Текст книги "Безупречный муж"

Глава 5

В своей жизни Марион Маргарет Макаллистер совершила только два преступления: первое – она родилась вторым ребенком в семье; второе – она родилась девочкой.

Со временем Марион сделала все, чтобы исправить это. В мужском мире ФБР она стреляла лучше, дралась яростнее и мыслила острее, чем ее коллеги-мужчины. За ее светлые волосы и кожу, а также за ее невозмутимость ей дали прозвище Ледышка, и оно ей нравилось.

Но две недели назад ее мир стал разваливаться на части.

Ей только что исполнилось тридцать четыре года, и ее обошли повышением по службе, объяснив, что она еще слишком молода. Место получил Уильям Уокер, которому было тридцать шесть и который спал с дочерью заместителя директора. Ее отец умирал от рака простаты, и этот процесс уже сильно затянулся, а муж, с которым она прожила десять лет, бросил ее ради официантки в баре.

А прошлой ночью ей позвонил Фредди. Джей Ти, как всегда, гениально рассчитал время.

Марион сделала знак полицейским Ногалеса оставаться на местах и одна подошла к дому. На ней был ее любимый синий брючный костюм. Очень модный и очень деловой. В Аризоне было жарковато, поэтому она с удовольствием дотронулась до холодной стали своего служебного пистолета.

– Доброе утро, Марион, – произнес Джей Ти, растягивая слова. Он прислонился к дверному косяку, полуголый и весь помятый, как будто только что вылез из койки от женщины. – Мило, что ты приехала.

– Мы получили сигнал о проникновении в дом. Я приехала проверить.

– Прямо из Вашингтона?

– Чего не сделаешь ради старшего братца, – она горько улыбнулась, увидев, что ее шпилька попала в цель. – Отойди в сторону, Джей Ти. Офицеры обыщут твой дом.

– Не уверен.

– Джордан Терранс…

– Фредди позвонил тебе из города?

Десантник встал поудобнее, скрестив ноги в коленях. Фредди сказал ей, что он много пьет. Марион надеялась, что увидит соответствующие изменения, но даже алкоголь не увеличил объема талии или живота этого сукина сына. Джей Ти оставался все таким же стройным и тренированным, каким она его запомнила. Мальчик, который выигрывал все соревнования по плаванию. Сын, который стрелял так, что его отец по праву им гордился. Ей хотелось придушить его.

– Фредди подал заявление, – упрямо повторила она.

– А я-то думал, что мы с ним поняли друг друга.

– Что ты имеешь в виду?

– Я знаю, что он звонит тебе, – Джей Ти внимательно изучал свои ногти. – Я знаю, что он папашин соглядатай. Вы оба так боитесь, что в один прекрасный день я напьюсь до такой степени, что начну говорить правду… Но расслабься, я говорю ее уже давно, только она никого не интересует.

– Не понимаю, о чем ты…

– Я отослал его. Сказал Фредди, что он может взять несколько выходных – мне казалось, что моему гостю не понравится общество. Что же касается меня… – Десантник пожал плечами. – Фредди хорошо смешивает «Маргариту». Но сейчас мне придется серьезно задуматься о его дальнейшей судьбе. Сообщить полиции, что в доме чужие, – это умно. Думаю, что он гораздо умнее, чем мы все думаем.

– Так, значит, чужие в доме все-таки есть! Отойди в сторону.

– Нет.

– Черт тебя побери совсем, Джей Ти. Я знаю, что в доме находится женщина. Что ты о ней знаешь? Если вернуться к твоим прежним делам…

– Не будем касаться моего прошлого.

– Мы обыщем дом, Джей Ти. Я хочу, чтобы эта женщина убралась подобру-поздорову.

– У тебя есть ордер?

– Конечно, нет. Мы проверяем сигнал о проникновении в дом посторонних…

– А я, как владелец этого дома, говорю, что здесь нет посторонних. А теперь забирай своих маленьких синеньких человечков и поищи себе занятие поинтереснее.

– Упрямый пьяный сукин…

– Марион, ты так и не научилась проигрывать.

– Джей Ти, как твоя сестра…

– Ты стыдишься меня и стесняешься, что ты моя родственница, а в особо удачные дни желаешь мне смерти. Все это, Марион, я уже знаю. Эти проявления теплых семейных чувств всегда согревают мне душу.

– Смотри, Джей Ти, если я найду у тебя в доме незарегистрированное оружие…

– Это Аризона, сестричка. Оружие здесь разрешено официально. Тебе здесь точно понравится…

– Я приехала, чтобы помочь, Джей Ти…

– Нет, Марион, неправда. Ты все еще выполняешь указания папочки, и мы оба об этом знаем. – Неожиданно его голос стал мягче. – Почему ты никогда не заедешь просто так, Ягодка? Почему мы все время воюем с тобой?

Марион чуть не задохнулась из-за высокого воротника своего костюма и на несколько минут забыла о своем гневе.

Джей Ти выпрямился и оттолкнулся от притолоки.

– Отошли копов. Папа никогда не любил, когда чужаки суют нос в наши семейные дела. Он уже умер?

– Нет.

– Плохо. Ну что ж, приятно было пообщаться. Нам действительно надо почаще встречаться.

– Я никуда не уйду.

– Прости, Марион. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но вот на федералов у меня точно сильная аллергия. Придется, наверное, повесить объявление: Полицейским и агентам ФБР вход запрещен.

– Ты настоящий ублюдок[27]27
  В данном случае обыгрывается основное значение слова «ублюдок» – незаконнорожденный сын.


[Закрыть]!

– Я молился, чтобы это было именно так, но я слишком похож на Полковника, чтобы это оказалось правдой. Очень жаль.

Широкая улыбка Джей Ти показала ей, что он не шутит. Всегда был упрямым ослом. Она, правда, тоже может заупрямиться. И у нее есть приказ – прямо от Полковника.

– Ну, хорошо. Тогда я оставлю свою должность за порогом.

– А как же твои сопровождающие? – Джей Ти кивнул на копов.

– Если ты гарантируешь, что в доме нет посторонних, я отошлю их.

– Посторонние в доме есть, но мне кажется, что эти ребята в синем должны убраться в любом случае. – Он улыбнулся и захлопнул дверь у нее перед носом.

Марион осталась стоять под палящими лучами солнца и под пристальными взглядами трех полицейских, ожидавших ее распоряжений. Ей хотелось визжать и ругаться, но больше всего ей хотелось забыть, что у нее когда-то был муж.

– Возвращайтесь на базу, – приказала Марион. – Ситуация под контролем.

После этого она постучала в дверь дома своего брата и приготовилась ко второму раунду.

Тесс сидела на полу своей комнаты, прижав ухо к двери. Дверь была заперта, но по опыту она знала, что такие замки – плохая защита. Пистолета у нее все еще не было, и она не была уверена, что знает, что с ним делать. Самым важным было то, чтобы никто не знал, что она здесь, но хватит ли ей отчаяния убить агента ФБР, чтобы сохранить свое инкогнито?

Когда она стала обдумывать, что женщину, вероятнее всего, будет достаточно просто ранить, Тесс поняла, что отчаяния ей не занимать.

Она внимательно выслушала все, что говорилось перед входной дверью. Теперь Тесс слышала эхо женского голоса, доносившегося из холла рядом с гостиной.

– Итак, Джей Ти, где она?

– Она на секунду вышла. Мне показалось, что она не очень любит полицию.

– Вот как… И это не навело тебя ни на какую мысль, братец мой дорогой?

– Только на ту, что она какое-то время жила в Лос-Анджелесе.

– Кончай, Джей Ти. Если бы Лиззи Борден[28]28
  Гражданка США, которая стала известна благодаря делу об убийстве отца и мачехи, в котором ее обвиняли. Несмотря на большое количество доказательств ее вины, она была оправдана.


[Закрыть] была еще жива, то она точно обратилась бы к тебе за помощью.

Тесс мысленно хотела возразить, но не смогла – слишком многие газеты называли ее Невестой Франкенштейна. Таблоиды даже опубликовали ее якобы биографию под заголовком

ВОТ КАК Я ВЫШЛА ЗАМУЖ ЗА КОПА-МЯСНИКА

В ночном ток-шоу тогда приняло участие несколько стрингеров[29]29
  Независимые журналисты, описывающие, как правило, экстремальные события и происшествия.


[Закрыть].

Тесс не хотела думать о Джиме. Ей нужны был четкие ответы и ясное видение ситуации. Вот этого-то у нее как раз и не было. Даже по прошествии стольких лет образы в ее голове были туманными и размытыми. Пресса могла подавать ее историю в какой угодно упаковке. Но она, которая действительно прожила ее, не могла позволить себе такой роскоши.

Джим Бекетт был красив и силен. Он был уважаемым офицером полиции и одиноким человеком, ставшим сиротой в раннем детстве. Джим рассказал ей, что мать у него была болезненной особой. Она упала и потеряла сознание, когда ему было восемь лет, а папаша погиб в автомобильной катастрофе, когда мчался домой, чтобы ей помочь. Так как больше никаких родственников у него не было, мальчика поместили в приемную семью. Он привык к своим новым родителям, но беда не ходит одна. Когда ему было четырнадцать лет, его приемный отец погиб на охоте. Приемная мать напрягала все силы, чтобы вырастить его, но заболела раком груди тогда, когда он учился в колледже. Джим Бекетт был совсем одинок в этом мире, пока не увидел ее.

На четвертом свидании, сидя рядом с ней на качелях возле дома ее отца, он взял ее руки в свои и произнес серьезным голосом:

– Тереза, я знаю, как твой отец обращается с тобой и с твоей матерью. Понимаю, как ты его боишься. Но ты больше не одна – я люблю тебя, детка. Мы с тобой сильно похожи – у нас больше никого нет. Теперь мы с тобой будем вместе навсегда. И больше никто никогда не причинит тебе боль.

И она ему поверила. Она проплакала весь тот вечер, а он качал ее, прижав к своей груди, и она думала: вот я и дождалась своего белого рыцаря.

Через шесть месяцев Тесс стала официальной невестой Джима после самой большой помолвки, которую когда-либо видел Уильямстаун. Она уехала из дома своего отца и увидела, как Джим прикрепил их увеличенный портрет с помолвки прямо над камином в их новом доме. Это фото было первое, что видели входившие в новый дом Бекеттов: громадный глянцевый портрет самой красивой светловолосой пары Уильямстауна – их даже прозвали Кеном и Барби.

Во время медового месяца Джим усадил ее рядом с собой и объяснил, что ей придется неукоснительно соблюдать несколько правил. Теперь она была женой. Женой офицера полиции. Правила были очень простыми. Всегда идти на два шага позади него. Всегда спрашивать его разрешения, прежде чем что-то купить. Носить только ту одежду, которую он одобрил. Всегда содержать дом в идеальной чистоте и не прожаривать до конца его бифштекс. Никогда не ставить под сомнение его действия и не интересоваться, где он находится и чем занимается.

Тереза кивнула в знак согласия. Она была слегка сбита с толку, но обещала постараться. Ей было всего восемнадцать, и она хотела стать совершенством.

Ей не удалось избежать ошибок.

На вторую ночь после того, как они вернулись после медового месяца, Джим сжег ее подвенечное платье за то, что она купила блок бумаги для записей, не спросив у него разрешения. Тесс умоляла его не делать этого, и он сжег ее фату, потому что она поставила под сомнение его действия. А этого она делать не должна.

Она пыталась это запомнить. Пыталась привыкнуть к этому. За первые несколько недель множество личных вещей Терезы исчезли в огне – ее костюм чирлидера, ее детское одеяло, ее дневник. Ее плюшевого медвежонка Джим сначала разрезал на мелкие кусочки, а потом сжег их один за другим – это за то, что к его приходу обед еще не стоял на столе. Джим сказал, что она дура, что теряет так много вещей, поэтому Тереза изо всех сил старалась угодить ему.

Она не хотела подводить единственного человека в мире, который говорил, что любит ее. И Джим никогда ее не бил. Иногда орал на нее. Он был строг, называл ее дурой, но никогда, ни разу не поднял на нее руку.

И за это Тесс была ему благодарна.

Она старалась научиться. А потом у нее кончились вещи, которые он мог сжечь. А потом она почувствовала, что беременна, и мир вокруг нее изменился. Джим не мог дождаться, когда станет отцом. Когда родилась Сэм, он появился в роддоме с совершенно неприлично дорогими жемчужными бусами. Он сказал ей, что она прекрасна, и Тереза поняла, что на этот раз угодила.

И тогда она решила, что теперь все будет хорошо.

Через два месяца Джим объявил, что им пора уже подумать о втором ребенке. Тереза как раз сидела за обеденным столом и кормила Саманту грудью – она чувствовала себя настолько измученной, что с трудом держала глаза открытыми. И совершила ошибку. Она забыла обо всех правилах и сказала, что не сможет воспитывать двух малышей и одновременно содержать дом в безукоризненной чистоте. Джим замолк. Он положил на стол вилку и впился в нее своими яркими голубыми глазами.

– Не сможешь, Тереза? И как же ты собираешься воспитывать Саманту? Что ты этим хочешь мне сказать? Ты что, собираешься бить моего ребенка? Я всегда знал, что это у тебя в крови.

Тесс расплакалась. Сказала, что ни за что на свете не сделает ничего подобного. Но она видела, что он ей не поверил. На той же неделе Тереза совершила первый акт открытого неповиновения – купила диафрагму[30]30
  Имеется в виду противозачаточное средство.


[Закрыть] и спрятала ее в ванне под раковиной. Еще через неделю она достала ее и увидела, что в нее аккуратно воткнута иголка. Джим стоял у нее за спиной с каменным лицом. Больше так продолжаться не могло. Она не спала уже два с половиной месяца. Она была измучена морально и физически и боялась, что окажется несостоятельной матерью. Раздались ее всхлипывания. Наконец Джим сдвинулся с места. Она вся сжалась, но муж обнял ее и стал гладить по волосам. Эта было первое проявление нежности с его стороны за многие месяцы, и она опять подумала, что все будет хорошо и что он ей поможет. А он опустил ее на пол в ванной, задрал ее юбку и взял ее, пока она лежала под ним, слишком измученная, шокированная и испуганная, чтобы пошевелиться.

После этого он сказал, что на этот раз ему нужен парень, которого он назовет в честь отца – Брайаном.

Джим отсутствовал все дольше и дольше, а возвращался домой все злее и злее. Что бы она ни делала, все было не так. Она была плохой женой и ужасной матерью. Она была дурой, которая вечно должна благодарить Бога за то, что Джим на ней женился. Красивый, приятный в общении и уважаемый в обществе человек вроде него мог рассчитывать на лучшую партию.

Однажды Джим усадил ее в гостиной и сообщил, что уезжает. На какое-то время. Может быть, вернется, а может быть, и нет. Он еще не решил. Но что бы ни произошло, ей запрещается спускаться в подвал.

– В подвал? А что мне там делать?

– Именно потому, что я тебе запретил, ты стала об этом думать. И будешь думать еще сильнее, когда я выйду за порог. Ты будешь думать: что там, в этом подвале? Что он там прячет? Почему мне нельзя туда спуститься? Я укоренил эту мысль в твоей голове, и теперь ты не успокоишься, пока не спустишься туда. Я тебя достаточно хорошо знаю, Тереза, и могу тебя контролировать.

– Нет, в подвал я не пойду. Ни за что.

Но как только он уехал, на глаза ей тут же попалась дверь в подвал. Она взялась за ручку и повернула ее. Открыв дверь, уставилась в полумрак…

Тесс постаралась прекратить эти воспоминания. Прижав руки к вискам, она почувствовала во рту привкус желчи.

Иногда Тесс была способна на объективную оценку произошедшего: она могла посмотреть на все как бы со стороны и проанализировать все, как будто это происходило в жизни другого человека. Но иногда это было невозможно. Сейчас она решила сосредоточиться на правильном дыхании и на лучах теплого аризонского солнца, которые касались ее тела.

Внизу в холле продолжался бой между Марион и Джей Ти.

– Он умирает, Джей Ти, и это правда, а не какая-то неумная шутка, – голос Марион звучал раздраженно. – Наш отец умирает.

– Наш отец? Не думаю. Я отдал его тебе, когда тебе было четырнадцать лет. Помню, как сейчас: мы играли в покер и я постоянно выигрывал. Ты полезла в бутылку, а я сказал: хорошо. Чего ты хочешь больше всего на свете…

– Будь ты проклят, Джордан Терренс.

– …а ты сказала: папочку. И я отдал его тебе со всеми потрохами. И сегодня я хочу сказать, что тебе тогда не повезло. Или ты это тоже забыла, Марион?

– Я ничего не забыла, Джей Ти. Просто мне приятнее вспоминать более счастливые дни… – Марион надолго замолчала, а потом спросила: – Это все из-за нее, правда?

Джей Ти тоже замолчал.

– У нее было имя, Марион. Она была человеком, – наконец ответил он.

– Она была лживой, беспринципной проституткой, которая появилась как раз в тот момент, когда папе было тяжело. Тогда он только что ушел в отставку и пользовался… пользовался определенным успехом у женщин.

– Мама была бы в восторге от такого анализа ситуации.

– У мамы тараканов в голове больше, чем летучих мышей в заброшенном готическом замке.

– Ну, наконец-то мы хоть в чем-то согласились друг с другом.

– Все дело в том, что папа совершил ошибку…

– Ошибку? Да он обрюхатил семнадцатилетнюю девчонку. Наш отец – педофил.

– Он заботился о ней.

– Это теперь так называется? – Голос Джей Ти опустился почти до шепота, и от ужаса волосы на затылке Тесс встали дыбом. Реакция Марион на этот раз была не такой быстрой, но очень резкой.

– Ну конечно. Папа – это корень всех зол. Думаю, что именно он стоял у покрытого травой холмика[31]31
  Место, с которого, предположительно, в Джона Кеннеди стрелял второй убийца.


[Закрыть].

– Не удивлюсь. Ты внимательно отсматривала записи тех лет?

– Пора бы уже вырасти, Джей Ти. Ты нужен отцу, бог его знает зачем. Он может тебе не нравиться, ты можешь не хотеть посмотреть ему в глаза, но, ради всего святого, это он дал тебе жизнь. Он дал тебе дом. Вырастил тебя и предоставил тебе все, чего бы ты ни пожелал – спортивную машину, академию Вест-Пойнт, участие в военных операциях, прикрытие, наконец.

– А тебе все еще неймется, да, Марион? – тихо спросил Джей Ти. – Хотя Роджера трудно назвать просто утешительным призом.

– Роджер бросил меня, Джей Ти. Но все равно спасибо, что не забыл поинтересоваться.

– Что? – Было видно, что десантник удивлен и даже поражен. – Марион, прости. Клянусь тебе, мне действительно очень жаль…

– А я не за жалостью сюда приехала. Еще раз услышу такое – и твою разбитую физиономию придется склеивать суперклеем… Всё, молчи. Меня уже тошнит от этого разговора – и конца-краю ему не видно. Я остаюсь на неделю, Джей Ти. Даю тебе семь дней, чтобы ты увидел свет в конце тоннеля. Если нет, то я умываю руки.

– Ягодка…

– Прекрати меня так называть! И передай своей гостье, что если я увижу, что вы занимаетесь чем-то, что хоть отдаленно нарушает закон, – арестую обоих! Это понятно?!

– Тебе совсем не надо кричать, чтобы показать, как ты меня любишь.

– Отвали и займись лучше вязанием крючком.

Тесс услышала резкие звуки шпилек, цокающих по плиточному полу. Быстрые, яростные шаги приблизились, и Тесс затаила дыхание. Но шаги прошли дальше. Марион бросилась в последнюю по коридору спальню и захлопнула за собой дверь.

Тесс выдохнула. Тело ее мешком опустилось возле двери. Всё в порядке. Марион – агент ФБР, но в то же время она сестра Джей Ти и сюда приехала по делам, совсем с Тесс не связанными.

Она была в безопасности; никто не знает, что она здесь; и она в Аризоне!

Женщина дошла до ручки. Хотя бы еще день ее измученное тело требовало отдыха. Она залезла в постель, укрылась с головой и провалилась в забытье.

Глава 6

В подвале было холодно. Тереза чувствовала сквозняк, но никак не могла понять, откуда дуло. Свет очень слабый – всего одна лампочка без абажура, которая только делала тени длиннее. Под ногами женщина чувствовала хорошо утрамбованную грязь. А что это там, в углу? Лопата, пила и молоток. Садовые ножницы и двое граблей. Разве Джим когда-нибудь пользовался этими вещами? Здесь же лежала бейсбольная бита. Длинная бейсбольная бита, выкрашенная золотистой краской. А она думала, что он хранит свои биты в шкафу в прихожей… Почему в подвале? Они ведь сюда почти совсем не заходят.

Тесс повернулась на запах свежей земли. В дальнем углу она увидела темную горку, идеально напоминающую свежую могилу.

Нет, нет, нет и еще раз нет.

Рука, неожиданно появившаяся у нее из-за спины, зажала ей рот.

Тереза закричала. Она кричала, а ладонь вбивала звуки обратно ей в горло. Женщина была крепко прижата к чьему-то телу, несмотря на все сопротивление и яростные движения. Боже, помоги мне…

– Я думал, что ты не спустишься сюда, Тереза. Я ведь запретил тебе, – толстые пальцы схватили ее за подбородок и обездвижили голову.

Все ее попытки освободиться оказались бесполезными. Она попала в ловушку. Теперь он сделает с ней что-то ужасное.

Тесс почувствовала движение его руки у себя за спиной. На глаза ей опустился черный шарф, который полностью закрыл свет и отключил ее от внешнего мира.

Ее мычание было полно ужаса.

Муж завязал ей рот скатанной наволочкой. Материя прижалась к ее языку и больно врезалась в уголки рта – все это напоминало лошадиную узду.

Теперь он отпустил ее, и Тереза упала на землю.

– Я же велел тебе не спускаться сюда, но ведь ты без этого не могла жить, а, Тереза? Придется тебя проучить. Никогда не задавай вопросов, если не хочешь знать ответы.

Джим поставил ее на ноги и потащил по грязному полу. Резкий запах становился все сильнее. Это был запах грязи и чего-то еще, чего-то очень терпкого. Лайм. Да, это был запах свежего лайма, который использовали, чтобы отбить запах разлагавшихся трупов. Тесс почувствовала позыв к рвоте.

– Вот именно. Ты стоишь на краю могилы. Один легкий толчок, и ты свалишься прямо в нее. В могилу. Хочешь знать, кто там уже лежит?

Джим наклонил ее над пустотой, и у Терезы в горле забился крик. Тогда он вновь прижал ее к себе и тихонько засмеялся ей на ухо.

– Еще не время. Сначала я покажу тебе все остальное.

Джим сжал ей руку и заставил вытянуть ее. Ее мольбы и стоны заглушались наволочкой. Он хочет заставить ее прикоснуться к чему-то. К чему-то, чего она касаться не хочет. Он засунул ее руку в банку, и она почувствовала, как ее пальцы прикоснулись к чему-то круглому, влажному и скользкому.

– Глазные яблоки, – прошептал муж. – Я храню глазные яблоки всех своих предыдущих жен.

Выдернув руку из банки, он погрузил ее во что-то еще. Волосы. Длинные и мягкие, отвратительно мокрые на концах.

– Я их оскальпировал, – прошипел Джим.

И опять он засунул ее пальцы во что-то податливое, перепутанное и жирное.

– Кишки, много, много кишок… А вот здесь, детка, моя главная драгоценность. Ее сердце. Горячее и пульсирующее.

Он силой заставил Терезу сжать пальцы. В свою очередь его толстые пальцы стали сжимать ее горло. Все сильнее, и сильнее, и сильнее. Она услышала, как от волнения участилось его дыхание.

– Ты даже не представляешь себе, что я за человек, Тереза. Даже не представляешь…

И в тот самый момент, когда перед глазами у Тесс появились черные мушки и она уже была готова провалиться навечно в ничто, он разжал руки, и воздух хлынул в ее изголодавшиеся по кислороду легкие.

Повязка упала с ее глаз. Она смотрела на кровь. На реки крови.

От ужаса Тесс не могла пошевелиться. Когда она, наконец, подняла глаза, то ясно увидела его зловеще ухмыляющееся лицо.

Джей Ти Диллон изучал ее черными щелочками своих глаз.

Когда Тесс резко проснулась, крик застыл у нее на губах, а сердце колотилось как сумасшедшее. Руками она сжимала горло, пытаясь восстановить дыхание. Пот тек по ее щекам, как слезы.

Подождав секунду, она выбралась из взбаламученной кровати и зажгла все лампы, которые смогла найти. Правда, их в комнате было очень мало. Ей надо было больше света, гораздо больше, чтобы разогнать тени, прячущиеся по углам. Женщина оказалась перед стенным шкафом, двери которого были надежно заблокированы прислоненным к ним стулом.

Открой эти чертовы двери. Убедись, что его там нет. Что ты победила, победила, победила.

Внезапно с яростным криком она откинула ногой стул и распахнула дверцы.

– Ну, где ты здесь, чертов ублюдок?

Перед ней висели пустые плечики. Тесс несколько раз вздохнула и постепенно перестала дрожать.

Ты в Аризоне. В безопасности. У тебя на руках нет крови.

То сердце было коровьим. Коровье сердце, лингвине[32]32
  Сорт особой, очень тонкой пасты.


[Закрыть] в оливковом масле, шелковые нити и виноград без шкурок. Такие вещи можно найти в любом доме.

– Оглянись вокруг себя, Тереза, – велел ей тогда Джим, после того как зажег свет. – Посмотри, от чего ты пришла в ужас. Если ты готова поверить, что очищенные виноградины – это не что иное, как глазные яблоки, то неудивительно, что ты видишь настоящего монстра, когда смотришь на меня.

Женщина без сознания свалилась на землю.

– Я же говорил, что запрещаю спускаться в подвал, – сказал Джим, глядя ей прямо в глаза. – Но ты это сделала. Ты абсолютно уверена, что я занимаюсь чем-то не тем. Почему ты так плохо думаешь о своем муже, Тереза? Почему тебе нравится меня бояться?

Она не могла произнести ни слова в ответ.

– Знаешь, о чем я думаю? Мне кажется, что у тебя очень низкий уровень самооценки, Тереза. Мне кажется, что твой отец и то, как он с тобой обращался, превратили тебя в ничто. А вот теперь у тебя появился этот красивый, приятный, украшенный наградами офицер полиции, твой муж, который тебя любит, и ты просто не в состоянии в это поверить, а? Ты уверена, что со мною что-то не так. Мне кажется, что тебе лучше прекратить думать о моих проблемах и заняться своими собственными.

И он вышел из подвала.

Женщина осталась лежать, размышляя, почему же она не доверяет своему идеальному мужу.

Такова была сила убеждения, которой он обладал.

Но потом к ней пришли другие образы: руки Джима, сжимающие и отпускающие ее горло, руки, которые ласкают, гладят и душат. Вздымающаяся бейсбольная бита, выглядящая в лунном свете как волшебная палочка. Быстрое движение вниз. Треск ломающегося бедра…

Тесс бросилась к двери и успела добежать до ванной комнаты как раз в тот момент, когда ее вывернуло наизнанку.

– Это из-за того, что я сказал? – В дверях показался Джей Ти.

Глаза Анджелы были крепко зажмурены. Она продолжала стоять, наклонившись над унитазом. Ее руки дрожали, а ноги подгибались. Во рту у нее был привкус желчи. А привкус отчаяния легко перебивал его.

– Прошу, уходи, – прошептала она.

– Прошу прощения, но ни один вирджинский джентльмен не уйдет от женщины, которая плохо себя чувствует. Считай, что это у меня в крови.

Она услышала, как его босые ноги зашлепали по плиткам пола, и почувствовала легкий запах перекиси водорода, когда Диллон приблизился. Своим торсом он прижался к ней, и она непроизвольно напряглась. Раздалось его недовольное бурчание.

– Я просто хочу включить воду, – объяснил Джей Ти. – По вкусу она напоминает ржавую трубу, потому что получаем мы ее из Колорадо, но все-таки это лучше, чем рвота.

Он отошел в сторону, и Тесс со вздохом облегчения плеснула воду на лицо и шею, а затем набрала ее в рот. У нее действительно был привкус металла и ржавчины.

– Ну что, лучше? – спросил он через минуту.

Она закрыла кран и посмотрела на него. Джей Ти был обнажен, если не считать пары плавок, которые висели слишком низко на бедрах, так что была видна тонкая полоска незагоревшей кожи. С его плеч стекали капли воды, которые исчезали в густых волосах на его животе.

Подняв полупустую бутылку пива к губам, он допил ее, глядя Тесс прямо в глаза.

– Возьми.

– Что именно?

– Полотенце, chiquita. Выглядишь ты просто ужасно.

Тесс с запозданием увидела, что в руках у него полотенце для рук. Она с опаской взяла его. Джей Ти еще ничего ей не сделал, но она уже была смертельно напугана. Ее опыт говорил ей, что мужчины – особенно мужчины мускулистые – это прямая угроза женскому полу. Тереза не могла вспомнить отца без того, чтобы не увидеть как наяву его разъяренного лица цвета свеклы и руки, сжатой в кулак и занесенной для удара. Равно как и своего бывшего мужа – не вспомнив его пустых, холодных глаз, безразлично глядевших на нее, пока ее подвенечное платье исчезало в пламени.

Но Джей Ти порекомендовали серьезные люди. Наемники не убивают своих клиентов. Это наверняка плохо скажется на их бизнесе. А как же тогда полицейские, которые убивают налогоплательщиков? Это ведь тоже плохо для бизнеса…

Но Тесс провела в доме десантника уже почти сорок восемь часов, и с ней еще ничего не случилось. Он накормил ее завтраком и прикрыл от полиции. Наверняка, если бы у него была склонность к жестокости, она бы это уже заметила.

Хотя, чтобы увидеть жестокость Джима, ей понадобилось два года.

Тесс подняла руку и потерла лоб. Она хотела принадлежать и доверять только себе самой. С того момента, как она посадила Джима в тюрьму, прошло уже два с половиной года, а она все еще не могла в это поверить. Женщина замерла где-то на полпути между бывшей Терезой Бекетт и будущей Тесс Уильямс.

– Тяжелая ночка для воспитанной молодой леди?

– А все эти лицевые и изнаночные петли, – отшутилась Тесс. – Мне снятся кошмары, что я ошиблась в счете.

– Правда? А мне все время снится, как я взрываю церкви… Давай выйдем – прохладный воздух пойдет тебе на пользу.

Джей Ти повернулся, и Тесс поняла, что он уверен, что она пойдет за ним. Она посмотрела на свои ноги, которые майка колледжа города Уильямстауна совсем не прикрывала. Ее мать никогда не одобряла женщин, которые демонстрировали слишком много голого тела. Так поступали только падшие женщины, и их дорога лежала прямо в ад, где каждую ночь дьяволы творили с ними страшные вещи и наказывали их за разврат.

Ее собственный образ в виде развратной особы вызвал у Тесс улыбку. Она никогда не была роковой женщиной, полной внутреннего огня. Напротив, всегда была послушной, запутавшейся женой. А сейчас – испуганной, измученной матерью. Все говорило о том, что для Джей Ти она была так же привлекательна, как оживший скелет. Это ей вполне подходило. От него ей нужны были только его специфические знания.

Пройдя вслед за десантником на веранду, Тесс поежилась на прохладном воздухе. Джей Ти, казалось, этого не заметил. Он плюхнулся в одно из кресел и взял тонкий золотой портсигар. Рядом, на стеклянном столике, стояла упаковка с шестью бутылками пива.

Тесс обняла себя за плечи, глядя на темно-синее небо, усеянное звездами. Ночи в Уильямстауне сейчас уже прохладные, с чистым небом, с сильным ароматом опадающих листьев и увядающих сосновых игл, который приносят порывы прохладного ветерка с Беркширских холмов. Она задумалась о том, что может в это время делать ее дочь. Скорее всего, спит в своей любимой розовой фланелевой пижаме, рядом со своей говорящей куклой. Если Тесс закрывала глаза, то физически ощущала ее запах – детского шампуня и присыпки.

Детка, я тебя люблю.

– Подслушивала, правда? – спросил Джей Ти.

– Правда.

Мужчина открыл портсигар, выудил из него сигарету и прикурил ее. Глубоко затянувшись, уставился на Тесс.

– Жуткая привычка. Хочешь?.. – Он протянул было ей портсигар, но потом убрал его. – Подожди минуту, я совсем забыл. Ты и так еле ходишь, куда тебе еще сигареты… – Выдохнул дым, откинулся в кресле и положил ногу на ногу.

– Не знала, что ты куришь.

– Я бросил.

– И ты выходил среди ночи, чтобы достать сигареты и начать снова?

– Не-а. Я украл их у Марион. В конце концов, это я научил ее курить, – его губы скривились. – Так, по крайней мере, мне кажется. Но надо спросить ее, что помнит она.

– Кажется, вы с сестрицей не в восторге друг от друга.

– Не люблю людей, которые пытаются изменить прошлое.

– Она что, действительно агент ФБР? – спросила Тесс равнодушным голосом.

– Да, – он затянулся. – И очень хороший.

– Слышала, что она собирается остаться на неделю.

– Правильно слышала. Так что если ты преступница, то не говори ей. Точно повяжет.