Текст книги "Далёкое близкое"

– У меня есть кое–что в запасе. – Она лукаво прищурилась. – Ты забываешь: я ведь по специальности рекламный агент. А значит, какая моя задача? Рекламировать и продавать. Именно это и сделаю. Я предложу ему идею – идею жениться. Я сделаю ей самую лучшую рекламу, и если мой профессионализм меня не подведёт, он её купит, вот увидишь!

– Прости, но в данном случае я не верю во всесилие твоего профессионализма. Это авантюра.

Лиза и сама знала, что он прав. Но не подала виду, что согласна с ним: тогда он точно не станет ей помогать.

– Давай проверим. Хочешь поспорить? Что ты готов поставить на неверие в меня?

– Да всё что угодно! У тебя ничего не выгорит, я знаю этого человека.

– И что же ты такое знаешь?

– Много чего. Даже такое, что неизвестно другим. Он ведь бывал у меня в клубе.

– И что, устраивал там оргии? – Она вспомнила Эдуарда в кафе. Светлые глаза, пепельные волосы. Обаятельная улыбка. Мягкий голос, подчёркнуто правильная речь. Какой же он в действительности?

– Нет, – качнул головой Таранов. – Оргий не было. Было… кое–что другое.

Он замолчал, и она, заинтригованная, смотрела на него, напряжённо ожидая продолжения рассказа. Лизе хотелось попросить его не томить её, но она опасалась, что любопытство вызовет обратный эффект, и он ничего не станет рассказывать. Таранов собрался с мыслями.

– То, что я говорю тебе сейчас, не знает никто. Это должно было остаться между мною и им. Но… – он махнул рукой, как человек, решившийся на что–то, – то уже прошлое. В общем, Эд приходил в «Сияние» не только отдыхать. Первый раз он обратился ко мне, по–моему, года три назад. Я помню, потому что тогда он не так давно занимался делами, но уже стал известен своими нестандартными подходами, – усмехнулся Таранов. – Так вот. У меня в клубе есть девочки. Ну, ты понимаешь. Те, которые ходят с определённой целью, не просто развлечься и найти себе парня, а заработать. Они есть почти в любом подобном заведении, и моё – не исключение. Конечно, всё это незаконно, но такой уж «задний двор» бизнеса развлечений. Мы всегда знаем тех девиц, которые трудятся здесь постоянно, они как бы находятся под нашим покровительством. Короче, Эдуарда интересовали девушки такого рода. Не для себя, нет, – он отрицательно качнул головой, отвечая на мелькнувший в её глазах вопрос. – Он сказал, что для них есть работа: не постоянная, а периодическая, на непродолжительное время. Обслуживать некоторых вип–персон, как правило, заезжих – то ли партнёров, то ли конкурентов Левандовских. В общем, типа «группы сопровождения». Я не видел причин для отказа: девочки не против, им всё равно нужно работать, а платить им обещалось хорошо. Он сам выбрал несколько, самых толковых. Может, ты удивишься, но среди них тоже есть достаточно толковые. Дальше, насколько я знаю, он не общался с ними непосредственно – отношения поддерживал только с главной. Девочек привлекали не так часто, в каких–то случаях с особыми гостями: разрядить обстановку. А попутно они должны были или незаметно что–нибудь выведать, или просто понаблюдать за «клиентом»: привычки, особенности, разговоры. Такой себе бизнес–шпионаж. Признаться, то была грамотная идея, хотя мне и неизвестно, кто её автор.

– И что, это был успешный проект? – помолчав, спросила Лиза. Она не знала, как отнестись к услышанному. По его ремарке, она ожидала чего–то ужасного, а это так ли ужасно? Эти девицы всё равно занимались бы тем же самым. И участвовать согласились добровольно, их ни к чему не принуждали. Скорее, просто обратная сторона большого бизнеса и жизни ночного клуба.

– Никто не говорил со мной об успешности, а сам я в эти дела не влезал, и работали они не здесь. Но я думаю, какие–то результаты должны были быть. Иначе к чему всё затевалось?

Таранов снова умолк, и Лизе показалось, что на этом он намерен прекратить свои откровения. Она не удержалась, чтобы не спросить:

– А что же дальше?

– Да ничего. Постепенно всё пошло на спад. А потом у Левандовских ещё и начались проблемы с Черняевыми. За ними стали внимательнее следить, пошли разговоры о смене власти. В общем, ситуация осложнилась, и лавочка закрылась.

– Эти девушки – они что, и сейчас здесь работают?

– Надеюсь, ты не намерена с ними встретиться? – Он иронично вскинул брови.

– Нет. Просто интересно узнать, чем всё закончилось.

– Я не слежу за их судьбой. Но сейчас конкретно тех девиц здесь нет. Кажется, кто–то из них уехал, кто–то завязал… Думаю, им дали понять, что они должны уйти в тень и нигде не светиться.

– Ты сказал, он не интересовался такими девицами для себя. – Лиза не смогла не поднять вопрос, который не давал ей покоя.

– Я не видел, чтобы они его интересовали.

– А как же Березина?

– Что Березина? А, ты в смысле, что и она?.. Нет, это несколько другое. – Таранов хмыкнул. – Ей нужен не клиент, а партнёр–спонсор. Тоже, кстати, вариант сотрудничества. – Он подмигнул Лизе.

–На что ты намекаешь?

– Только на то, что сотрудничество порой принимает самые неожиданные формы.

– Тогда я не понимаю, чем тебя так удивил мой вариант, – пожала она плечами и вернулась к прежней теме. – Но Левандовский у тебя с ней познакомился?

– Ну да. Я же часто мотаюсь по делам, бывает, по несколько дней отсутствую, а Ирка всё время болталась здесь – то в клубе, то в сауне. Наверное, в один подходящий момент она его и подцепила.

– Тебя это задело? – полюбопытствовала Лиза.

– Почти нет. – Таранов зажёг сигарету и затянулся. – Она уже начала становиться обузой. Может, потому и ушла, что сама это понимала и не хотела затягивать.

– Я помню Березину, когда только познакомилась с тобой. Видела её как–то здесь. Кажется, она была хорошо навеселе, с какими–то своими подругами в таком же состоянии.

– С сёстрами. У неё же две сестры. Такие же, как и она. В то время, когда они тусовались здесь всей компанией, клуб превратился в бардак. Они так распоясались, что портили репутацию заведения, так что я был не так уж против избавиться от неё.

– Когда я их видела, они визжали, смеялись, пытались танцевать, а сами еле стояли на ногах. Судя по количеству бутылок на столе, они вылакали, наверное, по литру вина каждая.

– Ирка не была запойной пьяницей. Но иногда уходила в полный отрыв.

– Ты, случайно, не скучаешь по ней? – рассмеялась она.

– Да ну, на фиг! Тоже мне потеря. Таких, как она, найти не проблема. – Таранов стряхнул пепел с сигареты, задумчиво глядя на пустое пространство стола, но потом поднял на неё глаза. – Лиза, может, ты всё–таки выберешь какого–нибудь другого кандидата в мужья? А я обещаю тебе помочь! Правда.

– Дим, но зачем мне другой?

– Даже после того, что я рассказал тебе, ты не хочешь отказаться от своей идиотской задумки?

– Да мне это всё равно! Я же объяснила тебе, что хочу выйти за него не из–за любви. Я хочу добиться своей цели. А для этого мне нужен именно он, – сказала она и посмотрела на него в упор. – Помоги мне сейчас. Убери от него Березину.

Он ещё раз затянулся и с нажимом затушил недокуренную сигарету о дно пепельницы.

– Я не знаю, с какой стати должен тебе в этом помогать.

– С той, что тебе тоже выгодно, чтобы он стал моим мужем. Мы оба выиграем от этого, хотя выигрыш будет у каждого свой. Подумай об этом, только недолго. Скажем, до завтра.

– Не слишком ли ты торопишься в ад, дорогуша?

– В этом направлении тоже нужно не опоздать на проходящий поезд. Другого может и не быть.

– Ты дура, Лиза. – Он взглянул на неё с сожалением. – Хотя и умная.

– Я позвоню тебе завтра. – Она встала, взяв свою сумочку. – И не вздумай не брать трубку. Пока.

Таранов смотрел ей вслед, откинувшись на спинку стула. Её фигура исчезла в дверном проеме. Он потянулся за пачкой и вытряхнул оттуда очередную сигарету, вложил в губы и попытался зажечь. Рука с зажигалкой не слушалась, сигарета не зажигалась.

– Вот же дура!.. – процедил он сквозь зубы, щёлкая зажигалкой. Наконец, кончик сигареты засветился красным огоньком. – Аня! Света! – сердито крикнул Таранов, зовя официанток. – Уберите, наконец, пепельницу! Что, б***, за обслуживание!.. Выгоню всех на х***!

* * *

Идея с фиктивным браком родилась у Лизы ещё в тот момент, когда она болтала с Эдуардом в «Орхидее», и столь сильно взбудоражила её. Нет, сначала она подумала о политическом союзнике в лице сына Левандовского, но какой это должен быть союз, чтобы придать ей нужный вес? Такой вес, который будет способен своей мощью устранить с её пути всех, кто ей сейчас препятствует? Вот ему вообще и усилий особых прилагать не требуется, и всё благодаря фамилии, а ей… А ей тоже нужна его фамилия. Всего лишь! Как просто, оказывается, открывался ларчик! Подумав так, Лиза попыталась представить: что если она будет жить с ним? Просто жить в одном доме. И иногда разыгрывать для посторонних, что они муж и жена. Созданные её воображением картины «совместной жизни» шокировали своей неожиданностью, но тем не менее, к собственному удивлению Лизы, не породили отторжения. Эдуард обладал приятной внешностью, обаянием и был умён – именно умён, а не только хорошо образован. В его словах со всей очевидностью угадывалось направляющее движение мысли, а не хаоса, не ограниченности, не узости, и это произвело на Лизу сильное впечатление. Он, в любом случае, стоял никак не ниже неё по своим умственным характеристикам, а она мало кого оценивала так высоко. Он был влиятелен. Она сама не раз видела, как те, кто ещё минуту назад не могли сложить себе цену, с его появлением сразу лишались всей своей дутой значимости, тогда как ему даже ничего не требовалось делать, чтобы дать почувствовать собственное положение – оно и так не вызывало сомнений. И при всём при том он был к ней расположен – значит, она могла бы на него рассчитывать. Точнее, не рассчитывать на него было бы глупо: как можно упустить такую на редкость благоприятную возможность? Последним и решающим доводом в его пользу стало то, что Эдуард не вызывал у неё подсознательных опасений, она чувствовала себя с ним свободно и полагала, что без проблем сможет направлять его действия в собственных интересах.

Чем больше она взвешивала все «за» и «против», тем больше убеждалась в рациональности своей задумки. Собственно, а почему нет? Почему не заключить с ним договор и не расписаться на пару месяцев – что она теряет? Ничего! Зато автоматически приобретает полный набор всего, что ей нужно. А главное, она сделает всех – и Арефьеву, и Нилку и… остальных, кто в ней сомневался, включая того же Бардина. Пусть потом посмотрят, как они её недооценили! Пусть ищут её снисхождения, когда у неё власти будет больше, чем у них всех вместе взятых! Если она станет женой Эдуарда и невесткой Николая Левандовского, пусть даже формально (кто об этом будет знать?), за полгода она укрепится настолько, что потом справится и без них. Да и, в конце концов, ей надо от них совсем мало – только раскрученное имя, ничего другого она не потребует. Как раз и придя к такому заключению, Лиза отправилась искать помощи у хозяина «Северного Сияния».

-11-

Таранов не сомневался: по своей наивности Лиза звала его ходить по лезвию ножа. Подставить подножку Эдуарду с его репутацией весьма опасного человека, а заодно и всей его влиятельной родне? Конечно, они не спустят такое на тормозах! Левандовские влиятельны, могущественны и считают себя правящей городской знатью, провинциальным королевским двором, в котором судьбы подданных вершатся на их усмотрение. Условия, в которых они прошли свой путь к положению, деньгам и власти – условия периода первичного накопления капитала, экономического хаоса, социальной нестабильности и правового беспредела – либо ломали, либо закаляли. Для населения экстремальные реформы стали испытанием, требующим экстренно освоить все азы выживания в совершенно новых и непривычных условиях. Человеческих судеб за это время было исковеркано немало, а те, кто успешно остался на плаву, научились выживать, прагматично приспосабливаясь к любой ситуации и выжимая из неё по максимуму в свою пользу. К таковым относились и братья Левандовские.

На волне реформаторской стихии они открыли строительную фирму буквально на обломках обанкротившегося предприятия. Тогда это казалось проектом заведомо проигрышным: ну кому при царившей почти поголовной нищете и безденежье будет нужно что–то строить? Однако Левандовским благодаря собственным усилиям, давним, ещё доперестроечным, связям и определённому везению удалось отыскать клиента: один из крупных и влиятельных новоявленных дельцов затеял строительство агрокомплекса. Проект оказался очень удачным и прибыльным, Левандовские прозвучали, а дальше всё поехало и покатилось. Конечно, то была лишь видимость лёгкого успеха – на деле за ним стоял ежедневный изнурительный труд, и финансовые потери, и угрозы краха, и бандитские «наезды», и вынужденная малоприятная необходимость заручаться поддержкой влиятельных лиц, которые сменяли друг друга, будто картинки в калейдоскопе. Все фундаментальные технические и финансовые функции в этом семейном бизнес–начинании лежали на старшем брате, дипломированном инженере с опытом общественной деятельности, тогда как Игорь взял на себя задачу пилота–гонщика, маневрирующего в стремительно движущемся потоке, моментально ориентирующимся в переменчивой реальности и принимающим тактические решения, от которых существование фирмы зачастую зависело больше, чем от всех остальных факторов. Респектабельный, авторитетный, решительный, жёсткий Николай Александрович и гибкий, пластичный, цепкий Игорь, умеющий оценивать обстоятельства, лавировать и располагать к себе людей, одновременно дёргая за нужные нитки, составили тот жизнеспособный тандем, который и привёл их в конечном итоге к нынешнему успеху.

И вот теперь с этими людьми пытается играть в свои детские игры Лиза? Глупость! Таранов мысленно хохотнул от её идеи. Что бы там она ни рассказывала, никакой большой выгоды ей не светит. Просто тешит себя сладкими иллюзиями: типа, да я вот выйду замуж за самого крутого парня в городе и сама стану вся такая же крутая. Но, во–первых, Эдуард Левандовский вряд ли попадётся на её удочку, во–вторых, даже если и попадётся каким–то невероятным образом, то не придаст ровно никакого значения фиктивному браку, так что рассчитывать на что–нибудь посерьёзнее одной только фамилии Лизе отнюдь не придётся. Ну а в третьих, и это уже железобетонно, его родня уж явно не поймёт и не одобрит такой его шаг, как бракосочетание с рядовой подчинённой отца. Так что провал её авантюры, можно сказать, предрешён, а значит, и помогать ей в том, что выглядит безнадёжным, не имеет большого смысла.

Однако Таранов испытывал к Лизе некоторую слабость, что мешало сразу и без оговорок ей отказать. Обычно он не заводил дружбу с женщинами и вообще не понимал её смысла, но те отношения, которые у него сложились с этой девушкой, можно было назвать именно дружескими. С ней было приятно общаться и проводить время. С ней можно было обсудить местные новости и выслушать её достаточно разумное мнение. Заодно с ней можно было и порисоваться, расхваливая свои деловые успехи: она воспринимала эти самовосхваления благосклонно и, кажется, не сомневалась в его талантах бизнесмена. К тому же ему нравилось ощущать себя нужным ей как старший брат и товарищ, который может прийти на выручку советом или ни к чему не обязывающей услугой. Он познакомился с ней, руководствуясь тем, что она подруга Кати Левандовской, да к тому же симпатичная, а, узнав её лучше, заинтересовался ею как личностью: она не была ни смазливой пустышкой, ни хитрой стервой, как большинство окружавших его женщин, зато отличалась напором, честолюбием и ясным логическим умом. Таранов не исключал, что Лиза способна далеко пойти, и хотел бы увидеть, чего она, в конце концов, добьётся – преодолеет условности и рамки или же окажется ещё одной жертвой стандартов и болота.

Но этот удобный устоявшийся характер их взаимоотношений внезапно и решительно разрушило её заявление о том, что она хочет выйти замуж за Эдуарда Левандовского. Выслушав её, в первое мгновение Таранов даже не поверил, что Лиза говорит серьёзно, но поняв, что она действительно не шутит, он запаниковал. Сначала то была интуитивная паника, но, покопавшись в себе глубже, он понял, что это ревность. С какой стати он должен дарить её кому–то, если вполне мог бы оставить себе? Он нравится ей, это заметно, – конечно, может, не до умопомрачения, но в какой–то степени она им увлечена. И она ему тоже нравится, как давно уже с ним не бывало: не просто как девочка для утех, а как умная, хваткая и надёжная союзница. Пусть то и не любовь, но и не заурядное вожделение. В попытке отговорить её Таранов нарушил даже собственное железное правило и рассказал тёмную историю из жизни клуба с участием Эдуарда. На Лизу его рассказ не произвёл сильного впечатления – она осталась при своём мнении. И Таранов оказался перед выбором: помочь ей в расчёте, что у неё ничего не выйдет с Левандовским, и она, несчастная и разочарованная, всё равно придёт к нему, чтобы выплакаться (нужно только быть наготове с жилеткой), или же признаться ей в чувствах иного рода и таким образом попытаться её удержать. В признании, однако, крылся большой риск: если она ответит взаимностью, так ли ему нужно это? Готов ли он взвалить на себя новый груз? И он со всей тщательностью оценивал оба варианта, размышляя, что же предпочесть. Впрочем, был и ещё один момент, оказывавший влияние на его решение: в глубине души, никому не признаваясь в этом, Таранов ненавидел Эдуарда. Он убеждал себя, что эта ненависть – реакция на несправедливость мироустройства (почему одни люди рождаются любимцами фортуны без всяких на то заслуг, тогда как другим надо буквально вымаливать каждую едва различимую улыбку судьбы?), а не порождение зависти. Тем не менее, определяющими здесь были не причины неприязни, а её последствия. Именно они задавали направление его мыслям. Именно они должны были подвести его к окончательному выводу.

* * *

– Ну что, подумал? Какой твой ответ? – спросила Лиза едва не с порога, проигнорировав попытку Таранова поцеловать её в щёку в знак приветствия. Весь день она провела как на иголках в ожидании того, что он ей скажет, и примчалась к нему, как только смогла вырваться с работы.

Лиза с удовлетворением заметила, что сегодня Таранов выглядит действительно лучше и одет по–божески – вместо вчерашнего клоунского наряда. У него же её поведение вызвало раздражение.

– Послушай, Лиза, я думал, ты остынешь за ночь и откажешься от своей задумки.

– Это и есть то, что ты намерен мне ответить?

– Я ещё ничего тебе не ответил. Но мне не нравится твоя спешка! Это что, вопрос сегодняшнего дня?

– Может, и сегодняшнего. Как ты не поймёшь? Если что–то затеваешь, то начинать надо в подходящий момент, а не когда придётся. Для моего плана сейчас как раз и есть самое подходящее время.

Они сидели за тем же столиком в дальнем углу пустого зала, что и вчера, однако на этот раз официантка возникла перед ними уже спустя минуту, с заученно любезной улыбкой. Бросив на неё безразличный взгляд, Таранов отрицательно качнул головой, и она молча исчезла, оставив их вдвоём перед всё той же проблемой.

– С чего ты взяла, что именно сейчас подходящее время? – спросил он, возвращаясь к прерванному разговору.

– Ну так я готовилась, наверное! Не на пустом же месте я это задумала! – Теперь уже и она пришла в раздражение.

– Успокойся.

– Ты срываешь мне все планы и говоришь «успокойся»?!

– Разве я сказал, что я отказался?

– Да ты вообще ничего конкретного не говоришь! Просто морочишь мне голову! Я не сплю ночами, у меня план в деталях, момент самый удобный… Я не могу всё вот так бросить. Если ты откажешься, я всё равно не откажусь. Я переработаю свой план, но не откажусь. А ты оставайся ни с чем.

Он подождал, пока она перестанет бушевать, и, наконец, изрёк, глядя на неё со значением.

– Я вообще–то хотел сказать, что, в принципе, мог бы тебе помочь.

– Неужели? – В голосе Лизы не было слышно особой радости. – Почему же сразу не сказал, а начал читать мне лекцию о спешке?

– Потому что я уточнил: «в принципе» и «мог бы».

– Ну и в чём загвоздка?

– Не злись. Давай просто спокойно обсудим, и всё – я дам тебе окончательный ответ. Только проясним несколько обстоятельств. Знаешь, Лиза, я сталкиваюсь с Левандовскими уже давно, и не в том свете, в каком имеешь с ними дело ты. Было время, когда я ничего для них не значил – ничего, просто пустое место! Но поскольку в этом городе – так уж сложилось – надо принадлежать или к группе Левандовских, или к группе Черняевых, мне пришлось немало потрудиться, чтобы войти в их общество. Да, ты права: я хочу закрепиться там, хочу повысить своё значение. И в этом смысле твоё предложение мне интересно. Но я повторю тебе ещё раз, что по той же причине опасаюсь интриговать против Левандовских.

– Я же не боюсь! А моя роль посерьёзнее твоей! – Лиза бросила на Таранова насмешливый взгляд из–под опущенных ресниц.

– Ну и напрасно! Я бы на твоём месте не был таким самоуверенным. Твой Эдик просто бандит, несмотря на весь свой внешний блеск. А ты сама лезешь в пасть тигру.

– Боже, какие страсти!

– Не смешно. Думаешь, сумеешь с ним договориться? Как я тебе уже объяснил, он не слишком щепетилен в делах, ни в личных, ни в профессиональных. Были такие и до тебя: думали, что сумеют его пленить своими прелестями. Ну, и где они? Он давно и думать о них забыл!

– Я не собираюсь никого пленять никакими прелестями! – оборвала его она. – Сколько можно об этом?!

– Конкретно под твоими прелестями я имел в виду ум. Ты же считаешь себя самой умной? Ты там ещё говорила о сотрудничестве. Так вот, с сотрудничеством может статься так же глухо. Рассчитывать на Эда – бесперспективно. Даже бесперспективнее, чем с его отцом. Даже чем с Игорем, хотя именно Игорь – креатура девяностых, он прошел огонь, воду, медные трубы и пронять его очень сложно. Но Эд ещё меньше ищет всяких возможных партнёров–нахлебников, чем его отец и дядя. Сотрудничество он ведёт только с теми, в ком заинтересован сам.

– Ну, так вот, ты сам и дал ответ: он должен стать заинтересован во мне.

– Легко фантазировать, когда не знаешь реальности.

Она не ответила, и он, подождав немного спросил.

– Так что, ты всё–таки не хочешь остановиться?

– Не хочу. Чего ты боишься, Дима? Ты же только сплавишь Ирку. Никто и знать не будет о том, что ты в чём–то участвуешь.

– Но я фактически подсуну им тебя. Мы ведь будем в сговоре.

– Но и выигрыш потом тоже будет общий.

Таранов по привычке закурил, пуская дым в сторону от неё.

– Ты обещаешь мне информацию? – уточнил он.

– Да, – кивнула она. – Я буду держать тебя в курсе событий и постараюсь, чтобы тебя привлекали к делам Левандовских.

– Хорошо, ты будешь меня поддерживать по ходу дела. Но ведь мы не знаем, выгорит ли оно. Что если ты ничего не добьёшься? Или попадёшься? А я‑то всё равно окажусь замешан, независимо от результата. Я сильно рискую.

Она пока не вполне понимала, к чему он ведёт. На категоричный отказ это было не похоже. Но тогда что? Таранов, тем временем, продолжал.

– Поэтому у меня есть ещё одно условие, – сказал он, глядя на неё со значением. – В какой–то момент, если возникнет некая чрезвычайная ситуация, ты тоже поможешь мне. Считай, что я выиграл у тебя спор на «американку»: когда мне понадобится, ты выполнишь то, что я тебе скажу. Вот в обмен на это я тебе и помогу.

– Ничего себе! Да ты охренел, что ли? – Она не удержалась от грубости, услышав его требование. – А не слишком ли ты многого хочешь?

– Нет. Я беру ровно столько, сколько полагается. Не согласна – разговор закрыт. Это моё условие. Хочешь – можешь подумать, до завтра. – Он повторял её вчерашние слова и, похоже, полагал, что она начнёт сомневаться в целесообразности своего предприятия. Однако к его удивлению она произнесла всё с той же твёрдостью.

– Мне не о чем думать – только зря терять время. Я согласна, хотя ты просто редкостный подлец.

– Я подлец?.. – его брови поползли вверх в изумлении. – Я соглашаюсь помогать тебе в какой–то мутной афере, и я же ещё и подлец?

– Ну, а кто ты? – она пожала плечами. – Хочешь выжать из меня всё до последней капли и считаешь, что это по–дружески?

– По–дружески – это то, что я делаю для тебя! А с твоей стороны по–дружески будет просто согласиться на мои условия, без глупых комментариев.

– А я что, разве не согласилась? Чёрт возьми, Дима!.. И тебе не стыдно? Вот уж не ожидала от тебя!

– Раз я соглашаюсь подставляться, то и оплату за свои услуги беру максимальную.

– Это даже не максимальная! Это просто сверхнаглость.

– Ну, у меня монополия на данный вид услуг, не так ли? Тебе же больше не к кому обратиться? И потом, я сделал тебе вполне приличное предложение. Будь я действительно подлец, – он засмеялся, – я бы взял с тебя и кое–что другое.

– Да пошёл ты!.. – устало отмахнулась она. – Можешь считать, что я не оценила твоё великодушие.

– Я и не рассчитывал, что ты оценишь. Ладно уж, буду подлецом.

– Ты ещё и хам.

– Может, я просто твоё отражение? – спросил он не без иронии. – Тебе не кажется?

– Хватит умничать. Думай лучше, что ты скажешь Березиной. У тебя на это очень мало времени.

Он досадливо поморщился.

– Да уж придумаю. Не одна ты у нас такая творческая натура.