Текст книги "Пленница олигарха"

Жизнь в неволе

Я совсем сникла. Целую ночь я ждала утра, чтобы погулять, но вместо этого снова буду сидеть в комнате, словно в клетке. От обиды на глазах навернулись слезы, очень хотелось лежать и ничего не делать.

Зашедшая ко мне с утра Зоя Валерьевна принесла на подносе завтрак, но не молча, как обычно:

– Анжелика, доброе утро! Эдуард Викторович дал указание вам завтракать и собираться к полудню. Вы поедете в магазин.

Я встрепенулась и с надеждой посмотрела на служанку, на лице которой, как обычно, было одно и то же выражение: смесь надменности и холодности. Но мне было плевать, поэтому я соскочила с кровати, быстро поела, приняла душ и в двенадцать сидела на кровати в одном из платьев, оставленных мне Зоей, сложив руки на коленях.

Ровно в двенадцать ко мне в комнату вошла Зоя и махнула мне головой. Я пошла за ней, спустилась вниз, все время озираясь по сторонам и пытаясь найти хоть кого-нибудь живого в доме, кроме нее и Эдуарда, но в этом огромном доме. Больше похожем на замок, не было никого. Интересно, а в какой комнате жила та женщина в инвалидном кресле?

– Здравствуй, Анжелика, – поприветствовал меня Эдуард Викторович, ждавший меня внизу возле выхода.

– Здравствуйте, – вежливо отозвалась я и смутилась. И что заставляло меня смущаться в присутствии этого монстра? Он видел меня голой, да и я многое уже повидала, что за детский сад с моей стороны?

Но его присутствие все время вгоняло меня в краску, а уверенный взгляд словно сверлил меня, как сверлят стену, в которую ходят вогнать поглубже гвоздь.

– Мы поедем с тобой в магазин в соседнем Подмосковье. Там есть книжный магазин и магазин одежды. Купим все, что тебе понравится.

От этой мысли мое сердце забилось от сладкого предвкушения. Книги, одежда, магазины, – как я была рада такой перспективе.

Зоя раскрыла большой зонт, и мы с Эдуардом, прижавшись друг к другу и прячась от дождя, сбежали по ступенькам и сели в большой черный джип на заднее сиденье.

За рулем сидел какой-то качок, которому Эдуард сказал просто «Едем», и машина легко двинулась сначала по участку, а потом выехала за откатные ворота.

Я с упоением смотрела на пейзаж за окном, а капли дождя падали на стекло, размывая картинку. Я так увлеклась тем, что происходит по ту сторону машины, что не заметила, как моей руки коснулась рука Эдуарда. Он взял мою ладонь и, сплетя пальцы со своими, крепко сжал мою руку. Я боялась, что он снова полезет ко мне с поцелуями или облизываниями, но такого не было. Он просто держал меня за руку и смотрел в окно. Я расслабилась и тоже углубилась в просмотр пейзажа.

Через минут сорок машина притормозила возле огромного торгового центра. Эдуард помог мне выбраться из машины, галантно протянув руку, и мы в сопровождении водителя, вошли в торговый центр. Честно говоря, желания убегать у меня не было. Я прекрасно понимала, что меня вернут в ближайшее время, а потом еще и накажут, сделав подстилкой. Пока я такого не хотела. Мы шли по торговому центру, взявшись за руки, и со стороны, наверное, выглядели, как папа и дочь, нежели, как потенциальные любовники.

Эдуард Викторович рассказывал мне о том, в каком году был построен этот центр, сколько в нем магазинов, какая у него площадь и какие есть развлечения. Только потом, позже, когда мы вошли в магазин дорогой одежды, до меня дошло, что мой хозяин является и хозяином этого торгового центра.

Продавщицы в магазине одежды облепили меня, словно пиявки, поднося ворохи одежды, которые я надевала в примерочной и потом демонстрировала Эдуарду. Какие-то вещи, которые мне понравились, он «зарубил», какие-то одобрил.

Мне было немного обидно, ведь речь шла о том, что мы будем покупать все, что понравится мне, а выходило, что покупаем мы только то, что согласует он. Но я не спорила, радуясь покупкам.

Потом мы зашли в книжный магазин, где я долго и нудно выбирала интересные для себя книги, а мой хозяин уже не встревал и терпеливо ждал меня возле кассы. После книжного магазина мы зашли в «Макдоналдс», где мне купили бургер и колу. Моя душа ликовала: как будто я вышла в магазин с папой, а не с непонятным дядей со странными желаниями.

Водитель загрузил багажник пакетами и обратно мы ехали, снова крепко сплетя пальцы рук и отвернувшись друг от друга. К нашему возвращению в дом, дождь уже закончился, и я с надеждой посмотрела на Эдуарда Викторовича, который, усмехнувшись, кивнул головой и сказал:

– У тебя есть пятнадцать минут. Потом ты поднимешься к себе, примешь душ и наденешь то синее платье, которое я сам выбрал. Никакого нижнего белья под ним, ты поняла?

Я мельком взглянула на водителя, который все слышал, но при этом сохранял невозмутимый вид. Выскользнув из машины, я направилась по вымощенной брусчаткой дорожке за дом, чувствуя, как мою спину сверлит взгляд Эдуарда.

Мне показалось что прошло совсем мало времени с тех пор, как я вышла на свежий воздух, прошлась по дорожкам и насладилась ароматом цветов и пением птиц, но Зоя уже стояла на углу дома, недовольно скрестив руки на груди. Вздохнув, я потащилась в дом, в который меня не вели собственные ноги.

– Иди к себе и делай все так, как велел Эдуард Викторович, – строго сказала мне она, а я хотела обернуться к ней и показать язык.

В комнате я обратила внимание на то, что все новые купленные вещи, за исключением синего платья, уже были развешаны в шкафу, а книги аккуратной стопкой стояли на комоде. Очень мило! И только то платье, о котором говорил Эдуард, лежало на постели, напоминая мне о том, что сейчас что-то произойдет.

Я приняла душ и облачилась в это платье. Посмотрев на себя в зеркало, я была удивлена тому, как сильно дорогая и качественная вещь может изменить внешний вид обычной оборванки. Я выглядела не хуже моделей из журнала, который мне показывал Степан, и я очень сильно нравилась себе.

Я вышла из ванной и, как чувствовала, что Эдуард уже ждет меня в кресле. Он сидел в своей обычной позе, сложив руки на подлокотниках и не оборачиваясь ко мне. Я вышла и встала перед ним, ожидая дальнейших его указаний.

– Подойди ко мне и встань на колени, – тихим и спокойным голосом сказал он. Его лицо казалось каким-то отрешенным, будто он был не здесь со мной, а где-то в другом месте и без меня.

Я послушно встала на колени перед ним. Он протянул ко мне руку и погладил меня по голове, а потом большим пальцем правой руки коснулся моих губ и насильно сунул палец мне в рот. Я включилась в правила игры, помня о вчерашнем, и обхватив палец губами, принялась его сосать, причмокивая.

– Ты хорошая девочка, ты все правильно делаешь, – сказал Эдуард, – Но сегодня я хочу большего.

Я испуганно наблюдала за тем, как он расстегивает ширинку на штанах и достает свой член. Он был вялым и свисал с его руки, как мертвая змея.

– Бери его в рот, попробуй мужской член на вкус. Ты ведь никогда этого не делала, ты ведь хорошая девочка?

Я придвинулась ближе и внимательно посмотрела на его член. Мне совершенно не хотелось брать его в рот, мне был противен один его вид, но переборов себя, я коснулась головки губами. От него ничем не пахло, разве что чем-то необычным, но мне казалось, что этот запах вызовет у меня тошноту.

Эдуард не торопил события, давая мне исследовать орган, прежде чем взять его в рот по-настоящему. Я попробовала на вкус головку, она была твердой и как будто резиновой. Дальше я облизнула кожицу на самом члене, она была тонкой и, если прихватить ее зубами, можно было оттянуть ее, но я побоялась сделать ему больно. Наконец, я отважилась и взяла весь член в рот, засунув его поглубже.

– Умница, – услышала я голос Эдуарда, и его рука опустилась на мою голову.

Я начала посасывать член, представляя себе, что это мороженое, иначе я бы не смогла справиться с собой. Над членом нависал огромный живот, из-под которого он с трудом мог сам увидеть свой орган и то, что я с ним делала.

Закрыв глаза, я с удивлением отметила, что член стал крепнуть у меня во рту, и теперь он с трудом умещался целиком. Я вытащила его и подержала в руке: из мертвой змеи он превратился в резиновую дубинку небольшую по размеру, но твердую и ровную.

Я снова взяла член в рот, продолжая то засовывать его внутрь, то вытаскивать обратно, а Эдуард помогал мне набрать правильные обороты, слегка надавливая мне на затылок.

Давление его рук было не сильное, но уверенное, дающее понять, кто хозяин ситуации. Я уже устала от этих движений, у меня болели уголки рта, пока наконец Эдуард сам не выхватил свой член у меня изо рта и не сдавил его, как он делал это в прошлые разы. А потом я увидела, как из его дубинки выплеснулась сперма.

Не знаю как, но я быстро отреагировала и моментально зажмурилась, и весьма вовремя, потому что сперма брызнула мне в лицо, а Эдуард приоткрыл мне рот рукой и несколько капель попали мне внутрь. Я попробовала сперму на вкус, она не имела сильного характерного вкуса, но запах был отвратительным.

Эдуард долго гладил меня по голове, пока по моим щекам стекала теплая жидкость и капала на мое платье. Я чувствовала себя отвратительной, мерзкой сама себе и недовольной тем, что меня вынудили делать то, что раньше я помышляла делать только с собственным мужем.

– Моя девочка, – бормотал Эдуард, – Ты даришь мне волшебные моменты, ты – моя фея, моя принцесса. Я буду помнить о тебе всю оставшуюся жизнь.

Его слова казались мне бредом, но я молча слушала, прижавшись к креслу и боясь пошевелиться. Позже мы долго сидели молча, пока за окном не стемнело.

– Ложись в кроватку, – сказал мне он и, встав с кресла, протянул мне руку.

Встав с пола, я прошла к кровати. Эдуард Викторович стянул мое платье через голову и откинул одеяло, давая мне лечь в постель. Я запрыгнула туда и попыталась укрыться, но он снял с себя футболку и штаны и залез ко мне в постель.

Я испугалась, наверняка сейчас он будет насиловать меня. Но вместо этого он прижался ко мне своим теплым большим животом и взял в рот мою грудь. Он сосал ее, как это делают младенцы, и я ощущала себя по-идиотски, как будто участвовала в какой-то глупейшей дешевой постановке.

Эту ночь он провел со мной, и я засыпала, чувствуя его горячее дыхание у себя подмышкой. С утра его уже не оказалось в постели, и я с облегчением кинулась в душ, чтобы смыть с себя запах его дорогого одеколона, въевшегося в мою кожу за эту ночь.

Меня, как обычно, ждал завтрак: яичница с беконом и овощной салат. Быстро перекусив, я схватила с комода все книги и засела за чтение. Я так увлеклась, что испуганно вздрогнула, увидев на полу мужские ноги. Подняв глаза, я увидела Эдуарда, в руках которого был букет цветов. Он протягивал его мне и широко улыбался.

– Это тебе, милая, за то, что ты делаешь меня безумно счастливым.

Из-за его спины вынырнула Зоя с вазой в руке, и, не дав мне принять букет, сразу взяв его из рук мужчины и сунув в вазу.

Зоя вышла, а Эдуард остался со мной, сев на корточки передо мной и взяв мою руку в свою. Он погладил кожу на моей руке и прижал кисть к губам, поцеловав каждый палец.

– Ты просто волшебная, – пробормотал он и надавил на мои плечи, заставив меня лечь на кровать. Я отложила книгу и легла на спину, но не видела лица мужчины. Потом я почувствовала его горячие губы у себя на бедре, он водил языком по коже, вылизывая каждую клеточку моих ног. А потом он стянул с меня трусики и коснулся губами моих половых губ. Я вздрогнула от испуга и сжалась в комочек.

– Детка, расслабься, тебе понравится, – сказал Эдуард откуда-то снизу.

Я попыталась, но мне показалось, что я не смогла до конца расслабиться. Его губы целовали мои половые губы, как тогда, когда он впервые поцеловал меня.

Потом его язык раздвинул их и пробежал по внутренней части моих женских органов. Я задрожала от странного ощущения, похожего на удовольствие, но тут же отогнала его, потому что все происходящее казалось мне неправильным и неестественным. Но нет, я снова ощутила сладость от его прикосновений, а когда он языком надавил на какую-то точку, меня будто ударило током, и я вскрикнула, приподнявшись на руках и с испугом глядя на него.

– Тише, детка, – сказал он, не отвлекаясь, – Сейчас ты почувствуешь настоящее удовольствие. Просто доверься мне.

Я откинулась назад и закрыла глаза. Внизу происходило нечто невероятное: моя вагина пульсировала и горела, низ живота сладко ныл, а я боролась с чувством попросить его сделать что-то такое, что окончит все мои мучения.

Но я не знала, что именно ему надо сделать, чтобы все эти пульсации и напряжения внизу живота прекратились. Я ерзала на кровати, пока, наконец, не почувствовала какую-то странную волну, накатившую на меня и заставившую меня задрожать всем телом.

Это словно была разрядка, которую я ощутила, и за которой пришло облегчение, которого я раньше никогда не испытывала. Язык Эдуарда остановился, и он снова поцеловал меня в половые губы, как бы давая понять, что действие окончено.

Я дрожала всем телом, часто дыша и широко распахнув глаза. Я поняла, что это был мой первый в жизни оргазм, от ощущения которого я едва не сошла с ума. Я смотрела на Эдуарда, на его довольное лицо, на его ярко-розовые губы и мне было необычно осознавать, что этот старик смог сделать мне так приятно.

– Ты просто прелесть, моя девочка, – сказал он.

Я молчала. Я вообще с ним почти не говорила, отвечала только «да» или «нет» и просто здоровалась. Мы были чужими людьми, но теперь мне казалось, что между нами возникает больше общего, чем у меня было с собственной матерью. За всю жизнь я всего пару раз слышала от нее ласковые слова, а от этого немолодого мужчины я слышу их ежедневно и в большим количестве.

В эту ночь он не остался со мной, и я снова погрузилась в чтение книги, чувствуя особый прилив бодрости и хорошего настроения. Я периодически вспоминала об Эдуарде, о том, что он сделал со мной, и, вопреки всем моим нежеланиям, я констатировала факт того, что мне было хорошо. И сейчас, сидя в этом огромном доме с книжкой в руках, в одиночестве и в окружении дорогих вещей, я чувствую себя немного счастливей, чем в собственном доме, где меня вечно шпыняли и оскорбляли.

На следующий день с утра я снова увидела инвалидное кресло в саду. Оно снова было повернуто ко мне задней частью, и я могла видеть только хрупкую спину женщины, которая сидела в нем неподвижно, как будто замерла или умерла. И опять я столкнулась со взглядом Эдуарда, от которого через мое тело пробежал холодок, который мне показался приятным.

Я ждала его, но в этот день он не пришел ко мне. Я ломала голову над тем, что могло помешать ему прийти, и испытывала что-то вроде обиды и разочарования несмотря на то, что несколько часов была погружена в чтение интереснейшей книги. Я читала, а буквы никак не складывались в слова, как будто я читала книгу не на русском, а на незнакомом мне языке.

Отбросив ее, я выглянула в окно и поняла, что уже стемнело. Зоя давно унесла поднос с нетронутым ужином, потому что у меня не было аппетита. Я чувствовала себя брошенной и никому не нужной.

Приняв ванну и немного расслабившись, я легла под одеяло и попыталась уснуть. Но не успела провалиться в сон, как услышала скрежет ключа в двери. В темноте я потянулась к ночнику, но услышала знакомый шепот:

– Не включай свет!

Я резко одернула руку и через секунду почувствовала, что в мою постель ложится Эдуард. Он скользнул ко мне под одеяло и крепко прижал мое тело к себе. Я была в ночной сорочке, которую он торопливо стянул с меня. От него пахло алкоголем, и я поморщилась, понимая, что мне неприятен его запах. Но его прикосновения…

Он гладил мое тело, разминая его, и я чувствовала негу, которая снизошла на меня. Я выгибалась навстречу ему и давала целовать свою грудь, свой живот и начавшие недавно расти волосы на лобке. Он покрывал меня поцелуями, шепча нежные слова и не переставая блуждать руками по моей коже.

Эдуард был обнажен, и я периодически чувствовала прикосновение его горячего члена к своему телу. Он стоял и был твердым, как тогда, когда я брала его в рот.

Я ждала, с замиранием сердца предвкушая, что он сделает со мной сегодня. Его рука юркнула ко мне между ног, и я покраснела в темноте, понимая, что на пальцах остается влага, которая скопилась во мне, пока он ласкал мое тело. Я зажмурилась, чтобы забыть стыд, не понимая, что это вполне нормальное явление.

И тогда Эдуард аккуратно раздвинув мои ноги, и я почувствовала головку его члена, упирающуюся сначала во внутреннюю часть моего бедра, а потом коснувшуюся моих половых губ и раздвинувшую их.

Его член вошел в меня, сначала немного, и я не почувствовала боли, а только желание, чтобы он проникнул глубже. Живот Эдуарда больно давил на мои ребра, но я терпеливо ждала ЭТОГО. И это произошло.

Он резко вошел в меня, и мне показалось, что я слышу, как разорвались внутри меня какие-то мышцы, и легкая боль сразу же сменилось ощущением наполненности. Он был во мне, я стала женщиной! Губы Эдуарда коснулись моих губ, и я ответила на его поцелуй, обхватив руками его волосатые плечи.

Он начал двигаться во мне, и с каждым движением его дыхание учащалось, а тело покрывалось потом. Я шире раздвинула ноги, пытаясь понять, что я испытываю: боль, отвращение, сладость наслаждения или ненависть к себе и к нему?

Оказалось, я не испытываю ничего, кроме желания того, чтобы этот момент не прекращался. Его член входил глубже, касаясь моих внутренних органов и точек, от прикосновений к которым у меня захватывало дыхание.

И вот, я почувствовала содрогание его тела, а внутри себя – выплеск теплой спермы. Он кончил в меня, продолжая двигаться и тяжело дыша. К концу он был весь мокрый, и, закончив свои движения, выскользнул из меня и упал рядом. Я чувствовала, как из меня вытекает теплая жидкость и скользит по прохладной и мокрой от пота Эдуарда коже.

Он включил ночник, и я увидела его темно-красное лицо, на котором было написано удовольствие. Он улыбнулся и погладил меня своей шершавой рукой по груди, нежно сдавив ее и ущипнув за сосок. Я села на кровати и посмотрела между ног, откуда вытекала светло-красная жидкость.

– Ты стала взрослой, – с улыбкой сказал Эдуард, и его дыхание начало выравниваться, – Ты внутри такая плотная, горячая, ты даже не представляешь, сколько наслаждения ты можешь доставлять мужчине.

– Я доставила вам удовольствие? – робко спросила я.

– Невероятное, – выдохнул он, – Ты – сказочная девушка, и я не помню, чтобы у меня были такие. Послушные, нежные, горячие…

Я смотрела на него в ожидании. Теперь, когда все произошло, я словно принадлежала ему на всех правах. И я лежала рядом, думая о том, жалею ли я о том, что произошло или нет.

Никто до Эдуарда не относился ко мне с такой заботой и лаской, и я, словно бездомный котенок, впервые познала настоящее тепло человеческих рук и запах дома, где нет постоянных склок и разборок, а тебя никто никогда не любил и вряд ли полюбит.

Сначала котенок щетинится и шипит, выпуская когти, но ласка и доброе отношение берут верх, и вот, он превращается в мягкий пушистый комочек, готовый отдавать всего себя. И пусть Эдуард выглядит как мерзкий и отвратительный старик, его душа казалась мне такой близкой и родной. Мне казалось, что я пытаюсь найти в нем замену своему несуществующему отцу.

Он ушел, оставив на постели запах своего одеколона, и я еще долго ползала по простыням, вдыхая этот запах. Я так и заснула посреди кровати, свернувшись калачиком, как котенок, которого отогрели и дали ему возможность почувствовать себя нужной.

На следующее утро я проснулась другой. Это уже была не та Анжела, которая любила ненавидящую ее мать и терпящая мерзкое отношение к себе. Я стала взрослой, будто одна ночь полностью перевернула мое сознание. И я ждала его. И он пришел, когда уже начало темнеть, а я начала терять терпение. Хотела его обнять, но пока не хотела проявлять инициативу, оставаясь на стадии его рабыни.

Эдуард сам обнял меня и усадил на комод, хотя это ему далось непросто. Он вдыхал мой запах, часто дыша и стискивая мою грудь, едва прикрытую тонкой тканью ночной сорочки.

Мои соски выступили сквозь ткань, и он зубами прикусил сначала один сосок, а потом другой, от чего не сорочке остались мокрые следы. Я сама сорвала сорочку и прижалась к его шелковой пижаме обнаженным телом.

Как я хотела чувствовать себя в полной безопасности, окруженной заботой и вниманием. Я каждой клеточкой тела ощущала свою необходимость для этого мужчины, который держал меня в плену, и который давал мне столь многое. Эдуард опустился вниз и поцеловал меня в промежность, и от его горячего дыхания по всему моему телу пробежали мурашки восторга и возбуждения.

Еще вчера казавшееся мне ненормальным, теперь я понимала, что это возбуждение – именно то, что подсказывает мне мое тело, которое расцветало в объятиях этого пожилого мужчины, как цветок, который долгое время не поливали. Он ласкал меня языком внутри моей вагины, а я наслаждалась этими моментами, чувствуя, как набухает внизу моя плоть, готовясь впустить внутрь себя его. И так и произошло.

Эдуард встал и резко вошел в меня, пока я сидела на комоде. Его живот коснулся моего живота, поэтому мне пришлось немного опуститься, чтобы полностью впустить его пенис в себя.

Я застонала, ни капельки не сомневаясь в том, что мой стон – это правильно и логично. Мне было приятно ощущать его твердый член в себе, и, если еще вчера мне было больно, сегодня о боли я совершенно забыла, отдаваясь ему и доверяя каждой клеточкой своей израненной души.

– Милая, родная, самая лучшая, – шептал он, входя в меня и ударяясь об меня своим животом, который снова покрылся потом.

Я слышала его частое и тяжелое дыхание и старалась сама двигаться, чтобы Эдуарду было легче. Его лицо опять покрылось красными пятнами и он, вздрогнув, сделал еще несколько толчков, пока его сперма вливалась в меня горячей струей. Он еще несколько минут находился во мне, не выпуская меня из объятий, и я не шевелилась, давая ему насладиться моментом.

Я думала, что после этого он уйдет, но Эдуард надел штаны и сел в кресло. Я слезла с комода и надела сорочку, чувствуя, как по ногам стекает его сперма. Но я не смела пойти в ванную без его разрешения и просто стояла, облокотившись о комод и глядя на него.

– Я хочу ответить на твой вопрос, – неожиданно сказал он, хотя я не задавала ему никаких вопросов. Я молча продолжала слушать.

– Та женщина, которую ты иногда видишь в саду, – продолжил он, – Эта женщина – моя жена.

Я не стала говорить ему о том, что уже сама догадалась о том, кто она, давая ему продолжить. Мне казалось, что, если я перебью его, то потеряю возможность узнать хоть что-то из секретов, витавших в этом огромном полупустом доме.

– Нам было по тридцать лет, когда мы с ней возвращались с дачи ее родителей. Я был за рулем, и не смог справиться с управлением, когда машину занесло и мы влетели под грузовик. Наша машина ударилась о большегруз пассажирской стороной, и моя жена осталась инвалидом. Она была беременна, восьмой месяц.

Я слушала его, затаив дыхание. В голове проносились десятки вопросов, но я не решалась их задать.

– Ей сделали кесарево сечение, и на свет появился наш сын. Он был здоров и крепок, сейчас ему уже двадцать три года. И все двадцать три года я несу свой крест. Я забочусь о ней, я не оставляю ее ни на один день, и она ничего не знает о таких, как ты.

Об этом я тоже догадывалась. Я – не первая и, наверняка, не последняя девушка, оказавшаяся в этом доме.

– Я много лет пытался хранить верность своей молчаливой жене. До аварии она была словно огонек, освещающий мою жизнь, а потом превратилась в жалкий увядший цветок, который не способен на эмоции и чувства. Она не помнит ничего до аварии, но я знаю, что она любит меня и нашего сына, а я люблю ее. И пусть она не понимает о том, что я держу в доме других женщин, о том, что я иногда уезжаю в командировки не один, она знает, что я всегда вернусь к ней и буду спать с ней в одной постели. Это и есть преданность, понимаешь?