Текст книги "Друидская любовь"

– Я специально сделал такой подарок своей девочке, прощаясь с ней навсегда. Она выросла. У нее начиналась новая взрослая жизнь. И мне надо было уже прекращать с маниакальным мазохизмом наблюдать за тем, как девочка превращается в девушку. Ведь так можно совсем тронуться умом. В тот вечер я сидел дома, пил виски и говорил себе: «Сегодня Бельтайн, она пойдет на „праздник цветов “, выберет парня и подарит ему себя. А я напьюсь, и с завтрашнего дня начну жить без моей девочки, которая так никогда и не узнает о преступной любви старого дурака».

Когда в дверь постучали, у меня не было никакого желания открывать ее. Кто бы не стоял за ней, я не хотел его видеть. Но визитер был настойчивым, и стук повторился. Я рассердился и решил излить всю злость на непрошеном госте. Резко распахнул дверь… и подумал, что совсем свихнулся от безнадежной любви. На пороге стояла моя девочка, в ее ушах сияли мои сережки, а в руках была белая роза.

– Ты хотел захлопнуть дверь перед моим носом, – запоздало упрекнула Мариока. – Я сразу это поняла и быстро проскользнула в комнату, а ты начал ругать и гнать меня.

– Конечно я растерялся. Сидеть и жалеть себя – это одно, а увидеть свою девочку с белым цветком и согласиться выполнить ее просьбу – совсем другое. Разум кричал мне: «Прогони ее, она совсем ребенок! Не педофил же ты, на самом деле. Да она возненавидит тебя после того, как опомнится!». А сердце плакало и просило любви хоть на миг, иначе оно разорвется.

– Хорошо, что ты послушал сердце, – Мариока нежно поцеловала мужа.

– Нет, моя миленькая, я послушал разум и решил испугать тебя своей грубостью. Рванул твое платье и положил ладонь на грудь. Я был уверен, что сейчас моя девочка испугается и убежит, но она стояла и смотрела на меня, а под ладонью плакало и умоляло о любви ее сердце. И тогда отбросив все свои принципы, я принял тебя, как наивысший дар небес. А кто хотел сбежать на рассвете, тихонько выскользнув из моих объятий? – сердитым голосом шутливо спросил Бирн, зарываясь лицом в густые волосы жены.

– Я боялась, что тебя могут обвинить в изнасиловании ученицы, если утром увидят меня выходящей из твоей квартиры.

– Твой отец так и сделал. Да оно и понятно. Какой нормальный человек поверит в то, что прелестная юная девушка подарила невинность старому сластолюбцу?

– А зачем ты показал ему простынь, да еще в присутствии господина Галларда? Папочка и опешил. Ты же мог просто попросить у него моей руки, без всяких подробностей.

– Я и попросил без подробностей, а он, естественно, отказал. У меня не было другого выхода, и теперь у тебя такой старый и немощный муж, – Макбрайд начал заводиться, вновь страстно целуя жену. – Твои школьные подружки до сих пор тебя жалеют.

– Они все мне завидуют. Их парни и в подметки тебе не годятся, – не менее страстно ответила она на поцелуй. – Я тебя люблю.

Позже, когда муж заснул, Мариока еще долго лежала без сна.

«Какая же я глупая, что из-за ревности прекратила все отношения с Лаки. Мне так не хватало ее все эти годы. Хорошо, что Бирн пообещал нас помирить. Она обязательно меня простит».

Уже полностью успокоившись, девушка прижалась к мужу и уснула, а во сне вновь увидела ту волшебную ночь.

Бельтайн. Четыре года назад

Мариока надела легкое светлое платье с кнопками-застежками до самого подола и присела к зеркалу. Она решила не наносить косметику, а только тщательно причесала густые каштановые волосы и слегка тронула блеском губы.

– Идешь на «праздник цветов», Рика? – насмешливо спросила Лаки, отрываясь от книги, невероятно скучной, по мнению подруги, искренне не понимавшей, что может быть интересного в изучении природных стихий, когда в твоей собственной душе бушует любовный ураган. – И кто же этот счастливчик? Или ты хочешь обратиться за помощью к «наездникам»? Тогда выбери Стивена, говорят, он более внимательный.

– Я хочу попросить одного человека. Сегодня Бельтайн, и девушкам не отказывают в такую ночь.

– Бирна Макбрайда? Ты и в день рождения, когда задувала свечи, загадала быть с ним вместе, причем навсегда.

– Лаки, неужели у меня об этом все на лице написано? Просто ужас какой-то!

– Не волнуйся, ничего не написано. Я иногда слышу мысли близких мне людей, а мы с тобой почти, как сестры. К тому же ты постоянно думаешь о нем.

Лаки впервые назвала имя Макбрайда в подобном контексте и глядя прямо в глаза смутившейся подруги, твердо заявила:

– Давай говорить открыто. Я давно знаю о твоих чувствах. Сначала ты по-детски восторгалась добрым дядей, затем по-девчоночьи восхищалась красивым мужчиной, а сейчас фанатично желаешь познать любовь именно с ним. Не пойму только, почему ты считаешь его добрым? Неужели лишь из-за того, что он погладил тебя по голове и дал конфетку, когда познакомил нас? Ты понимаешь, что это ненормально любить человека, в пять раз старше тебя? Это болезнь, Мариока! Он – старик. Ему восемьдесят один год, и ты годишься ему в правнучки. Выбрось глупые фантазии из головы и найди себе нормального парня.

– Он не старик! – запальчиво возразила Мариока. – Ему не дашь больше шестидесяти! А его фигура лучше, чем у сорокалетних мужчин. Мой отец выглядит хуже, а ему всего сорок пять.

– Твой отец годится ему в сыновья. Представь, что он скажет, если узнает о твоем влечении к Макбрайду. И что за странное желание быть с ним вместе навсегда? Замуж, что ли, за него выйти хочешь? Похоже, ты совсем сошла с ума. Да если только на минуту представить, что такое случится, это станет для тебя настоящим кошмаром. Мужчинам все прощается. Макбрайду будут завидовать, а над тобой издеваться и в лицо называть потаскушкой, продавшейся старику.

– Да я все понимаю, но хоть помечтать-то можно? Только зачем ему я, если у него есть ты? Знаешь, Лаки, нечестно стыдить меня, когда ты сама столько лет встречалась с ним по ночам, – обидчиво сказала Мариока, давая понять, что все знает о ее ночных отлучках.

«Вот тебе и тихая мечтательница. Оказывается, она годами следила за мной, – с усмешкой подумала Лаки. – Хорошо еще, что никому ничего не рассказала. Пора покончить с ее навязчивыми фантазиями. Ревность часто приводит к подлости и предательству. Не хочу разочароваться еще и в подруге. Мне уже хватило братьев».

И глядя прямо в глаза той, которую считала почти сестрой, безжалостно подтвердила:

– Да, у него есть я. И хоть он достает меня своей властностью, я все равно его люблю.

– Но ведь сейчас вы в ссоре? – с надеждой спросила Мариока. – Ты больше месяца не ходишь к нему. Пожалуйста, уступи его на эту ночь. Один-единственный раз, прошу тебя.

– И ты сразу успокоишься после того, как он примет цветок, а через полчаса вытолкнет тебя из своего дома? Ну, это если он еще согласится выполнить твою просьбу, в чем я глубоко сомневаюсь. Поверь, Макбрайд не станет церемониться. Прогонит, да еще и выскажет вслед все, что о тебе думает. Ты хорошо подумай перед тем, как идти к герою своих детских грез, – строго сказала Лаки.

– Можешь смеяться, сколько хочешь, но я полюбила Бирна именно в ту минуту, когда он погладил меня по голове. От его ладони исходило такое тепло, что мое сердце сразу наполнилось радостью. И потом, при каждой нашей встрече, я всегда вспыхивала от счастья, что вижу его. Я хочу, чтобы он стал моим первым мужчиной, и буду жалеть всю жизнь, если даже не попытаюсь попросить его об этом. Ну, а если он откажет, значит, так тому и быть.

– Может и не откажет, если сделаешь так, как я скажу… – задумчиво протянула Лаки. – Только потом, когда все закончится, не иди ночью одна. Позвони, я встречу тебя.

– Спасибо, Лаки! – бросилась ей на шею Мариока. – Ты самая лучшая подруга в мире! Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, поэтому и помогу осуществить твою мечту. Кстати, где твои новые сережки? Давай, я немного поколдую над ними, чтобы ты не забеременела, если у тебя все получится с Макбрайдом. В таком деле лучше не надеяться на мужчину, а подстраховаться самой.

Лаки взяла из дрожавших рук бархатную коробочку, вынула серьги и прошептала заклинание на незнакомом языке, а затем вдела их в мочки ушей подруги и заговорщицки подмигнула ей.

– Вот и все, ты в безопасности. А теперь слушай внимательно. У тебя есть единственный шанс. Не знаю, каким образом, но ты должна добиться, чтобы Макбрайд прижал руку к твоей груди. Если ты действительно любишь, то твое сердце будет так просить о взаимности, что он обязательно услышит его мольбу.

Через час Мариока стояла перед домом Бирна Макбрайда, дрожа от страха и возбуждения. Наконец она решилась и нажала на кнопку звонка, но никто не поспешил откликнуться на его веселую трель. Тогда девушка громко и настойчиво постучалась в дверь.

– Какого дьявола! Я никого не жду! – дверь резко распахнулась, и на пороге появился недовольный хозяин.

Он замолчал на полуслове и холодно произнес:

– Ты ошиблась адресом, детка. Праздник цветов проходит в главной башне.

Помня наставления подруги, Мариока быстро проскользнула в небольшую прихожую и прикрыла за собой дверь.

– Что ты себе позволяешь, дрянная девчонка? – жестко и сурово прозвучал голос Макбрайда. – Уходи немедленно, пока я окончательно не разозлился!

Девушка смотрела в горящие гневом синие глаза и стояла, не шевелясь.

– До тебя никак не дойдет, с кем ты вздумала шутить. Ну ничего, сейчас поймешь, – зловеще пообещал Бирн и резко рванул ее платье. Кнопки расстегнулись почти до самого низа. – Ты, вижу, так и не научилась носить бюстгальтер.

Намереваясь испугать своей грубостью, он бесцеремонно положил руку на голую грудь девушки. Но она не испугалась, а лишь обреченно вздохнула, понимая, что убедить его не удалось.

И в этот обидный момент, когда Мариока чувствовала себя отвергнутой и несчастной, Макбрайд неожиданно подхватил ее на руки и растерянно произнес, пытливо всматриваясь не верящим взглядом в блестящие от слез глаза:

– Не может быть. Так не бывает. Ты, правда, этого хочешь, моя девочка? Если передумаешь, только скажи. Я сразу остановлюсь.

– Не передумаю. Я хочу, чтобы это были именно вы, господин Бирн.

– Просто Бирн, крошка, сейчас я для тебя не заседатель в Совете четырех. Не бойся, Рика, все будет хорошо.

В ответ она доверчиво кивнула, а ее сердце громко забилось от радости. Оказывается, он знает, как ее зовут, и даже назвал тем уменьшительным именем, которое придумала Лаки, и которое так ей нравится.

Макбрайд внес Мариоку в спальню, бережно уложил на широкую кровать и медленно снял с нее платье. Затем и сам разделся, но не полностью, чтобы не испугать девушку видом своего внушительного «друга» уже готового к любви. Он и с нее не спешил снимать кружевные трусики, давая возможность немного унять нервную дрожь, вызванную ожиданием той главной минуты, с какой начнется ее взрослая жизнь. Бирн ласкал светившееся от юности нежное тело, и целовал его от макушки до кончиков пальцев ног. Мариока учащенно задышала и подалась навстречу его поцелуям, которых он подарил ей не менее сотни.

Девушка задыхалась от восторга и несмело гладила широкие плечи Макбрайда, вызывая в нем все новые волны желания. Вскоре на ее теле не осталось и дюйма, которого не касались его руки и губы. А затем, сняв последнюю преграду, он припал к самому желанному месту и стал пить сладкий девичий мед, вызывая у Мариоки уже настоящее безумие.

– Ты не передумала? Через минуту будет уже поздно, – едва сдерживаясь, хрипло предупредил Бирн.

– Я умру, если ты остановишься, – возвращаясь в реальность, прошептала девушка и осмелев, протянула руку к его заслону, давая понять, что все барьеры между ними уже рухнули.

Макбрайд не мог больше сдерживаться и овладел ею, забирая на себя боль и даря наслаждение. Не доходя до полной разрядки, он хотел выйти из своей девочки, чтобы ночь любви не имела для нее последствий. Но прочувствовав этот момент, она стеснительно произнесла:

– Можно не опасаться. Лаки заговорила сережки.

Бирн мысленно поблагодарил Лаки, а потом внезапно вспомнил ее пророчество, и в его сердце зародилась безумная надежда на то, что Мариока никуда не уйдет, а останется с ним навсегда. И повторяя, как заклинание: «Моя, моя, никому не отдам», – он полностью излился в нее и рухнул рядом.

– Скажи, это ты подарил мне сережки? И все другие подарки? – с робкой надеждой прозвучал голосок девушки.

– Какие подарки, малышка? – деланно недоуменно спросил Бирн. – Это ты преподнесла мне такой подарок, от которого я до сих пор не могу прийти в себя. Пойдем, тебе надо принять душ.

Он быстро выкупал ее и завернув в свой большой халат, усадил в кресло, а затем, сменив испачканную простынь, снова уложил на кровать.

– Отдохни, Рика, я сейчас вернусь.

Макбрайд встал под холодный душ. Его желание не проходило, а касаться Мариоки было нельзя, ведь это был ее первый любовный опыт.

Вернувшись в спальню, Бирн увидел, что девушка уснула, но не стал ее будить, а прилег рядом и нежно обнял, желая еще хоть немного побыть вместе с ней. Положив вторую руку на упругую красивую грудь и полностью заключив Мариоку в объятиях, Бирн тоже задремал, а через час почувствовал, как она зашевелилась, потихоньку пытаясь освободиться из плена его рук.

«Пока я спал, малышка Рика хорошо рассмотрела своего престарелого кавалера и уже жалеет о случившемся. Поэтому хочет уйти без прощального поцелуя», – печально подумал Бирн, как вдруг услышал грустный голос девичьего сердца, взволнованно бившегося под его ладонью.

«Вот и все, волшебная ночь закончилась, и он снова будет делать вид, что не замечает меня. А я сойду с ума, зная какое наслаждение дарят его объятия, и не имея никакой надежды вновь оказаться в них. Длилась бы эта ночь бесконечно, и тогда все время мы были бы вместе».

Радость горячей волной окатила Бирна. Приоткрыв глаза, он преувеличенно удивился:

– А куда ты собралась? Теперь твое место здесь, рядом со мной в этой постели, – и мгновенно становясь серьезным, проникновенно сказал: – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Рика. Ты согласна, моя девочка?

– Да, да, я согласна! – радостно вскрикнула девушка, покрывая его лицо быстрыми поцелуями.

Эти пылкие, наивные поцелуи растрогали Бирна до глубины души, и счастливо улыбаясь, он признался:

– Я люблю тебя, Рика. Мы обязательно поженимся, а все, кому это не понравится, пусть удавятся от зависти и злости.

Его признание получило ответные горячие заверения в любви. В комнате вновь повисла чарующая дымка наслаждения. Они до рассвета скрепляли свою помолвку, а в шесть часов Бирн позвонил Лаки и попросил ему помочь. В ответ та осторожно поинтересовалась:

– Рика у тебя? Я всю ночь прождала, почему ты ее раньше не отпустил? Ладно, что-нибудь придумаем.

Одетая в спортивную форму, она появилась уже через несколько минут.

– Ты опять бегала одна? Не понимаешь, насколько это опасно именно в Бельтайн, когда всякий сброд шатается до самого утра? В такую ночь, вообще, нельзя выходить из дома, чтобы не нарваться на какого-нибудь урода, – недовольно отчитал ее Макбрайд.

Лаки насмешливо посмотрела на него и смиренно ответила:

– Вы правы, господин Бирн. Действительно опасно выходить из дома в Бельтайн, – и она выразительно повела глазами в сторону его спальни.

– Прости меня, детка, – в голосе Бирна зазвучало раскаяние. – Разве я могу говорить такие слова, когда сам поступил, как… – он не стал продолжать, а лишь досадливо махнул рукой.

– Это ты прости, я не хотела обидеть. Просто меня вечно злит ваш мужской двойной стандарт, – Лаки ободряюще похлопала его по плечу и с пониманием спросила: – Проспали? Ничего, сейчас я соображу, как вывести Рику, чтобы тебя не обвинили в совращении ученицы.

– Я не буду прятаться за твоей спиной, как нашкодивший кот, – искренне возмутился Макбрайд. – Я женюсь на Мариоке, только хочу обойтись без скандала, чтобы сплетницы не трепали ее имя. Пожалуйста, придумай что-нибудь, – несмело попросил он, – лишь ты одна это сможешь.

– Да я все, что угодно могу придумать, только мне самой надо убедиться в том, что следует это сделать, – серьезно ответила девушка, испытывающее вглядываясь в лицо Макбрайда. – Возможно, будет лучше, если ты не женишься на Мариоке и не обречешь ее на презрение и насмешки. Ты ведь знаешь, как все отнесутся к вашему браку. Такой скандал будут помнить годами.

Голос Лаки становился все тверже, и Бирн с удивлением подумал, что сейчас эта семнадцатилетняя девочка рассуждает намного мудрее его.

– И Рика не должна витать в облаках. У вас обоих годами длилось это наваждение. Но теперь, когда вы познакомились поближе, надо честно признаться себе – продолжать ли такое знакомство, или лучше поблагодарить друг друга, и дальше каждому жить своей жизнью? Забудь о долге и подумай, чего ты хочешь на самом деле. А я пока поговорю с подругой. Только наедине. Ты же не возражаешь?

– Нет, конечно. Ты права, Мариоке надо принять решение при дневном свете, когда любовный дурман Бельтайна уже рассеялся. Я не буду мешать, но очень надеюсь на тебя. Мне больше некого просить, – не веря себе самому, Бирн удивленно покачал головой. – Никогда не думал, что скажу подобные слова. Всегда четко выполнял заповедь – ни с кем не делись сокровенным.

– Ты правильно поступил. Нельзя носить все в душе, она может и перегореть.

Лаки вошла в спальню и увидела свою подругу, лежавшую на кровати с мечтательной улыбкой и закрытыми глазами.

– Рика, я думала, ты придешь через час, а он продержал тебя всю ночь. Неужели, было два раза?

– Три, – машинально ответила Мариока и тут же встрепенулась, садясь на кровати. – А ты почему здесь? Вы же расстались. Или нет?

– Три? – недоверчиво переспросила Лаки. – Не думала, что старичок такой похотливый козлик, в его возрасте и один раз большая удача. Мог и пожалеть бы тебя. Представляю, как тебе было больно. Да и стыдно тоже. Видеть, как твое тело ласкают морщинистые руки…

– Не смей так говорить о Бирне!

Мариока вскочила с кровати и возмущенно раздувая ноздри, встала напротив Лаки, сжимая кулачки.

– Я никому не позволю называть моего мужчину стариком, а тем более козлом! – звенящим от ярости голосом выкрикнула она. – Мне и минуты не было больно, а тем более стыдно. И я буду с ним, независимо в каком статусе. Теперь он мой, мой навсегда.

Но видя непроницаемое лицо подруги, Мариока растеряла пыл и уже не была столь уверенна в своей привлекательности для Макбрайда.

– Ты же знаешь, как я его люблю. И так получилось, что я ему тоже понравилась. Пожалуйста, не отнимай Бирна, – жалобно попросила она. – Он хочет жениться на мне.

– Ну, если дело дошло уже до свадьбы… – неопределенно пожала плечами Лаки. – Через месяц я покину Дармунд и хорошо, что Бирн останется не один. Заботься о нем хорошенько, Рика.

Мариока порывисто обняла подругу и пылко заверила:

– Конечно, ведь он для меня дороже всех. Спасибо тебе.

– Не за что. Мне так будет спокойней за него. Пойдем, надо все обговорить. И учти, я рассчитываю стать подружкой невесты.

Подхватив под руку, Лаки увлекла ее в столовую, где Макбрайд пил кофе и размышлял о жизни, которую уже не представлял без Мариоки.

– Налей и нам кофе, пожалуйста, – весело попросила девушка и нагнулась, чтобы поцеловать его в щеку, как за ее спиной раздался притворно грозный возглас:

– Лаки, это был последний раз! Моего мужа имею право целовать только я.

Бирн широко улыбнулся своей невесте:

– Рика, я сегодня же поговорю с твоим отцом и попрошу главу клана провести для нас свадебный обряд.

– Надо чтобы до церемонии никто ничего не узнал. Потом просто поставишь всех перед фактом, – по-деловому заметила Лаки, наливая кофе. – Ваш брак в любом случае вызовет пересуды, так пусть они будут хоть без пикантных подробностей.

Ей хватило одной чашечки кофе, чтобы разработать план действий. И устроить им такую свадьбу, которую можно было назвать только шикарной.

Глава 3. Баловень судьбы

Но перед свадьбой еще предстоял нелегкий разговор с отцом невесты, который Лаки посоветовала провести в присутствие главы клана.

Бирн столкнулся с ней в дверях, когда в двадцать минут девятого переступил порог кабинета. Она лишь успела шепнуть ему: «Действуй по плану», как сзади ее уже подталкивал Аластар Килпатрик, главный телохранитель правителя, получивший от него срочное задание.

– Вижу, сам явился! Килпатрику даже не пришлось тащить тебя, – ядовито заметил Бойер.

– Здравствуй, Галл, – сдержанно поздоровался Макбрайд. – Не знал, что так срочно тебе понадобился. Я пришел по своему делу и имел смелость пригласить сюда Дуана Каллахана.

– Ты мне зубы не заговаривай своими делами! – вспыхнул Галлард, ударяя кулаком по столу. – Мне донесли, что эту ночь Лаки провела с тобой. Конечно, она все отрицает, но я-то знаю твою похотливую натуру. Все-таки добился своего, скотина? Годами выжидал, прикидывался наставником, а сам только и думал, как переспать с девчонкой? Только зря забыл, чья она!

И размахивая квилоном, он уже заорал изо всей мочи:

– Старый кобель! Убью прямо сейчас!

– Галл, погоди, причем здесь Лаки? – Бирн ловко увертывался от огненных стрел. – Да остановись ты хоть на секунду!

– Каллахан прибыл, сэр, – раздался по внутренней связи голос Килпатрика.

– Гони его в шею! Не до него сейчас! – гаркнул глава клана, гоняясь по кабинету за тем, кого считал почти братом.

– Пусть заходит, – прокричал Макбрайд, подбегая к двери и широко ее распахивая. Переведя дыхание, чтобы голос зазвучал, как обычно, он любезно произнес:

– Проходите, мистер Каллахан, у меня к вам есть одна просьба.

Галлард крепко сжал губы, стараясь унять клокочущий гнев на Макбрайда, трусливо пытавшегося уйти от расправы, прикрываясь бывшим ловцом. В настоящее время тот держал два магазинчика в деревне близ Дармунда и не представлял никакого интереса для Галларда. Ну разве только тем, что был отцом подружки Лаки – Мариоки, вежливой и хорошо воспитанной девочки, не обладавшей особой магической силой и блестящим умом, но благодаря усидчивости и усердию имевшей все шансы на поступление в Школу Друидов. Возможно Бирн хотел обсудить этот вопрос с ее отцом, но до сдачи экзаменов оставалось еще три месяца, да и с родителями учеников обычно беседовали деканы факультетов, а не член Совета. Что-то здесь не так, недовольно подумал глава клана, временно прекращая выяснение отношений с Макбрайдом. Но долго теряться в догадках ему не пришлось.

Бирн предложил Каллахану присесть и откашлявшись, церемонно произнес:

– Дуан, я прошу руки вашей дочери.

Галлард физически ощутил, как его глаза лезут на лоб. Утешало то, что не один он был огорошен столь неожиданным предложением. Каллахан от удивления так чуть не свалился со стула, но все же нашел в себе смелость ответить Макбрайду, которого боялся еще со школьной скамьи. В данный момент речь шла о любимой дочери, и было уже не до страха перед бывшим командиром.

– Я не могу принять ваше предложение, сэр. Моя дочь слишком молода для замужества. Ей надо думать об учебе, а не о создании семьи, – с достоинством ответил отец Мариоки, а про себя подумал: «Тем более, с таким трухлявым пнем, как ты».

Это мысленное продолжение позабавило Галларда. Он знал, что Макбрайд тоже хорошо его услышал, поэтому насмешливо уставился на друга, явно спятившего на старости лет.

А тот глубоко вздохнул и достал из пакета простыню, на которой отчетливо были видны пятна крови.

– Я настойчиво повторяю свою просьбу, Дуан, – твердо произнес Бирн, не сводя глаз с побледневшего Каллахана, до которого, наконец, дошел весь смысл происходящего. – Окажите мне такую честь, сэр.

– О какой чести может говорить подонок, изнасиловавший ребенка?

Отец Мариоки подскочил к Макбрайду и повалил его на пол.

– Пусть меня расстреляют, но я убью тебя, сволочь! Тварь, скотина! – выкрикивал он, сжимая горло самого грозного члена Совета четырех, а затем размахнулся и влепил ему хорошую затрещину. – Старый хрыч! Мою маленькую девочку… своим вонючим членом…

Бирн легко бы освободился от Каллахана, но не мог же он бить своего будущего тестя, поэтому только хватал его за руки и призывал успокоиться.

– Я пристрелю обоих, если не прекратите, – Бойер взмахнул квилоном, и энергетический разряд пронзил сцепившихся мужчин, заставив их болезненно поморщиться. – Не забывайте, где находитесь. Сели оба, немедленно.

Каллахан упал на стул и с горечью сказал:

– Господин Галлард, я понимаю, что Макбрайд – член Совета четырех и ваш друг, а я – маленький человек, но вы славитесь своей справедливостью. Прошу, накажите обидчика моей дочери за ее страдания и поруганную честь. Я умоляю вас, сэр.

Еле сдерживая слезы, Дуан хотел опуститься на колени, но его остановил суровый голос.

– О справедливости не просят на коленях, Каллахан. Для этого я и поставлен главой клана, чтобы соблюдать ее. Нет больших и маленьких людей, все члены клана для меня равны. И каждый виновный получает по заслугам за свои деяния.

Галлард жестко посмотрел на Бирна и чеканя каждое слово, произнес:

– Я проведу расследование, Макбрайд, и если ваша вина будет доказана, то не спасет ни положение, ни дружба. Я разделяю ваши чувства, Каллахан, и заверяю, что расследование будет проведено добросовестно и скрупулезно, – обратился он к убитому горем мужчине. – Решающими в нем станут слова вашей дочери. Вы приехали в Дармунд один или с женой?

– С женой. Мы посчитали, что меня вызывают из-за учебы детей и возможно потребуется что-то вместе обсудить, – объяснил Дуан, расстроено махнув рукой.

– Сейчас ее помощь как раз и понадобится. Пусть с дочерью первой поговорит мать, я распоряжусь, чтобы для этого выделили отдельную комнату. А вы присоединитесь к ним немного позже. Как говорит опыт, именно первые полчаса расспросов, пока еще говорят эмоции, а не ум и осторожность, самые важные для установления истины. Убедите дочь рассказать мне правду, Дуан. После вас я поговорю с ней и объявлю о своем решении. Макбрайд, с вами мне говорить не о чем, ожидайте в приемной.

С поникшей головой Бирн вышел из кабинета. Как бы он хотел остаться и все объяснить своему другу, но понимал, что тот не поверит ни единому его слову о любви. Любви, выстраданной годами, а не случайно вспыхнувшей вчера.

А Галлард смотрел ему вслед и не верил, что человек, которого он считал грубоватым и вспыльчивым, но честным и справедливым, мог совратить девчонку. Овдовев в сорок лет, Бирн никогда не был обделен вниманием. Рядом с ним постоянно вертелись женщины, да еще какие. Он крутил с ними любовь к взаимному удовольствию, но всегда честно предупреждал, что больше не угодит в капкан брака. И за все эти годы никогда даже не смотрел в сторону юных красавиц, предпочитая роскошных зрелых женщин. А сегодня сам признался, что лишил невинности семнадцатилетнюю девочку. Еще четверть часа назад, гоняясь за ним по кабинету, Галлард и на мгновение не верил в то, что Бирн мог переспать с Лаки. Он размахивал квилоном лишь потому, что ему до зубовного скрежета надоели слухи об их связи, годами ходившие в Дармунде. Его правнучку действительно могли видеть выходившей из дома Макбрайда, но Галлард сам нашел бы кучу объяснений, что она там делала. А теперь не знал, что и думать. Представив, как Бирн просит у него руку Лаки, он зарычал от ярости и честно признался себе, что не проводил бы никакого расследования, а сразу прибил бы его на месте. Потому, что это было бы уже настоящим предательством, и в первую очередь не его, как друга, а Лаки, доверявшей Бирну, словно родному деду.

И теперь ему надо принять решение по этому неприятному делу. Вернее, только озвучить его. Ведь иного выхода, кроме как с позором изгнать Макбрайда из клана, просто не было. Однако, формально Мариока Каллахан была уже совершеннолетней, и имела право спать, с кем захочет. Поэтому, до вынесения приговора глава клана должен выслушать ее объяснения. Изгнание Бирна Макбрайда откладывалось, по крайней мере, еще на час.

Разговор с девушкой получился тягостным и удручающим. Галлард смотрел на почти детское, заплаканное личико и едва сдерживал негодование. Ну, как Бирн мог позариться на такого ребенка? Неужели ему взрослых женщин не хватает? К тому же, последние годы Макбрайд утверждал, что плотские радости ему уже недоступны. Конечно, Галлард знал, что у некоторых мужчин на старости лет происходит сдвиг в мозгах и их переклинивает на молоденьких девушках, но назвать подобный интерес чем-то иным, а не преступлением, он не мог. И больше всего огорчало, что таким развратником оказался его лучший друг.

– Детка, давай поговорим откровенно, – добрым отеческим тоном предложил он Мариоке, присаживаясь на уютный диванчик и указывая ей на место в кресле напротив него.

Девушка была расстроена разговором с родителями и, размазывая по щекам слезы, теперь ожидала строгого выговора от главы клана. Родители устроили ей настоящую взбучку за то, что она настаивала на невиновности Макбрайда. Отец даже замахнулся на нее, а мать расплакалась и сказала, что прожила жизнь зря, если ее дочь, забыв о стыде и совести, добровольно отдалась старому извращенцу. Сначала они убеждали ее не бояться и не скрывать правду, чтобы пресечь преступные деяния Макбрайда, не позволив ему и дальше совращать учениц. Но после безуспешных уговоров, родители перешли уже к угрозам и пообещали, что немедленно заберут ее из Школы. О какой учебе может идти речь, если за все прошедшие годы она ничему не научилась и дошла до того, что ради поступления в Школу Друидов потеряла свою честь. Да еще с кем? С человеком, годившимся ей в деды. Именно этот факт добивал их больше всего. Они ведь тоже когда-то были молодыми и поняли бы дочь, потеряй она невинность с парнем, чуть старше себя, но отдаться старику было уже верхом непристойности. В данной ситуации ей надо спасать остатки своей репутации, а не выгораживать старого развратника. Уж он-то выкрутится, а если нет, то так ему и надо.

– Перестань плакать, я не стану тебя ругать. Во всем виноват один Макбрайд, – безапелляционно заявил глава клана.

– Нет, нет, господин Галлард, это не так… – горячо запротестовала Мариока.

– Послушай, девочка, чтобы ты сейчас ни сказала, я повторю, что виноват Макбрайд, поэтому не спорь со мной Его вина не подлежит сомнению, но необходимо выяснить еще одно обстоятельство. И главным для меня станет твое слово, а не Макбрайда. Поэтому ничего не бойся и честно ответь. Он применил к тебе силу? Ты же понимаешь, о чем я спрашиваю?

Галлард был уверен в том, что Бирну, с его-то опытом, ничего не стоило уговорить эту девочку раздвинуть ножки, причем с радостью. Но он был обязан задать такой вопрос, чтобы получить формальный ответ. И не факт, что девочка ответит отрицательно. Родители основательно поговорили с ней и возможно, убедили валить все на Макбрайда. Для душевного спокойствия им лучше его считать педофилом, чем свою дочурку неразборчивой девицей, склонной к сексуальным извращениям. Степень наказания Бирна зависела от одного слова Мариоки. В такой ситуации закон всегда выступал на стороне женщины. И Галлард, как главный судья их клана, обязан поддержать девушку, даже если сейчас она солжет.