Текст книги "Старик на Луне"

Старик на Луне
Logan L

© Logan L, 2021

ISBN 978-5-0051-9311-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– «Космос. Бесконечный и неизведанный…. Человек. Загадочный, но, увы, не бесконечный. Всему в этом мире приходит конец, все рано иль поздно уходит в небытие – все, кроме нашей вселенной. По крайней мере так думают некоторые оптимисты. Что же на самом деле – никто не знает, но хотят узнать», – именно так говорил мне мой папа.

Не знаю почему, но я всегда думала, что он космонавт. Видимо… из его разговоров о бесконечной вселенной. На самом же деле он был обычным учителем младших классов днем и философом писателем ночью. Я не верила, что папа учит маленьких детей – я все думала, что он тайный космонавт. Я верила, что однажды… Он возьмет меня с собой на Луну. Мне всю жизнь – как себя помню – хотелось побывать на этом белом блюдечке. Каждую ночь, засыпая под свет своего ночника, который создавал на моем потолке теплые тени звезд, я закрывала глаза и говорила: «Хочу на Луну. Хочу на Луну». И вот однажды… в совершенно обычный вечер… моё желание сбылось.

1

Я, опустив веки, заснула, а проснулась от того, что меня продувало – будто ночью резко открылось окно, и ледяной сквозняк решил помять мне плечи. Я стала барахтаться в поисках одеяла, но его нигде не было. И тогда я свернулась в клубок, пытаясь согреться руками, но все без толку. От раздражающего холода я открыла глаза! И потеряла дар речи… Холод уже не волновал меня. Меня волновало то, что вокруг меня была пустыня из серебряной пыли – я оказалась на Луне. Мои легкие сжались от боли – было нечем дышать. Я упала ладонями на землю и стала искать глазами то, что поможет мне от удушья. В итоге мой взгляд пал на идеально круглый камень, который лежал по левую сторону от меня. Я подползла ближе и отряхнула его. Оказалась, что этим камнем был древний шлем космонавта. Его оставили тут давным-давно. Настолько давно, что он успел покрыться твердой пылью и врасти в землю. Приложив немалые усилия, я выдрала из белого грунта этот шлем и сразу же надела на себя. У меня получилось. Стало возможно дышать! Я ударила по шлему кулаком, и вся пыль упала морем на меня. Мой облик теперь напоминал призрака. Я протерла рукой стекло шлема и подняла глаза наверх. Меня окружали звезды – меня окружала вселенная. Тысячи ярких белых огней приветствовали меня своим блеском. То, что увидела я в ту ночь, не поддается никакому описанию… Тысячи китов проплывающие в океане рядом с тобой – это ничто по сравнению с тем, что видели мои глаза. Я будто чувствовала в себе космос – он бежал по поим венам. Свет от звезд был настолько острым, что казалось, будто он пронзил мое сердце. Этот свет хотелось потрогать – он казался таким объемным, таким близким. Я прыгнула в погоне за ним и оторвалась от земной поверхности. И вдруг мне стало так страшно. Будто я тону: меня уносит все дальше и дальше от буйков, а я не умею плавать и мои нарукавники сейчас вот-вот сдуются. Я не чувствую под ногами землю – не чувствую опоры. Меня уносит в открытый и мертвый космос, который обманул меня своим далеким и недосягаемым сиянием. Я улетаю, но вдруг. Меня что-то хватает за ногу. Я вздрагиваю от ужаса и превращаюсь в статую. Это нечто кладет меня назад на землю и уходит. Я не слышу шагов – я вижу, как сзади меня рассеивается пыль. Я медленно оборачиваюсь и вижу… Человека. Он сидит спиною ко мне на скамейке. В правой руке у него шарик красного цвета. Легкими и тихими шагами я подкралась к нему. Оказалось, что этот человек был дедушкой. Из его седой бороды медленно сыпались волосинки, которые зависали в воздухе. Одет был он странно – в стиле старых годов. Помятый черно-красный жилет: красный спереди и черный сзади. Клетчатая красная рубашка с черными линиями. Черная обувь и штаны, будто от смокинга. И шляпа… Это был черный котелок с красной ленточкой. Старик молча сидел и не замечал меня. Он был погружен в свои тяжелые мысли. Его голубые глаза были пропитаны смирившейся грустью – он потерял кого-то или сам был потерянным. Он все смотрел и смотрел – его взгляд был направлен на Землю. Я, посмотрев на свой родной дом вместе с ним, ахнула от восторга. Моя маленькая голубая планета светила ярче солнца. Огни её городов освещали тьму космоса.

– Какая красота… – промолвила я, и старик, наконец, обернулся.

В его взгляде что-то поменялось… В нем тогда появилась любовь и некая нежность.

– Нравиться вид? – сказал он, явно обращаясь не ко мне. Будто бы он говорил с тем, кто от природы ответить не может – со зверьком каким-то.

– Да, вид чудесен, – ответила ему я, ни капельки не обидевшись на его интонацию.

Старик удивился. Рот его чуть приоткрылся, а глаза стали шире.

– Ты… Понимаешь… Меня?

По его бледной старой коже пробежали мурашки, а волосы на руках встали дыбом.

– Да, дедушка. Понимаю. А почему не должна понимать?

Он улыбнулся.

– Ты, наверное, не с Земли прилетела.

– С Земли. Хотя родители часто говорят, что я прилетела с Луны.

Старик отвернулся. Я вновь видела профиль его лица. Он опустил свой взгляд на маленький лунный кратер, и через секунду из его глаза полетела слеза. Она медленно падала на землю. Сквозь её соленые воды проходили солнечные лучи, создавая прекрасную, но грустную картину. В этой маленькой слезинке была вся-вся грусть этого человека. И как только слеза впитала в себя солнечные лучи, она стала потихоньку испаряться. Когда её размер достиг размера маленькой-маленькой пищики, старик сам раздавил её, сжав между указательным и большим пальцами.

– Знаешь… А мне тоже часто говорили, что я прилетел с Луны.

Он вновь повернулся ко мне.

– Видимо… – продолжил он, – поэтому ты меня и понимаешь. Ведь люди с Земли не способны на это.

– На Земле вас никто не может понять?

Старик отрицательно покачал головой.

– Почему же так? – сказала я с сочувствием в голосе.

На что старик мне ответил:

– Наверное… Потому что не хотели понять.

Он протер рукой скамейку – то место, где никто не сидел.

– Может, присядете?

– Пожалуй, да. Спасибо…

У старика проскочил нервный смешок.

– Ох, прошу! Не смейте меня благодарить даже из приличия. Я поступил крайне невежливо, не предложив вам сесть сразу же, как только увидел. Вы простите меня?

Я смутилась. Покраснела.

– Мне… не за что вас прощать – вы не сделали ничего плохого.

– Я поступил дурно. Нельзя так обращаться с леди. Тем более с такой юной.

Я смутилась еще больше.

– Я? Леди? С чего вы взяли…? – спросила я, пытаясь спрятать красные щеки.

– Вы не бросили в меня камень при встрече. Значит, манеры у вас есть, а значит вы – леди, – отшутился он в ответ.

Я хихикнула. Не знаю, что в его нелогичной речи было смешного, но это вызывало у меня улыбку.

– Значит все девушки на планете – леди?

– Не все.

– Почему же?

– Потому что найдется хотя бы одна, которая захочет кинуть в меня камень.

– Зачем же ей это делать?

– У неё спроси! Какая-никакая причина найдется.

– А как по мне! – я чуть повысила тон, чтобы сделать свои слова более значимыми, – Вы, дедушка очень милый на вид человек. И нет в нашем мире девочки, которая смогла бы поднять на вас руку!

Дедушка мягко, со счастливой грустью улыбнулся.

– Есть такая девочка. Есть.

– Вы её встречали?

– Нет. И близко к ней не был.

– Тогда почему вы так уверены…?

– Знаете, люди бывают совершенно разные. Вот думаешь ты, что нет на свете той девочки, которая обидит тебя, ведь многие тебя любят. Но это не так.

– Почему?

– Потому что, если это было бы так, то я не встретил бы сегодня тебя.

– О чем это вы? Я и какая-то девочка, которая хочет кинуть в вас камень, разве связаны?

– Да. И знаешь как?

Я развела плечами.

– Я всю жизнь прожил, думая, что нет на свете человека, способного меня понять, ведь никто не понимал. Никогда. Но сегодня… я встретил тебя. А если существуешь ты – девочка способная меня понять – значит, существует и та, которая хочет кинуть в меня камень.

Его слова… Были странными. Его рассуждения… Были странными. Даже его одежда и манеры были для меня непривычны, и поэтому казались мне странными! Но мне это нравилось. Когда он закончил свой маленький монолог, он вновь погрузился в свои мысли. Я не стала его отвлекать. Вместо этого я направила свой взор на Землю. Я думала о маме и папе. Как они там? Догадываются ли, что я забралась так далеко от дома?

– Скучаешь по родным? – вдруг прервал тишину дедушка.

– Да. А как вы догадались?

– Взгляд. Он многое может сказать о человеке. Вот сейчас ты скучаешь по родне, до этого была удивлена моей компании.

Я вновь почему-то хихикнула.

– Верно. Была. Слушаете! А я ведь совсем забыла представиться!

– Да и я тоже! Ох, куда подевались мои манеры?

– Я ни капельки не лучше.

Мы оба засмеялись, а когда замолчали, он протянул свою левую руку и представился:

– Арчибальд.

Я удивленно пожала его левую руку в качестве приветствия.

– Эмма.

– Приятно познакомиться, Эмма.

– И мне приятно, Арчибальд.

– Вы уж простите мое невежество… Слишком давно я не общался с людьми. Разучился совсем.

– Сколько вы ни с кем не общались?

– Долго. Слишком долго. Может сотни лет, а может… и тысячи.

2

Когда я только пришла на Луну, старик сидел по правую сторону скамейки, что странно, ведь он был один. Папа рассказывал мне, как определить одиноких людей: они чаще всего сидят посередине скамейки, ведь им не с кем её делить – они никого не ждут. Этот дедушка выглядел очень одиноким, сидел на абсолютно пустой и холодной Луне, но при этом… на краю скамейки.

– Вы позволите? – обратился он ко мне, протянув левую руку.

– Что такое?

Он указал на пыль на моей пижаме.

– Отряхнуть.

– Ах, да…

Я встала со скамейки, и он отряхнул меня сзади. Спереди пыль я уже убрала сама. Прыгнув назад на скамейку, я поблагодарила его, на что он мне сказал:

– Не гоже ходить в пыли. «Об одежде надо заботиться, ведь она покрывает наше тело, а тело, в свою очередь, покрывает нашу душу – наш маленький космос» – так говорила моя мама.

– Ваша мама мудрая женщина.

– Спасибо. Я знаю…

– Знаете… Я заметила, что вы сидите с правой стороны скамейки. Мой папа говорил, что если человек сидит с края скамейки, то он либо кого-то ждет – либо не возражает, чтобы к нему присели.

– Твой отец наблюдателен. И хоть он в какой-то степени не прав, ведь он забыл упомянуть исключения, я все же в данный момент признаю, что он прав – я действительно кое-кого жду.

– Кого же?

– Свою маму, – нежно прошептал дедушка, посмотрев на свой красный шарик.

Я тоже на него посмотрела, и у меня возник очередной вопрос.

– А зачем вам этот шарик?

– Мне он очень дорог.

– И вы, поэтому не захотели его отпускать?

Он удивленно посмотрел на меня.

– Левая рука. Вы поздоровались со мной левой рукой, ведь в правой у вас был шарик.

Старик был ошеломлен моей проницательностью.

– Ты права… Я. Удивлен. Для маленькой девочки. Ты слишком внимательна и умна.

– Вся в папу, – игриво улыбнулась я и, как обезьянка, покачалась из стороны в сторону, – А почему этот шарик так дорог вам?

Мой тон вновь стал серьезным, а голос мягким и тихим.

– Красный – её любимый цвет, – промолвил с печалью старик.

Он взял шарик двумя руками и, наклонив его, показал мне его вершину. Оказывается, не весь шар был окрашен в красный – в середине была большая черная точка, от которой вытекали несколько еле заметных, тонких, белых линий.

– Она любила мак. Красивый и простой цветок, который был сочетанием черного и красного. Если присмотришься, ты увидишь тут мак.

Действительно! Если смотреть на шарик сверху, то он будет выглядеть как мак, который раскрыл свои лепестки.

– Я вижу! Я вижу! – радостно вскрикнула я, – какой красивый цветок…

– Но обманчивый, – дополнил меня старик.

– Обманчивый?

– Да.

– Почему же?

– Мама рассказывала мне, что этот цветок обозначает смерть, утрату, траур.

Я испугалась – по моей спине пробежали мурашки.

– И при этом она любима этот цветок?

– Да. Она не боялась смерти и считала, что даже в грусти и печали есть нечто прекрасное – нечто красивое. Мне она говорила: «Ищи прекрасное там, где не дано увидеть. И грусти с улыбкой на устах».

– Грустить с улыбкой на устах… Разве так можно?!

Старик мягко улыбнулся мне, но при этом я прочитала в его глазах тоску и обиду, грусть и некую боль.

– Забудьте… – прошептала я, почему-то стыдясь ранее сказанных слов.

– Мама говорила, что сочетать в себе противоположные чувства – и есть быть человеком.

«Как это?», – спросила я глазами.

– Нет на Земле ни одного человека, который бы не сочетал в себе черные и белые стороны. Ужасный негодяй, который грабит и убивает, иной раз может спасти прохожего. Почему? А потому что это ему ничего не стоит. И милый, и добрый человек однажды может предать. Почему? Да просто из-за глупости. Так как я хотел совершать только добрые поступки, мне пришлось отказаться от своей «человеческой сущности». В этом мире мне не было места. В этом времени мне не было места. На этой планете… Мне не было места. Я был слишком добр для неё. Все вокруг называли меня лунатиком, потому что я, якобы, свалился с Луны. Когда я пытался заговорить с людьми, они меня не слышали – не понимали. Иной раз я мог сказать «привет» и в ответ мне прилетело бы молчанье. А если меня слышали, то не понимали. Я мог говорить им о прикрасах дерева, что стоит под окном моего дома, на что они слышали, будто я говорю им о преимуществах вырубки деревьев. Из-за такого тотального непонимания я считал, что я не человек вовсе. Все люди понимают людей, а меня… никто не понимает. Значит я не человек. И тогда мама сказала мне, что если я буду улыбаться в моменты, когда мне грустно, то я буду сочетать в себе два противоречивых чувства и тем самым стану человеком. Вот с тех пор я и улыбаюсь. Всегда.

– Ваша мама понимала вас?

– Единственная. Она единственная, кто понимал.

– А где она сейчас…?

– Умерла.

Он сказал это столько остро и резко, что мне на секунду показалось, будто у меня порезалось ухо.

– И уже давно, – дополнил он себя.

– Мне очень жаль…

– Ничего страшного. Как я и говорил: она не боялась смерти.

Мы оба замолчали на несколько минут. Нас обдувал лунный ветер. Вновь стало холодно. Я задрожала, и тогда старик без лишних слов накинул на меня теплый полосатый плед. Он был, как и его рубашка – красный с черными полосками. Я вновь посмотрела в его глаза. И увидела в них водный космос: его глаза совсем немного слезились, образуя водную пленку, и в ней отражались звезды. Выглядело это так, будто бы под водой светили звезды. Его мама была права: грусть может быть красива.

– Послушайте, – обратилась я к нему, нарушив нашу тишину, – а зачем улыбаться, когда вам грустно? Вы ведь скрываете от людей свои чувства.

– А людям не плевать на них?

– Нет!

Он искренне засмеялся – будто услышал отличный анекдот.

– Да? Перечислите тогда мне людей, которым не наплевать на ваши чувства.

– Мама, папа…

На этом мой счет сбился, и я встряла.

– Вот-вот, – дружески поглумился он, – лишь им не все равно. И то… не всегда.

– Но!

Старик внимательно заглянул мне в глаза – смотрел прямо в душу. И обычно я бы испугалась – никогда не любила, когда какие-то люди смотрят в мою душу, но ему… Я доверяла.

– Что «но»?

– Но мне не наплевать… на вас…

Я с грустью опустила свой взгляд на скамейку. И заметила, что, оказывается, на ней все это время были вырезаны палочки, которые были перечеркнуты. Пять палочек – зачеркнуты. Пять палочек – зачеркнуты. И так вся скамейка.

– А мне не наплевать на тебя, – вдруг сказал старик.

Я подняла глаза, и он, увидев, что я смотрю на него, продолжил:

– Но между нами есть одно отличие. Ты ребенок. И именно поэтому тебе не плевать на меня. Когда ты вырастишь, тебе будет не до стариков на Луне. У тебя будет множество своих взрослых забот.

– Я никогда не вырасту! – закричала я со страхом в глазах.

Он замолчал. И строго посмотрел на меня. Я подумала, что чем-то обидела его и из-за стыда вновь опустила глаза в пол.

– Я тебе верю, – вдруг сказал он.

– Правда? – удивленно спросила я.

– Правда.

Он протянул мне мизинец на левой руке.

– Пообещай мне на мизинцах, что никогда не вырастишь. Что не станешь взрослой. Что всегда-всегда останешься этой маленькой девочкой, которой не будет плевать на окружающий её мир.

– Обещаю, – поклялась я, дав ему свой мизинец.

Старик впервые улыбнулся с радостью в глазах. Они засияли как два солнышка, а улыбка блеснула, словно пролетающий мимо метеор. Мне стало тепло: тепло душе от компании этого старичка и тепло телу от его пледа.

– Слушаете, а как вы попали на Луну?

– Ох, это долгая история.

– Ну, я думаю, что на Земле в моем городе еще ночь, а значит, время у нас еще есть.

– Я прилетел сюда, – сказал он с неохотой.

– Как это?!

– Вот так. Взял и прилетел.

– На чем?

– На летающем велосипеде.

Я запищала от восторга.

– Расскажите-расскажите!

– Ну, это правда, долгая история…

– Пожалуйста…

Я сделала такие милые глазки, что котята и щенята даже рядом не стояли, и он уступил мне:

– Ладно! Ладно…

– Ура!

Я села в позу лотоса и сделала «очень внимательное лицо».

– Я готова, – сказала я, словно солдат, который готов к высадке.

Старик с ухмылкой посмотрел на меня, вздохнул и начал свой рассказ.

3

Все началось со смерти мамы. Мне тогда было четырнадцать. Со мной остался отец, который с детства не очень любил со мной возиться. Он был из тех людей, которые научились слышать меня, но, как и другие, он не понимал то, что слышал.

Когда мама умирала, она взяла меня за руку и сказала: «Мы увидимся с тобой на небесах. Я буду ждать тебя там. Помни: нет ничего недостижимого. Твоя цель – дотянуться до небес». Это были её последние слова. И их… я воспринял слишком буквально.

Я захотел взлететь выше, чем все наши самолеты. А то, что было тогда – это деревянные недоразумения, пролетавшие пару метров. Казалось бы, цель более чем досягаема, но отец все равно смеялся надо мной. Я говорил ему: «Хочу взлететь выше облаков!». На что он раз за разом мне отвечал: «Самолеты этого пока не умеют. Самолеты не умеют…». Причем тут самолеты?! Я! Я хочу взлететь выше облаков. Хочу увидеть маму…

Отец смеялся. Другие люди и вовсе не понимали. Но я не сдавался. Каждый день, приходя со школы, я шел в гараж и модифицировал свой велосипед, чтобы тот, наконец, взлетел.

Сначала я купил две больших банки газировки и приделал их к заднему колесу велика. Перед этим я, конечно же, взболтал их хорошенько и крышки чуть-чуть приоткрыл. Для взлета я выбрал трамплин, который сделал сам из подручных досок. Когда время пришло для испытания, пошло все, что могло пойти не так. Во время разгона одна бутылка открылась раньше времени, а другая и вовсе не открылась. Я не смог взлететь ни метра. Вместо этого я упал лицом об землю сразу же, как заехал на трамплин. Еще две недели я ходил с полностью перевязанным лицом. Но я не сдавался. Я попробовал еще раз. Еще раз. И еще раз! В итоге… Я ходил в школу перевязанный, как мумия, и передвигался подобающе. Я содрал кожу с обеих рук и ног. Мне было тяжело писать и ходить, но я продолжал работать в гараже. Я понял, что объема этих бутылок не хватает, а так же, что они в любом случае открывались либо поздно, либо рано – я не мог контролировать процесс. Поняв это, я поставил себе задачу: сделать свои ускорители. Я начал изучать химию в три раза усерднее, и в итоге я придумал формулу своей «газировки». Я залил своей смесью два бочонка по семь литров каждый. С помощью нехитрого механизма я смог контролировать процесс открытия бочонков. Когда я доводил смесь внутри них до взрывного состояния, то быстро закрывал горлышко пробкой, а к этой пробке намертво приделал верёвочки. Веревочки привязывались к моим рукам. Я из-за всех сил тянул за них, и тогда верёвочки выдергивали пробки, и вся «взрывная смесь» вырывалась наружу, разгоняя меня до немыслимых скоростей. Во время первого испытания моих «ускорителей» мне удалось взлететь. Но летел я не долго. Приземлился я на машину где-то в соседнем квартале. Это был первый раз, когда я лежал с переломами. Я сломал все! Отец готов был разорвать меня, ведь из-за меня ему пришлось платить за разбитую машину, а так же за мое лечение. «От тебя одни беды, Арчибальд!» – кричал мне отец. И тогда я поклялся ему и себе, что он больше ни копейки на меня не потратит. Когда прошло два месяца, меня выписали из больницы, и я устроился курьером. Свое изобретение я использовал, как преимущество – я налил свое топливо в баночки по литру и, разогнавшись быстрее машин, моментально развозил заказы за несколько часов. Так я получил свои первые деньги, которые потратил на детали. Купил новый, более крепкий велик, сделал еще больше трамплин и начал все с начала. Я потратил еще четырнадцать попыток. И где я только не приземлялся… На деревьях, тротуарах, крышах чужих домов – после таких приземлений было вдвойне тяжело, ведь приходилось, быстро забрав свой велик, убегать с чужой собственности, пока не вызвали полицию. Мне не хватало одного – времени в полете. Моих ускорителей не хватало, чтобы улететь высоко-высоко. Нужны были крылья! Поняв это, я сделал первый образец. Я приделал маленькие крылья к велосипеду. Каждый взмах делался за счет моих усилий. Я крутил педали – крылья махали. Из-за этого механизма велосипед теперь не мог ездить, но я решил эту проблему, когда нашел длинную дорогу, которая начиналась с пика высоченной горы. Я привез туда свой трамплин, который расположил в конце этой тропы, а велик на самом пике.

Я сел на своего железного коня с педалями и… оттолкнулся от земли. Я мчался со скоростью пули вниз! Весь мир превратился в размытое изображение, ведь я был быстрее его! Я достиг своего трамплина и… взлетел так, как мне не удавалось еще никогда! Я видел весь наш город…. Все его просторы. Я летел наравне с орлами, парящими высоко над землей. Я чувствовал себя их сородичем. Я начал махать своими крыльями и… бесполезно. Сила притяжения все равно была сильнее меня. Я камнем полетел вниз и в полете потерял свой велосипед. «Все. Я сейчас умру», – подумал я и закрыл глаза, расправив руки и приготовившись к неизбежному, но вдруг меня что-то резко толкнуло в правую сторону! По ощущениям – это были птицы. Стая птиц! Я резко открыл глаза и увидел лишь их окрас – он был черно-красный. Эти птицы толкнули меня на пару метров, и в итоге я упал в озеро, потеряв сознание. Чуть не утонул, но меня спас какой-то мальчишка. Его родители доставили меня в госпиталь, где меня и откачали. Медсестра упоминала, что я был на грани, и что, если бы не чудо, то я не открыл бы глаза.

Отец разузнал обо всем. Помню, как мы кричали друг на друга в тот день. Я кричал ему, что мне нет места в этом мире! На что отец отвечал: «Глупец! Найдешь ты себе работу! И все будет хорошо». По сей день я не знаю, при чем тут работа.

Отец после этого происшествия возненавидел меня и запретил мне приближаться к гаражу. Он посадил меня на домашний арест и не разрешал выходить на улицу. Он еще хотел разломать мой велик, но не нашел его. Он упал где-то в окраинах города, и никто не знал где именно. В том числе и я.

Я провел взаперти около месяца. И все это время разрабатывал план побега. Я учел ошибки своих крыльев. Изучив биологию, я узнал, что чем больше масса животного, тем большие крылья ему нужны для того, чтобы взлететь и тогда я разработал новый чертёж, взяв за основу крылья летучих мышей. Мне удалось взломать замок окна своей комнаты, и с помощью одеял я спускался каждую ночь и тайком создавал новые крылья. Их длина теперь составляла десять метров на каждое крыло. Я понимал, что действовать надо наверняка – я точно должен был улететь с этой планеты. Спустя месяц непрерывного ночного труда я создал свое творение. Мои новые крылья напоминали драконьи. Я готов был их испытать, но… велосипед. Он все еще не был найден. Отец не хотел брать мне новый, а заработать сам я не мог, ведь он не позволял мне выходить из дома. И тогда… Я отчаялся. Я опустил руки. В гараже не было деталей, из которых я мог собрать что-то хотя бы похожее на велосипед. Все доски я потратил на новый трамплин, ведь старый был утерян, а все железные палки я пустил на крылья. В гараже ничего не осталось! Пусто. Я спрятал все свои «изобретения» в том же гараже и забросил идеи о полетах на несколько месяцев. И так… Прошел год с маминой смерти.

Однажды я проснулся утром и понял, что сегодня её день рождения. Отец встретил меня праздничным завтраком и сказал, что мы едем сегодня к ней на могилу. Сразу после завтрака мы так и сделали. Мы сели в нашу машину и поехали. Когда уже были на кладбище, отец встретил на парковке своего старого коллегу. Они разговорились, а я решил отпроситься у него, ведь мне невыносимо хотелось к маме. Он, посмотрев на меня свысока, махнул мне рукой, мол, иди куда хочешь. И теперь… впервые за несколько месяцев я вновь был не под контролем! Я что есть мочи побежал к могиле. И то, что я там увидел, поразило меня… На её могиле расцвел мак. Мы не садили его! Он сам пришел и расцвел. Я пал на колени и стал плакать. Не знаю почему – мне просто невыносимо хотелось этого.

– У меня не получилось, – кричал я маме, – не получилось взлететь до небес! Я пытался! Честно пытался! Но всё впустую. Всё впустую. Я проиграл. Я неудачник! Ты говорила, что я смогу, но я… Я не смог.

Я положил руки на землю и вцепился в траву.

– А еще… Ты говорила, что я найду хотя бы одного человека в этом мире, который поймет меня. Но это ложь, мам. Это ложь! Я никогда не найду его. Потому что… Потому что ты и была этим человеком! Ты была единственным человеком, который понимал меня! Ты понимала меня, когда я еще не умел говорить – когда не умел даже мыслить!!! Ты понимала меня без слов. А эти люди даже со словами не могут! Даже со словами…

Я склонил голову, и мои слезы капали на лепестки мака.

– Я не найду свое место в этом мире. Не найду. Хочу улететь. Хотя бы на время. Но… не смогу. Не смогу никогда.

Мое сердце разбилось. Дух пал. Я смотрел на мак и думал о том, что я больше никогда не увижу этот цветок в волосах моей мамы. И вдруг подул ветер… По моей коже пробежали мурашки. Ветер завыл вновь, но сильнее… Он немного толкнул меня. Я открыл глаза и увидел, что мак, на которые падали мои слезы распустил необычно лепестки. Ветер заговорил опять! И его сила оторвала этот мак от земли – он взлетел, кружась вокруг своей оси, словно балерина. Он взлетел высоко-высоко и застрял в итоге в ветвях дерева, растущего над маминой могилой. Я поднимаю глаза и смотрю на его ветви. Я не мог поверить своему счастью… Там. Был. Мой. Велик! Прямо в его ветвях! Целый – ни капельки не поврежденный!

– Мой велик!!! – закричал я с неимоверной радостью. И мой крик услышал отец. Он обернулся и увидел, как я карабкаюсь за велосипедом на дерево.

– А ну не смей! – кричит он мне с парковки, – Стой, мерзавец! Даже не думай делать это снова!

Он мчится ко мне, но не успевает. Я уже спрыгиваю с дерева и несусь на своем велосипеде назад домой – за крыльями, ускорителями и трамплином. Я понимаю, что если не сейчас, то никогда.

Отец понял мой план и, резко развернувшись, побежал назад к машине. Началась гонка! Я по дворам и переулкам пытался опередить отца и добраться быстрее него до дома. Я, словно профессиональный велосипедист и первоклассный экстремал, несусь вперед, преодолевая все препятствия на своем пути. Объехать бабулю? Без проблем! Перепрыгнуть кучу коробок? Раз плюнуть! Пробить деревянный забор?! Не составляет никакого труда! И плевать на занозы размером с нож!!!

Такими нечеловеческими темпами я приехал намного раньше отца. Я сбил замок на гараже, спрятал в рюкзак свои крылья и ускорители, привязал прицепом трамплин и поехал на гору. Трамплин замедлял меня, но из-за форы во времени у меня был шанс. Я добрался до горы. Отцепил трамплин. Закинул на свои плечи велик и побежал на гору. Преодолев несколько миль вверх, я упал от бессилья на землю. Но времени на отдышку не было! Я схватился за инструменты и стал приделывать новые крылья к велосипеду. Когда я закончил и готов был лететь, я встал на краю горы и увидел, как в самом конце дороги едет знакомая машина. Это была машина отца. Вдруг подул ветер и у мужчины, который торговал шариками на соседней улице, сорвался один шарик. Это был тот самый красный с черной точкой в середине! Он был прямо напротив меня, но так далеко и высоко. Мои глаза стали бегать вверх-вниз. Внизу был отец, который ехал ко мне на всех порах, а вверху… был этот шарик. И я свой выбор сделал.

Оттолкнувшись из-за всех сил от земли, я поехал с горы. Мой велосипед разогнался как никогда быстро! Его колеса стали дымиться! Руль стал столь тяжелым, что казалось, будто я не смогу его удержать. И отец… Он был уже близко! Если он успеет отодвинуть мой трамплин – все пойдет коту под хвост! Я не мог этого допустить. Я прижался к велосипеду, чтобы разрезать воздух, как стрела, и крепко сжал руль, чтобы велосипед летел прямо. К тому времени отец приехал на место. Он остановил свою машину так, что преградил всю дорогу. Открыл дверь, вышел из машины, но… не успел меня остановить. Я уже дернул за ниточки. Пробки выстрелили. Мои ускорители сработали. Я подлетел на десять миль над землей. И вот… Крутя педали из-за всех сил, я раздвигаю свои монструозные крылья. Тень от них была настолько величественна, что покрывала собой весь город. Я делаю первый взмах. И по земле проноситься воздушная волна, которая выбивает стекла по всему району: в машинах, в домах, в фонарях – везде! Я делаю второй взмах! И по всему городу проноситься волна, гнущая деревья в парках и лесах. Я делаю третий взмах и чувствую, как птицы в сотнях километрах от меня ненадолго потеряли управление. Я… лечу. Мои монструозные крылья поднимают меня все выше и выше – все дальше и дальше от земли. Я слышу, как с земли кричит мне отец:

– Думаешь ты убежишь?! Нет! Ты никогда не убежишь из реального мира! Никогда!!!

Я обернулся и попрощался с ним взглядом.

– Я лечу к тебе, мама! Я смог! Я лечу!!! – кричал я небесам.

Сделав еще один сильнейший взмах крыльями, я оказался высоко над облаками. Настала тишина. Белые остатки облачков стекали с моих крыльев. Был слышен еле заметный звук скрежета металлических креплений. Я опустил руль и позволил своим крыльям нести меня по волнам ветра. Я закрыл глаза, вдохнул последний раз земной воздух и вновь схватился за руль. Я увидел впереди свой ориентир – тот самый шарик. Я все сильнее и сильнее крутил педали, но мощи моих крыльев не хватало, чтобы догнать один маленький шарик. Чем сильнее я старался, тем дальше от меня была моя цель. И тогда я перестал нестись за ней на всех парах. Я сбавил темп, и это сработало. Шарик стал подлетать ко мне все ближе и ближе. И вот… я думаю, что сейчас схвачу его, как вдруг он резко меняет свою скорость и уноситься моментально вверх! Я делаю сильнейшие взмахи крыльев и взлетаю так высоко, что… уже не чувствую притяжения Земли. Я в космосе. Я в черном море, в котором водятся звезды. Крылья на моем велосипеде, оказавшись в космосе, почему-то отказались махать. И тогда я, не думая ни секунды, отталкиваюсь от велосипеда и несусь к шарику!