Текст книги "Между нами"

Глава 9

Гарольд

– Боже, Эд… Гарри, у тебя футболка порвана. Ты дрался с кем-то? И у тебя в волосах земля, – моргаю от испуганного вскрика Джози.

– А-а-а, это. Твой дружок Бруно хотел помешать мне приехать сюда и кинул где-то за чертой города. Но всё окей. Я в порядке и не из таких передряг выбирался. И да, конечно, мы немного подрались. Я ударил его, и он своё получил, не парься. Я хорошо ему врезал, может быть, даже сломал пару рёбер. Он ещё ходит, но недолго. Если разозлит меня снова, то я раскрашу его лицо так, что мама родная не узнает, – лицо Джози вытягивается от шока, а я опускаю взгляд. Ну, я же, правда, его пихнул и точно врежу в следующий раз при встрече, так что я не лгу.

– Господи, какой ужас, Гарри. Я поговорю с ним и выскажу всё…

– Нет. Прекрати. Мне не нужна защита девчонки, я же сказал, что врезал ему и врежу ещё раз. Ты мне не мамочка, поэтому справлюсь без тебя, – резко перебиваю её. Ещё чего. Я не Эд и обожаю переделки. Хотя я не так часто дрался за последние года три, но, если что, убью любого. Да-да, я же крутой.

– И у вас что, серьёзно всё? Типа вы встречаетесь? – Меняю тему.

– Нет, мы не встречаемся. Ты же знаешь, что у меня времени на это не было. Да и теперь… я уезжаю через три недели, а отношения на расстоянии – это точно не моё. Я, вообще, не хочу никаких отношений. Карьера и только карьера. Но прошу тебя, хватит уже издеваться над Бруно, он хороший парень и не раз выручал нас продуктами с фермы, причём бесплатно. А ты всегда пытаешься его уколоть. Я понимаю, что между вами были разногласия, и ты не можешь ему простить то, что он был первым красавчиком школы, но время прошло. Ты должен с ним подружиться, он отличный парень и очень умный.

Хороший парень? Отличный парень? Да он придурок, каких ещё поискать надо. Рыцарь недоделанный. Ещё чего. Дружить с ним? Никогда. И у Эда, по словам Джози, проблемы с ним были ещё в школе, значит, будут проблемы и со мной. А я знаю, как выводить людей из себя. Практиковался на своём папочке все двадцать пять лет и достал его. Этого козла тоже достану. Теперь я первый красавчик в «школе».

– Никто и не говорит про отношения, Джози. Секс. Парням он и нужен, кроха. Ни один не думает о чём-то серьёзном в наше время. Отношения не для крутых петушков. Они слишком свободолюбивы и после первого секса обычно сваливают. Поэтому ты держись от него подальше, если не хочешь словить славу цыпочки на одну ночь. Этот урод в баре потом всем расскажет, как и куда он имел тебя. Я знаю таких козлов. Их только охота возбуждает, а когда добиваются своего, то всё, остывают. И Бруно один из них. Оно тебе надо? – Лицо Джози, и без того разукрашенное, покрывается красными пятнами от моих слов.

– Ты идиот, Гарри. Я прекрасно знаю, что нужно парням. И я лучше умру девственницей, чем дам им это. Бруно не такой, и даже это не изменит моего мнения. Вот ты ж козлина, ещё и здесь решил меня унизить, – обиженно пихает меня в плечо Джози.

– Так… ты что, ни разу не трахалась ни с кем? – Изумляюсь я.

Девушка закатывает глаза и смотрит на меня взглядом «не заткнёшься, я тебе зубы выбью».

– На себя посмотри. Ты только на старые журналы слюни пускаешь, – фыркает Джози.

– Вообще-то, я гуру секса, кроха. Знаешь, сколько цыпочек было в моей постели…

– И когда же это было, Эд?

– Гарри…

– Хорошо, и когда же это было, Гарри? В твоих мечтах? – Едко поддевает меня она.

– В Париже. Каждый день по три, а то и по четыре, – прищуриваясь, парирую я.

– Ври больше, – усмехается она.

– Зачем мне врать о таком? Я легко могу затащить любую цыпочку в постель, если захочу. Да они сами прыгают в неё. На Лолу посмотри и на милашку из аптеки. Они хотят меня, потому что я секси.

Джози скептически осматривает меня, а затем прищуривается.

– Так, значит, по три-четыре в день?

– Ага. Но я не всегда был сверху. Понимаешь, о чём я? – Довольно улыбаюсь ей.

– Фу-у-у. Никто не хочет знать, о чём ты, идиот. Ты противен. Ты хоть проверялся после этого? – Кривится от отвращения Джози, а я смеюсь. Ну что ещё возьмёшь с девственницы двадцати трёх лет? Только вот такую оценку. Она даже не понимает, чего себя лишает. Но я здесь ни при чём. И не буду её учить, как правильно выбирать петушков. Не моя проблема. Хватит уже того, что есть.

– Презервативы, кроха. Это впитано с молоком матери, – хотя молока и не было, но сам факт остался.

– Закрыли тему. Большего даже знать не хочу, – Джози всю передёргивает.

Зря.

– Тогда обсудим, почему же я прикладываю тебе к лицу капусту вместо того, чтобы сейчас быть сверху новой цыпочки, – напоминаю, указывая взглядом на свои пальцы, прижатые к овощу на её лице.

– Нечего обсуждать. Я уже сказала…

– Она ударила тебя…

– Эд…

– Гарри!

– Гарри, какая разница? Я упала. Я неуклюжая, а у тебя была лоботомия, и ты должен принять это объяснение, – отрезает Джози.

– Так не пойдёт, кроха. Пусть я сейчас Гарри, и у меня была лоботомия, но так люди не падают. И мы с Нэнси поругались, и она замахнулась на меня железной палкой…

– Кочергой? – Подсказывает Джози, шокировано распахивая глаза.

– Ага. Ей самой. Поэтому если учесть все обстоятельства, то я предполагаю, что она просто выместила на тебе свою злость. Я прав? – Замолкаю, ожидая, когда уже эта маленькая и злобная белка сдастся.

Джози глубоко вздыхает и кусает нижнюю губу.

– Это недоразумение, и только. Она никогда себе такого не позволяла, Гарри. Никогда. Да, Нэнси всегда была грубой, обозлённой и резкой, а порой доходило до оскорблений и унижений, но она никогда и ни на кого не поднимала руку. Да и я тоже виновата. Не следовало ей говорить о том, что я ухожу и перечислять все ошибки, которые она сама сделала, и это привело пекарню к печальному итогу, – горько шепчет Джози.

– Недоразумений не бывает, кроха, понимаешь? И она ответит за это. Ладно я. Я сильнее её и дам отпор, но ты меньше и слабее её в разы. Сука, тварь просто, – шиплю я.

– Нет… нет, пожалуйста, Гарри. Не надо. Она и так считает, что из-за меня ты сильно изменился и обвинила меня в том, что снова женщина забирает у неё любимых. И предполагаю, что Нэнси просто больно оттого, что твой отец бросил её, а теперь и ты отстраняешься. Она разбита внутри. Думаю, что твой отец нанёс ей какую-то травму, когда сбежал от вас с другой женщиной. Дело в ней, и она почему-то видит её во мне, по крайней мере, видела, когда орала на меня. А потом… не знаю, всё произошло быстро, и мне тоже следовало держать язык за зубами, но ты же знаешь меня, я не всегда умею останавливаться вовремя. И я сказала, что раз ты хочешь уйти и оставить её, то дело не в вас с отцом и не во мне, а в ней. И… да дура я. Влезла в ваши отношения и получила за это. Не надо вам с Ненси из-за меня разрушать отношения. Она тебя обожает. Она жизни своей без тебя не видит. А я приходящее и уходящее обстоятельство в твоей жизни, и то, что случилось лишь в очередной раз доказало, что я лишняя здесь. Не надо с ней ругаться ещё раз, – Джози хватает мою свободную руку и так сильно сжимает её, что весь мой мир в одну секунду переворачивается. Я понятия не имею, каким придурком был Эд здесь с ними, но прекрасно вижу, что единственный человек, который заботился о нём – вот эта малышка. Я не знаю, почему и за что она так любила Эда, но её сердце точно полностью отдано моему брату. И она ради него столько всего сделала, а он наглый козёл, как и я, который просто этим пользуется. Мы используем цыпочек, пока они могут нам что-то дать, а потом забываем о них. Это норма. И в данный момент что-то как-то неприятно становится от самого себя.

– Эд, – поднимаю взгляд на Джози.

– Это пройдёт. Синяки – временное явление, но я тоже думала над этим. И хочу спросить тебя о твоих странных падениях в детстве. Помнишь, однажды ты пришёл и хромал, но сказал, что упал с велосипеда. Только вот велосипеда у тебя никогда не было, а я была маленькая, чтобы уличить тебя во лжи. Или когда ты был в средней школе, и у тебя всё тело было в синяках, а я увидела это, когда подглядывала за мальчиками в раздевалке. Или когда в десятом классе ты ночью сломал руку, якобы свалившись с кровати. Это была Нэнси? Она била тебя всё это время, и ты молчал? – Тихо спрашивает она.

Если бы я знал. Но теперь картинка прошлой жизни брата становится яснее. Конечно, Нэнси лупила его, когда ей что-то не нравилось. Может быть, из-за того, что отец сбежал от неё, она позволяла себе вымещать злость на сыне, которого тот оставил ей. Я мог бы сейчас оправдать Нэнси, но не хочу.

– Эд…

– Лоботомия, помнишь? Лоботомия, – сглатывая, отвечаю я.

– Ты мог мне сказать, птенчик. Ты же мог. Я бы всегда тебя поддержала, и мы бы нашли выход. Мой отец…

– Хватит, Джози. Лоботомия. Моё имя Гарри, и мне уже пора. Да и птенчиком меня не зови, как минимум петушок, – мотаю головой, не желая продолжать эту тему. Убираю с её лица капустные листья и поднимаюсь с журнального столика, на котором сидел всё это время.

– Ты уходишь? Но… хм, ты должен знать, что я не собиралась тебя выгонять, просто эмоции взяли верх, и я наговорила глупостей. Прости. Ты можешь остаться. Твоя комната, она…

– Нет, спасибо. Ты правильно сделала. Мне уже давно пора было найти своё место в этом мире и прекратить жить за твой счёт. Это низко. И я должен просить у тебя прощения, – перебиваю её, чувствуя, как немного кружится голова. Но ей не покажу. Ещё чего. Не нужна мне вторая мамочка. Одной хватает.

– Куда ты пойдёшь? Ты же не у Нэнси жить будешь? – Взволнованно Джози поднимается с дивана.

– Я временно задержусь у Лолы. Она предложила перекантоваться у неё, и сегодня я планирую облюбовать её кровать. На всю ночь.

– У Лолиты? Серьёзно?

– А что не так? Я достаточно взрослый, чтобы самому решать, в чей постели буду спать. Или ты хочешь, чтобы это была твоя постель? – Зло рычу я. Чёрт, голова начинает болеть.

– Боже, Гарри, ты несёшь чушь. Мне плевать, с кем ты спишь. Я даже рада, потому что давно уже подозревала о том, что Эду нравится Лола. Взять даже те гадости, которые ты говорил про неё. Это всё шло от обиды из-за того, что она не обращала на тебя внимания. Но теперь обратила, и ты сможешь воплотить все свои тайные мечты в жизнь. Желаю удачи, – Джози, защищаясь, поднимает руки и тихо смеётся.

Жмурюсь и потираю переносицу. Так, надо принять ещё «Адвил». Из-за боли меня всё злит, и я нечаянно выплеснул это на невинного человека, которой и так досталось из-за меня.

– Прости, я пойду, – бормочу я.

– Хорошей ночи, Гарри, – летит мне в спину, и я оборачиваюсь.

Джози улыбается и кажется мне такой маленькой даже в этом небольшом пространстве. Чёрт, это жалость. Мне жаль её и почему-то хочется остаться, но это всё последствия удара по голове. Он что-то сделал со мной, и теперь мне нужно время, чтобы восстановиться.

– Кроха, я бы хотел тебя попросить, чтобы ты обращалась ко мне, как к Эду на людях, и только тет-а-тет я буду Гарри. Что-то вроде «дзинь», – взмахиваю рукой в воздухе, пытаясь донести до неё свою мысль.

– Дзинь? Может быть, дзен. Но дзен – это изучение внутреннего и внешнего мира, чтобы понять лучше путь к просветлению. Ты, наверное, имел в виду…

– Да плевать. Хоть бадабум. Большой бадабум, – цокаю я.

– Так, с каких пор ты цитируешь «Пятый элемент»?! – Восклицает Джози.

– Ты ненавидишь этот фильм, Гарри. Ты терпеть его не можешь. А я его обожаю. Каждый раз, когда я собираюсь устроить киновечер, ты обещаешь сломать мой диск и уничтожить его. А теперь цитируешь его?

– Ты верно заметила. Гарри любит этот фильм, а Эд ни черта не разбирался в классике, – девушка открывает рот, чтобы возмутиться, но потом поджимает губы. Мой брат точно абсолютный идиот, раз считал, что волосатый Брюс Уиллис – это дерьмо. Сам он дерьмо. Обожаю Оперную Диву.

– Не говори мне, что «дзинь» ты взял из «Монстров на каникулах», – прищуривается Джози.

– Именно оттуда. Крутой мультик. Желе – мой самый любимый персонаж. Вроде как неважный, на первый взгляд, но, заметь, без него ни одна крутая тусовка не обходится. Он везде пройдёт. Везде пролезет. А самое главное, он умеет выкрутиться из любой ситуации за чужой счёт. Самодостаточный чувак. Захотел, обзавёлся ребёнком. Захотел, завёл желе-питомца. И у него есть вкус. Одно то, что он слушал…

– Дай мне это. Я этого заслуживаю. Малыш, я этого заслуживаю, – улыбаясь, тихо поёт Джози.

– Да! Точно! Офигенный трек! Не против! Не против! Не против! – Смеясь, подпеваю я, и Джози закрывает лицо руками, хохоча и кивая мне.

– Чёрт, Эд, где ты раньше прятал Гарри? Зараза ты. Если бы Гарри был рядом со мной, то мы бы отлично провели время, и я попала бы на вечеринку к Лоле. Я не пошла из-за тебя, потому что ты её не переваривал, – девушка подходит ко мне, пихая в плечо.

– Пришлось спрятать, чтобы никто не понял, кто я такой на самом деле, – ещё улыбаясь, отвечаю я. – Но не волнуйся, устрою вечеринку сам и позову тебя. К примеру, в стиле отеля Трансильвания.

– Тогда мне придётся забить костюм мумии. Буду идеально гармонично смотреться в нём.

От её слов смеюсь, и Джози тоже.

– Наверное, мне нравится Гарри, хотя и по своему птенчику я тоже скучаю. Ладно, иди. Тебя ждёт Лола. Можешь взять машину, вряд ли я куда-то выйду в ближайшее время. Не хочу подогревать слухи, – Джози подталкивает меня к входной двери и хватает с тумбочки ключи от машины.

– Выпроваживаешь меня? – Поддеваю я.

– Убираю улики совершённого преступления. Боюсь, что сейчас ты грохнешься в обморок из-за моего удара, и мне придётся возиться с твоим безжизненным телом. А так грохнешься в постели Лолы, и она будет отвечать за все последствия, – смеясь, Джози распахивает дверь и указывает взглядом на улицу.

– Добрая ты. Но Гарри останется между нами, идёт?

– Без проблем. Буду хранить эту тайну, как свою девственность. Хорошей ночи, Эд, – за спиной грохает дверь.

Что-то пошло не так. Но с этим я разберусь позднее. Пусть этот день, наконец-то, закончится.

Глава 10

Джозефина

Очень быстро моя жизнь перевернулась с ног на голову. Нет. Земля всё так же находится под ногами, а небо над головой. Да и пока не видно ни одной инопланетной тарелки на горизонте. Но вот остальное изменилось. Я начала запоминать свою жизнь примерно лет с пяти, и уже тогда в ней был Эд. Моя мама и Нэнси учились в одной школе, их родители дружили. Это было нечто вроде дружбы по наследству, передающейся из поколения в поколение. Когда я была маленькой, то не умела ещё анализировать и, в принципе, обдумывать прошедший день, события и происшествия. Но с четырнадцати лет, уже начав помогать в пекарне, я начала больше видеть того, чего не должна была. Я слышала, как Нэнси кричит на Эда и уличает его в каких-то желаниях, которые были нормальными для его возраста. К примеру, курение, чтобы выглядеть круче в глазах ребят или же попытка сходить на вечеринку или школьный бал. Нэнси не позволяла ему ничего, заставляя быть рядом с ней каждый день и каждый вечер. Она даже на озеро его не отпускала со мной, поэтому и мне приходилось оставаться, чтобы Эду не было так одиноко дома летом. И вот складывая воедино весь пазл, ввиду произошедшего, я не понимаю, откуда столько ненависти к Эду у Нэнси. И она его любит. Я знаю, что любит. Но любит ненавидя. Это страшно. Ужасно, что ему приходилось сносить даже физические наказания, обманывая меня. Я спрашивала маму, почему Нэнси такая грубая и, в большинстве случаев, неприятная. Мама лишь могла с горечью сказать, что её сердце так и не смогло пережить потери мужа, а затем родителей. Это случилось практически в одно время. И я думала, что её муж умер, пока Эд не сказал, что он просто бросил их. Но разве это может быть оправданием насилия?

Вот так. Думаешь, что знаешь человека, а, оказывается, нет.

– Гарри, – шепчу я, вспоминая выдуманное имя альтер-эго Эда. Это странно, конечно же, но я думаю, что все эти изменения произошли потому, что друг больше не мог терпеть. Он боялся сломаться полностью, вот и рискнул перечеркнуть всё и превратиться в абсолютную противоположность, цитирующую «Пятый элемент». Хотя всё это больше походит на подмену какую-то, ведь говорит он иначе, думает иначе, ругается безумно смешно и глупо. Что уж говорить про его якобы сексуальный опыт, когда я думаю, что он просто хочет быть кем-то другим передо мной. Вряд ли Эд с его брезгливостью позволил бы себе подобное. Или нет? А что я, вообще, знаю о своём друге, кроме того, что его мать бешеный монстр? Он предпочитает не вступать в полемику, а прятаться от неё, читать лекции о каких-то новшествах, которые никому не интересны. Конечно, я не беру в расчёт его привычки, которые тоже уже не совсем его. Оказывается, ничего. Эд никогда не слушал какую-то определённую группу или же направление в музыке. Он не любит никакие фильмы, кроме документальных про то, из чего, что сделано. Эд ест всё подряд и может смешивать даже покупной майонез и мороженое, хотя три минуты назад разглагольствовал о вреде холестерина или же добавок. Он всегда больше говорил, чем делал. Эд ничего не делал в своей жизни. Школа. Колледж, из которого он сбежал сюда. Пекарня, в которой работала я, а он лишь изредка появлялся, заменяя мать или меня. Всё. Никаких увлечений у него не было, или же я о них просто не подозревала. Порой Эд бесил меня тем, что не мог поднять свою задницу и развезти заказы. Он на самом деле часто меня бесил. Из-за него я от многого отказалась, и, наверное, сейчас моему терпению тоже пришёл конец. Но он остаётся моим другом, самым близким человеком, который знал все мои тайны и страхи, хотя не в последнее время. Может быть, пришёл тот момент, который указывает нам обоим на разные дороги?

Мои мысли прерывает звонок в дверь, и я бросаю половую тряпку, оглядываясь назад. Так, два часа дня, Бруно должен быть ещё на работе, да и вряд ли Эд звонил бы, у него ключи есть, родителей в городе нет, и я не представляю, кто мог ко мне прийти. С Нэнси я больше ни о чём не собираюсь разговаривать. Даже видеться с ней не хочу, а все слухи выставлю, как нелепое стечение обстоятельств и недопонимание. Я найду объяснение для родителей…

Очень настойчивый звонок в дверь. Чёрт.

Поднимаюсь на ноги и осматриваю бардак в своей спальне. Сдуваю с лица прядь волос, выбившуюся из пучка, и направляюсь к двери.

– Джо! Я знаю, что ты дома! – Слышится голос Глории.

Господи. Она не отстанет. Она будет ломиться в дверь, даже через окно влезет. Такое уже было, когда я проспала однажды, и она прибежала ко мне, чтобы спросить, что со мной случилось.

У меня нет выбора, как только открыть дверь и показаться ей в таком виде.

Делаю глубокий вдох и щёлкаю замком.

– Джо! Матерь Божья! Всемогущий Боже! Срань Господня! – Визжит Глория, а я втаскиваю её в дом.

– Не ори, – прошу её.

– Это правда! Слова Лолы – правда, и ты подралась с Нэнси из-за вашего общего любовника! Я так зла! Так зла, Джо! Почему ты мне не сказала, что у тебя есть любовник! Ты же обещала, что скажешь! Ты же…

– Глория, остановись! – Повышаю голос, размахивая руками.

– Какой к чёрту любовник? – Возмущаюсь я.

– Как какой? Твой и Нэнси. Вы его не поделили, а он ушёл от неё раньше. Вот и подрались с ней. Вот это фингал у тебя. Я хорошая подруга, знаешь ли, и на всякий случай принесла тебе мази и настои, – Глория проходит в гостиную и высыпает из пакета коробки с тюбиками.

– Какая чушь. Никакого любовника нет, это был Эд. Мы просто поругались из-за него, и я упала, когда Нэнси меня немного напугала своим криком, – шумно вздыхая, усаживаюсь на диван, в очередной раз ненавидя маленький город, в котором слухи становятся просто самой жуткой мыльной оперой.

– Ага-ага. Рассказывай. Ты забыла, что я на медицинском училась? – Скептически выгибая светлую бровь, усмехается подруга.

– Давай, закроем тему. Как думаешь, когда это сойдёт?

– Так, сейчас гляну, – Глория берёт моё лицо за подбородок и вертит его, изучая синяк.

– Если будешь мазать каждый день и буквально мариноваться в кремах, то за пять дней и то с учётом хорошего тонального средства, который закрасит последствия. Вечером привезу тебе капли для глаза. Вот это она тебя шибанула. За что, Джо? Я в шоке, если честно. Не думала, что Нэнси такое может себе позволить. Она бешеная дура, – шепчет с ужасом Глория.

– Я сказала ей, что ухожу, да и Эд, видимо, подлил масла в огонь. Он тоже с ней поругался. А ты знаешь, как резко Нэнси реагирует на все выходки сына. Ничего. Забудем. Главное, чтобы никто меня больше не видел, и ты никому не говори. Со мной всё хорошо, поняла? Даже Бруно не должен знать. Я вчера от него пряталась, как могла.

– Поэтому он вернулся в бар каким-то подавленным и злым. Ты продинамила его в который раз. И он не видел всё это? Он же к тебе поехал, и они с Эдом чуть не подрались из-за тебя.

– Что?

– Ага-ага. Эд такой крутой стал. Не боится говорить то, что думает. Сам даже напрашивался. Вот Бруно и не вытерпел, сказав, что…

– Не хочу знать. Так, это не моя проблема, а их. Раз Эд теперь такой крутой, то сможет сам решить свои проблемы с Бруно, которые тянутся ещё со школы. Два петуха, – фыркаю я.

– Так, значит, Бруно тебя не видел?

– Видел. Но мне пришлось намазать лицо авокадо, надеть халат и полотенце, как будто я только из душа вышла и собираюсь спать, даже свет не включала. Под моей супермаской он ничего не увидел. Так и сидела, пока Эд не пришёл, боясь, что Бруно вернётся, чтобы снова проверить меня из-за слухов о драке с Нэнси.

– О, Господи, здесь ещё и Эд был?! – Возбуждённо восклицает Глория.

Какая я дура. Надо было сдержаться. Нет, надо было сказать о друге.

– Заехал… хм, за ключами от машины. Да и просто узнать, как мои дела. Не хочу говорить об этом, – кривлюсь я.

– То есть он ничего не собирается делать со своей матерью?

– Глори, пожалуйста. А что он может сделать? Убить или врезать ей? Это неправильно. Всё вышло из-под контроля и превратилась в какое-то дерьмо. Уж прости. Я не хочу разрушать их семью, и его попросила не делать этого. Он…

– Тогда ты опоздала, Джо, – перебивает меня подруга с довольной ухмылкой.

– Это как? – Опасливо шепчу я.

– Эд утром не открыл пекарню и кафе. На двери висит табличка: «Закрыто». Ещё я слышала, что все заказы аннулированы, и никто их выполнять не будет. Эд собирается продать всё отцу Лолы. Об этом весь город говорит с утра, и Эда видели… ладно, я сама его видела час назад в ресторанчике «Фреш». Он приехал туда вместе с Лолой и уехал один, видимо, после завтрака на двоих. Он провёл с Лолитой ночь, Джо. Он живёт у неё и…

– Не хочу знать. Нет, – отмахиваюсь от подруги и поднимаюсь с дивана. Неприятно как-то, и это странно. Я должна быть рада, что у Эда и Лолы что-то получилось, и они нашли общий язык, ведь по моим подозрениям Эд всегда был влюблён в неё, порой я даже шутила над этим. Но слышать подтверждение их постельных игр не желаю.

– Но, Джо. У Эда был секс с Лолой! С выскочкой Лолой! И он продаёт кафе! Он…

– Это его право, – резко отвечаю я, оборачиваясь к подруге. – Эд взрослый человек. Он сам принял решение, и это его проблемы. Не мои. И не твои. Мы не имеем права лезть в его жизнь. Я, возможно, столько лет не позволяла ему быть собой и теперь не могу больше препятствовать этому. Если он хочет спать с Лолой, то пусть спит. Хочет жить с ней, пусть живёт. Хочет расстаться с пекарней и кафе, пусть расстаётся. Это его выбор. На этом хватит. Тем более я уезжаю через несколько недель и не могу снова давать ему ложную надежду о том, что похороню себя в этом чёртовом городе. Нам обоим здесь очень душно. И я первая уеду, а там может быть и он.

– Но…

– Нет, Глория, прекрати. Мы все уже выросли, и этот город стал для нас заточением. Посмотри, мы все вернулись сюда по каким-то причинам, точнее, из-за людей, которые не позволили нам идти своей дорогой. Ты из-за больного отца. Бруно из-за семейного бизнеса и того, что является старшим сыном в семье. Лола из-за упрямого желания доказать отцу, что она не хуже Бруно. Эд из-за матери и пекарни, которые не отпускали его. Коллин из-за бара и погибшего брата. Я из-за Эда. Ты только подумай, все мы заставили себя вернуться сюда, подавив в себе собственное я, и теперь повторяем дорогу родителей. Что нас ждёт дальше? Среди нас нет новичков, мы все друг друга знаем, как и жителей соседних городов. Этот уклад не меняется из поколения в поколение, и мы скрещиваем виды, которые не подходят друг другу, только по причине того, что пришло время, и на нас могут косо посмотреть. Это замкнутый круг, из него необходимо выбраться. Нужно. Твоего отца можно отправить в дом престарелых, а тебе всё же пойти в магистратуру и стать врачом, а не фармацевтом. Бруно легко может управлять любым бизнесом и стать хорошим финансовым аналитиком в Лондоне. Лола прекрасный управленец, и ей по силам возглавить что-то большее, чем маленький ресторанчик в захолустье. Эд… он может всё. Он не показал себя пока нигде, поэтому у него полно шансов реализовать себя. Мы имеем право выбрать свою дорогу. Каждый из нас. Поэтому мы не будем обсуждать то, что решил Эд, и изменения в городе, которые нужны ему. Хорошо? – Напряжённо смотрю на подругу, обиженно поджавшую губы. Да, я знаю, что она не может понять меня. Никто из тех, кого я знаю, а знаю всех своих сверстников и старших, и младших, даже не думал о том, чтобы уехать отсюда. Все вернулись. Все. До единого. Потому что нас тянут сюда. Нас заставляют проживать здесь не наши судьбы, и, вероятно, кто-то лишается возможности парить в небе и стать кем-то большим.

– И ты считаешь, что всё так просто, Джо? Нет. Чтобы двигаться дальше нужны большие деньги, а они не водятся здесь. Ты не думала, что будет с тобой, когда ты прогоришь в Лондоне? Вдруг тебя уволят, и что ты будешь делать? Скитаться или всё же вернёшься сюда? – С горечью в голосе спрашивает меня.

– Даже если и прогорю, то не сдамся. До последнего не сдамся. Я знаю, что мои слова для тебя слишком пафосные, но уверена, каждый может добиться большего, если горит этой мечтой. Если она вот здесь, – прикладываю ладонь к груди, – в сердце. Если она, как маяк, освещает путь, призывая собрать силы и рисковать. Посмотри на Эда. Он рискнул. Он первый из всех рискнул, и даже ты слюнки на него пускаешь. Так почему бы и нет, Глория? Почему бы нам самим не дать себе шанс изменить судьбу?

– Потому что здесь наша земля и наши родители. Мы не можем их бросить так, как это собираешься сделать ты. Они нуждаются в нас. А Эд всегда был странным типом, и подобная выходка лишь доказывает, что изменить картинку просто, но то, что внутри – невозможно. Он наиграется с Лолой и снова начнёт ныть, что никто не воспринимает его всерьёз. Да, сейчас Эд закрыл кафе и думает о его продаже, но скоро он снова сдастся, потому что вспомнит – семья у нас одна, а шансов будет уйма. Но ты у нас училась в Лондоне, как и Бруно. Только вот он никогда не бросит эту землю, потому что у него хороший бизнес и отличная прибыль. Бруно развивается. Не место развивает человека, а он сам. И ты могла бы, но считаешь, что большой город – это огромные возможности. Нет, Джо, это огромные проблемы, и ты вернёшься сюда сломленной. Я не хочу, чтобы такое произошло с тобой. Вы с Эдом оба хотите прыгнуть выше головы, но разобьётесь, и будет больно. Прости, Джо, но я не желаю ничего менять, потому что я счастлива. А почему ты несчастлива, знаешь?

– Потому что это всё меня задолбало, – недовольно бурчу я.

– Нет, потому что ты слишком много мечтаешь о несбыточном. Красивая жизнь не для всех. Кому-то нужно работать. Эти кто-то мы. Обычные люди. Мы… – телефон в сумочке Глории звонит, и она достаёт его.

– Мне уже пора идти. Перерыв закончился, – тяжело вздыхая, поднимается с дивана.

– Джо, не обижайся на меня, но подумай, стоит ли падение такого риска, который ты собираешься совершить? И Эду ты вбила в голову, что он может достичь многого. Да, сейчас он выглядит сногсшибательно, но сможет ли сохранить это здесь и остаться тем же крутым парнем, который приехал из Парижа? Или всё снова вернётся на круги своя, чтобы в который раз доказать, что бесполезно идти против судьбы. Я люблю тебя, Джо, и желаю тебе счастья. Но где оно, знаешь только ты сама. Вечером завезу капли для глаза, – подруга целует меня в здоровую щёку и выходит из дома.

Меня никак не трогают её слова. Из которых я делаю вывод, что мы, как запрограммированные, живём здесь, боясь делать что-то новое. Но у меня есть доказательства того, что люди хотят новшеств. Они уже устали от старого уклада. Ресторан Лолы. Он на плаву. Он притягивает всё больше и больше молодёжи, забившейся в городе по углам и проживающей день сурка. Здесь всё воняет стариной, а я хочу свежего кислорода. Я умираю в этой спёртой вони правил и условий. И мои родители меня поддерживают. Я знаю, что они переживают за меня, но никогда меня не останавливали, и мне очень повезло, что они, действительно, меня любят. Ради них я буду двигаться дальше, и в один день у меня всё получится. Я докажу им, что здесь нужны перемены, и вернусь сюда знаменитым шеф-поваром, который утрёт нос всем, когда будет забирать отсюда своих родителей в большой город.