Текст книги "Одержимые"

Глава VIII. Двойная игра

Когда Владимир впервые увидел Драгомира Новака, то понял, что нашёл своё дело жизни. Годы унижений, ненависти и насмешек определённо стоили того, чтобы стать помощником этого человека. С каждым годом у Драго появлялись новые враги, и Владимир никогда не оставался без работы. Выяснял, следил, связывался со службами безопасности и с полицией. Он мог бы считать себя вездесущим, но детство и юность избавили его от гордыни. Вспоминал тихие улочки Нахаловки, покосившийся забор, маленький двор на три дома и вечно сплетничающих соседок, развешивающих бельё на улице. Помнил, как боялся даже пить из колонки у дороги, опасаясь получить удар в затылок. Помнил свои кражи в продуктовых магазинах. Первых клиентов на радиорынке. Кутёж на Левом берегу Дона, где располагались кафе, рестораны и базы отдыха. Многочасовые партии в бильярд с «нужными людьми» в комплексе недалеко от Солёного озера… Всё это осталось лишь надоедливыми картинками в памяти.

Теперь перед ним сидела Марина Вербицкая, с её неопытностью и заносчивостью. Эта девчонка отчаянно храбрится, поэтому работа с ней предстоит непыльная. Зря старается! Владимир не мог припомнить ни одного случая, чтобы Драгомир добровольно расстался с тем, что ему удалось заработать, украсть, выманить или найти по чистой случайности. Как бы теперь чех не относился к деньгам, своего он не отдаст никому и никогда. Правда, до сих пор никто так открыто не выступал против него.

Эта тощая блондинка не представляла собой опасности, но при желании могла доставить массу хлопот. Даже то, как Драго смотрел на неё, таило в себе предвестие приближающейся опасности. Стоит ему потерять бдительность, как девчонка тут же ринется на поиски. Пока что она растерянно смотрела вслед удалявшемуся Драгомиру. Перед ней стояла чашка с нетронутым кофе.

– Допивать кофе будете? – поинтересовался Владимир, в упор глядя на Марину.

– Нет, – она покачала головой.

– Тогда завтра в девять встретимся здесь и поедем в клинику, – кивнул он и покинул столовую вслед за Драго.

На следующий день Владимир дождался, пока Марина покончит с завтраком, и они вместе выйдут на улицу. Распахнув перед ней дверь серебристой «Шкоды», Владимир кивнул в сторону пассажирского сиденья. Бросив на него осторожный взгляд, девушка села в машину. Какое-то время он побродил вокруг автомобиля, сбрасывая налипший мокрый снег со стёкол. Видел, как Марина нервничает и кусает нижнюю губу. Её руки, сцепленные в замок и лежащие на коленях. Неестественно прямая спина. Ей определённо понравится в клинике…

– Как вы уже заметили, мы находимся не так далеко от центра, – произнёс Владимир, когда они отъехали от ворот Братства. – Пока едем, могу побыть вашим пражским гидом, но про рестики типа «Святой Клары» меня не спрашивайте! Не по вкусу мне то, что там готовят.

– В Братстве еда вкуснее? – Марина краем глаза наблюдала за ним. Владимир хмыкнул.

– Намного, если думать о вечном. Так вот, вон там, за деревьями, Тройский замок с фонтанами и лабиринтами. Пока вы тут, можно было потратить время с пользой и прогуляться по окрестностям.

– Я здесь по делу.

– Скучная вы барышня, Марина Викторовна! Тут один зоопарк чего только стоит! А на том берегу есть ещё парк Стромовка, но в такую погоду там лучше не бродить, горло можно застудить. Хотя, может вам бы понравилось кормить уток. Или сходили б в планетарий, что ли…

– Вы давно знаете господина Новака? – перебила она его. – Как вы с ним познакомились?

Владимиру хотелось ей рассказать всё, во всех подробностях, и понаблюдать за её реакцией. Насладиться тем, как с её лица сползает надменная маска. Как округляются зрачки. Сбивается дыхание…

– Уже давно, – буркнул он.

– Вы не похожи на других членов Братства.

– Почему это?

– Вы из другого теста, Владимир.

– Из другого теста, да с южных краёв, – отмахнулся он. – Вот побудете здесь подольше, всякого люда насмотритесь.

– Из южных краёв? Откуда же? И как вы здесь оказались?

– Я из Донских земель буду, – усмехнулся Владимир, неотрывно следя за дорогой. – Здесь оказался по делам. Хочешь жить – умей вертеться!

– Стало быть, вас не было в том театре этих… Сатурналий?

– Я обеспечивал безопасность.

Марина промолчала, наблюдая за тем, как они ехали вдоль Влтавы. Тройский замок давно пропал из виду, словно спрятавшись за тёмной массой голых деревьев. Над дорогой висели вспененные низкие тучи, похожие на наковальню. Владимир поморщился: Европа ему так и не пришлась по душе, но здесь было лучше, чем в России. Здесь всем плевать, кто он и какой национальности. Плевать на его русский акцент. Плевать на его прошлое.

– Нам нужно доехать до вокзала Голешовице, – сообщил он, не желая ехать в молчании, – а там уже по Партизанской улице поедем в сторону Стромовки. А там и рукой подать до церкви святого Антония Падуанского.

– Вы верите в бога? Или в богов?

– Я верю в себя, и этого достаточно.

– Но как вы тогда стали членом Братства? – допытывалась Марина. – Ведь как я поняла, здесь важна определённая вера…

– Чёрта с два! Тут каждый верит, во что хочет. Неужели вы до сих пор не поняли этого? Какой толк верить во что-то одно, обладая, например, гнилой душой? Ну, или когда рыльце в пушку!

– Но я не понимаю, – Марина спрятала руки в рукавах пальто. Бросила на Владимира косой взгляд.

– А нечего тут понимать, – Владимир цыкнул зубом и повернул на мост. – Драго много времени провёл за изучением истории и мифологии. Он фанатеет от эпохи Древнего Рима.

– Да, я заметила.

– Ну, так вот. Где-то вычитал, что все последующие культы были передраны у римлян. Вот и по-своему решил восстановить справедливость. Так сказать, чтобы не предать забвению. Чистый энтузиазм! А старое на новый лад всегда кажется свежим. Вот к нему и потянулись люди. Как там говорят, «попал в тренд» на античность. Приелось людям, видимо, всё остальное! Хотят почувствовать себя особенными, избранными, мать их за ногу.

– И… им это удаётся?

– Да сами сейчас всё увидите, чтоб я не играл в «испорченный телефон».

Когда они подъехали к длинному белому зданию под серой крышей, то Владимир неспешно припарковался и, не говоря ни слова, вышел из машины. Подождал, пока Марина присоединится к нему и вскоре они шагали по светлому коридору к стойке дежурной медсестры.

– Марина Викторовна будет нам помогать. Считай, как на стажировке, – хмыкнул Владимир, представляя её дежурной медсестре, Софии. – Здесь много наших, поэтому не удивляйтесь, что часть медперсонала говорит по-нашенски.

– Уголок России в Чехии? – поддела Марина.

– Ага. Райский, – Владимир откашлялся. – Просто делайте то, что скажет София, и будет вам счастье, как говорится. Но держитесь подальше от Наташки – та ещё сказочница…

– А кто это?

– Ну, большинство пациентов – безвредные товарищи. Их контролируют, лечат, и всё такое, но Наташка – особый случай. Клиника! Она ж припадочная, совсем дурная делается. Завтра её переводят в другую больницу, раз мы бессильны помочь этой заблудшей душонке. Поэтому её палата запирается на ключ. Ну, мало ли.

– Она так опасна? – нахмурилась Марина. Владимир видел её растерянный взгляд, устремлённый на сосредоточенное лицо медсестры средних лет, которая со скучающим видом заполняла какую-то анкету на чешском.

– Ну, если из человека дурь лезть начинает, то он опасен, – хохотнул Владимир и подмигнул Софии. – Наташка ведь настоящая жертва конспирологических теорий! Ну, знаете ли, мерещатся рептилоиды и вселенские заговоры. Как-то она заявила, что Драго – это вроде Анубиса, который провожает души в загробный мир. Видимо, фильмов насмотрелась! Представляете? Жаль, у меня диктофона не было в тот день, когда она такие перлы выдавала! Точно кукухой поехала баба…

– Да уж, – Марина отвела от него взгляд. Владимир видел, как на окнах колышутся лёгкие занавески от приоткрытой форточки. Молодого парня в голубом халате, провожающего тщедушного вида старичка в одну из палат. Золотистые пылинки, кружащиеся в воздухе. Стойкий аромат неизвестных благовоний, которые так любит Драго… Владимир откашлялся. Редкостная дрянь!

– Пойдём, покажу. Начнём знакомство с нашим увлекательным аттракционом, – Владимир взял Марину под локоть и повёл вглубь коридора – туда, куда не проникал солнечный свет. Остановившись у одной из дверей с зарешёченным окошком, продолжил: – Наташка будет вас обхаживать, мол, своя же! Захочет переманить на свою сторону. Тут вам и тайные масонские собрания, и убиение невинных младенцев, и сатанизм и коррупция вместе с ними. Но это ж всё враки. Да, Натали?

Он постучал в дверь и усмехнулся.

– Пошёл на… – донёсся в ответ резкий женский голос. Словно не слыша последующих ругательств в свой адрес, Владимир подмигнул Марине.

– О чём и речь. Таких баб, как она, пруд пруди! – повернувшись снова к зарешёченному окошку, сказал громче: – Натали, хорош матюкаться! Я привёл новую помощницу. Её Мариной кличут. Ты только ерундой ей всякой голову не забивай, и она принесёт тебе всё, что нужно. Будешь хорошо себя вести, подадут чай с бубликами. Слышишь меня, эй?

В ответ прозвучал новый поток ругательств. Владимир только цыкнул зубом и отвернулся.

– Я приеду к пяти. Сдайте часы, ручки, карандаши, серьги, телефон и что там у вас есть Софии на хранение. Ну, мало ли. И из волос, это… пучок делать надо. Не ходите с распущенными.

– Поняла. – Марина бросила задумчивый взгляд на запертую дверь.

– Даже не думайте, – предупредил её Владимир. – Опасная баба.

– И не собиралась, – Марина отвернулась от него. Чтобы занять руки, принялась заплетать волосы в косу. Владимир вновь хмыкнул и, попрощавшись с Софией, вышел на улицу.

Всё шло так, как он и предполагал. Девчонка закусила наживку.

Глава IX. Испытание

Казалось, прошла вечность прежде, чем Марина вновь оказалась перед дверью с зарешёченным окошком. В её руках был поднос с обедом, который они вместе с медбратом Давидом разносили по палатам.

– Я справлюсь, – заверила она молодого парня. Тот испуганно моргнул, но отпер дверь палаты Натальи.

– Dobrá1515
  Хорошо (чешск.).


[Закрыть], – кивнул медбрат и отошёл в сторону.

Перед тем, как оказаться внутри, Марине пришлось писать под диктовку письмо для внучки одного из пациентов, считать петли для вязания у бабушки из соседней палаты, слушать путаные истории о родственниках, кошках и подарках, раскладывать капсулы по таблетницам, учиться измерять давление и пульс под внимательным взглядом Софии. Марина то и дело поглядывала на часы, ожидая, когда они с Давидом возьмут тележку с подносами, и начнут развозить обед по палатам. Вряд ли они пройдут мимо той самой Натальи! А если именно она является самым адекватным пациентом клиники? В то время как остальные слепо верят в ложь ISF?

Войдя в палату, Марина обвела взглядом светлое помещение. Наталья – мирного вида женщина слегка за сорок, читала газету, сидя на своей койке. Её рыжеватые волосы были собраны в хвост, больничная пижама в порядке. Никаких признаков сумасшествия – бреда, галлюцинаций, безумного взгляда и слюней. Марина отмахнулась от стереотипов, увиденных в фильмах, и постаралась улыбнуться пациентке. Приблизившись, поставила поднос на невысокий белый стол, купленный, видимо, в «Икее», как и единственный табурет. Нервно убрала выбившуюся из пучка прядь волос за ухо. Сделала осторожный вдох.

– Наталья, я – Марина, принесла вам обед.

– Чего тебе надо? – проворчала женщина, не отрывая взгляда от страницы, которую читала.

– Я – дочь Веры Вербицкой, – неуверенно произнесла Марина, решив начать с главного, пока у неё есть время. – Вы знали мою мать?

– Да, – Наталья оторвалась от газеты и прищурила глаза. Облизала сухие губы. – Её ж убили.

– Так это вы написали мне письмо? – быстро спросила Марина и посмотрела в сторону выхода, где маячил Давид.

– Какое? Я тебя не знаю. А Веру знаю. Они её убили. Убили, понимаешь? Или глухая?

Марина почувствовала неясную тревогу. Женщина казалась разумной, её взгляд был ясным, речь прямая, без запинок. Что-то было явно не так.

– Зачем они это сделали?

– Они со всеми делают это. Со всеми! Поступают, как хотят. Вертят всеми, как хотят! Один удар – и дух вон!

– С кем ещё они так делают?

– Да со всеми, кто тут окочурился, понимаешь? – Наталья отложила газету и встала с койки. Марина невольно отметила, что женщина выше её на полголовы.

– Как они это делают? – Марина чувствовала растущую тревогу в груди, но не могла пошевелиться под пристальным взглядом пациентки.

– Один укольчик, – Наталья вновь прищурила глаза. – Приезжают сюда богатеи. Но некоторых ссылают сюда за хорошие денежки. И всем выгодно, чтобы о них позабыли. Ты же знаешь, кто правит этим миром, верно?

– Предполагаю, – осторожно ответила Марина. Вид медбрата в дверном проёме немного успокоил её.

– Вот весь ответ! Они чуют в этом Новаке чужого. Как змей-искуситель! Он дует им в уши, а они и рады слышать. А потом – бац! – и дух вон!

– Почему вы так считаете?

– А почему я здесь? Всё из-за них. Этот долбодятел Вова тоже такой же! Тоже пытался заткнуть мне рот, пока я не прокусила ему руку. Кровищи-то было… У-у-у… – Наталья скривилась в горькой усмешке. – А меня не убивают потому, что я слишком много знаю о них. Я – женщина учёная, не с глухой деревни. Все-все их тайны знаю! И если ты мне поможешь, то я всё тебе расскажу. Без утайки!

– Как я могу вам помочь? Я здесь вроде стажёра…

– Всё просто, – Наталья заговорщицки подмигнула. – Выпусти меня отсюда. Если мир не узнает правду, то здесь всем хана придёт! Всем этим милым старичкам и бабулькам! Твоя мать уже на том свете, остальные к ней скоро присоединятся. Нельзя, чтобы им всё сошло с рук!

– Как умерла моя мама? – Марина пыталась направить собеседницу в нужное русло. – Она лежала здесь, в палате?

– Нет, но я знаю где. Да-да, знаю! Никто тебе не расскажет, что её надоумили поклоняться Юпитеру. Сказали, что он – «Оптимус Максимус Сотер». Лучший. Величайший. Спаситель! И только он прислушается к её мольбам! И она уверовала. Ей давали электричество, ведь Юпитер – это бог грома и молний. Онкологическая электромагнитная терапия, которая уже давно устарела! И ты думаешь, она бы выжила? Нет! Они упустили время. Они убили её.

– Моя мама с кем-нибудь общалась? Дружила? С кем я ещё могу поговорить здесь?

– Всё, что ей было нужно, она получала от Новака и не здесь, а в онкоцентре. Но были ещё люди… Я расскажу тебе и о них, если выпустишь меня из этой тюрьмы.

Марина бросила опасливый взгляд на Давида, на лице которого читалась неуверенность. Видимо, он уже готов вмешаться, и медлить было нельзя. Но она долго колебалась, потому что лицо Натальи мгновенно исказилось болью и яростью. Издав приглушённый вопль, женщина набросилась на Марину, сжав ладонями за шею. Упав на пол, Марина тщетно пыталась высвободиться из сильных рук пациентки, но та упёрлась ей коленом в грудь.

– Да ты такая же, как они! Как это я сразу не распознала? – шипела Наталья. – Такая же, как они! Это они тебя подослали! Прячут свою змеиную кожу под милыми улыбочками! Твари они все! Твари!

Марина уже не слышала, как коридор наполнился гулом голосов. Не слышала окрики Давида, пытавшегося разнять их. Видела лишь то, как перед глазами начала сгущаться тьма.

Та самая тьма, в которую когда-то ушла мама.

Глава X. Жертвенный агнец

Марина очнулась в полной темноте. Она надсадно закашлялась и потрогала горло. Оно словно пылало огнём, отдавая болью в голову. Пыталась сесть, но обессиленно откинулась на подушку. Вспомнила, какой ненавистью полыхали глаза Натальи, когда она бросилась душить её. Хриплые ругательства. Холодные длинные пальцы. Тяжёлое дыхание. Ударившись головой об пол, Марина чувствовала, как лишь мгновение отделяет её от смерти. Но раз она жива, то ей нужно бежать отсюда как можно скорее. Что она получила от Натальи? Только бессвязный бред, мутные намёки и покалеченную шею. Зачем Драгомиру Новаку убивать людей в клинике? Ведь можно выманивать миллионы без подобных ухищрений! Люди влезают в кредиты после одного лишь звонка или смс от мошенников! Для этого им не обязательно быть старыми или больными…

Почувствовав чьё-то лёгкое дыхание, она с трудом повернула голову налево, и ей удалось рассмотреть в темноте очертания мужчины на фоне более светлого окна. Видела тусклый уличный фонарь, теряющийся в туманной дымке. Слышала лёгкий перестук капель по черепичной крыше. Не понимала, где она оказалась – даже кровать под ней была другой, с более жёстким матрасом.

– В Братстве нет понятия греха, – негромко произнёс Драго. – Оно появилось только с христианством.

– Как удобно, – прошептала она, с горечью понимая, что голос к ней вернётся не скоро.

– Очень удобно, – сказал он с другой интонацией, видимо, вкладывая в эту фразу другой смысл. – Для чего нужен грех? Чтобы вселить в человека чувства вины и стыда. Чтобы управлять им. Чтобы он беспрекословно слушался. В Братстве мы неустанно работаем над тем, чтобы люди слушались простых слов, чтобы действовать заодно, как команда.