Текст книги "Разделяющий нож: В пути"

Лоис Буджолд
Разделяющий нож: В пути

1

Даг ехал по дорожке, лениво размышляя о том, накормят ли их на ферме Блуфилдов обедом и удастся ли после обеда вздремнуть, когда мимо его виска просвистела стрела.

В панике он правой рукой сдернул с седла жену и вместе с ней соскользнул влево, чтобы оказаться под прикрытием лошадиных тел. Одновременно он отчаянно пытался сориентироваться при помощи Дара, который, к прискорбию, все еще действовал всего на сотню шагов. Его мысли метались между Фаун, ножом на поясе, бесполезным луком за спиной – и, главное, «сколько их и где?». Сосредоточиться ни на одной мысли ему не удалось: его, как удар молнии, пронзила боль в левой, еще не вполне зажившей ноге, которой пришлось принять на себя вес и его самого, и Фаун. Даг хотел крикнуть «Искорка, держись позади меня», но сумел выдавить лишь «О, проклятие!», когда нога подкосилась. Кобыла Фаун помчалась вперед. Копперхед заржал и дернул поводья, все еще обмотанные вокруг крюка, заменявшего Дагу левую кисть; только это обстоятельство и поддержка Фаун, устоявшей на ногах, позволили Дагу не упасть.

– Даг… – выдохнула Фаун, согнувшаяся под его весом.

Даг выпрямился и опустил руку, которой пытался выдернуть из-за спины лук: он наконец обнаружил источник опасности – и не при помощи Дара, а простым зрением. Его зять Вит Блуфилд бежал через двор от старого амбара, размахивая в воздухе луком и отчаянно крича:

– Ох, простите! Простите!

Только теперь Даг заметил служивший мишенью мешок, прибитый к дубу на другой стороне дороги. Ну… можно было предположить, что это мишень, хотя единственная стрела торчала из дуба футах в двух ниже. Остальные выпущенные Витом стрелы валялись на земле вокруг; та, что чуть не выбила Дагу глаз, воткнулась в землю не меньше чем в двадцати шагах от мишени. Даг в гневе шумно выдохнул воздух, потом сделал глубокий вдох, силой воли пытаясь успокоить колотящееся сердце.

– Вит, неуклюжий идиот! – крикнула Фаун, поднявшись на цыпочки и выглядывая из-за защищавшей ее конской спины. – Ты чуть не застрелил моего мужа!

Запыхавшийся Вит подбежал к ним, повторяя:

– Простите, простите! Я так удивился, увидев вас, что у меня рука дрогнула…

Грейс, кобыла Фаун, пробежала всего несколько ярдов и успокоилась; убедившись, что такой необычный для хозяйки способ спешиться не грозит дальнейшими неприятностями, она принялась щипать траву на обочине. Вит, знакомый с необщительным характером Копперхеда, далеко обошел его, прежде чем приблизиться к сестре. Даг отпутал поводья с крюка и позволил своему коню присоединиться к Грейс, что гнедой и сделал, несколько раз демонстративно взбрыкнув – просто чтобы выразить свое мнение по поводу происходящего. Даг подумал, что разделяет его чувства.

– Я в тебя не целился! – продолжал оправдываться Вит.

– Очень рад это слышать, – протянул Даг. – Я знаю, что пришелся не по нраву некоторым тут, когда женился на твоей сестре, но мне казалось, что ты не из таких. – Губы Дага мрачно сжались: Вит вполне мог попасть в Фаун.

Вит вспыхнул. Будучи на голову ниже Дага, он все же намного возвышался над Фаун, которую, после некоторого колебания, неуклюже обнял. Фаун поморщилась, но тоже его обняла. Брат и сестра Блуфилды походили друг на друга кудрявыми черными волосами и светлой кожей, но если Фаун была пухленькой, с очаровательной ямочкой на щеке, когда она улыбалась, то Вит оставался тощим и угловатым, а руки и ноги у него казались слишком большими для его тела. Похоже, он все еще рос и после двадцати лет, о чем говорили торчащие из рукавов домотканой рубашки запястья… А может быть, он просто донашивал свою старую одежду, не имея младшего брата, которому можно было бы ее передать.

Даг сделал шаг вперед и зашипел от боли, прижимая крюк к подгибающейся левой ноге. С трудом выпрямившись, он пробормотал:

– Пожалуй, мне все-таки нужна моя палка, Искорка.

– Конечно, – кивнула Фаун и кинулась через дорогу к Копперхеду, к седлу которого была приторочена палка из орехового дерева.

– С тобой все в порядке? Я же знаю, что не попал в тебя, – заныл Вит; его губы скривила унылая гримаса. – Я и вообще ни во что не попадаю.

Даг криво улыбнулся.

– Все хорошо. Не беспокойся.

– Ничего не хорошо, – сурово поправила его Фаун, вернувшаяся с палкой. – Дага жутко изранили месяц назад, когда его отряд уничтожил того ужасного Злого около Рейнтри. Ему еще поправляться и поправляться.

– Ах, так то были твои парни, Даг? Это и в самом деле было зловредное привидение… Злой? – Вит со второй попытки назвал чудовище так, как было принято среди дозорных, и слегка склонил голову перед Дагом. – До нас доходили всякие страшные слухи о переполохе на Крестьянской равнине…

Фаун озабоченно перебила его:

– Рана у тебя не открылась, Даг, когда ты так тяжело приземлился?

Даг кинул взгляд на светлую ткань своих дорожных штанов. Крови на ней не было, да и боль постепенно отпускала.

– Нет. – Он взял у Фаун палку и с облегчением на нее оперся. – Все будет хорошо, – добавил он, чтобы успокоить глядевшую на него, широко раскрыв глаза, Фаун. Даг с любопытством посмотрел на лук, который все еще сжимала левая рука Вита. – А это что? Не думал, что ты лучник.

Вит пожал плечами.

– Пока что я не особенно хороший стрелок. Только ты сказал, что поучишь меня, когда… если вернешься сюда. Вот я и готовился, практиковался и вообще… На всякий случай. – Он, словно в подтверждение своих слов, протянул Дагу лук.

Даг заморгал. Он совершенно забыл свое случайное замечание, сделанное при первом посещении Вест-Блю, и поразился тому, что парень явно принял его слова близко к сердцу. Даг присмотрелся повнимательнее, но на лице Вита не было заметно и следа его обычного дурачества.

«Гм-м… Похоже, я произвел на него большее впечатление, чем предполагал».

Вит недолго переживал по поводу полетевшей не туда стрелы и начал весело расспрашивать:

– Так почему же вы двое так быстро вернулись? Уж не потому ли, что твой отряд оказался неподалеку? Вы все могли бы заглянуть, папа не стал бы возражать, знаешь ли. Или у тебя поручение, как у того парня – гонца, который привез твое письмо и подарки?

– Так мои свадебные дары благополучно добрались до вас? Ох, прекрасно, – протянул Даг.

– Ага, а как же. И удивились же мы все! Мама хотела написать тебе, только гонец уже уехал, а мы не знали, как связаться с твоими соплеменниками, чтобы передать письмо.

– Ах… – вздохнул Даг.

«Действительно, проблема».

Именно проблема, по крайней мере, один из ее аспектов: крестьяне и Стражи Озера не в состоянии разговаривать друг с другом.

«Вот и сейчас…»

Сколько Даг ни репетировал в уме, в этот момент он неожиданно ощутил, как трудно с ходу рассказать о своем изгнании.

К счастью, в разговор вмешалась Фаун.

– Мы просто заехали по дороге. Даг вроде как в отпуску, пока его раны не заживут.

В определенном смысле это было верно… впрочем, нет, неверно. Однако для объяснений еще будет время – может быть, когда все соберутся вместе, так что ему не придется повторять все снова и снова: перспектива, которая заставляла Дага морщиться даже еще сильнее, чем мысль об объяснениях с целой толпой.

Путники прошли вперед, чтобы забрать лошадей, и Вит махнул рукой в сторону старого амбара.

– Стойла, которыми вы раньше пользовались, свободны. Ты, как я вижу, все еще ездишь на своем людоеде. – Он с осторожностью обошел Копперхеда, чтобы взять поводья Грейс; по тому, как кобыла сопротивлялась, стараясь ухватить еще хоть травинку, ее можно было счесть голодающей, – что никак не соответствовало ее упитанному виду.

– Угу. – Даг с кряхтением нагнулся, чтобы поднять поводья мерина. – Я так и не встретил человека, настолько мне неприятного, чтобы отдать ему это чудище.

– Он же ездит на Копперхеде полных восемь лет, – улыбнулась Фаун, и на щеке ее появилась ямочка. – Просто чудеса какие-то! Признайся, Даг, тебе нравится эта мерзкая лошадь. – Она повернулась к Виту и весело поинтересовалась: – А что нового в Вест-Блю?

– Ну, Флетч и Кловер поженились уже недель шесть назад. Мама жалела, что тебя не было на свадьбе. – Вит кивнул в сторону каменного дома на холме над лесистым берегом реки. Пристройка для новобрачных, еще незаконченная, когда Даг в прошлый раз был здесь, теперь выглядела вполне жилой: в окнах поблескивали стекла, а вокруг даже цвели осенние цветы, скрывшие следы строительства. – Кловер уже совсем освоилась, ясное дело. Ха! Ей не потребовалось много времени, чтобы выжить близнецов. Они быстренько вымелись и отправились вместе с одним своим приятелем осваивать землю милях в двадцати к западу. Уехали только на прошлой неделе – вы совсем ненамного с ними разминулись.

Даг не мог не подумать, что из всех Блуфилдов он, пожалуй, по вредным близнецам Риду и Рашу станет скучать меньше всего; судя по улыбке, появившейся на лице Фаун, она разделяла его чувства.

– Я помню, они уже давно поговаривали об этом, – кивнул Даг.

– Ага. Папе с мамой не особенно пришлось по вкусу, что они смылись перед самой жатвой, да только все так радовались их отъезду, что никто не стал жаловаться. Флетч, понятно, каждый раз вставал на сторону Кловер, когда они цапались – а цапались они, почитай, каждый день, – ну а близнецам не нравилось, когда эта парочка говорила им, что нужно делать. Так что теперь у нас дома стало много спокойнее. – Подумав немного, Вит добавил: – Даже скучно.

Пока Даг и Фаун расседлывали коней в стойлах старого амбара, Вит продолжал добродушно рассказывать о всяких мелких событиях в жизни многочисленных тетушек, дядюшек и кузенов. Посмотрев на палку, на которую опирался Даг, Вит без всяких просьб вскинул на плечо седельные сумки. Даг счел, что так Вит пытается загладить инцидент на дороге, и не стал возражать. Фаун отказалась отдать Дагу свой мешок, посоветовав ему «присматривать за собой», и со своим обычным решительным видом двинулась вверх по склону к дому. Несмотря на все пережитые неприятности, ее, похоже, возвращение домой тревожило гораздо меньше, чем в прошлый раз, и Даг улыбнулся в ответ на ее улыбку.

«Что ж, мы как-нибудь переживем это, Искорка. Вместе».

Кухня фермерского дома пахла ветчиной с бобами, свежеиспеченным хлебом, бисквитами, яблочным пюре, тыквенным пудингом и дюжиной знакомых Фаун приправ, и это влажное благоухание вызвало у нее странное чувство тоски по дому, хотя именно домой она и вернулась. Мама Блуфилд и Кловер, обе в фартуках, суетились вокруг стола, но когда в заднюю дверь вошли вновь прибывшие, старшая из женщин с удивленным и радостным восклицанием кинулась на шею Фаун. Слепая тетушка Нетти, сидевшая за прялкой у открытой двери своей рабочей комнаты, проковыляла на кухню и крепко обняла племянницу, а потом и Дага. Ее рука на мгновение коснулась свадебной тесьмы, обвивавшей левую руку Дага повыше протеза, и ее улыбка стала еще более теплой.

– Рада, что она все еще на месте, – пробормотала Нетти.

– Да, – шепнул ей в ответ Даг, обнимая старую женщину так, что ноги ее оторвались от пола.

В этот момент в кухню ввалились папа Блуфилд и Флетч, возившиеся, судя по запаху, с овцами, и приветствия возобновились. Толстушка Кловер, правда, вскоре напомнила, что еда не может ждать, и отправила Фаун и Дага переодеваться и мыться. Поставив на стол дополнительные тарелки, от помощи Фаун она отказалась:

– Садись, садись! Вы двое, должно быть, устали с дороги. Ты теперь гостья, Фаун! – «Ведь правда?» – безмолвно добавили ее встревоженные глаза. Флетч смотрел на сестру так, словно его занимала та же мысль, хотя Фаун и ее странного мужа он встретил достаточно любезно.

Ввосьмером они уселись за длинным кухонным столом, ломившимся от изобилия крестьянских блюд; Фаун всегда воспринимала это как нечто само собой разумеющееся, а у Дага такое угощение все еще вызывало оторопь, и теперь, познакомившись со скудостью жизни в лагере дозорных, Фаун хорошо понимала, почему. Даг, впрочем, явно ничего не имел против и нахваливал поварих, подкрепляя похвалы делом – наполнял свою тарелку до краев.

Фаун порадовалась его вернувшемуся аппетиту: за трудную летнюю кампанию он совсем отощал, да и до того был не слишком упитан. Со своим ростом, медной кожей, угловатым лицом, взлохмаченными темными волосами и странного металлического оттенка глазами он выглядел таким же чужаком в кухне, полной крестьян, как птенец цапли среди цыплят. Ощущение легкой угрозы, исходившей от него, только подкреплялось протезом вместо левой кисти этого колдуна-дозорного… или, как говорили невежественные или испуганные фермеры, дозорного-некроманта.

«И не без причины», – призналась себе Фаун.

Флетч, не выдержав пронзительных взглядов своей половины, первым задал вопрос:

– Мне удивительно, что вы двое так быстро вернулись. Вы ведь… э-э… не собираетесь здесь остаться?

Фаун предпочла не заметить настороженного тона.

– Просто заглянули. Мы держим путь далеко. Хотя, признаюсь, отдохнуть несколько дней было бы хорошо.

– Ох, конечно! – воскликнула Кловер, с облегчением переводя дух. – Это будет здорово! Мне так хочется послушать о вашем новом доме. – Игривым тоном она добавила: – А приятных новостей у вас еще нет?

– Прошу прощения? – недоумевающе переспросил Даг.

Фаун, которая с легкостью расшифровала вопрос Кловер как «Ты еще не беременна?», ответила как подобает:

– Еще нет. А как насчет вас с Флетчем?

Кловер захихикала, положив руку на живот.

– Ну, определенно говорить еще рано. Но уж мы стараемся изо всех сил. Наша помолвка затянулась – то одно мешало, то другое, – так что мы решили не тянуть с пополнением семейства.

Флетч посмотрел на свою новобрачную с гордой улыбкой собственника, как любой крестьянин мог бы глянуть на свою породистую кобылу, и Кловер ответила ему самодовольным взглядом. Фаун раньше не всегда ладила с Кловер, но теперь не могла не признать, что та оказалась очень подходящей женой для недалекого Флетча, даже если не считать ее приданого – поля в сорок акров и большого участка леса совсем рядом с землями Блуфилдов.

– Мы надеемся, что к зиме новости появятся, – уточнил Флетч.

Фаун посмотрела на Дага. Несмотря на урон, причиненный Злым его Дару, на таком расстоянии он наверняка мог бы определить, беременна Кловер или нет. Даг криво улыбнулся и коротко помотал головой. Фаун коснулась отметин, оставленных Злым на ее горле, которые теперь приобрели карминный оттенок, и подумала:

«Не стоит больше об этом говорить».

Мама Блуфилд осторожно поинтересовалась:

– Так как у тебя пошли дела с твоими новыми соплеменниками в лагере Хикори, Фаун? С твоей новой семьей?

Семьей Дага… После паузы, которая, возможно, была слишком красноречивой, Фаун выдавила:

– По-разному.

Даг взглянул на нее и сглотнул – явно не только для того, чтобы доесть последнюю ложку, – но сказал достаточно откровенно:

– По правде говоря, не слишком хорошо, мэм. Но мы не поэтому оказались в дороге.

– Эта свадебная тесьма, которую мы сплели, – тревожно спросила Нетти, – она что, не сработала?

– Сработала прекрасно, тетушка Нетти, – заверил ее Даг. Он обвел взглядом сидевших за столом. – Мне следовало бы объяснить вам кое-что, о чем только Нетти знала, когда мы с Фаун поженились. Наша свадебная тесьма, – он коснулся темной полоски над левым локтем и кивнул на такую же тесьму, обвивавшую левое запястье Фаун, – это не просто украшение. Стражи Озера вплетают в тесьму свой Дар.

Эти слова были встречены пятью недоуменными взглядами, и Фаун стала гадать, как Даг собирается объяснить ее семейству, что такое Дар: ведь никто из них не видел того, что видела она. К тому же ему приходилось преодолевать привычку всей жизни – нет, необходимость – хранить секрет. Что ж, судя по тому, как глубоко он вздохнул, Даг все же собирался начать.

– Только вы, фермеры, употребляете слово «магия». Стражи Озера зовут это просто Даром. Мы считаем, что в нем не больше магии, чем в посадке семян тыквы, чтобы вырастить урожай, или в прядении шерсти, чтобы соткать материю. Дар есть… есть во всем, он все пронизывает, живое и неживое. В живом Дар ярче всего, он пульсирует и меняется. В неживом он постоянен и только мурлычет. Вы все имеете Дар, только не чувствуете этого, а дозорные воспринимают его напрямую. Можно думать о Даре как о втором зрении, хотя зрение не вполне… нет… – «Выражайся попроще, Даг», – буркнул он себе под нос, поднял глаза и продолжил: – Просто думайте о Даре, как о втором зрении, ладно?

Восприняв непривычное для этого семейства молчание как поощрение, Даг добавил:

– Так как мы можем видеть Дар в предметах, мы можем… по крайней мере, многие из нас… двигать вещи с помощью их Дара, менять их, помогать им…

Мама Блуфилд облизнула губы.

– Значит, ты таким образом починил чашу, которую разбили близнецы? Ты свистнул осколкам… это и есть работа Дара?

Лишив весь клан Блуфилдов дара речи, как живо вспомнила Фаун. Вот уж тут точно без магии не обошлось!

Даг с широкой улыбкой благодарно посмотрел на маму Блуфилд.

– Да, мэм. Вот именно. Ну, свист тут, правда, ни при чем… То была, пожалуй, лучшая моя работа с помощью Дара.

«Ну, все-таки самой лучшей была другая», – подумала Фаун, вспоминая Рейнтри. Однако события в Рейнтри произошли позже, да и обошлись дороже: едва не стоили Дагу жизни. Понимают ли ее родичи, что сделанное Дагом было не просто трюком?

– Стражи Озера предпочитают думать, будто только они ощущают Дар, – продолжал Даг, – да только я встречал и фермеров, у которых обнаруживались следы такого умения… а иногда и больше, чем следы. Вот Нетти – как раз из таких. – Даг кивнул на тетушку Нетти, которая улыбнулась в его сторону, хотя ее белые, как жемчужины, глаза его и не видели. Флетч, Кловер и Вит выглядели пораженными, а мама Блуфилд – не особенно. – Не знаю, обострила ли слепота ее умение, однако с помощью Нетти мы с Фаун сумели вплести наш Дар в свадебную тесьму не хуже, чем любые дозорные.

Даг не стал пугать собравшихся рассказом о крови, заметила Фаун. Он обходил разные стороны правды так же осторожно, как человек с завязанными глазами пробирается между торчащими из пола ножами.

– Так что когда мы добрались до лагеря, – продолжал Даг, – все Стражи Озера там могли видеть, что тесьма – самая настоящая. Это многих озадачило. Мои родичи полагались на то, что неспособность изготовить тесьму сделает браки между дозорными и крестьянами невозможными, понимаете ли. Чтобы сохранять чистоту крови, а Дар – сильным… Они все еще спорили, когда мы с Фаун покидали лагерь.

Папа Блуфилд таращился на Нетти, но последние слова Дага привлекли его внимание.

– Так твои родичи выгнали тебя за то, что ты женился на Фаун, дозорный?

– Нет, не совсем, сэр.

– Так в чем дело?

Даг заколебался.

– Не знаю, с чего и начать. – Последовала долгая пауза. – Что все вы в Олеане слышали о Злом, который появился в Рейнтри?

– Говорили, – ответил папа Блуфилд, – что где-то к северу от Крестьянской равнины появилось зловредное привидение, убившее или наславшее безумие на множество народа.

– Или что это была нервная лихорадка или мозговые черви, – вставил Вит, – из-за чего люди поубивали друг друга. Там местность болотистая, говорят, вот всякие странные болезни и приключаются.

– А в пивной Миллерсона, – добавил Флетч, – я слышал, как кто-то говорил, что это все отговорки: дозорные просто хотели прогнать фермеров из своих охотничьих угодий. Что никакого зловредного привидения и вовсе не было, и не было околдованных привидением крестьян, нападавших на дозорных, а совсем наоборот.

Даг зажмурился и потер губы.

– Нет… – выдавил он.

Кловер откинулась, нетерпеливо передернув плечами; вслух она ничего не сказала, но на лице у нее было написано: «Ну естественно, что ты так скажешь, не правда ли?» Мама Блуфилд и Нетти молчали, но явно внимательно прислушивались к разговору.

– Это был настоящий Злой, – сказал Даг. – Мы услышали о нем, когда дозорные из Рейнтри, терпевшие урон, прислали гонца в лагерь Хикори с просьбой о помощи. Мой отряд был отправлен в Рейнтри. Мы выбрали окольный путь, и нам удалось зайти Злому в тыл, как раз когда он гнал глиняных людей и людей-рабов на юг, чтобы напасть на Крестьянскую равнину. Один из моих ребят сумел ударить Злого разделяющим ножом… и прикончить. Я был от него вот на таком расстоянии. – Даг вытянул левую руку. – Злой был уже очень зрелым, очень… э-э… зрелым. – Он обвел взглядом собравшихся и попытался объяснить: – Сильным, умным. Он выглядел почти как человек.

Ни слова о том, как Злой чуть не убил его, или что он был командиром отряда, или что именно он придумал оказавшийся успешным план… Фаун нетерпеливо закусила губу.

«Вот о чем нужно сказать… это важно. Нет, сделай шаг назад, Даг». – Он потер переносицу.

– Прошу прощения. Так много тогда всего случилось, а я объясняю с конца… Прошу прощения. Попробую так. Злые тоже обладают Даром, только гораздо более сильным, чем человеческий. Они целиком состоят из Дара и поглощают его, чтобы жить, чтобы создавать… свое колдовство, глиняных людей, собственные тела… все вообще. Они по-своему безумны. – Лицо Дага неожиданно затуманилось каким-то воспоминанием, о котором Фаун догадаться не могла. – Так и возникает скверна. Это место, где Злой высосал весь Дар из мира, оставив… ну, пустошь. Это очень легко заметить.

– Ну и как она выглядит? – рассудительно поинтересовался Вит.

– Не похоже ни на что другое, – ответил Даг, заработав этим несколько неодобрительных взглядов.

– Не похоже ни на сожженное поле, – пришла ему на помощь Фаун, – ни на ржавчину, гниль или побитые морозом растения, хотя и напоминает все это. Сначала все, что было живым, умирает, потом разваливается, потом рассыпается в прах. Стоит один раз увидеть эту иссохшую серость, и ты никогда ее ни с чем не спутаешь. А для человека, ощущающего Дар, это, как я понимаю, выглядит еще ужаснее.

– Так и есть, – с благодарностью подтвердил Даг.

– Значит, ты это видела, Фаун? – тихо спросила мама Блуфилд.

– Да, дважды. Один раз вокруг логова Злого около Глассфорджа, когда мы еще только встретились с Дагом, а потом в Рейнтри. Когда все кончилось, я объехала окрестности. Даг сильно пострадал в схватке, о чем, как я посмотрю, ничего вам не сказал. – Фаун укоризненно посмотрела на мужа. – Если бы мы все еще оставались в лагере Хикори, он бы еще числился раненым.

– Вам пришлось отправиться в Рейнтри? – спросил Вит с завистью.

Фаун вскинула голову.

– Я видела всю местность, которую осквернил Злой. Я видела, откуда это началось. – Она оглянулась на Дага, проверяя, готов ли он продолжать.

Даг кивнул Фаун и опять приступил к рассказу.

– Дело вот в чем. В последние двадцать – тридцать лет фермеры осваивают земли в Рейнтри к северу от старой границы – то есть к северу от той линии, за которой местные дозорные считают жизнь небезопасной. Или, по крайней мере, не советуют там селиться. Записи дозорных показывают, что Злые возникают чаще к северу от Мертвого озера, понимаете ли, и реже к югу. К югу от реки Грейс они встречаются совсем редко, хотя, к несчастью, не настолько редко, чтобы мы могли перестать патрулировать те районы. Самый последний Злой появился на севере Рейнтри, около городка под названием Гринспринг… практически на окраине.

Фаун кивнула.

– Он вывелся, судя по всему, в расселине в пригородном лесу.

– Понимаете, – продолжал Даг, – между дозорными и жителями Гринспринга были серьезные трения из-за споров о старой границе. Так что когда Злой зародился, никто из горожан не мог опознать ранние признаки. Люди не догадались, что нужно собирать вещички и бежать, и не знали, куда обратиться за помощью. А может быть, им об этом и говорили, да они не поверили. Тут и удача не могла им помочь, потому что в тот момент, когда крестьянин увидел бы опустошение вокруг логова, он скорее всего лишился бы своего Дара или был превращен в раба, – вроде как запутался бы в паутине. Однако народу там было много, и если бы все они знали, чего следует бояться, то, может, кому-нибудь и удалось бы вырваться и поднять тревогу. Вместо этого Злой практически всех их сожрал… и слишком быстро сделался сильным. Я думаю, таких жертв в северном Рейнтри этим летом можно было бы избежать, если бы дозорные и фермеры разговаривали друг с другом.

– Я никогда до тех пор не видела массового захоронения, – тихо сказала Фаун, – и не хотела бы увидеть еще раз.

Папа Блуфилд бросил на нее острый взгляд из-под седых бровей.

– Я видел однажды, – неожиданно сообщил он. – Давно, после наводнения.

Фаун удивленно взглянула на отца.

– А я и не знала.

– Я никогда об этом не рассказывал.

– Хм-м… – пробормотала тетушка Нетти.

Папа Блуфилд посмотрел на Дага.

– Твои соплеменники не так уж охотно говорят о таких вещах, знаешь ли. Что в Рейнтри, что в Олеане.

– Я знаю. – Даг повесил голову. – Раньше, когда к северу от реки Грейс было немного фермеров, особого значения это не имело. Дозорным к северу от Мертвого озера – я дважды там бывал – по-прежнему ничего не нужно менять, потому что крестьян там нет. Вот где сотрудничество важно, так это в пограничных землях, где для нас многое меняется, – как, например, в Гринспринге. И в Вест-Блю. – Даг обвел взглядом сидящих за столом. Еда на его тарелке, заметила Фаун, давно остыла.

– Я никогда не замечал, чтобы дозорные хотели получить помощь от фермеров, – сказал Флетч.

– По большей части так и есть, – признал Даг. – Ни один фермер не может сражаться со Злым напрямую. Во-первых, вы не можете закрыть свой Дар, чтобы защититься… и вы не можете изготовить… определенное оружие. – Даг моргнул и нахмурился, словно всадник, приготовившийся заставить упрямую лошадь перепрыгнуть через преграду, и выпалил: – Разделяющие ножи. Вы не можете делать разделяющие ножи, чтобы убивать Злых. – Сглотнув, Даг продолжал: – Только хоть вы и не можете стать бойцами, вы могли бы найти способ не становиться едой. Каждого живого человека следовало бы обучить различать признаки опустошения – как учат узнавать ядовитый сумах или гремучую змею или не попадать под дерево, которое рубишь.

– И как бы ты взялся за это дело, дозорный, – обучить каждого? – с любопытством спросила тетушка Нетти.

– Не знаю, – вздохнул Даг. – Если так посмотреть на дело, мое предложение выглядит довольно безумным. Прошлой весной мы наткнулись на Злого у Глассфорджа достаточно рано только потому, что там случайно остановился отряд Чато и дозорные болтали с местными о появлении разбойников – этого оказалось достаточно, чтобы Чато заметил некоторые странности. Если бы можно было каким-то образом показать людям… рассказывать мне не пришлось бы. – Даг кисло улыбнулся. – Я никогда не был красноречивым человеком.

– Ты ешь, Даг. – Фаун показала на его тарелку. Все остальные свои давно опустошили. Даг послушно принялся за еду.

– А ведь можно было бы показывать ту пустошь, что, как ты говоришь, образовалась рядом с Глассфорджем, – сказал Вит. – Тогда люди знали бы, как это выглядит.

Кловер прищурилась.

– С какой стати кто-нибудь захочет смотреть на подобное? По описанию звучит отвратительно.

Вит откинулся на стуле и потер нос, потом оживился:

– Нужно брать за это деньги.

Даг перестал жевать и вытаращил глаза.

– Что?

– Ясное дело! – Вит наклонился вперед. – Если люди должны за что-то платить, они думают, что увидят нечто особенное. Можно было бы организовать поездки на фургонах из Глассфорджа. Брать по пять медяков за поездку и еще по десять – за еду в дороге. Ну а лекцию оставить бесплатной… Уж тут люди начнут рассказывать, вернувшись домой, – «Что ты видела в Глассфордже, дорогая?». Могло бы стать прибыльным дельцем – держать фургон и продавать еду… не то что корчевать пни. Будь у меня деньги, чтобы купить ту пустошь, я бы так и сделал. Она принесла бы больше дохода, чем поле в сорок акров.

Фаун подумала, что никогда еще не видела Дага таким растерянным. Она приложила все усилия, чтобы не захихикать, хотя больше всего ей хотелось пнуть Вита.

– Ну так денег у тебя как раз и нет, – поддразнил брата Флетч.

– Благодарение богам, – добавила Кловер, обмахиваясь ладонью. – Это было бы все равно что бросить деньги в колодец.

– Кончай паясничать, – нетерпеливо бросил папа Блуфилд. – Никому не смешно.

Вит пожал плечами, отодвинул стул и поднялся, чтобы отнести тарелку к мойке. Даг снова начал медленно жевать. Он смотрел на Вита со странным выражением – совсем не сердито, что удивило Фаун, знавшую, как серьезно Даг относится ко всему, что касается Злых. Все семейство ожидали дела, и обед пора было заканчивать.

Позже, разложив свои вещи в бывшей комнате близнецов, Даг прижал к себе Фаун и вздохнул.

– Ох, и каша у меня получилась… Отсутствующие боги! Если я не способен все объяснить членам собственной семьи и заставить их понять, на что рассчитывать, когда дойдет дело до чужих людей?

– Не думаю, что у тебя так уж плохо получилось. На них просто свалилось все сразу, им еще нужно это обмозговать.

– Не так я объяснял… И о разделяющих ножах я не рассказал, так что мне наполовину не поверили… или половина их мне не поверила… уж не знаю, так или этак. Ох, Искорка, я и сам не знаю, что мне делать на новом пути. Я всего лишь старый дозорный. Наверняка я человек, не подходящий для нашей затеи.

– Это же была первая попытка. У кого все получается с первого же раза?

– У того, кто хочет дожить до второй попытки.

– Это верно для случаев, когда от попытки зависит жизнь или смерть… например, в схватке со Злым. Люди не умирают от того, что споткнулись на слове.

– Мне казалось, что меня задушит собственный язык.

Фаун собралась обнять мужа, но тут отстранилась и посмотрела ему в лицо.

– Тебе трудно не просто потому, что дело сложное, – проницательно сказала она. – Дозорным не положено открывать такие секреты фермерам, верно?

– Уж это точно.

– У тебя были бы неприятности с твоими соплеменниками, если бы они узнали?

Даг пожал плечами.

– Трудно сказать.

Это не слишком обнадежило Фаун. Она задумчиво прищурила глаза, но потом махнула рукой и просто крепко обняла Дага – было видно, что он никогда в этом еще так не нуждался. Его дыхание взъерошило ее кудри, когда Даг поцеловал ее в макушку.