Текст книги "Сиротский дом"

Глава седьмая

Мистер Уайт, или Пожалуйста, называйте меня Джулиан, обладал не просто привлекательной, но и весьма благородной внешностью. Кстати, оказалось, что он старше, чем предполагала Клара. Как он сказал ей в машине, ему уже стукнуло пятьдесят. Пятьдесят! Хотя, возможно, это просто звучит так впечатляюще. Отцу Клары тоже было пятьдесят с хвостиком, хотя он-то, пожалуй, выглядел как раз старше своего возраста.

Именно благодаря возрасту Джулиану удалось избежать всеобщей мобилизации. Когда он Кларе об этом рассказывал, легко было предположить, что в последние десять лет ему приходится довольно часто давать подобные объяснения.

Он, впрочем, служил в «Хоум гард»[11]11
  Home Guard – войска местной обороны, ополчение периода Второй мировой войны, вначале добровольное.


[Закрыть], где обрел тех, кого называл «друзьями на всю жизнь». Кларе понравилось, как он об этом рассказывал. Это свидетельствовало о том, что Джулиан – человек верный. Майкл тоже очень дорожил своими друзьями.

Поездка в Сент-Эдмундз Кларе очень понравилась. В одном из оврагов Джулиан вброд переехал через реку, вода плескалась чуть ли не под самыми окнами автомобиля, и Клару почему-то привело в восторг то, что кто-то так рискует, желая доставить ей удовольствие, и одновременно о ней заботится.

Мне это было просто необходимо, – думала она. С тех пор, как она оказалась в «Шиллинг Грейндж», ее не покидало ощущение, словно часть ее самой куда-то исчезла, поглощенная нуждами детей и заботой о них. И сейчас, без детей, она как бы восстанавливала собственную целостность. Ей казалось, что она уже привыкла к постоянной усталости – теперь она почти не просыпалась, когда кто-то из малышей проскальзывал к ней под одеяло, и в полусне, прямо как лунатик, меняла кому-то простыни, а кого-то уговаривала, что за ним никто не гонится, что он не падает с утеса, что это «просто плохой сон приснился», – но сейчас, оказавшись вдали от Грейнджа, она начинала понимать: она не привыкла к усталости, а просто научилась по минимуму расходовать запас собственных сил.

У Джулиана был красивый профиль; аккуратные черты лица. А маникюр на пальцах, уверенно сжимавших ручку переключения скоростей, заставлял Клару думать – а может, надеяться? – что этот ланч задуман не только из-за фортепиано. Слишком давно она ни с кем не флиртовала, хотя бы мимолетно.

Городок Сент-Эдмундз, правда, немного ее разочаровал. Местечко было очень симпатичное, но Клара отчего-то испытывала беспокойство. Видимо, ей хотелось куда больших перемен по сравнению с Лавенхэмом. Было что-то удушающее в том, что этот городок оказался почти близнецом Лавенхэма, ведь иногда человеку хочется неожиданно наткнуться на нечто не столь идеальное, может быть, даже разрушенное или неправильное. У нее было такое ощущение, словно она надела пальто, которое, будучи застегнуто на все пуговицы, оказалось ей немного тесновато. Во всяком случае, она именно так ощущала себя здесь и даже попыталась объяснить это Джулиану, но так и не сумела толком сформулировать свою мысль.

Он понял это по-своему и сказал:

– Зато здесь и магазины гораздо лучше, и пабы тоже.

* * *

Джулиан, как выяснилось, планировал вовсе не поход в ресторан, а пикник.

– По-моему, душный зал ресторана вам показался бы страшно скучным!

Клара, впервые за несколько лет предвкушавшая некую роскошную трапезу, лишь загадочно улыбнулась.

– В ресторан мы с вами сходим как-нибудь в другой раз, мисс Ньютон. – Приятно, что он все еще строит какие-то планы, хотя она давно ему сказала, что буквально через несколько дней уезжает, думала Клара. Это и бодрит, и волнует. – Надеюсь, вы не откажетесь еще разок куда-нибудь со мной сходить?

Хотя в целом он держался несколько хвастливо и чересчур самоуверенно, Клара с удивлением обнаружила, что в обращении с ней он довольно застенчив. Вероятно, он привык больше общаться с мужчинами, да и характер у него типично мужской, решила Клара. Впрочем, она сочла это положительным качеством. Кому нужен дамский угодник? Таким и доверять нельзя, и отвязаться от них невозможно.

– Я как-нибудь свожу вас в самый модный лондонский магазин. Мне так хочется увидеть вас наряженной с головы до ног.

А наряжаться Клара действительно очень любила. Благодаря этому она и с Майклом познакомилась – на той вечеринке он был со своими друзьями из восьмого полка ВВС, а ее пригласили друзья Джуди. Они тогда понравились друг другу с первого взгляда, и он сразу же заявил: «На вас я могу смотреть только в темных очках, настолько вы ослепительны!» Майкл в любой ситуации был способен изречь какую-нибудь банальность, но, честно говоря, в тот вечер Клара и впрямь выглядела замечательно.

К сожалению, из задуманного Джулианом пикника мало что получилось – уж больно пасмурным и холодным оказался день, – и в итоге они устроились в кафе-кондитерской. Если Джулиана и беспокоило состояние тех замечательных продуктов, которые он заботливо сложил в корзину для пикника, так и оставшуюся на заднем сиденье автомобиля, то он этого никак не показал. А кондитерская была просто чудесная – много воздуха, на столах белоснежные скатерти, бокалы так и сверкают. Клара, пожалуй, даже испытала облегчение. Нет, она, конечно, любила прогулки на воздухе, но не слишком длительные.

И сейчас она с удовольствием замечала, какие улыбки расцветают на лицах официанток в белых передничках и шапочках, когда Джулиан к ним обращается. Дело в том, что он не отдавал приказания, а вежливо спрашивал, нельзя ли, например, передвинуть столик так, чтобы Клара могла из окна любоваться природой. Один раз, правда, он попросил заменить им бокал, обнаружив на его сверкающей поверхности чей-то отпечаток пальца – «Нет, этот не годится, принесите, пожалуйста, другой».

Он ни разу не допустил ни малейшей грубости. Наверное, именно поэтому официантки и старались вовсю, обслуживая их лучше всех.

И потом, он определенно был очень обаятельным. Интересно, думала Клара, почему он не женат? И почему у него нет детей? Среди ее знакомых не было никого, кто в пятьдесят лет не был бы женат и не имел бы детей – хотя, если честно, выглядел Джулиан намного моложе мисс Бриджес, которая, по всей видимости, была примерно его ровесницей.

Позднее, в машине, по дороге домой, они лакомились шоколадом, который Джулиан захватил специально для Клары, когда он вдруг сказал:

– Возможно, это преждевременно, но я хотел бы понять, каково мое положение.

– Что вы имеете в виду?

– Скажите, Клара, вас интересует перспектива наших дальнейших отношений?

– Вы же знаете, Джулиан, что я на следующей неделе возвращаюсь в Лондон.

– До Лондона всего час езды.

– Ну, на поезде несколько дольше! – с легким раздражением возразила она. С чего это она опять стала такой раздражительной? Она заставила себя встряхнуться и уже гораздо спокойнее сказала: – Наверное.

– Но ведь вы могли бы и остаться, не так ли? – словно вдруг охрипнув, добавил он. – Спорить готов, в Совете пока что не выстроилась очередь из желающих вас заменить.

Клара просто не знала, что сказать. Может, мне действительно не стоит уезжать? Но как быть, если я уже подняла всю эту шумиху с отъездом?

Что скажут дети?

До сих пор Клара такой вариант даже не рассматривала. Остаться? Нет, это просто невозможно.

Она снова посмотрела на Джулиана. Он, безусловно, умный, великодушный и щедрый человек. Солиситор. Его имя красуется на табличке, прибитой к дверям его собственной адвокатской конторы! И он наверняка никаких финансовых затруднений не испытывает.

Мысль о том, что в течение ближайших сорока лет ей придется ограничивать себя во всем и постоянно экономить, была настолько депрессивной, что Клара редко позволяла себе на ней задерживаться.

Джулиан также обладал неким, хоть и неярко выраженным, стремлением к отчуждению, и это казалось Кларе даже привлекательным после весьма близких и бурных взаимоотношений с Майклом. Кроме того, умирать в ближайшее время он явно не собирался, мало того, выглядел абсолютно здоровым и активным, и можно было предположить, что он и в постели окажется на высоте. Да и война давно кончилась. Клара уже на собственном опыте успела понять, сколь важны такие вещи, как здоровье и отсутствие войны.

Нет, она ни за что не позволит, чтобы кто-то снова разбил ей сердце! А потому, улыбнувшись Джулиану, она пробормотала что-то вроде: «Кто знает, что принесет нам будущее», а он, сняв одну руку с руля, поднес ее руку к губам и поцеловал в ладошку. Никто в жизни не целовал ее в ладошку – никто, даже Майкл.

– Вообще-то я очень терпеливый, – только и сказал он.

Глава восьмая

Как же чувствовалась смена времен года в сельской местности! Конечно, в Лондоне она тоже чувствовалась, но в Лавенхэме чередование времен года происходило с каким-то преувеличенным размахом. В начале октября дороги и улицы были устланы толстым слоем разноцветных опавших листьев, которые скапливались грудами; дули холодные ветры, а воздух был напитан головокружительной смесью запахов – костра, корицы и близких снегопадов. Старшие дети учили малышей проделывать дырочки в конских каштанах, собранных под деревьями, и, нанизав каштаны на бечевку, играть в «Чей каштан крепче». Прошел слух, что у детей из «Шиллинг Грейндж» самые крепкие каштаны. Билли и Барри приходили домой с охапками выигранных призов. Какой-то незнакомый человек остановил Клару на улице и сообщил, что «ее дети» выиграли у «его Бернарда» все каштаны. Клара уже собралась извиняться, но он, вежливо коснувшись шляпы, с явным уважением сказал: «Впечатляет!», и прибавил: «Желаю им удачи!». Ее, правда, куда менее приятно впечатляло то, что теперь каштаны обнаруживались абсолютно везде: в постелях, на полу, в грязном белье.

– Кто вас научил так здорово играть? – спросила она как-то у близнецов.

– Каштановый чемпион! Наш Айвор!

Это ведь для них так важно, думала Клара. Она лишь недавно осознала, до какой степени Айвор включен в жизнь обитателей «Шиллинг Грейндж». Однако до отъезда у нее оставалось всего несколько дней, а ей еще нужно было со стольким разобраться, из стольких сложностей выпутаться. Жаль, что они с Айвором расстаются почти врагами. Но ведь он действительно оказался просто невыносимым!

Клара даже вещи свои до сих пор не сложила. На этом пункте ее словно заклинило; она тут же начинала думать, что работы у нее в Лондоне нет и жить ей негде, а при одной лишь мысли о том, что ей снова придется ночевать на диване в гостиной Джуди, разглядывая загадочный рисунок на ковре под пристальным вниманием Артура, она просто в ужас приходила.

На следующий день после свидания в кондитерской Джулиан неожиданно забежал в «Шиллинг Грейндж» и преподнес Кларе букет цветов. Он не требовал, чтобы она незамедлительно назначила день следующего свидания, но все же попросил сообщить ему, «когда она будет готова».

Из школы и из Совета стаями прилетали плохо напечатанные письма; похоже, в Совете так и не поверили, что она уезжает.

Известно ли мисс Ньютон о полезных свойствах печени трески и о тех жирных кислотах, что в этой печени содержатся?

Знает ли мисс Ньютон, как опасно заболеть полиомиелитом?

Занимается ли мисс Ньютон шитьем и починкой одежды? (Да, хотя она предпочла бы все это передать в руки Айвора, вот только все мосты, к сожалению, сожжены.)

Подала ли мисс Ньютон заявку на причитающиеся ей купоны?

В следующую среду будет производиться взвешивание детей.

Клара все свое свободное время посвящала тому, чтобы составить максимально полные отчеты о воспитанниках «Шиллинг Грейндж» и передать детей другому воспитателю без излишних эксцессов. Отчетами она как раз занималась почти с удовольствием, зато все остальное буквально валилось у нее из рук.

Чем ближе было четырнадцатое октября, тем больше Кларе нравилась ее работа в «Шиллинг Грейндж», чего в начале своего пребывания здесь она никак не ожидала. Ей было интересно слушать рассказы детей о том, как у них прошел день и что нового было в школе; ей было приятно, когда Билли и Барри притащили откуда-то целую банку пикулей, потому что она однажды обмолвилась, что пикули просто обожает (сами близнецы вволю наелись всего на празднике урожая); она вместе со всеми радовалась, когда они содрали с дома старую вывеску – «А Совету мы сообщим, что ее бурей унесло!». А уж как она была счастлива, когда Морин получила на экзамене семь очков из десяти возможных или когда Пег показала ей новый, только что разученный танец. Все эти события вызывали у Клары просто потрясающие чувства, хоть она и старалась убедить себя: все это только из-за того, что я скоро уезжаю, а потому и воспринимаю каждую мелочь словно под увеличительным стеклом. Но иногда ей все же казалось, что, может быть, следовало дать себе реальную возможность хорошенько распробовать и эту работу, и этот странный городок, напоминающий декорацию к какому-то фильму?

За два дня до отъезда Клара все же вытащила чемодан и принялась укладывать вещи, и тут в дверь позвонили. Оказалось, что это миссис Харрингтон, которая с порога заявила, что приехала «с великолепными новостями» относительно Риты. Клара, естественно, тут же спросила, что это за новости, но миссис Харрингтон, загадочно улыбаясь, сказала, что сперва должна сообщить их самой девочке. И Клара вдруг почувствовала необычайный подъем, у нее даже походка стала этакой пружинящей. Еще бы – именно такая высокая нота и была ей необходима, чтобы уехать с чувством выполненного долга.

Клара пошла за Ритой в садовый сарай, куда она теперь вместе с Алексом и Пег направлялась каждый день после школы. Им там нравилось; они танцевали, делали вид, будто умеют играть на фортепиано, и вообще занимались, чем хотели.

Пег попыталась увязаться за ними, чтобы посмотреть на миссис Харрингтон, но Клара ей не разрешила.

– В другой раз, Пег. – И она подмигнула маленькой молчальнице. Пег, естественно, подмигнула в ответ, и у Клары потеплело на душе. Какая чудесная девочка! Да, она, конечно, необычная, но Кларе казалось просто невероятным, что она так и не понравилась никому из потенциальных усыновителей; или, как это сформулировала мисс Бриджес, «ее такую очень трудно – а попросту невозможно – никуда пристроить».

Миссис Харрингтон, чувствуя себя у них на кухне как дома, уже пила чай из любимой чашки Клары.

– Ага, вот и ты, Рита! У меня есть кое-какие новости о твоей маме.

Темные глаза Риты вспыхнули. Она посмотрела на Клару в поисках поддержки, и Клара, сама взволнованная, ободряюще ей кивнула. Рита судорожно пригладила волосы, закусила губу и приготовилась слушать.

Она давным-давно была к этому готова.

– Ну, как тебе уже известно, в ваш дом попала бомба, и твоя мама пропала, а тебе казалось, что ты помнишь, будто видела ее живой… я все правильно рассказываю?

– Да! – Рита больше не могла держать себя в руках. – Мама была вся в пыли и держалась за голову! Я видела! – Одной рукой девочка вцепилась в руку Клары, а вторую – чуть ли не все пальцы – засунула в рот и прикусила. От волнения она кусала не только собственные пальцы, но и ладошку, и Клара, стоя с ней рядом, тоже была сама не своя. Вот оно! – думала она. Только такие события и делают работу здесь осмысленной!

– В общем, нами были предприняты кое-какие расследования, и выяснилось, что твоя мама действительно погибла.

Кларе словно ледяной воды за шиворот плеснули. По всему телу побежали мурашки. Ей показалось, что снова началась война, что дом ее ближайших соседей был только что стерт с лица земли, что она опять не знает, что ей с собой делать… Нет – это было хуже.

Ах, Рита…

Рита долгое время стояла неподвижно, потом, скрючившись, вползла под согнутую руку Клары, и слезы покатились по ее пылающим щекам.

– Мама, – выдохнула она, и дыхание ее показалось Кларе влажным и несвежим. – Мама. Моя мама.

– Как вы думаете, девочка захочет взглянуть на свидетельство о смерти? – спросила миссис Харрингтон.

– Не думаю. – Клара просто поверить не могла, до чего эта женщина оказалась бесчувственной.

– А ты, Рита, особенно-то не переживай, – сказала миссис Харрингтон. – Не драматизируй это событие, ведь с тех пор уже столько лет прошло! И перестань так цепляться за мисс Ньютон, ты ведь знаешь, что она скоро уезжает. – И миссис Харрингтон неодобрительно покачала головой, а затем, обращаясь уже к Кларе и даже голос не понизив, сказала: – Вы просто не поверите, насколько у них эластичная психика, мисс Ньютон. Девочка вскоре привыкнет к тому факту, что ее матери больше нет, особенно если будет знать, что у нее самой все хорошо. А то, что вы уезжаете, для них даже лучше: они не успеют слишком к вам привязаться. Ну, вот и все, – и она подмигнула Кларе, – а теперь я, пожалуй, навещу своего любимого обойщика мебели.

После этого разговора Риту три раза вырвало; слезы так и катились у нее по лицу; все ее хрупкое тельце била дрожь. Клара придерживала девочку и отводила назад ее длинные волосы, когда бедняжку выворачивало наизнанку в ванной. Перепуганные Пег и Терри торчали в дверях. Затем Рита, совсем обессилев, легла прямо на пол, и Клара забеспокоилась: она боялась, что у нее не хватит сил отнести девочку в спальню.

– Тебе придется встать, дорогая, – уговаривала она Риту, и та вскоре действительно встала – точнее, заставила себя подняться, – а потом Клара отвела ее наверх, уложила в кровать и заботливо подоткнула одеяло со всех сторон. И тут Рита вдруг взмолилась:

– Пожалуйста, мисс Ньютон, хоть вы не бросайте меня! Не бросайте, пожалуйста!

– Ш-ш-ш, – прошептала Клара, испытывая острое чувство вины. – Ты теперь постарайся немножко поспать. После такого потрясения это необходимо.

* * *

Когда Морин вернулась из школы, Клара оставила с ней младших детей и бегом бросилась к телефонной будке.

– Алло! Алло! – Монеты одна за другой проваливались в щель счетчика – этот телефонный аппарат не имел ни малейшего представления о срочности.

Клара снова и снова бросала монеты, снова и снова набирала номер. Теперь десятизначный номер штаб-квартиры Совета она знала наизусть.

– Мисс Бриджес? Это Клара. Нет, все-таки вы непременно должны поставить нам телефон!

Голос мисс Бриджес звучал как-то невнятно.

– Вы только поэтому звоните, Клара? Видите ли, мы сейчас страшно заняты – серьезные проблемы с кладбищами. Не может ли ваш вопрос немного подождать?

Нет, – подумала Клара, не может!

– Мисс Бриджес, вы уже нашли мне замену?

Мисс Бриджес откашлялась.

– Мы настолько перегружены ра…

– Потому что, видите ли…

Черт побери! Связь, похоже, снова прервалась. Но вскоре телефон почему-то снова включился, причем самостоятельно, и мисс Бриджес восторженно завопила в трубку, хотя Клара и двух слов ей сказать не успела.

– Вот-это-ты-молодец-моя-девочка! Я так знала! Так вы остаетесь с нами, Клара?

– Да, мисс Бриджес. Если только не слишком поздно.

И она почувствовала, как мисс Бриджес улыбается на том конце провода.

– Никогда не бывает слишком поздно, Клара. Добро пожаловать обратно.

* * *

Чтобы отпраздновать «возвращение» Клары, они все высыпали в сад, а потом сыграли партию в раундерз[12]12
  Упрощенный вид бейсбола, напоминает русскую лапту.


[Закрыть]. Даже Рита встала с постели и присоединилась к ним. А Питер сказал Морин: «Значит, все-таки выиграл я, гони мои денежки обратно», но Морин ответила: «Отвянь! Не радуйся раньше времени, – и во весь голос прибавила: – Все равно она вскоре передумает. Она и осталась-то только из-за своей любовной истории, к нам это никакого отношения не имеет».

Клара заметила, что миссис Гаррард прогуливается вдоль их садовой ограды, явно что-то вынюхивая, и, имея полную возможность «вышибить» Алекса, нарочно промахнулась, так что вся ее команда неодобрительно завыла и застонала. А потом они вернулись в дом и стали пить молоко с крекерами, и Клара учила их чокаться стаканами – «ТИХОНЬКО, Барри, осторожней, ради бога!» – и вскоре все улеглись спать.

Сама Клара в ту ночь спала сном младенца. Возможно, из-за того, что набегалась, а может, из-за того, что Рита, бедняжка, после всех своих мучений спала спокойно – благослови ее, Господи! – или просто потому, что после стольких недель неуверенности и сомнений хорошо было прийти к окончательному решению. И, похоже, решение это оказалось правильным.

Клара обнаружила, что уже задумывается о том, как расскажет все Джулиану. Решение она, разумеется, приняла отнюдь не только из-за «любовной истории», хотя и это тоже помогло. У нее будет еще много свиданий с Джулианом, много посещений кондитерских и ресторанов, а может быть, и что-то большее. Стоит позволить себе хоть немного романтики, это вовсе не преступление. И кто знает, куда это может ее привести?

Утром Клара, распахнув окно, с наслаждением вдохнула свежего деревенского воздуха. Она уже начинала любить этот исторический городок, его средневековые здания, сады и булыжные мостовые, ей было приятно сознавать, сколь много поколений людей успело здесь смениться за минувшие века и сколь многие представители этих поколений были свидетелями эпохи Тюдоров. И ощущение этой неразрывной связи настоящего с прошлым отчего-то согревало Кларе душу и, пожалуй, внушало надежду, что когда-нибудь и она сможет почувствовать себя одним из маленьких звеньев этой связи времен.

Она, наверное, впервые с тех пор, как ее отец вернулся в Лондон неизвестно откуда, так хорошо выспалась. И уж точно впервые с тех пор, как погиб Майкл, она встала с постели с улыбкой на лице и отчетливым ощущением того, что в ее жизни все еще возможно. Дети постепенно к ней привыкали. И она привыкала к ним.

Но, пожалуй, самым удивительным было ее ощущение уверенности в том, что она непременно со всем справится.

Следующий день тоже начался с хороших новостей, что лишний раз подтвердило правильность принятого ею решения. Они с Алексом возились в саду, когда у ворот Грейнджа затормозил весьма импозантного вида автомобиль, только что промчавшийся с верхнего края шоссе. За рулем сидел молодой мужчина в мягкой шляпе «федора». Потрясающий красавец. Клара подошла к воротам, чтобы поздороваться, и только тут поняла, что этот человек не так уж и молод, как можно было бы предположить по его лихой манере вождения и по модной шляпе – пожалуй, лет тридцати пяти, а то и старше, – но безусловно очень хорош собой. Оказалось, что он – дядя Питера, его единственный оставшийся в живых родственник, а приехал он, чтобы познакомиться с мальчиком и на целый день взять его с собой. Но ведь это, возможно, первый шаг к усыновлению! – обрадовалась Клара, поскольку мисс Бриджес и миссис Харрингтон уже успели внушить ей, что «старших детей почти невозможно пристроить» и это «практически все равно, что просить луну с неба».

– Какая красивая машина! – восхитилась Клара, заметив, что Айвор вышел из мастерской на улицу и наблюдает за ними.

– Это «Астон Мартин», – тут же пояснил Алекс, выглядывая у нее из-за спины.

– Какой умный парнишка, – похвалил его дядя Питера. – Это он?

Клара рассмеялась.

– Нет, это Алекс. А вашего зовут Питер… Подождите, он через минуту спустится.

– Жаль, что это не девочка, девочка вполне могла бы и по дому помочь. – Он подмигнул Кларе, и та слегка покраснела, неприязненно подумав: лучше бы ты все-таки со мной не заигрывал! Стараясь скрыть смущение, она принялась оглаживать подол платья, и тут на пороге дома показался смущенный Питер.

В руках у него был мяч для игры в раундерз, и в целом он выглядел каким-то страшно неловким, чересчур длинноногим, и старенькие шорты были ему явно малы, и прядь волос прилипла к вспотевшему лбу…

– Мяч ты пока оставь, – сказала Клара и забрала у него мяч. Питер сел в машину, и она помахала ему рукой на прощание, испытывая такую гордость, словно ее ребенок только что сделал свой первый шаг. Дядя Питера громко посигналил, отъезжая от ворот – на соседей ему было явно наплевать, – а Питер, обернувшись, все смотрел на Клару из заднего окошка, и его веснушчатое лицо показалось ей каким-то странно напряженным. Она тут же ободряюще ему закивала – ничего, все будет хорошо, Питер! Одного возьмут – но семеро-то останется.

Она и не заметила, как Айвор вернулся к себе в мастерскую.

Алекс, просунув пальцы ей в ладонь, с мечтательным видом вздохнул и сказал:

– Хотелось бы и мне попасть в хорошую семью!

– М-м-м, Питеру очень повезло. – Клара ласково сжала его пальцы. Она не сомневалась, что уж Алекс-то у них долго не задержится. – Когда-нибудь и твое время придет.

И вот ведь что удивительно, подумала она, когда это случится, она будет здесь и все увидит собственными глазами!

* * *

Когда Клара сообщила Джулиану, что остается, он, по его собственным словам, «просто в экстаз пришел», хотя, пожалуй, это выражение и показалось ей несколько чрезмерным. Он тут же сказал, что на ее счет у него имеется масса всевозможных планов, и то, как выразительно он приподнял одну бровь, глядя на нее, свидетельствовало о том, что его планы связаны не только с тем, чтобы куда-нибудь ее сводить. Клара, впрочем, из ложной скромности тут же отмахнулась от подобного предположения, а вслух сказала, что боится приобрести в Лавенхэме дурную репутацию. Джулиан рассмеялся: «В моем возрасте твоя “дурная репутация” – это только лишний козырь!» Вообще-то, его возраст Клару и впрямь немного беспокоил; с другой стороны, ее отец был старше матери на двенадцать лет, что в целом воспринималось совершенно нормально. Куда менее нормальным было то, что она до сих пор не имела представления, много ли у Джулиана денег; хотя в глубине души подозревала, что и к его скрытности сумеет привыкнуть, если так будет нужно. Пока что они договорились, что в ее следующее свободное воскресенье пойдут в ресторан, и Джулиан сказал, что «пьян от одной мысли об этом».

* * *

Члены местного общества имени Джейн Тейлор каждые несколько месяцев непременно собирались в библиотеке Лавенхэма. Подобные встречи устраивались с 1912 года, и поклонники поэтессы ухитрились не растерять друг друга даже во время обеих мировых войн, чем весьма гордились. Вскоре должна была состояться очередная осенняя встреча, и мисс Бриджес предложила Кларе пойти туда с ней вместе. Клара, правда, никак не могла понять, как ей к этому предложению относиться: с сарказмом или без? Да и с какой стати, скажите на милость, мне вообще могло бы захотеться туда пойти? – думала она.

Но в ту среду, на которую была назначена встреча, Клара оказалась совершенно свободна: все дела были переделаны, дети ушли в школу, ланч готов, белье постирано, в доме относительно чисто. И ей вдруг пришло в голову, что на это собрание можно было бы и сходить.

Она была удивлена, увидев, что в секции «Биографии и путешествия» уже расселись участники встречи; их оказалось не менее дюжины; там были и хозяин мясной лавки, и мистер и миссис Гаррард, и начальница почтового отделения, и даже жена доктора Кардью – та самая великолепная дама, которую Клара видела с Ритой в саду при хирургической лечебнице. Стараясь держаться от Гаррардов подальше, Клара отыскала свободное место, уселась и, посмотрев на миссис Кардью, обнаружила, что та настолько тонка и хрупка, что в профиль ее почти не видно. К сожалению, ближайшим соседом Клары оказался Айвор Дилани.

А он-то что здесь делает? – удивилась она.

Доклад делал библиотекарь, старый и какой-то пыльный человек в плохо сидевшем костюме. К тому же он страдал мучительным кашлем, и Клара решила, что все-таки зря сюда пришла. А уж когда докладчик объявил, что сегодня намерен основное внимание уделить не самой Джейн Тейлор, а ее старшей сестре Энн, она испытала еще большее разочарование и стала думать, как бы ей потихоньку, не привлекая к себе внимания, выбраться из библиотеки. Впрочем, Айвор бы все равно заметил – и уйти она так и не решилась.

Энн Тейлор родилась в 1782 году и была вполне достойна своей знаменитой сестры: это была женщина практичная, умелая, талантливая и способная рискнуть чем угодно, но не позволить тогдашним условностям связать ее по рукам и ногам. Она вышла замуж за Джозефа Гилберта, человека весьма набожного, и завела большую семью, однако продолжала писать – и стихи для детей, и мемуары, и памфлеты, и статьи для газет. Ее писательский труд служил для семьи существенной финансовой поддержкой, хотя в те времена считалось весьма необычным, чтобы замужняя женщина работала. Губы Клары тронула улыбка сочувствия. Теперь она была уже рада, что пришла: приятно было сознавать, что даже в консервативном Лавенхэме, который в некоторых отношениях оказался куда более консервативным, чем Лондон, все-таки замечают и ценят вклад женщин в общее дело.

Во время перерыва на чай Клара ринулась в уборную и постаралась максимально там задержаться, чтобы не столкнуться ни с Айвором, ни с Гаррардами.

Из второй половины доклада она узнала, что Энн Тейлор активно протестовала против рабовладения и страстно поддерживала зарождавшееся тогда движение аболиционистов.

– А вот это мне слышать особенно приятно! – вдруг громко сказала жена доктора, и все вокруг зашептались, выражая свое с ней согласие. А Клара с удовольствием подумала: Значит, она все-таки умеет разговаривать!

Странное дело, но Энн Тейлор оказалась еще и антисуфражисткой и считала, что давать женщинам право голосовать не следует. Возникла пауза.

– А я не вижу тут ничего странного, – снова заговорила миссис Кардью. – Человек может быть прав в одном, но не прав в другом – это совершенно естественно. Такова уж природа человеческого существа.

Это было максимальное количество слов, которые Клара когда-либо слышала от миссис Кардью, и все же она решила, что жена доктора ей нравится. И стоило ей так подумать, как Айвор повернулся к ней и улыбнулся.

Нет, этот человек попросту выводил ее из себя!

Присутствовавшие на заседании еще хлопали, когда миссис Кардью, собрав свои вещички, вышла из библиотеки, на ходу поздоровавшись с Айвором и Кларой. Тон у нее при этом был совершенно равнодушный.

К сожалению, Айвору было с Кларой по пути, так что они пошли рядом.

– Никак не ожидал вас здесь увидеть, – сказал он.

Клара тут же гордо выпрямилась – хотя куда уж больше, она и так шла с абсолютно прямой спиной.

– А почему бы мне было сюда и не прийти? – Если Айвор намерен опять ее задирать, то и она ему спуску не даст.

– Ну, мне казалось, что вы дождаться не можете, когда, наконец, получите возможность покинуть нашу тихую культурную заводь.

Интересно, с чего это он так решил?

– Для меня культурная жизнь Лавенхэма никогда не была основной проблемой.

– Ну, и когда же вы уезжаете?

– А я в итоге передумала и решила остаться!

Он посмотрел на нее, покачал головой, но ничего не сказал, продолжая недоверчиво трясти головой.

– Знаете, – наконец заговорил он, – есть одна детская песенка – по-моему, прямо про вас: Одна нога здесь, другая там, быстро скачем по верхам…

Клара, рассердившись, решительно свернула в сторону. Ну что за идиот! Нет уж, хватит с нее, больше он ни одного шанса не получит! И вообще, где это сказано, что человек со всеми соседями ладить обязан?