Текст книги "Царь-птица Чарана. Цыганские сказки"

Хали Кулешова, Лилит Мазикина
Царь-птица Чарана. Цыганские сказки

© Кулешова Х., Мазикина Л., 2022

© Оформление. ООО «БХВ-Петербург», ООО «БХВ», 2022

* * *

Предисловие

Полтысячи лет назад воинственные тюрки-османы захватили Державу Ромеев – Византию. Спасаясь от войны и стремясь сохранить христианскую веру, многие византийцы бежали из страны. Среди беженцев были черноволосые смуглые люди, которые когда-то переселились на византийские земли из Индии. Коренные жители Державы дали этому народу прозвище «атсингане», а сами они называли себя «рома».

Оказавшись в Европе, рома большими группами-таборами разошлись по разным странам и образовали много разных племён, у каждого из которых началась своя собственная история. В восемнадцатом веке одно северное племя с балтийских берегов переселилось в Россию. Потомки этих переселенцев стали русскими цыганами. Зарабатывали на жизнь русские цыгане по-разному: одни оседали в городах и старались преуспеть в торговом деле или пели и плясали для богатых господ. Другие не оставили жизни кочевников: бродили по дорогам, гадали желающим по руке или на картах, продавали на ярмарках лошадей, которых приобретали не всегда законным способом…

С юга в Россию несколько веков приходили сэрвы, мадьяры, влахи, кэлдэрари – цыганские народы из Румынии, Венгрии и других стран. Они были кузнецами, изготовителями медной посуды, печниками, скрипачами, резчиками, корзинщиками… И конечно, объездчики и торговцы лошадьми, потому что нет на свете цыгана, который не любил бы коней.

Все эти цыгане принесли с собой свои старые сказки и сочинили в России новые. Когда народы общаются друг с другом, они обмениваются историями – так в цыганских сказках появились русские домовые и лешие. Некоторые цыганские сказки повествуют о событиях, которые произошли на самом деле. Такие сказки называются «былички».

Конечно, рассказчик при этом немного сочиняет – для красоты и чтобы было интересней слушать. Другие сказки – чистое волшебство. Короли в них управляют неведомыми королевствами, звери разговаривают, колдуны превращают людей в животных.

Авторы этой книги взяли несколько сюжетов из быличек и волшебных сказок и переложили их по-своему. Поэтому все герои тут разные, но кое-что общее у них всё же есть: удача, в которую верят цыгане, и смекалка, без которой никакая удача не работает.

Вещая гусыня

Жил на свете один паренёк-шорник, шил уздечки для коней. Был он совсем молодой, только начали усы расти. Утром он резал кожу на ремни для уздечек, днём вертел дырки, чтобы сшить ремни, а вечером сидел и работал большой иглой – сшивал. Весь день с согнутой спиной. Стало ему скучно, и захотел он стать героем. Он даже изготовил себе из кожи пояс и расшил золотыми нитками, по-геройски. А потом однажды взял, надел шапку и пошёл по белу свету.

Идёт наш герой, идёт. То лесом пройдёт, то полем. То городом, то деревней. А большого дела для него всё не находится. Первый день он шагал, пока солнце не село, а потом попытался под кустом лечь спать. Земля ночью оказалась холодная, пришлось тут же встать и дальше идти. Так и повелось. Идёт ночью, спит днём, пока солнце пригревает.

Пока так ходил, все деньги, что с собой взял из дома, проел. Всё тяжелее быть героем! Думал он такие невесёлые думы и шёл опять ночью, как привык, мимо леса. Вдруг какой-то свет вокруг. Сначала небольшой, потом ярче и ярче. Смотрит паренёк, а это золотые нитки у него на поясе светятся. Вспомнил он тут, что мама ему рассказывала: будто заговорённый клад зовёт к себе любое золото, которое рядом окажется. Значит, в лесу тут клад зарыт!

Пошёл наш герой по лесу, и всё смотрит, когда свет ярче, а когда тише. Если гаснет – значит, сбивается паренёк с пути. Если разгорается – значит, всё ближе к кладу. Так он вышел на поляну, а там гусыня. Стоит на месте – в силки попала. И только слёзы из глаз пускает, совсем как человек.

– Что ж, богатым не буду, так хоть поем, – говорит ей паренёк.

– Не ешь меня, добрый человек! – отвечает гусыня человеческим голосом. – Вынь меня из верёвок да поди туда, куда я тебе укажу. Тогда горя знать не будешь!

Шорник так удивился, что даже не задумался – не врёт ли птица. Достал нож, обрезал силки, взял гусыню на руки и пошёл вон из леса. А сам досадует, что свет от пояса всё тише. Значит, уходит он от клада.

Вышли паренёк с гусыней к городу. Тут гусыня ему велит умыться, почистить одежду и идти прямо к королевскому дворцу. А во дворце сказать, что, мол, вещая у него гусыня, видит, какая на ком есть вина. Но говорит только ему. И прежде, чем давать ответы, пусть потребует себе обед и съест его.

Приходит наш герой ко дворцу и просит его впустить: у меня, мол, тут вещая гусыня, хочу её королю показать, Его Величество потешить. А стража его на смех поднимает и никуда пускать не хочет. Тут гусыня встрепенулась и говорит пареньку:

– Вон на том длинном стражнике вина лежит. Он тайком приданое из сундучка у жены достал и в карты проиграл. А всё потому, что меры в игре не знает и свои вещи уже тоже все за карточным столом оставил. Даже подштанники.

Стража так удивилась, что побежала поскорее к королю докладывать о вещей гусыне. Провели паренька в большой зал, а там в зале уже собрались король, его министры и вся королевская семья – королева-жена и сынок-королевич. Посередине залы стол накрыт стоит, а вокруг стола стража стоит.

– Садись, поешь, пришлый человек, – говорит король. – А потом мы испытаем твою гусыню. Если она три раза ошибётся, то кинем тебя в каменный подвал, будешь там до смерти сидеть.

Сел шорник за стол, ест, не торопится. А все министры с королём смотрят, как он жуёт. Наконец встал наш герой, поклонился хозяевам, поблагодарил и просит вопросы задавать. Первым король заговорил:

– Пусть твоя птица скажет, какая на мне вина.

Шорник взял на руки гусыню, она отвечает:

– Король виноват в том, что не слышал то, что должен был слышать.

Королева засмеялась, король с сердитым лицом сидит, говорит:

– Нет, это ничего не значит. Это твой первый промах. Скажи теперь, в чём виновата моя жена.

– Королева виновата в том, что не видела то, что должна была видеть, – отвечает гусыня.

Тут уже король смеётся, а королева с сердитым лицом на него смотрит и говорит:

– Ничего эти слова толком не значат! Второй промах! Пусть, вон, про главного министра скажет.

– А вина министра, – отвечает гусыня, – самая большая. Он не давал жизни королевской дочке, всё таскался за ней. Когда она на него жаловалась, отец не слышал. Когда он её за руки хватал, мать не видела. А потом министр сказал, что, если королевична за него замуж не пойдёт, он брата её убьёт. Показал ей куклу тряпичную и сказал, что это колдовская кукла. Если ей голову оторвать, то королевич умрёт.

– Третий промах, третий промах, в подвалы его! – кричит министр, а король говорит:

– Нет уж, пусть птица доскажет.

– Когда королевична сказала, что если её брат умрёт, то и министру не жить, он её решил убить. Увёз в лес и там ножом заколол. Косточки бросил в лесу, чтобы волки растащили и следа не осталось. Но министр жадный, сам себя проклял: снял с мёртвой королевичны всё золото и закопал там же, где убил её. А золото от крови волшебным становится. Вернулась королевична к нему птицей, да попала в ловушку. Очень боялся жадный министр, что золото воры утащат, и силки поставил…

Тут министр вообще без слов кричать начал, чистым криком. Выхватил из кармана тряпичную куколку и давай ей голову рвать. Но бросились на него стражники, скрутили в бараний рог и потащили в подвалы каменные. А кукла на полу лежать осталась – голова наполовину оторвана. Смотрят король с королевой, а сын их тоже на полу лежит без памяти, весь белый.

– Спасите, помогите! – кричат, а королевич ничего не слышит.

Пока все бегали и кричали, шорник куколку подобрал, иголку с ниткой поскорее достал и голову назад пришил. Тут и королевич глаза открыл, на ноги поднялся. Королева сына обнимать бросилась, король – гостя своего пришлого:

– Да ты же подвиг совершил! Сына моего спас, убийцу моей дочери разоблачил! Золотом тебя осыплю! А где доченька моя, птиченька моя?

Оглядываются люди, а гусыни нет нигде. Только махонькое белое пёрышко на полу лежит – словно бы ангельское.

Лилит Мазикина

Королевские загадки

Было это в те старые времена, когда везде были короли да королевы. Стоял на берегу реки город Пешт, и жило в нём много цыган. А в один день стало ещё больше – из цыганской деревни приехали в большой город отец, мать, сын и дочь.

Записался в городе отец во солдаты. Выдали ему новые сапоги, саблю и куртку-доломан, красивую, как у принца. А был тот цыган человек очень хороший, но с одной бедой: очень любил в картишки поиграть. Сядет с вечера играть с другими солдатами, и только утром из-за бочки встанет. Это вместо стола бочку ставили в карты играть: чтобы нельзя было под столешницей лишнюю карту спрятать. Сколько денег ему за службу ни дадут, ничего домой не принесёт. Бедовала его семья.

Стала его жена от бедности уже людям одежду стирать. А стирка тогда была такой тяжёлой – особенно если много её, – что скоро цыганка заболела. Увезли её в больницу для бедных. Тут новое несчастье: цыган проигрался, а денег отдать у него не оказалось. Сильно его побили злые солдаты. И его в больницу увезли, только в солдатскую. Остались мальчик и девочка одни и без денег. Пришёл хозяин комнаты плату брать, а детям и платить нечем.

– Подите, – говорит тогда хозяин, – вон отсюда, голопузые.

Девочка плакала, умоляла, но хозяин разрешил им остаться только на один день и только когда она ему отдала свои маленькие серебряные серёжки.

– Не надейтесь на родителей, – говорит хозяин. – Скоро они умрут. Больной бедняк – это всё равно что мёртвый бедняк.

Прошёл день, оказались брат с сестрой на улице. Идти некуда. Скоро зима, на улице холодно… А тут ещё от голода животы болят. Девочка немного спела, станцевала – ей с братом дали хлеба добрые люди, они его сразу съели, и всё. Тут и вечер подошёл, ещё холоднее стало. Где согреться, где переночевать? К другим бы цыганам пойти, но они же здесь чужие, где местные цыгане живут, не знают.

Ходили дети по тёмным улицам, бродили; подошёл к ним полицейский. Бродить, говорит, запрещено! Но потом смотрит на малышей, жалко ему их стало. Взял с собой и уговорил одну богатую семью пустить ребятишек в дом слугами.

Что за жизнь началась тут! Хозяева чуть что – и брата, и сестру били, а есть давали только объедки. И про те говорили: скажите, мол, спасибо! Вы столько не работаете, сколько едите! Одежонка вся у ребятишек порвалась. Вечером они обнимутся, поплачут тихонько, согреются и уснут. Что правда, то правда, спалось им тепло – поместили их на кухне за печку. И всей радости. Ещё и хозяева обзываются: копчёные, говорят. Дымом пропахли, в саже перемазались.

Случилось раз на Рождество, что королева решила в какой-нибудь дом зайти, людям показаться. Хозяева её увидели, себя не помнят – кланяются, за стол сажают, спрашивают, чего кушать изволит.

– Я, – говорит королева, – люблю загадками говорить, так что вы уж догадайтесь, когда скажу. Правильно угадаете – золотом осыплю. А промашка выйдет – из дома выгоню, беднякам дом отдам. Кто-то на Рождество от меня подарок да получит! Слушайте! Первое, что хочу, – то, без чего за накрытым столом сыт не станешь. Второе – то, без чего со стола ничего в рот не полезет. А третье дороже первых двух, без него ни первого, ни второго много не съешь.

Хозяйка в кухню пошла, а что схватить да на стол подать, не знает. Это деревенские были загадки, королева их в умной книжке вычитала. А хозяйка сама была городская и книжек про деревню никогда не читала. Тут девочка-цыганочка говорит:

– Я знаю, чего королева хочет, но помогу, только если вы мне потом половину золота отдадите.

Позвала хозяйка хозяина, пошептались они и согласились. Взяла девочка, отрезала ломоть хлеба. Потом солью посыпала. Потом воды в стакан налила. Увидала хозяйка этакое некоролевское угощение, решила, что цыганочка смеётся над ней, и как давай её трепать! Хозяйка только сестру колотит, а ревут сестра и брат вместе. Рёв на весь дом стоит. Королева слуг послала, спрашивать, что за шум такой.

Вышли к ней хозяин с хозяйкой, спину гнут, кланяются – чуть не лицом в колени себе утыкаются, так стараются:

– Есть у нас одна чумазая девчонка, дурёшка деревенская. Сказала, что знает, чем Вашему Величеству угодить, а сама просто хлеб отрезала и посолила и стакан воды налила… Мы её поучили немного, а как она завыла, так и брат её с ней тоже.

– Ну, раз так, то позовите мне сюда дурёшку, и брата её тоже. Пусть уж подают, что подать хотели, а вы пока идите в кухню, подумайте над загадкой моей.

– Ушли хозяева перебирать свои запасы, догадываться, чем королеву кормить, а дети пришли – тарелку с хлебом-солью положили на стол, стакан с водой поставили. Говорит королева девочке:

– Ты маленькая ещё, а смотри, догадалась, что мне надобно. А ты ещё меньше, зато сердечко у тебя большое. Больно твоей сестре, а плачешь ты. Но почему вы к королеве вышли в такой драной одежде? Не стыдно вам?

– Другой у нас нет, – говорят дети. – А эту хозяева порвали, когда колотили нас…

– Вот же какие злые люди! Послушай, девочка, а загадай мне три цыганские загадки. Посмотрим, отгадаю ли я.

– Вот вам загадка, Ваше Величество. Золотой – в воде, а вода – в стекле!

– Это я своё золотое колечко в стакан с водой уронила.

– Нет, Ваше Величество, это яйцо.

– Ну что ж, но мне кажется, и ты права, и я права.

И кинула тут королева золотое колечко со своего пальца в стакан с водой.

– Теперь оно твоё. Давай сюда вторую загадку.

– Холодная, а жжётся!

– Это моя бриллиантовая брошка. Она сама холодная, но так сверкает, что аж глаза жжёт.

– Нет, Ваше Величество, это крапива.

– Ну что ж, но мне кажется, и ты права, и я права.

Сняла королева брошку и возле стакана положила:

– Теперь и она твоя. Давай третью загадку.

А девочка, как назло, все загадки позабыла. И то сказать, она уже большой себя считала, а в загадки только малыши в деревне играются.

– Скажешь загадку – дом этот тебе отдам, – говорит королева. – А не скажешь – вместе с хозяевами на улицу вас выгоню.

– Тут нашёлся братишка:

– Золотые, красивые, ходят парой, а один другого никогда не видит!

Королева смеётся:

– А это мои серёжки! А у цыган какая отгадка?

– Солнце с луною.

Положила королева и серьги из своих ушей возле стакана с водой.

– Прости, – говорит, – девочка. Ты мои загадки разгадала, но награду я только твоим хозяевам обещала. Тебе вот только мои безделушки.

И смеётся.

– Ваше Величество, – говорит девочка. – Я бы взяла и колечко, и брошку, и серёжки, да у меня ведь их отнимут. Может, вы лучше посчитаете, сколько они денег стоят, и купите на эти деньги нам с братом дом, а в дом будете присылать еды столько лет, на сколько сдачи хватит?

– Бойкие вы, цыганочки, – отвечает королева. – Королевские подарки на деньги не меняют, но так тому и быть. Будет вам дом, будет вам еда, и будет новая одежда.

И когда выздоровели мать с отцом и нашли своих детей, то больше никогда беды не знали. Даже если отец опять в карты проигрывался. Хотя, говорят, разлюбил он карты…

Лилит Мазикина

Царь-птица Чарана

И а краю земли, у тёплого моря, стоит гора. На горе – алмазная башня. В башне – гнездо, а в гнезде – царь-птица Чарана. Ростом она с человека, перья у неё золотые, а на кончиках крыльев – изумрудные. Все птицы на свете летают к ней на поклон. Какая прилетит – споёт песенку, а в песне поётся про то, что на земле делается. Чарана слушает и запоминает: в таком-то городе свадьба, в таком-то похороны, эти два царства друг с другом воюют, а те два королевства друг с другом торгуют. Птиц на свете хватает, так и получается, что знает Чарана всё-всё-всё.

А когда Чаране прискучивает сидеть в гнезде, она раскрывает крылья и летит, куда ветер понесёт. Выберет себе местечко, встанет на землю и закружится. Покружится-покружится и станет женщиной. Будут у женщины золотые волосы и одежда – красная, как огонь. Возьмёт она в руку музыку и пойдёт людей смотреть. Если увидит праздник – к столу попросится. Пустят к столу – поест и начнёт петь-танцевать. Споёт – будет хозяину слава, станцует – найдёт хозяина удача. А в доме, куда ей захочется принести несчастье, она поцелует в голову ребёнка, и он вырастет поэтом…

Так однажды и случилось. Ходила Чарана по земле, зашла в один дом и попросилась на праздник. Хозяева посадили бродяжку в самый тёмный угол, дали ей кусок сухого хлеба и чашку воды. Съела Чарана хлеб, выпила воду, а потом, прощаясь, поцеловала в голову маленького хозяйского сына. Вырос мальчик поэтом, и не знало его сердце покоя. Ему надо было всё на свете увидеть и узнать, всехна свете пожалеть. Он плакал и смеялся невпопад, отдавал свою одежду нищим и постоянно чувствовал на языке уголёк. Чтобы уголёк не жёгся, мальчику надо было подбирать слова, низать их в бусы, и если слова не подбирались и бусы рассыпались зря, мальчика охватывал жар, будто больного. А как он учился и работал? За что-нибудь возьмётся, иной раз получится – лучше всех, а другой раз замечтается, и всё у него из рук повалится… Горе, горе родителям с таким ребёнком!

Мальчик вырос и стал юношей. Однажды утром он проснулся и сказал родителям, что женится на девушке, которую видел во сне. Наконец-то! Ведь раньше он не думал долго ни об одной. Что же за девушка? Может быть, дочь соседа слева, тонкая, гибкая, как травинка? Может быть, дочь соседа справа, мягкая, круглая, словно сытая кошка?

– Нет, – сказал юноша. – Ни одна из них. А какая – сам не знаю… А свадьбу играю – завтра.

Совсем с ума сошёл.

Родители стали его уговаривать, стыдить, угрожать ему. А потом отступились. Что делать! Единственный сын. Пусть играет свадьбу без невесты, лишь бы безумец рук на себя не наложил. И послали слуг, одних – на базар, а других – к соседям, приглашать на праздник.

На другой день приходят соседи. Во дворе стол накрыт, за столом сидит нарядный жених. Место возле него пустое, но все делают вид, что так и надо. Стали пить, есть, песни петь. Вдруг слуга хозяевам говорит: у ворот какая-то бродяжка, танцорка-музыкантша. Только чужих глаз не хватало! Велят гнать взашей. Но тут юноша встрепенулся и говорит: ведите её сюда! Это невеста моя пришла. Гости замерли, хозяйка за сердце схватилась, а хозяин говорит: ладно, пусть ведут. «Будет плоха невестка, долго ли со свету сжить?» – подумал.

Заходит во двор Чарана, смотрит, чем её угостят. А её – виданое ли дело! – во главу стола сажают, возле красивого юноши, черноглазого, чернокудрого. Юноша сам ей чай наливает, в рот лакомые куски кладёт и смотрит, глаз не отрывает. Поела Чарана, попила, стала песни петь. Она строчку заведёт – юноша подхватит. Она слово – юноша другое. Словно один человек складывает! Пошла Чарана танцевать, а юноша музыку схватил и играет. Чарана ножкой топнет – юноша по струнам ударит, завертится – он перебирает так, что голова закружится.

Вот и праздник закончился. Юноша Чарану за руку берёт: пора, говорит, нам с тобой ночевать идти. Ведь теперь ты моя жена, а я твой муж, и ты всегда тут жить будешь.

Чарана засмеялась и к воротам пошла, а слуги ворота закрывают. Ладно, говорит Чарана, завтра уйду, а сейчас переночую.

Проснулись поутру молодые, и пошла Чарана к воротам. А они всё заперты. Она велит открыть, а юноша кричит:

– Нет, не уходи! Ты мне нужна! Умру, если уйдёшь!

Посмотрела на него Чарана и говорит:

– Не умрёшь. А если так нужна тебе, найдёшь меня сам.

Закружилась, обернулась птицей и улетела.

А на другое утро из дома ушёл и хозяйский сын.

Нашёл ли муж свою жену, знает одна птица Чарана. Только заходят иногда на праздники красивые женщины, поют, танцуют. Женщины как женщины, но очень любят на себя золото вешать. Много, много золота. Словно им золотых перьев не хватает.

Лилит Мазикина

Старичок с локоток

Раньше меряли не так, как сейчас, линейку в руки не брали. Да и теперь не всякий цыган в руки линейку возьмёт, особенно человека обмерять. Верят, что так можно человеку гроб намерить, – страшное дело! Сейчас верят не все, а раньше – каждый, так что отмеряли по пальцам или по частям руки. Локоток, например, был – это как у взрослого мужчины от кончиков пальцев до локтя руки длиной.

Однажды шёл табор себе, шёл. Малыши на телегах сидят, те, кто побольше, рядом с телегами идут, а тащат телеги лошади. Встал табор ночевать, а наутро глядят цыгане – всё вокруг в снегу. Значит, пока хватит кочевать, надо идти в деревню, проситься на постой. Пошли и попросились.

Одна семья у старой вдовы остановилась. А в семье этой была девочка, сейчас про таких говорят – скоро в школу пойдёт. В общем, ещё малышка, но уже и бегает, и говорит, и маме помогает. Была она очень славная. Добрая, красивая. Звали Алмазуней. И вот как стали в этом доме у вдовы жить, Алмазуня каждое утро стала с косами вставать. С вечера расчешется, кудри распустит, к сёстрам на перину ляжет – и никто во сне не чует, чтобы она вставала. Но просыпается с косами. И не по-человечески, когда одна коса или две, а по три-четыре, и иногда узором по голове выплетены.

Мама с папой сразу поняли, что девочка понравилась домовому. Чтобы он сильно не баловался, они потихоньку ему оставляли сладости, но кто уж ел эти сладости, он или дети, сказать было нельзя. Ещё молились, конечно. А девочка каждое утро косички расплетала. Не всем девочкам нравится, когда волосы в косу затянуты, – вот цыганским часто не нравилось.

А однажды пошли цыгане колядовать, возвращаются и видят – девочка, оказывается, с ними не ходила, они и не хватились её, как будто кто глаза им отвёл. Бывает так, что домовой шутит: от вещи, например, глаза отводит. Ты её ищешь, а найти не можешь. А потом домовому поклонишься, скажешь заветные слова, – и вот же вещь лежит, на самом видном месте! Вот так с девочкой вышло. Мать всех детей колядовать собирала, а что одна малышка дома осталась, не заметила.

– Не скучала тут? – спрашивает девочку отец.

– Нет, папа, со мной старичок играл.

– Какой, деточка, старичок?

– Маленький, с локоток. Байки мне рассказывал смешные и в ладошки хлопал.

Цыгане слушают, а самих мороз по коже продирает. Бывает, что домовые косички плетут. Но чтобы наяву их кто-то видел – к добру ли? А девочка продолжает:

– Тебе, батюшка, велел кланяться и просить овсом сегодня лошадей не кормить. Жалко дедушке лошадок, они красивые у тебя.

Тут папа подхватился и пошёл в конюшню. Там стоял овёс, который он у мимохожего мужика купил, – целый мешок. Стал отец этот овёс смотреть при лучине, а там блестит что-то… То ли стекло накрошено, то ли стружка железная. Если бы лошади с такой приправой свою кашу съели, то умерли бы. Всё выкинул отец, пошёл у соседей хорошего овса купил. И тот проверил ещё раз, очень уж ему за коней страшно стало.

Другой раз девочка маму ночью будит:

– Матушка, старичок сказал, что там братик на улице замерзает, скорее его надо привести!

А брат её действительно вышел из дому по надобности. И когда назад шёл, на него с крыши большой комок снега упал, прямо на голову. От удара мальчик ошалел и прямо в снег сел. Если бы не старичок с локоток, досидел бы до утра и нашли бы его синеньким и холодненьким.

Мальчика отогрели, но он от холода заболел. Обычно цыганские дети и по морозу могли бегать без шубы, без валенок и не простужались. Но тут он, видимо, долгонько в снегу просидел. Вдова сама с печи слезла, на лавку перелегла, а мальчика положила наверх, на горячее, чтобы ему полегче было. Но бедняжка не выздоравливал. Лежал красный и без памяти, плакал, вскрикивал, тяжело дышал. Уж цыганка по всем знакомым прошлась, спросила, нет ли у кого лекарства, – а нету!

Как вдруг поутру Алмазуня просыпается снова с косичками и говорит:

– Матушка, батюшка, несите скорее лестницу. Там, снаружи, под крышей – три птичьих гнезда. И в том гнезде, что среднее, изнутри сухая трава. Это лечебная трава, на ней надо воду настоять и братику давать.

– Это тебе старичок сказал? – спрашивают цыгане.

– Да, это дедушка мне ночью на ухо нашептал.

Нашли под крышей три гнезда, собрали из одного сухую траву, наломали её, воду настояли, стали мальчика поить. День, другой, смотри – он и на ноги стал. А к весне, когда пора цыганам было в кочевье идти, уже снова бегал как ни в чём не бывало.

Когда цыгане уходили – с хозяйкой прощались, а потом дому кланялись. Благодарили дедушку. Но всё же другой зимой в ту деревню решили не проситься. А то очень уж странно, когда маленькой девочке старичок с локоток что-то всё на ухо шепчет.

Лилит Мазикина