Текст книги "Древняя магия Рождества. Йольские традиции темнейших дней года"

Линда Рэдиш
Древняя магия Рождества

Linda Raedisch

The old Magic of Christmas:

Yuletude Traditions for the Darkest Days of the Year

Text copyright © 2013 by Linda Raedisch

© Ш.Маршал, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Начнем!

Дойдя до конца нашей истории,

мы будем знать больше, чем теперь [1]1
  Пер. А. Ганзен, П. Ганзена.


[Закрыть] .

«Снежная королева», Ганс Христиан Андерсен [2]2
   Все прямые цитаты из «Снежной королевы» взяты из моего собственного рассыпающегося экземпляра «Сказок Ганса Андерсена» в клетчатом переплете, изданного Thomas Y. Crowell & Co в 1897-м году. Подозреваю, перевод там слишком уж витиеватый, викторианский, но именно к нему я привязалась. – Здесь и далее прим. автора, если не указано иное.


[Закрыть]

Введение

Рождество, по своей сути, туманная штука. Эта книга исследует тонкости того, как оно стало таковым – надеюсь, без полного рассеивания этого самого соблазнительно мерцающего тумана. Если вы готовы глубже познать это темное время года, если не боитесь открыть дверь странному призраку или сморщенной ведьме, если хотите ощутить мурашки по коже, которые не имеют ничего общего с приходом зимних холодов, то вы по адресу. Пусть это и не детская книга, ее написала любительница сказок, и по ее страницам разбросаны отсылки на Ганса Христиана Андерсена, Клайва Стейплза Льюиса, Джона Рональда Руэла Толкина и некоторых других авторов, кого, наверное, сразу с Рождеством и не свяжешь. И повсюду будут встречаться упоминания моей самой любимой детской сказки, «Снежной королевы», в которой храбрая юная Герда добирается – подчас даже босиком – из родной мансарды до цветника ведьмы, лагеря разбойников и через всю Лапландию к холодному чертогу в крепости Снежной королевы, чтобы спасти душу своего товарища по играм, Кая. «Снежная королева» – это, строго говоря, не совсем рождественская история, однако земли, где проходит Герда, во многих случаях являются теми же землями, по которым шествовала и древняя йольская богиня со свитой из фейри, призраков и гоблинов.

Чтобы влюбиться в рождественские праздники, не нужно быть христианином. Нам всем попадались эти стикеры, взывающие, мол, «Помни про Христа в Рождество Христово!». Я предпочитаю толковать сие в самом позитивном свете, как призыв к христианам познать свою веру еще глубже. Язычники поступают точно так же. Несмотря на то что вы, быть может, слышали, заприметить старых богов и богинь на современных празднованиях не так уж легко, но какое же счастье тайком разглядеть, как один из них подбирается к чаше пунша или врывается с веточкой омелы. Праздничный сезон длинный, в нем требуется участие тысяч действующих лиц, и у всякой ведьмы, тролля и домового есть своя роль.

На этих страницах вы встретите уйму эльфов, как светлых, которые, как и следовало ожидать, стали игрушечниками под трепещущей занавесью северного сияния, так и темных, что рыщут в лесах, скрывая лица от солнца. Полагаю, что Йоль и предшествующие ему дни – лучшее время, чтобы сопоставить наше более позднее восприятие этих земных духов с тесными отношениями, которые были у наших предков с ними в прошлом.

Среди язычников и не только бытует мнение, что Рождество, к которому мы привыкли – изначально языческое празднование, а его ритуалы – основательно украшенные попытки первобытных людей возродить умирающие угли солнца. Хоть сей миф и хорош сам по себе, на самом деле это лишь часть истории. Некоторые существа, которых вы вот-вот повстречаете, откровенно языческие, другие – плоды в высшей степени христианизированного воображения. Подавляющее большинство – смесь обоих.

Когда будете перелистывать страницы этой книги, я хочу, чтобы вы чувствовали, словно приоткрываете скрипучую дверь древней церкви, но за ней не покрытые пылью скамьи, а девственный лес, по листве падуба скользит лунный свет, и среди ветвей снуют призрачные духи. Надеюсь, что вы, дорогой читатель, тоже удивитесь открытиям, которые я сделала во время собственного путешествия сквозь этот лес. На первый взгляд, шведская Люсия в короне из свечей и кроваво-красном кушаке – наиболее вероятный кандидат на древнее олицетворение солнца (или жертвы оному), однако все, как выясняется, обстоит иначе. (В День святой Луции вас, вероятно, тоже удивит то, что вы обнаружите под юбками Богемской Люси!) Впрочем, итальянская ведьма Бефана – ее имя означает «Богоявление», а история неразрывно связана с той, что повествует о трех волхвах, поднесших золото, ладан и смирну Младенцу Иисусу, – своим существованием обязана сколько Евангелию от Матфея, столько и германской богине.

Нельзя отрицать, что Рождество всегда было связано с выбором, покупкой, упаковкой и вручением подарков. Римские Сатурналии, ранний предшественник нашего праздника, отмечался обменом свечами, глиняными куколками и безделушками. Подарки, в конце концов, это жест доброй воли, особенно когда передаешь капельку с трудом заработанных денег вниз по социальной лестнице. Нет, не нужно закатывать пирушку, но празднующим Рождество стоит найти время и увидеть в своих ближних, как пытался объяснить племянник Скруджа дядюшке, «таких же людей, как они сами, бредущих одной с ними дорогой к могиле, а не каких-то существ иной породы, которым подобает идти другим путем [3]3
   Пер. Т. Озерской.


[Закрыть]».

Что подводит нас, вестимо, к трем Духам Рождества, известным всему миру: Прошлых Лет, Нынешних и Будущих Святок. «Рождественская песнь» была далеко не первым и не последним рассказом о привидениях, вышедших из-под пера Чарлза Диккенса. Не он и изобрел жанр; Диккенс вывел закрепившуюся литературную форму к новым высотам. В его воображении Рождество и мир духов увязались столь тесно, что он приберегал самые жуткие идеи для публикации в декабре.

Когда выковывалось наше собственное яркое, светлое американское Рождество, определенные установки, верования и ритуалы исчезли, ибо такова природа традиции. Некоторые обычаи переживают столетия, а иные испускают дух под подолом рождественской ели, едва родившись. Чем оставлять эти обрезки лежать грудой на полу мастерской Санты, я собрала горсть и поднесла их грубые края к свету. Присмотритесь. Пусть я не могу с уверенностью пообещать вам веселое Рождество, я могу точно сказать, что оно будет интересным. Многие из вас, вероятно, придерживаются мнения, что Рождество – это праздник для детей. Я не соглашусь. Рождество предназначено прежде всего для того, чтобы безопасно попугать детей, а иногда заодно и себя.

Когда-то рождественский сезон тянулся от позднего октября до второго февраля. Стоит заметить, что Барборки с метлами в руках предсказуемо явятся в канун Дня святой Варвары (третье декабря), и можно рассчитывать, что Бефана пронесется по небу с мешком подарков в канун Богоявления (пятое января), однако, когда дело касается порядка сей потусторонней процессии, правила редко бывают твердыми и жесткими. Если я упомянула, что определенное событие происходит в определенной провинции в сочельник, это не означает, что аналогичный ритуал не проводят в канун Нового года или Богоявления где-нибудь еще. В раннем Средневековье рождественские праздники, как считалось, начинались первого ноября, но имейте в виду, что средневековое первое ноября отличалось от нашего [4]4
   Календарь из 365-ти дней, всем нам знакомый, изобрел Юлий Цезарь (или некто, трудившийся у него) в 46-м году до нашей эры. Это юлианский календарь, или старый стиль летоисчисления. Потому что Земля завершает оборот вокруг солнца не прямо-таки ровно за 365 дней, с течением столетий случилось нечто вроде смещения времен года, которое не мог исправить даже юлианский високосный год. Наконец, в 1582-м, папа Григорий XIII (или некто, трудившийся у него) убрал десять дней из осени того года, доработал високосную систему и тем самым создал грегорианский календарь, или новый стиль. Григорианский календарь, который обещает многим снежное Рождество каждый год, принимали нестройными рядами по всему западному миру с 1582-го по 1923-й годы. Что должно пояснить, почему тринадцатое, двадцать первое и двадцать пятое декабря одновременно провозглашены днем зимнего солнцестояния. А когда принимаешь в расчет еще и церковный календарь, землевладельческий, древнеисландский и лунный, к которому упорно цепляется Пасха… само по себе чудо, что можно вообще в принципе прийти к некоторому согласию, когда дело касается современных праздников.


[Закрыть]. То, что мы сейчас зовем «Хэллоуин», для древних кельтов было ночью, что предшествовала началу зимней половины года и, таким образом, становилась чем-то вроде кануна Нового года. А для англосаксов то, что мы зовем началом зимы, было серединой зимнего сезона.

Как и в моей первой книге, «Ночь ведьм: фольклор, традиции и рецепты для празднования Вальпургиевой ночи» (Night of the Witches: Folklore, Traditions & Recipes for Celebrating Walpurgis Night), многие сверхъестественные существа, которые вам встретятся на этих страницах, по происхождению германские. Однако народные поверья и традиции, как и создавшие их люди, зачастую плавно смешиваются друг с другом вместо того, чтобы распределяться по четко академическим категориям. Наше путешествие в мир Рождества заведет нас в глубь кельтских, итальянских, балтийских и славянских земель. С таким раздольем персонажей необходимо где-то подвести черту, и я решила подвести ее около католических и бывших католических стран северной и центральной Европы, включая, разумеется, рассадники рождественской жути – Исландию и Британские острова. А еще случится небольшая вылазка в Северную Америку, правда, лишь в связи с укладами Старого света, которые там сохранились. Вместе с тем ни одна книга рождественских страшилок не будет полной без греческих калликанзаросов, что незваными гостями в Сочельник проскальзывают вниз по дымоходу и устраивают разгром. Хоть они принадлежат к восточной, православной традиции, но тоже встретятся вам на этих страницах, как и горстка северных рождественских зверей (как озорных, так и милых), странный вампир и несколько неупокоенных духов детей.

Ну и куда же в Рождество без веточки чего-нибудь зеленого? Сейчас как никогда Рождество – праздник тепличный. До пришествия пуансеттии, рождественского кактуса [5]5
  Имеется в виду шлюмбергера (лат. Schlumbergera). Это растение также называют декабристом. – Прим. ред.


[Закрыть] и пышного йольского цикламена почетное место на окне, алтаре и среди украшений зала занимали растения поскромнее. Наряду с остролистом и омелой вы встретите более необычные – иногда заколдованные – сезонные растения, включая плющ, можжевельник и морозник черный.

Смею заверить, здесь есть на что посмотреть, помимо пары зеленых венков, чудаковатых ведьм и симпатично мерцающих привидений. Лишь немногие из духов, которых вы здесь встретите, заставят вас вздрогнуть, ведь цель этой книги – изведать тайну Рождества, а не вызывать полномасштабный ужас. И все же, перевернув ее последнюю страницу, вы больше не сможете отмахнуться от знакомого стука по крыше – мол, это копыта оленей. Когда услышите перезвон колокольчиков и хриплое «хо-хо!», станете выглядывать Дикую охоту, а не сани Санты, и как только смените лист календаря на декабрьский, будете настороже – вдруг раздастся глухой удар метлы, шелест соломы или поскрипывание березовых прутиков об оконное стекло.

Подобно тому, как беспрестанно меняющееся событие, которое мы зовем Рождеством, не завершалось с наступлением 25-го декабря, эта книга не заканчивается с Заключением. После него вы найдете «Календарь рождественских духов и чар», он поможет и разложить все по полочкам и продлить торжество. Там вам как на ладони откроется весь праздничный период – а еще несколько любопытных деталей сверхъестественного мира, которые больше нигде в книге не встречаются. В глоссарий я вынесла понятия, не объясненные в тексте. К их числу относятся как знакомые слова, точное значение которых, тем не менее, способно ускользнуть от читателя, например, «прялка» или «жаровая труба», так и те, что, вероятно, читателю и вовсе никогда не встречались, вроде «примстав» и «Дни поста и молитвы». Глоссарий также вмещает мои попутные размышления, которые я не включила в основной текст, дабы не прерывать повествование.

Глава 1. Тысяча лет зимы

Если вы говорите по-английски, то привыкли посвящать свои четверги германскому богу Тору [6]6
  Thursday – англ. четверг. Происходит от древнеанглийского þunresdæg – «День Тора». – Прим. ред.


[Закрыть]. По тому как гномоподобные ниссе и томтены, которые стерегли скандинавские подворья, отказывались работать в ночь четверга, мы можем сделать вывод, что они почитали бога грома. Культ Тора всегда пользовался популярностью, так что сухонькие старички вполне могли быть его подчиненными, но сперва стоит рассмотреть, как скандинавские, германские и англосаксонские народы считали дни. Равно как евреи начинают все свои праздники на закате перед днем, которым они значатся в календаре, германские язычники считали дни не от рассвета до рассвета, а от заката до заката. Поэтому многие – если не большинство – ведьм, призраков и гоблинов, которые встретятся вам на страницах книги, приходят ночью, предшествующей дню святого покровителя.

Как только в четверг, день Тора, сгущаются сумерки, мы вступаем в канун пятницы или, в воображении германских язычников, канун дня Фригги. Фригга обитала вместе с прочими небесными богами в Асгарде и была женой короля Одина. Она была чуть менее распутна, чем богиня плодородия Фрейя, и бесспорно более заинтересована в домоводстве, а особенно в изготовлении ткани. (Правда, нельзя сказать, что Фригга и Фрейя не два лика одной богини, ведь это тоже весьма вероятно.) Фригга появлялась на северном небе в виде своей прялки – созвездии, более знакомом нам, современным людям, как Пояс Ориона. Прясть в канун дня Фригги было запрещено; пустая прялка рядом с корзиной полных катушек показывала богине, что вы прилежно трудились и могли позволить себе, подобно ниссе и томтенам, денек расслабиться. Но к Двенадцатой ночи, кануну Богоявления (6 января) лучше бы вам спрясть всю шерсть и лен в доме, потому как с окончанием рождественских праздников настанет пора ставить большой вертикальный станок, и у вас должно быть достаточно нити для ткачества.

В альпийских землях Фригга была известна как Перхта, Берхта или Берта, и ее культ продолжал процветать много после того, как богинь смыло рекой времени. Дабы ясно показать, что она больше не причисляется к божествам, теперь ее часто именуют «фрау», что означает «госпожа». Еще ее называют Шпиннштубенфрау, то есть Госпожа прядильни. В Скандинавии льдистого мерцания прялки Фригги в небе было достаточно, чтобы девы трудились как пчелки, однако в других краях приходилось напоминать юным пряхам, что богиня, заглядывая на Богоявление в окно, совершенно не хотела видеть облако шерсти или льна, что томятся на прялке. В Германии, Австрии и Швейцарии существовало множество баек о том, как фрау Берхта растаптывала или даже поджигала брошенные на полпути нити.

Пусть в наши дни мало кто занимается пряжей самостоятельно, последние три четверга перед Рождеством по-прежнему принадлежат фрау Берхте. Она не всегда является сама в эти Ночи Берхты, как их называют в некоторых частях Альп; для этого у нее имеются слуги. Они, в основном, наводят шороху. Баварские дети, которые по собственному желанию временно поступали на службу к фрау Берхте, носились по округе, швыряли в окна и двери сухие горошины, бобы и мелкие камешки, напоминая всем, что грядет Рождество. Из-за шума эти четверги стали известны в Германии как «Ночи стука». Хозяева домов вознаграждали детей за изгнание злых духов из-под стрехи. Если случалось так, что дети ухитрились по ходу дела потревожить Берхту, они не страшились погони – прежде чем броситься за нарушителями своего спокойствия, ведьма была вынуждена сперва пересчитать все бобы, попа́давшие ей в палисадник.

Роятся белые пчелки

В «Снежной королеве», когда за окном кружат пушистые белые хлопья снега, старенькая бабушка говорит маленьким Каю и Герде: «Это роятся белые пчелки!»[7]7
  Пер. А. Ганзен, П. Ганзена.


[Закрыть]. Позже Кай замечает королеву пчел, которая опустилась на край пустого цветочного ящика – «женщину, укутанную в тончайший белый тюль, сотканный, казалось, из миллионов снежных звездочек». В андерсеновской Дании не было фрау Берхты, однако писатель много путешествовал по Европе, включая альпийскую глубинку, где более крупные слуги Берхты по-прежнему собирали своей Пчелиной королеве, как они ее называют, дань. Пусть самой королевы нигде не видать, ее слуги прилежно являются к фермерским калиткам в причудливых резных масках из дерева. Они напоминают, что именно фрау Берхта укутывает поля снегом, дабы почва отдохнула и подарила на следующий год богатый урожай. И уж лучше фермеру сделать этим трудягам-пчелкам подношение, если он хочет, чтобы они вернулись, станцевали на полях в конце зимы и благословили пахотную землю.

В Ночи Берхты австрийские слуги богини выходят на улицы и поднимают шум – звенят коровьими колокольчиками, выводят нестройные мелодии на скрипках. Подобные мероприятия не всегда ограничивались четвергами Адвента или Австрией. За две недели до Дня святого Андрея (30 ноября) в 1572-м году некий Ганс Бухманн заявил, что сверхъестественные силы перенесли его из леса около немецкого Ротенберга в итальянский Милан. Когда на него впервые набросились, он решил, что это пчелиный рой, однако затем жужжание превратилось в жуткий визг скрипок. Мы не знаем, что на самом деле стряслось с Гансом – прямо перед исчезновением он без спросу одолжил деньжат, а потому имел массу причин сочинить эту историю, – однако здесь любопытно то, что он догадался упомянуть, как его поднятию и полету над верхушками деревьев предшествовало пчелиное жужжание. Возвращаться в Ротенберг ему пришлось своим ходом, и добрался он только к Сретению Господню (2 февраля).

В Альпах того же века явление Залиге Фройляйн – Блаженных дев, которые приходят в ночи попробовать оставленные на столе подношения, предваряла похожая на жужжание пчел музыка, но более тихая, нежели та, что слышал Ганс Бухманн. Эти Благословенные, как их еще называют, в перспективе станут свитой Младенца Христа и сменят гудение перезвоном крошечного колокольчика. Тем не менее, везде, где Берхту помнят под ее собственным именем, мы наверняка услышим жужжание струн или, по крайней мере, какой-то намек на пчел.

С высоты птичьего полета

А еще хаос устраивало более северное воплощение Берхты, фрау Холле. Она заботилась о младенцах, умерших до того, как их успели покрестить. Поля, над которыми пролетала на метле фрау Холле со своими приемными детьми на Рождество, были особенно щедры на следующий урожай, но если вам вдруг случится увидеть этих духов, проносящихся над головой, останетесь слепым. Фрау Холле в итоге лишилась посвященного ей времени на севере, однако благодаря братьям Гримм осталась увековечена в сказке.

Фрау Холле – типичная немецкая домохозяйка. Снег – это гусиный пух, который кружится в небе, когда она встряхивает свою объемистую перину; туман – это пар, что поднимается от кастрюль на ее печи; а гром – это вращение ее катушки льна. Фрау Холле всегда рада хорошей помощнице. Чтобы претендовать на должность горничной в ее доме, сперва пришлось бы пройти через воду – либо заводь, где она купалась, дабы снова стать молодой, либо обычный колодец.

В сказке братьев Гримм «Госпожа Метелица» трудолюбивая, хоть и, по всей видимости, неуклюжая девушка роняет в колодец веретено. Разумеется, прыгает за ним следом и вдруг оказывается в чудесном, полном цветов и солнечного света мире. Она бесцельно бродит и по пути помогает хлебу, который вот-вот сгорит в печи, и тяжело склонившейся под весом спелых плодов яблоне. Наконец прибыв к избушке, девочка встречает старуху с длинными зубами, которая представляется госпожой Метелицей и предлагает ей местечко у себя. Девушка остается готовить, убирать и помогать вытряхивать перины, пока не начинает тосковать по родному дому. Госпожа Метелица без возражений ее отпускает, а на пороге и вовсе осыпает золотыми монетами.

Позже в тот же колодец прыгает и ленивая сводная сестра девушки – проверить, что она сумеет выудить у старухи. Она проходит мимо беды как хлеба, так и яблони, в избушке всего-навсего водит пальцами по пыльной мебели и вяло похлопывает постель. А когда объявляет, что с нее хватит, получает на голову ведро смолы.

Пусть немецкая фрау Холле, как известно, себя запустила, ее утрата юной красоты ничто по сравнению с ужасом, который являет собой Перхта. Альпийская Перхта – то, какой фрау Холле могла бы выглядеть в отражении того дьявольского искажающего зеркала, которым Андерсен открывает «Снежную королеву». Имя «Перхта» восходит к четырнадцатому столетию, а вот первое письменное упоминание жуткой ведьмы, которая возглавляет зимние празднества, встречается в Зальцбурге в десятом. Кто знает, сколько она прожила до того? Разумеется, колдунья не всегда носила имя «Перхта»; Якоб Гримм предлагает нам версию, что ее имя, возможно, происходит от древневерхненемецкого giperahta naht, или «сияющая ночь», то есть Богоявление (6 января) – ночь, когда над Вифлеемом засияла Звезда. Тот факт, что у старой ведьмы все еще есть свой собственный Перхтентаг, или «День Перхты», 6-го января, и что ее прославляют на протяжении всех Святок таким мероприятием, как Перхтенлауф, или «Бег слуг Перхты», является огромным достижением.

Да, у Перхты действительно есть симпатичная сторона, которую воплощают «красивые перхтены», что облачаются в цветочные головные уборы в форме конуса, но большинство ее приверженцев выглядят как волосатые рогатые чудовища с огромным, искривленным в гримасе ртом. Эти «злые перхтены» не только уродливы, но и шумны. Среди их обязанностей – забираться на крыши деревенских домов и бросать в трубы снежки.

Как Перхте удалось продержаться так долго? Причина определенно не в том, что она хорошенькая или любезная. Одним из секретов ее долголетия может быть привычка совать свой длинный нос в дела других людей, как мы увидим в канун Дня святой Варвары и святой Луции в девятой главе. Перхту изображали с нечеловечески длинным носом по крайней мере с пятнадцатого столетия. Иногда ее описывают как «железноносую», но ее австрийское прозвище, Шнабельперхт, «Клювоносая Перхта», подходит ей гораздо лучше. Предполагалось, что у Перхты еще должна быть одна косолапая нога, якобы от постоянного нажатия на педаль прялки, но, скорее всего, это была гусиная или лебединая лапа. Эти птичьи рудименты, наряду с белыми перьями, которые фрау Холле заставляла сыпаться с неба, наводят на мысль, что Перхта может принимать облик птицы – а это древняя привычка германских богинь, таких как Фригга и Фрейя.