Текст книги "Охота за красоткой"

Линда Ховард
Охота за красоткой

Глава 1

Меня зовут Блэр Мэллори, я собираюсь замуж, а мойры решительно против… Терпеть не могу мойр, а вы? Хотя понятия не имею, кто они такие, эти гадины.

Я устроилась за обеденным столом, обложившись целым ворохом расписаний – моим, Уайатта, маминым и папиным, моих сестриц, мамы Уайатта, его сестры, детей и мужа, – смотрела то в расписания, то в календарь, отыскивая общий для всех свободный день, и конца-края этому занятию не предвиделось. Все были страшно заняты, просвет намечался только сразу после Рождества, а устраивать свадьбу в такой день я решительно не желала. Если мы поженимся на Рождество, все наши годовщины будут безнадежно испорчены. Уайатту просто не хватит фантазии придумать мне удачные подарки на два праздника подряд. Нет уж. Вредить себе я не стану.

– Ты пыхтишь и бурчишь, – заметил Уайатт, оторвавшись от чтения отчета.

На самом деле я только предположила, что он занят отчетом, ведь Уайатт – лейтенант местной полиции, а спросить не удосужилась. Лучше дождусь, когда он выйдет из комнаты, и сама прочитаю или хотя бы поищу знакомые фамилии. Вы изумились бы, узнав, что вытворяют люди, казалось бы, совершенно неспособные на дикие выходки. У меня самой глаза открылись только после того, как я начала встречаться с Уайаттом, ну и заодно почитывать его полицейские бумаги. Правда, если вдуматься, порядок событий был обратным, то есть сначала я сунула нос в отчеты, а уж потом случилось все остальное. В близком знакомстве с копами, определенно есть свои преимущества. От дефицита сплетен я не страдаю.

– И ты бы на моем месте пыхтел и бурчал, если бы сейчас не читал себе, а корпел над кучей расписаний.

– Я работаю, – возразил он – значит, у него и вправду какой-то отчет. Будем надеяться, что это занимательное чтиво Уайатт оставит без присмотра, когда выйдет в туалет или еще куда-нибудь. – Между прочим, тебе не пришлось бы возиться с расписаниями, если бы мы поступили, как я предлагал.

Помню я, что он предлагал: обвенчаться в Гетлинберге, в какой-нибудь обшарпанной свадебной часовне и, самое главное, взять с собой поменьше барахла. С часовней я еще могла бы примириться, но на торжественное событие однажды уже собиралась и твердо усвоила урок: как ни старайся, что-нибудь да забудешь. Не хочу в день своей свадьбы носиться как угорелая в поисках замены забытой вещи.

– Мы могли бы вообще обойтись без церковной церемонии, – добавил Уайатт.

Никакого понятия о романтике! Но тем лучше, потому что моей романтичности с лихвой хватит на двоих, а слащавость действует мне на нервы. С другой стороны, я твердо знаю, как полагается справлять свадьбы, и в доказательство хочу предъявить нашим детям фотографии.

Вот еще одна причина моей нервозности. Свой тридцать первый день рождения я уже отметила, а значит, еще на шаг приблизилась к амниоцентезу.[1]1
  Амниоцентез – прокол плодного пузыря, один из методов внутриутробной диагностики состояния плода.


[Закрыть] Сколько бы детей у нас ни было, я хочу родить их прежде, чем достигну возраста, услышав о котором, любая акушерка, не лишенная инстинкта самосохранения и нормального страха перед судебным преследованием, назначит амнио. Не хватало еще, чтобы меня тыкали длинными иглами в пупок. А если ребенку выколют глаз или повредят еще что-нибудь? Или пронзят меня иглой насквозь и воткнут ее в позвоночник? Помните, в «Питере Пэне» крокодил проглотил часы и они выдавали его приближение громким тиканьем? Так и мои биологические часы – тикают громче крокодильих. А может, там был аллигатор, а не крокодил. Не важно. Мои часы вместо «тик-так» говорят «ам-нио» (целиком слово не укладывается в ритм) и уже снятся мне в кошмарах.

В общем, мне надо побыстрее выйти замуж и перестать принимать оральные контрацептивы.

Уайатт уткнулся в свой дурацкий отчет, а я маялась с календарем и уже была готова завизжать от злости. Хоть бы попытался взбодрить меня, рассказать, что там, в отчете, чтобы я наконец решила, стоит его читать подробно или нет, – куда там, разве от Уайатта дождешься. Когда дело доходит до его работы в полиции, он превращается в жадюгу и даже со мной не желает делиться.

– Мне уже кажется, что никакой свадьбы не будет – мы так и не выберем время, – мрачно подытожила я, швырнув на стол ручку.

Вольготно развалившись на своем месте, Уайатт даже не шевельнулся, лишь удостоил меня ехидным взглядом.

– Если тебе трудно, предоставь это мне, – предложил он.

Судя по резким ноткам, Уайатт быстро терял терпение, ему надоели нескончаемые отсрочки и помехи. Он хотел жениться на мне, ему было неловко ночевать у меня дома, он вообще не понимал, зачем мне жить где-нибудь, кроме как с ним, и ради меня был готов примириться со всей «девчачьей чепухой», как он называл свадебную суету, чтобы поскорее перейти к важным мужским делам.

– Еще до конца недели ты станешь Блэр Бладсуорт.

– Но сегодня уже среда, так что… – Я осеклась и прямо похолодела, когда до меня дошел смысл его слов. Нет. Не-ет! Неужели я упустила самое важное, самое очевидное! Этого просто не может быть, разве что я свихнулась от страсти и потеряла способность мыслить. Лично меня такое оправдание вполне устраивало. Но что толку гадать, почему я так просчиталась, – этим ошибку не поправишь. Я схватила ручку и нацарапала роковые слова раз, другой – на всякий случай, просто убедиться, что у меня в голове не замкнуло контакты. Увы, не замкнуло.

– О нет! – Я в ужасе уставилась на то, что написала, и, конечно, привлекла внимание Уайатта, как и было задумано. Не то чтобы я планировала каждую мизансцену, но если возможность подворачивается сама собой… Словом, я скроила трагическую мину и объявила: – Я не могу выйти за тебя.

Лейтенант полиции Уайатт Бладсуорт, доминирующий самец, сверхкрепкий орешек и мужчина, которого я обожаю, склонился над столом и начал размеренно биться об него лбом.

– За что мне это? – простонал он. Бум. – Что я натворил в прошлой жизни? – Бум. – Сколько еще мне искупать грехи? – Бум.

Лучше бы не паясничал, а просто спросил, почему я не могу выйти за него. Наверное, просто пытался переиграть меня, вспомнив поговорку, что клин клином вышибают. Не знаю, что раздражает меня сильнее – обвинения в том, что я вечно делаю из мухи слона, или эти попытки переиграть меня. Да не родился еще на свет мужчина, которому… Не важно. Иногда лучше вовремя замолчать.

Я скрестила руки на груди и возмущенно уставилась на Уайатта. Не моя вина, что в такой позе моя грудь кажется выше и больше, и уж тем более я не виновата, что Уайатт ценит красоту груди – а также попки, ножек и любых других частей женского тела. Следовательно, к тому, что Уайатт поднял голову, хотел было снова брякнуться лбом об стол, но уперся взглядом в мою ложбинку и позабыл обо всем, я не имею никакого отношения. Я недавно приняла душ, после него оделась только в халат и трусики, а полы халата, как это у них водится, разошлись, поэтому между ними виднелась не только ложбинка.

Не устаю поражаться тому, как молниеносно действует на нормального здравомыслящего мужчину промелькнувший сосок. И хорошо, что действует.

А еще я не устаю благодарить Творца за то, как устроена наша жизнь. Слава Богу!

Но Уайатт сделан из крутого теста, не то, что заурядные мужчины, о чем он не устает напоминать мне: чаще всего он повторяет, что женится на мне из сочувствия к этим самым заурядным мужчинам, чтобы я не досталась кому-нибудь из них. Почему-то он вбил себе в голову, что в наших отношениях я стремлюсь верховодить, и если он до сих пор справляется со мной, значит, он неординарная личность. Терпеть не могу, когда он прав.

На мой сосок Уайатт воззрился с беспощадным и сосредоточенным выражением. Обычно оно появляется на лицах мужчин, которые хотят секса и не сомневаются в том, что его получат. Потом он прищурился и перевел взгляд на мое лицо.

Во-первых, замечу, что Уайатт умеет смотреть пристально, а его светло-зеленые глаза порой становятся пронзительными. И потом, он полицейский, а я, кажется, пару раз уже упоминала: копы умеют сверлить глазами так, что перед ними любой человек чувствует себя бабочкой на булавке. Но и я не какая-нибудь рохля, поэтому дала Уайатту достойный отпор. Выдержав долю секунды, я сделала вид, будто только сейчас заметила распахнувшийся халат, привела себя в порядок и как ни в чем не бывало подняла глаза.

– Ты сделала это нарочно, – упрекнул он.

– Это же халат, – возразила я. Обожаю указывать на очевидное, особенно когда спорю с Уайаттом. Он прямо из себя выходит. – Они всегда распахиваются.

– Значит, ты не отрицаешь вину.

Не понимаю, с чего он взял, что если я уклоняюсь от прямого ответа, значит, признаю беспочвенные обвинения. Но я имела полное право решительно отвергнуть их, ведь вся эта сцена с соском – чистейшее совпадение, к тому же удачный шанс не упустит ни одна женщина, если она не полная дура.

– Отрицаю, – вызывающе произнесла я. – Ты только о сексе и думаешь, а я пытаюсь вести серьезный разговор.

Конечно, Уайатту пришлось доказывать, что я ошибаюсь. В запале он шмякнул отчетом по столу.

– Ладно, будет тебе серьезный разговор.

– Он уже начался. Мяч на твоей стороне площадки.

Уайатт сощурился так, что я сразу поняла: мысленно он перематывает разговор в обратном порядке. Но он держался молодцом и справился всего за пару секунд.

– Итак, почему ты не можешь выйти за меня? Но прежде заруби себе на носу: мы обязательно поженимся. Даю тебе еще неделю, и если за это время ты не выберешь подходящую дату, все будет по-моему, даже если придется похитить тебя и волоком утащить в Лас-Вегас.

– В Лас-Вегас? – Я поперхнулась. – В Лас-Вегас? Ни в коем случае! По милости Бритни свадьба в Лас-Вегасе – ужасающая пошлость. Нет уж, Вегас – только через мой труп!

Судя по виду Уайатта, он снова был готов биться головой об стол.

– Что ты несешь? Какая еще Бритни?

– Не важно, мистер Тупица. Просто раз и навсегда забудь о свадьбе в Лас-Вегасе и вычеркни его из списка.

– Да мне уже все равно – можем жениться хоть посреди автострады, – отозвался он.

– Лично я хочу выйти замуж в саду твоей мамы, но свадьба теперь вообще под вопросом, потому что я не могу стать твоей женой. И точка.

– Давай-ка попробуем еще раз, с самого начала. Почему не можешь?

– Потому что после свадьбы меня будут звать Блэр Бладсуорт! – взвыла я. – Ты же сам только что сказал!

Феноменальная забывчивость!

– А-а… помню, – с озадаченным видом отозвался он.

И все. Ничего-то он не понял.

– Я просто не могу. Слишком вычурно выходит. С таким же успехом я могу сменить имя на Баффи.

Помню-помню, брать фамилию мужа я не обязана, но в начале переговоров полезно забирать покруче, чтобы сразу отвоевать себе пространство для маневров. Переговоры открыла я. А Уайатту было вовсе незачем знать, что он в них участвует.

Его недоумение достигло предела, и он сорвался:

– Кто эта чертова Баффи? О ком ты вообще говоришь?

Пришла моя очередь биться головой об стол. Неужели он никогда в журналы не заглядывал? И не смотрел по телевизору ничего, кроме игр с мячом и новостей? Я вдруг ужаснулась, осознав, что мы принадлежим к совершенно разным культурным прослойкам, и если не считать футбольных матчей, которые я обожаю, нам и посмотреть-то вместе по ящику будет нечего. Не видать нам уютных семейных вечеров вдвоем, в романтическом мерцании голубого экрана! Придется прикончить Уайатта, и все присяжные женского пола меня безоговорочно оправдают.

За один миг передо мной пронеслась вся наша будущая жизнь. Мне придется заводить собственный телевизор, а значит, и отдельную гостиную, чтобы смотреть его… Иными словами, без полной перестановки в доме Уайатта не обойтись. При этой мысли я сразу воспрянула, потому что лишь теперь поняла, как преподнести Уайатту новость о грядущем ремонте. Мне нравится его дом, по крайней мере, в общих чертах, но интерьер в нем выдержан в строго мужском стиле, а значит, для жилья непригоден. К нему определенно требуется приложить мою руку.

– Ты не знаешь, кто такая Баффи? – прошептала я, в ужасе вытаращив глаза. Играть так играть!

В голосе Уайатта появились умоляющие нотки – еще чуть-чуть, и заскулит.

– Прошу, просто объясни, почему ты вдруг решила, что не можешь выйти за меня!

Такой довольной, как в эту минуту, я себя давно не чувствовала. Чертовски приятно видеть, как взрослый мужчина превращается в скулящего щенка. Правда, Уайатт еще не скулил, но был на пределе, а этого мне вполне достаточно – довести его до такого состояния не так-то просто.

– Да потому что имя Блэр Бладсуорт звучит невыносимо претенциозно! – Кажется, у меня недержание длинных слов. – Что подумают люди, услышав его? Что так могут звать только придурочную блондинку, которая надувает пузыри жвачки и навивает волосы на пальчик. Никто не станет воспринимать меня всерьез!

Уайатт потер лоб, словно у него заболела голова.

– Столько шума из-за того, что «Блэр» и «Бладсуорт» начинаются на «б»?

Я возвела глаза к потолку.

– Ну наконец-то дошло!

– Бред собачий.

– А блаженство было так близко…

Та-ак! С какой стати из меня полезли слова на «б»? То одно, то другое. Когда меня что-нибудь бесит и беспокоит (опять! опять!), моя речь так и пестрит аллитерациями.

– В фамилии Бладсуорт нет ничего претенциозного, она сочетается с любым именем, – заявил Уайатт и нахмурился. – Вполне приличный корень «блад»,[2]2
  Blood – кровь (англ.).


[Закрыть] как в словах «кровавый» или «кровопролитный». Где же тут вычурность?

– Что ты в этом понимаешь! Ты не знаешь даже, кто такие Бритни и Баффи.

– И знать не хочу, мне на них не жениться. Я женюсь на тебе. В самое ближайшее время. Хотя, конечно, стоило бы провериться у психиатра.

Мне захотелось пнуть его. Вечно он делает вид, будто жизнь со мной – тяжкое испытание, а со мной на самом деле очень легко поладить – спросите хоть у моих подчиненных. Я – владелица фитнес-клуба «Фанаты тела», все сотрудники которого обожают меня, потому что я хорошо плачу им и ни над кем не измываюсь. Найти общий язык мне не удалось только с нынешней женой моего бывшего мужа, которая пыталась меня прикончить, да с Уайаттом, и то лишь потому, что мы пока притираемся друг к другу. Просто мы оба сильные личности, вот и стараемся застолбить свою территорию.

Правда, был у меня еще один враг – Николь Гудвин, психопатка, стерва и наглая подражательница, которую убили на стоянке возле клуба, но ее уже нет в живых, так что она не считается. Бывают минуты, когда я почти готова простить ей стервозность, потому что благодаря ей, в мою жизнь после двух лет отсутствия вернулся Уайатт – только не спрашивайте, почему мы расстались. Но едва я вспомню, чего натерпелась из-за Николь, даже когда ее убили, от желания простить ее и следа не остается.

– Ладно уж, избавлю тебя от визита к психиатру. – Я прищурилась, глядя на Уайатта. – Свадьбы не будет.

– Будет. Не важно какая.

– Но не могу же я всю жизнь отзываться на имя Блэр Бладсуорт! Впрочем… – Я постучала пальцем по подбородку и устремила взгляд в темноту дворика-патио. Грушевые деревья за патио были озарены белым светом фонарей, который превращал мой крохотный дворик в изысканную декорацию. Что и говорить, красивый вид, мне будет недоставать его в доме Уайатта – пусть попробует возместить мне эту потерю! – Я могла бы оставить фамилию Мэллори.

– Даже не мечтай, – отрезал Уайатт.

– Но сейчас многие женщины оставляют свою фамилию.

– До других мне нет дела. А ты возьмешь мою.

– В деловых кругах меня уже знают как Блэр Мэллори. И потом, мне нравится моя фамилия.

– Фамилия у нас будет одна и та же. Точка.

Я одарила его сладкой улыбкой.

– Как это мило с твоей стороны! Спасибо, что согласился поменять фамилию на Мэллори. Идеальное решение, на которое способен только уверенный в себе мужчина…

– Блэр.

Он поднялся, возвышаясь надо мной, и свел брови на переносице. Рост Уайатта – метр восемьдесят с лишним, поэтому ему легко казаться внушительным.

Я тоже поднялась, чтобы уравнять позиции, и нахмурилась совсем как он. Мой рост на двадцать пять сантиметров меньше, но я приподнялась на цыпочки и вскинула голову, так что мы стояли почти нос к носу.

– Ждать, что я откажусь от своей фамилии, а ты при этом оставишь свою, – архаизм какой-то…

Он прищурился и процедил сквозь зубы:

– В дикой природе самец мочится, чтобы пометить свою территорию. А я прошу тебя всего лишь взять мою фамилию. Выбирай.

У меня волосы встали дыбом – вообще-то дурацкое выражение, можно подумать, обычно они приклеены к голове!

– Не вздумай пометить меня! – возмущенно воскликнула я.

Уайатт действует на меня молниеносно, и в этом есть как плюсы, так и минусы. За доли секунды я представила себе, как он выполняет угрозу, и поперхнулась смехом.

На этот раз он был так зол, что успокаивался на целую секунду дольше, но потом заглянул в вырез моего халатика, изменился в лице и потянулся ко мне.

– Брось, – буркнул он, когда я попыталась потуже затянуть пояс.

Секс с Уайаттом подобен урагану. Обычно он сопровождается мощным выбросом всевозможных гормонов из… В общем, откуда они всегда появляются. От секса я без ума, потому что всегда могу рассчитывать на парочку оргазмов, вдобавок за два месяца помолвки жар не угас: Уайатт по-прежнему набрасывается на меня где угодно. Не при посторонних, само собой.

Снимать с меня халат он не стал, поскольку тот ему нисколько не мешал, только стащил трусики. Благодаря халату я не ободрала ягодицы о ковровое покрытие на полу столовой, куда он уложил меня, развел в стороны мои ноги и занял позицию между ними. В зеленых глазах Уайатта плескались страсть, чувство собственника, триумф и другие мужские эмоции, которым нет названия.

– Блэр Бладсуорт, – объявил он жестко, нацеливая пенис. – Никаких переговоров.

Он вошел в меня, увесистый, жесткий и такой возбуждающий, что у меня перехватило дыхание. Я впилась ногтями ему в плечи и сжала ногами его бедра, стараясь прильнуть к нему, хотя сердце уже сбилось с ритма, а глаза закрылись сами собой. Уайатт подхватил левой рукой мою согнутую ногу, развел ноги пошире и проник еще глубже, до упора. Он содрогался, его дыхание стало хриплым и прерывистым. Секс оказывал на нас одинаковое действие: мы оба наслаждались им.

– Ну хорошо, – простонала я, когда из головы уже улетучивались мысли. – Но ты мой должник! Навсегда, до конца жизни!

Тоже мне, «никаких переговоров». А чем мы, по его мнению, только что занимались?

Уайатт прорычал что-то неразборчивое и продолжал вонзаться в меня, пока у меня перед глазами не замерцали звезды. С последним ударом он наклонился и припал поцелуем к моей шее.

Минут двадцать мы отдыхали, потные, измученные и безумно счастливые. Отдышавшись, Уайатт поднял голову и отвел с моего лица прядь волос.

– Месяц, – произнес он. – Даю тебе ровно месяц начиная с сегодняшнего дня. Либо мы поженимся за это время, либо все будет по-моему – я сам решу, где, когда и в чьем присутствии. Ясно?

Еще бы. Брошенный вызов я замечаю сразу. Уайатт не шутил. Пора было набирать обороты.

Глава 2

На следующее утро я первым делом позвонила маме.

– Я проиграла спор с Уайаттом, теперь придется организовывать свадьбу впопыхах. У меня всего один месяц.

– Блэр Элизабет, как ты это допустила? – после паузы потрясенно спросила мама, и я поняла, что речь идет о первой части фразы.

– Ввязалась в стратегическую битву, – объяснила я. – И напрасно. Но я только вчера вечером сообразила, что после свадьбы меня будут звать Блэр Бладсуорт, сообщила ему, что оставляю свою девичью фамилию, а он так и взвился. Словом, он предложил выбирать: либо он помочится на меня, чтобы пометить свою территорию, либо я беру его фамилию.

Мама расхохоталась, еле выговорила сквозь смех: «Стало быть, теперь он твой должник!» – и снова зашлась хохотом. Обожаю маму – ей ничего не надо объяснять. Она без лишних слов понимает меня – может быть, потому, что мы очень похожи. При всем упрямстве, изворотливости, чувстве собственника и прочих чертах характера, которые присущи Уайатту, исход вчерашнего спора мог измениться лишь в том случае, если бы я решила порвать с ним, а я этого не хотела, вот и пришлось маневрировать, заключая мир на наиболее выгодных условиях. Теперь он мой должник. Вечный долг – полезная штука.

– Но он предъявил мне ультиматум: или мы женимся в течение месяца, или свадьба будет такой, как захочет он.

– Это какой же?

– Если мне повезет, вообще без церковной церемонии. Если не повезет – в Лас-Вегасе.

– Фу! После Бритни? Какая пошлость!

Видите? Я – настоящий мамин клон.

– Вот и я так думаю, но он бросил мне вызов. Придется в ускоренном темпе приводить планы в исполнение.

– Сначала надо составить эти планы. «Жениться» – это не план, а конечный результат.

– Знаю. Просто я пыталась подстроиться ко всем и каждому, но теперь об этом не может быть и речи. Отсчет времени начался вчера вечером, осталось всего двадцать девять дней, и мы поженимся. А гостям придется перенести свои дела, иначе нашей свадьбы они не увидят.

– А почему именно двадцать девять, а не тридцать? Или тридцать один?

– Уайатт заявляет, что поскольку в четырех месяцах года тридцать дней, значит, такова официальная продолжительность месяца.

– В феврале вообще двадцать восемь.

– Или двадцать девять. Но февраль не считается, Уайатта все равно не переубедишь.

– Ясно. Ладно, значит, всего двадцать девять. Следовательно, на тридцатый день, считая с сегодняшнего, вы должны пожениться. На это он согласится?

– Он обещал дать мне полных тридцать дней – значит, должен. – Я схватила блокнот и ручку, с которыми просидела несколько часов накануне вечером, и начала составлять список. – Платье, цветы, торт, украшения, приглашения. Никаких подружек и шаферов. Никакого смокинга для жениха – обойдется костюмом. Пожалуй, выполнимо.

Свадьбе вовсе незачем быть пышной, чтобы запомниться на всю жизнь. Без лишних ухищрений я легко обойдусь, но хочу, чтобы все было красиво. Поначалу я думала ограничиться одной подружкой и шафером для жениха, но потом решила обойтись минимумом.

– Заказать торт будет непросто. Остальное угощение можно купить где угодно, но торт…

– Понимаю, – кивнула я.

Мы обе тяжело вздохнули. Свадебный торт – произведение искусства. Его наспех не делают. Очередь к хорошим кондитерам надо занимать за несколько месяцев.

– Тортом я займусь, – пообещала мама. – Попрошу помощи у моих должников. И привлеку Салли: ей не помешает отвлечься и поменьше думать о Джазе.

Грустная тема. Салли и Джазу Арледжу светит развод после тридцати пяти лет супружеской жизни – конечно, если разногласия не решатся сами собой. Салли – лучшая мамина подруга, поэтому мы целиком и полностью на ее стороне, хотя и глуповатого Джаза мне ужасно жаль. Салли пыталась сбить Джаза машиной, и он совершенно напрасно отскочил в сторону – если бы ей удалось задуманное, они были бы квиты, Салли простила бы мужа за то, что он продал ее бесценную антикварную мебель. Но Джаз увернулся – думаю, помог инстинкт самосохранения, – а Салли врезалась в дом, и сработавшая подушка безопасности сломала ей нос. Словом, Джаз крепко влип.

– Сегодня я открываю клуб, а Линн закрывает. – Линн Хилл – моя заместительница. – Вечером пройдусь по магазинам, – сообщила я маме. – Основательно пройдусь. Есть предложения?

Мама назвала мне адреса нескольких магазинов, и мы попрощались. В течение дня мы созванивались еще несколько раз, мама держала меня в курсе последних событий. Я даже не сомневалась, что к свадебной суматохе подключатся мои сестры Шона и Дженни.

Я поставила перед собой простую и ясную цель: в ближайшие дни найти свадебное платье, чтобы хватило времени на переделку, если она понадобится. На платье как из волшебной сказки я не замахивалась: такое у меня однажды уже было, когда я выходила замуж в первый раз. Но сказка не удалась, брак распался. Поэтому теперь мне хотелось подыскать что-нибудь простое, классического силуэта, чтобы выглядеть на миллион долларов и заодно распалить Уайатта. Если мы с ним уже спим вместе, это не значит, что роскошная брачная ночь нам не полагается!

Хорошо бы найти какой-нибудь способ отказывать ему в сексе весь ближайший месяц, чтобы к свадьбе довести до кондиции. Но когда речь заходит о сексе с Уайаттом, выдержка мне изменяет. Он легко прорывает мою жалкую оборону и в мгновение ока пробуждает во мне страсть.

Может быть, на время переселиться к его матери? В этом случае ему придется умерить аппетиты – впрочем, с него станется утащить меня к себе в берлогу и устроить ночь блаженного разврата. Обожаю.

До меня вдруг дошло: если весь месяц Уайатт будет лишен секса, значит, лишусь его и я. Целый месяц без него! Пожалуй, идею с похищениями стоит принять на вооружение.

Теперь понимаете? Я совершенно беспомощна, а Уайатт беззастенчиво пользуется этим.

Да уж, веселенький месяц мне предстоит.

Днем Уайатт позвонил мне на работу. Я как раз занималась на тренажерах – мне приходится поддерживать форму, чтобы служить рекламой клуба, иначе в него никто не станет ходить, – но прервалась, чтобы ответить на звонок. Правда, я не знала, кто звонит, пока не увидела номер, и думала, что опять услышу маму, которая названивала мне с самого утра.

– В кои-то веки смогу вырваться отсюда пораньше, – сообщил Уайатт. – Хочешь, поужинаем где-нибудь?

– Не могу, у меня запланирован шопинг. – Я унесла телефон к себе в кабинет и поплотнее прикрыла дверь.

Уайатт относится к шопингу чисто по-мужски, то есть с глубоким и нескрываемым отвращением.

– А может, магазины оставишь на другой раз?

– Нет. Другого раза не будет.

Повисло молчание. Когда Уайатт делает в разговоре со мной такие паузы, значит, ищет в моих словах скрытый смысл или ловушки. За что ему отдельное спасибо: приятно, когда тебя считают опасным противником.

Наконец он высказался:

– Зачем ходить по магазинам, если все равно времени ни на что не хватит?

Я страдальчески закатила глаза, хотя и понимала, что Уайатт этого не увидит. Пардон, но, если времени в обрез, чем же мне еще заниматься, если не шопингом? Что же теперь, смотреть на обалденные туфли, но не покупать их только потому, что некуда носить, да и от цены глаза на лоб лезут? Купи обязательно, дорогая. Не хватало еще всю жизнь терзаться из-за перерасходов по кредитке! И даже если эти туфельки тебе не по карману, примерить-то можно? А вдруг, когда ты сможешь их себе позволить, будет уже слишком поздно? Так и останешься с носом и без приглянувшихся покупок – потому что вовремя не поняла, как полезно создавать стратегические запасы.

Я рывком вытащила себя из раздумий и вернулась к Уайатту.

– Конца света я пока не жду. Все дело в тебе и последнем сроке, на котором ты так настаиваешь.

– А, понял. Мой последний срок.

Его голос звучал так самодовольно: он добился своего, фигурально выражаясь, дал мне пинка, чтобы я наконец плюнула на плотное расписание родни. Я слишком хорошо знала Уайатта и не сомневалась, что он приведет угрозу в исполнение, – иначе тактика пинка не сработала бы.

– Из-за твоего последнего срока, – милым голоском продолжала я, – мне весь месяц будет некогда перекусить, не то что устраивать романтические ужины. Я должна найти свадебное платье сегодня же, чтобы его успели перешить. У тебя есть черный костюм?

– А как же.

– Вот его и наденешь на свадьбу, если манжеты не обтрепались. Иначе и тебе придется заняться шопингом, потому что обтрепанных манжет на нашей свадьбе я никогда тебе не прощу. Клянусь, я превращу твою жизнь в ад.

– Только попробуй, и я живо с тобой разведусь. – Его голос стал ленивым и насмешливым.

Мне так и представлялось, как поблескивают его зеленые глаза.

– Не надейся, развод ты не переживешь: я пущу в дело зубы и когти, я тебя из-под земли достану. И Шона тоже тебе спуску не даст. А мама натравит на тебя весь свой женский клуб.

Шона – юрист, но это Уайатта не остановит: он привык общаться с ними и потому совсем не боится. Однако к моей маме он питает уважение, замешенное на подлинном страхе. А уж она точно натравит на него женский клуб.

– Говоришь, так будет всю жизнь?

– Да уж можешь мне поверить. – Выдержав паузу, я добавила: – Всю твою жизнь.

Меня прямо бесит, когда я пытаюсь подкинуть Уайатту пищу для размышлений, а он потешается над моими словами.

– Ладно, манжеты проверю, – пообещал он. – Какого цвета должна быть рубашка?

А-а, значит, все-таки мотает на ус.

– Белая или серая. Попозже сообщу.

Я твердо убеждена, что все внимание на свадьбе должно доставаться невесте, а дело жениха – не затенять ее. Да, я помню, что свадьба общая, но ведь для Уайатта это всего лишь способ узаконить наши отношения, чтобы я жила с ним под одной крышей и рожала ему детей. Если он вообще думает о детях, что маловероятно.

– Облегчи мне задачу. Белые рубашки у меня уже есть.

– Облегчить задачу тебе? После того как ты связал меня по рукам и ногам идиотским последним сроком?

– Чем еще я тебя обидел – кроме того, что вынудил сегодня разгуливать по магазинам?

– Думаешь, текст приглашения составится сам собой? И разошлется гостям? А угощение появится из воздуха?

– Ну обратись в банкетную службу.

– Не могу, – подпустив в голос меда, ответила я. – Договариваться с банкетными службами надо за несколько месяцев до свадьбы. А у меня этот месяц всего один. То же самое касается свадебного торта. Придется искать кондитера, который согласится изготовить его в экстренном порядке.

– Купи торт в булочной.

Я убрала от уха телефон и уставилась на него, гадая: неужели меня соединили с инопланетянином? Затем снова приложила аппарат к уху и поинтересовалась:

– Скажи, ты принимал хоть какое-нибудь участие в подготовке к своей первой свадьбе?

– А как же. Явился на церемонию, встал, куда велели, и стоял смирно.

– На этот раз так легко не отделаешься. Займешься цветами. Попроси свою маму помочь тебе. Все, мне пора, люблю-целую.

– Э-э!.. – услышала я встревоженный возглас в трубке и отключилась.

Остаток дня я развлекалась, представляя себе панику Уайатта. Будь он похитрее, он бы первым делом позвонил своей матери, но при всем своем уме он, прежде всего, мужчина. Значит, он примется расспрашивать женатых сержантов и детективов, помнят ли они свадьбы, и если да, о каких цветах речь. Если повезет, к концу дня до Уайатта дойдет, что я имела в виду вовсе не цветы в горшках с землей. Может, у него даже возникнет подозрение, что ему поручена покупка букета невесты, – ошибочное, между прочим, такую важную задачу я даже любимому мужчине не доверю. К завтрашнему дню кто-нибудь из коллег Уайатта припомнит, что стоял под чем-то вроде арки, увитой какими-то цветами, может, даже розами, а сам Уайатт обнаружит, что завтра вечером я занята, и с ужасом осознает: он сам лишил себя секса на ближайший месяц. Люблю, когда все идет как по маслу, а вы? Конечно, такой важный пункт программы, как цветы, пускать на самотек я не собиралась. Я позвонила маме Уайатта – она классная, до сих пор не могу поверить, что мне так повезло со свекровью, – и посвятила ее в подробности.