Текст книги "Стёртый"

Глава седьмая. Рэг

Когда мы вернулись домой, я сразу пошёл на кухню. Монстр вскочил со своей лежанки, как только меня увидел, высунул язык и завилял хвостом. Я взял из банки галету в форме косточки и дал ему, а потом вернулся в коридор. Мама с папой сидели в большой комнате. Я подошёл к двери и прислушался.

– Видно же, что он расстроен, Эдди! Неужели ты не понимаешь?

– Да всё я понимаю, Аманда, но что я могу сделать?

– Поговорить с ним, например. Ему сейчас очень нужен отец.

– Мы оба ему нужны. Может, если бы ты не переводила всё время стрелки на меня…

– Что?! Когда это я так делала? Не неси чушь.

Мне совсем не хотелось снова слушать их ругань.

– Я к Рэгу! – выкрикнул я и вылетел из дома до того, как они успели что-либо сказать.

⁂

Рэг жил в бунгало по соседству с миссис Бэнкс. В последнее время я всё чаще к нему заходил. Там никто не шумел и не ругался, и Рэг всегда угощал меня печеньем из жестяной банки и поил чаем – чашка за чашкой.

Когда я проходил мимо сада миссис Бэнкс, она стояла на лужайке рядом с обезглавленным фламинго. Я засунул руки в карманы и уставился в землю.

– Твоих рук дело? – окликнула она меня. – Отсутствие воспитания плюс вседозволенность – и вот он пожалуйста, результат. Тебе ведь дома всё разрешают, да? Ограничения – вот что тебе необходимо. Ограничения! Ты меня слышишь?

Я поспешил по дорожке к дому Рэга. В другой раз я бы ей ответил, но сегодня как-то не хотелось. Я обошёл бунгало и постучал в дверь кухни, а потом сразу вошёл. Рэг никогда её не запирал.

Рэг стоял у раковины спиной ко мне и мыл посуду.

– Привет, Рэг! Выпьем по чашке чая? – предложил я, подходя к буфету и доставая две кружки.

Рэг обернулся. Глаза у него округлились. С рук на пол капала мыльная пена.

– О, прошу прощения, мы разве знакомы? – растерянно спросил он.

Я вздохнул:

– Да, Рэг. Я Максвелл. Максвелл Беккет. Помнишь? Я почти каждый день к тебе прихожу.

Он нахмурился и вытер руки о полотенце.

– Максвелл, говоришь? Максвелл… хм-м… – пробормотал он.

Я включил электрический чайник и положил в каждую кружку по чайному пакетику. Потом открыл холодильник и взял молоко. Пакет был слишком лёгкий.

– У тебя молоко заканчивается, Рэг, – сказал я, встряхнув пакет. – Хочешь, я сбегаю и куплю?

Он забрал молоко и неловко усмехнулся:

– Не стоит. Мы же совсем друг друга не знаем!

Чайник щёлкнул, и я налил в кружки кипяток.

– Пойдём, я тебе напомню, – сказал я, отставляя чайник.

Я взял его за локоть и отвёл в большую комнату, к камину. На каминной полке стоял портрет Рэга, с которым я победил на художественном конкурсе. Он был вставлен в рамку под стекло. Я снял его с полки и показал Рэгу.

– Видишь? Это я тебя нарисовал. Помнишь? Отличный приз выиграл тогда для школы. Смотри, тут написано «Рэг. Максвелл Беккет». Максвелл – это я.

Я всё надеялся, что когда-нибудь он начнёт сразу меня узнавать, но пока до этого не дошло.

– Максвелл… ах да. Знаю-знаю. Я тебя знаю. Ну конечно, – сказал Рэг, хотя по его лицу было ясно, что это не так. Он устроился в кресле. – Принеси банку с печеньем, хорошо, Максвелл? Я туда новое положил, с джемом.

Я пошёл на кухню, достал банку из шкафчика, поставил её вместе с кружками на поднос, вернулся в гостиную и опустил его на столик перед диваном. Протянул Рэгу его чай и отпил немного своего, а потом окинул взглядом комнату. Она выглядела чисто и аккуратно. В углу стоял тёмно-коричневый сервант со стеклянными дверцами. Полки ломились от всякого старья. Рэг как-то мне сказал, что вещи из серванта бесценны, но я в этом, честно говоря, сомневался.

Я открыл банку с печеньем и протянул Рэгу. Он взял три штучки и откинулся на спинку кресла. Два печенья он положил себе на грудь, а третье макнул в чай.

– Ну, Максвелл, как дела? – спросил Рэг. Так он обычно начинал разговор, пытаясь разобраться, кто я всё-таки такой.

– В последнее время не очень, Рэг, – признался я. – День был сегодня хуже некуда. Опять всё пошло наперекосяк. Сначала я всем разболтал, что завтра на бал приедут ребята из популярного телешоу, потом на физкультуре мы столкнулись лбами с Чарли Ботаником. У него кровь из носа потекла, очень сильно, и он даже в обморок грохнулся. Все решили, что я это специально. А я не хотел, правда не хотел! Совсем случайно так вышло.

Рэг слушал меня, кивая.

– Понимаю… понимаю… Большой у него нос, да?

– У кого?

Рэг взял второе печенье и макнул в чай.

– Ну, у этого Чарли.

– Э-э… да нет. Не особо. И вообще, это здесь ни при чём. Обиднее всего то, что на бал меня завтра не пустят. А туда приедут Джед и Баз! Они запишут новый эпизод прямо у нас в школе! А я… я теперь всё пропущу.

Глаза защипало, и я закусил губу.

Рэг кивнул пару раз и дожевал печенье. Я наблюдал за тем, как он собирает крошки со свитера, и ждал какого-нибудь ответа. Рэг долго молчал, а потом спросил:

– Я тебе показывал свою коллекцию чешуек русалок?

Я вздохнул. Не знаю, чего я ожидал от Рэга. Он жил в своём мире и вряд ли смог бы дать мне мудрый совет. Я слабо улыбнулся:

– Чешуек русалок? Нет. Нет, Рэг, не показывал.

Он отставил кружку и поднялся.

– Тогда пойдём, покажу.

Широко улыбаясь, он подошёл к серванту. Я поставил свою кружку на стол и поспешил за ним. Рэг открыл дверцы, и на меня пахнуло пылью и ещё чем-то гадким. Как будто там что-то сгнило. Прямо у стекла стоял сморщенный кожаный ботинок – наверное, это от него так воняло. Рэг отодвинул в сторону старый глобус, взял пластиковую коробочку, снял крышку и показал мне содержимое.

– Вот, – прошептал он, – чешуйки русалок.

Я заглянул внутрь. На дне лежала кучка треугольных пластинок. Я взял одну из них и поднёс к свету. Она была гладкой и блестящей, пластиковой на ощупь. Я сразу понял, что это.

– Рэг, это медиаторы. Ну, для игры на гитаре. Ими щипают струны. Никакие это не чешуйки русалок.

Рэг нахмурился и перемешал их рукой.

– Медиаторы? Но дедушка не умел играть на гитаре. Зачем они ему? Ну-ка… – Он продолжал копаться в коробочке. – Должно же здесь быть хоть несколько чешуек?

Он встряхнул коробку, и два треугольника выпали на пол.

– Не расстраивайся, Рэг, – сказал я, подбирая их и складывая обратно. – Давай в другой раз поищем чешуйки русалок, ладно?

Он озадаченно уставился на медиаторы.

– Слушай, а это что? – спросил я, беря в руки кожаный ботинок. – Выглядит круто!

Рэг торопливо закрыл пластиковую коробочку.

– О, ты нашёл засушенную голову! Чудесно, чудесно.

– Голову?! – выпалил я и уронил ботинок.

– Осторожнее, Максвелл! Вещь очень ценная!

Он наклонился, поднял штуковину и с восхищением стал вертеть её в руках.

– Откуда у тебя это? – спросил я, вытирая ладони о штаны.

– Дед свою лучшую пару обуви обменял на эту диковинку. Он забрёл в самую глубь леса в Амазонии и наткнулся на племя аборигенов. Сначала торговался за свою жизнь, а в итоге получил вот это. Он умел располагать к себе людей, мой дед.

Рэг усмехнулся, не сводя глаз с «засушенной головы». Я, хоть убей, видел в ней обычный старый ботинок. И очень надеялся, что на самом деле так и есть, просто Рэг всё перепутал.

Он убрал вещицу в сервант и взял какой-то овальный деревянный предмет размером с кулак, покрытый снаружи затейливым узором. Рэг поднял его, чтобы лучше разглядеть.

– Что это? – спросил я.

Рэг склонил голову набок.

– Шкатулка. Музыкальная шкатулка.

Я уставился на причудливое деревянное яйцо.

– Да? Не похоже на шкатулку. Как она открывается?

Рэг не ответил.

– Можно посмотреть? – попросил я.

Он на секунду замялся, но потом отдал мне яйцо. Оно оказалось довольно тяжёлым, так что пришлось взять его обеими руками. Я повертел яйцо и бережно погладил изрезанную крошечными завитушками поверхность.

– Нет, никак не открыть, – сказал я и сощурился, а потом легонько встряхнул «шкатулку». Там что-то загремело. – А что внутри?

Рэг нахмурился и потёр бровь.

– Я… не могу вспомнить, – грустно признался он. Как будто ответ был спрятан у него в памяти под замком, а ключ потерялся.

– Ну и не будем ломать над этим голову!

Я убрал яйцо обратно на полку. Оно покачнулось и легло на бок, опершись на чёрную фетровую шляпу. Я вытащил из угла старый глобус. Он настолько выцвел, что очертания континентов было почти не различить. А ещё его там и сям усеивали крошечные дырочки.

– Что они означают? – спросил я, проводя по ним пальцем.

Рэг открыл рот, чтобы ответить, но вид у него был потерянный.

– Я… Я не знаю… – пробормотал он. Ему явно стало неловко, так что я быстренько убрал глобус и закрыл сервант.

– Слушай, а давай съедим ещё по печенью? – предложил я, и Рэг тут же просиял.

– Блестящая мысль! Давай, – согласился он и вернулся в кресло. Взял одно печенье с джемом и добавил: – Конечно, ужасно, что ты не попадёшь на школьный праздник. Наверное, ты его очень ждал.

Всё-таки он меня слушал! Мне даже немного полегчало. Да, с праздником вышло ужасно. И совсем нечестно.

– Поверить не могу, что они оставят меня без праздника после всего, что я для них сделал! – Я сжал кулаки, и ногти впились мне в кожу.

– Что поделаешь, – сказал Рэг, смахивая крошки с подбородка. – Раз сказали – нельзя, значит нельзя. Против правил не пойдёшь.

Он заметил, что я расплылся в улыбке, и нахмурился.

– Ага, только правила – это не для меня, Рэг. – Я поиграл бровями, взял ещё печенье и откинулся на спинку дивана. В голове у меня сложился план, и сердце защемило от волнения. – Хотят они того или нет, а Максвелл Беккет придёт на бал! – объявил я.

Глава восьмая. Бал

Бекс собиралась пять часов. ПЯТЬ. Всякий раз, когда я заходил в туалет, я замечал, что из-под двери ванной идёт пар, как будто она там научный эксперимент проводит или ещё что. Она никогда так долго не торчала в ванной. А потом вышла, завернувшись в полотенце, и юркнула в свою комнату. Ещё и там сидела целую вечность. Мама даже постучала к Бекс и спросила, всё ли у неё в порядке. Бекс её впустила и закрыла дверь, но мне было слышно каждое слово. Она говорила, что платье у неё какое-то не такое и все станут над ней смеяться.

Раньше наряды Бекс не волновали, чего не скажешь об остальных девчонках из нашей школы. Клодия Брэдвелл несколько недель перед всеми хвасталась платьем, которое ей купили на бал, и показывала фотки на телефоне, а её подружки охали и ахали и всё твердили, какая она будет в нём красавица. Бекс с мамой ездили за платьем в прошлую субботу. Их целый день не было, а когда они вернулись, Бекс сразу побежала наверх, прижимая к груди большой серебристый пакет, и спрятала его в своей комнате. Мы с папой не видели, что она выбрала, но сейчас это платье ей, видимо, разонравилось.

Я сидел у себя и подслушивал их разговор. Наконец дверь Бекс скрипнула. Я вышел в коридор и увидел маму. Она как-то криво улыбалась.

– О, Максвелл! Ты как раз вовремя. Вот, посмотри на свою красавицу сестру. Правда, она чудесно выглядит?

Мама придержала дверь, и из-за неё показалась Бекс в бледно-жёлтом платье. Волосы у неё были завиты и уложены на макушке, а лицо казалось оранжевым. Стояла она ссутулившись, как будто хотела сжаться в комочек.

– Ох ты ж, Бекс! Ты выглядишь… немного…

Бекс сощурилась.

– Она выглядит великолепно, – вставила мама и строго на меня посмотрела. – Ты же это хотел сказать, да, Максвелл?

– Ну… вообще-то я хотел сказать, что…

– Правильно! – перебила меня мама. – Пойдём, покажешься в новом платье папе.

Мама положила руку Бекс на плечо, но та отмахнулась. Какое-то время мы с сестрой смотрели друг на друга, а потом она развернулась, бросила маме «Я переоденусь», забежала в свою комнату и хлопнула дверью. Мама помрачнела:

– Ну и зачем ты так сделал?

О чём это она?!

– Что? Ничего я не сделал!

Мама потёрла виски.

– Я целую вечность пыталась её убедить, что она очаровательна в этом платье. А ты, как всегда, всё испортил. Ну почему ты вечно всё портишь, Максвелл? Почему?

Тут я заметил, что глаза у неё на мокром месте.

– Да я же ничего не сказал!

Мама отвернулась и пошла вниз. Через пару минут в коридор вышла Бекс в узких чёрных джинсах и своей любимой серой футболке с надписью «История жива». На ногах у неё были потёртые кроссовки. Макияж она почти весь стёрла, а волосы заплела в косичку и перебросила через плечо. Вот теперь я узнавал свою сестру. Я ей улыбнулся, но она посмотрела куда-то сквозь меня и пошла вниз по лестнице. Я поспешил за ней.

– Бекс! Ну наконец-то! – явно нервничая, произнёс папа. И добавил, увидев её наряд: – Э-э, ты разве не идёшь на бал?

– Иду, – ответила Бекс и всхлипнула.

Папа кивнул:

– Понятно… Хорошо… Что ж, замечательно! Выглядишь… необычно. Очень мрачно.

Бекс ничего ему не ответила и встала, сгорбившись, у окна. Она ждала свою подружку Мэдди. У дяди Мэдди была роскошная машина, которую он сдавал молодожёнам на свадьбы, и сегодня он обещал отвезти на ней Мэдди и Бекс в школу, хотя ехать тут всего ничего.

Мы ждали молча. Я открыл было рот, но мама с папой так на меня посмотрели, что я тут же его закрыл. В семь вечера к дому подъехал длинный серебристый автомобиль. Мы все проводили Бекс до двери. Дядя Мэдди открыл дверцу, и с заднего сиденья с шелестом вылезла Мэдди, которую было почти не видно за облаком золотой ткани.

Она посмотрела на Бекс и нахмурилась.

– Ты… в джинсах? – выпалила она.

Бекс кивнула.

– Ага, платья – это не мой стиль. – Она покружилась и присела в реверансе, и они с Мэдди захихикали.

– Отлично выглядишь, Мэдди! – крикнул папа. – Очень… блестяще!

Мама толкнула его локтем в бок.

Мэдди опустила взгляд на своё платье и натянуто улыбнулась. Наверное, она немножко завидовала Бекс, потому что ей самой не хватило смелости надеть джинсы. Девочки юркнули в автомобиль. Я слышал, как они хихикают, ёрзая по мягкому кожаному сиденью. Дядя Мэдди захлопнул дверцу и сел за руль. Мы им помахали и вернулись обратно в дом. Папа положил руку мне на плечо.

– Должен тебе сказать, ты отлично держишься, сынок. Наверное, обидно, когда из всей школы на бал не идёшь только ты один. И… ну… ты очень по-взрослому себя ведёшь, Макс. Молодец.

Мама вздохнула:

– Сомневаюсь, что Максвеллу приятно, когда ты сыпешь ему соль на рану, Эдди.

Папа резко к ней повернулся:

– Я просто сказал, что очень им горжусь. Мне даже это нельзя?

Мама сложила руки на груди.

– Зачем напоминать о том, что ему одному запретили туда пойти? Тоже мне, слова поддержки! Наверняка ему сразу стало легче! А, Максвелл?

Они оба уставились на меня. Как бы спрашивая, на чью сторону я встану.

Когда поняли, что ответа не будет, снова начали ругаться.

– А ты его обвинила в том, что Бекс переоделась. Разве это справедливо, Аманда? Совсем несправедливо.

– Да не виню я его ни в чём! – завопила мама.

Я понял, что сейчас они примутся орать друг на друга, и побежал на кухню.

– Видишь, что ты наделал? – закричала она.

– Я?! Проклятье, Аманда. Ты меня просто поражаешь. Может, для разнообразия вспомним о том, что ты натворила? – закричал в ответ папа.

Монстр похрапывал у себя на лежанке. Я сел рядом и погладил его по ушам. Он пошевелился, сонно на меня взглянул, а потом сладко зевнул и шлёпнул губами. Я гладил его, стараясь не обращать внимания на вопли из коридора.

– Почему же ты не уйдёшь, Эдди? Если тебе здесь так плохо, почему не соберёшь вещи и не съедешь?

Я задержал дыхание. Папа что-то ответил, совсем тихо, и я ни слова не расслышал. Они начали шептаться, что было ещё хуже криков, потому что я не знал, о чём они говорят. Я поцеловал Монстра в макушку, поднялся, вышел в коридор, а оттуда – во двор, с шумом захлопнув за собой входную дверь.

⁂

Шоу должно начаться без четверти восемь. К этому времени все соберутся в зале и будут так заняты тем, чтобы попасть в объектив камер, что на меня никто не обратит внимания.

Я прошёл мимо сада миссис Бэнкс. Обезглавленный фламинго всё так же стоял и смотрел на пруд. Правда, без головы смотреть, наверное, сложновато. У Рэга окна были расшторены, и за ними мерцал экран телевизора. Я даже подумал: пойти, что ли, к нему, посмотреть вместе передачу про дикую природу? Ему такие очень нравились. Скорее всего, мама с папой догадаются, что я сбежал к Рэгу. Это было бы разумно. Провести вечер с Рэгом перед телевизором. Только «разумно» – это не про меня. Да и зачем сидеть перед экраном, когда можно самому попасть на съёмочную площадку? Джед и Баз снимают своё шоу прямо сейчас, прямо у нас в школе! Ну разве можно такое пропустить? К тому же я был уверен, что меня не поймают.

В школе все так суетились, что меня никто не замечал. У входа был припаркован огромный фургон съёмочной группы. Я за него спрятался и наблюдал за тем, как телевизионщики ходят туда-сюда в наушниках и с папками-планшетами. Из белого лимузина вылезли три девчонки и четверо мальчишек из девятого класса. На девчонках были длинные блестящие платья, которые запутывались в ногах и мешали нормально идти, а на мальчишках – ну прямо костюмы, в каких их папы ходят на работу. К ним подошла оператор с камерой, и девчонки начали хихикать, а мальчишки – пихать друг друга. Оператор тяжело вздохнула и пошла искать кого-то поспокойнее.

Мистер Говард и мисс Хаксли встречали всех на входе. Мистер Говард надел красный галстук-бабочку и каждый раз, когда ему протягивали билет, поворачивал бабочку, будто отпирал дверь. Это выглядело совсем не смешно и даже глупо, но все смеялись, потому что настроение у всех было хорошее. Особенно заливалась мисс Хаксли, а мистер Говард широко ей улыбался. Я даже не сомневался, что скоро у неё на пальце появится кольцо.

Конечно, через парадный вход я войти не мог: меня сразу заметят. Надо обогнуть здание и проникнуть через раздевалки рядом с физкультурным залом. Там была дверь, ведущая на футбольное поле. Если пробраться в школу через эту дверь и пройти по длинному коридору, окажешься как раз у актового зала. И никому на глаза не попадёшься.

Я дождался, пока все зайдут в здание и на улице останутся только рабочие из съёмочной группы. В окно было видно, как в актовом зале мелькает свет прожекторов. От одной мысли о том, что Джед и Баз сейчас за сценой, готовятся к выходу, у меня желудок сделал сальто. Наверное, им уже накладывали грим для съёмок. Ух, как же здорово! Я спрятал кулаки в карманы, опустил голову и пошёл вдоль здания. Я уже заворачивал за угол, когда меня окликнули:

– Эй! Ты куда?

Я оглянулся. На меня с подозрением смотрел телевизионщик в наушниках.

Я ему помахал, как бы говоря: «Всё в порядке! Я свой. Мне можно!»

– Узнайте кто-нибудь, что тут делает этот ребёнок, – сказал он, но его отвлекла дама с папкой-планшетом, и я быстро забежал за угол.

Когда я проходил мимо актового зала, оттуда донёсся голос нашей директрисы, миссис Ллойд. Она говорила в микрофон:

– Всем большое спасибо, что пришли сегодня к нам. Мне хотелось бы сказать всего пару слов перед тем, как на сцену выйдут Джед и Баз и мы начнём… э-э… запись.

По залу прокатились громкие вопли, и миссис Ллойд не сразу удалось всех успокоить. Я побежал в коридор за актовым залом. Наверное, Джед и Баз устроили гримёрную за сценой. С ума сойти, они сейчас так близко! Чуть ли не самые популярные ведущие телешоу в стране! Я помчался к раздевалкам. Дверь в мужскую была заперта. В женскую тоже. Тут я увидел бойлерную. Туда нельзя было заходить ни ученикам, ни даже учителям. Ключи хранились у мистера Фэрроу, завхоза. К двери была привинчена квадратная табличка с силуэтом человека, которого ударило током, и надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА».

Раньше я эту дверь особо не замечал, но сегодня кое-что бросилось мне в глаза. В замочной скважине торчал ключ. Видимо, мистер Фэрроу так забегался, что забыл его вынуть. Я быстро огляделся, открыл дверь и сунул ключ в карман.

Дверь была очень тяжёлая – наверное, для защиты от пожара. Когда она за мной захлопнулась, я оказался в полной темноте. Пришлось на ощупь найти выключатель. У меня над головой мигнула лампочка. Я осмотрелся. Вдоль стены стояли электрические щитки и металлические шкафы с чёрными ручками. В углу хранились приставные лестницы, мётлы, швабры и вёдра, а за ними я заметил дверь в коридор за актовым залом. Я тысячу раз проходил мимо неё с той стороны и знал, что на ней тоже висит табличка «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Я покрутил ручку. Заперто. Хорошо, что к ней подошёл ключ, который я забрал на входе. Я медленно её открыл и выглянул в коридор. Там было пусто, а в зале уже начали отсчёт до начала шоу. Ровно через двадцать секунд Джед и Баз должны выбежать на сцену. У меня скрутило живот от волнения. Я выскользнул из бойлерной и закрыл за собой дверь.

– Максвелл! Ты что здесь делаешь?!

Я замер. Голос я узнал сразу.

– Мама с папой очень рассердятся.

Я обернулся. Моя сестра стояла в тёмном углу в конце коридора. Из-за серой футболки и чёрных джинсов её было трудно заметить. Выглядела она очень недовольной.

– Ну и нагоняй тебя ждёт, Максвелл Беккет! Я им всё расскажу! – заявила она, подходя ко мне.

Я пожал плечами:

– Ну и ладно. Я ни за что не пропущу шоу Джеда и База. Бекс? Ты в порядке?

Похоже, она плакала. А моя сестра никогда не плачет, даже когда дома всё совсем плохо. Она нахмурилась и быстро вытерла щёки. В зале уже заканчивался отсчёт.

– Три, два, один!

Очевидно, Джед с Базом вышли на сцену, потому что раздались оглушительные аплодисменты. Заиграла музыка из заставки шоу. Толпа просто сходила с ума от восторга. Мне не терпелось пойти в зал посмотреть, что там происходит, но я не мог бросить сестру, когда она так расстроена.

– Что случилось? – спросил я.

Она всхлипнула.

– Клодия сказала… Она сказала, что один из телевизионщиков попросил оператора постараться сделать так, чтобы я не попадала в кадр, потому что я странно выгляжу.

Я сглотнул. Да уж, неприятно.

– И ты ей поверила? Брось, Бекс! Да не может такого быть. Клодия Брэдвелл вечно несёт всякую чушь, как и её припевалы.

Бекс улыбнулась и вытерла глаза.

– Думаешь? – спросила она.

Я быстро кивнул, стараясь не показывать, как сильно мне хочется вот прямо сейчас сорваться и побежать в зал. Рёв оттуда доносился просто бешеный.

– Знаешь, меня задевают их слова, – призналась Бекс. – Не пойму почему. Все слушают то, что говорит Клодия. И теперь все надо мной смеются. Даже Мэдди! В машине она вела себя как обычно, а здесь сразу куда-то убежала. Наверное, не хочет, чтобы нас вместе увидели, потому что ей за меня стыдно.

Я покачал головой и рассмеялся:

– Кому, Мэдди? Да она выглядит так, будто её проглотила огромная обёртка из-под конфеты!

Бекс слабо улыбнулась и потёрла нос.

– Иногда… иногда мне кажется, что проще стать такой, как все, понимаешь? – добавила она. – Подружиться с ними. Может, тогда они оставят меня в покое?

Я фыркнул:

– Ты чего, Бекс? Забыла про школьную ярмарку?

Клодия всегда издевалась над моей сестрой, но с прошлого лета совсем проходу не давала. Бекс выиграла крупный приз на школьной ярмарке – целую корзину косметики и всяких ароматных бомбочек для ванны. Клодия тут же начала к ней подлизываться. Сказала, что, так и быть, готова принять её в свой кружок. Только Бекс сразу поняла, чего ей надо, и поделила приз между мамой и Мэдди. После этого Клодия начала ещё сильнее над ней измываться. Как-то из-за неё с Бекс целых три недели никто не разговаривал – как будто она стала невидимкой. Маме с папой пришлось вмешаться и побеседовать с директором, и всё как-то наладилось. Было бы ужасно, если бы такое повторилось. Хотя сестра часто меня раздражала, мне не хотелось, чтобы она страдала.

Судя по звукам, Джед и Баз уже стреляли футболками в толпу. Они так делали на каждом своём шоу. Футболки вылетали из специальной пушки, и все за ними прыгали, хотя принт там был дурацкий – просто их лица.

Я переступил с ноги на ногу. Мне страшно хотелось побежать в зал и схватить футболку.

– Что ты собирался сказать, Максвелл? Когда я вышла в платье? Что я выгляжу немного… что? Мама тогда тебя перебила.

В зале теперь так шумели, что мне пришлось перейти на крик:

– Что ты выглядишь как-то незнакомо! И всё. Ну, совсем не как моя сестра!

Она моргнула и промокнула нос салфеткой.

– Я ничего плохого сказать не хотел, что бы там мама ни подумала. Вот ты. – Я показал на её серую футболку с надписью «История жива». – И хорошо, что ты не похожа на Клодию и её гарпий. Не вижу в этом ничего плохого!

Бекс наморщила нос и снова слабо улыбнулась.

– Они тебя не любят потому, что ты заучка и зануда, обожаешь историю, вовремя сдаёшь домашку, – вот это действительно раздражает.

Она открыла рот, чтобы возразить.

– Но! – опередил её я. – Но… так у тебя мозги устроены. Как у Клодии они настроены на то, чтобы быть противной змеюкой.

Бекс ухмыльнулась.

– Платье мне совсем не понравилось, – призналась она. – Я сразу хотела вот так одеться, но решила сделать маме приятное. Она давно не улыбалась, правда?

Я кивнул и добавил:

– Папа тоже.

Я посмотрел в пол и ткнул носком ботинка в щель между досками.

– Знаешь, тебе и правда лучше уйти, – сказала Бекс. – Тебя точно по головке не погладят, если заметят.

– Да знаю. Я только посмотрю немножко – и сразу домой. В этом же нет ничего плохого.

Она кивнула:

– Ладно. Ну, беги, а то всё пропустишь.

Я ей улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.

В тот момент я и подумать не мог, что, когда в следующий раз увижу сестру, она меня не узнает.