Текст книги "Битва свадеб"

Изогнув шею, Мелани прочитала текстовое сообщение от Шарлотты:

«Комната 342. Ключ на стойке. Жду не дождусь».

Какого?..

– Твою!.. – В отличие от сына, Мелани не закончила фразу, хотя в уме и промелькнул полный вариант.

Она схватила планшет. Кит что, изменяет ей с Шарлоттой?!

Глава 2

Поставив бокал вполне приличного каберне на стеклянный столик рядом с собой, Теннисон О’Рурк едва сдержалась, чтобы не закричать. Изнутри дома снова донесся грохот. Возможно, то был уже третий бокал, но не мерещится же ей!

Кто-то забрался к ней в жилище, куда она заселилась всего неделю назад! Если точнее, прямо в спальню!

Теннисон осторожно вытащила мобильный телефон, подсунутый под бедро, и набрала 911, молясь, чтобы незваный гость, кем бы он ни был, задержался там до прибытия полицейских. Она не готова умирать – особенно в таком виде.

Во-первых, она только что нанесла на лицо угольную маску. В не расчесанных как следует волосах предательски поблескивали седые прядки – с ними Теннисон собиралась разобраться завтра. Если, конечно, доживет. Наконец, на ней была старая футболка Эндрю, которую она натянула, чтобы распаковать оставшиеся коробки, а потом еще и пролила на нее вино, открывая бутылку. Да, еще спортивные легинсы порвала на коленке, зацепившись за ограду в парке. В общем, полный кошмар.

Теннисон смотрела криминальные сериалы и знала, что на месте преступления делают фотографии, которые детективы прикрепляют на стену и потом показывают присяжным в суде. Нет, нельзя погибать, пока она так ужасно выглядит. Это исключено.

– Девять-один-один. Где чрезвычайная ситуация? – раздался очень профессиональный женский голос.

– Ко мне в дом кто-то залез, – прошептала Теннисон, лихорадочно оглядываясь.

– Мэм, погромче, будьте добры. Вас не слышно.

– Я говорю: «Ко мне в дом кто-то залез»! – повторила она хрипло, едва не сорвавшись с шепота на крик.

– Кто-то забрался к вам?

– Да. Пришлите полицейских. Пожалуйста!

– Хорошо, мэм. Вы звоните со стационарного телефона или с мобильного?

– С сотового, – ответила Теннисон, стараясь сосредоточиться. От страха она с трудом соображала.

– Хорошо, отслеживаю местоположение. Подтвердите адрес, пожалуйста.

Какой там у нее номер дома?!

– Э-э, я только что переехала, не помню точно. На Фэйрлейн-бульвар.

– Комплекс «Брайарклифф-эстейтс»?

– Да, точно.

– Хорошо, мэм, высылаю к вам патруль. Можете выйти из помещения, не подвергая себя опасности?

– На кухне есть стеклянная дверь, но я боюсь, он может меня увидеть.

А вдруг снаружи ждет второй? На угнанной машине и с пистолетом?

– Хорошо, мэм, оставайтесь на связи. У вас есть оружие?

Оружие? Взгляд метнулся по маленькой комнатке, примыкающей к кухне. Ничего огнестрельного у Теннисон не было, а новенький набор ножей так и оставался в коробке на одной из тумбочек. Что еще можно использовать? На столике справа она заметила недавно отложенную пилку для ногтей, журнал и бокал с вином. Пилка, наверное, подойдет. Может, разбить бокал и как-то использовать? Или лампу. Бросить ее в грабителя и попытаться сбежать. Глаза упали на почти пустую винную бутылку…

– Мэм, вы здесь?

Из глубины дома донесся грохот и звук глухого удара.

– О Господи! Я его слышу! Он в спальне! – Прижав руку ко рту, Теннисон соображала, что может предпринять. – Нет, у меня нет оружия. Разве что бутылка вот стоит…

Она как следует закрыла окна в спальне? Вроде бы да… Днем решила проветрить, в доме стало совсем душно. Едва переехав, Теннисон подхватила простуду и только теперь, спустя несколько дней, почувствовала себя в силах распаковать сваленные у стены коробки с вещами. Видимо, так грабитель и попал внутрь. Господи, а вдруг он не один?!

От нового приглушенного грохота сердце так и подпрыгнуло.

– Мэм, к вам направляется полицейский. Вы можете укрыться в каком-то безопасном месте? Спрятаться где-нибудь? – профессионально-спокойным голосом поинтересовалась оператор.

У Теннисон так тряслись руки, что она едва удерживала телефон. Укрыться? Внутренний голос подсказывал сидеть тихо и не шевелиться, но, возможно, спрятаться еще лучше. Слева была гардеробная, но там полки… Диван стоял у стены. Может, забиться за отреставрированное бабушкино кресло? Оно достаточно большое.

– Думаете, стоит? – прошептала Теннисон, не сводя глаз с коридора, просматривающегося через вход в кухню. Прямо на мраморной стойке осталась раскрытая сумочка «Луи Виттон». Бумажник с только сегодня снятыми наличными наверняка заинтересует злоумышленника. А вдруг он влез в дом ради чего-то другого? Мало ли…

– Если есть какое-то более безопасное место, лучше воспользуйтесь им. Патрульный прибудет через две-три минуты.

– Хорошо.

Теннисон сползла с дивана и как можно тише прокралась к креслу, доставленному из ремонтной мастерской три дня назад и все еще пахнущему свежеокрашенной тканью. Сердце в груди так стучало, что даже грабитель наверняка его слышал.

– Когда полицейский окажется на месте, нужно будет обеспечить ему доступ в помещение.

– Что? – переспросила Теннисон, сгибаясь за креслом в три погибели.

– Вам придется впустить его, мэм.

– Ясно. Можете сказать ему, чтобы обошел дом сзади? Я боюсь идти к передней двери.

Если грабитель войдет сюда и увидит ее, она запустит в него бутылкой и бросится к застекленной двери на террасу. Засов, скорее всего, закрыт, так что нужно двигаться очень быстро. Вот уж чего никогда не умела. На физкультуре Теннисон всегда выбирали последней, хотя растяжка у нее потрясающая. Ну, то есть была когда-то, пока не пришла чертова старость.

Теннисон сидела, не отрывая телефон от уха, напоминая себе размеренно дышать и стараясь успокоиться. Наконец по свежепокрашенной стене скользнули отсветы мигающих огней. Слава богу! В спальне все вдруг стало тихо, напряженный слух не улавливал оттуда больше ни звука.

На пол легла тень. Теннисон отшатнулась, но тут же поняла, что это из-за остекленной двери. Послышался шум – полицейский подергал ручку. Заперто. Надо пойти открыть засов…

Дверь вдруг буквально взорвалась, со страшным грохотом ударившись о стену. Под громкий вопль Теннисон внутрь ворвался полицейский в форме, с пистолетом в руках – совсем как в кино. Темноволосый, на талии черный ремень с разными прибамбасами…

– Все чисто, – проговорил мужчина в микрофон у себя на груди и обернулся. В голубых глазах читался немой вопрос. Какой красавец! Не время, конечно, подмечать такие вещи, однако раз Теннисон же еще жива, то почему бы и нет.

Очевидно, его интересует, где искать грабителя. Она указала на проход, ведущий мимо кухни к спальне, гостиной, кабинету и туалету. Кивнув, полицейский дернул головой в сторону настежь распахнутой двери.

Приложив ладонь к губам, Теннисон проскользнула за его спиной в ночную темноту. Сам он двинулся вперед, пригнувшись за сверкающей кухонной стойкой, на которой стояла сумочка. Пистолет он по-прежнему держал наготове. Хозяйка дома вцепилась в поврежденный косяк, страшась выпустить из виду своего защитника.

– Полиция Шривпорта! На выход с поднятыми руками!

Молчание.

– Если не подчинитесь, вам не поздоровится Давайте не будем усложнять!

Теннисон с округлившимися глазами наблюдала за происходящим. Полицейский произнес в микрофон какие-то слова и числа. Кивнул, услышав в ответ подобный же код и что-то вроде «Продолжайте с осторожностью».

Кто-то слегка похлопал ее по плечу. Вскрикнув, она развернулась, готовая дать отпор, но перед ней оказались еще двое полицейских. Стоявшая впереди женщина, тоже с пистолетом наготове, отстранила ее и вошла в дом.

Теннисон обхватила себя руками, хотя снаружи не было холодно. Ее так трясло, что, казалось, кости клацали. Вот поэтому не нужно было слушать глупый внутренний голос и уезжать из Нью-Йорка. Подобные порывы всегда ее подводили. Каждый раз хочется думать, что все будет так же здорово, как нарисовала себе в голове, а потом понимаешь, что запросто могла бы… как это помягче сказать… и в ящик сыграть. Возвращение в Шривпорт было ошибкой. Да, здесь теперь станет жить сын, но с этим местом связано слишком много воспоминаний и тайн… И еще Кит с Мелани…

Не успела Теннисон толком обдумать эту последнюю мысль, как вдруг услышала взрыв смеха. Женщина-полицейский убрала пистолет в кобуру и произнесла несколько слов в микрофон – что-то о том, чтобы диспетчер связалась со службой контроля животных.

– В чем дело? – спросила Теннисон, напоминая о себе.

– Мэм, никакого грабителя в доме нет. Если только не считать им енота.

– Енота?!

Теннисон шагнула обратно через порог, недоверчиво всматриваясь вглубь дома. Не может быть! Неужели столько шума наделал какой-то зверек? О господи, что он там мог натворить?! На полке стояла урна с прахом Стивена, и тут же бесценные блестящие коробочки с косметикой! А подсвечники от «Тиффани», подаренные бабушкой, уж не там ли? Да чтоб его!

Женщина-полицейский слегка улыбнулась.

– Похоже, у вас появился новый питомец.

– Да нет… подождите, у меня в спальне действительно енот?! Серьезно?!

Прибывший первым высокий темноволосый красавчик вышел, покачивая головой.

– Я закрыл дверь. Кто-нибудь позвонил в ветеринарный контроль?

– Закрыли дверь? – повторила Теннисон, проталкиваясь к нему. – А как же мои вещи?! У меня там ценное имущество! Он уже там что-то сломал! Вы не можете пойти туда и прогнать его? Заставить вылезти обратно в окно или еще что-нибудь?

Полицейский, на значке которого значилось «Дж. Ретт», перевел на нее свои ярко-голубые глаза. На загорелом лице они смотрелись просто потрясающе. Взгляд немного опустился, охватывая всю фигуру женщины, – дорого бы она дала, чтобы быть сейчас не в замызганной футболке, да еще и без лифчика!

– Мэм, вы оставили окно открытым?

Все трое посмотрели на нее с осуждением, как на преступницу.

– Ну, я проветривала… Вроде бы все опускала и запирала. Наверное, одно все же пропустила. Позвонила подруга, я села ответить с бокалом вина и…

По глазам было видно, что они о ней думают – богатая дура-блондинка, из-за которой они только зря время потратили. По двум пунктам они, однако, ошибались, хотя ни им, ни кому другому ни к чему знать, что коэффициент интеллекта у нее выше 140, а натуральный цвет волос – темно-русый. Боже упаси! От умных всегда слишком много требуют, быть блондинкой куда веселее. А Теннисон изо всех сил старалась жить весело.

– Мы пошли, Джо, – проговорила женщина-полицейский, слегка махнув рукой на прощание. – У нас еще авария со скрывшимся водителем – дело на контроле у капитана.

– Я Джозеф, – буркнул тот вполголоса, повторяя жест.

– Спасибо! – запоздало крикнула Теннисон вслед, когда двое уже исчезли в темноте.

Красавец-полицейский Джозеф Ретт, кажется, не особо обрадовался тому, что остался с хозяйкой один на один.

– Что у вас на лице? – поинтересовался он, убирая пистолет.

Подняв руку, Теннисон коснулась чего-то вязкого. Дурацкая угольная маска – совсем про нее забыла! Наполовину подсохла, но все еще клейкая…

– Э-э, очищающая маска. Из древесного угля.

Новый взгляд ярко-голубых глаз – и рука, чтоб ее, сама непроизвольно поднялась заправить за ухо выбившийся локон. Со стороны видок был, наверное, просто кошмарный.

– Думаю, вам стоит позвонить куда-нибудь, чтобы пришли починить замок на двери.

Глаза Теннисон метнулись туда.

– Но ведь это вы ее сломали!

– Я считал, что вам грозит опасность.

Что верно, то верно. Если бы в дом и правда забрался опасный преступник, разве ее волновал бы поврежденный дверной косяк? Вряд ли. Однако никакого грабителя не оказалось, и она сама оставила окно открытым. Так что вины полицейского тут нет.

Из спальни снова донесся грохот.

– Да чтоб его! – Теннисон бросилась туда, но Ретт поймал ее за локоть. Она обернулась. – Я не собираюсь ждать, пока эта тварь разнесет всю комнату!

– Еноты могут переносить бешенство и чумку.

– Этот был похож на больного?

Полицейский моргнул.

– Не знаю…

– Ну тогда я не могу позволить ему крушить мое имущество.

Вырвав руку, она решительно зашагала к спальне. Конечно, Теннисон не улыбалось встретиться лицом к лицу с бешеным енотом, но часть вещей, в которых он сейчас рылся, она собиралась продать. Дом в Колорадо по-прежнему никто не покупал, даже после того, как она снизила цену, и желающих арендовать манхэттенскую квартиру пока тоже не нашлось. За жилье в Шривпорте пришлось заплатить наличными, полностью опустошив один из сберегательных счетов. Продажа кое-какой одежды от кутюр, которую Теннисон больше не носила, могла бы покрыть, по крайней мере, услуги дизайнера помещений. И ничего такого здесь нет. Это даже экологично. А она все равно не собирается ходить в прошлогодней коллекции.

Женщина распахнула дверь – и что же вы думаете?! Чертов енот развалился прямо посреди кровати, как какой-нибудь падишах! Он успел покопаться в мусоре, разбросав по полу бумажные салфетки и упаковку из-под тампонов, и свалил оставленный на прикроватном столике бокал. Осколки хрусталя блестели на овчинном коврике, привезенном из домика в горах. Лампа тоже упала, а между сшитыми на заказ шторами темнела щель дюймов в шесть, через которую маленький паршивец умудрился как-то забраться внутрь.

Косясь на енота, который, приняв сидячее положение, с любопытством смотрел на нее, Теннисон преувеличенно громко протопала к окну и подняла раму выше. Потом встала у торца кровати – достаточно далеко, чтобы успеть выскочить в дверь в случае чего, и в то же время так, чтобы привлечь внимание зверька, – вытянула руку и скомандовала:

– Вон!

Тот лениво перекатился на бок, приняв позу Джаббы Хатта, и дернул носом.

– Вон отсюда! Проваливай!

– Сколько вина вы выпили? – поинтересовался Ретт от двери.

Теннисон оглянулась. Тот держал руку на пистолете, готовый в любой момент стрелять, если понадобится. Это немного успокаивало – вдруг у зверька в самом деле бешенство.

– Достаточно, чтобы не бояться какого-то глупого енота.

Тот тем временем вел себя, как большинство мужчин, когда им что-то говоришь – то есть продолжал сидеть и ничего не делать.

– Кхм, почему он не двигается? Он что, нас не боится?

– Понятия не имею. Я не специалист по енотам.

Теннисон замахала руками. Зверек вскочил и направился к ее пуховым подушкам.

– Брысь!

Тот, однако, развернулся и неспешно двинулся прямо к ней. Невольно отступив, она спряталась за полицейского. Высунувшись из-за его спины, она следила за тем, как енот неуклюже слезает на пол. Одновременно она не могла не оценить твердость мускулов у себя под пальцами. И пахло от полицейского приятно – кондиционером для белья и еще чем-то неуловимо мужским. Кто, интересно, ему стирает и гладит?..

– Прекратите! – Ретт попытался вырваться, но Теннисон сжимала его талию мертвой хваткой.

Енот наконец вспрыгнул на подоконник и выбрался наружу. Даже не оглянулся на прощание, маленький паршивец!

Теннисон разомкнула руки.

– Слава богу! Пойдите закройте окно.

Ретт обернулся.

– Сами закройте. Это же ваш дом.

– А вы коп!

– Не коп, а полицейский.

Она состроила гримасу.

– Вы что, испугались енота?

– Нет!

Вид у него однако был немного напуганный, а рука по-прежнему лежала на кобуре. Сделав с напряженной спиной несколько шагов к окну, полицейский со стуком опустил раму. И тут же раздался звонок в дверь.

– Наверное, служба контроля животных, – встрепенулась Теннисон и бросилась открывать.

Через десять минут те уехали с пустыми руками – поймать енота не удалось, – а Ретт ухитрился починить остекленную дверь, чтобы она хоть как-то закрывалась. Теннисон снабдила его набором инструментов – чудным розовеньким, купленным в супермаркете товаров для дома в тот единственный раз, когда она там побывала.

– Завтра нужно будет попросить кого-нибудь отремонтировать как следует. Есть у вас такой человек? – спросил полицейский после того, как еще добрых пять минут прибирался после починки. Вряд ли это входило в его обязанности, но такая добросовестность подкупала. Плюс исходящий от него запах… Наблюдая за ним, Теннисон то и дело подмечала разные мелочи – как на Ретте сидят форменные брюки (шикарно), как он сжимает челюсти, когда работает (особенно долотом) и бормочет что-то вполголоса себе под нос (так мило!).

– Есть ли у меня кто-нибудь?.. – повторила она.

– Ну да. Ваш мужчина. Или сосед…

– Вас интересует, есть ли у меня мужчина?

Он посмотрел на нее как на ненормальную.

– Только если он сможет починить вам дверь. Или могу дать вам номер одного парня. Я схожу в машину, принесу свою визитку. Позвоните мне, если вам понадобится его телефон.

Вернувшись через несколько секунд, он протянул карточку. «Джозеф Ч. Ретт». Там было еще много всего – номер значка, звание и прочее. Теннисон перевернула ее. А вот и наспех накарябанный мобильный!.. Она и сама не знала, почему это ее так обрадовало.

– Еще раз примите мои извинения по поводу двери, мэм. Рад, что теперь вы в безопасности. Не забудьте еще раз проверить окна и убедиться, что все они заперты. Район здесь спокойный, но осторожность не повредит.

– Слушаюсь!

– Возникнут проблемы – звоните. Мы всегда на охране общественного порядка.

Кивнув, Теннисон проводила полицейского до порога.

– Обязательно позвоню, если что-нибудь потребуется, – кокетливо пропела она.

Ретт выглядел озадаченным. Ну да, наверное, она слегка разучилась флиртовать, но… Взгляд упал на ее собственное отражение в зеркале, повешенном в холле несколько дней назад. Боже правый! Словно смерть разогрели в микроволновке. Волосы спадают на лицо лохмами (ничуть не сексуально, скорее наоборот), маска подсохла и облезает кусками, бледные губы сжаты, и грудь под футболкой без дорогого бюстгальтера с пуш-апом выглядит не лучшим образом. В общем, полный кошмар.

– Доброй ночи, мэм, – попрощался Ретт.

Он зашагал по дорожке – подтянутый и невозмутимый. Теннисон его, совершенно очевидно, нисколько не заинтересовала. Флиртовать она, может, и разучилась, но такие вещи по-прежнему чувствовала отлично. Мужчине не было до нее никакого дела. И почему-то это здорово ее задело. Раньше ей ничего не стоило соблазнить даже самых стойких. Один суровый генерал ползал на коленях, выпрашивая разрешение поцеловать ее черную туфельку на высоченной шпильке. Правда, когда это было… А вот патрульный коп из Шривпорта – ни малейшей заинтересованности.

– Да и черт с ним!

Теннисон закрыла дверь, даже не притронувшись к замку из духа противоречия. Нет, надо собраться. Нельзя себя так распускать. Уж если переехала в Шривпорт, так нужно держаться на высоте. Теннисон О’Рурк возвратилась домой не для того, чтобы быть здесь на третьих ролях.

Глава 3

Мелани резко поставила бокал, хотя куда больше ей хотелось швырнуть его прямо в стену отличного ресторана, который дочь выбрала, чтобы сообщить самую кошмарную, шокирующую и нелепую новость, которую только можно себе представить.

– Нет. Прости, но этому не бывать. Просто абсурд!

Губы Эммы сжались в тонкую линию.

– Наша с Эндрю свадьба – не абсурд. Мы поженимся, поможете вы нам с оплатой празднества или нет. Твое разрешение мне не требуется.

Девушка обернулась за поддержкой к своему парню, который, похоже, чувствовал себя неловко, как женщина в гинекологическом кресле.

– Ну-ну, давайте успокоимся, – проговорил Кит, изображая примирительный жест.

– Пап, я знала, что она так отреагирует. Я говорила тебе. Только это неважно. Если вы не захотите платить за свадьбу, мама Эндрю обещала взять все расходы на себя.

– Подождите-ка… Кристофер Дуглас Лейтон, ты что, все знал?!

Еще немного, и Мелани вышла бы из себя, чего с ней практически никогда не случалось. Дочь сказала Киту о своей помолвке раньше, чем собственной матери! Ну еще бы, с папочкой Эмма знает, как обращаться, играет на нем, как на рояле! И только тут до Мелани дошел смысл последней фразы.

– Стоп, Теннисон тоже в курсе?! Ты сообщила ей раньше, чем мне?!

– Мы сказали ей всего несколько часов назад. Господи, мама, почему для тебя это имеет такое значение? – Эмма закатила голубые глаза, унаследованные от отца.

Который, вполне вероятно, врал жене и вступил на скользкую дорожку супружеской неверности. Ну хорошо, допустим, изменять он пока не изменял – по его словам. Однако вне всякого сомнения – если бы Шарлотта только могла, она бы в мгновение ока обвила Кита Лейтона своими загорелыми мускулистыми ногами. Молодая соперница явно подготавливала почву для более близких, чем профессиональные, отношений с мужем Мелани.

Конечно же, тот все отрицал, когда она предъявила ему сообщение о номере в отеле… Заявил, что его сняли специально для встречи вместо конференц-зала – мол, они все были заняты, а Хэл настаивал на переговорах обязательно в «Хилтоне». Мелани, разумеется, проверила у них на сайте, но прямых подтверждений не нашла. Она подумывала уже позвонить в отель, когда Кит сам признался, что Шарлотта действительно, как бы это сказать… оказывает ему знаки внимания. Пришлось поверить. Однако его слова причинили не меньшую боль – он не стал отрицать, что готов был уже поддаться искушению и заглотить наживку.

Оправившись от легкого шока, Мелани записала их на прием к семейному психологу на следующей неделе. Они преодолеют это временное охлаждение – или как там Кит выразился? – неудовлетворенность в браке. Все и всегда можно исправить. Они через многое прошли за время своей совместной жизни, и кризис среднего возраста у мужа, его усталость от жены однажды станут просто еще одним эпизодом, над которым они посмеются за тортом и шампанским, отмечая в клубе золотую свадьбу.

Однако заявление дочери о том, что она намерена в августе выйти замуж, стало полной неожиданностью. В августе! Причем Эмма уже забронировала зал для приема и церковь – ту самую, где много лет назад поженились Мелани и Кит… Нахлынули тяжкие воспоминания. Тогда день, который должен был стать одним из лучших в ее жизни, разрушила та, с кем теперь вот-вот предстояло породниться. Бог ты мой, неужели это правда?!

– Твоя мама ничего такого не имела в виду, милая, – заверил Кит, бросая на жену предупреждающий взгляд.

Теннисон не должна была первой узнать о свадьбе Эммы! Почему она не сказала сперва собственной матери?! От одной мысли об этом на глаза навернулись слезы, которые Мелани тут же сморгнула.

Эндрю посмотрел на свой телефон.

– Э-э, мама опаздывает. Пробки.

– Подождите, она будет здесь? За ужином? Сегодня?

Мелани с трудом удалось скрыть тревогу в голосе. Обида была забыта, вместо нее внутрь вползало что-то черное, гадкое. К черту Теннисон, не видеть бы ее никогда и не иметь с ней ничего общего! Господи, придется ведь теперь на праздниках встречаться! Ох, еще же и свадьбу вместе планировать! Ну почему?!

Нет, Мелани, конечно, знала, что им придется встретиться в эти выходные, потому и педикюр сделала, и корни подкрасила специальным интенсивным средством – темный шлем ее волос буквально сиял на свету. Тщательно подобрала одежду, чтобы скрыть небольшой животик и тощие икры. И даже заплатила неприлично высокую цену за наращивание ресниц. Если бы мама узнала, то просто подняла бы подобную глупость на смех. По мнению Энн Бревард, заботясь о внешнем виде, нельзя опускаться до откровенного обмана. Нужно правильно питаться, заниматься физкультурой и обязательно – обязательно! – пользоваться увлажняющим кремом. И время от времени отправляться к лучшему в Далласе пластическому хирургу – но так, чтобы никто не узнал. Вот и все. Точка. А накладные ресницы и наращенные волосы – это для стриптизерш. И никаких татуировок, если только не собираешься стать официанткой в баре или бездомной наркоманкой, сидящей на крэке. Кажется, именно такие аргументы использовала матушка в свое время…

– Э-э, да, она должна приехать. – Эндрю бросил тревожный взгляд на Эмму. – Поэтому мы и заказали столик на шестерых. Она, правда, будет одна – они с отчимом недавно развелись, полгода назад. Вообще, я думал, вы знаете друг друга…

О да. Как свои пять пальцев… Так было когда-то давно, пока они не возненавидели друг друга. До колледжа. До Кита. И до свадьбы, обернувшейся катастрофой, которая разрушила семью Бревардов. Мелани постаралась предать это забвению, и все ее близкие тоже. Дети ничего не знали о случившемся тем вечером, как и о последствиях, – хотелось надеяться, что и не узнают. Прошлое лучше оставить в прошлом. Однако теперь все могло измениться.

– Да, мы знакомы.

Мелани попыталась взять себя в руки, приструнить разбушевавшиеся эмоции. Она думала, что до помолвки дочери еще несколько лет, однако сверкающее на ее левой руке колечко с двухкаратным камнем разбило эти ожидания в пух и прах. Они с Эндрю хотели пожениться как можно быстрее, им не терпелось поиграть в супружескую жизнь – и это в первый год на медицинском, самый тяжелый и ответственный! Нет, Мелани отказывалась их понимать!

– Просто все это очень неожиданно, вот что мама имела в виду, – успокаивающе улыбнулся дочери Кит.

– Да уж, неожиданно! Ты говорила, что не хочешь никаких серьезных отношений, пока учишься в медицинском, потому что несправедливо взваливать все трудности на другого человека. А теперь собираешься замуж! Уж куда серьезней, милая. – Мелани понизила голос, заговорив медленно и проникновенно, как делала в таких случаях ее собственная мать. – Вы двое уверены, что как следует все обдумали?

Эндрю кивнул.

– Да, и мы считаем, что это разумнее, чем быть в шести часах езды друг от друга. У моего университета есть отделение в Шривпорте, мне обеспечат перевод. К тому же я смогу помочь с оплатой по счетам, пока Эмма учится. Буду следить, чтобы она вовремя ела и достаточно отдыхала в первый тяжелый год. Ей понадобится поддержка. Конечно, мы еще молоды, но мы созданы друг для друга.

Звучит вроде бы разумно, но…

– Все так быстро… – Мелани постаралась не выдать своей озабоченности, но, кажется, не преуспела.

– Знаю. – В голосе Эндрю звучало раскаяние. – Простите, что сперва не пришел к вам. Эмма нашла кольцо в моем ящике с носками, ну и…

– Я все испортила, – влезла та. Ее раздражение мигом улетучилось, стоило ей взглянуть на своего парня. В глазах дочери светилось абсолютное обожание. Черт побери, надо быть слепой, чтобы не видеть – ее сердце принадлежит этому мальчику!

– Я постарался исправить положение. – Эндрю чуть ухмыльнулся, дернув уголком рта – так похоже на свою мать, что на секунду в груди Мелани что-то сжалось.

– Да, он сказал: «Положи на место и притворись, что ничего не видела». – Эмма с улыбкой взяла парня за руку. Бриллиантик на кольце сверкнул, словно тоже участвовал в кампании по убеждению родителей невесты. – Я так и сделала. А на следующее утро, когда проснулась, у кровати были десять дюжин роз и латте с миленьким сердечком. Потом мы отправились на пикник, а вечером, под звездами, на крыше ресторана в Бентонвилле, Эндрю взял меня за руку и повел к танцплощадке. Музыканты заиграли мою любимую песню Эда Ширана, а он опустился на колено и спросил, согласна ли я стать его навеки.

Оба смотрели друг на друга влажными глазами. Эндрю поднес руку девушки к губам и нежно поцеловал. Мелани почувствовала, что и сама сейчас расплачется. Юная пара выглядела такой влюбленной! Почти до комичного, но так искренне, что ни у кого не хватило бы духу скорчить гримасу. Несмотря на кошмарное известие о том, что дочь выходит замуж в двадцать два за сына бывшей подруги-предательницы, видеть такую привязанность было приятно. Мелани всегда желала своей малышке узнать настоящую любовь – как у них с Китом. Хотелось бы надеяться, что она все еще связывает их…

Эмма смахнула слезы.

– Потом вдруг откуда ни возьмись появились наши друзья с шампанским. Просто как по волшебству… Жаль, что вас там не было.

– Да, простите, что не пригласил, – произнес Эндрю, отрывая взгляд от невесты и переводя на ее родителей. – Я знаю, нужно было сперва просить у вас ее руки. Но…

– Все нормально, – пожал плечами Кит. – Я бы в любом случае сказал «да»: вы двое – идеальная пара. Мы счастливы за вас.

Мелани не могла сказать того же за себя, но кивнула, признавая поражение. Если она не хочет навсегда испортить отношения с дочерью и демонстрировать потом показное равнодушие, придется делать хорошую мину при плохой игре.

– Мэм, мэм! – послышался вдруг чей-то окрик.

Кит обернулся.

– А вот и она.

В обтягивающем (без сомнения, дизайнерском) платье, из которого так и вываливалась грудь, к ним приближалась женщина, которую Мелани поклялась ненавидеть до последнего вздоха. Теннисон вышагивала, плавно покачивая бедрами, не снимая огромных темных очков от «Дольче и Габбана», словно какая-нибудь знаменитость. Образ дополняли туфли на высоченных каблуках, идеальная завивка и кроваво-красная губная помада. Из большой сумки, перекинутой через плечо, выглядывал смехотворно крохотный щенок, визгливо потявкивавший. Наперерез спешил метрдотель, весь в белом и с бабочкой.

– Мэм, с собаками вход запрещен, – произнес он, подняв палец.

Теннисон, остановившись, повернулась.

– Эта собака – мое животное-компаньон для эмоциональной поддержки. Я имею право держать ее при себе при условии надлежащего контроля. Статьи вторая и третья закона о людях с ограниченными возможностями. Вы хотите отказать мне в моем законном праве, сэр? – поинтересовалась она, спустив очки на нос и воззрившись на метрдотеля.

Собачонка снова взвизгнула – видимо, выражая ту самую эмоциональную поддержку.

– Э-э, нет, мэм, просто здесь…

– Я не идиотка и понимаю, что это ресторан. Поэтому мое животное-компаньон останется сидеть в сумке. У вас есть какие-то возражения? – Теннисон огляделась вокруг и громко повторила: – Кто-то здесь возражает против положенного мне по закону?

Несколько клиентов покачали головами. Метрдотель закрыл рот и поклонился.

– Приношу свои извинения, мэм.

Теннисон кивнула с видом королевы, отпускающей слугу, и двинулась дальше к столику.

– Да, и принесите мне мартини с водкой, будьте добры. Двойной.

Мелани с трудом подавила абсурдное желание расхохотаться в голос. Теннисон вела себя как ожившая карикатура на голливудскую кинозвезду. Боже!

Бывшая подруга остановилась у их стола и обвела сидящих взглядом.

– И что вы все такие невеселые? Где шампанское и слезы счастья? Мы ведь празднуем, верно?

Кит с улыбкой поднялся и чмокнул ее в щеку.

– Ох, Теннисон, ну какой же праздник без тебя, правда?

Та лукаво усмехнулась.

– Некоторые вещи не забываются, да?

Она наклонилась поцеловать сына, оставив ярко-красный след от губной помады, потом заключила в объятия Эмму. Взглянув на Мелани, слегка дернула ртом.

– Я бы обняла и тебя, но боюсь, как бы в твоей, э-э, сумке не оказалась «пушка».

Та не собиралась реагировать, хотя Теннисон, черт ее дери, ни на йоту не изменилась! Все тот же напор, те же постоянные колкости исподтишка… вернее даже сказать, в открытую, как будто фокусник швыряет ножи.