Текст книги "Фукуро: Девочка-сова"

Глава 5. Откуда взялась мама?

– С дороги! С дорооооги! КАРАНДАААААШ! Дайте же мне кто-нибудь карандаааааш! – Мама выбежала из мастерской и пронеслась на полной скорости по коридору мимо Фукуро и папы, которые только-только шли завтракать.

Домочадцы привычно вжались в стенку.

Папа задумчиво проводил супругу взглядом: она выбежала куда-то в сторону заднего двора. Найдет ли она там себе карандаш, оставалось загадкой.

– Наверное, опять было видение, – грустно вздохнула Фукуро. – Вот бы и мне уже пра-прадедушки что-нибудь важное передали, я бы все-все сразу запомнила!

Папа улыбнулся и обнял дочь за плечи.

– Ну-ну, светлячок, – седина в его висках заискрилась в весенних лучах солнца. – На самом деле, по секрету тебе скажу, не так уж это и весело.

Фукуро отстранилась и с недоумением покосилась на папу.

– Да ну конечно! – её глаза закатились сами собой. На сововедении они с дедой проходили, что:

«Совы могут видеть то, что недоступно человеческому глазу, в том числе духов и посланников из иных миров. Они могут служить проводниками душ усопших.

Раньше сов считали хранителями мира и защитниками от зла.

У некоторых племён совы были связаны с духами предков и рассматривались как священные существа.»

– А когда мы уже будем учиться этому? – вертелась Фукуро в нетерпении каждый раз, когда мама затрагивала эту тему.

– Позднее, – уклончиво отзывалась София.

Папа попытался объясниться:

– Да мама мне сама рассказывала! Во-первых, никто тебя не спрашивает, в какое время тебе удобно было бы связаться с предками. Они просто посылают тебе послания, когда им удобно. Видишь, как маму застали врасплох? А всё, не запомнила, не успела? Твои проблемы! Во-вторых, ты попробуй еще разбери эти послания! Это же чистые головоломки! Символы, картинки, знаки! Как будто иероглифы пытаешься расшифровать!

На этом моменте папа ясно осознал, что делает только хуже. Ведь в голове Фукуро тут же нарисовалась картинка – как она, вся в костюме первопроходца, светит фонариком на стену многовековой гробницы, а там! Всё сплошь в неизученных никем иероглифах, кошки и грифы, собаки и колесницы!

– Ну вот, я всё испортил, совёнка, – расстроился папа и даже вздохнул для верности. Фукуро стояла с опущенными плечами и смотрела в пол.

– Даже не знаю, поможет ли тут история…

На этом моменте девочка вскинула голову на отца, в янтарных глазах заплясали огоньки предвкушения.

– О том, как вы с мамой встретились?

– Возмоооожно, – заулыбался в усы папа и вальяжно пошёл вперёд по коридору в направлении к детской.

Фукуро поскакала вслед за ним, пытаясь запрыгнуть на него сзади. Наконец, она лишь крепко повисла на его руке и потащила в гнездо. Там они удобно раскидали подушки и улеглись в обнимку, папа достал телефон и открыл галерею фотографий.

Ох, как же Фукуро любила эту историю!

– Итак, – начал папа низким, бархатистым голосом. Этот голос папа обычно использовал для укачивания дочери.

«Но не в этот раз!» – пообещала себе Фукуро и превратилась в слух.

– Давным-давно, когда я ещё был молодым и совсем не седым… – на этих словах Фукуро легонько ткнула его локтем в бок, как бы говоря: «Эй, и ничего ты не седой!», – я каждое утро ездил на работу в свой университет, что был неподалёку. Автобус забирал меня ровно в 7 утра и привозил домой вечером.

Но вот однажды…

Я проспал! Безнадёжно, бесповоротно проспал! Как ошпаренный, несся я на остановку – но, увы, мой автобус давно ушёл. И решил я тогда…

– Сократить дорогу через лес! – не дала закончить папе Фукуро и повернула к нему голову. Она знала эту историю наизусть, но очень любила её в исполнении отца.

– Сократить дорогу через лес, – кивнул он.

– Солнце ещё не встало, но птицы уже заливались вовсю. Я прижимал к себе рабочие папки и тетради и очень торопился. Как вдруг… – и тут папа сделал театральную паузу и покосился на дочь. – Боковым зрением я увидел…

– Сову! – глаза у Фукуро вспыхнули, она не могла заставить себя лежать спокойно.

– Так, Фуко, ты хотела историю послушать или сама мне её рассказать? – папа наигранно сдвинул брови, хотя и продолжал улыбаться.

– Прости, прости, продолжай, – затараторила девочка и улеглась вновь калачиком у него под боком.

– Да, сову, – как ни в чем не бывало продолжил мужчина, – но на земле! Когда я присмотрелся, то понял, что нога её застряла в капкане! Птица была такой маленькой, такой беззащитной в этом большом куске железа, что моё сердце как будто попало в такой же капкан.

Забыв про экзамены, про университет, я кинул свои тетрадки у старого дуба, и медленно начал подходить к ней.

Она меня заметила и вяло забилась в капкане. Кажется, она пробыла здесь всю ночь, и силы почти оставили ее.

Фукуро закрыла глаза руками. Этот момент был самым напряженным для нее. Она все время в деталях представляла себе этот капкан: он казался ей большим, ржавым и скрипучим.

– Бррррр… – невольно поморщилась девочка и встряхнула плечами.

– Время для первой фотографии? – покосился на Фукуро папа.

– Да, покажи, покажи! – она убрала одну ладошку от глаза и заглянула в папин телефон. На фотографии был охотничий капкан, и в нем – маленькая-маленькая, размером с яблоко, сова. Она с тревогой смотрела в объектив.

– Ну, сфотографировал-то я ее тогда, чтобы деду показать и спросить, что с ней делать. А то мама твоя до сих пор мне вспоминает, что я ей в начале фотосессию устроил, вместо того чтобы помочь сразу. – Он виновато убрал телефон и продолжил.

– Деда дал инструкции, и я сразу приступил к делу!

– Ой, сразу он к делу приступил! – раздалось со стороны двери, и в детскую просунулась голова деда. – Я не помешаю? Вы же тут истории рассказываете? Так я там тоже, считайте, был! Участник, ветеран!

– Да мы почти закончили уже… – засуетился папа.

– Да ладно, ладно, ну шучу я, – деда с элегантным «Эээккх» перелез через бортик гнезда и начал подминать под себя оставшиеся подушки. – Сработал твой папа тогда что надо. И капкан по моим инструкциям разжал, и маму твою при этом еще больше не покалечил. В общем, настоящий герой. Ушло у него на это, правда, часа два, ну то кто ж считает…

– Папа!

– Молчу, молчу!

Папа с недоверием покосился на деду. Фукуро поняла, что рискует остаться без истории и потёрлась щекой о папино плечо.

– А дальше? Пап, а дальше что?

– Ну, что… А дальше мой мир перевернулся с ног на голову и уже никогда не был прежним! – на этих словах он стиснул Фукуро крепко-крепко.

– Первые лучи солнца показались над верхушками леса. И как только это произошло…

Сова, которую я так осторожно держал в руках, вдруг начала преображаться!

Ее крылья превратились в человеческие руки! Лапы – в ноги, клюв – в нос…

И буквально через несколько секунд я держал в руках не сову, а девушку!

Дед и Фукуро сидели тихо, как мышки.

А папа, казалось, вновь в своей памяти вернулся в тот момент. Его взгляд расфокусировался.

– Она была… она была такой необыкновенной! Длинные, густые волосы цвета вороньего пера, струились вниз по моим рукам и переливались на солнце.

А когда она подняла на меня глаза – все было решено.

Большие и выразительные, с золотым оттенком.. – с нежностью в голосе вспоминал папа, гладя Фукуро по голове.

– Как у меня? Как у меня же?

– А?

– Глаза как у меня?

– А, да, пушистик, прям как у тебя, – вернулся в реальность папа и рассеянно улыбнулся.

– Почему ты не испугался?

– Почему я не испугался… Это хороший вопрос, милая. Ну вот почему-то не испугался. Все казалось таким… таким… естественным. Я просто знал, что это – твоя будущая мама.

– А дальше, а дальше?

– Ну, дальше… Я все еще держал ее на руках и бормотал глупые фразы, чтобы успокоить. Так посоветовал деда. И вот сидим мы: я – в шоке, она – в страхе. А я все повторяю:

– Ну ничего-ничего, ну потерпи-потерпи, красавица, сейчас я тебе помогу и освобожу. Сейчас-сейчас, ну ничего-ничего.

И глажу ее по голове. И вдруг понимаю, что она не вырывается!

– Меня зовут София, – вдруг сказала она.

– Григорий, – отозвался я на автомате.

Ну, а дальше, дальше я принес твою маму на руках к нам домой, где мы с дедом ее выхаживали.

– Мы! Мы!!! – залился смехом дед. – Ты к ней подойти боялся лишний раз по началу! Все меня просил. – Но поймав строгий взгляд сына, дед закашлялся и добавил, – Но в остальном все так, вЫходили, вылечили, доверие, так сказать, заслужили.

– Рассказала она нам, кто она, откуда, про редкий ваш род. Ну а мы что. Хоть и люди науки, но когда ты вот так вот все перед своими глазами видишь – что ты с этим сделаешь. – И деда развел руками в стороны, как бы доказывая, что – ничего.

– А потом? Что было потом? – Фукуро даже привстала на локтях и повернулась к дедушке.

– Ой, ну потом было много чего.. – деда поправил подушки под спиной. – Например, вот, как мы с твоим папой язык совиный учили. Помню, сядет мама твоя по вечеру перед нами, двумя оболтусами, и начинает:

– Уу-уу-уу, Уу-уу-уу, – и головой еще так вверх вниз, вверх вниз.

И мы с папой как два болванчика – «У-у», ни бэ ни мэ.

– Но старались, повторяли, я вон – записывал даже, – и дед обернулся и показал куда-то пальцем в сторону шкафа, где хранились его старые записи.

– Папа-то твой, если б не пропускал занятия, так далеко бы пошел. А так – до сих пор говорит с жутким акцентом, – и деда безобидно махнул рукой.

– Как сипуха! – передразнил мамину интонацию папа и сам рассмеялся.

– Или вот, – продолжил дед, – как твой папа ухаживать за мамой по-совиным обрядам, значит, пробовал.

– Чтооооо? – глаза у Фукуро расширилились почти до размеров совиных. Этой истории она еще не слышала.

– Так! – подорвался папа. – Ей такие истории еще рано слушать!

– Ох, как он танцевал, – цокнул языком деда и покачал головой, как будто вспомнил те события.

– Папа!

– Молчу, молчу, – дед поднял вверх обе руки, и папа облегченно кивнул.

Фукуро разочарованно вздохнула и грустно посмотрела на деду: тот незаметно подмигнул ей. Девочка поняла, что эту историю она все же еще услышит.

Глава 6. Один неудачный день

Тем утром Фукуро была не в настроении. День не задался с самого утра и оставался таким вплоть до вечера, когда мама начала поторапливать её к их совместному вылету-тренировке.

Они проходили маневрирование: уклонение от препятствий, бесшумность, точность.

Охотились они, в основном, на мелких грызунов, насекомых и иногда на лягушек.

– Как француженки, – шутил дед.

А для успешной охоты без манёвров и бесшумности – никуда.

Вот только у мамы это получалось как-то само собой, в то время как для Фукуро это казалось чем-то невыполнимым.

– Может, у меня крылья просто не так устроены! – в отчаянии прокричала Фукуро, упала на кровать и закрыла лицо руками. – Я буду громкой совой! Громкой неуклюжей совой, ну и что!

– Не говори глупостей, ты – прирождённая сова! Возможно, даже лучше, чем я! Я это чувствую! – успокаивающе сказала София и присела рядом.

– Нет, ты всё врёшь! Ты так говоришь, только чтобы меня успокоить, – прозвучало сдавленно из подушки, в которую зарылось недовольное детское лицо.

– Стала ли бы твоя прабабушка врать? – невзначай бросила София и поднялась с кровати.

Два красных от слёз глаза показались над подушкой.

– Тебе это бабушка Фрея сказала? Что я буду хорошей совой? – глаза смотрели с недоверием и надеждой одновременно.

Но мама уже отошла от кровати:

– Собирааааайся! – лишь донеслось из другой комнаты.

Но и в эту ночь всё шло из рук вон плохо. Всё было не так. Лишь за первые 15 минут Фукуро дважды больно врезалась в деревья при тренировке резких разворотов. Её крыло один раз застряло в колючей ёловой лапе. Про бесшумность можно было даже не заикаться.

«Мыши в соседней деревне небось слышат, как я приземляюсь», – бурчала сама себе под нос Фукуро.

Обиднее всего в этом всём было видеть, как элегантно это получалось у мамы, как это ей шло. Она получала удовольствие, она закрывала глаза!

«Как бы мне хотелось хоть раз сделать так же! Быть такой же красивой, такой же беззвучной… так же закрывать глаза во время полёта…» – с грустью подумала Фукуро. И ровно в этот момент ветка, на которой она сидела, хрустнула, и Фукуро полетела вниз.

Мохноногие сычи – совсем нетяжёлые птицы, но для такой веточки и этого было достаточно.

– Урок номер 12: всегда проверяй, куда садишься! – донеслось задорно сверху. – Давай, малыш, догоняй, полетим на поле!

В голосе мамы Фукуро услышала насмешку.

«Ей смешно! Ей смешно, что я упала! Что я неуклюжая! Конечно, ей-то неизвестно, каково это… быть такой, как я…» – с обидой подумала Фукуро. И сразу на смену этому чувству пришла злость.

«Ну ничего! Я вам покажу! Вам смешно? Ну так смейтесь дальше без меня!» – боль и ярость пронзили детское сердце, сжали с невероятной силой.

И хотя у сов и нет слёзных желёз, чтобы плакать как люди, однако в тот момент глаза Фукуро покрыла какая-то пелена.

Она поднялась на лапы и зло посмотрела наверх, где над ветвями кружилась мама. Но вместо того, чтобы подняться к ней, она развернулась и неуклюже попрыгала вглубь леса.

Она слышала мамин призывный крик, но не отзывалась на него. Её несла злость и острая обида, чувство преданности. Крик сверху сменился на более тревожный.

Вдруг Фукуро увидела старую сосну.

Когда-то давно её верхушку надвое расколола гроза.

И теперь это было лишь старое мертвое дерево с небольшим дуплом посередине её шершавого, в трещинах, ствола.

«Тут и пережду» – решительно подумала Фукуро. «Буду сидеть здесь, пока она не поймёт…» – она походила на надувшийся перьевой комок.

В дупле девочка замерла. Тут было сухо и темно.

Темно было даже для неё. Многие думают, что все совы отлично видят в темноте, но это не совсем так. В абсолютной темноте, например, внутри полностью закрытого дупла, даже совы ничего не увидят.

Слух Фукуро обострился. Первые эмоции от побега улеглись, и теперь она слышала стук собственного сердца.

«Тук-тук-тук-тук» – раздавалось эхом по всему стволу до самой кроны. Девочке стало не по себе.

«Посидели и хватит» – успела подумать она, как вдруг уши уловили какой-то шипящий звук из глубины дупла.

– Шшшшщщщщч – донеслось чуть ближе, прежде чем Фукуро успела что-либо сделать. «В животном мире, – вспомнились ей слова дедушки, – побеждает тот, кто быстрее.»

Из темноты показались два черных, блестящих глаза.

Ещё мгновение, и в слабом лунном свете показалась вся голова. Пушистый короткий мех, небольшие прижатые уши, острый нос. Внимательный любопытный взгляд.

«Куница» – пронеслось в голове.

Фукуро проходила этих хищников на враговедении. Куницы находились в разделе «Высокая опасность: территория, гнезда, птенцы».

Фукуро услышала, как хищник сделал пару коротких вдохов – чтобы понять, кто перед ней. И кожей почувствовала, что она на чужой территории.

– Шшшшщщщщщ, – зазвучало с угрозой.

Куница оскалилась. Маленькие острые зубы блеснули в узкой пасти.

Фукуро вышла из оцепенения и закричала.

Это привело её саму в чувства, она начала биться, прыгать, махать крыльями. Словно бы кто-то её мог здесь услышать и помочь.

Она заливалась паникой и отчаянием и не сразу поняла, что кричит она «Маааааамааа!».

Крик глушился о стены старого дупла и тонул в недрах этого страшного дерева.

Ещё одна попытка отпрыгнуть – спиной Фукуро почувствовала стенку. Там, где был выход, теперь было лишь твёрдое дерево. Она отскочила не туда!

– Это конец, – чётко для себя осознала она. – Мне некуда бежать…

С замершим сердцем птенец обречённо смотрел в бездонные черные бусины. Темнота заполнила собой всё.

Время замедлилось. Вдох. Выдох. Шипения больше не было. Фукуро закрыла глаза.

– Пусть всё закончится быстро, пожалуйста, пусть только всё закончится быстро!…

Вдох, выдох,

– Сввввьииить, – раздалось откуда-то справа.

Фукуро распахнула глаза и закрутила головой. Тень перед ней исчезла. В дупле что-то происходило! Воробьиный сыч, вцепившись в ухо куницы, отчаянно клевал её в голову, в шею, бил крыльями и кричал. Но крик этот не был криком испуга или слабости, это был крик воина!

Маленький, в разы меньше своего врага, сыч боролся не на жизнь, а насмерть. Куница не ожидала нападения, и у сыча было преимущество. Но первый шок прошёл, и хищник резким движением головы стряхнул с себя нападавшего.

– Ррррррр, – раздалось глухое рычание. Это больше не было предупреждением.

– Фукуро, приготовься! – успела разобрать девочка.

На мгновение всё замерло. А затем София резко повернулась, взмахнула крыльями – и Фукуро вытолкнуло наружу. В следующий момент они обе были на свободе, в ночном небе.

– Малыш, ты в порядке? – София тяжело дышала. Хотя её голос был спокоен, но в глазах читалась буря эмоций. На клюве запеклась кровь и торчал мех. Несколько перьев из ее крыльев торчали неестественно.

– Да, мама, я… я просто… – Фукуро не могла подобрать слова. Она испытывала невероятную вину, стыд, шок, облегчение… Всё вместе! Эти чувства не могли уместиться в одной маленькой сове.

– Я рядом, я рядом, – повторяла София, когда они обе сели передохнуть. Фукуро кивнула, уткнувшись в мамины перья. Ночь продолжалась, но уроков на сегодня было достаточно.

Глава 7. Ты пахнешь слабостью!

Чем старше становилась Фукуро, тем бОльшую территорию ей разрешали исследовать. В начале: гнездо и детская, затем весь дом, а потом и задний двор.

– Между прочим, это гнездо – моих рук дело! – любил рассказывать папа. – Я собрал его сам, незадолго до твоего рождения. Сделал его специально таким большим, чтобы мама в человеческом облике помещалась в него в полный рост.

– А из чего? – спрашивала маленькая Фукуро.

– Ну, из веток, пуха, подушек, мха… Кстати, я перебирал этот мох вручную! А ещё бархата…

– Бархата?

– Да, бархата, это ткань такая. Твоя беременная мама настаивала на нём. Позже, впрочем, она так и не смогла объяснить, почему, – задумчиво почесал бороду папа. – А я тогда все рынки объездил в его поисках!

Днём, когда Фукуро была в человеческом облике, её перекладывали в детскую кроватку, которая стояла рядом. Над колыбелькой дедушка закрепил игрушку-карусельку, на которой висели разноцветные плюшевые совы и блестящие полумесяцы.

С началом первых полётов дом был снова улучшен: папа установил по всему потолку кольца, хваты, уступы – всё для того, чтобы дочь могла и в человеческом облике укреплять руки и тренировать ловкость.

– Давай, боец, поднажми! – папа носил малышку по дому, держал на вытянутых руках, чтобы она могла хвататься за колечки и прочие хваталки. Каждый день он давал ей всё больше самостоятельности. И вскоре она уже добиралась из детской до кухни, совсем не касаясь пола.

– Папина гордость, – тихо умилялся он из-за угла.

Однажды, когда Фукуро играла возле дома, из леса напротив она услышала чей-то голос. В детстве очень легко переходить с одного языка на другой, поэтому поначалу девочка даже не поняла, что этот голос принадлежал филину, а не человеку. Раньше она ни разу не видела филинов.

– Оставайся среди своих, человек, – разобрала она.

Фукуро застыла. Её глаза расширились, а слух напрягся.

– Ты – не сова! И никогда ей не будешь. Ты пахнешь слабостью, как все люди! – услышала она низкий, хрипловатый голос. Он доносился откуда-то из темноты, из ветвей высоких елей.

Фукуро убежала домой под ехидное ухание.

Дома она почувствовала себя в безопасности и расплакалась. Это было так обидно, так несправедливо, так непонятно.

«За что? Что она сделала этому филину?»

Несправедливость больно кололась изнутри, а слёзы все текли и текли.

Первым обо всем прознал дедушка.

Дедушку в дверях с ружьём поймала мама. Она заставила его спрятать ружьё, а следом – рассказать, что случилось.

Услышав всю историю, мама бросила вопросительный взгляд на дочь, как бы спрашивая – это правда?

Фукуро только успокоилась, но под пристальным маминым взором, снова расплакалась.

Горячие слёзы текли по пухлым щекам. Фукуро пыталась утереть их рукавом и сохранить хоть немного детского достоинства перед взрослыми. Но куда там!

Мама в лице не изменилась. Вернее, для незнающего человека, мама бы выглядела точно так же. Близкие же увидели едва заметную тень на её лице. Её глаза потемнели, зрачки сузились.

Волосы на руках Фукуро сами собой встали дыбом, и она попятилась назад.

В эту ночь мама улетела на охоту раньше обычного. Фукуро оставили дома.

– По делам, – между делом обронила София.

К рассвету она так и не появилась.

Папа то и дело подходил к одному окну, к другому, смотрел на часы и постукивал ногой.

Её заметили уже после восхода солнца. Она шла со стороны леса, а не со стороны луга, как обычно.

Шла легко, неторопливо и по пути собирала букет из полевых цветов.

Его она сразу же вручила дочери, как только зашла в дом.

Выглядела мама уставшей, но расслабленной.

Папа подхватил её на руки и понёс в комнату спать.

Филина девочка больше не видела.

Были ли это связанные события – она так и не узнала. Мама делала удивлённые (даже для совы) глаза и лишь пожимала плечами.