясь в серое неприметное лицо.

– Здравствуйте, – равнодушно сказал больной.

– Как вы себя чувствуете?

– Неважно, – ответил больной и начал подниматься.

– Лежите, если вам так удобнее.

– Нет, доктор, мне пора вставить. Належался, насиделся, – с ошеломляющей проворностью больной оказался рядом с Иваном, держа в руке возникший непонятно откуда маленький пистолет. Он больно вдавил пистолет в бок доктора и подтолкнул его к стоящему рядом с кроватью столику.

– Сиди тихо, братец, я тебя не обижу, – со странной улыбкой человек посмотрел на Ивана, – все, что мне от тебя нужно, это ключи от сейфа с докладом. Где ты их прячешь?

– Какого доклада? – Иван прикинулся непонимающим, пытаясь выиграть время.

– Того самого, который должен изменить мир. Ты знаешь, о чем я.

– Если вы о ежегодном докладе на научной конференции медиков, тогда подождите пару дней, я его еще не написал, выступление в четверг, ждать осталось не долго. Вы тоже сможете послушать, на такого рода мероприятия вход свободный.

– Где ключи от сейфа? – словно не слыша его, угрожающе повторил мнимый больной. В ту же секунду раздался приглушенный выстрел, и Иван, теряя сознание, понял, что это все.

– 0, черт! – выругался преступник, подолжая держать в руке теперь уже ненужный пистолет. – Что-ж это я нажал-то?

– Что-ж это ты нажал-то! – послышался у него за спиной язвительный и злобный голос, он повернулся и увидел перекошенное от бешенства лицо Бориса. – Ублюдок! Что ты наделал?

= Но вы же мне говорили убрать его! – попытался выкрутиться мнимый больной, понимая, что допустил ошибку.

– Да! После того, как он сообщит тебе местонахождение его работы! Сколько затрачено усилий, а все впустую, все коту под хвост! – по-змеиному прошипел Борис, было видно, что он постепенно свирепеет.

– Подождите! Может, он еще того, – преступник протянул руку, пощупал бездыханное тело и, понимая, что перестарался, опустил глаза.

– Ты не справился с заданием! – прошипел Борис. – Помнишь, мы договаривались, что ты ничего не должен помнить. Бери, выпьешь и забудешь! – он протянул больному таблетку.

– Как-то не так… – преступник, словно под гипнозом, взял ее и проглотил. – Я могу идти?

– Да, иди! – равнодушно сказал Борис, открывая ему дверь палаты.

Человек медленно вышел, направляясь по пустому коридору в сторону выхода, но на полпути рухнул как подкошенный, молча, почти бесшумно, закатывая глаза. А Борис спокойно вышел из палаты и сразу же зашел в третью по счету от конца коридора.

Через несколько минут вокруг мертвого тела стали собираться персонал и любопытные, но быстро поняли, что ему уже ничем не помочь, санитары положили труп на носилки и отнесли в местный морг, который располагался в цокольном этаже больницы. А потом в палате обнаружили труп Ивана. Это было страшное происшествие, весть о котором со скоростью света разнеслась по коридорам больницы и вырвалась на улицу…

Мила была дома. Она приготовила обед и, как обычно, в свободное от домашних дел время отдыхала, сидя в кресле на балконе. Стояли последние теплые дни уходящей осени, по улице шли по люди, и Мила без особого интереса разглядывала их, думая о чем-то своем…

Ваня так много работал, забывая при этом обо всем, что его окружало, даже о ней, так, что иногда ей казалось, что она совершенно одна в этом мире! Родителей у Милы не было, познакомились они в институте, когда она пришла сдавать вступительные экзамены, а Иван после третьего курса на общественных началах помогал в подготовке кабинетов к этим самым экзаменам. Увидев в толпе худенькую девочку с большими испуганными серыми глазами, Ваня понял, что это она, его будущая жена и мать его детей. Мила поступила на терапевтический факультет, была отличницей, и порой Ване казалось, что она будет гораздо лучшим врачом, чем он.

Время шло, и вот они ждут малыша… Через пару месяцев станут родителями… С одной стороны, Мила боялась этого события, но вместе с тем считала дни, оставшиеся до появления малютки.

Неделю назад Ваня повел себя странно. Он пришел домой как обычно в одиннадцать часов вечера, протянул ее заботливо упакованную картонную коробку и сказал:

– Мила, это дело всей моей жизни, оно важно не только для меня, но и для всего человечества, для будущего наших детей. Поэтому просто пообещай мне спрятать эту коробку в самое укромное место в нашем доме или за его пределами, в общем, как сама посчитаешь нужным, я полностью тебе доверяю… И никому не говори, где ты ее спрятала, даже мне…

– Ваня, ты меня пугаешь. В наше время секретов лучше ни от кого не иметь… и уж тем более прятать… Я даже боюсь спросить тебя, что там…

– Милочка, просто поверь мне! – ласково глядя на нее, сказал Иван. – Это мое главное открытие… Я не хочу хранить его на работе, мало ли что… я его скоро обнародую на ежегодной медицинской конференции, осталось провести всего несколько опытов и подготовить доклад, в коробке черновые наброски, самое важное, а пока пусть оно будет у тебя, мне так спокойнее.

Мила вздохнула и взяла коробку…

Сейчас она почему-то вспомнила этот разговор и закрыла глаза… А когда она их открыла, то с удивлением увидела, как к дому быстро подходит Борис Стрельников. У него на лице было странное выражение, Мила даже не смогла его определить для себя.

– Лара, добрый день, – сказал Борис, подходя к балкону, где сидела Мила, открой, мне нужно с тобой поговорить.

Лариса встала и пошла открывать нежданному гостю.

– Добрый, Боря, что-то случилось?

– Лара, я не знаю, как сказать… – Борис с сомнением смотрел на нее, как будто боялся сделать что-то не так, пытаясь подобрать слова помягче.

– Говори как есть, – нахмурилась Лариса, а сердце внутри уже резко трепыхнулось, пропустило удар…

– В больницу положили сумасшедшего больного и…

– Боря… – пробормотала Лариса.

– Он выстрелил в Ваню… насмерть…

Лариса сидела молча, тяжело дыша. Из груди не вырвалось ни единого звука, ни единого слова. Гробовое молчание. Оцепенение. Шквал, обвал, разрушение, которые внезапно, настигли ее, смяли, раздавили, а она не успела подготовиться, защититься, хотя к этому невозможно подготовиться, от этого нельзя защититься. Внезапно она скорчилась от резкой боли внизу живота…

Глава 3

Сергей проснулся от сильной головной боли. В первую секунду он не мог понять, где он, кто он… За окном едва брезжил рассвет, по серым крышам домов рассеяно бродили первые солнечные лучики. Сергей глубоко вздохнул и поежился от холода, засевшего где-то глубоко внутри, медленно растекающегося по всему телу, холода, который не вытравит ни горячий чай, ни разожженный камин, ни жаркая сауна…

На столике рядом с кроватью резко прозвенел будильник. Сергей выключил его, встал и направился под горячий душ, надеясь хоть немного согреться. Он посмотрел на себя в зеркало и отметил: глаза грустные, выглядит помятым и уставшим, как будто пил вчера.

Сергей всегда много работал, не замечая, как проходят дни в Северном Гондурасе. Иногда приходила мысль, что неплохо бы взять отпуск и улететь куда-то далеко, но каждый раз, когда он начинал всерьез подумывать об этом, на горизонте возникал новый срочный и важный заказ, появлялся новый клиент, которому нельзя было отказать или дать отсрочку, и он с головой уходил в новый проект. Это продолжалось на протяжении всех трех лет, что он работал в этой фирме.

Но сегодня Сергей твердо решил, что с него хватит, настала пора отдохнуть. Окончательно и бесповоротно решил, и сразу, не откладывая, направился к директору и хозяйке фирмы Марии Сергеевне.

Кабинет Марии Сергеевны располагался в другом крыле верхнего этажа офисного здания, занимаемого фирмой, и работники каждый раз удивлялись, как она, несмотря на то, что сидит отдельно от них, в другом, так сказать измерении, умудряется быть в курсе всех проектов, знать большинство из них досконально, до мельчайших подробностей, о которых ей даже не докладывали, держать на контроле все сроки и возникающие проблемы, причем даже самые незначительные.

Ходили слухи о ее незаменимой секретарше Настеньке, как все ее называли, несмотря на то, что Настенькина внешность была более чем далека от секретарской. Пухленькая, маленькая, похожая на колобок, всегда улыбающаяся, с немодной химической завивкой на голове, Настенька умудрялась быть всегда и везде, молниеносно появляться и исчезать в любой точке здания, быть глазами и ушами Марии Сергеевны.

Сергей, направляясь в сторону директорского кабинета, прикидывал в уме, как отнесется начальство к его законному требованию о предоставлении отпуска. Но ведь последний выполненный им заказ был настолько успешен и так восхитил привередливого клиента, что Мария Сергеевна просто не могла не удовлетворить его просьбу об отпуске.

Сергей зашел в приемную рядом с кабинетом доложить Настеньке о своем визите, та внимательно посмотрела на него с немного грустной, как ему показалось улыбкой.

– Сережа? Вы к Марии Сергеевне?

– Да. Она может меня принять?

– Конечно, от нее как раз вышел посетитель, вы можете войти.

Сергей поблагодарил секретаршу и зашел в кабинет директора. Надо сказать, за три года своей безупречной работы в фирме, он бывал здесь нечасто. И каждый раз ему казалось, что он впервые стоит на пороге, можно было поклясться, что интерьер кабинета каждый раз новый, причем о перестановках или о ремонте в нем никто никогда не слышал. Как такое могло быть, оставалось только догадываться.

Мария Сергеевна сидела в большом кресле и что-то рассматривала на мониторе своего компьютера. Она подняла глаза и сдержанно улыбнулась:

– Добрый день, Сергей!

– Здравствуйте, Мария Сергеевна. Я зашел обговорить с вами один вопрос…

– Дай угадаю! – улыбнулась Мария Сергеевна и на ее безупречно гладком ухоженном лице вдруг появилась предательская морщинка в самом уголке глаза. – Ты пришел с просьбой об отпуске?

– Да, Мария Сергеевна, вы как всегда в курсе! – улыбнулся Сергей.

– Тут нет ничего сверхъестественного! – ответила она. – Ты три года не был в отпуске, точнее три года и пять дней…

– Откуда такая точность?

– Сегодня пятое октября. Я все помню, а если не помню, то записываю. Мне было даже интересно, сколько ты выдержишь, учитывая, что в свою работу вкладываешь всю душу и за это время добился поистине потрясающих результатов. Между нами говоря, я бы могла дать тебе в награду отпуск на целый месяц, но, боюсь, без тебя мы столько не продержимся, к тебе и только к тебе стоят в очередь наши самые важные и денежные клиенты. Поэтому прости, Сергей, но только две недели, не больше!

– Спасибо, Мария Сергеевна! – вздохнул с облегчением Сергей. – Со следующей недели?

– Да, конечно, зайди на обратном пути к Анастасии, она все оформит, – ответила Мария Сергеевна, показывая тем самым, что разговор окончен, и каждый может возвращаться к своим делам.

Сергей кивнул и бесшумно вышел из кабинета. Он подошел к Настеньке и уладив формальности, с легким сердцем поехал на очередной «натюрморт», как он называл выезды к заказчикам, по проекту, который у него все никак не получалось закончить.

Это была не очень большая по меркам элитного района квартира, принадлежавшая малоизвестной вдове одного известного депутата. С первым этажом воображение Сергея справилось на ура, а вот второй этаж… Когда он заходил туда, ему казалось, что он находится в сельской глубинке, где ни то, что о дизайне интерьеров, а даже об элементарных удобствах имеют очень слабое представление.

Две небольшие комнатки: спальня и кабинет, напоминающие знаменитые хрущевки и кладовая. Как сделать их оригинальными, удобными и самое главное уютными, чтобы понравилось хозяйке, немолодой женщине со скучающим взглядом, немного оживавшим лишь при появлении молодого дизайнера.

И сегодня, в предвкушении отпуска, Сергей надеялся, что ему на ум придет какая-нибудь хорошая мысль в отношении этого проекта, которым он, как и многими другими, занялся по личной «просьбе» Марии Сергеевны.

Заходя в квартиру, Сергей посмотрел на выполненный идеально, как ему казалось, первый этаж, и стал подниматься на второй. В этот момент ступеньки на лестнице стали предательски шевелиться, он почувствовал, что теряет, равновесие, падает…

Сергей пришел в себя, сидя в низком кресле, потирая висок.

– Сережа, с вами все в порядке? – услышал он испуганный голос хозяйки. – У Вас на лестнице закружилась голова, Вы чуть не упали, и я проводила вас до кресла. Вам плохо?

– Нет, ничего, спасибо, Нелли Ивановна! Что-то голова закружилась. Но вы, надеюсь, не подумаете, что я пьяный? – ответил ей Сергей.

– Нет, Сережа, что ты! Вот возьми тряпочку, приложи к виску, она в настойке вымочена, может, поможет! Ты слишком много работаешь, вот даже у меня! Тебе бы отдохнуть, уехать из города на природу, сразу полегчает!

– Как раз сегодня я попросил у Марии Сергеевны отпуск, – вздохнул Сергей. – Мне бы еще проблему вашего второго этажа решить, и я буду отдыхать со спокойной совестью… Постойте, а мы сейчас на каком этаже? – Сергей вскочил с кресла и прошелся по комнате.

– На втором, а что? Не узнаешь?

– Узнаю, в том-то и дело! Но просто я вижу все по-другому! Да, да, конечно, вот оно! Кажется, в отпуск я пойду заслуженно! – улыбнулся Сергей, у него перед глазами стал отчетливо вырисоваться будущий облик злосчастного этажа. Он достал из внутреннего кармана куртки блокнот с ручкой, которые всегда носил с собой, зная по опыту, что зарисовки можно и нужно выполнять где угодно и когда угодно. Быстро набрасывая линии и цифры, он улыбался.

– Нелли Ивановна! – воскликнул он со счастливой улыбкой. – Все, я справился! Это будет замечательно, поверьте! И я ухожу в отпуск со спокойной совестью! Сегодня вечером все нарисую, и завтра мы уже можем сделать заказ на поставку необходимых материалов! Вы будете довольны!

– Сереженька, я никогда не сомневалась в этом! Недаром Вас называют Художником!

Сергей уже не слушал ее, быстро спустился по лестнице и, пожелав хозяйке доброго дня, выскочил на улицу. Каждый раз, когда ему что-то удавалось, он справлялся с чем-то трудным, успешно решал какую-то проблему, то чувствовал себя счастливым. Сердце Сергея трепетало, несмотря на то, что это были всего лишь дома и квартиры, вещи сами по себе неодушевленные, но он чувствовал себя ответственным за их судьбу, за то, чтобы после того, как он с ними поработает, они радовали глаз живущих в них людей. Все творческие натуры склонны к этому, с той лишь разницей, что работают с разными вещами и материалами.

Сергей решил прогуляться пешком, тем более что дом, куда он направлялся на следующий «натюрморт», был всего через одну остановку. Он шел, и осеннее солнце вдруг ласково и по-летнему брызнуло ему в лицо. Сергей надел зачем-то взятые с собой солнечные очки и пошел дальше, ощущая себя полным сил и энергии.

Недалеко от нужного ему перехода он увидел громадный джип, как-то нелепо застывший на дороге. Невысокая и очень молоденькая девушка стояла около него, растеряно крутя в руке айфон. Огромная машина была девушке явно не по росту, и рядом с ней она смотрелась еще меньше и моложе. Вдруг девушка обратилась к Сергею

– Молодой человек, вы разбираетесь в машинах? – Сергей кивнул.

– Помогите мне, пожалуйста, никак не заводится, зараза, – смешным жестом матерого таксиста она показала на джип.

Сергей заглянул в салон «заразы» и громко расхохотался.

– А вы попробуйте снять его с «нейтралки», может быть тогда «зараза» и заведется.

Девушка покраснела, пискнула «спасибо» и, забравшись в салон своего монстра, резво рванула с места…

– Курица, – подумал Сергей, – она и в «Хаммере» курица, никакие крутые тачки этого не изменят.

Все еще посмеиваясь, он стал переходить на другую сторону по пешеходному переходу, и тут его чуть не сбила с ног огромная собака, какие все реже встречаются на улицах большого города в наши дни. Собаку еле удерживала на поводке миниатюрная девушка, отчаянно пытавшаяся поспеть за ней, в результате чего поводок был натянут как струна, а девушка смешно семенила.

Сергей снял очки, повернулся, намереваясь отругать хозяина за то, что огромный пес бегает по улицам без намордника, но слова замерли у него на губах. Он молчал, стоя как вкопанный, не замечая, что находится на проезжей части.

– Простите пожалуйста, – задыхаясь пролепетала девушка. – Пойдемте, а то нас задавят. – Она схватила его под руку, другой намертво вцепившись в поводок, и буквально потащила на другую сторону, пес активно помогал ей в этом, выполняя роль основной движущей силы. – Простите пожалуйста, – еще раз уже на тротуаре сказала она. – Я не знаю, что такое творится сегодня с Шумой!

– Что? – рассмеялся Сергей, выходя из оцепенения. – Как вы сказали? Шума?

– Да, сокращенно Шума. Это я его так называю, вообще хозяин дал ему кличку Шумахер.

– Так это не ваша собака? – спросил Сергей, ему вдруг стало понятно смущение и беспомощная растерянность девушки рядом с таким огромным псом. Хрупкие маленькие девушки редко заводят себе таких вот волкодавов, как правило, ограничиваясь в своей страсти ко всему большому солидными машинами. – Забавное имя…

– Он его полностью оправдывает, носится – не догнать, видите, как пер напролом по пешеходному переходу! Еле удерживала!

– А вас как зовут? Меня Сергей.

– Меня Оля. Я повторюсь, Шумахер не мой песик…

– Неужели вашей бабушки? – рассмеялся Сергей.

– Нет. Моего парня, – смутилась Оля и потупила глаза, как будто сказала что-то ненужное и неприятное.

– А, ну тогда скажите ему, чтобы он позаботился о дрессировке такой крупной собачки, поскольку если бы на моем месте был ребенок, неизвестно, чем бы все это закончилось, – с холодком в голосе ответил Сергей и пошел по своим делам.

– Обязательно, спасибо! – крикнула Оля ему вслед.

Оля вместе с Шумахером направлялась к своей маме, Ирине Ивановне. Так сложилось, что они жили по разные стороны проспекта – мама в однокомнатной квартире, а Оля со своим парнем Максимом в доме напротив, в двухкомнатной. Жилось Оле хлопотно, поскольку она, можно сказать, разрывалась между мамой, которая подсознательно не хотела отпускать от себя дочку, считая ее еще маленькой, нуждающейся в материнской защите и опеке, и парнем, с которым она собиралась прожить всю оставшуюся жизнь. У Максима был непростой характер, и он часто и довольно ехидно посмеивался над Олей, называя ее «маменькиной дочкой».

Пользуясь моментом, пока Максим был в командировке, а Шумахера все равно надо было выгуливать, Оля совмещала приятное с полезным и навещала маму. Мама Оли выросла в детдоме, от родителей ей досталась единственная вещь – медальон, и когда у нее самой родилась дочка, души в ней не чаяла. Отца своего Оля не знала. По рассказам мамы, которым она, правда, не слишком верила, он был проезжим артистом из другого города, который, узнав, что мама беременна, благополучно распрощался с ней под предлогом очередных гастролей, из которых так и не вернулся. Прозаично и неинтересно.

Оля училась в Медакадемии на фармацевта. Она хотела знать о лекарствах все и с их помощью лечить людей, облегчать их боль и страдания. Маленький светлый человечек, который никому никогда не делал ничего плохого и от других, естественно, тоже ничего плохого не ждал.

Едва зайдя к маме, Оля с порога начала перечислять новости:

– Сегодня пары отменили, так что я после занятий пообедала и пошла к тебе.

– Опять ты с этой псиной, Оля, – сказала Ирина Ивановна, с неодобрением поглядывая на Шумахера.

– Мама, он весь день сидит один, надо же ему лапы размять, а то так совсем ходить разучится, – жалобно протянула Оля.

– Вот и забирал бы его с собой в командировки, пусть там бы и гулял, хоть целый день! Поселить такого монстра в маленькой квартирке, а ты и корми его, да еще и возись, выгуливай! Что за парни нынче пошли, Оля!

– В твое время были не лучше, мамочка! – со смехом ответила Оля. – Главное – любовь, а бытовые трудности ерунда, вместе мы со всем справимся, вместе мы – сила!

– Вот-вот, любовь – морковь! – Ирина Ивановна посмотрела на Олю с грустью и нежностью и вздохнула. – Сколько вы живете с Максимом? Два года уже! Ну да, ты же с ним встречаться стала на третьем курсе!

– Ага. И что, мамочка? – Оля сделала вид, что не понимает намеков, хотя прекрасно знала содержание дальнейшего разговора, мамино беспокойство и приводимые аргументы.

Да ей и самой, признаться, уже поднадоели встречи Максима без нее с друзьями, его плохое настроение буквально из-за ничего, частые придирки «на пустом месте», наезды «ради наезда», постоянные командировки и, самое главное, отсутствие обручального кольца на безымянном пальце, которое он называл «блажью», «глупостью», а свадьбу – желанием «напоить и накормить на халяву толпу друзей и родственников».

– Ты сама подумай, – говорил Оле Максим, – ну, поженимся мы, точнее свадьбу отметим, поскольку наши души с тобой уже давно поженились… Влезем в долги, полжизни будем за них рассчитываться, «не хуже чем у других», а потом – все.

– Что все? – не понимала Оля.

– Прошла любовь, завяли помидоры. Точнее после выплаты кредитов ты или я вдруг поймем, что нас ничего и не связывало в жизни, кроме них. И начнется…

– Что начнется?

– Раздел совместно нажитого имущества, – уверенно говорил Максим, делая вид, что он так шутит.

– Ну почему именно так? У тебя все выглядит в мрачном свете!

– А по-другому и быть не может, проверено столетиями. Поэтому давай сначала поживем для себя, попутешествуем, подкопим денежек на эту самую свадьбу, а когда уже решим «свить гнездо» не для двоих, так сказать, вот тогда и будем думать…

– Максимочка, ты всегда так доходчиво все объясняешь, что мне даже и возразить нечего, – примирительно отвечала Оля, хотя в глубине души чувствовала несогласие с этой теорией, знала, что ей хочется надеть свое свадебное платье, колечко на палец и почувствовать себя настоящей невестой, а потом женой.

– Оля, время-то идет! Подружки замуж весьма активно начинают выходить, а этот твой Максим и не чешется, как мне кажется! Неужели ты хочешь повторить мою судьбу и сидеть на старости лет одной в однокомнатной квартирке, ожидая, когда твоя дочка прибежит к тебе на полчасика…

– Мамочка, мы уже много раз об этом говорили! Что такое свадьба, зачем она нужна…

– Деточка, свадьба – это показатель серьезности намерений мужчины по отношению к тебе. Готов ли он пойти на такой важный шаг, взять на себя ответственность за тебя и ваших будущих детей, за семью. Это показатель зрелости мужчины, его любви к тебе. Предлагая тебе стать его женой мужчина как бы говорит: ты – моя единственная и никто другой мне не нужен, я хочу быть только с тобой.

– Мама, даже свадьба и штамп в паспорте не гарантия счастливой семейной жизни…

– Да, дочка, с этим не поспоришь… – вздохнула Ирина Ивановна.

– А хочешь, я сегодня с тобой не полчасика, а целых два проведу? – рассмеялась Оля, стараясь перевести разговор на другую тему. – Ты мне свою фирменную шарлотку сделаешь, посмотрим вместе какой-нибудь фильм…

– Доченька, а ты к занятиям успеешь приготовиться? – спросила Ирина Ивановна.

– Успею, мамочка! Максима нет, отвлекать никто не будет!

Увы, Оля оказалась не права насчет того, что никто ее не будет отвлекать. Как раз в это время ключ в замке квартиры на противоположной стороне дороги повернулся, и Максим зашел домой абсолютно и бесповоротно недовольный своей судьбой, жизнью и окружающими его людьми.

Был он недоволен по вполне определенным причинам. Его очередная возлюбленная оказалась не простой штучкой и как раз сегодня объявила ему, что ждет от него ребенка. Она-то ждала, а он нет. Стать отцом в тридцать лет казалось ему настоящей катастрофой, концом света, он еще слишком молод, чтобы взваливать на себя эту обузу, которая была как «ипотека на полвека, яркой жизни не помеха». Лет в пятьдесят еще можно, но не сейчас, нет, однозначно, не сейчас!

Именно это в изысканных и обтекаемых выражениях он и попробовал объяснить своей возлюбленной, но она его не поняла, намекнув, что он, очевидно, забыл, кто ее папа. А папа – фигура весьма влиятельная, кардинально меняющая ход игры – генеральный директор корпорации, в которой по тяжелому стечению жизненных обстоятельств трудился Максим, и откуда он не собирался увольняться в ближайший десяток лет.

В общем, это надо было осмыслить, о чем он сообщил возлюбленной в не менее изысканных выражениях, ненавязчиво намекнув, что живет не один и ему нужно будет каким-то образом выходить из создавшегося «кризисного» положения. Возлюбленная удовлетворенно улыбнулась, дав будущему отцу своих детей ровно сутки на размышления и поиск оптимальных путей выхода из сложившегося по причине его любвеобильности положения.

В таком «растрепанном» состоянии Максим и прибыл домой, на двое суток раньше, чем планировал, не истратив до конца свой командировочный пыл. Настроение у него было препаршивое, но он надеялся его немного улучшить, выйдя на прогулку с верным другом Шумахером и излить ему душу, благо Шумахер ни возражать, ни уж тем более упрекать его не стал бы.

Максим любил такие прогулки по двум причинам. Во-первых, они помогали поддерживать хорошую физическую форму и «быть в тонусе», а во-вторых, он мог мимоходом улыбаться пробегающим мимо спортсменочкам, щедро одариваемый ответными улыбками и иными знаками внимания с их стороны. Хорошо еще, что Оля была очень занята учебой и домашними заботами и не сопровождала его в этих пробежках.

Вообще-то она была идеальной спутницей жизни со всех точек зрения, потому что во всем его поддерживала, со всем соглашалась, была милой, доверчивой и не вредной, правда довольно скучной именно из-за этих своих положительных качеств. В ней, если честно, Максима устаивало абсолютно все, и он всерьез подумывал о том, чтобы прожить с ней как раз до этих злосчастных пятидесяти лет, не утруждая себя супружеской верностью и тем более «бытовухой». Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает, и теперь нужно все тщательно взвесить, чтобы принять судьбоносное решение.

Подсознательно Максим понимал, что от него ничего не зависит. Его судьба предрешена, и все что он может сейчас сделать – это попробовать максимально выгодно продать себя, свою свободу. И все. Обратной дороги нет, на кону стоит его карьера, будущее, положение в обществе. В конце концов, Оля все поймет, должна понять. Она же слушала его лекции, соглашалась с ним, и поэтому должна знать, что другого выхода у него нет.

– Шумахер, ты где? – заорал Максим, переступив порог. – Папочка дома! Тьфу! – сплюнул он, слово «папочка» прозвучало особенно неприятно в тишине пустой квартиры. – Где ты, друг? – обойдя квартиру, он понял, что друга нет, и обреченно уселся на диван в обнимку с неизменным ноутбуком.

Оля провела три приятных и безмятежных часа в обществе мамы, а когда стало темнеть, засобиралась домой: надо было подготовиться к завтрашним занятиям и сделать небольшую уборку. Она вышла на улицу и посмотрела на раскинувшееся над головой темное бархатное небо. Ей вдруг вспомнилось лицо того парня на перекрестке… Интересно, сколько ему лет? Старше или младше он Максима? А почему это она вдруг сравнивает его с Максимом? Да так, просто подумалось… Оля бодро шла домой, мурлыкая про себя какой-то незатейливый мотивчик.

Она открыла дверь и с удивлением обнаружила в коридоре ботинки Максима. Первой ее мыслью было – что-то случилось.

Максим сидел на диване и, как обычно, что-то читал в ноутбуке. Оля тихо подошла к нему сзади, обняла и чмокнула в щеку.

– Привет, ты раньше вернулся?

Максим вздрогнул, отложил ноутбук и повернулся к ней:

– Так это ты Шумахера увела? Где ты была? – раздраженно сказал он, ибо по опыту знал, что лучшая защита – нападение, только обвинив собеседника во всех грехах, желательно своих, можно оправдать свои поступки хотя бы перед самим собой.

– Да, я пораньше освободилась, у нас две пары отменили, и пошла гулять с ним… По дороге мы зашли к маме, немного посидели у нее…

– Понятно… – Максим помедлил, он не знал, как начать разговор с наибольшей для себя выгодой, то есть стоило ли сначала заговорить Олю ничего не значащими словами, а потом среди них вставить нужную ему фразу, или наоборот, сразу начать с самого главного, разом обрушив на нее всю эту глыбу и посмотреть, как она себя поведет, при необходимости «в процессе», так сказать, заговаривая ее второстепенными фразами. Максим выбрал второе, не в силах больше выносить всю тяжесть «кризисного положения» и втайне пытаясь найти облегчение, разделив эту проблему между ними обоими.

– Оля, у меня к тебе серьезный разговор.

– Да? – Оля вздрогнула, она поняла, что настал очень важный момент в ее жизни…

– Оля, я не хочу тянуть кота за хвост… Тут такое дело, мне сегодня неожиданно сказали… Я скоро стану отцом…

– Что? – до Оли не сразу дошел смысл происходящего. – Что??????

– Одна знакомая мне сегодня позвонила, мне пришлось даже раньше приехать из командировки…

– Какая знакомая? Это как? – Оле вдруг стало не хватать воздуха, все вокруг внезапно покрылось какой-то серой пленкой, через которую было плохо видно, так, словно это происходило где-то вдали, а не с ней, не здесь, не сейчас.

– Было дело, на дне рождения у одного друга, помнишь, я ходил без тебя? У тебя сессия еще была, помнишь? – Максим трусливо пытался переложить часть ответственности, убедить Олю, что в том, что он пошел один и что из этого вышло, есть часть ее вины.

– И что? Ты там, что ли? – Оля задыхалась.

– Ну, мы напились, и я уже не помню, как все произошло! А сегодня она мне звонит, ну и…

– И что? Что ты ей сказал?

– Я сказал – подумаю…

– В смысле? Подумаешь о чем? – до Оли стал доходить смысл, направление мыслей Максима.

– Что мы с этим будем делать!

– Думать, что с этим делать должен, по-моему, не ты, а она? Так?

– Так… но я тоже… э… косвенно принимал в этом участие…

– Участие? Ребенок от первой встречной? А вдруг она не только с тобой тогда, вы же напились, ничего не помните…

– Она может сделать генетическую экспертизу…

– Ну и пусть делает! В конце концов, это ее право! А с чего ты взял, что она точно будет рожать?

– Она мне сказала…

– Может быть, она тебя припугивает для начала… Чего она вообще хочет, мы не с того начали разговор… Что ей нужно от тебя?

– А ты как думаешь? – гнев Максима вырывался наружу, разговор стал слишком затягиваться, Оля уходила зачем-то в другую сторону, пытаясь найти лазейки, пути отступления, которых у него не было. Разве она этого не видит?

– Она хочет, чтобы ты женился на ней? Боже, да мы же в 21 веке живем!

– Вот именно! – Максим поджал губы. – Именно этого она и хочет.

– А ты что? Ты сказал ей, что ты не свободен? – Оля посмотрела на него в упор, серая пелена вдруг как-то разом исчезла.