Книга: Все, способные дышать дыхание - Линор Горалик

Отчего так, а? Берёшь книгу в руки, а она тебе кажется противной, слабой, неинтересной или вообще плохой и ты ядом плюёшься... И здесь я бы плевалась, но лучше просто сказать - не моё, не понравилось, не интересно.

Однако, несмотря на вышесказанное, я не увидела оправданий употреблению матов, да ещё в таком количестве. У Чарльза Буковски, было, увидела - они как слова из песни, которые не выкинешь, и которые вносят необходимые штрихи. Здесь же маты играют против текста, а не за него. Они не выражают горечь за тяготы (и судьбы) Израиля. Эту горечь вполне можно было почувствовать и без крепких приниженных словечек. К мату я в целом отношусь довольно категорично. В главе 13 (если отдельные части этого произведения, связанные единой идеей, считать главами) писательница как-будто упивалась словом "пиз...ц" на разные лады, и вообще по всей книге встречаются то и дело и самое "настенно-назаборное" их трёх букв и другие "осколки" нелитературщины - ещё и ещё и ещё... Я не оправдываю их даже вот так красиво назвав "осколками" того самого взрыва. Извините, тогда слово из тринадцатой главы, так настойчиво впечатываемое в мою голову, тут же совсем не вовремя полезло наружу, когда я оценивала это произведение......... Впрочем, как выяснилось из комментариев автора к тексту в конце книги, "пиз...ц" и "асон" - слова-синонимы. Но и это ничего не оправдывает. Всё же я сдержалась и поставила "три" по пятибалльной шкале.

Впрочем, учитывая медицинские названия глав: Дизартрия (гл. 10); Логоклония (гл. 32); Пропазогнозия (гл. 33); Фиксационная амнезия (гл. 56); Брадифазия (гл. 73), можно наверное счесть "сорную" лексику за самую относительно безобидную реакцию. Но, по моему твёрдому убеждению, литературе стоило бы пользоваться такими словечками очень дозированно и в исключительных случаях.

На основании собственного же объяснения этого произведения, я поставила бы "четвёрку", но маты меня всё равно добили... Тут они были ни к чему. Впрочем, книга сама по себе - не лёгкая и не простая, до мазохизма. Я буду очень удивлена, если она хорошо пойдёт массовому читателю...

На обложке написано, что эта книга - о эмпатии. Но сложно проникнуться сочувствием к пронырливым бандитам-енотам, стаям вредных эгоистичных котов, собакам в переходах с просьбой подать щеночкам на лечение, отчаянно глупым кроликам, мстительному слону-алкоголику, трусливому попугаю, павлину "смотрите, какой я красивый, ешьте лучше пингвинов" и так далее и так далее. Самым удивительным для этой книги стало то, что они все, с начала и до конца, вызывают неприязнь тем, что они не лучше, но и ничем не хуже нас. Поэтому неприязнь не большую, чем люди, такие же мелочные, эгоистичные, глуповатые и злые, разве что приученные действовать в рамках каких-то общих интересов. Отсюда и вопросы - а что делать-то? Как прокормить всех, обеспечить лекарством о радужной болезни? Как защитить всех, не в последнюю очередь друг от друга? Где взять белых пальто на всех?

Речь, как средство коммуникации, играет очень важную роль в общении. Письменная, устная, какая угодно. Размахивая руками, тараща глаза и нечленораздельно мыча, можно, конечно, объяснить, какие-то базовые потребности, но вряд ли что-то дальше, глубже этого.

Сложнее ли игнорировать кого-то, кто говорит, что ему больно, если он говорит это словами, как трёхлетний ребёнок, а не привычным "мяу", которое чисто теоретически может значить что угодно и поэтому можно сказать себе, что это другое "мяу"? Сложнее ли есть тех, кто говорит, пусть и примитивными фразами, но "не ешь меня"? От сказанного вслух отмахнуться куда сложнее. Возможно, поэтому мы и любим животных - за их неспособность прямо сказать, что они нас не любят, что лучше бы мы исчезли, лучше бы оставили их в покое, нет сил уже терпеть наши выходки. Или наоборот - как они скучали, как страшно и грустно было, когда нас не было рядом. Потому что это же совершенно другой уровень ответственности - знать и ничего не делать. Поэтому и бури с чувством вины.

В книге очень много вопросов, которые не хочется тут перечислять, но ни на один ответа не предлагается. И белизну пальто каждый определяет для себя сам. Возможно, поэтому это и неприятно.

Даже на вызов книга не тянет, потому что искушённые читатели устанут разбираться в словесных лабиринтах писателя, а неискушённые даже не захотят этого делать. В тройке лидеров книгу не вижу, увы.

Теперь нельзя просто так спасать собственную шкуру, наплевав на всё остальное, потому что вот есть слон, он приходит и говорит: прошу убежища. И нельзя вот такому ему убежища не дать. И еду. И лекарства. Очень жалко этих дефицитных лекарств, но не дать нельзя, потому что слон попросил.

Или вот олень убивает человека. Надо его судить и наказывать, но по каким законам? Преступление есть, а закона нет. Или вот... Тут стоит ещё перечень неудобных, важных вопросов, ставящих на проверку эмпатию. Насколько вообще человек человечен?

Тексть этот очень плотный, очень эмоциональный, он не позволяет смотреть отстранённо, а напротив, стоит к тебе очень близко, задевает, щекочет, царапает. Чаще царапает. Он очень грустный и совсем чуть-чуть смешной. Он сочетает современную реальность и библейские сюжеты, протащенные так, что даже мне очевидны отсылки. Он не унижается до перечисления ситуаций, оставаясь цельным многоголосым полотном, и если вы надеетесь, что там будут звучать только человеческие голоса, то совершенно зря надеетесь.

Не могу никому такое советовать, хотя конечно это было очень хорошо.

В начале был ад словесный: обрывки фраз, ошмётки смыслов — чёрт пойми, что происходит, куда происходит, очень даже кутерьма и конец света. Не знаю, как не захлебнулась — столько текста, и он всё буксует, пробуксовывает, тарахтит, проезжает недалеко — и опять по новой.

Буксовка продолжится до победного, но герои таки вырисуются и родственные связи между ними нарисуются. Генерал и собака с его постыдной тайной. Крысиный король, в котором я опознала человека страниц за десять до финала, всё думала, что это суслик (или всё-таки он суслик, хотя кадык?). Семья: два папы, два сыночка, двое в Израиле, один в Москве, один в зоопарке. Ящерки-подростки. И другие божьи твари.

И все, почти все — мерзкие, злые, гаденькие. Если умные — то жулики и подлецы, если тупые — то тупые. Только умственно отсталые и сошедшие с ума не мудаки, и то — возможно, не успели себя проявить. Как будто один змеёныш искренний и честный парень, но наверняка где-то за занавесом он начинает яблочками молодильными торговать.

Всех шкодливее — еноты и коты. Наркотой барыжат, чёрный рынок держат. Где хоть один нормальный кот? Я трогала еврейских котиков, они славные ребятки, особенно в Яффе, а на всё «Дыхание» — ни одного небандитского кота, как так.

В общем, сначала мучилась из-за слога (не столько тяжело, сколько муторно), а потом — виной и стыдом: за персонажей, за себя-человека, за всех человеков мира.

Как прочитать «Дыхание» и всё-превсё увязать и понять — я хз. Ясно одно: в Земле Обетованной ад — это каждый час терпеть всех и себя, и вытерпеть бы.

Буря, обойди меня стороной! Ой, как в бурю черную плохо мне  — как будто мама моя ожила и за всю мою жизнь наругала меня!

Кто всё знает, понимает и считал — поясните мне за Чучу-Мучу, пожалуйста.